Русский проект - Завещание ворона (Черный Ворон - 6)

      Но решающим фактором в вопросе выбора места, стал тот момент, что все члены орденского синклита дали согласие на проведение очередного заседания здесь же - в Кастелло дель Мурос.
      Не пустить прессу совсем - было нельзя.
      Фотографы папарацци из "Бильд", "Ньюсуик" и "Пари-Матч" щелкали затворами фотоаппаратов всю дорогу - от самых трапов двух чартеров, заказанных Лоусоном, парижского и лондонского, на которых прилетело большинство гостей, и до самого замка...
      Родня Романовым - граф Ленарт Висборг из дома Бернадотов и сэр Элтон Джон собственной персоной, принц Кристоф Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургский с принцессой Элизабетой Липпе и сэр Пол Маккартни... Кинорежиссер Стивен Спилберг и все еще бесподобная Клаудиа Шиффер, звезда Голливуда Колин Фитцсиммонс и балерина Майя Плисецкая, мультимедийный мультимиллионер Гейл Блитс с супругой Мириндой, теннисистка Штефи Граф с мировым иллюзионистом Дэвидом Копперфильдом...
      Вообще, Фитцсиммонс и Дэвид Копперфильд по утверждению грязно-желтой "Сан", согласились отметиться на свадьбе скучнейшего лорда Морвена только благодаря перспективе позаниматься серфингом на знаменитом пляже близ Капа дель Рока, что всего в семи километрах от замка Кастелло дель Мурос.
      Но это так - грязные слухи, без которых не бывает и грязных газет!
      На самом деле, Колин Фитцсиммонс прилетел в Португалию имея весьма четкие намерения найти денег на реализацию новой продюсерской идеи... Но, уверенно полагая себя хорошим актером и еще лучшим игроком в покер, он умел скрывать истинные желания, прикрывая их за покерным лицом до той поры, пока партнеры по игре сами не попросят его взять то, что ему нужно.
      Гости прогуливались по смотровой площадке, обустроенной на одной из крепостных башенок, откуда открывались воистину волшебные виды на горы и океан...
      - Замок перестраивался много раз, и в том виде, в каком мы его видим теперь, он был в конце девятнадцатого века переделан из тех руин, что остались от реконкисты, - со стаканом "Чивас Ригал" в руке давал пояснения лорд Морвен.
      - Вид отсюда просто превосходный, - кивал Фитцсиммонс, держа в руке стакан с "Баллантайн".
      - Это молодая леди Морвен сделала такой выбор, - не без гордости сказал старик, делая маленький глоток виски.
      - Я все еще не представлен леди, - заметил Фитцсиммонс.
      - Это легко поправить, - ответил Морвен, - я уверен, она будет рада знакомству с вами.
      А молодая леди в это самое время была в комнате самого дорогого для нее существа на свете, своего Нилушки, своего маленького Ро...
      Так он, двухлетний, назвал сам себя там, на острове, в первый вечер их знакомства. Таня с дедушкой Максом сидели за шахматами в гостиной, малыш ползал по ковру, играя со всякими диковинами, а Лиз, его физическая мать, лежала наверху в наркотическом забытьи. В какой-то момент сосредоточиться на шахматах оказалось просто невозможно - мальчонка отыскал среди игрушек раскрашенную калебасу, изготовленную из африканской тыквы горлянки и самозабвенно лупил по ней крокетным молоточком. "Гром победы раздавайся, веселися, храбрый росс..." - с улыбкой заметил дедушка Макс. Мальчик поднял голову, ткнул себя пальчиком в грудь и раскатисто повторил: "Ро!" С этого момента маленький Нил, сын несчастной Лиз Дальбер и Нила Баренцева, стал для нее Ро, храбрым россом...
      - Ро, я прошу тебя, - делая акцент на слове "прошу", говорила Таня, я прошу тебя переодеться и выйти к гостям.
