— О, — сочувственно кивнул Павел, — бюрократия почище советской!

Тем не менее, поездка все же состоялась. Погрузившись в уже знакомый джип, один из солдат занял место за рулем. Вскоре они уже оставили базу далеко за спиной. Местность казалась безжизненной, тент над машиной защищал людей внутри от солнца, но не от пыли. Вокруг дороги расстилалась серая земля с редкими деревьями, где-то высоко в безоблачном небе парили птицы. Какой же русский не любит быстрой езды! Павел однако предпочел бы сейчас сбавить скорость, но не хотел показаться слабаком перед Нейдером. Тем временем впереди показалось что-то вроде небольшой рощи. Вскоре они уже передвигались под сенью деревьев.

— Терпеть не могу этот район! — заметил Нейдер. Он сидел напротив Розена. — Местные верят, что здесь живет какой-то злобный дух.

— Зао-Нео! — сообщил водитель.

— Ага… Думаю, что врут. Не один дух не станет торчать в таком поганом месте! Но люди здесь в самом деле иногда пропадают!

— Каннибалы?!

Нейдер покосился на него с улыбкой.

— Сэр, простите, но в наших краях никогда не ели людей, по крайней мере, на моей памяти. Хотя на этом континенте до сих пор кое-где человеческое мясо в почете. Только белых они все же предпочитают не трогать, как я знаю, хлопот потом с нами не оберешься. Видимо, черные желудки плохо переваривают белое мясо!

Водитель усмехнулся.

— Откровенно говоря, — продолжил его начальник, — я совершенно не понимаю, как можно сотрудничать с людьми, чьи папаши и мамаши еще не забыли вкус человечины. Давать этим ребятам здесь распоряжаться — большая ошибка, на мой взгляд.

— Вы рассуждаете, как расист, — заметила Нюта.

В машине воцарилось молчание, потом Нейдер хихикнул вполне дружелюбно.

— А я и есть расист, черт меня дери! Поживите здесь с мое, и посмотрим, как вы станете рассуждать. Нет, я не дикий человек и вполне допускаю, что из этих ребят лет через пятьсот может выйти что-нибудь толковое. Но поскольку я этого уже не увижу, то думаю, будет разумно относиться к ним сейчас адекватно их нынешнему состоянию! Хотите исторический пример? Бокасса, президент Центрально-Африканской Республики, лопал своих подданных. Коммунисты с ним дружбу водили в то время, такие же людоеды, черт возьми!

Павел нахмурился, но промолчал.

«А кто виноват? — подумал он. — Принимали каннибала, как близкого друга советского народа. Помнится, он еще обеды давал, когда гостил, а потом оказалось, как признался его личный повар, ветчинка да колбаска, которую они с собой возили, была тоже из человечины. Так что Нейдер, в общем-то, прав насчет каннибалов. Во имя солидарности мы и не на то способны».

Нюта, однако, была настроена продолжить дискуссию.

— Почему же вы не уедете? — спросила она, едва сдерживая негодование.

— Почему? Потому что Африка — это мой дом, милочка! В конце концов, от добра добра не ищут! Вам, полагаю, в Америке тоже не все по душе, но вы ведь не собираетесь из-за этого уезжать на край света. И совершенно правы — везде одно и то же дерьмо, извините за выражение. Правда, развлечений тут у мае маловато. Лет пятнадцать тому назад, когда я перебрался сюда, вернее, когда меня сюда перебросили из-за штабных интриг, здесь еще было на что поохотиться. Все эти организации по охране окружающей среды понятия не имеют, что здесь происходит, ну а я… Я, как все! — добавил он, оправдываясь. — Если несчастную тварь все равно прикончат, то почему бы это не сделать мне — профессионалу? Вам когда-нибудь случалось встретиться с леопардом один на один? Первое желание — бежать! Бежать, пока ноги несут! Но это и есть ошибка, господа! — вещал Нейдер, которому явно нравилось изображать из себя Большого Белого Охотника.

