Голос Вадима Ахметовича звучал все ожесточеннее. Лицо его внезапно исказилось ненавистью. Но он тут же взял себя в руки. Однако Захаржевская уже поняла, что Анна Давыдовна пыталась или пытается ей помочь. Она постаралась не демонстрировать свою радость по этому поводу, чтобы не провоцировать демона. Но нужно было тянуть время, сколько получится.

Адвоката ей не предоставили, придется защищаться самой. Защищаться, не зная толком законов, по которым ей предстоит отвечать. А ведь в законах наверняка должны быть лазейки. Или это тот случай, когда честность — лучшая политика? Перехитрить дьявола, кажется, еще никому не удавалось, за исключением Балды из сказки, да его немногочисленных коллег. Да и то, с кем они имели дело — с мелкими чертяками, болотной и лесной нечистью. Нет, Вадим Ахметович не из этой братии. Вадим Ахметович с самой верхушки. Генеральный секретарь Пандемониума!

Что там, за чертой? Вопрос «быть или не быть» для нее уже не стоит. Только за этот последний год она поняла, как по-настоящему ей дорога жизнь. Теперь, когда она обрела любимого, когда рядом с ней оба Нила, Нюта, уйти было бы больнее стократ. И куда уходить, что там приготовил для нее Вадим Ахметович, или тот, кто нацепил его личину? Котлы, наполненные кипящей смолой? Пыточная камера на миллионы персон? Багровые отблески, наполненные запахом серы и криками страдающих душ…

Или, может, просто тьма, бесконечная тьма, где нет ничего, что могло бы успокоить?

— Мне будет предоставлен адвокат, или я должна сама защищаться? — поинтересовалась она.

— Ах, вы вот как хотите, — удивился Вадим Ахметович. — Чтобы все, так сказать, официально. Что ж, желание дамы для меня закон. Видите, какой я послушный? — шепнул он ей на ухо. — Веревки из меня можете вить. Или нити земные, как пожелаете…

— А судьи кто? — поинтересовалась Татьяна.

— Ну, хотя бы вот! — предложил Вадим Ахметович, показывая ей на какого-то типа в мантии, с всклокоченными волосами.

Человек повернулся к ней лицом.

— Лоусон! — узнала Татьяна и попятилась.

Лицо бывшего секретаря было смертельно бледным, горло туго перебинтовано. «Прямо как у Остапа Бендера после предательского удара Кисы Воробьянинова», — некстати мелькнуло в голове у Захаржевской. На самом деле ей было даже жалко Лоусона. Жалко потому, что тот, кто оказался в штате Вадима Ахметовича, безусловно, заслуживал только жалости.

— Нет, нет! — Вадим Ахметович поймал ее за руку и подтолкнул в сторону застывшего неподвижно Лоусона. — Скажите ему лучше что-нибудь приятное! А адвоката мы вам сейчас найдем. Знаете ведь, как говорят — кто желает быть себе адвокатом, тот берет в адвокаты дурака. А вы ведь далеко не дура!

В адвокаты был переквалифицирован присматривавший ранее за Захаржевской черный дрозд. Спешно трансформировавшись в маленького щуплого человечка в черной мантии, он сохранил клюв, который удивительно гармонично сидел на его крошечной и уморительно серьезной физиономии.

«Чистый Брейгель!» — решила Захаржевская. Жалко, что здесь нет Клэр Дубойс-Безансон. Ее, как орнитолога, могли бы заинтересовать подобные метаморфозы.

— Неоспоримо доказано, — тем временем забубнил кто-то невидимый в безбожно фонивший микрофон, — что наша подследственная-обвиняемая-подопечная содержала притон… Тут неразборчиво написано, я не могу разобрать!

— Вы лист держите вверх ногами! — подсказал кто-то.

Раздалось шуршание.

— Да, — сказал голос, — так гораздо лучше. Содержание сети притонов под именем Тани Дарлинг…

— Категорически протестую! — заявил адвокат, удивив Татьяну своим жаром. — Во-первых, нисколько не доказано, что Таня Дарлинг и миссис Баррен одно и то же лицо.

— Это как так? — удивился Вадим Ахметович.

