Мог ли я знать тогда, в мои беспечные десять лет, чем однажды станет моя жизнь? Я был приличным мальчиком, то есть всегда делал уроки, когда отвертеться не удавалось, и не дрался, если без драки можно было обойтись. Не потому что трусил, а потому что, независимо от исхода, моим противникам досталось бы сильнее. А мне бы отец потом долго объяснял, каким безответственным я был. О, как я ненавидел это страшное слово! Ответственность! Вся моя жизнь была пропитана ею. И ещё Долгом. Долг и Ответственность, Ответственность и Долг! Нельзя не приготовить уроки, нельзя задирать пажей, нельзя грубить лордам! Как будто я грубил! И мальчишек-пажей я никогда не задирал, а если и дрался с ними, то не чаще, чем они дрались между собой!
      Жизнь под гнётом Долга страшна, скучна и бессмысленна, но другой я не знал, пока не заметил, что вокруг меня живут люди. И люди разные! Нет, я знал, что есть лорды и простолюдины, солдаты и чиновники, взрослые и дети, мужчины и женщины. Но я заметил, что один и тот же человек может быть разным сам по себе. Что я имею в виду? К примеру, какой-нибудь лорд у отца на аудиенции ведёт себя скромненько, разве что голову в плечи не втягивает, а как от него уходит, так таким важным делается, что его собственные слуги по коридорам прячутся. Или те, кто со мной разговаривать пытались. Почему пытались? А потому что у них не получалось. Вот они такие все добренькие, сладенькие, а как отойдут в сторону, лица кривят. Они не знали, что я наблюдаю за ними. А мне было интересно, какие же они на самом деле, и почему они такие. Хотел я с отцом посоветоваться, да не успел… пришлось до всего своим умом додумываться.
      Думать я и впрямь научился, но нельзя сказать, чтобы сильно поумнел. В пятнадцать лет умным быть вредно для здоровья, а я тогда этого не понимал ещё. Да боги, видно, хранили, хоть и не верил я в них тогда. Не то чтобы я сейчас в них верю, просто иначе объяснить не могу, как мне удалась та авантюра. Весёлое было время, а начиналось всё довольно мрачно…

      Эта ночь будто специально принарядилась к задуманному злодеянию. Тучи, что рваными полотнищами застилали дневное небо, развеялись к вечеру, обнажив звёздный узор. Вот полная луна, уныло изливающая свой бледный свет, стала затягиваться красной пеленой. Странное поведение луны сообщило мне о начале затмения, да только на сегодня у меня запланированы другие дела, весьма отличные от наблюдения ночных светил. Так же как и у тех, кто сегодня собрался навестить меня.
      Кривая усмешка скользнула по лицу болезненной горечью. Я покинул маленький кабинет. Ковёр в гостиной заглушал шаги, и я безбоязненно подошёл к стене, отделявшей мои покои от коридора. Потом чуть замешкался, нашаривая картину. Наконец мне удалось чуть сдвинуть её в сторону, и тусклый луч света пронзил темноту, ворвавшись в чужие владения через потайной "глазок". Я припал к нему, и опять криво усмехнулся. Если бы усмешка помогла справиться с накатившей слабостью!
      Я вернул картину на место и так же бесшумно вернулся в кабинет, откуда попал в просторную спальню. Тут я не выдержал, упал на кровать и всхлипнул, уткнувшись лицом в подушку. Но привычка держать себя в руках быстро заставила меня успокоиться. Я выпрямился и смахнул предательскую слезинку - принцы не плачут. А короли - тем более! И пусть никто не видел меня - я то был там. А что рядом никого не было - это всего лишь страшило. А страх вполне можно одолеть, если не поддаваться ему.
      Я подошёл к зеркалу, пытаясь при неровном свете свечей рассмотреть своё отражение в тёмной бронзовой пластине. Зачем? Я и так себя неплохо знал. Невысокого роста, с тёмно-русыми волосами, собранными в длинный прилизанный хвост, большими серыми глазами на бледном лице, почти не знающем солнца, в просторной серой тунике и чёрных брюках на щуплой фигуре, в аккуратных чёрных же туфлях с серебряными пряжками. Да уж! Ни внушительности отца, ни благородной утончённости матери во мне не наблюдалось.
