– Выбор действительно странный, – пожимал плечами сэр Арчибальд. – Мы, разумеется, проверили всю информацию по этим перстням, но не нашли ничего подозрительного. Кто знает, может, кто-то из кремлевских заправил решил заняться коллекционированием. В условиях тоталитарной власти можно позволить себе любую прихоть!
      – Вы же знаете, – возразила Джейн, – большинство из этих тоталитаристов на самом деле ведут весьма скромный образ жизни.
      – Бог ты мой, – закачал головой сэр Кроу, – неужели они все-таки сделали это? Промыли мозги самой Джейн Болтон! Вспомним Брежнева, большой был ловелас и не стесняясь пользовался своими возможностями. В любой другой стране он бы и года не провел на своем посту!
      – А взятки беру борзыми щенками! – кивнула она и пояснила в ответ на его недоуменный взгляд. – Это из русской классики.
      – Именно об этом и речь! Так что, дорогая Джейн, вам крупно повезло, что Леонид Ильич почил в бозе. Окажись в его руках такая красавица, никакие перстни нам бы не помогли…
      – Спасибо за комплимент, – улыбнулась Джейн, – и все-таки странно это!
      – Кстати, насчет денег и женщин, – продолжал сэр Арчибальд, откинувшись на спинку кресла. – Вот вам еще один пример коммунистической скромности: Иосип Броз Тито – у этого человека была отличная коллекция автомобилей, виллы по всему миру. Официально все, само собой, принадлежало государству, так что его наследникам мало что досталось, но сам маршал жил на широкую ногу, проповедуя скромность своим подданным.
      – Ходили слухи, что маршал – масон и получает от Запада деньги за антисоветскую деятельность,… – вспомнила Джейн.
      – Деньги были, но чтобы сотрудничать с нами, не нужно быть масоном. Впрочем, у вас будет шанс все выяснить при личной встрече.
      Джейн посмотрела на него недоуменно.
      – Даже если бы ты оставалась моей сотрудницей, поручить подобную миссию официально я бы не мог, это моя личная просьба, и, поверь, для меня это очень важно.
      – Простите, сэр, – сказала она, – но насколько я помню, маршал Тито умер!
      – Мы тоже считали, что югославский вождь скончался, – сказал сэр Арчибальд и нахмурился. – Как вы помните, премьер-министр присутствовала на его похоронах, как, кстати, и Леонид Брежнев. Уникальный человек, подумал я тогда. Тито, не Брежнев, конечно, – раз над его гробом стоят эти двое! Однако на днях мы получили весьма странное сообщение из Белграда. Как вы знаете, маршал поддерживал с нашей разведкой довольно близкие отношения – несмотря на скандал с итальянскими территориями и заявленный курс на социализм, это был наш человек. Я лично общался с ним и могу сказать со всей определенностью, что либо кто-то оказался в курсе мельчайших подробностей наших встреч, либо… Либо Тито жив.
      – Он ведь родился в прошлом веке! – заметила осторожно Джейн. – Ему сейчас должно быть больше девяноста лет!
      – Это как раз не аргумент! – возразил сэр Арчибальд. – Всякое бывает! Другое дело, что после ампутации ноги в его возрасте выжить трудно. Короче, Джейн, я хочу, чтобы вы отправились туда и кое-что выяснили. Для меня. Югославия почти капиталистическая страна, после России вы будете приятно поражены.
      – Да, сэр, – Джейн Болтон прижала руки к груди. – Эти проклятые русские медведи!..
      – Ну-ну, без ехидства, леди! Я все прекрасно понимаю. Кстати, ваша русская подопечная, кажется, неплохо освоилась на новой родине?
      – Наташа? Да, мы много общаемся, – Джейн вздохнула.
      – В чем дело?
      – В России я близко знала ее бывшего мужа. Поверьте, у этой медали две стороны…
      – У каждой медали две стороны, а иногда и больше! – Сэр Арчибальд улыбнулся снисходительно.