— Не доказано! — настаивал адвокат. — А даже если и так, то в чем ее вина? Сладострастие есть доходнейшая статья…

— У меня здесь сто тридцать пять томов свидетельских показаний по этому пункту обвинений! — скорбно произнес голос.

— Выбрасывайте! — махнул рукой Вадим Ахметович. — Незачем воду в ступе толочь!

— Есть также любопытнейшие записи, изъятые из архивов Девятого отдела Федерального бюро расследований. Неоспоримо доказано, что голос на пленке принадлежит Татьяне Захаржевской и некоему Мэтьюзу. Думаю, нам всем будет крайне интересно…

— Ничего подобного! — адвокат совсем распоясался и, схватившись клювом за конец упомянутой пленки, которая свисала откуда-то сверху, стал быстро вытягивать ее вниз. Голоса на пленке превратились в дикую какофонию.

— Это не суд, а какой-то бардак! — сказала гневно Захаржевская, она едва удерживалась, чтобы не расхохотаться. Удерживалась, потому что чувствовала — стоит сорваться в истерику, утратить контроль над собой, и она уже не сможет противостоять этой шайке. Этого они и добиваются.

— Адвокат вправе принимать любые действия для защиты своего клиента! — серьезно заметил Вадим Ахметович. — Однако, если вы действительно желаете, можно подыскать кого-нибудь посолиднее, позадиристее что ли!

— О нет! — запротестовала она. — Меня все устраивает!

Дрозд устроился в куче отвоеванной пленки, как в гнезде, и подмигнул ей.

— Оная Татьяна Захаржевская, — продолжил тем временем обвинитель, обозлившись и перейдя потому на старый слог, — споспешествовала бегству из дома умалишенных Питера Дубойса…

— Опять возражаю! — пискнул адвокат. — Прошу не использовать для обозначения психиатрической больницы термины вроде «дом умалишенных»! И какое же в этом преступление? Он, этот Дубойс, устроил славную заварушку давеча. На нем одних душ загубленных теперь числится еще три штуки!

Обвинитель замолчал и несколько минут сопел, кашлял, и что-то усиленно пилил лобзиком.

— Я не совсем понимаю, — сказал он, наконец, — мы сейчас на каком поле играем?

— Продолжайте, как получится! — разрешил демон. — Все равно к одному придем.

«То-то и оно, — подумала Захаржевская. Все здесь заранее просчитано. Морок, один морок. Как бы все это развеять, разогнать? Сил не хватает, вот что. Остается рассчитывать на помощь извне. Только стоит ли? Что там говорил Берч? Рогатый бог палеолита…»

Захаржевская видела это изображение и сотни других, они стояли сейчас перед ее глазами.

Здание почти неощутимо задрожало. Свечи заколебались, тени запрыгали, отделившись от предметов, и попрятались по углам.

Демон нахмурился, прислушиваясь.

— Интересно, кто это у нас так развлекается? — спросил Вадим Ахметович. — Ваши штучки? — повернулся он к Татьяне. — Это неуважение к суду, знаете ли, раскачивать здание во время заседания, это вам еще не знаю, во что может вылиться!

— Хуже быть уже не может, — заметила Татьяна.

— Может, может! — Вадим Ахметович сделал большие глаза. — Еще как может!

— Просто кто-то стучится в двери, — предположил адвокат.

— Ах, старая-старая бабушка оставила дома ключик… Был такой стишок. Знаете, чем все закончилось? Бабушка стукнула кулаком в дверь и устроила большой кавардак в доме. Но сейчас не тот случай, дражайшая Татьяна Алексеевна, по паспорту Всеволодовна. И бабушка вам не поможет!

Татьяна хотела возразить, но он прижал палец к ее губам.

— Выцарапали отсрочку, заморочили голову! Набрались слов, которых не понимаете! А слова что? Слова — ветер, слова — пыль! Клеймо на вас с рождения, и матушке вашей за это можете в ножки поклониться. Кто не с нами, тот против нас!.. Позвольте представить! — Вадим Ахметович изогнулся в поклоне, уже откровенно издевательском.

У Берча был бледный вид. В буквальном смысле слова. Смотрел, не мигая, на Захаржевскую, но взгляд его утратил гипнотическую силу.

