В начале было дыхание — мощное дыхание соленого ветра. Оно наполняло паруса, и яхты скользили по бескрайнему океану. Самым быстрым среди всех парусников, без всякого сомнения, был корабль Элизабет Малори. Эта девушка с глазами цвета бирюзы заслужила славу чемпионки после того, как два раза подряд совершила кругосветное плавание на одноместной яхте. До нее такое удавалось только мужчинам. Сидя в передней части катамарана «Летучая рыба», Элизабет крепко сжимала деревянный руль и уверенно управляла длинным, тонким кораблем из алюминия и непромокаемой ткани. Кажущееся хрупким судно сотрясалось от носа до кормы, разрезая гребень волны на части или взмывая над поверхностью воды. «Быстрее, сильнее!» Раз за разом девушку окатывали пахнущие йодом брызги. Завывания бури вплетались в пение Элизабет, из-за чего та немилосердно перевирала мотив. Именно в этом заключался секрет ее успеха — чтобы одержать победу над разбушевавшейся стихией, надо смешать свой голос с воем ветра. В такие минуты девушке начинало казаться, что она сама становится морем — вечно движущейся соленой водой, стремительными всесокрушающими волнами, одетыми в кружево из пены.
      Элизабет Малори была красива. Все мужчины вокруг подпадали под власть ее чар. Поговаривали, что в перерывах между регатами она меняла любовников как перчатки, а затем, будто устав от этих ничтожных удовольствий, оставалась одна среди безбрежной водной пустыни, где спутниками ей служили только облака и рыбы.

      В начале была мечта — мечта о новых горизонтах. Именно к ней тянулось весьма утонченное воображение Ива Крамера. Он возглавлял отдел «Инновации и перспективное прогнозирование» престижного агентства космических исследований и отвечал за отбор новых проектов, связанных с полетами в космос. Правда, к настоящему моменту ему пока не удалось довести ни один из проектов до благополучного конца, но в его кабинете скапливались папки с чертежами новых ракет, орбитальных станций или даже поселений, которые можно будет построить на ближайших к Земле планетах. Ив Крамер ничем не выделялся среди многочисленных рядовых служащих, заполнявших аэрокосмические лаборатории. Средний рост, редкие волосы, очки с толстыми стеклами и взгляд, обращенный куда-то вдаль. Этот конструктор никогда не расставался с белым халатом, в карманах которого было множество ручек с высохшими чернилами и несколько полностью или частично сломанных калькуляторов.
      По роду своих занятий он часто вынужден был отправлять письма с вежливым отказом. Они неизменно начинались фразами: «Благодарим вас за присланный проект. К сожалению, он не соответствует ни одной из осуществляемых в настоящее время научных программ. Кроме того, имеющихся в нашем распоряжении средств недостаточно для реализации вашего предложения». Окончание писем также было стандартным: «Пожалуйста, держите нас в курсе ваших дальнейших изысканий. Позвольте выразить вам глубочайшее уважение».
      Ив Крамер принимал свои служебные обязанности близко к сердцу. Он тщательно, от корки до корки изучал большинство проектов, пусть даже самых фантастических. Ученый быстро стал привлекательной фигурой для журналистов, с которыми делился самыми оригинальными из идей, присланных на адрес агентства.
      Однажды Ив Крамер нечаянно опрокинул стопку писем с очередными отказами и принялся подбирать конверты с пола один за другим. В этот момент зазвонил телефон. Пытаясь снять трубку раньше, чем включится автоответчик, конструктор столкнул еще одну пачку посланий. Все это ему пришлось поднять и вновь отсортировать.
      Говорили, что у Ива Крамера ветер в голове, но сам он считал себя мечтателем. Его упрекали в бестактности, он же полагал, что ему некогда обращать внимание на условности. За ним закрепилась репутация рассеянного человека, но конструктор оправдывался тем, что он все время погружен в размышления над неординарными сюжетами. Ив Крамер знал, что никто не даст суммы, необходимой для воплощения в жизнь любого из проектов, рассматриваемых его отделом. Однако он продолжал отчаянно надеяться на то, что ему все же удастся поймать удачу за хвост. Ученый не желал навсегда остаться «рядовым наблюдателем, пересказывающим журналистам несбыточные мечты других людей». Именно так о нем однажды отозвалась его первая жена. Ночами, завернувшись в одеяло, он приникал к обтянутому каучуком окуляру личного телескопа, установленного на террасе его дома. В эти минуты он мог позволить себе помечтать о дне, когда один из проектов успешно завершится. И тогда Ив Крамер отправится туда — в распахнувшуюся перед ним даль. «Нет, еще дальше, еще намного, намного дальше». Он покинет Землю, где с каждым днем чувствует себя все более чужим.