      Джейн не любила эту улыбку, можно подумать, что ей по-прежнему двенадцать лет. Но приходится терпеть.
      – Вероятно, из Наташи вышла бы неплохая шпионка! – Джейн печально улыбнулась. – Пониженная чувствительность большой плюс, не правда ли?
      – Вы говорите это таким тоном, что я просто вынужден насторожиться! – пошутил Кроу. – А что касается вашей Наташи, то не думаю, что из человека, с легкостью перебегающего на чужую сторону из-за финансовых благ, может получиться хороший разведчик. Тот, кто предал один раз, предаст снова, запомните, Джейн, – это очень важно. Не помню, кто это сказал, но предательство опьяняет, оно как наркотик.
      Джейн пообещала это запомнить.
      – Я надеюсь, Джейн, что вы не откажетесь от участия в таком загадочном деле, – сказал сэр Арчибальд, возвращаясь к Югославии. – Кроме того, там вы встретите одного старого хорошего друга.
      – Что вы хотите сказать?!
      Сэр Арчибальд протянул ей белградскую газету. «Гамлет из России теперь в гостях у нас», гласила передовица. Лицо Джейн оставалось бесстрастным, но старого разведчика было трудно обмануть, и он не сомневался в ее ответе.

* * *

      – Ну что ж, – сообщение о смерти Дего Сонников получил спустя десять минут после того, как сердце профессора перестало биться, – одно к одному, товарищи! Думаю, нет смысла затягивать.
      Степан Леонидович лично приехал в Ленинград, чтобы на месте проконтролировать ход операции. Руководство «Ленинца» оставалось в неведении относительно этого сугубо неофициального визита. Сонников прибыл без свиты, разумеется, в штатском и сразу проследовал вниз, в подвалы. С момента, когда подвалы «Ленинца» были расконсервированы, там постоянно дежурили – сначала оборонщики, а с недавних пор к ним присоединились и гэбисты. Теперь старый лев был мертв, и сомневаться в их лояльности не было причин. В Комитете госбезопасности был свой комитет – партийный, который строго следил за тем, чтобы товарищи не баловались.
      Настороженная атмосфера, которая ясно ощущалась в «Ленинце» с момента прибытия незваных гостей, теперь усугублялась государственным трауром. «Тем лучше, – решил Сонников. – Проскочим под шумок!
      Его сопровождал новый руководитель проекта – Кедров, бывший ассистентом Дего на первых запусках. Сонников обратил внимание на траурный креп на его лацкане. Поднял недоуменно брови – именно такие физики, как Кедров, распространяли анекдоты о покойном вожде, например о том, что тот получил Нобелевскую премию за сенсационное открытие – скорость стука превышает скорость звука. Но потом сообразил, что это креп по поводу Дего, а не почившего генсека. Однако имя Бертрана Бертрановича в разговоре не упоминалось ни разу.
      Сам Сонников впервые видел коллапсер. Дела в столице не позволили ему присутствовать при первом запуске. Аппарат его разочаровал – воображение рисовало море разноцветных ламп, проводов и прочую фантастику. А действительность оказалась куда более скромной. Стальная сфера коллапсера напоминала реквизит старого фантастического фильма, внутри на круглом подиуме были закреплены два металлических стержня. Как сообщил Кедров, изготовлены они были из высокотехничного сплава и были сердцем всего аппарата. Остальные подробности оставались за кадром – генерал все равно не понял бы всего.
      – Группа готова?
      – Так точно, товарищ генерал.
      Три человека стояли на пороге сферы, лица их ничего не выражали. Люди, совершенно лишенные воображения, идеальные исполнители. Одеты в обычные костюмы-тройки. Едва ли не единственным специальным элементом экипировки были темные очки, которые надевали, чтобы уберечь глаза. Впрочем, как объяснил Кедров, это была просто дополнительная предосторожность. Глаза ведь можно было просто закрыть.