      Но юный Нил и ухом не повел. Демонстративно отвернувшись от своей приемной матери, без пяти минут четырнадцатый лорд Морвен всем своим видом показывал, что его интересует только электронная игрушка, на большом экране которой он, ловко манипулируя пультиком, стравливал двух монстров - хищного ящера Tirannosaurus Rex с каким-то эклектическим японо-китайским витязем в рогатом шлеме викингов, размахивавшим двумя кривыми турецкими саблями...
      - Ро, это просто неприлично, - настаивала Таня...
      - О приличиях ты говоришь, а прилично выходить замуж за этого урода?
      - Своей непочтительностью ты причиняешь мне боль, милый Ро, - сказала Татьяна, скрестив руки на груди, как скрещивают их, подходя к причастию. Позволь напомнить тебе, что лорд Морвен всегда был к тебе добр и щедр, в конце концов, он - твой родной дед, а с этого дня ты можешь называть его папой, , а меня - мамой.
      - Ты не мама, ты лучше, ты Тата! И дед у меня есть - это дедушка Макс, и папа есть, только я его не знаю, а Сэр мне не папа!
      - Дорогой мой Ро, - медленно и с дидактической установкой в голосе принялась говорить Татьяна, - ты живешь в обществе, которое накладывает обязательства...
      - Noblesse oblige <Положение обязывает (франц.)>?
      - Именно! Обязательства перед той собственностью, которой управляет наше сословие, милый мальчик мой.
      Про другие, только ей одной известные обязательства, она не могла сказать никому. Да и про то, что сегодня лишь публикуется ее тайный брак с Королем Иллюминатов, скрепленный орденским обрядом более пяти лет назад, ребенку знать необязательно. Пока.
      - И поэтому ты выходишь за этого вялого, скучного, холодного...
      - Милый Ро, далеко не все находят лорда Морвена таковым... - Тане на ум вдруг пришла старая еще советских времен песенка: "Все могут короли, все могут короли!" И она сама себе вдруг улыбнулась, припомнив этот незамысловатый мотивчик.
      - Если ты думаешь, что я когда-нибудь смогу называть Сэра Dad или Papa...
      - Если ты думаешь, что это продлится долго...
      - Тата, я не понял, что ты хотела этим сказать? - переспросил Ро.
      - Ладно, friends? - спросила Татьяна, раскрывая юному Нилу свои объятия.
      - Ладно, friends! - согласился мальчик как-то неохотно. Но согласился, обнимая свою Тата.
      - Тогда переодевайся, и выходи к гостям, я тебя жду...
      - Я тебя люблю.
      - И я тебя люблю.
      * * *
      Первой к гостям вышла леди Морвен.
      - Darling, позволь представить тебе нашего гостя, мистера Фитцсиммонса, - целуя ей руку, обратился к невесте лорд Морвен.
      Татьяна протянула другую руку Фитцсиммонсу, и с легким кивком головы проговорила обычные в таком случае "how do you do" и "enchante!".
      Лорд, воспользовавшись случаем переадресовать Фитцсиммонса Татьяне, поспешил перейти к другим гостям.
      - А я вас помню, - сказал вдруг Фитцсиммонс, наклоняясь почти к самому ее уху, - вы ведь и в самом деле Дарлинг? Таня Дарлинг? Не забыли Хэмпстед?..
      Легкая дрожь пробежала по ее открытой в вечернем платье спине. Она ослепительно улыбнулась.
      - Да, помнится, лет восемь назад одна желтая газетенка писала о моем сходстве с какой-то Дарлинг. Кажется, она была бандершей.
      Если Фитцсиммонс ставил себе целью как-то смутить леди Морвен, то результат получился строго обратный.
      - О, пардон, я, разумеется, ошибся. И, конечно же, никому не скажу о своей ошибке, ma parole <Даю слово! (франц.)>!..
      От остатков смущения голливудскую звезду спас верный Танин Нил.
      Как хороший мальчик, он, подойдя к матери, приветствовал всех общим поклоном, послушно ожидая, когда его Тата станет представлять его гостям.
