– Вот и дождались! - Попробовал пошутить я, но воины шутки не поддержали. Александр протянул мне меч рукоятью вперёд, встав на колено.
      – Вы нашли верные мечи, государь. Мой меч, как и моя жизнь, принадлежат Вам.
      Я накрыл ладонями его руку, сжимающую рукоять меча. Марут повторил его жест, и я принял присягу и у него.
      – Государь! - Донеслось из спальни. Серж попытался сесть на кровати. Я удержал его:
      – Серж, нельзя, ты ещё слаб.
      – Я должен, государь. - Он потянулся к мечу.
      Его оружие было сложено так, чтобы его легко можно было схватить, но слабость мешала королевскому стражнику. Я вложил меч в его руку, стараясь не порезаться самому, и не дать порезаться ему. Он сжал рукоять.
      – Мой меч и моя жизнь принадлежат Вам.
      – Жизнь оставьте себе, а вот меч мне пригодится. Я помню: Вы - отличный мечник. - Я легонько сжал его руку, принимая присягу.
      Обретя своих телохранителей, я обнаружил, что от них трудно отделаться. Они никак не хотели отпускать меня одного, готовы были сопровождать меня повсюду, чтобы уберечь, прикрыть, защитить… словом, сделать то, что не смогли сделать во дворце. Но я отбился! Я велел им ждать меня, ни в коем случае никуда не отлучаясь. Интересно, если бы я не предупредил, что за продуктами они могут выходить, они бы так и сидели голодными? Судя по выражению их лиц, даже повеление самого Альтоса, покровителя воинов, не заставило бы их уйти.
      По возвращению в балаган меня встретили подозрительный взгляд Альверика, многозначительные усмешки мужчин-акробатов и неодобрительное покачивание головой хозяина. Единственное, с чем я был согласен, так это с неодобрением хозяина: близился вечер, времени на тренировку почти не оставалось.
      А через день Альверик пошёл на новую встречу с герцогом Каманским. Без меня. Не рискнул я снова на глаза бывшему председателю Совета Короны попадаться. Воспользовавшись тем, что некому было запретить мне долгую прогулку, я отпросился у хозяина на весь день.
      – Нам не нужны неприятности, - с нажимом произнёс он.
      – Неприятностей не будет. Я друзей встретил, которых давно не видел. Хочу поговорить о том, о сём. К вечеру вернусь.
      – А не врёшь? А, впрочем, я не твой учитель, чтобы следить за тобой. Верхом ездить умеешь? Возьми лошадь, быстрее обернёшься.
      Лошадь - это хорошо. Я думал нанять телегу в деревне, но долго бы мне на ней трястись пришлось. Да и наши лошадки, конечно, не походные кони королевского войска, но всё ж таки быстрее пешего путника бегают.
      Сказать, что телохранители обрадовались, увидев меня, это ничего не сказать. Воины, они умели прятать эмоции, но их счастье от моего появления им скрыть не удалось. Да и я не стал скрывать, что рад их видеть. Но больше всего порадовал Серж. Он встретил меня у хижины вместе со всеми, а Марут шепнул потом, что он снова стал нормально есть.
      Но приехал я не просто проведать их. И не только попросить перебраться в город, куда мы, наконец, собрались прийти. Мне нужно было узнать, что за человек Генрих Каманский, и можно ли на него опереться. Мои телохранители, хоть и жили в лесу, таясь от заинтересованных людей, основные события умудрялись отслеживать. И кое-что смогли выяснить. Картина неутешительная складывалась. Если бы не встреча со старыми друзьями, можно было бы пожалеть, что я сюда пришёл.
      Вокруг бывшего председателя Совета Короны кипели такие интриги, что бедному королю впору свариться! Начнём с того, что в оппозиции не было единства. Точнее, оппозиции не было как таковой. Это гордое имя носила кучка недовольных лордов. Были среди них и Хозяева владетельных Домов, и лорды подвластных им Свободных Домов, и неподвластные никому Дома целиком. И у каждого - свои интересы: получить кого-то под власть, освободиться от давящей руки владетельного Дома, сохранить независимость, сместить существующего Хозяина.