Сейчас, возможно, он представлял себя кем-то из персонажей Хемингуэя. Его пальцы задвигались, заряжая воображаемое ружье.

— Пока вы держите зверя на мушке, он ваш! Неважно, что у вас в руках — дробовик или пистолет, даже такой дрянной, как я заметил в вашей сумочке, мэм, — заметил он, обращаясь к Нюте. — Должен сказать, что если это не зажигалка, — я ведь мог и ошибиться, — то там ему не место, совсем не место… А вот дадите деру и можете считать, что ваша песенка спета!

Нюта презрительно поджала губы. На великого специалиста по африканской охоте Нейдер мало походил, скорее, на тех, тоже хрестоматийных, пьянчуг, что протирали штаны в здешних барах с начала освоения Африки, заливая доверчивым приезжим о своих великих подвигах.

Место падения метеорита, как и обещал Нейдер, охранялось. По периметру были протянуты красные ленты, почему-то напомнившие Павлу советский Первомай. Въелось красное в память — архетип сознания, не выбьешь ничем. Ленты трепетали на ветру, за лентами в палатке обнаружился солдат. Последние несколько часов он провел в объятиях Морфея, и только шум подъезжающего джипа заставил его вылезти наружу. Это было ясно и по его помятой форме, и по не менее помятой физиономии. Впрочем, упрекать его было особенно не за что. На яму, оставшуюся от падения, никто не претендовал. Павел про себя досадовал, что местные власти проявили столь усердное рвение Это могло привлечь дополнительное внимание конкурентов. Того же ГРУ. Забавно судьба играет людьми, вот и «родное отечественное» ведомство, распростершее крылья над всей планетой, — крылышки летучей мыши, — кстати, на гербе их эта тварь, — стало его противником.

Павел огляделся. Агентов ГРУ поблизости не наблюдалось, местность вообще была безжизненной и просматривалась на несколько километров во все стороны.

Солдат доложил, что за смену никаких происшествий не было, покосился на Нюту.

— Прилетел оттуда, — счел нужным пояснить Нейдер и ткнул пальцем куда-то на северо-восток.

Павел подошел к краю кратера с той стороны, где спуск был более пологим, и стал осторожно спускаться по осыпающейся стенке. В том, что касалось его проекта, это место представляло мало интереса. Песок, кое-где спекшийся в черную остекленевшую лаву, едва ли приобрел какие-то уникальные свойства в результате метеоритного удара, тем не менее, следовало взять образцы для последующих лабораторных анализов. Павел сделал знак — и Нюта заскользила вслед за отцом. Нейдер остался на краю, сняв шлем, он вытер капли пота — солнце еще не пекло по-настоящему, но тучному капитану уже было жарко.

— Дыра, и больше ничего! Извините, — сказал он Нюте, прикинув, что американка может что-нибудь не так понять.

Они же там все нервные в своей Америке. Нейдер много об этом читал. Стоит подать даме руку или уступить место, вот вам уже и причина для судебного процесса по поводу половой дискриминации. Нет, ребята, Джон Нейдер не поедет в Америку. Здесь и умрет. Нельзя, впрочем, сказать, чтобы капитана отличала какая-то особенная галантность. Тем не менее, он подал руку Нюте, помогая выбраться из кратера. Она поблагодарила и поправила ремни фотокамеры — снимки, сделанные ею, должны были присоединиться к обширной коллекции, уже полученной в Ред-Роке, ну и себе кое-что на память, конечно.

Павел еще немного побродил внизу, всматриваясь в землю, словно в ней могло скрываться что-то действительно важное. Сокровища древних царств, стертых временем с лица земли. Он вздохнул, улыбнулся и поспешил присоединиться к дочери. Оставлять ее одну в компании этих солдафонов не хотелось. У Джона Нейдера был вид человека, который способен и на сальности.

— Ну-с, ваше заключение, док? — крикнул капитан. — Можно эту лавочку сворачивать? У меня и так дел по горло!