      - Это ваш мальчик? - удивленно спросил Фитцсиммонс. - Надо же, такой взрослый.
      - Bonjour, monsieur, - с легким поклоном приветствовал актера Нил-Ро и тут же поинтересовался, - а вы снимаетесь в новом кино?
      - Да, и сам выступаю в роли продюсера.
      - А про что это кино?
      - Про русских моряков, - ответил Фитцсиммонс, и тут же вдруг предложил Тане, - а что, а не хотите ли отдать мне вашего замечательного мальчика на месяц съемок? Я сделаю для него роль юнги на русском корабле!
      - Отличная идея, Тата! - воскликнул мальчик. Таня одернула мальчика, сказав ему по-французски:
      - Coduisez vous bien, monsieur! Ayez patience! <Ведите себя прилично, мсье! Имейте терпение! (франц.)>.
      - А что! - настаивал Фитцсиммонс, - из парня получится превосходный юнга русского флота!
      - Уж лучше в Голливуд, чем в школу, - подтвердил Нилушка, но уже без неприличествующих ему эмоций...
      - Фильм про русских моряков? - переспросила Фитцсиммонса леди Морвен. - А знаете, мой муж наверное захочет поучаствовать в этом проекте своими деньгами...
      - Вы уверены? - переспросил Фитцсиммонс с покерным лицом...
      - Ваши фильмы всегда имеют априорный кассовый сбор, и лорду Морвену, мне кажется, это будет интересно, поскольку тема фильма...
      - Интересна вам? - поспешил ей на помощь Фитцсиммонс.
      - Может быть, - ответила Тата и, обняв Ро за плечи, перешла к другой группе гостей.
      Когда по кругу Татьяне и ее приемному сыну были представлены все собравшиеся, Нилушка не преминул заметить матери, что все-таки Маккартни и Элтон Джон - это отстой, и что лучше бы было пригласить на свадьбу кого-нибудь из "Спайс Герлз", типа Мелани Си или Бритни Спирс, которые все равно - тоже отстой...
      А когда им представили Гейла Блитса, юный Морвен сказал ей на ухо:
      - Лучше бы ты за Гейла вышла - имели бы мы бизнес на электронных игрушках...
      - Дурачок, - ответила Тата и пожала руку своему маленькому Ро.
      * * *
      Заседание Капитула было назначено на без четверти двенадцать.
      Гейла Блитса предупредили, что ему следует быть одетому в черный фрак... Как требует того ритуал.
      Местом заседания была выбрана знаменитая Цистерна дель Пена замка Кастелло дель Мурос.
      Цистерна дворца и замка фамилии дель Пена имела довольно интересную историю. Цистерна представляла собой потайное подземное сооружение, выстроенное в период захвата арабами Южной и Западной Португалии. По слухам, в Цистерне скрывались от нашествия и юлианские монахи, и местная христианская знать, в частности и сами дель Пена, которые и дали имя Цистерне.
      Ходили легенды о том, что захватив Кастелло дель Мурос, арабы перебили всех представителей мужской линии дель Пена и замуровали их в стенах Цистерны... Ходили слухи и о несметных сокровищах, сокрытых за толстыми сводами из черного кирпича...
      Обо всем этом Гейлу Блитсу, облаченному во фрак, шелковый цилиндр и плащ, по пути в Цистерну поведал мистер Лоусон...
      Внутри Цистерна производила сильное впечатление. Ощущение было такое, что из комфортной второй половины XX века тебя выдернула какая-то неведомая и безжалостная машина времени, и забросила в самый отдаленный уголок страшного средневековья.
      Причем, впечатление это усиливалось и тем обстоятельством, что спускаясь по вырубленным в скале ступеням, Лоусон освещал дорогу не электрическим фонариком, а самым натуральным, нещадно чадящим сырою нефтью факелом.
      - Театр абсурда, насилие над научным прогрессом, - отметил про себя прагматик Гейл Блитс, - Goodbye, Silicon Valley... - пропел он на мотив Элтон-Джоновской "Goodbye, Yellow Brick Road", которой в оригинальном исполнении наслаждался еще два часа назад...