      И при всём этом - избавиться от регента, у которого свои взгляды на правление Домами и их взаимоотношения, часто не соответствующие мнению Домов (или некоторых их представителей). Вот только регент правил именем Королевской Воли, а короля всё нет. То есть, нужен новый король. Вокруг Генриха собрались те, кто возражал против коронации регента. Возражать то они возражали, но никак не могли договориться, на чью голову цеплять корону. Реально претензии были у нескольких Свободных Домов. Но именно эти Дома регент подчинил первыми. Вот и получалось, что те, кто играли на стороне Генриха, выступали против своих родственников, поддерживающих узурпатора.
      У Каманса оснований для таких претензий не было, а поводов не любить регента накопилось предостаточно. Вот и скучковались их светлости и их милости вокруг него. Герцог умудрялся сдерживать их воинствующий напор, направленный, пока что, друг на друга. И позволял им выяснять, у кого больше прав занять трон, вербовать себе сторонников из числа не претендующих на корону лордов и строить планы свержения регента. Но не давал им эти планы реализовать.
      Александр, дольше всех прослуживший при дворе, объяснил, почему медлит Генрих. Пока в "оппозиции" нет единства, им сложно нанести согласованный удар. А удар должен быть один. Мощный и совершенно беспроигрышный. Второй удар нанести регент им не даст.
      Но даже если у них получится скинуть регента, нерешённые миром разногласия перенесутся дальше. И все претензии, обиды, долги, накопившие в процессе борьбы с регентом или припомнившиеся с прежних времён, рухнут на плечи нового короля. Из-за чего он сам может рухнуть. А оно Генриху надо - по два короля в год короновывать? Если ему позволят и впредь заниматься этим хлопотным делом, а не отодвинут от него простым и эффективным способом.
      Да, было о чём подумать. Вот уж не предполагал, что бороться за корону придётся не только с регентом, но ещё и с посторонними претендентами! В свете всего услышанного было очень любопытно узнать, что Генрих сказал Альверику. А ведь предупреждали меня, что любопытство - опасное чувство!
      Учитель принёс две новости, поразившие его настолько, что он даже не устроил мне выволочку за долгую прогулку. Меня новости тоже равнодушным не оставили. Во-первых, Генрих попросил поделиться информацией. Вывод герцога, что Альверик знает больше, чем передал, меня не удивил. Да и поделиться я мог. Не всем, конечно. Нельзя отдавать всё, что знаешь, иначе ни с чем и останешься. То, что можно было отдать, у меня уже было скопировано. Хорошо, что я не отдал бумаги Альверику сразу. Раз он свой интерес проявил, значит, за них можно поторговаться. Что бы я мог попросить у Генриха взамен, пока было неясно, но Александр мог бы подсказать. Если бы я успел с ним посоветоваться.
      На следующий день Генрих назначил встречу, на которую очень попросил мастера привести ученика. Эта новость понравилась мне гораздо меньше первой. А уж когда учитель рассказал, что герцог мной интересовался сильнее, чем сведениями из дворца…
      Что Генриху нужно от незаконнорожденного акробата, Альверик узнать не смог. К счастью, некоторые подробности о моей жизни и моих знакомых он утаил. Раз Генрих скрытничает, он тоже не рискнул откровенничать. В результате герцог ждал отвергнутого бастарда, зарабатывавшего на жизнь в балагане до тех пор, пока не познакомился с известным наставником. Сам процесс нашего знакомства мастер расписал, наоборот, очень подробно. Чтобы стала ясна причина такой глубокой благодарности: взять в ученики безродного мальчишку. О нашем бегстве из города Альверик рассказал только, что это я нашёл труппу, пользуясь знакомством с акробатами. Плохо то, что, когда Генрих поинтересовался, а можно ли мне доверять, учитель, защищая меня, обмолвился, в числе прочего, о моих разногласиях с регентом. Хорошо хоть уточнять их содержание не стал. И вдвойне хорошо, что предупредил меня.
      Чуял я, что своим рассказом наставник только подогрел интерес герцога ко мне. И чуял, как всегда, верно.