      Встреча дыхания и мечты, то есть Элизабет Малори и Ива Крамера, произошла в условиях, весьма далеких от идеальных. Конструктор управлял собственной машиной, слушая быструю ритмичную музыку. Машина ехала с приличной скоростью, так как ученый в очередной раз опаздывал на интервью. В этот момент мореплавательница переходила улицу, направляясь в офис нового спонсора. Последний готов был финансировать предстоящее кругосветное плавание на одноместной яхте. Шел дождь. Дворники на лобовом стекле автомобиля работали плохо. Ив Крамер уже давно знал, что необходимо заехать на станцию техобслуживания и устранить неполадку, но так и не нашел для этого времени. Помимо рассеянности, ученому был свойствен еще один недостаток — склонность затягивать принятие неприятных решений. Раз за разом Ив Крамер с виртуозным мастерством откладывал докучные дела на завтра, а когда этот день наступал, конструктору приходилось метаться как угорелому в попытке наверстать потерянное время. Поэтому, входя в поворот, Ив Крамер прибавил газу.
      В ушах Элизабет торчали наушники от мобильного телефона. Укрывшись от дождя под зонтиком, спортсменка болтала с одним из поклонников. Тот пытался рассмешить женщину, которую мечтал обольстить, и, между прочим, вполне преуспел в этом деле. Возможно, из-за собственного громкого смеха Элизабет не услышала шума автомобиля, стремительно приближавшегося к ней в сгущавшихся сумерках. Ив Крамер, наконец, различил силуэт девушки впереди и резко нажал на тормоз. Тормозные колодки намертво блокировали колеса, но сцепление шин с мокрым от дождя асфальтом было недостаточным, и машина пошла юзом. Удар бампера пришелся по коленям путешественницы. Раздался сухой треск ломающейся кости. Элизабет почувствовала, что какая-то мощная сила подняла ее высоко в воздух. Мир вокруг как будто остановился. Она поднималась все выше, чувствовала на лице капли дождя, разглядела асфальт довольно далеко внизу. Затем ход событий вновь ускорился: женщина неожиданно опрокинулась навзничь и уже не смогла встать. Мгновение она лежала на дороге, корчась от ужасной боли, а затем застыла без движения.

      Врачи полагали, что дни Элизабет сочтены, но она выжила. Лечение длилось долго. Женщина укрылась под извивами больничных простыней, как зверь, забившийся в свое логово на время зимней спячки. Когда ее все-таки выписали, она осознала: что-то внутри нее умерло навсегда. Нижняя часть позвоночника постоянно и сильно болела. Элизабет больше не могла ни стоять, ни ходить. Отныне ей предстояло передвигаться в инвалидном кресле-каталке. Теперь у нее не возникало желания петь. Женщине казалось, что судьба предала ее. Она регулярно посещала сеансы интенсивной медицинской реабилитации и психологической поддержки. «Медленнее, слабее». Ее врач-массажист утверждал, что через некоторое время она сможет ходить на костылях. Однако Элизабет повидала в жизни достаточно лжецов и мошенников и прекрасно понимала, что врач произнес эти слова только чтобы облегчить ее душевные муки. Спортивная карьера яхтсменки оказалась грубо оборванной. Не осталось ничего, кроме неистовой ярости. В голове билась одна-единственная мысль, заслонившая все остальные: месть. Нужно, чтобы лихач, перечеркнувший ее будущее, заплатил за это сполна и как можно дороже.

      Вспышки фотоаппаратов. Тянущиеся со всех сторон головки микрофонов. В ходе судебного процесса, освещавшегося всеми средствами массовой информации, Ив Крамер говорил мало. Он полностью признал перед судьей свою вину. Он пробормотал извинения в сторону потерпевшей. Ученый был приговорен к максимально возможному наказанию. В течение всей жизни он должен выплачивать пенсию молодой чемпионке, ставшей инвалидом. Кроме того, Ив Крамер схлопотал условный тюремный срок за неумышленное причинение тяжких телесных повреждений. Инженеру также было категорически запрещено управлять автомобилем, мотоциклом или мотороллером. Ему оставили право ездить лишь на велосипеде, и то, учитывая степень его рассеянности, судья сочла нужным дать ему совет: использовать это транспортное средство только в сельской местности. «Когда человек не способен смотреть, куда он едет, он должен оставаться дома, иначе такой горе-водитель становится угрозой для окружающих», — подвела итог судья и постучала деревянным молоточком по столу, чтобы призвать присутствующих в зале соблюдать тишину.