      * * *
      - Я, Тираннозаурус-Рекс Восемнадцатый, властью данной мне Капитулом, спрашиваю тебя, жалкий гомункул, признаешь ли ты власть Верховного Ордена и принимаешь ли ты наши уставы и закон, как высший закон своей жизни?
      Гейл Блитс, едва давясь от душившего его смеха, тем не менее, покорно стоял на коленях, испытывая при этом крайнее неудобство.
      Неужели не могли подушечку мягкую предусмотреть?
      Он, скосив глаз, исподлобья поглядел на лорда Мор-вена, выряженного в пурпурную мантию с горностаями, опирающегося на самый настоящий топор средневекового палача... "Еще чего доброго, эти ради своих игрушек и взаправду голову отрубят, - подумал Гейл Блитс, и его даже передернуло от этой мысли, - брррр!" Но члены Капитула, рассаженные в круг, безмолвно взирали на ритуал посвящения.
      - Принимаешь ли наш закон? - грозно возопил лорд Морвен.
      - Да! - пропищал Гейл Блитс, всерьез опасаясь, что назад дороги уже нет.
      Он понимал, он давал себе полный отчет в том, что если эти престарелые дурни и играют в какую-то бутафорную секретность, то за театральным этим антуражем по-настоящему стоят самые большие и реальные капиталы всего мира.
      - Гомункул, во имя Капитула, ты становишься нашим братом, но в напоминание тебе о бренности всего перед интересами Ордена, мы символически отрубаем тебе голову...
      Гейл Блитс в точности знал все тонкости ритуала. Он был посвящен в детали еще за неделю...
      Ах, чего не сделаешь ради власти! Ради вхождения в самый тайный совет самых могущественных людей этого мира?
      Два помощника магистра поднесли самую настоящую плаху...
      Левое ухо, прикоснувшись к срезу, ощутило влажную прохладу подгнившей древесины...
      Откуда-то грянул Бахом орган.
      Топор коснулся шеи...
      ... и вспыхнул свет.
      Яркий свет.
      - Каждое утро и каждый вечер отныне ты будешь начинать и заканчивать свой день, вспоминая, как тебе отрубают твою голову, - сказал лорд Морвен, вручая Гейлу Блитсу пластиковый пакет, в котором была.... его, Гейла Блитса, голова...
      Новопосвященный прекрасно понимал, что при современных технологиях можно сделать все, что угодно... Тем более, при тех деньгах, которыми располагает Капитул...
      Ему предложили кресло, которое слуги вынесли на середину круга, и он сел в это кресло, так и продолжая держать в руках эту идиотскую отрубленную голову...
      - Капитул слушает тебя, - сказал лорд Морвен.
      И Гейл Блитс начал свой доклад.
      Как человек деловой, он тут же настолько увлекся своей речью, ее темой, что уже через минуту был совершенно в своей тарелке, как если бы докладывал не десятку ряженных в мантии с горностаями, собравшемуся под сводами средневековой Цистерны, а нормальному совету директоров где-нибудь у себя на Уолл-Стрит...
      - Господа, - начал Гейл Блитс, - с моментом создания быстродействующих процессоров, с моментом объединения всех компьютеров в единую мировую сеть и с подключением всех банков в единую систему электронных платежей, мир реально подошел к той черте, перейдя которую можно всерьез говорить о возможности установления режима полного контроля за всеми процессами финансовых потоков...
      Гейл откашлялся, обведя аудиторию изучающим взглядом. На него смотрели - кто с нескрываемым вниманием, кто с благосклонной усмешкой явного высокомерия...
      - Господа, до того момента, когда все... Я повторяю, все процессы на этой планете, включая даже случайный чих больной старушки, будут взяты под контроль одного центра управления, фигурально выражаясь, одной кнопки... Он сделал ударение на слове "одной"... - И я надеюсь, что этим одной-единственной кнопкой будет именно наша кнопка, повторяю, до этого момента осталось совсем немного.