«Это только видимость, — напомнила себе она, — как в фильмах, не более того».

— Поздно! — расхохотался злорадно Вадим Ахметович. — Все кончено! Для тебя все кончено! К мертвецам. К мертвецам…

Берч шагнул, словно остатки воли еще жили в нем, по направлению к ней, но тут же остановился, словно наткнувшись на стеклянную стену.

«Я не с ними! — Татьяна задохнулась от радости. — Что-то разделяет нас».

Берч уже исчез, увлеченный в глубину, как будто чья-то сильная рука тянула его вниз.

«Если не сдаваться, он не посмеет… — подумала Татьяна. — Я не принадлежу ему».

Внизу раздавался глухой шум, похожий на рев. Стены содрогнулись.

Демон озирался растерянно по сторонам. Татьяна сама не понимала, что происходит. Видимо, Анна Давыдовна все же успела что-то наколдовать, чтобы спасти ее. Увенчается ли эта попытка успехом, было еще неясно, но Вадим Ахметович сейчас выглядел еще более жалким, чем тогда, в авиалайнере, когда Татьяна сумела вырвать у него отсрочку.

— Вам, мадам, совесть позволяет так обращаться со старыми друзьями?! — возопил он жалостно. — Ну, это вам еще боком выйдет, обещаю, обещаю…

Он попятился, грозя пальцем. Ни дать ни взять Панночка из старого фильма «Вий», отступающая с рассветом к своему гробу.

Татьяна огляделась, и, как упыри-вурдалаки, запрыгали в разные стороны тени и привидения. Даже Лоусон вышел из своей царственной меланхолии и в недоумении обратил на Захаржевскую затуманенный взор. Лицо его потемнело, глаза ввалились, призрак стал таять, оставив лишь свою мантию.

— Господи, Том мертв. Дубойс и Клэр — тоже! Где Татьяна? — Баренцев метался с безумным видом по гостиной, где спешно собирались гости и прислуга. Мертвого телохранителя перенесли в подвал. Вертолеты догорали под дождем. Северное крыло поместья уже было охвачено пламенем, и было ясно, что своими силами с пожаром не справиться.

— Классическая ситуация, — мрачно прокомментировал Иван Ларин, — группа респектабельных граждан в замкнутом пространстве, связь с внешним миром отсутствует. И тут их начинают уничтожать одного за другим!

— Ради бога, Ваня! — попросила Ларина. — Это неуместно!

— А разве мы сейчас не в такой ситуации? — спросил он в ответ.

— Спокойствие, только спокойствие! — повторял Гейл Блитс, набирая в сотый раз номер на своем мобильном. — Сейчас свяжемся с берегом. Есть такие самолеты, знаешь, они сами набирают воду и льют ее… Только вот связи нет!

Попытка связаться с берегом с помощью спутникового Интернета так же ничем не увенчалась.

— Это из-за грозы, господин Блитс, — разъяснил ехидно Розен. — Электрические разряды создают помехи. И никакие самолеты сюда не прорвутся сквозь грозовой фронт!

Остров содрогнулся. Один раз, второй. Стекла зазвенели в такт толчкам.

— Боже мой! — Татьяна Ларина прижалась к мужу. — Что это?

— Одно из двух — либо землетрясение, либо что-то где-то взорвалось! — сказал Розен. — У вас тут, кажется, маневры поблизости проводятся.

— Павел, мне не до шуток, — Нил в самом деле был серьезен, как никогда. — Давайте, выбирайтесь наружу, все! Быстро! Я пойду искать Татьяну. Не могла же она исчезнуть без следа!

Глядя на него, Нил-Нил едва мог сдержать слезы.

— Данила тоже пропал! — на лице Нади Скавронской была растерянность. — Надеюсь, он с Никитой…

Путь вниз оказался гораздо проще. Светильники по-прежнему не горели, но исчезло ощущение постороннего присутствия. Захаржевский очень боялся потерять Данилу — ему казалось, что все может произойти. Он не выпускал его ни на секунду, тащил за собой, перепрыгивая через ступеньки.

— Никита, ты мне руку вывернешь! — крикнул Данила испуганно.