      – Брось, ты ведь всё решил, - сказал я размытому отражению. - Конечно, всё случилось раньше, чем ты предполагал. Но с другой стороны, наконец-то всё кончится. Интересно, я встречу там маму? И что мне скажет папа?
      От этой мысли я сразу помрачнел. Зачем было вспоминать?! Будто мне и без того грустить не о чем! Ведь и так мне разрешили короноваться в шестнадцать лет, за 3 года до совершеннолетия. И всё равно корону проворонил! Вместе с жизнью. Отец бы такого точно не допустил. Вот кто был настоящим королём! Сильным, грозным. Только взглянет сурово, и все смирненькие делаются.
      А я? Знал ведь, к чему дело идёт, а ничего не сделал. Надеялся, что регент успокоится. Маленько проучит дерзкого принца-наследника и вернёт всё, как было. Дурак! Ведь с самого начала было ясно, что у него свои планы. Ещё когда он Генриха Каманского сместил, взяв на себя председательство Советом Короны. А с другой стороны, с ним даже мама справиться не смогла, чего уж обо мне говорить. Мне тогда лет двенадцать было, когда он Совет под себя подмял. Да, точно, двенадцать. Как раз через два года после смерти отца. Ничего не скажешь, быстро он обустроился у подножия пустого трона! Теперь вот захотелось корону примерить.
      А ведь звал себя другом моего отца. До сих пор помню, как он почернел, когда примчался гонец с сообщением о несчастье. Глупо всё так получилось. Двор с охоты возвращался. Конь отца оступился. Отец сумел удержаться в седле, а вот конь упал. Вместе с всадником. Пока извлекли его из-под коня, пока позвали целителя…
      Может, лучше было бы, если бы регент уехал сразу после похорон, но отец доверил ему заботу обо мне. И о королевстве до моей коронации. Отец же не мог знать, что всё так повернётся. Хорошо хоть мама добилась решения Совета об изменении срока коронации. А может и плохо. Сократила себе жизнь на три года. В этом сомнений нет: при дворе своей смертью так скоропостижно не умирают. Доказать, естественно, я ничего не мог, пришлось тихо смириться, облачится в траур и тайком от соглядатаев регента прочитать пару книг о ядах и противоядиях. Пока, к счастью, ничем оттуда пользоваться не пришлось.
      А вот теперь он добрался до меня. Поскольку до моей коронации он являлся представителем Королевской Воли (почти официальным правителем, проще говоря), у него было немало шансов получить власть, если бы со мной что-нибудь случилось. Учитывая, что он контролировал Совет Короны, никто ему возразить бы не посмел. Не ясно, правда, как он собирался убеждать благородное собрание, что это не он мне несчастный случай устроил?
      А в принципе, это уже не мои проблемы! Если господину регенту жизнь показалась скучной, я тут ни при чём! Если не считать того, что позаботился о дополнительном развлечении для него. Интересно было бы посмотреть, как он будет разыскивать главное королевское украшение! Хочет он того или нет, а короноваться он должен короной прежней династии, подтверждая своё право получить власть. Или Совет Короны и Совет магов должны будут дать разрешение на изготовление нового венца. А Совет магов вряд ли даст такое разрешение, пока не получит полной ясности о моей судьбе. А в этом случае ни старый, ни новый венец регент не получит! Я подмигнул отражению:
      – По крайней мере, я смогу сказать, что не сдался без боя. И напоследок устроил им весёлую жизнь! Мы ещё повеселимся!