      Нужно только решить несколько вполне решаемых технических проблем.
      Но я хочу заметить, господа, что еще тридцать лет назад, в то время, когда уже было знание о компьютерах, данное нам Норбертом Винером, никто и понятия не имел, что можно будет создать и Силиконовую долину, и всемирную сеть Интернета... Да, господа, наука и прогресс двигаются по резко восходящей экспоненте, и власть будет принадлежать в этом мире не тем, у кого только тупые деньги, но тем, кто будет вкладываться в прогресс, а именно - вкладываться в исследования в области управлений...
      Он снова оглядел собравшихся.
      На него глядели уже без усмешек.
      - А какие этапные проблемы предстоит разрешить, прежде того, как мы получим нашу кнопку? - спросил с места один из членов Капитула.
      - Среди прочих, это проблема ориентирования и пространственного позиционирования, - ответил Гейл. - Дело в том, что наш мир в своем многообразии просто является элементарно - набором перемещающихся или недвижимых объектов, и имея общий контроль за физическими перемещениями этих объектов, для того, чтобы влиять на эти перемещения, необходимо уметь позиционироваться в пространстве с величайшей точностью... А для этого... И он достал из кармана не сколько шариков, - а для этого надо, как ставит задачу общая наука, надо сперва изучить, потом определить, потом классифицировать, и затем - использовать утилитарно....
      Он снова показал Капитулу железоникелевые шарики - застывшие капельки расплавленного метеоритного вещества.
      - Некоторые из них имеют безупречную сферичность и являются идеально магнитомягкими и магнитопроницаемыми. Это те свойства, над которыми бьются и никак не могут получить наши лаборатории и промышленность, создавая самую ответственную деталь гироскопа - его ротор. Напоминаю вам, что гироскоп это прибор для точного наведения предмета на цель, будь то ракета, подводная лодка, да все, что угодно. А из этих шариков можно изготовить почти микроскопические гироскопы на магнитной подвеске, сохраняющие исключительную ориентировку на цель с точностью до первых сантиметров на расстоянии сотен километров. А если дополнить такой гироскоп микроблоками с оптимальными пьезорезонаторными характеристиками, по лучим сверхкомпактную приемно-передаточную систему, подпитывающуюся энергией какой-нибудь постоянно работающей радиостанции и идеально следующую заданным курсом
      - А на каком летательном аппарате целесообразно установить такую систему? - спросил лорд Морвен.
      - На биологическом. Птицы, господа! Летают, где хотят, не привлекают внимания, безошибочно следуют заданным курсом. Наши шарики гироскопы - это пока максимально доступный аналог тем природным гироскопам-микрочипам, встроенным в мозг птицы. В перспективе, конечно, необходимо создание кибер-птицы, обладающей всеми достоинствами биологического носителя, но лишенной его недостатков. Кибер-рыбы. Или кибер-мухи...
      - Кибер-слона!
      - Разумеется. Все будет зависеть от поставленной задачи. Узнать о противнике все - или уничтожить...
      - Да, наши вояки такие разработки с руками оторвут. Какая минимизация человеческого фактора! В условиях, когда один погибший солдат обходится казне дороже, чем организация и вооружение целого батальона...
      - Не вижу смысла посвящать в наши разработки вояк. И вообще государство. Со временем, по мере надобности, мы, конечно, сможем продать им кое-что из готового и вновь выступить в роли спасителей западной цивилизации. А пока... Владеющий такими технологиями владеет миром.
      - Но работам такого масштаба нельзя гарантировать полную секретность. Рано или поздно произойдет утечка, и тогда...
      - Господа, я готов ознакомить вас с развернутым планом действий. Именно для его осуществления мне и понадобятся ваши капиталы. Прошу заметить, не столько финансовые, сколько политические...
      Сражение, если назвать его речь сражением, было выиграно...