      После окончания процесса конструктор подошел к молодой мореплавательнице у выхода из здания суда. Ив Крамер хотел с глазу на глаз выразить ей самое искреннее раскаяние. Запинаясь, он промямлил слова сожаления и попытался высказать надежду на скорейшее и полное выздоровление покалеченной им женщины. Но та не дала ему закончить фразу. Как только ученый подошел достаточно близко, Элизабет разогналась и сведенными вместе кулаками нанесла ему сокрушительный удар под самый подбородок, снизу вверх. Не успел Крамер рухнуть навзничь, как женщина спрыгнула с инвалидного кресла и скрюченными пальцами потянулась к горлу врага. На губах Элизабет выступила пена.
      Конструктор даже не пытался защищаться. Он только закрыл глаза, покорно ожидая, когда жизнь покинет его тело. Трое сильных мужчин едва смогли разорвать стальную хватку покалеченной мореплавательницы. Прежде чем подоспевшим людям удалось оттащить Элизабет от ученого, она успела еще плюнуть ему в лицо.

      Две жизни оказались безнадежно испорчены. Элизабет Малори знала, что навсегда потеряла способность ходить. Более того, она не могла даже заниматься сексом, потому что малейшее движение бедрами приносило ей ужасные страдания. Теперь она была навеки прикована к инвалидному креслу-каталке. Санитарка каждый раз помогала ей выйти из дома. Элизабет пришлось переселиться на первый этаж. Оставшись один на один со своей бедой, бунтарка начала пить и курить. Несколько ее сиделок уволились одна за другой. Они не могли совладать со сложным характером своей подопечной: та доводила их до слез или избивала. Экс-чемпионка нарочно объедалась высококалорийной пищей: конфетами, арахисовым маслом, гренками с шоколадом, чипсами, сливочным мороженым. Из-за проблем со сном она стала принимать снотворное. Любое движение отзывалось острой болью в области таза, и женщина начала пить обезболивающие препараты. Для успокоения расшатанных нервов ей потребовались транквилизаторы, а для борьбы со все усиливающимся отчаянием — антидепрессанты. Совокупное действие всех этих лекарств привело к тому, что Элизабет как будто отгородилась от реальной жизни стеной из мягкой полупрозрачной ткани. «Все медленнее, все слабее». Лишенная возможности двигаться после стольких лет сверхактивной деятельности, Малори стала заниматься тем, чего никогда раньше не делала: часами валяться среди подушек перед горой сладостей, тупо уставившись в небольшой экран телевизора. При этом она постоянно что-то жевала. Если она не ела, то курила; если не курила, то потягивала ликер; если не пила, то глотала таблетки. Благодаря выпускам новостей она заново открыла для себя тот мир, в котором жила и от которого всегда скрывалась посреди океана. И зрелище оказалось жестоким. В ее мире были войны. В ее мире процветал религиозный фанатизм. В ее мире слепо сеял смерть терроризм. Ее мир погибал от загрязнения. Ее мир задыхался от стремительно растущей перенаселенности. В ее мире царили бедность, голод, нищета. И на фоне всего этого в каждой из стран планеты процветал класс нуворишей, цинично использующий страдания остальных людей для дальнейшего обогащения.
      К числу таких преуспевающих дельцов относился Габриэль Макнамарра, крупнейший магнат в области информационных технологий. Он постепенно скупал предприятия своих конкурентов, а совсем недавно обратился к сфере генной инженерии. В результате он стал повелевать и машинами, и живыми созданиями. Его считали владельцем самого большого состояния в мире. Даже главы государств принимали его как равного. Услышав, как богач описывает свой идеальный дом будущего, Элизабет Малори подумала, что если бы могла ходить, то обязательно пошла бы к этому Макнамарре и попросила его стать спонсором нового кругосветного плавания. С финансовой помощью магната можно было бы сконструировать новый парусник — гораздо более быстрый, чем любой из тех, которыми она управляла до недавнего времени. Поздно вечером мореплавательница видела сон о «Летучей рыбе-2», созданной на деньги миллиардера, о том, как эта яхта уносит ее прочь от всех напастей. Но на смену первому сну скоро пришел другой: в нем путешественница превратилась в одну из птиц, которых ей как-то довелось видеть на месте крушения нефтяного танкера. Она была чайкой, с головы до ног выпачканной мазутом, и тщетно пыталась расправить крылья.