      Веселье началось с облачения в парадное одеяние. Что и говорить, для жизни оно подходило мало. Туника из серебряной парчи непривычно плотно обтягивала тело. Бархатный костюм ненавистного красного цвета вызывал недоумение: его действительно шил придворный портной, или здесь поработал палач Тайной Канцелярии? Брюки, пока стоишь, сидели как влитые, но в боевую стойку в них встать можно было, только рискуя приличиями. Длинный, до колен, камзол, поражал длиной рукавов: широкие полотнища величественно ниспадали ниже колен, путаясь в ногах. Хорошо ещё, что застёжки на нём не предусмотрено, а, значит, его можно легко перед боем сбросить, благо пряжка украшенного серебром пояса расстёгивалась от одного прикосновения. Золотую цепь я надел прямо на тунику, чтобы она не помешала освобождению от камзола. Кинжал, спрятанный до поры до времени среди игрушечного, но очень богатого, оружия, заткнул за пояс. Голову увенчал золотым обручем.
      Ещё раз подмигнув отражению, я задул свечи и снова вышел в гостиную, где по-прежнему никого не было. А за дверью оставались незнакомые стражники, и я боялся даже гадать о том, что стало с моими телохранителями. Жаль, я не успел предупредить их. А то, что регент что-то затевает, они понимали не хуже меня. И отказались уйти со службы. Ну, ничего! Без боя я сдаваться не собирался, так что и за себя, и за них расплачусь сполна. Да и ребята вряд ли мирно сидели в сторонке, когда их пришли убивать. А это значит, что у регента уже сторонников поубавилось. Что не могло не радовать.
      Торопливо пройдя в парадный кабинет, я огляделся. Огромная комната существенно отличалась от маленького кабинетика, где я занимался. Здесь не было книг и записей, аккуратно разложенных в шкафах.
      Шкафов здесь тоже не было, кроме одного, скрытого от глаз входящих массивным дубовым столом. Ключ от него я хранил за пазухой на прочной цепочке. Старый маг обещал, что, пока я жив, без ключа никто не сможет открыть этот шкаф. Там, кроме нескольких документов, с которыми я вроде как работал, хранилось моё личное сокровище: Королевская Печать и перстень. Печать я недавно перепрятал, о чём регент ещё не знал. Перстень я надел на большой палец - с остальных он соскальзывал. Жаль, что он достанется врагу, но, с другой стороны, умирать должно при всех регалиях, а они и так не все доступны мне. Закрыв шкаф, я тихо выскользнул в гостиную. Оставалось сделать последнее дело, после которого можно и убийц встречать.
      Тут меня насторожил шорох, исходящий со стороны окна, и медленно открывающаяся створка. Я еле сдержал панику, бросая перстень и ключ на одно из кресел: мне нужны были свободные руки, чтобы разобраться с посетителем. Только какой смысл моим гостям лезть через окно, если стража уже поменяна? Ночной гость ловко перевалился через подоконник, и я тут же упал на него, зажимая ему рот.
      – Тихо! - Прошептал я. - Первый же звук от тебя - твоя быстрая и верная смерть. Понял? - Гость молчал, не пытаясь даже промычать согласие. - Надеюсь, что понял, для твоей же пользы. Сейчас мы медленно встанем, и ты медленно пойдёшь туда, куда я укажу. И без глупостей! - Угрозу я подтвердил кинжалом, приставленным к горлу незадачливого стенолаза.
      Мы прошли в маленький кабинет, где я посадил гостя на стул, и попытался рассмотреть его в темноте. К моему удивлению, предполагаемым убийцей оказался мальчишка лет десяти. На его коротких тёмных волосах чудом удержался берет дворцового слуги. Судя по всему, он был напуган куда больше меня.
      – Ну-ну, нежданный гость, и что ты забыл здесь? - Гость молчал. - И впрямь понятливый! Можешь говорить, только тихо.
      – Простите, молодой господин, я просто ошибся окном, я не хотел к Вам врываться…
      – Ошибся окном? Как интересно! - Мне действительно было интересно. Нежданный гость отвлёк меня от мыслей о моей печальной участи. - Когда ошибаются дверью, я ещё понимаю, но чтобы ошибиться окном?…
      – Я ушёл без разрешения…
      – То есть, вернуться, как все добропорядочные слуги, ты не можешь?