      Вылетая из Лиссабона личным самолетом, Гейл Блитс был уже не только Оглашенным гомункулом, кандидатом в Птеродактили второго круга, обязанным в течение всего годичного испытательного срока держать в своей спальне копию собственной отрубленной головы, Он улетал с санкцией на создание в Аризоне нового собственного исследовательского центра, должного затмить и Силиконовую долину.
      Но теперь ему были нужны люди.
      Много умных и талантливых людей!
      Глава одиннадцатая
      Страсти по Франциску
      (сентябрь 1995, Сан-Франциско)
      Веселый провинциальный паренек Генка Симаков, университетский однокурсник Павла, знакомясь с девушками, любил, как бы невзначай, упомянуть, что родом он из Сан-Франциско. Самое забавное, что говорил он почти правду. Сан-Франциско Генка называл свой родной город Ивано-Франковск по звуковой аллитерации. За пять с лишним университетских лет шутка стала банальностью, все к ней привыкли, и далекий калифорнийский город так и закрепился за Геной Симаковым второй родиной.
      И первые дни, когда Павел и Татьяна отмечались у местных достопримечательностей и памятных мест, ему все казалось, что где-то здесь в Библейском или Шекспировском саду Сан-Франциско гулял славный российский паренек Гена Симаков и, клеясь к местным герлам, рассказывал им, что он родом из самого Ивано-Франковска, но ему, разумеется, никто не верил.
      По мнению Павла, имени Франциска Ассизского, который проповедовал отказ от роскоши и призывал "жить, как птицы небесные живут", больше бы подходил, скажем, Владивосток, тоже прилепившийся к Тихому океану, но с другой его стороны, тоже окруженный сопками, с улицами, то поднимающимися на горку, то спускающимися вниз. Но разница между городами была такая же, как между принцем и нищим из одноименного романа, если бы встретились они не мальчиками, а пожилыми людьми. Сан-Франциско, естественно, в роли царствующего короля, благородного и ухоженного аристократа, а "Владик" грязный забулдыга с улицы Отбросов.
      С холма Твин Пике, куда Павел забрался уже на второй день своего пребывания в Сан-Франциско, ему открылся весь знаменитый калифорнийский город. С небольшим, по американским меркам, числом небоскребов в финансовом квартале центральной части города, среди которых выделялась пирамидальная "Транс-америка", с грандиозным мостом "Голден-Гейт", хорошо видным даже в сгущающемся тумане. Белый, сверкающий город Святого Франциска с заливами и мостами, с зыбкими очертаниями океана лежал перед ним. И, как большинство людей, смотрящих на свой город с высоты, Павел повернулся к океану и, довольно приблизительно выбрав точку в западной части Сан-Франциско, проговорил: "А вот наш дом..."
      Дом Павла, хотя и полностью соответствовал американским канонам Западного побережья, но заметно отличался от преобладавших в городе белых двухэтажных особняков викторианской архитектурной эпохи. Он представлял собой современную одноэтажную конструкцию на стальных опорах, с плоскими крышами на разной высоте, переходящими в нависающие консоли, с раздвижными стеклянными стенами. Широкая застекленная гостиная выходила прямо на песчаный пляж океана, а к летнему угловому кабинету примыкал открытый бассейн с океанской водой. Как бывшему советскому школьнику было не вспомнить задачку про трубу и бассейн! Сколько времени в свое время потратил Павел, втолковывая несчастной Елке, что в одну трубу вода вливается, а в другую выливается. "Зачем нужны такие дурацкие задачки!" кричала в слезах сестренка.
      Чем-то Павлу нравился огромный серый камень в окружении каких-то растений, похожих на комнатные фикусы, наполовину лежащий на зеленом газоне, наполовину наползавший на плиточное обрамление бассейна. Павлу вспоминались сразу камни Карельского перешейка во множестве разбросанные по побережью Финского залива, принесенные когда-то двигавшимся по земле ледником. Мысль о леднике действовала на Павла так же, как формула аутогенной тренировки "Мой лоб приятно прохладен"...
      - Буэнос диас, синьор Пабло!
      - Доброе утро, синьора Лючия!