      Генрих заинтересовался мной настолько, что принял меня одного, оставив мастера ждать в приёмной. Я не стал разыгрывать нагловатого акробата, хотя искушения было велико, очень уж величественно Генрих выглядел. Он пристально рассматривал меня, от чего всегда смущался маленький принц Антуан, и чем невозможно смутить акробата Короля. Поскольку интерес наш друг к другу был взаимным, я тоже принялся изучать его. Лет под пятьдесят, а воинская выправка чувствуется. Ни полноты, ни слабости осанки - настоящий воин. Лорд. В волосах благородная седина, на лице - холодная невозмутимость, а в глазах… азарт?
      Что он увидел во мне? Не знаю. Но мою выходку он оценил. Глаза, правда, не отвёл. Говорить, когда тебе так пристально смотрят в глаза, тяжело. Но мы-то изводили друг друга одинаково, что давало мне шанс выдержать этот поединок. Иначе, как поединком, я тот разговор назвать не могу.
      – Тони? Это твоё настоящее имя?
      – Да, Ваша светлость. - Я не солгал.
      – Кто твой отец?
      И не соврёшь, что не знаю, под таким-то въедливым взглядом. Выручило лёгкое лицедейство: опустить глаза, будто смутившись, и тут же вскинуть их, разыгрывая дерзость бастарда:
      – Это имеет значение?
      – Может быть.
      Оп ля! Я растерялся, и даже забыл скрыть это. Но Генрих моё смятение понял по-своему.
      – Где ты воспитывался, до того, как стал акробатом?
      – Я с детства акробат! - Надёжная ложь. Юнец, не доверяя никому, защищает свои позиции. А опытный интриган якобы открывается, чтобы сломить недоверие:
      – Твой учитель рассказал о твоих фехтовальных умениях. В балагане такому вряд ли научат.
      Я опустил голову, признавая поражение. Пойман на лжи - теперь не отвертишься.
      – Это из-за разногласий с регентом ты стал акробатом?
      Н-да! Не предупреди меня мастер - и пропустил бы я этот удар. А так просто вздрогнул, не поднимая головы. Удачно вздрогнул, убедительно.
      Мне нужно было, чтобы Генрих хоть немного прояснил, что он от меня хочет. Признания, что я - Антуан третий? Бред! Но он прояснять ничего не стал, а попросил рассказать всё. Тихо так, доверительно. Мол, понимаю, плохо тебе пришлось, так поплачь на плече дяди герцога. Ага! Так я и стал плакать! Я принялся врать. Легко, самозабвенно и талантливо. Кое-что о своём прошлом я заранее придумал, теперь же импровизировал на тему.
      Ждёте отвергнутого бастарда - пожалуйста. Меня воспитывали в одном поместье, принадлежащему Свободному Дому. Но я не сын Хозяина. Я вообще никому там не родственник. Мне капитан стражи рассказывал. Плохо, Генрих заинтересовался Домом. Ну, стражи - это громко сказано. Так, два десятка солдат, включая телохранителей и сборщиков податей. Отлично. Такой мелкий Дом Генриха не заинтересовал. Ему интересна рука. Точно, спросил, кому Дом подвластен. А откуда такие тонкости может знать мальчишка-воспитанник? Пожимание плечами проходит, мальчишка действительно может не знать. Видно, спросил на всякий случай: вдруг чего слышал.
      Так, что Вы ещё обо мне знаете, Ваше светлость? А, фехтовать я умел. Получите! Со мной капитан много занимался. Фехтование, конный бой, стрельба из лука. Обычный набор умений стражника. Правда, лук я впервые у мастера Альверика взял, да и конному бою меня не учили, на самом деле. Так что нужно пожалеть, что только в фехтовании успехов добился. И это полная правда, подтверждающая рассказ моего наставника.
      И что теперь? Ах, да. Маму я тоже не знал. Капитан по секрету сказал, что она вышла замуж, а меня пришлось оставить. Не тащить же чужого ребёнка с собой. А капитану мой опекун рассказывал. Он воином был, на службу в Дом попросился, да погиб скоро. Я его и не помню толком. Всё больше капитана.