      Полный упадок сил. Ив Крамер испросил на работе годичный отпуск. Снедаемый угрызениями совести, конструктор после окончания процесса несколько раз пытался отыскать Элизабет Малори. Однако женщина ясно дала ему понять, что ни в какой форме не желает общаться с человеком, превратившим ее жизнь в кошмар. Тем не менее, ученый продолжал звонить ей. Он делал это каждый день. Он надиктовывал на ее автоответчик послания с извинениями и пожеланиями полного выздоровления.
      Ив Крамер также смотрел по телевизору выпуски новостей. Для него это оказалось самым эффективным способом отвлечься от своих тягостных мыслей. Несчастья других людей помогали ему на время забыть о собственных проблемах. «Когда я вижу в зеркале собственное лицо, я пугаюсь; когда же я вижу, как выглядят окружающие, я успокаиваюсь». Чем тяжелее приходилось людям где-то далеко, тем спокойнее это воспринималось здесь, на месте. С момента возникновения движения в защиту природы Крамер был его активистом. Некогда он отчаянно выступал за сохранение естественных ландшафтов, находящихся под угрозой исчезновения, против варварских условий содержания животных на предприятиях по интенсивному выращиванию скота, за спасение редких видов растений, за установление контроля над производством продуктов питания. В его жизни был также период увлечения анархистскими идеями, когда он ратовал за уничтожение правительства, полиции, армии. Но все эти битвы остались в далеком прошлом. А выпуски текущих новостей только напомнили ему, в какие несбыточные сказки он верил. Фанатики, заурядные личности и лжецы были на первых ролях и навязывали остальным свои правила игры.
      Когда Ив Крамер не думал об Элизабет Малори, он перечитывал проекты, присланные в адрес агентства. В одиночестве, у себя дома, конструктор мог наверстать упущенное и наконец ознакомиться со множеством проектов, доселе ожидавших своего часа. Он выяснил, как самые одержимые из его современников представляли себе будущее, когда станет возможным масштабное освоение космического пространства. Чтобы его личные пристрастия не повлияли на выбор очередного проекта, он раскладывал три сотни невостребованных папок на полу, забирался в самую середину этой груды и порывшись в куче сброшюрованных стоп бумаги, наугад выхватывал одну из них. Однажды в разгар поисков в комнату влетела ночная бабочка. Сначала она билась в окно, затем, привлеченная светом люстры, стала порхать около лампочки, раз за разом с неприятным стуком задевая кончиками крыльев тонкое стекло. Несколько мгновений Ив Крамер наблюдал за нежданной гостьей. Он вспомнил любимую фразу отца: «Бабочки всегда летят на свет. Казалось, бабочка напомнила ученому о чем-то чрезвычайно срочном. Он вдруг бросился к стенному шкафу. Среди трех сотен непрочитанных проектов он забыл об одном проекте, составленном Жюлем Крамером, его отцом. Инженер вытащил папку из шкафа и сдул толстый слой пыли с её поверхности. Над его головой ночной мотылек продолжал кружить у самой лампочки. Тихий стук крыльев о стекло становился все более навязчивым.
      Ив Крамер изучил папку, попавшую к нему в руки. Проект носил скромное название „Солнечный парусник“. Отец как одержимый работал над этой идеей накануне своей смерти — он покончил жизнь самоубийством из-за любви к какой-то женщине. Жюль Крамер также был конструктором, специализировавшимся в области аэрокосмических исследований. В зените карьеры он пришел к мысли, что углеводороды в качестве горючего стоит заменить энергией света. Конечно, в прошлом проводились опыты по изучению энергии фотонов, но они завершились полным провалом, и исследования в этом направлении были быстро свернуты.