— Это не мне решать! — Павлу пришлось его разочаровать. — Но не думаю, что здесь осталось что-нибудь интересное…

— Сомневаюсь, что здесь оно когда-нибудь было! — сказал Нейдер. — Ну, поехали, док, пока солнце не припекло. Здесь вам не Майами, честное слово. Черным проще, они привыкли, на них не смотрите!

Павел увидел, как Нюта нагнулась, чтобы поднять какой-то заинтересовавший ее предмет, потом поднялась и улыбнулась ему через плечо. С каким-то восхищенным удивлением он подумал о том, что дочь превратилась в настоящую красавицу.

Нюта показала ему бутылочный осколок.

— Суровая рука цивилизации добралась и сюда…

— Вы бы поосторожнее, — заметил Нейдер, — порежетесь, заражение… А я окажусь в результате виноват!

Стрелок стоял среди деревьев на холме. Деревья были словно поражены какой-то болезнью, их стволы были перекручены самым немыслимым образом. На самом деле так и было задумано матушкой-природой. На стволах прятались маленькие изумрудные ящерицы, которые попрятались при его приближении. Помимо ящериц имелось множество насекомых — место было не ахти с точки зрения комфорта. Однако стрелок искал не комфорта. Это место идеально подходило ему, потому что с этой точки просматривалась дорога, в то время, как он сам оставался недосягаемым для чьих-либо взглядов. Он внимательно осмотрелся, чтобы убедиться, что среди гадов нет ядовитых и, не обнаружив таковых, устроился поудобнее, ожидая свои жертвы. У него не возникало никаких романтических ассоциаций — хищник, поджидающий жертву, и тому подобное. Он просто делал свою работу. На его счету было немало жертв, но он был профессионалом и не страдал угрызениями совести и ночными кошмарами. И психоаналитик ему понадобится еще не скоро. Совесть его была спокойна — если бы не эта работа, ему пришлось бы влачить довольно жалкое существование. Он умел только убивать. Делал это чисто и красиво. Любой из его выстрелов был достоин отдельного фильма. Выбор пал на него, потому что он был не только превосходным убийцей, но и обладал прекрасной способностью к мимикрии. Почти как те ящерицы, что были вспугнуты им сейчас. Только прикрываться ему приходилось не листьями и ветками — обычно он работал в городе. Там от него требовалось выглядеть мирным обывателем.

Сейчас он предпочел обойтись без маскировки — никаких листьев на каске, камуфляже. Высокие сапоги, которые должны были защитить его от укусов змей или насекомых. Плащ был свернут и упакован в сумку — он знал, что ничего нельзя оставлять просто так, в сверток могут заползти скорпионы. Стрелок предпочел экипировку обычного охотника. Такие попадались здесь, несмотря на отсутствие потенциальной добычи. Наносить на лицо краску ему не требовалось — он был черным, почти таким же черным, как местные, только родился и вырос на другом континенте и здешние жители были ему столь .же чужими, как эскимосы или австралийские аборигены.

Несмотря на близость военных, стрелок не опасался, что они помешают. Он уже хорошо изучил распорядок, которого придерживаются на базе.

В его распоряжении была швейцарская винтовка. Швейцарское оружие надежно так же, как швейцарские часы. И лицензия на охоту. Лицензии давали без проблем, поскольку редких животных в этих краях давно уже не осталось. Он прикрепил к винтовке оптику. Осмотрел окрестности. С этой штукой можно было запросто подстрелить муху на придорожном камне, вон там, на повороте дороги.

Были и сошки, но он предпочел пристроить ствол на одну из веток, в том месте, где она сходилась со стволом. Ветка не пружинила, обзор был великолепный.

Глубокий вдох. Кровь наполняется кислородом, дрожание оружия в руках на несколько мгновений прекращается совершенно. Впереди на дороге показалась машина — та самая. Движение здесь было не слишком оживленным, — стрелок улыбнулся, — за все время, пока он здесь, никто не проехал и не прошел мимо. В прицел можно было разглядеть головы людей, сидевших впереди.