      Один за другим все трое поднялись на подиум. Тяжелая стальная дверь опустилась, теперь сфера была полностью закрыта, с одной стороны в ее обшивке был проделан иллюминатор, защищенный толстым стеклом – сквозь него можно было следить за ходом эксперимента.
      – Поехали! – махнул рукой Сонников.
      Краткая вспышка голубого света, и через мгновение на подиуме не осталось никого и только мелодичный звон разливался некоторое время в воздухе вокруг сферы. Звон был похож на жалобный стон, словно кто-то сокрушался из-за неразумного вторжения человека в прежде запретную область.
      Сонников поморщился – звук резал ухо, но спустя мгновение он исчез, исчезло и призрачное сияние, окутывавшее проводники и подиум в сфере. Вспомнились слова ныне покойного профессора Дего. Описывая первый пробный запуск по переброске добровольца-красноармейца через коллапсер, профессор сказал, что в тот момент ему казалось, будто они прощаются с этим человеком навсегда. И этот первый «полет» через время и пространство, бывший куда более фантастическим и важным, чем первый полет человека в космос, остался не известен никому, кроме горстки людей, большую часть которых уничтожили заказчики эксперимента… Классический сюжет: человек придумал машину, машина сожрала человека. Правда, в социалистическом обществе такие истории были не в моде – здесь царил образ человека – покорителя, исследователя и смелого конструктора.
      – Знали ли бы вы ребята, что мы тут для вас приготовили! – усмехнулся Сонников.

* * *

      Накануне отъезда Кирилл, словно извиняясь за свою удачу, завалил Иволгина и Верочку подарками, главным из которых была новая коляска.
      – К чему такие безумства?! – сердился добродушно Домовой.
      – Ты посмотри, – показывал ему Марков, не слушая возражений, – это же фирменная гэдээровская штука. Тут какие-то особенные рессоры!
      – Да-с! Вижу! – говорил Вадим. – Верочка это, безусловно, оценит. Так и представляю, как она на прогулке в сквере будет хвастать перед сверстниками этими особенными рессорами!
      Шутки шутками, а стрелки часов неумолимо двигались к шести – пора было выбираться, чтобы успеть на поезд. Марков все затягивал с прощанием, не хотел уходить. Нужно было сказать ему то, что он всегда откладывал на потом.
      – Есть вещи… – Марков уже не раз прокручивал в голове этот разговор, но как это всегда бывает, не находил сейчас слов. – Я очень тебя прошу, Вадим, будь осторожен, – сказал он наконец. – Если не ради меня и себя, то хотя бы ради Верочки.
      – Подожди, – Иволгин разволновался, – что это за загадки ты мне, Кира, загадываешь? Что такое?
      И при чем тут Верочка?
      Кирилл обругал себя – нужно было либо молчать, либо высказать все до конца. Теперь Вадим переполошился, а толку от этого не будет никакого.
      – Не бери в голову! – попросил он. – Просто разволновался что-то, вот и несу сам не знаю что.
      – Надеюсь! – сказал Вадим. – Может, чайку на дорожку? Успокаивающего?
      – Нет, спасибо! Ты его из какой-то сон-травы готовишь – уснуть и не проснуться тридцать лет, а мне через минуту уходить надо. Все, Домовой, скоро увидимся!
      Вадим кивнул и обнял друга на прощание.
 
      Бар был похож на тот, в котором она когда-то, повинуясь внезапному импульсу, лишилась невинности. С тех пор утекло порядком воды, и подобные бессознательные и неуправляемые импульсы, для разведчицы, в общем-то, не очень приличные, Джейн не посещали. Однако, увидев Маркова, она испытала волнение, как перед первым свиданием, и едва удержалась, чтобы тут же не подбежать и не обнять его.
      Это, однако, было рискованно. Марков был не один, а в компании исполнителя роли Гамлета. Призрак Гамлета пил пиво с Гамлетом живым, и вряд ли разговор между ними шел сейчас о датском королевстве. Среди посетителей бара не было заядлых театралов, а если и были, то в любом случае никто не подходил к русским актерам.