      По-моему, съедобно получилось. Мать не может убить собственное дитя, которое мешает устроить жизнь. Проблема решается просто: отдать ребёнка верному воину, пусть воспитает вдали от матери, чтоб никто ничего не заподозрил. Воин погибает, такая у них работа. Ребёнок достаётся другу воина, который что-то знает, но не всё. Из этого "не всё" получается такая сумбурная история.
      Вот только как к ней регента приплести? Помог герцог.
      – А ты пытался мать разыскать? Или отца?
      – Нет, Ваша Светлость. А зачем? Да и кому я нужен?
      – Может быть, отец не знал, что ты у него родился, и был бы рад тебя видеть.
      – А как бы я смог разыскать? Я ведь ничего о нём не знаю. О матери тоже. Капитан, что знал, рассказал мне. Я иногда сомневаюсь, что правда всё это. Может, просто придумал он сказку для маленького сироты, а я и поверил в благородного отца. Бастард звучит красивее, чем подкидыш нагуленый. - Я изобразил лёгкую печаль, и с грустной усмешкой завершил своё жизнеописание: - Я ведь не знал, что у благородных внебрачные дети тоже разные бывают. Теперь то понимаю, что быть безродным сиротой не всегда хуже, чем отвергнутым бастардом.
      Бастардом! Ой, мама моя! Как же я сразу не догадался! Вот влип, так влип!
      С другой стороны, придумал, какие неприятности с регентом у меня могли возникнуть. Но эти неприятности лишь подтвердят подозрения Генриха. А оно мне надо? Определиться мне не дали.
      – А что у тебя с регентом?
      – Да я и сам не понял. Года три или четыре назад они останавливались у нас на ночлег. - Три года назад регент навещал свои земли, когда принимал Дом после смерти отца, прежнего Хозяина. В дороге его караван часто останавливался не на постоялых дворах, а в поместьях. Вполне мог и в моём вымышленном остановиться. - Мы с мальчишками выбрались посмотреть. Они-то струсили, близко не подошли, а я почти вплотную прошёл по коридору ему навстречу! - Бравирую? Почему нет? Главное после правильно себя высмеять. - Я же жутким подвигом свой поступок считал! А уж когда регент и его лорды из его свиты меня увидели и прямо-таки остолбенели, вообще к небесам воспарил. Только жизнь меня на землю быстро вернула. Кто-то из стражников слышал, как регент приказал убить какого-то мальчишку. Капитан как о том узнал, сразу сообразил, у кого бы хватило наглости на глаза его светлости попасться. Он меня спас. Двое меня подкараулили. Я чудом увернулся, да убежать не смог, стал отбиваться. Повезло ещё, что они с мечами на меня не пошли! Только долго бы против воинов я не продержался. Слабоват я был против воинов. А тут капитан вмешался. Кажется, он их убил, не рассмотрел. Потом собрал меня в дорогу и выпроводил из поместья.
      – А в столицу чего подался?
      Хороший вопрос! Спасибо учителям моим, что заставляли умные книги читать.
      – Так говорят, что темнее всего под пламенем свечи.
      Генрих хмыкнул.
      – А почему акробатом стал?
      – Ну не в воины же идти было. Молод я для того был. А в акробаты с моей подготовкой в самый раз.
      Генрих кивнул и велел позвать наставника. Я позвал и не ушёл. Генрих меня не прогнал. Что он задумал?
      Разговор с Альвериком прошёл довольно спокойно. Герцог взял новые бумаги, пообещал ознакомиться и снова пригласил прийти. Нас обоих.
      По дороге в балаган наставник всё выпытывал, о чём мы так долго говорили с герцогом. Соврать чего-нибудь сходу не получилось, пришлось признаваться, что Генрих расспрашивал меня о моей жизни. Мастер хмыкнул:
      – Придумал?
      – А что, был выбор?
      – А зачем ему твоя жизнь?
      – Знал бы, намного бы лучше себя чувствовал.
      Пока мы гостили в герцогском замке, хозяин оформил разрешение на выступление в городе, и акробаты начали устанавливать шатёр. Я присоединился к ним, но мысли мои оставались в кабинете Генриха. Что же ему от меня надо?
      После завершения установочных дел Белка подошла ко мне.