      Ив Крамер инстинктивно взглянул на один из предметов в своей коллекции научных диковинок — на радиометр. Отец подарил ему этот удивительный прибор, когда объяснял принцип движения за счет энергии света. Радиометр представлял собой большой стеклянный сосуд. Внутри него располагалась ось, вокруг которой вращались четыре горизонтальных ветви. Каждая ветвь завершалась | ромбовидной лопастью, одна сторона которой была белой, другая — черной. Свет от люстры, падая на белую сторону ромбов, приводил лопасти в движение. Ив Крамер приблизился к источнику света, и радиометр закрутился с большой скоростью. Инженер знал, что свет состоит из потока фотонов. Именно эти элементарные частицы, ударяя по белой стороне ромбовидных лопастей, толкали их вперед и заставляли ветви вертушки вращаться вокруг оси. Дело в том, что фотоны отскакивали от белой поверхности и поглощались черной. Ив Крамер вспомнил еще одну фразу отца: „Свет принесет нам спасение“. Ив, еще совсем юный, тогда возразил: „Я полагал, что нас спасет любовь…“
      — О нет, сынок. Любовь — это, вероятно, всего лишь иллюзия. Любовь может принести с собой безумие. Из-за любви иногда убивают. Любовь часто обманывает людей. А свет, наоборот, не обманывает. Он повсюду. Он делает все ясным. Он обнажает истину. Он согревает. Свет дает жизнь цветам и деревьям. Он пробуждает наши гормоны, питает наш организм. Можно прожить без любви, а вот без света не проживешь. Представь себе мир, где все погасло, где человечество погружено в вечную ночь. Представь, и ты поймешь меня.
      — Но свет — это всего лишь свет, — задумчиво произнес Ив.
      — Нет. Свет — это всё. В случае сомнений поступай так, как делает подсолнечник. Ищи источник света и поворачивайся в его сторону.
      Этот диалог приобрел еще больший смысл тремя годами позже, когда отец совершил самоубийство. Он погиб из-за любви. Старая как мир проблема отцов: они дают сыновьям какой-нибудь совет, а затем сами поступают ему вопреки. Слова Жюля Крамера вновь звучали в памяти его сына: „Все мы всего лишь куколки. Нам еще нужно успешно пройти стадию метаморфоза, чтобы превратиться в бабочек. А когда мы станем бабочками, нам надо будет расправить крылья и лететь к свету“.
      Ив Крамер погасил люстру и открыл окно, чтобы выпустить ночную бабочку. Мгновение он наблюдал за тем, как та летит к уличному фонарю, потом поднял голову к звездам. Наступила полночь. На улице похолодало, и небо казалось поистине прекрасным. Молодой ученый сказал себе, что там, наверху, есть множество источников света, способных привести в движение любой радиометр, — источников вечной энергии.

      Из-за горизонта вырвался первый луч. Начинался восход. Солнечный диск робко поднимался вверх, стараясь не потревожить облака. Вокруг царила весна, и природа с нетерпением ожидала сигнала к пробуждению. Ив Крамер постоял на балконе, в один присест выпил чашку обжигающе горячего кофе, оделся и принялся за работу. Стремясь забыть о несчастном случае на дороге, молодой ученый с головой погрузился в подготовку собственного проекта космического корабля. Тот должен был двигаться за счет энергии фотонов. Иву Крамеру предстояло разыскать черновые записи умершего отца. Они обнаружились в рукописных тетрадях, сложенных в коробки из-под обуви на самом верху платяного шкафа, позади лыжных свитеров. Тетрадей было немало, по крайней мере, достаточно для описания полностью разработанного проекта. В эту минуту ученый пожалел о том, что человек, давший ему жизнь, слишком мало рассказывал ему о своей работе. Жюль Крамер — одинокий, рассеянный мечтатель, любитель отодвигать неудобные дела на потом, как и его сын. Он перенес то, что надо было выполнить сразу, не на завтра и не на следующую неделю, но на… следующую жизнь.
      В памяти Ива Крамера остались лишь почти комичные сцены, связанные с отцом. Вот отец извиняется перед матерью за то, что положил в стиральную машину цветное белье вместе с белым. Вот отец просит прощения за обидную фразу, сказанную в адрес родителей жены. Вот он же проигрывает бракоразводный процесс по причине банального опоздания в суд (к этому моменту отец уже поднаторел в искусстве проигрывать судебные тяжбы). Вот его отца, известного конструктора, увольняют с авиационного завода за „неспособность вовремя явиться на деловую встречу“. Его отец вечно подцеплял слишком молодых для него девиц, а затем неизменно получал от них же от ворот поворот. „А я и не отчаиваюсь: чем дальше, тем больше у меня некрасивых девчонок“, — шутил он.