Их инструктор вместо мишеней использовал тыквы, в которые вставлял пакеты с бычьей кровью. От выстрела тыквы разлетались, кровь брызгала во все стороны. Новобранцев иногда тошнило. Зато потом они были готовы ко всему. К тому, что их мишени — живые люди, а не деревянные силуэты… Они были готовы убивать. Ради этого все и делалось.

Павлу показалось, что его стегнули раскаленным прутом. Пуля задела плечо. Кровь потекла по руке, пропитала рубашку. Водитель повалился на колени Нейдера, заливая его своей кровью. Машину повело в сторону. Павел действовал инстинктивно — перегнулся через сиденье водителя и, схватив забрызганный кровью руль, повернул его в сторону, пытаясь вывести машину назад, на дорогу. Лес впереди неумолимо надвигался на них. Окровавленный руль выскользнул из его пальцев, когда машина налетела на какое-то препятствие, должно быть, камень.

В следующее мгновение она врубилась в зеленый кустарник и понеслась вниз по склону, каждую секунду грозя перевернуться вверх колесами. Это и случилось, но уже когда они были в самом низу. «Лендровер» завалился на бок, выбросив живых и мертвых на землю. Розен метнулся к Нюте и выхватил ее из-под кузова, который едва не придавил девушку. Нейдер лежал мешком на земле, Павел прикоснулся к его шее, хотя и так уже было ясно, что она сломана.

— Бежим! — Он подхватил Нюту под руку и потащил прочь. Он не знал, куда им сейчас лучше бежать, но уходить было нужно немедленно. Убийцы наверняка захотят проверить, живы их жертвы или нет.

— О Господи, ты ранен! — В первое мгновение ей показалось, что он вот-вот истечет кровью.

Но останавливаться было нельзя — следующий выстрел мог быть куда удачнее.

— Бежим! — повторил он.

— Подожди! — Нюта соображала, похоже, лучше его. В ее руке оказалась зажигалка.

— Скорее!

Она открутила крышку топливного бака, бензин тут же стал хлестать на землю. Метнула в сторону машины открытую зажигалку — ту самую, в виде маленького изящного пистолета. Взрыв прозвучал за их спинами. Пламя взвилось за деревьями.

Это было разумно. Так они собьют со следа возможную погоню. Пройдя несколько метров, Нюта беспомощно огляделась. В городских джунглях она ориентировалась куда лучше. Там, даже в незнакомом городе, чужой стране она смогла бы найти убежище. Однако здесь ее интуиция, приобретенная во время бродяжничества, оказывалась совершенно бесполезной. Лес выглядел одинаковым. К счастью, он не был непроходимым — здесь не нужно было продираться сквозь кустарник с помощью мачете, как это любят показывать в голливудских боевиках. Она двинулась дальше наугад, уводя за собой Павла. Пока что за ними не было слышно ни криков, ни выстрелов, а впереди тем временем послышалось журчание.

— Туда! — она показала на спуск к воде. Берег был покрыт густым кустарником, они пробрались сквозь него.

Течение было быстрым, а дно глубоким — ветка, которой Анюта попыталась нащупать дно, ушла в вязкий ил, и девушка едва не кувыркнулась в воду. Выругавшись, она бросила палку и повела Павла по берегу. Здесь не было тропинок.

— Смотри! — зашептала она и схватила его за здоровую руку, показывая вперед.

То, что виднелось впереди на воде, сначала показалось Павлу похожим на гребенчатую спину крокодила. «Чему радоваться, — подумал он, — не время наблюдать за фауной…» Или Нюта полагает, что сейчас у них есть шанс положить конец всем мучениям разом?

— Это лодка! — пояснила она.

Звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой, но, тем не менее, это действительно оказалась лодка, привязанная к одному из деревьев на берегу. Довольно беспечно было со стороны владельца оставлять ее здесь без присмотра. Перебраться в нее оказалось не так просто. Наконец Павел устроился в раскачивающейся посудине, которая едва не черпала воду бортами.

«Я точно не выплыву, — подумал он, — а если и удастся, то в этой водице полно микробов. А вот крокодилы здесь не живут…»

В лодке было по лодыжки воды, в ней бесцельно блуждала длинная тонкая пиявка вроде родного русского волосатика. Нюта брезгливо попыталась придавить мерзость, но не сумела. Какие еще твари живут в этой мутной водице, лучше было и не думать.

— Осторожнее, — попросил он Нюту, — если ты будешь вертеться, мы пойдем ко дну…

Она наложила повязку из собственной рубашки: медицинская сумка осталась в машине. «Рану надо прижечь, — подумал Павел, — разжечь костер и… Только, может быть, уже поздно». В этой душной влажной атмосфере промедление было губительно, но лодка не могла двигаться быстрее.

Они плыли медленно, словно не по воде, а по густой патоке. Какая-то птица методично повторяла один и тот же звук, сидя над ними в ветвях. Казалось, они будут вечно так плыть и конца-края не будет этой чертовой реке. Чем дальше, тем больше Павла охватывало странное чувство, будто все это уже случалось с ним раньше. Была эта река, Нюта, сосредоточенно орудующая веслом, словно заправский гондольер.

«Где я это мог видеть? В прошлой жизни? Дежа-вю, вот что это такое… Может быть, старик Харон…» Он не продолжил мысль, чувствуя, что начинает впадать в забытье. Нужно было держать себя в руках и не сползать ни в коем случае набок. Крушение «Титаника»… Павел Розен в роли Леонардо Ли Каприо, Нюта — Кейт Уинслет… Он, естественно, идет ко дну. Таня будет гордиться мужем-актером… Это бред начинается, вот что… Плохо дело.

— Как ты? — спросила Нюта обеспокоено.

В это время в зеленом своде над ними появился просвет. Лучи ослепительно яркого африканского солнца осветили ее, словно софитами. Яркий ореол, похожий на нимб…

— Прекрасно! — сказал он, улыбнувшись, и вцепился в края лодки, сползая в мутную жижу на ее дне.

«Только бы не перевернуть лодку!» — мелькнуло в мозгу.

Этот первый обморок был непродолжителен. Солнце по-прежнему стояло в зените, когда он снова открыл глаза. Над ним склонилось испуганное лицо Анюты.

В памяти возникли какие-то сцены из прочитанного или виденного когда-то в кино, какие-то партизаны в лесу, немцы по следам идут с овчарками.

— За нами гонятся? — спросил он.

— Нет… — сказала Нюта.

Она постоянно прислушивалась к лесу, понимая, однако, что когда они услышат погоню, будет уже поздно. Здесь, на этой речке, они — прекрасная мишень. Однако, птицы беспечно тараторили в листве. Если кто-нибудь двигался бы по лесу — они первые предупредили бы криками. Во всяком случае, так должно было произойти согласно приключенческим романам. Нюта понадеялась, что в этом случае авторы говорили правду. А что, если здесь другие птицы, те, что и глазом не моргнут, даже если мимо протопает пехотная дивизия? Но делать нечего. Не было в ее распоряжении волшебного инвентаря из русских сказок — махнешь платком, и разольется за тобой море глубокое, бросишь гребень, и вырастет лес дремучий. Ощущение беспомощности и беззащитности… Одно хорошо — каннибалов, по уверениям покойного Нейдера, в этих лесах не водилось. Как говорится — пустячок, а приятно.

— Прости! — сказал он.

— За что? — она и в самом деле не понимала.

— Уверен, что эти люди — кем бы они не были, охотятся за мной. Если бы ты осталась дома, то была бы в безопасности…

— Не говори глупости! — сказала она категорично, словно была старшей из них двоих. — Ты здесь не при чем — ты ведь не мог знать, что произойдет! А влипнуть в дерьмо я могла где угодно — у меня это неплохо получается!