      – Ну да. Обычно я возвращаюсь через окно второго этажа, там пустых комнат много, а сегодня там кто-то ходит. - Парнишка явно перепугался. Он торопливо, проглатывая звуки и даже целые слова, рассказывал всё, что с ним произошло. - А тут ещё темнота такая, я чуть не сорвался, пока в соседнее окно лез. Проще оказалось наверх подняться. Странно, тучи не очень плотные, полнолуние, а темно, как в чулане.
      – Лунное затмение. Ночь просто идеальна для всяких злодейств.
      – Господин, Вы выдадите меня?! - Страх пережитого он сбросил, но вернулся страх наказания.
      – Боюсь, что нет. Сейчас мы вернёмся в ту комнату, и ты отправишься искать нужное тебе окно.
      – Спасибо Вам, господин!
      – Тихо. Помни, о чём я предупреждал тебя.
      Подождав, пока неожиданный гость скроется за окном, я закрыл ставни, зажёг свечи в гостиной, и вернулся в кабинет. Интересно, почему мои недоброжелатели так медлят? Может, они решили сделать мне предсмертный подарок: последнее наблюдение, о котором я так мечтал? Если так, глупо терять время.
      От наблюдения меня отвлекло шевеление за окном. В этот раз я не стал хвататься за кинжал, а просто помог настырному гостю влезть на подоконник.
      – Парень, ты опять перепутал окно! - Язвительно заявил я, уже подумывая с досады, не кликнуть ли стражу.
      – Простите, господин, но это окно было ближайшим открытым. Слишком темно. Прошу Вас, позвольте мне выйти через дверь, иначе моя смерть будет на Вашей совести! - Отчаянно заявил он.
      – Причём здесь я? Во-первых, я не заставлял тебя уходить со службы и потом карабкаться по стенам в темноте. Во-вторых, на стене у тебя больше шансов выжить, чем в коридоре у моих покоев. Неудачный день, парень. А теперь вылезай отсюда, мне надо закончить наблюдение затмения.
      – Да уж, благородные господа! Жизнь слуги волнует тебя куда меньше, чем какое-то затмение! - И тут же, испуганно сжавшись, замолчал.
      – А если это последнее затмение в моей жизни? - Вдруг как-то озлобленно спросил я ,проглотив (с чего бы вдруг?) оскорбление. Видимо, сказалось напряжение последних месяцев, да и нынешняя ночь тоже дала себя знать. И тут чувство приближающейся беды настигло меня, заставив пошатнуться.
      – Что с Вами, господин, Вы больны? Позвать лекаря?
      – Не надо. Скоро меня вылечат от всех хворей и настоящих, и будущих. Уходи, пока не поздно.
      – Но господин!
      – Уходи, я сказал!
      Я вышел в гостиную и встал у окна, снова открыв его. Кинжал оставался на поясе, а в левой руке я сжимал ключ. Когда придёт время, я успею выбросить его в окно. Думаю, регент немало времени потратит не бесполезные поиски, ведь бумаги, оставшиеся в шкафу, его вряд ли заинтересуют. Сдавленный стон: "Государь!" - вынудил меня обернуться. Недобропорядочный слуга, рассмотревший, наконец, цвета моей одежды и обруч на голове, оседал около двери. Тут и я увидел, что он немного старше, чем мне показалось: ему, скорее, лет тринадцать.
      – Я что сказал тебе? - Прошептал я. - Уходи немедленно, если хочешь жить.
      – Что случилось, государь?
      – Уходи, пока не поздно!
      – Государь, у Вас неприятности? Я Вас не брошу!
      – Ладно, оставайся! - Разозлился я. - Но когда тебя убьют, не говори, что я тебя не предупреждал!
      – Государь, Вам надо бежать! - Шёпотом крикнул слуга.
      – Как?! Здесь нет тайных ходов, а со всеми стражниками я не справлюсь.
      – А если через окно?
      – Я не умею лазить по стенам!
      – Я помогу!