      А до этого Юрий увлеченно что-то рассказывал Кириллу, бурно жестикулируя. Джейн вздохнула – ей хотелось поговорить с Марковым наедине. Кто знает этого Юрия, может, он из госбезопасности, а это, в свою очередь, может означать неприятности и для нее, и для Кирилла. Она все еще не могла поверить, что Маркова выпустили за пределы Советского Союза.
      Русский медведь вел себя иногда крайне нерасторопно. Джейн вспоминалась сценка, которую с упоением описывал покойный дед. Ему случалось наблюдать за медведем, охотившимся на идущих на нерест лососей. Дед с мастерством настоящего рассказчика описывал реку, так что Джейн казалось, будто и она видела ее, чувствовала запах хвойного леса, растущего на берегах, и слышала шум воды, кипящей от множества рыбьих тел.
      Медведь заходил в воду и выжидал, когда рядом оказывалась рыба, тогда он цеплял ее когтями и бросал под себя, следом вторую, третью. Но пока шла охота, пойманные рыбы выбирались по мелководью назад в реку. Они подпрыгивали, бешено били хвостами и уходили. Уходили с распоротыми медвежьими когтями животами, из которых сочилась кровь.
      Вот и советское государство, которое западные политики, авторы шпионских романов и карикатуристы привычно ассоциировали с огромным и опасным медведем, было столь же нерасторопно, несмотря на огромный штат спецслужб. Или… Или, может быть, дело в ином? Возможно, затевается что-то такое, по сравнению с чем и диссиденты поневоле, такие, как Марков, и «всамделишные», как она сама, шпионки были чем-то столь малозначительным, что и силы тратить не стоило. И перстни – это часть этого неизвестного ей пока плана. Джейн вообще не была уверена, что поступает правильно, идя с ним здесь на контакт. Этим она могла поставить под удар и его, и себя.
      – Обратите внимание, дорогой друг, вокруг нас все приметы загнивающего Запада! – разглагольствовал Юрий, пользуясь тем, что сопровождающий их сексот сидел в другом конце бара и слышать его никак не мог.
      К сексоту уже пристроилась местная красотка, которая, не обладая советской интуицией, не могла распознать в нем бойца невидимого фронта. Сексот что-то бурчал в ответ на немецком.
      – А вот пиво мне больше по вкусу «Мартов-ское», – патриотично заметил Марков.
      – О! – подхватил коллега. – Отличная реклама: Марков пьет «Мартовское»! Жаль, что на нашей родине реклама не в чести, если не считать призыва летать самолетами Аэрофлота! А здесь пока наша популярность не столь велика. Не вижу толп поклонниц с цветами. Почему-то все внимание достается этой паразитической особи!
      – Юрий, прошу! – Кирилл всерьез опасался, что язык Юрия приведет его назад в заведение, в котором им обоим не посчастливилось однажды побывать.
      – Я осторожен, как Штирлиц на задании! Просто иногда непреодолимо хочется называть вещи своими именами. Как ты думаешь, что он ей отвечает – «Руссо туристо, облико морале»? Жалко я не серб, я бы сказал ему кое-что, благо по-сербски он все равно не сечет!
      – Он бы догадался, интуиция!
      – Лично мне интуиция подсказывает, что пора прогуляться, – атмосфера этого притона действует на меня угнетающе!
      Всего минутой раньше Юрий неподдельно восхищался именно атмосферой бара, его полумраком, розовыми дурацкими лампами в виде тюльпанов и бутафорскими щитами на стенах, которые должны были, очевидно, напоминать посетителям о славном историческом прошлом великого города.
      Но в путешествиях Юрий, как он сам признавался, был подвержен немотивированным перепадам настроения, так что Марков никак не отреагировал на это поспешное бегство, отметил только про себя, что сексот с видимым облегчением оставил красавицу и устремился вслед за актером – трудно советскому человеку, даже чекисту, бороться с соблазнами.