— Нюта, не выражайся! — сказал он полушутя.

— Думаешь, это из-за метеорита? — спросила она.

— Не знаю… — сказал он.

Он подумал, что, возможно, дело в его мнимом преступлении — вспомнились мексиканцы, о которых ему говорил сосед по камере. Да, конечно, его запугивали тогда, но кто-то из этих горячих мексиканских парней мог и в самом деле посчитать его совратителем малолетних.

Голд, который предупреждал Татьяну, был в сущности прав — его реабилитация была весьма условна. Даже если ангел спустится с небес и объявит на все Соединенные Штаты, а также Мексику о его невиновности, все равно останется тень сомнения. «Не он первый, не он последний… — говорил Голд. — Взять, к примеру, Романа Поланского, который тоже был фактически подставлен маленькой стервой. Он вовремя сбежал в Европу, чтобы не оказаться в лапах правосудия, и до сих пор не может появиться на территории Соединенных Штатов. А эта маленькая стервочка, которая давно уже превратилась в большую взрослую стерву, заявляет, что готова встретиться с ним для обсуждения финансовых вопросов…»

Они оставили лодку возле тропы, которую заметила Нюта. Есть тропа, значит, где-то поблизости люди.

Выбраться из лодки оказалось куда сложнее, чем влезть в нее. Но он с этим справился.

Тропа вывела их из леса. Девушку и раненого мужчину, который уже еле переставлял ноги.

Воздух был наполнен густым запахом пыли. Солнце припекало. Гудели мухи, несколько липучек под потолком были облеплены крупными насекомыми. Некоторые из них шевелились. Глядя на них, Васкес испытал чувство гадливости. Какая мерзость! Следовало бы убрать эту дрянь, но он не рискнул бы прикоснуться к этим лентам. Кроме того, тогда от мух не стало бы совсем житья.

Солнечные лучи освещали длинную улицу, уходившую в никуда. Вдоль улицы стояли дома под крышами из гофрированного железа. Если бы ему сказали, что остаток жизни он проведет здесь, он тут же, не раздумывая, застрелился бы. Впрочем, и здесь люди живут. По улице прошла темнокожая девушка. Васкес проводил ее взглядом, удивляясь, отчего некоторые находят африканок сексуальными. Лично он не испытывал ничего, похожего на возбуждение.

Васкес подошел к распахнутому настежь окну и выплеснул в серую пыль кофе из чашки. Кофе был неплохим, но за те несколько секунд, которые он провел, бреясь, в него успела плюхнуться жирная африканская муха.

— Жалкая смерть! — заметил он мухе.

Васкес был в приподнятом настроении и такие мелочи, как испорченный кофе, не могли его, это самое настроение, испортить.

Правда, в этом занюханном африканском городишке многого не хватало. Он с наслаждением выпил бы бутылку холодного пива, а не баночной гнуcи, которую здесь можно было купить. Но подобные лишения — всего лишь почти обязательная составляющая его работы. Они придают ей необходимую пикантность, без них жизнь стала бы пресной, а Васкес, несмотря на возраст и весьма специфическую профессию, все еще оставался романтиком.

Темные волосы, короткая стрижка. В тропиках чем короче волосы, тем лучше — пот быстрее стекает, и насекомым некуда забраться. Правда, господин Васкес в джунгли не собирался, но кто знает, как обернется дело. Не всегда удается таскать каштаны из огня чужими руками.

В его карих глазах порой вспыхивали хищные огоньки. Пабло умел произвести впечатление на клиентов, которые предпочитали иметь дело с суровым профессионалом. Боже, он не сомневался, будь у него на физиономии несколько шрамов, они бы валялись у него в ногах, как у звезды экрана. Эти люди ничего не понимали в его деле. Самый лучший убийца — тот, кто не выделяется из толпы. И расставаясь с заказчиками, он спешил смешаться с толпой. А что касается шрамов, то они были. Пластические операции встали ему в кругленькую сумму. Зато теперь у него не было особых примет. Обычное, ничем не примечательное лицо.