      – Проблемы?
      – С чего ты взяла?
      – Обычно ты говорил: "Нет, с чего ты взяла?" Выходит, теперь есть.
      – Выходит. Наперекосяк всё выходит!
      – Рассказать можешь?
      – Нет.
      – Как обычно. Загадочности в тебе много. Не надоела она тебе?
      – Ой, надоела! Но без неё никак. Какой же я тогда акробат, без загадочности?
      – Самый обычный акробат.
      – Не, не годится. Кот утверждал, что я - талантливый акробат!
      – Ну, если Кот утверждал… не загордись только, талантливый ты наш!
      За нашим разговором внимательно наблюдал хозяин. Я указал на него Белке, и девушка тут же убежала куда-то по своим делам. Эта проблема донимала меня всё путешествие. По нашим с Белкой предположениям, Хозяин вознамерился поженить нас. Не сейчас, разумеется, а когда я подрасту. Но даже в отсроченном варианте эта перспектива не вызывала у меня воодушевления. У моей партнёрши тоже. Вот мы и старались лишний раз не попадаться на глаза её отцу. В принципе мне переживать было особо не о чем, всё равно скоро из балагана уходить. Даже если хозяин заломит запредельную для меня сумму отступных, я смогу найти деньги. Особенно пока есть информация, которую можно продать. А всё равно неловко себя чувствовал.
      Два выступления в день - вполне нормально для бродячей труппы, первый день остановившейся в городе. Позднее дают обычно четыре-пять, а то и шесть выступлений. В первый же день можно немного погулять. Что было очень кстати. Мне срочно требовалось разыскать моих воинов, чтобы обсудить разговор с герцогом.
      Постоялый двор, про который они говорили, найти удалось быстро. Марут, спустившись в зал до того, как я начал расспрашивать о трёх охотниках, объяснил, что видел меня из окна комнаты. Они там установили наблюдение за входом, чтобы меня не пропустить. Удобно, я запомнил на будущее.
      Они расположились в маленькой комнате третьего этажа, где их мало кто стал бы тревожить. Покой и незаметность, что ещё нужно беглецам? А я с порога огорошил воинов главной новостью:
      – Сидите крепче, друзья! Меня считают незаконным братом меня самого.
      Они не сразу поняли, что я им сказал. Пришлось повторить:
      – Лорд Генрих считает меня внебрачным сыном моего отца, о котором он и сам не знал.
      – А что Вы ему сказали?
      – На эту тему - ничего. Я же не знаю, что он так думает, я об этом догадался. А обо мне он знает ровно столько, сколько я смог придумать.
      Я пересказал в двух словах печальную историю своей жизни, повеселил телохранителей.
      Александр посоветовал пока не разубеждать Генриха, который наверняка, попытается использовать меня, как средство примирить разных претендентов на корону. Кровь прежней династии - самый сильный претендент, остальным придётся смириться. Естественно, лорд Генрих видит меня куклой на троне, а себя - мудрым Советником. Реальным правителем, проще говоря. Против чего у меня были свои возражения. Во-первых, быть куклой на троне я уже один раз не согласился. Во-вторых, служить символом объединения оппозиции можно только в том случае, если есть гарантии, что никто не сдаст меня регенту.
      Не понравился мне план Генриха, хоть он ещё и не предлагал мне ничего. И очень надеялся, что не предложит. На всякий случай я попросил Александра быть поблизости от замка. Маловероятно, что бы меня попытались удержать силой, но кто их знает, этих оппозиционеров!
      На следующий день в перерыве между выступлениями мы снова отправились на аудиенцию герцога. В этот раз в кабинете он встретил нас не один. Ещё трое лордов придирчиво изучали меня. Все, вроде, незнакомые, но кто знает… Вдруг один из них заметил:
      – Пожалуй, это действительно решение проблемы. Но давайте сначала послушаем, что нам скажет уважаемый мастер.
      Что им скажет мастер, мы обсудили заранее. Дальше за просто так разбазаривать сведения я не собирался.
      – Милорды, а что Вы хотите услышать?