— Извини, извини! — Захаржевский остановился, чтобы перевести дух.

Сам он едва не поскользнулся на осколках витражей. «Не хватало еще ногу здесь сломать!» — подумал он.

Башня снова завибрировала. Где-то глубоко под ними зарокотало.

«Зверь, — подумал Захаржевский, — разбуженный зверь. Злится из-за того, что отняли добычу! Убираться нужно отсюда, как можно скорее!»

За порогом башни их перехватил Баренцев.

— Где вы были?

— Там, — Никита показал рукой наверх. — Слушай, Нил, здесь что-то странное творится! Берч исчез!

— В самом деле? — Баренцев напрягся, пытаясь соотнести это с пропажей невесты.

— Нет, ты не понимаешь! — Никита затряс руками, не зная, как лучше объяснить то, чему они с Данилой были свидетелями. — Он совсем исчез! Провалился! И еще…

— Потом, потом… — Нил прервал его. — Поместье горит, и еще эти толчки! Возможно, начнется извержение. Выходите наружу, к остальным. А мне нужно найти жену!

По коридору навстречу уже бежала перепуганная Скавронская.

Нил подтолкнул Никиту.

— Возвращайтесь к остальным, скорее! Выходите из поместья. Здесь сейчас опасно находиться!

«Это я уже понял!» — подумал Захаржевский, но продолжать не стал. Сейчас его уже ничто не могло удивить. Все возможно! Если Занаду провалится в преисподнюю, как это, похоже, случилось с господином Берчем, он не удивится.

— Никита, что происходит? — спросила Надя, но в этот раз вопрос прозвучал скорее как риторический.

Они бегом спустились по лестнице в опустевшую гостиную. Недопитый чай, куски торта… Здесь оставались сейчас Таня и Павел Розены, которые ждали Нюту. Иван Ларин топтался снаружи у дверей, наблюдая за тем, как несколько слуг орудуют на взлетной площадке, заливая обгоревшие вертолеты пеной из огнетушителей.

— Да что вы, вашу мать, делаете! — сказал Рафалович по-русски. — Дом полыхает! Не тратьте пену!

— Это уже не имеет значения! — сказал Ларин.

— И что теперь?! — Блитс, потрясенный случившимся, обернулся к Рафаловичу.

— Нил сказал, здесь есть яхта! — заметил Иван. — И по-моему, пора отчаливать, извините за неуместный каламбур.

— Сначала неплохо бы собрать всех…

— Подождите! — Блитс поднял руки. — Здесь ведь есть еще какие-то постройки! Давайте перейдем туда и подождем, когда кончится гроза! Связь восстановится, и мы вызовем помощь с материка!

Ответом ему послужил сильный толчок. Все, включая работников, замерли, оглядываясь. На мгновение показалось, что сейчас весь остров опрокинется в море. В гостиной зазвенела посуда. Из конюшни доносилось испуганное ржание.

— Лошади! — крикнул Нил-Нил.

— Тихо! — Никита прижал его к себе. — Кто-нибудь из слуг ими займется!

Подпускать мальчика к запаниковавшим животным было опасно.

— Значит так! — распорядился Рафалович. — Если есть яхта, то пора на нее перебираться, а не то может быть поздно!

— Я вас проведу, — вызвался Нил-Нил.

— Подождите, где Анна Давыдовна? — спросил Захаржевский.

— Боюсь, она совсем плоха! — проговорила Ларина. — Нюта вместе с ней. И я не уйду, пока она там.

На фоне всеобщей растерянности Никита внезапно ощутил прилив энергии. Он побежал обратно наверх. В коридорах особняка было пусто, за высокими окнами плясало зарево над горящими вертолетами. В воздухе витал легкий запах дыма, но было неясно — просачивается ли он снаружи или исходит из глубины дома, где бушевал пожар.

Анна Давыдовна закрыла глаза, губы ее беспрестанно двигались. Анюта не слышала слов, которые она произносила, но прекрасно чувствовала энергию, исходившую от старушки. Чувствовала и благоговела, понимая, что для того, чтобы обладать такой силой, нужно пройти долгий и трудный путь. Путь, который самой Анюте, возможно, никогда не дано будет пройти.