 
      – Привет, незнакомец, – сказала она.
      На Джейн была широкополая шляпа, которая сейчас была сдвинута вниз так, что скрывала ее ли-цо. Ни дать ни взять – сцена из американского вестерна.
      – Черт возьми! – сказал Марков и повторил то же самое, но уже по-английски. – Откуда ты?!
      – Из Лондона, само собой. – Она села напротив. – Я ведь обещала, что мы встретимся!
      Кирилл кивнул. Об этом она писала в письме, но тогда это казалось невероятным.
      – Как ты спаслась? – спросил он.
      – Обычным путем, – сказала она. – Соблазнила охранника, задушила чулками, потом переоделась в его форму и так бежала до самой границы…
      – Именно так я все себе и представлял! – сказал серьезно Марков.
      – Нет, на самом деле странная история, Кирилл! – Она задумалась.
      – Знаешь, столько всего произошло странного, что меня уже трудно удивить, – сказал Марков. – Так что же случилось?
      – Меня обменяли на набор перстней. Хорошо еще, что не на огненную воду!
      Кирилл непонимающе нахмурился.
      – Я не шучу, – сказала она. – Только не спрашивай, что все это значит, – я и сама рада была бы узнать… Впрочем, это уже неважно.
      – Ты думаешь? – спросил он.
      Известие о перстнях взволновало Маркова, он сам не мог объяснить почему. Однако не настолько, чтобы он перестал слушать Джейн, а Джейн говорила уже совсем о другом.
      – Ты здесь из-за меня? – спросил он.
      – Не только, но я знала, что ты будешь здесь, и ждала этой встречи! Кирилл! – В устах Джейн имя его звучало музыкой, так звучит только имя любимого человека. – Знаешь, я иногда даже думаю по-русски… Я хочу думать, как ты, говорить, как ты. Ты меня слышишь?!
      Он кивнул.
      – А я, напротив, превращаюсь в англичанина!
      – Твой английский почти безупречен, но где ты нахватался старых слов?.. Я видела тебя на сцене! – сказала Джейн. – Ты был… Другой! Я никогда не думала, что ты станешь актером. Таким хорошим актером!
      Она говорила это искренне. Спектакль взволновал ее до глубины души. Пожалуй, не было у этой постановки более благодарного зрителя, чем Джейн Болтон. И главным фактором были не находки режиссера – Джейн Болтон не была заядлой театралкой, однако достаточно искушенной, как и полагается человеку ее круга и рода занятий. Экспериментами ее было не удивить. Эксперимент стал театральной традицией в двадцатом веке, и если в Стране Советов его сдерживало государство, не одобрявшее по определению всякие интеллектуальные выверты, то на родине Джейн оно всегда приветствовалось.
      С одной стороны, это позволяло многим посредственным художникам, в какой бы области искусств они ни творили, привлечь к себе внимание публики. С другой – только в этой атмосфере и могли появиться многие из тех, кто владел умами целых поколений, будь то «Битлз», Томас Элиот или Джордж Оруэлл. Джейн, впрочем, была сейчас слишком захвачена предстоящей встречей, чтобы сосредоточиться на вопросе взаимоотношения власти и художников.
      – Вы могли бы дать спектакль у нас, в Лондоне!
      Марков нахмурил лоб.
      – Наверняка это будет не так просто, ты и сама это понимаешь! Одно дело – гастроли по странам социалистического лагеря, другое – Великобритания!
      – Ох уж этот ваш лагерь! – Лицо Джейн омрачилось. – Как все это мерзко, Кирилл. Мне многое нравится в России, но есть вещи, которые я никогда не смогу принять, скорее умру, а твои соотечественники живут с ними и не замечают, как ужасны сами эти формулировки – лагерь, вождь…
      – Думаю, мерзостей везде хватает, Джейн, – Марков не был расположен затевать спор на тему, которая его сейчас нисколько не трогала. Это была первая встреча после долгих лет, и тратить время на обсуждение политического курса не хотелось.