      Сколько убеждённости, сколько веры в свои слова! Без сомнения, так может думать только отчаянный человек. С другой стороны, кто ещё рискнёт пробраться во дворец через окно третьего этажа? Вот только безумно хотелось согласиться с ним! Ключ улетел в окно, как оно и предполагалось. И я вдруг понял, что, кажется, нашёл выход. Я ворвался в спальню, где на кровати остался привычный костюм. Торопливо переодеться, затолкать парадное одеяние под кровать, умоляя всех богов подряд: только бы успеть! Недобропорядочный слуга с округлившимися глазами следил за моими действиями.
      Мы вздрогнули, услышав, как открывается дверь в гостиной. Я проворно запрыгнул на подоконник. Парнишка и впрямь оказался сообразительным, от меня не отстал. Нам повезло, что у старых стен кладка такая неровная. Мы затаились по разные стороны окна, и я мысленно извинился перед строителями, которых часто клял на все лады за неудобные ставни, распахивающиеся наружу, за которыми, как оказалось, так удобно прятаться.
      В комнате послышались шаги. Я осторожно подтянулся к щели, образовавшейся у не полностью открытого ставня. И увидел тех, кто пришёл навестить меня. Не всех я узнал, но запомнил всех, кого смог рассмотреть.
      Вошедшие вряд ли рассчитывали увидеть гостиную королевских покоев залитой светом, а спальню - пустой. Заговорщики растеряно столпились у кровати, из-под которой кто-то сообразительный вытащил камзол. Очнувшись, они лихорадочно кинулись осматривать комнаты. К окну подойти никто не догадался. Резкий приказ регента остановил их суету:
      – Быстро вниз! Не знаю, как ему удалось сбежать, но если он уйдёт…
      Продолжение фразы мы не услышали. Подождав ещё немного, мы проскользнули внутрь. Я приложил палец к губам и бесшумной тенью обошёл комнаты, убедившись, что никого не осталось. Только после этого мы смогли перевести дух.
      Да-а, неожиданное изменение планов! К побегу я как-то не готовился, и в первый момент немного растерялся. Итак, что нужно взять? Первым делом, разумеется деньги. Я хоть и жил во дворце на всём готовом, но то, что бесплатно меня кормить никто не станет, понимал хорошо. У меня была шкатулка с серебряной мелочью для раздачи милостыни. Поскольку я давно никуда не выезжал, шкатулка оказалась почти полна, хотя, на самом деле, там было не так много денег. Не придираясь к судьбе по мелочам, я, не считая, высыпал монеты в небольшую сумку. Осталось переодеться и собрать вещи.
      Торопливые сборы много времени не заняли. Отчаянный незнакомец молчаливо наблюдал за моими метаниями по комнате.
      – Как тебя зовут? - Я решил, наконец, познакомиться со стенолазом. Мне уже стало ясно, что этот сорванец привязан ко мне судьбой, и не мне здесь спорить.
      – Фабьо.
      – А меня Антуан.
      – Я знаю.
      – Действительно.
      Я задумчиво подобрал кинжал, в спешке отброшенный в сторону и по счастью не замеченный убийцами. Красивая игрушка. И опасная. Оставлять было жалко, а брать с собой… я разом отбросил сомнения, запихнув кинжал в сумку. Если не понадобиться - хорошо, а если, упаси Светлый, пригодиться, лучшего подспорья, чем клинок гномской работы, в драке не найти. Да и продать его в случае чего можно. Оставалось надеяться, что не дойдёт ни до первого, ни до второго.
      Примирив себя со своим решением, я торопливо пробежался по комнатам, обшаривая глазами своё скудное хозяйство. Брать ли драгоценности? Я поднёс свечу к шкатулке с положенными мне побрякушками. Нет, нельзя. Очень уж они заметные, как и парадный пояс. Попытка продать их приведёт меня прямиком в дворцовые подземелья. А вот в малом кабинете я нашёл то, что не только можно, но даже нужно взять с собой. В спальню, где меня терпеливо ждал Фабьо, я принёс краски и кисти. Если бы мне удалось выдать себя за ученика художника, может, взял бы кто в подмастерье. Мои планы затаиться где-нибудь в безопасности мой нежданный соратник довольно резко не одобрил.
      – А как же борьба?! - Возмутился он.