— Позвать Данилу? — спросила она. — Нам, наверное, будет легче вместе!

— Нет, нет! — Анна Давыдовна качнула головой. — Ты справишься, я знаю, у тебя все получится, не бойся!

Но Анюта боялась. Боялась больше, чем тогда, в африканских джунглях. Тогда ведь все было предельно ясно — Павел умирал у нее на глазах. Где-то рядом бродили убийцы. Что происходило сейчас, было ей не совсем понятно, и Анна Давыдовна не считала нужным разъяснять. Словно это она, Нюта, была при смерти, и ее нельзя было тревожить. «Может быть, — подумала она, — если я все узнаю, то не смогу настроиться нужным образом. Может быть, это слишком страшно. Но ведь неведение еще страшнее».

Она не понимала, что происходит.

Анна Давыдовна сжала ее руку и открыла глаза.

— Бабушка! — Нюта заныла жалобно, чувствуя, что жизнь оставляет старую ведунью.

— Все хорошо, — прошептала та, — я уже вижу…

Но что она смогла увидеть, осталось Нюте неизвестным. Анна Давыдовна вздрогнула и перестала дышать. Несколько мгновений девушка все еще сжимала сухую и почти невесомую руку, зная, что все уже кончено. Все кончилось. Нюта осторожно прикоснулась к ее векам и закрыла глаза.

— Мы еще увидимся, — сказала она тихо. — В Саммерленде.

Она посмотрела на тело. Что теперь? Надо сказать Нилу и маме. Почему здесь нет мамы?!

Ей показалось, что остров едва заметно качнулся. Или это у нее закружилась голова после всего, что пришлось пережить? За окном потемнело, собиралась буря. Нюта вспомнила предостережение Берча. Когда колдун умирает… Где он? Неужели он и в самом деле приложил к этому руку? Колдун. Нюта сжала кулаки, напряглась, пытаясь направить всю свою ненависть на господина Берча, где бы он сейчас ни находился.

Толчок повторился. Интересно, сколько это по шкале Рихтера?

В комнату ворвался Никита.

— Нюта, Анна Давыдовна! — он остановился и застыл, глядя на тело. — Она… — он не закончил.

Нюта кивнула. Никита перекрестился.

— Нужно срочно уходить, — сказал он, — с этим проклятым островом что-то неладное!

— А бабушка?! — Нюта посмотрела на неподвижное тело.

— У нас нет времени! — сказал он. — Если все успокоится, мы вернемся… Пойдем, неужели ты думаешь, что она хотела, чтобы мы погибли рядом с ее телом!

Нюта растерянно посмотрела на него. Новый толчок заставил ее отбросить сомнения. Девушка нагнулась над мертвой старухой и торопливо поцеловала ее в лоб. Никита схватил Нюту за руку и потащил прочь из комнаты.

— А где… Где мама? — спросила она на ходу.

— Наверное, с остальными! Я не знаю! Идем скорее!

«В самом деле, — повторял он про себя слова незнакомца с шотландского пляжа, того, что только что исчез вместе с Берчем. — Чего не сиделось в России?! Вернусь, и ни шагу за рубеж. Где родился, там и сгодился… У советских собственная гордость… если только Надя согласится!» — добавил он обязательное условие.

Он твердил это про себя, как заклинание, волоча за собой Нюту в сторону холла, так же, как еще недавно тащил Никиту.

— Секундочку! — повторяла та на ходу. — Никита, секундочку…

— Да, что такое? — он остановился.

Ничего не говоря, она сбросила туфли с каблуками. И припустила вперед.

Людей не хватало, Баренцев отозвал слуг из дома, когда стало ясно, что даже общими усилиями с огнем не справиться. Ему не хотелось рисковать ничьей жизнью ради спасения Занаду. Огонь еще не успел распространиться на все поместье, но было ясно, что ждать оставалось недолго. На помощь извне рассчитывать не приходилось.

Нил метался по помещениям, пытаясь отыскать жену. Вспомнилась старая страшилка про свадьбу, где гости играли в прятки. Невеста спряталась в сундук на чердаке и задохнулась. И только много лет спустя случайно нашли ее скелет. Но Татьяна уже не ребенок, и никто в прятки не играл. Он несколько раз позвал ее, повышая голос до крика.