Он расправил плечи, красуясь. Подумал, как это глупо должно выглядеть со стороны. Но рядом не было никого. Как правило, он держался скромно, даже при женщинах, которые, инстинктивно угадывая в нем хищника, ожидали агрессивного поведения. Это раздражало Васкеса. Впрочем, связывать судьбу с какой-нибудь дамочкой он не намеревался. Разве что под старость, если ему дадут дожить до старости. А почему бы и нет? Шакал до сих пор гуляет на свободе. Вот тогда он обзаведется молодой и красивой женой, которая родит ему ребенка, а он будет заливать им про свою жизнь, ибо о том, чем он на самом деле занимался, он не расскажет даже на исповеди в свой последний час. Подумав об исповеди, он вытащил нательный крест и истово поцеловал его.

Он напряг мускулы на животе, они проступили рельефно. Женщинам это нравилось. И за это он их тоже презирал. Что тело? Тело только орудие, ему ли не знать, как легко оно умирает. Что остается потом, вот вопрос!

Несмотря на крайний практицизм, Васкес был склонен к метафизическим размышлениям. Интересно было знать, куда отправились его жертвы? Не встретят ли они его у ворот вечности, чтобы отомстить? А ему будет все равно, он будет бесплотен! Он не боялся их.

Посмотрел в окно. Окно выходило на улицу поселка с одноэтажными низкими домиками. Кирпич, листовое железо — это самое лучшее. А так — по большей части глинобитные домики. Еще недавно здесь, очевидно, крыли их соломой.

В пыли копошились ребятишки.

Комната была почти пустая, если не считать древнего гардероба, в котором, должно быть, держали свои макинтоши знаменитые охотники прошлого. Также здесь находилась железная кровать и неожиданно изящный столик на резных ножках. Столик порадовал человека. Пабло Васкес мог найти местечко получше в гостинице, но не хотел светиться… Кроме того, он хорошо знал, что за люди будут его соседями.

Большой белый человек в Африке. Он всегда мечтал побывать здесь, но никогда не полагал, что придется сделать это в связи с таким делом.

Этот парень был его тезкой, его звали Пол. Точнее, Павел. Изощрились родители или славянские корни? Дополнительной информации по объекту предоставлено не было. Возможно, заказчик ею не располагал, возможно, просто не желал давать больше, чем нужно. Васкеса это не удивляло, а совпадение имен не вызвало ни на мгновение душевного трепета. Мало ли в Бразилии Педро?

Он занимался этим делом уже не первый год. Все очень просто. Многим людям приходится решать проблемы, связанные с применением силы. Вполне обычным, зачастую даже респектабельным людям. Вот тут и появляется он. В этом случае, правда, пришлось прибегнуть к помощи напарника. Напарник был из черномазых, но отличный стрелок, прошедший несколько локальных конфликтов. Здесь он был незаменим, опыт работы в тропиках, черная физиономия. Сам Пабло заметил, что становится с каждым разом все осторожнее. Он уже не раз испытывал удачу, но везение может кончиться! Он становится суеверен и чаще молится, чем прежде!

Он включил приемник, прокрутил настройку, пытаясь уловить в какофонии смешанных звуков что-то близкое его теперешнему настроению. Темнело. Васкес отследил американца до того момента, как тот вместе с девицей покинул город. Со вчерашнего дня снайпер находился недалеко от базы Нейдера, ожидая приезда Розена. Васкес предупредил его по мобильному, но стрелять было нельзя: на базе американца уже ждали. Пришлось ждать. Если бы Розен решил заночевать в гостях у Нейдера, а не отправился сразу к метеориту, то прожил бы на день дольше. Снайпер доложил своему нанимателю о том, что намерен перехватить их на обратном пути. Васкес был уверен, что вопрос можно считать решенным. Он уже не один раз сотрудничал с этим человеком, прибегая к его помощи в тех случаях, когда приходилось действовать в таких условиях, как здесь. Васкес плохо ориентировался в лесах и, кроме того, был изрядным чистоплюем. Месить пыль и грязь он предоставлял другим — пыли ему хватало и здесь. Он хорошо представлял себе то, что должно сейчас произойти там, на дороге. Один выстрел — и, если повезет, можно убить двоих в машине. Оставшимся просто будет некуда деться на открытом пространстве. Может быть, он напрасно решил не участвовать в этом. Охота на человека — кто один раз участвовал в ней, уже никогда не станет охотиться на иную дичь.