      – Какая борьба? - Не сразу сообразил я.
      – С ними!
      – Ну ты и сказал! - Я не знал, смеяться мне, или плакать. - Да если бы я мог бороться, неужто ты думаешь, я сидел бы в эту ночь в своих покоях наедине с луной?! Я даже не знаю, есть ли у меня верные люди.
      – У тебя есть я!
      – Ага! Только ты меня в первый раз в жизни видишь.
      – Ну почему это?!
      – Не спорю, ты мог видеть меня. Точнее, парня в короне, у которого не жизнь, а один сплошной праздник: сиди себе на троне, ничего не делай, а всё, что ни пожелаешь, тебе на блюдечке с золотой каёмочкой подают, только заикнись. Что, всё ещё мечтаешь со мной местами поменяться?
      – Па-адумаешь! - Мне повезло, что он не обиделся на мою резкость. Всё-таки беглому королю следует беречь своих сторонников. - Ну, пусть не я, но ведь у тебя должны быть эти, как их, вассалы! - Продолжал упорствовать Фабьо.
      – Почему должны быть? Они есть. Господин регент один из них. Пойми, Фабьо, сейчас нужно просто спастись. Мёртвым или пленным бороться не удобно. А там уж разберёмся… пошли, некогда болтать!
      – Темно же!
      – Тем лучше: нас не заметят.
      Завершая разговор, я бросил под кровать обруч. Он всё равно мне в ближайшее время не понадобится, а выдать меня или вовлечь в ненужные неприятности с любителями лёгкой наживы вполне мог. Лучше было бы спрятать его в секретный шкаф, да открыть его без ключа даже магу не по силам.
      Спускаться по стене было тяжело, хоть Фабьо и старался помогать мне, даже забрал у меня сумку с вещами. Из окна мы вылезли по простыне, привязанной к "игрушечному боевому посоху". На самом деле, игрушечным он был только по названию, по прочности же не уступал настоящему оружию. Подарок телохранителей, они что попало дарить бы не стали. Посох лёг на подоконник поперёк окна и прочно застрял в проёме, зацепившись за стены. До второго этажа добрались легко и спокойно, а дальше простыня закончилась.
      От мысли выбраться через второй этаж пришлось отказаться сразу: вряд ли в ночь заговора в пустующих обычно комнатах будет ходить тот, кто сочувствует государю. Дальше поползли прямо по стене, цепляясь за щербины и выбоины, благо старая стена была хорошо потрёпана непогодой и временем. На первый этаж я и раньше не совался: там обитали стражники регента, якобы моя охрана. Пришлось лезть до самого низа. Когда я мешком рухнул на землю, спиной привалившись к стене, неровная каменная кладка показалась мне самой желанной опорой, какую я только мог себе представить.
      Маленький стенолаз не дал мне долгого отдыха. Конечно, он был прав: надо было бежать из замка. Но в тот момент бессмысленный бой с заговорщиками казался мне более привлекательным, чем тайное продвижение по дикому саду.
      Старая территория замка была не то чтобы заброшена, но и не подвергалась постоянному уходу, как новая. Деревья и кусты росли здесь так, как им вздумается, цветы не знали, что такое клумбы, а дорожки забыли, когда их посыпали гравием в последний раз. Тайком пробраться через дикий сад было вполне возможно, особенно с таким проводником как Фабьо. Но на приятную прогулку путь через заросли не походил.
      Прекрасно понимая, что нам нужно торопиться, мы не пренебрегали осторожностью. Попасться в руки регента после такого тяжёлого спуска ни я, ни Фабьо совсем не желали. К счастью, слуги регента, обшаривающие дикий сад, предпочитали бегать по дорожкам, сохранившимся ещё с тех пор, когда дикий сад был "ручным" и облагороженным для прогулок хозяев и гостей королевского замка. Нам оставалось лишь держаться подальше от дорожек и мечущегося по ним света факелов.