      Милорды переглянулись, потом Генрих махнул рукой, предлагая нам сесть. Альверик сел сразу, я - дождавшись разрешающего кивка учителя. Пусть не думают, что они тут главные! Для меня, юнца непонятного роду-племени, выше учителя никого нет и быть не может. Лорды и это заметили. Замечательно. Пусть думают, что за меня всё решает наставник. И переговоры ведут с ним. Я временно самоустранился, как бы со стороны наблюдая за разговором.
      Генрих: "Для начала, мастер, расскажите, как дела в столице. Мы очень мало знаем о том, что там происходит."
      Альверик: "Если смотреть в целом, то тоже, что и обычно. Интриги, дуэли, поиски выгодных браков и мягких постелей."
      Лорды сдержанно посмеялись. Мастер долго и подробно рассказывал, кто с кем и против кого на какую тему интриговал. Я сначала удивился: откуда у наставника такие сведения. Потом вспомнил, кто были его клиенты, и всё стало ясно. То, что мастер знал, кто с кем и из-за чего дрался, я вообще принял как должное. С его-то ремеслом - и не знать?! Когда дошли до обсуждения, у кого с кем романы, я понял, что не знал о собственном дворце ничего. О жизни столицы вообще молчу. Неудивительно, что меня скинули!
      Получив ворох полезных слухов (мастер абы-что никогда не говорил) лорды ненадолго задумались, а потом Генрих вытащил хорошо знакомые мне бумаги.
      Генрих: "Мы бы хотели обсудить с Вами кое-что."
      Альверик: "Я слушаю Вас, Ваша светлость."
      Генрих: "Вы готовы поручиться за достоверность этих сведений?"
      Альверик (после вдумчивой паузы): "С поправкой на более чем двухмесячную давность."
      Генрих: "Видите ли, мастер, кое-что у нас вызывает сомнения."
      Альверик: "Вы сомневаетесь в моём слове, милорды?"
      Генрих: "Нет, что Вы, мастер! Я сомневаюсь в том, кто Вам их передал."
      Альверик: "Почему?"
      Генрих: "Кое-что нам представляется невозможным узнать. Откуда у Вашего осведомителя доступ к таким сведениям?"
      Альверик (засмеявшись): "Ваша светлость, Вы что же, думаете, я сдам Вам своего осведомителя только для того, чтобы развеять Ваше недоверие? Если я скажу так: моя жизнь и свобода - свершившееся подтверждение его честности."
      Генрих: "Это он предупредил Вас?"
      Альверик неопределённо качнул головой.
      Генрих: "Хорошо. Объясните, почему Вы пришли в Каманс?"
      Альверик: "Смесь судьбы и расчёта. Нужно было уходить из города, с балаганом выбраться было безопаснее всего. Балаган шёл в Каманс, и я подумал, что здесь найдутся люди, с которыми можно говорить."
      Генрих: "Мудрые люди всегда найдут, о чём поговорить. Что Вы можете ещё рассказать?" Кивок в сторону бумаг.
      Альверик (улыбаясь): "Милорды, не кажется ли Вам, что странная ситуация складывается: я делюсь информацией, но ничего не получаю взамен?"
      Милорды переглянулись.
      Генрих: "Сколько Вы хотите?"
      Альверик: "А кто говорил о деньгах? Регент мешает мне жить. Если Вы сильно помешаете жить ему, я поделюсь с Вами ещё кое-чем. В противном случае - я буду искать дальше."
      Незнакомый лорд: "Мастер, Вы, по-моему, не поняли ситуацию. Вы - изменник. Мы можем Вас сейчас связать и отправить господину регенту. Не в Ваших интересах торговаться!"
      Альверик: "Отправите меня к регенту - ничего больше не узнаете."
      Генрих: "Не спешите, лорд Валиэн. Мастер Альверик в чём-то прав." Герцог задумался.
      Пользуясь затишьем, я собирал волю в кулак. Валиэн, он был у меня в особом списке. В списке тех, кого регент привязал к себе через угрозы родственникам. И эти угрозы реализовал. Знает ли о том Валиэн? Вряд ли.