      Мексиканка Лючия, его домработница, устраивала Павла своей расторопностью, аккуратностью и еще насмешливым отношением к "зажравшимся янки". И хотя она была ровесницей Павла, он относился к ней, как к своей латиноамериканской толстушке-тетушке.
      - Как поживает ваша очаровательная дочка?
      - Что ей сделается, синьор Пабло! С утра Долорес уже куда-то упорхнула с подружками. Мои подзатыльники не успевают ей вдогонку.
      - По-моему, вы несправедливы к ней. Что бы мы делали без ее помощи? Как бы мы справлялись с нашими мальчуганами? А они от нее без ума, ходят за ней, как цыплята. И слушаются ее во всем.
      - Да, здесь она хорошо играет роль строгой воспитательницы, зато дома она отрывается за все часы пристойного поведения. Все летит кувырком, все вещи пропадают, а потом возникают неизвестно где!..
      - Не ругайте ее, синьора Лючия! Зато она не ходит, а танцует. Она все время танцует...
      - Это верно, сеньор Пабло. Она не чета этим толстозадым янки. Даже ее американские ровесницы носят такие джинсы, в которые могли бы поместиться и я, и Долорес, и наша тетушка Тереза...
      В силу известных особенностей русского характера Павел успел привязаться к Лючии и ее пятнадцатилетней дочурке. Считал их почти членами своей семьи. В шутку он называл ворчливую толстушку Лючию Йерба-Буена, то есть "добрая трава". Так именовалось первое испанское поселение на сорока холмах, которым вскоре завладели расторопные американцы и переименовали его в Сан-Франциско в 1846 году.
      Долорес исполняла роль baby-sitter, то есть присматривала за Митей и Алешей. Щепетильный в этих вопросах, Павел фактически нарушал закон о найме рабочей силы, взяв в няньки несовершеннолетнюю девчонку. Но Татьяна очень его просила, и он пошел на поводу у жены. Формально же Долорес просто приходила играть с мальчиками. Она к ним действительно привязалась! Такие очаровательные малыши! И кто мог запретить Павлу делать Долорес небольшие подарки, пусть и регулярно, и почему бы не деньгами? Девочка сама купит себе, что захочет...
      Дорога на работу занимала около сорока минут. Столько требовалось двухместному открытому "Порше", что бы домчать своего хозяина от дома на Пасифик-Элли драйв до небоскреба в финансовом квартале Сан-Франциско.
      "Вы оставите свое сердце в Сан-Франциско!" - кричал Павлу рекламный щит на трассе. "Типун тебе на язык!" - мысленно отвечал ему Павел, обдуваемый встречным тихоокеанским ветром.
      Приятно щекотало ностальгические питерские рецепторы официальное название его нового места работы: Северо-западный филиал фирмы "Блю Спирит", научным консультантом которого он теперь и являлся ровно с десяти часов утра. "Хай!" - говорил он черному охраннику с шеей быка и лицом ребенка. "Хай! - говорил он Чарльзу, менеджеру строительной фирмы, встречая его у лифта. После чего Чарльз выходил на двадцать втором, а Павел поднимался на двадцать девятый, где "Блю Спирит" снимала ни много ни мало восемьсот дорогостоящих квадратных метров, начиненных всем необходимым, а большей частью совершенно лишним, для успешного плавания по бурным и коварным морям современного бизнеса. "Хай!" - говорил он уже в последний раз секретарю фирмы.
      И начиналось это удивительное манипулирование словами, цифрами, многозначительными паузами, озабоченное созерцание экрана монитора, поддакивание в телефонную трубку, тасование папок и неотъемлемый ежедневный поиск нужной бумажки, словом, то, что зовется большим бизнесом, но при ближайшем рассмотрении производит довольно скучное впечатление.