      Через сад Фабьо вывел меня к хозяйственным постройкам, притулившимся у замковой стены. А в стене обнаружились хозяйственные ворота. Фабьо по плющу забрался в бойницы второго яруса надвратной башни. Мне ничего не осталось, кроме как последовать за ним. И радоваться, что не обладаю массивным телосложением отца, иначе мне сложно было бы протиснуться в неширокую щель. Внизу переговаривались стражники, что было слышно через неплотно прикрытый люк в полу. Мы проскользнули у них над головами к противоположным бойницам, открывшим нам путь в город. Спуститься по стене башни оказалось совсем просто, сказался опыт первого спуска. Мы выбрались в город.
      Ночной город безмятежно спал и не догадывался даже, что судьба всего королевства решалась на его улицах. Либо я, его несостоявшийся правитель, скроюсь от пристального взора мага или цепких рук прихвостней регента, либо жизнь моя прервётся к огромному моему огорчению. Мне вдруг почему-то расхотелось умирать, наверно, азарт удачи подействовал.
      Мы скрывались в зыбкой тени улиц, торопливо перебегали площади, чутко вслушиваясь в неспокойную тишину ночного города. Вдалеке запоздавший пьяница горланил песни не самого приличного содержания. Где-то жена бурно встречала из кабака изрядно припозднившегося мужа. Однажды чуть в стороне от нас прошли ночные работники, к счастью, не заинтересовавшиеся нами. Наиболее опасные места Фабьо обходил, сразу видно: ночные прогулки для него не новы.
      Иногда в ночи раздавались гулкие шаги дозорных. Тогда мы ныряли в ближайшие переулки, прятались в густом сумраке подворотен или за массивными колоннами зданий. Постепенно мы всё дальше и дальше уходили от дворца, который уже перестал быть мне домом. Фабьо уверено вёл меня по запутанным лабиринтам улиц и переулков, удалясь от центра.
      Я и не подозревал, что в моём городе есть такие закоулки. Думаю, я мог бы прятаться здесь целую вечность, если бы не одно но: очень скоро, как только влияние затмения пройдёт, маг регента найдёт меня в два счёта, если не спрятаться так, чтобы сбить с толку магию. Да и обычных людей тоже не мешало бы запутать. Прихвостни регента будут меня искать, а они прекрасно знают, как я выгляжу. И если кто-то случайно об меня споткнётся, нельзя чтобы он меня узнал. Лучше, чтобы никто не заподозрил даже, что это могу быть я. Для этого нужно что-то такое, что не бросается в глаза, постоянно мелькая на глазах, и при этом на меня совершенно не похожее. Мой неожиданный приятель и впрямь оказался понятливым. По-моему, он понял всё гораздо лучше, чем я смог объяснить. И нашёл такое место.

      Целью нашего пути оказалось неказистое двухэтажное деревянное строение, огороженное высоким забором. Фабьо громко постучал; калитку открыл парнишка лет двенадцати, который удивился нашему визиту, но внутрь пропустил без вопросов. В доме нас встретил внушительный мужчина неопределённого возраста с необъятными мышцами. К нему Фабьо и обратился:
      – Кот спит?
      – Недавно лёг. Буди сам. Отвернёт голову - я не виноват.
      Фабьо кивнул, взял свечу и повёл меня по узкой лестнице наверх. На втором этаже наш путь пролегал по мрачноватому коридору мимо закрытых дверей. Одна из них открылась в довольно просторную комнату, скудно обставленную письменным столом, массивным комодом и кроватью, на которой кто-то спал. Фабьо нерешительно остановился в дверях.
      – Кот, - робко позвал он.
      – Кто ещё здесь? - Пробормотал недовольно Кот, просыпаясь. - Ты?! Что случилось? - Встревожился он. - И кто это с тобой?
      – Слушай, Кот, ему нужна помощь. Ему нужно пересидеть какое-то время, пока его ищут, в безопасном месте.
      Кот велел Фабьо зажечь светильник. Когда свет масляной лампы залил комнату, Кот приподнялся на локте и внимательно оглядел меня. По-моему, моя разодранная и перепачканная после спуска по стене и прогулки через заросли одежда, как и попытка сгорбиться, его не обманули.