      – Я здесь по делу! – сказала она и пояснила: – Собираюсь выкрасть тебя из лап КГБ. Пока ненадолго! Хочу тебя кое с кем познакомить…
      – Выберемся через окошко в туалете? – спросил Марков, который и не думал спорить.
      – Не потребуется! – Джейн улыбнулась той самой улыбкой, которая ему так нравилась.
      Было в этой улыбке и что-то фирменно западное – так, казалось ему раньше, должны улыбаться все англичаночки. И что-то родное, свое, что-то, что принадлежало только ему.
      Машина Джейн, немецкий пластмассовый «Трабант», стояла в нескольких кварталах от бара. Марков пожалел, что тактичный Юрий уже исчез, – вот кого можно было бы направить на разведку окрестностей на предмет шпиков. Как позднее оказалось, в это самое время актер пьянствовал с тем самым гэбистом, который был приставлен к Маркову, и отвлекал его от выполнения основных обязанностей. Но Кирилл об этом не знал, поэтому бар покинули поодиночке, чтобы встретиться на условленном месте.
      Он решил не терять бдительность и внимательно оглядывался – где-то его сопровождающий из конторы глубокого бурения? Накануне поездки он, как и вся труппа, получил кое-какие наставления относительно общения с братьями славянами. Не советовали заходить в русскую церковь Александра Невского – товарищи гэбисты могут не так понять, потому как при церкви этой покоится сам барон Врангель. Само собой, в особом почитании покойного барона мало кого можно было всерьез заподозрить, но галочку в своих бумажках чекисты поставят, а галочка эта потом может аукнуться отказом в выезде.
      Однако никто не преследовал их – рандеву опального в прошлом Маркова с английской разведчицей осталось неизвестным чекистам.
      – И куда мы с тобой направимся, моя прекрасная леди? – спросил Кирилл.
      – Скоро ты все узнаешь, – ответила она загадочно. – Есть один человек, и он желает с тобой познакомиться. Только не спрашивай меня, кто он, – я еще сама не знаю этого!
      Он смотрел на профиль девушки, казавшийся совсем бледным в свете белградских фонарей. В стародавние времена, которые он с некоторых пор посещал так часто и не только на сцене, певцы нашли бы немало лестных слов для этого восхитительного лица. Джейн Болтон назвали бы божественным ангелом, белизну ее кожи сравнивали бы с мрамором и слоновой костью. И Марков сам вы-платил бы певцу гонорар – скромный, как и полагалось в те времена. А ему сейчас в голову не шло ничего, кроме самых избитых банальностей.
      – Так куда мы едем? – спросил он снова. Кирилл не успел изучить Белград и места, которые они проезжали, казались в вечерних сумерках совсем незнакомыми.
      – Ты похож на ребенка, который не может до-ждаться дня рождения, ему непременно нужно увидеть свой подарок. Сейчас еще за локоть начнешь дергать, канюча, – не вздумай этого делать, у этого странного авто плохо сбалансирован руль – можем не доехать!
      – Не бойся, мой прекрасная королева! – пробормотал Кирилл, пытаясь устроиться поудобнее, хотя это в принципе было невозможно.
      – Она неприметная! – объяснила Джейн выбор машины.
      – Ты здесь бывала раньше! – Кирилл заметил, что она не пользуется картой.
      – Нет, – сказала она, – но я весь день колесила по городу. Изучала. Первое правило разведчика – изучи место, где предстоит действовать.
      – Нам предстоят активные действия? – поинтересовался Марков. – Ты поэтому меня позвала с собой – на защиту?
      – Не скрою, мне спокойнее, оттого что ты рядом, но дело не в этом, – сказала она серьезно. – Твое присутствие было одним из условий встречи!
      – Встречи с кем?! – Марков нахмурился.
      – А вот это пока секрет! – Она улыбнулась. – Я и сама еще ни в чем не уверена. Есть вещи, знаешь, которые очень сложно принять, пока не убедишься лично!