      Жюль Крамер дарил сыну игрушечные электрические поезда, пластиковые модели самолетов, опытные мини-образцы автомобилей с бензиновым двигателем, подводные лодки с дистанционным управлением, планеры, которые надо было собирать самостоятельно из реек бальзового дерева и непромокаемой ткани. Ив Крамер прекрасно помнил, что сам отец приходил от этих игрушек в полный восторг, и в конечном счете подарки приносили взрослому даже больше радости, чем ребенку. Самым запоминающимся в череде удивительных поделок оказался наполненный гелием игрушечный дирижабль. Он был снабжен пропеллерами и воздушным рулем на дистанционном управлении. Едва оказавшись в воздухе, этот более чем двухметровый летательный аппарат стал подниматься вверх, быстро покинул зону действия радиоуправления и вскоре превратился в крошечную цветную точку высоко в небе. На следующий день Жюль с гордостью поведал сыну, что несколько свидетелей якобы видели в этом районе летающую тарелку инопланетян. Ив знал, что речь шла об их дирижабле. Тот вырвался из-под контроля, так как на его борту оказалось слишком мало балласта.
      Яблоко от яблони недалеко падает: молодой ученый отчетливо ощущал, что идет по стопам родителя и, по сути, повторяет прожитую тем жизнь. Для полного соответствия не хватало лишь безумной любовной страсти и самоубийства. Почему Ив Крамер спрятал отцовский проект фотонного космического корабля подальше в выдвижной ящик стенного шкафа? О да, молодой ученый знал ответ. Это очевидно: из чувства гордыни. Он не хотел быть простым продолжателем того, что начал отец. Он жаждал идти своим путем, вырваться из душной тени непризнанного гения — своего отца. Потребовался жуткий несчастный случай с Элизабет Малори, чтобы вернуть конструктора к исходной точке. А затем благодаря ночной бабочке он вспомнил, что у него дома хранится незаурядный проект — самый амбициозный из всех, когда-либо проходивших через его руки. Ив Крамер признал, что не придал этой идее должного значения из-за обычного тщеславия, как будто боясь сделать этим приятное отцу.
      Теперь ситуация совершенно изменилась. Отгородившись в своей комнате от остального мира, Ив Крамер провел кропотливые изыскания в электронной библиотеке аэрокосмического агентства. Он отыскал там чертежи опытных образцов космического челнока с фотонным двигателем, выяснил, что проводились даже пробные запуски действующих моделей. Создатель модели использовал сверхтонкую пленку из чрезвычайно легкого синтетического материала под названием майлар. Толщина пленки была в десять раз меньше диаметра человеческого волоса, и при этом на нее можно было наносить металлосодержащую краску, обладающую очень большой отражательной способностью.
      Ив Крамер вдруг осознал: эта система не срабатывала потому, что модель корабля, движимого световым потоком, снабдили слишком маленькими парусами. Тяга оказалась чересчур мала. По мнению ученого, для данной модели следовало предусмотреть парус размерами не в несколько метров, а в несколько десятков метров. Ив Крамер принялся набрасывать чертежи такого судна с парусами для солнечного ветра и механизмами, способными с помощью системы тросов легко раскрыть их и задать правильную ориентацию.
      Несколько недель неистовой работы, и проект СП, то есть „Солнечный парусник“, был полностью готов. Ив Крамер тут же представил его на суд руководителей аэрокосмического агентства. Затем последовала защита перед членами Комиссии по оценке перспективных проектов. В конце своего выступления инженер подчеркнул, что, по его мнению, имеются все основания для начала работ по созданию опытного образца. Комиссия обещала вынести решение через шесть месяцев. Ответ был отрицательным.