      Генрих (решившись): "У нас появился план. Чтобы его реализовать, нам нужен человек, который примет корону по праву. (Началось! Скажет он или нет?) Мы нашли его. Теперь мы можем действовать. Вы - с нами?"
      Вопрос в лоб. Всё бы ничего, но ведь мастер знал, что Антуан жив. Я затаил дыхание, ожидая его ответа.
      Альверик: "Вы нашли Антуана?!"
      Генрих: "Нет. Мы сомневаемся, что он жив."
      Альверик: "Зря сомневаетесь."
      Лорды заволновались снова. Валиэн так просто с лица спал.
      Генрих: "Что Вы хотите сказать?"
      Альверик (осторожно): "Видите ли, Ваша светлость, недавно я получил сведения, что Антуан жив. Самого его я не видел, и где он сейчас - не скажу. Но я могу попытаться узнать."
      Генрих: "Сведения достоверны?"
      Альверик: "Настолько же, насколько и всё остальное."
      Генрих: "Неожиданная новость. Нам нужно всё обдумать, а потом я бы хотел поговорить с Вами. - Альверик поклонился. - Подождите в приёмной. Вас позовут."
      Ждать пришлось недолго. Гости Генриха покинули его кабинет, а мастера секретарь пригласил для продолжения аудиенции. Без меня. Что было мне только на руку, поскольку давало повод сбежать. Отговорившись необходимостью бежать на представление, я получил от наставника разрешение вернуться в балаган.
      А по дороге я нагнал гостей Генриха. Как обратиться к благородным лордам и при этом не схлопотать по шее? Одна надежда, что акробатам и впрямь многое прощают.
      – Ваша милость, - позвал я, приближаясь.
      Лорды остановились и удивлённо переглянулись. Если они видят меня решением большой политической проблемы, то должны выслушать. Наверно.
      – Чего тебе? - Сразу не разгневались, что успокаивало.
      – Лорд Валиэн, простите, мне нужно переговорить с Вами наедине. Я очень прошу Вас.
      Лорды засмеялись. А для чего ещё нужны акробаты, как не веселить людей? Особенно такой необычной просьбой. Валиэн, всё ещё смеясь, подозвал меня.
      – И что ты хочешь мне сказать такое, что не могут слышать мои друзья?
      – Я знаю, что ещё было в бумагах, которые мой наставник передал герцогу Каманскому. Там не всё. Если Вы захотите задать мне вопрос, я дам Вам ответ.
      – И что ты хочешь за него? - Валиэн уже не смеялся, так же как и его соратники.
      – Ничего. На самом деле, я предпочёл бы ничего не говорить Вам.
      Валиэн слегка побледнел. Потом сумел выдавить улыбку:
      – Господа, Вы не обидитесь, если мы немного посекретничаем с лордом Тони?
      Господа засмеялись. Забавная шутка - назвать неизвестного бастарда лордом. Но вполне уместная, если учесть, чьим бастардом меня считали. И очень полезная для памяти: лорды забыли о моём настораживающем обращении к Валиэну.
      Мы пошли к выходу. В коридоре то и дело кто-то появлялся: то домочадцы герцога, то солдаты, то слуги. Валиэн, как и я, не хотел беседовать у них на виду. Он вдруг свернул в боковой коридор. Поплутав немного по замку, мы остановились в глухом закутке. Валиэн требовательно посмотрел на меня, но спросить ничего не успел. Я опередил его:
      – Я не хотел говорить при всех. Милорд, ваши сын и жена мертвы.
      – Ты лжёшь! - Взметнулся он.
      – Нет. Я бы не смог использовать смерть для своих интриг.
      – Я убью тебя! - Прохрипел он.
      – Ага, только сохраните голову, за неё регент выделит Вам отдельную благодарность.
      – Ах ты, щенок!
      Валиэн набросился на меня, я увернулся. Что ж, Кот, а потом и мастер Альверик неплохо надо мной потрудились. Валиэн выдохся раньше, чем смог до меня дотянуться. Он, тяжело дыша, привалился к стене.
      – Уходи, дурак! Ты не понимаешь, с кем связался!
      – Уже поздно. Просто это Вы не поняли, с кем связались.