      "Блю Спирит" консультировала своих клиентов по широкому кругу разнообразнейших вопросов экономической деятельности, предоставляла услуги по исследованию и прогнозированию рынка, технико-экономически обосновывала все, что угодно, проводила маркетинговые исследования и составляла изощренные стратегические программы, то есть, занималась консалтингом. Время от времени, поднимая как по тревоге своих юристов, сыпала параграфами федеральных законов и прикрывалась номерами конституционных поправок.
      Как-то раз Павлу потребовалось сделать несколько копий с документов. Подняв крышку копира, он обнаружил забытый кем-то из бухгалтеров счет. Обычный офис-склероз. Ничего особенного. Но сумма, выставленная их фирмой какой-то "Конрад энд Дэвис интернешнл компани" за срочную работу, была, мягко говоря, неожиданной. 18 миллионов долларов! И за какую же такую уникальную работу? За то, что программист Рой до обеда постучал по клавиатуре и уронил со стола толстенный справочник, опрокинув кофе на ковролин?
      Неужели и здесь, на калифорнийском побережье, продолжаются денверские чудеса? Правда, там деньги исчезали в черном цилиндре фокусника, а здесь они волшебным образом появляются в огромных суммах, стоит только постучать немного по клавиатуре компьютера...
      God bless Friday! <Слава Богу, пятница! (англ.)>. Еще не хватало забыть про мероприятие! Да и как тут позабудешь, если ровно за восемь дней прислали приглашение. В пятницу намечено корпоративное мероприятие. Причем приезжают коллеги из головных офисов в Бостоне и Лос-Анджелесе. Фирма заботится о поддержании командного духа среди своих сотрудников. Ох уж этот командный дух! Кружок из обнявшихся и стукающихся лбами, раскачивающиися и подпрыгивающий, а главное орущий: "Мы - одна команда! Мы победим!" Куда роднее тихая песенка про заводскую проходную... Но отказаться невозможно, тем более у Айзека Гольдмана, члена совета директоров, - день рождения, так удачно совпавший с корпоративной поездкой в Канаду по дорогому охотничьему туру "Хантинг тур компани", который, естественно, оплачивает фирма, а радушным хозяином будет, разумеется, Айзек.
      Сбор всех приглашенных был назначен на частном аэродроме "Air Kiss" <Воздушный поцелуй (англ.)>. Павел ехал на это еще не подстреленное барбекю уставшим и раздраженным. Советские рабочие пятницы, когда мужская часть трудового коллектива, скидывается и "гудит" в обязательном для всех порядке, если только ты - не паршивый интеллигент-отщепенец, достали Павла через столько лет в Соединенных Штатах! Тихий уик-энд с Татьяной и детьми послал Павлу air kiss пониже спины.
      Но сильный боковой ветер Павловыми молитвами отсрочил мероприятие до субботы. И был вечер, и было утро.
      На небольшом частном аэродроме между белых пузатеньких "Цессн" прохаживались коллеги "блю спиритисты". В центре композиции был, конечно, Айзек Гольдман, член совета директоров компании, черноволосый толстячок, немого похожий на Наполеона, но видимого нам глазами не Толстого и Бондарчука, а неизвестного постановщика провинциального водевиля. Рядом с ним был его неизменный помощник Гарри Колтонд. Такого узкого лица, как бы сплюснутого дверью в момент осторожного заглядывания в кабинет шефа, как у Колтонда, Павел за всю свою многолетнюю физиогномическую практику еще не встречал. Были еще несколько человек их лос-анджелесского отделения, среди которых рыжей курчавой шевелюрой классического шотландца выделялся О'Рэлли.
      Оставляя с последним вздохом сожаления свой "Порше", Павел уже слышал голос Айзека, который рассказывал что-то очень забавное, казалось, не только "блю спиритистам", но и самолетам, и припаркованным машинам. Его реплики сопровождались неизменным смехом.
      - О! Мистер Розен! Прошу обратить внимание у Пола в глазах уже что-то хищное! Настоящий охотник! Джентльмены, предлагаю мистера Розена выпускать на оленя без огнестрельного оружия! Нет ли у кого-нибудь индейского томагавка? Наш Пол жаждет крови!..