Васкес посмотрел на часы. Неизвестно, сколько времени проведет Розен на месте падения. Скажем, час — максимум. Васкес плохо представлял себе, что может искать американец на этом месте. А вдруг он там останется до вечера — кто его знает? Придется отложить операцию до следующего дня. Наниматель Пабло Васкеса не ставил жестких ограничений по времени. Его единственным условием было: Павел Розен не должен вернуться в Штаты.

Подождав еще немного, он решил связаться с молчащим напарником.

— Как у нас дела? — спросил он.

— У нас небольшая проблема! — сказал спокойно снайпер. — Две небольших проблемы!

— Что случилось? — поинтересовался Васкес после небольшой паузы и почувствовал, как кровь приливает к лицу от гнева.

— Не беспокойтесь, я все улажу, — сказал снайпер. — К вечеру дело будет закончено.

Снайпер обращался к нему, как к вышестоящему. Никакого боевого братства и тому подобной фамильярности. Васкес выступал в роли нанимателя и требовал соответствующего отношения. Кроме того, ему не нравилось, что чернокожий может обращаться к нему, как к равному. Снайпер почувствовал это и нисколько не обиделся. Ему было все равно.

— Машина слетела с дороги и загорелась. Крайне неудачно вышло, — сказал он.

— И?!

— Я не мог осмотреть ее — пламя очень сильное. Но кто-то уцелел — скорее всего сам американец и девушка.

— Почему ты так думаешь?

— Я ранил его. А рядом с машиной, на листьях, следы крови. Кроме того, я нашел следы. Мужские ботинки и женские. Я иду за ними, но, кажется, они нашли лодку. Только далеко им не уйти. Я хорошо изучил местность, эта река впадает в болото и вокруг нет никаких поселений. Они сдохнут, даже если я не найду их раньше. Кроме того, американец сильно ранен. До базы им пешком не добраться и я их скоро найду!

Специалист хренов!

— Очень надеюсь, что так! — сказал Васкес. — Только я все-таки не могу понять, как это могло произойти.

— Вы помните парня, который стрелял в Кеннеди? — спросил снайпер.

— Помню! — сказал Васкес, сдерживая негодование — вопрос подразумевал какой-то логический фортель, который, по его мнению, сейчас был менее всего уместен.

— Эксперты, работавшие над этим делом, пришли к выводу, что версия убийцы-одиночки невероятна, учитывая полученные ранения. Пуля должна была летать, как птичка, по машине президента, чтобы нанести те ранения, которые получили Кеннеди и его спутники!

— Ну и что?

— А то, господин Васкес, что у меня таких волшебных пуль нет, и я не знаю, где их достать, честное слово! Говорят, что в Европе в прежние времена можно было договориться с дьяволом на этот счет!

Васкес вздохнул. Он еще балагурит, вы только послушайте! Очень жаль, что нельзя превратить этого парня в кусок мяса, как он того заслуживает. Во-первых, он сейчас вне зоны досягаемости. А во-вторых, это означало бы пришить курицу, несущую золотые яйца, из-за того, что одно из них оказалось не той пробы.

Отключив связь, он несколько секунд смотрел на приемник, словно не понимая, что это такое. Потом одним ударом сбил его на пол. Из динамика продолжала литься старая мелодия: «Don’t worry! Be happy!»