      – Я буду вынужден сообщить регенту всё, что твой наставник наговорил сегодня и вчера! И про то, что Антуан жив - тоже!
      – А про то, что он убил ваших родных, Вы ему тоже сообщите?
      Я думал он бросится на меня, но он вместо этого упал на колени.
      – Почему ты не выдал меня, раз всё знал?
      – Что бы Вас растерзали на месте?
      – Это было бы лучше!
      – Простите, я не подумал, что Вы можете ждать встречи с ними. - Он уставился на меня. Ещё бы, такого перевёртыша он никак не ожидал! - Много времени прошло с той поры, как я полюбил жизнь, и мне трудно понять тех, кто ищет смерти. У вас остался меч, только прошу Вас, прежде чем воспользоваться им не по назначению, выведите меня отсюда, иначе, боюсь, я не найду выход.
      – Ты доверяешь мне? - Он действительно был удивлён. Предатель заслуживает презрения. Иногда - жалости. Но никогда - сочувствия. И уж, тем более, доверия.
      – А Вы то себе доверяете?
      Он долго молчал, прежде чем выдавил из себя:
      – Я ведь давно уже служу регенту.
      – Насколько я знаю, Вас не было среди тех, кто ворвался в королевские покои в ту злополучную ночь.
      – Я… он поймал меня, я ничего не мог сделать!
      – Вы могли выжить. И Вы могли бороться за тех, кого любите.
      – Но всё напрасно! Ни сына, ни чести…
      И тут он заплакал. Он отвернулся, и я не видел его лица, но плечи у него вздрогнули характерно. Я присел на корточки рядом с ним.
      – Лорд Валиэн! - Обращение по имени - непростительная дерзость со стороны простолюдина. Либо меня снова будут убивать, либо разговор продолжиться. Валиэн молчал, ожидая продолжения. - Вы присягали регенту?
      – Нет! - От возмущения лорд даже успокоился.
      – Значит, вас связывало не слово чести, а обычная сделка: Ваша служба в обмен на семью. Регент нарушил условия сделки, Вы ему больше ничего не должны.
      – Не должен! - Горько воскликнул он. - Мальчику пять лет всего было! Да и жена моя, хоть и слова доброго сказать о ней не могу, но и худого тоже ведь не заслужила. Красивая дура, это на всю жизнь! Ах, приглашение в столицу! Ах, приглашение на бал! Ах, охота! Ах, приём! И почему муж запрещает развлекаться? Восторженные глаза и длинный язык! Из-за него регент мной и заинтересовался. Растрепала она лишнее. Мы же со Стефаном Каманским старые знакомые, в замок герцога я допущен, а политически веса никакого не имею. Маленький Свободный Дом, кому он нужен? На сына герцога я, конечно же, повлиять бы не смог, а вот, знакомством с ним пользуясь, в доверие к Генриху попасть - вполне. Так оно и получилось. И когда человек от господина регента мне службу предложил, а потом намекнул, что жене моей по вкусу столичная жизнь, а это удовольствие дорогое, я лишь усмехнулся. А потом он добавил, что моему сыну нужно хорошее будущее обеспечивать уже сейчас. И тут я сломался. Да, видно, усердие свое не сильно демонстрировал… вот и…
      – Вы сделали всё, что от Вас зависело. Знаете, как мне передали, Ваша жена узнала о Вашей службе.
      – Откуда? - Ахнул Валиэн.
      – Понятия не имею. Но длинные языки при дворе - вещь распространённая. Так что, вполне могла услышать.
      – И промолчать, разумеется, не смогла, кукла болтливая! Если бы я мог отомстить…
      Он долго молчал, я тоже ничего не говорил.
      – Спасибо Вам, лорд Тони. Надеюсь, Вы обретёте свой герб.
      Я смотрел на него и вспоминал. Вспоминал, как у меня отняли надежду, бросили в одиночестве и собирались убить. Я вспоминал, как готовился умереть той ночью, как выбросил дворянскую цепь, как сгорели мои волосы в огне. Какое счастье, что король Антуан третий мёртв, потому что, будь он жив, мне бы пришлось обвинить этого лорда в измене. А Тони-Король не мог бросить беспомощного человека в одиночестве.