Крик эхом разнесся по пустым коридорам. Возникло жуткое ощущение, будто кто-то следит за ним из угла. Он обернулся — никого. Это все из-за Делоха. Внезапное сумасшествие ученого, исчезновение Татьяны, Анна Давыдовна умирает, Берч исчезает — Нил не успел понять, что случилось с Хэмфри Ли Берчем, но судя по всему, что-то страшное! И Занаду превратился в особняк из фильма ужасов, где за каждой дверью может таиться привидение.

Он прошел в комнату Берча, дверь была распахнута настежь, словно приглашая. Нил заглянул внутрь, на всякий случай. Никого. Окно распахнуто, он выглянул наружу и с облегчением заметил, что все, включая Нил-Нила, уже покинули здание.

Остров снова задрожал, на этот раз вибрация продолжалась долго, словно людям давали понять — это последний звонок и промедление смерти подобно. Нил успел схватиться за оконную раму и чудом не вывалился наружу. Оставаться в поместье с каждой секундой становилось все опаснее. Он бросил взгляд на бумаги, рассыпанные на столе. Формулы, написанные каллиграфическим почерком, несколько рисунков, похожих на детские каракули. Рядом раскрытая книга Юнцта. «Интересно господин Берч проводит время, — подумал он, выходя назад в коридор. — Или проводил». Если Никита не ошибся, о директоре Федерального бюро следовало теперь говорить в прошедшем времени. Его исчезновение или гибель не особенно огорчали. Сейчас, в сложившихся обстоятельствах, Нил был склонен подозревать всех и каждого. Особенно Берча — слишком странным было его поведение… Сразу вспомнились страхи Татьяны, надо было послушаться ее и не пускать его на остров. Все мы задним умом крепки!

В коридоре уже отчетливо пахло гарью. Нил остановился. Не было смысла так метаться. Он сжал виски и попытался сконцентрироваться. В конце концов, у него тоже были кое-какие способности. «Ну, давай же, Вальтер Бирнбаум, помоги, — заклинал он покойного деда. — Помоги!» В это мгновение ему показалось, что он слышит тонкий крик в глубине коридора, там, откуда двигался огонь. Нил, не раздумывая, бросился туда. Крик повторился за одной из дверей. Он распахнул ее и замер. Здесь было пусто.

Нил попятился, пламя ползло по коридору странными извивающимися ручьями, окружая его.

«Ну же, как тигр в цирке, сквозь горящий обруч! — подумал он и, закрыв лицо руками, прыгнул через пламя.

«Я это я, а не бесплотный призрак, я по-прежнему чувствую, дышу, мыслю. Мыслю — значит, существую. Только вот долго ли осталось еще мне существовать…»

Стало трудно дышать, она почувствовала, что все вокруг уходит вниз, подобно гигантскому лифту, исчезает в поднимавшейся темной воде. Во тьму, вслед за демонами. Татьяна подбежала к лестнице. Наверх, быстрее. Это было похоже на то, как если бежишь вверх по эскалатору, идущему вниз.

«Вот и все! — подумала она. — Как странно. Думала об адском пламени, а суждено погибнуть в воде. Кому на роду написано умереть на виселице, тот не утонет». Она прибавила шагу, задыхаясь. Темная прохладная глубина. Может, это очередная шутка Вадима Ахметовича? В новом инфернальном качестве он обрел весьма специфическое чувство юмора.

В воде кружились разнообразные предметы. На венском стуле сидел дрозд-адвокат, обретший снова птичье обличье. Некоторое время он кружился вместе со стулом, растерянно глядя на Захаржевскую, пока стул не зацепился за ступеньку и не исчез вместе с птицей. Вода коснулась лодыжек, словно обхватив холодными пальцами. Татьяна вскрикнула и перепрыгнула сразу через несколько ступенек. Быстрее… Шансов у нее не было. Через несколько мгновений она уже была в воде по пояс, но продолжала упорно карабкаться вверх, держась за перила.