      – Знаю! – согласился Марков.
      Улицы Белграда производили на впервые выезжающих за рубеж советских туристов необыкновенное впечатление: очень уж «по-капиталистически» выглядели они – с множеством огней, магазинов, баров и кафе. Поневоле вспомнишь о старых конфликтах товарища Тито с товарищем Сталиным. Усатому вождю хотелось видеть эту страну в обойме послушных его воле сателлитов, но вышло по-другому. В то время в Министерстве госбезопасности даже была идея устранить непокорного маршала, но она не получила поддержки в верхах. Все это Джейн поведала ему вкратце по дороге.
      – Откуда тебе это известно? – спросил удивленно Кирилл.
      – У разведок мало секретов друг от друга, – сказала она.
      Тем временем они уже подъехали к Белградской крепости, выглядевшей, несмотря на освещение, весьма мрачно.
      – Это очень древнее место! – сказала Джейн. – Сначала здесь жили кельты, еще во времена неолита, потом римляне – две тысячи лет тому назад.
      – Тоже данные разведки? – спросил Кирилл – он уже вышел из машины и помог выбраться своей спутнице.
      – Нет, просто днем я была здесь с экскурсией! Идем, нам к Римскому колодцу.
      Она немного замешкалась, определяясь с направлением, но потом уверенно двинулась в глубь крепости. Маркову ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Джейн взяла его под руку, теперь они напоминали припозднившуюся парочку. Впрочем, они были не одни. Навстречу им попалась другая пара – гораздо старше, мужчина приподнял шляпу, здороваясь. Кирилл сдержанно кивнул.
      Возле колодца не было никого. К воде вела спиральная лестница, Джейн прислушалась. Затем они стали спускаться.
      – Ты не находишь, что это довольно странное место для встречи? – спросил Кирилл, которому происходящее нравилось все меньше и меньше.
      В голову лезли самые дурацкие мысли – а вдруг это ловушка? Для него и Джейн. Подстроенная той же советской разведкой. Вот сейчас сбросят их в этот самый колодец, привязав к шее какой-нибудь древнеримский булыжник!
      Джейн кивнула, соглашаясь с его словами.
      – Мрачновато здесь, – сказала она, – словно спускаешься в преисподнюю.
      Но внизу их ждал не мрачный посланец ада, источающий запах серы. От человека пахло вполне прилично – табаком, он курил трубку, стоя в коридоре, опоясывавшем колодец.
      Джейн остановилась в нескольких шагах от него. В инструкциях, которые были получены ею еще в Лондоне, не значилось никаких примет и паролей. Еще одной причиной, по которой сэр Арчибальд отказывался воспринимать излишне серьезно эту миссию, было то, что подробности, включая место встречи, были оговорены сразу, профессионалы никогда не поступили бы так. Да и какой смысл подлавливать человека, не зная, кого именно пошлют на эту встречу?
      Сэр Арчибальд был, правда, не в курсе того, что уже в Белграде Джейн получила анонимную записку от человека, которого в Лондоне идентифицировали как покойного маршала. Правда, подписи там не стояло, но Джейн, изучившая перед отъездом не только фотографии, но и почерк Тито, не сомневалась, что они набросаны его рукой. В том, что его почерк узнают, видимо, не сомневался и писавший, поскольку никаких дополнительных указаний в подтверждение авторства оставлено не было. В письме неизвестный, как его предпочитала называть Джейн, не верившая во встречу с призраком, просил прибыть в сопровождении Кирилла Маркова. К записке была приложена газетная вырезка с сообщением о гастролях театра, в котором играл теперь Кирилл.
      Все это было странно, и именно поэтому Джейн не была склонна подозревать пригласившего их человека в дурных намерениях. Кем бы он ни был, он не стал бы вести себя так прямолинейно, если хотел заманить их в ловушку.