      Рука дрожала. Габриэль Макнамарра выпустил листок бумаги, который, кружась, стал планировать вниз. Диагноз был четким и окончательным. „Слишком поздно“. Пятидесятитрехлетний миллиардер, считавшийся самым могущественным человеком в мире, выглядел значительно старше своего возраста. Следует сказать, что последние годы он не щадил здоровья, злоупотреблял алкоголем, наркотиками и особенно сигарами. И вот пришла пора платить по счетам. Цена, написанная на оброненном листке бумаги, звучала как „рак легкого“. Он взглянул на свое отражение в большом зеркале. Невысокого роста, со светлыми седеющими волосами, с хмурым взглядом исподлобья, со всегдашней двухдневной щетиной, в чрезвычайно роскошной кожаной куртке, в модной широкой футболке, лежащей на весьма объемистом животе, в остроконечных сапогах, с бриллиантовой серьгой в мочке уха, с галстуком из переплетенных кожаных шнурков, он напоминал пожилого рокера — алкоголика и наркомана со стажем. Да, Макнамарра всегда заботился о том, чтобы его внешний вид соответствовал моде.
      Он поприветствовал свое отражение едва заметным, заговорщическим знаком и улыбнулся своему двойнику, сверкнув великолепными золотыми зубами. Он и сам практически стал золотым, но это золото, что оно ему дало? Под жаром болезни золото плавилось, как свинец. Макнамарра подумал, что ему не было смысла строить крупнейшую технологическую и финансовую империю планеты, раз в итоге он все равно оказался в положении смертельно больного человека, приговоренного к губительным сеансам лучевой и химиотерапии. Скоро он потеряет последние волосы на голове и будет ходить на виду у всего мира с грустной улыбкой человека, сгнившего изнутри. За какую же вину он приговорен к такой телесной муке? Габриэль Макнамарра подумал, как жесток этот мир: падение происходит именно в тот момент, когда тебе кажется, что ты достиг вершины. Врачи предложили ему удалить одно легкое — более пораженное болезнью, но богач ответил, что предоставляет своему телу самому справляться с болезнью: „Уж если сдохнуть, так сдохнуть целым“. У врачей не было однозначного мнения на этот счет, к тому же миллиардер славился приступами гнева, столь же неистового, сколь и зрелищного, поэтому доктора не настаивали. Они сочли это последней битвой солдата, обреченного на смерть. Вечером того дня, когда ему сообщили печальную новость, Габриэль Макнамарра поужинал с лучшими друзьями и здорово напился. Он занимался любовью с очень дорогими девочками по вызову и принял сильнодействующий наркотик из тех, что разрушают мозг, но обеспечивают яркие, красочные видения.
      Утром богач обнаружил, что все еще жив и вновь находится в реальном мире. Это вызвало у него приступ смеха. Он хотел умереть, но смерть не соблаговолила к нему явиться. Этот хохот походил на звук льющейся из садового шланга воды, когда кто-то сперва открывает кран, а затем никак не может его закрыть. Макнамарра фыркал, отдувался, хрипел, в конце концов, естественно, закашлялся. В последнее время приступы кашля становились все более продолжительными. Когда миллиардер перестал смеяться, кашлять и вытер выступившие на глазах слезы, он переключил свое внимание на выпуск новостей по деловому телеканалу. В конце программы вместо „анекдота в тему“ ведущий рассказал об отрицательном заключении на проект некоего эксцентричного конструктора. Этот умник задумал запустить не просто ракету, а космический парусник, движимый светом звезд.
      Габриэль Макнамарра всегда был суеверен, в кошельке он носил талисман, а на шее — небольшой свиток с магическим заклинанием. Он охотно испрашивал совета у прорицателей, медиумов и прочих знатоков неведомого. По мнению миллиардера, удача — один из тех элементов, которые обязательно должен брать в расчет всякий великий лидер. Поэтому он тщательно следил за соответствующими знаками. Богач был уверен: решения приходят к нему именно в тот момент, когда он в них нуждается.
      Как ни странно, проект космического корабля, движущегося вперед только благодаря свету звезд, показался Макнамарре как раз таким знаком судьбы. Возможно, это произошло потому, что он совсем недавно узнал о собственной скорой смерти. Услышанное им послание, по его глубокому убеждению, не могло быть случайным. Оно предназначалось специально для него. Помимо прочего, „отправить солнечный парусник в космос“ представлялось оригинальной и забавной идеей. Макнамарра записал имя конструктора, защищавшего столь необычный проект, и снял телефонную трубку.

      Встреча мечты и власти, то есть Ива Крамера и Габриэля Макнамарры, произошла на головокружительной высоте — на последнем этаже самого большого небоскреба в городе. Здание носило весьма точное название — Макнамарра-Тауэр. Его позолоченная крыша почти касалась облаков.