Это не было наваждением, вода была настоящей, и Татьяна не могла понять, что происходит. Но времени раздумывать над этим не было. Сейчас нужно было двигаться. Вверх, вверх…

Тем временем, на пристани шла полным ходом погрузка.

— Мы не сможем отплыть! — сказал Блитс. — Слишком бурно, нас разобьет о скалы.

— Другого выхода нет! — бросил Розен.

— Тогда снимите мачту! — посоветовал Блитс. — Сейчас яхта будет перегружена, нам нужно повысить остойчивость.

— Позвольте, а как мы поплывем? — спросила недоуменно Ларина.

— Там есть мотор! — пояснил Нил-Нил.

Нил-Нил, не отрываясь, смотрел на поместье, в окнах левого крыла плясало пламя. Он ждал, что вот-вот из раскрытых дверей выйдет его отец, неся на руках Тата. Как в голливудских фильмах.

— Где Нил, в самом деле? — спросил тихо Розен. — Может, стоит пойти за ним, пока еще не поздно…

Никита Захаржевский сделал движение в сторону поместья, но Надя Скавронская уцепилась за его рукав.

— Я не пущу тебя туда… Там что-то страшное происходит… — залепетала она, теряя привычную рассудительность.

Впрочем, ее слова выражали то, о чем думали остальные. Поэтому никто не посмотрел на нее с удивлением. Только Татьяна Ларина прижала к себе Нил-Нила, который, казалось, готов был сам броситься назад.

— Извините, — предложил один из слуг — конюх, — я человек несемейный и знаю дом! Лучше я схожу за хозяином…

Нил-Нил взглянул на него с благодарностью, но в то же мгновение в дверях особняка показалась фигура.

— Папа! — прошептал Нил-Нил, и губы его задрожали.

Баренцев был один.

— Нил! — Розен подбежал к нему. — Остров сейчас уйдет на дно! Нужно уходить!

— Она где-то здесь! — сказал Баренцев убежденно. — Я чувствую, она где-то здесь.

— Нил, не сходите с ума! — прошептал Павел. — Если она внизу, ей не выбраться…

— На яхту! — распорядилась Ларина. — Все на яхту… Нюта, быстрее.

— Но, мама! Мы же не можем ее оставить!

Павел решительно подхватил ее под руку.

— Идем!

Да, на яхте был мотор и не один. Два мощных двигателя, работая на предельных оборотах, позволили перегруженному суденышку отойти от острова раньше, чем тот окончательно канул в пучину. Блитс, засуетившись, умудрился свалиться за борт, но был вовремя спасен. Сгрудившись на палубе, недавние обитатели и гости Занаду со слезами на глазах следили за тем, как прекрасный Танафос погружается в бездну. То, что происходило сейчас, казалось кошмарным сном.

Огонь и вода с двух сторон наступали на остров. В какой-то момент он накренился, словно погибающий корабль, и замер. Но только на мгновение, затем погружение продолжилось.

В темноте по острову метались выпущенные на свободу лошади. Нил-Нил зажал руками уши, чтобы не слушать испуганного ржания обреченных животных. К счастью, в темноте не было видно, как они тщетно пытаются спастись. Погрузившись на дно, остров увлек за собой и их.

Нил-Нил заплакал, прижимаясь к Нюте.

Остров проваливался в темную глубину, унося с собой свои тайны. На поверхность всплывали деревянные обломки. Яхта была перегружена, в случае шторма ей вряд ли удалось бы добраться до материка, но люди на борту старались об этом не думать.

— Боже мой! — Павел качал головой, не в силах поверить в то, что происходило на его глазах.

Баренцев вглядывался в воду, все еще надеясь на что-то. Розен положил ему руку на плечо.

— Нил, — сказал он тихо, — это ужасно, но ее больше нет!

Нил стиснул кулаки. Все рухнуло в один день, все, к чему он шел все эти годы, оказалось уничтожено. Что это, судьба? Проклят он, что ли?!

Блитс чихнул. После вынужденного купания владелец «Свитчкрафт» мгновенно подхватил насморк. Розен протянул ему сухой платок.

— Премного благодарен! — сказал Блитс. — Не думал, что во время извержения море остается таким холодным!