      Человек с трубкой молча подошел к ним. Его лицо казалось странно смуглым. «Похож на турка», – мелькнуло в голове у Маркова. Тот, однако, не стал ничего разъяснять насчет своей национальности, он вообще не произнес ни слова, а, взглянув безо всякого выражения в лица пришедших, поманил их рукой. Идти пришлось недолго. Человек встал у стены и постучал по ней трубкой, будто выбивая табак, в ответ с внутренней стороны раздался ответный стук, а в следующее мгновение стена расступилась. Джейн посмотрела на Маркова. Кирилл пожал плечами. Человек отошел в сторону и знаком показал, чтобы они проследовали внутрь. Джейн вздохнула, напомнила себе еще раз русскую поговорку насчет саночек и, набрав воздуха, словно перед тем как нырнуть, вошла.
      Кирилл шел за ней.
      – Я не унизила тебя, войдя первой? – поинтересовалась она.
      Марков поймал в темноте ее ладонь – впереди горел неясный свет, словно из-за приоткрытой двери.
      – Я придерживаюсь старой доброй традиции! – сказал он. – Даму всегда пропускаю вперед, особенно когда нужно войти в медвежью берлогу или такое уютное местечко, как это!
      Провожатого им не дали – видимо, посчитав, что пройти на свет по узкому коридору труда не составит. Джейн пыталась вспомнить план, которым ее снабдили в Лондоне, – ничего подобного в Белградской крепости, согласно этому плану, быть не должно. Зал, в котором они оказались, был узким и длинным, по обеим сторонам от него шли колонны, украшенные незамысловатым орнаментом. Дальняя стена терялась во мраке, а свет давали три свечи, горевшие в пыльном канделябре. Окон, само собой, не было. Не было и мебели, если не считать двух старинных кресел с высокими спинками, поставленных явно для гостей.
      Марков обошел освещенную часть зала и, почувствовав рядом движение, инстинктивно повернулся, приготовившись защищаться.
      – Вы двигаетесь, как опытный фехтовальщик, – заметил маршал Тито. – Все мои успехи на этом поприще остались в далеком прошлом. Но мастера я способен отличить!
      Старик выехал к ним из темноты в кресле на колесах. Кресло двигалось неслышно – словно плыло над полом. Левая нога Тито выглядела как настоящая. Если это был протез, то прилажен весьма искусно. Только зачем, если он все равно в кресле? Может, старику просто хочется выглядеть полноценным. Правда, оставался один вопрос – настоящий ли это Тито?
      Лицо маршала, еле различимое во мраке, показалось Маркову смутно знакомым. Возможно, дело было в портретах, которые встречались в Белграде – здесь даже после смерти вождя (похоже, мнимой!) сохранялся своеобразный культ личности, имя Тито звучало в песнях, которые Марков слышал на улицах, а пели здесь часто… Нет, что-то тут не то. Сначала он решил, что причина именно в этом скудном освещении – сейчас это лицо живо напомнило ему лицо старика-переписчика, того самого, с которым он имел удовольствие беседовать в трактире возле «Глобуса». Почти четыреста лет тому назад.
      «Это от усталости», – сказал он себе. Он не раз замечал, что, утомившись, начинает чаще испытывать чувство дежа вю! Сравнить бы их при свете дня!
      – Вы не возражаете против такого освещения? – поинтересовался Тито по-английски. Голос у него был удивительно бодрый. – К сожалению, мои глаза не выносят яркого света!
      Вообще по сравнению со своими кремлевскими собратьями маршал выглядел гораздо более живым. Марков мог судить об этом вполне объективно – на похоронах Брежнева, а затем Андропова телекамеры не могли скрыть от многомиллионной страны горькую истину – генсеков провожали люди, которые сами стояли на краю могилы. Впрочем, истина эта была известна всякому советскому гражданину.
      «Что-то здесь не так!» – вновь подумалось ему. Все похоже на сон, эта крепость и этот человек. Впору ущипнуть себя! В одно из британских рандеву с Невским он как-то раз сунул руку в огонь, чтобы убедиться в том, что не спит. Ожог чувствовался очень долго.