      – Покажи руки. - Я подчинился. Что я мог сделать? От этого человека зависела моя жизнь, и я без возражений подошёл к нему. - Хм! Благородный? И что ты умеешь делать?
      – Полезного - не очень много. Но я могу научиться.
      – Неплохо сказано. Посмотрим, как будет сделано. И что ты натворил такого, что теперь прячешься? Молчишь? А если я откажусь помогать тебе, пока не скажешь?
      – Считай, что я мешаю кое-кому жить.
      – Это преступление?
      – Нет. Но за это могут убить.
      Кот встал с постели, нисколько не смущаясь своей наготы. Я с любопытством рассматривал его худощавую гибкую фигуру, состоящую, казалось, из одних мышц, и совсем не имеющую костей. Он что-то достал из ящика комода, резко обернулся и крикнул: "Лови!" - бросив через полкомнаты мне шарик. Я поймал, а ко мне летел уже второй. Поймав третий, я обнаружил, что больше не удержу. Поэтому четвёртый шарик я бросил обратно, так же крикнув: "Лови!" Кот, усмехнувшись, уронил шарик в ящик.
      – Возможно, ты и вправду научишься. Оставайся пока у меня, завтра подберём тебе дело и придумаем, к кому подселить.
      Остальные шарики тем же путём отправились на место.
      – Спасибо.
      – Ишь ты, вежливый! Давай, Малыш, прощайся со своим другом. Тебе давно пора быть… сам знаешь где! - Буркнул Кот в конце недовольно.
      – Послушай, я бы остался, но мне и впрямь нужно вернуться! - Обратился он ко мне.
      – Подожди. - Я достал горсть монет. Фабьо чуть не задохнулся, но я сделал вид, что не замечаю его возмущения. - Заплатишь стражникам, так безопаснее.
      – Тут можно достать женские духи или лучше помаду? - Спросил я хозяина.
      Тот понятливо улыбнулся и извлёк помаду из того же ящика, что и шарики. Он попытался мазануть Фабьо по лицу, я перехватил его руку, и оба ошарашено уставились на меня.
      – Так будет слишком явно. Нельзя. Магию так не обмануть.
      Мои сбивчивые объяснения, к счастью, их не заинтересовали.
      – Не так много людей могут схватить Кота за руку. - Сдавленно пробормотал Фабьо.
      – Извини. - Я почему-то не придумал ничего лучшего. А потом напомадил губы и предупредил Фабьо: "Не шевелись!" Разумеется, он дёрнулся, когда я поцеловал его в губы. Для надёжности я ещё поцеловал его в висок, и растёр след от помады. - А теперь сотри помаду с губ. Да не так резко! Нужно, чтоб всё было правдоподобно. Смотри.
      Я провёл ладонью по губам. Фабьо вынужденно повторил мой жест. Кот отодвинул меня, критически осмотрел следы помады на виске и изрёк:
      – Не плохо.
      – Если стражники начнут выспрашивать, кто она и какая она, ничего не говори, всё равно правдоподобно не выдумаешь, а, чтобы выдумывать неправдоподобно, ты ещё слишком молод. Постарайся покраснеть, вот как сейчас…
      – На себя посмотри!
      – … и смущённо прошмыгнуть мимо. Над тобой будут подсмеиваться, не обращай внимания, делай вид, что не понимаешь о чём речь, ну, вроде, ты, как настоящий мужчина, не позволяешь себе обсуждать свою девушку, и всё такое. Слышал, небось, такие разговоры?
      – Ага. - Процедил Фабьо и каким-то свободным, даже развязным жестом вытер губы и улыбнулся так, что я невольно усомнился в том, что ему всего лишь тринадцать. Такую улыбку я часто видел у придворных ловеласов, когда они новую фрейлину обсуждали, или у стражников, когда они горничных с кухарками сравнивали. Но у мальчишки?
      Кот усмехнулся:
      – Малыш умеет быть убедительным. Ему даже придумывать ничего не придётся, достаточно лишь повторить то, что он видел.
      – Значит, по этой схеме и действуй, - совладал я растерянностью. - Иди.