Сейчас он мог двигаться куда угодно: вперед, назад, вверх, вниз. Он мог слышать все, что слышали его товарищи в этом пространстве, и даже более того: он мог слышать мысли всех, кто его окружал.

И сейчас мага тревожило, что Лавим, Тьорл и два их спутника считали себя единственными живыми существами в том ущелье, по которому они шли, а на самом деле это было не так…

Узкое ущелье было похоже на трубу, через которую тек дым пожара. Тьорл выругался. Воздух был наполнен дымом, словно колчан хорошего охотника стрелами, дышать становилось все труднее, дым разъедал глаза, и по лицу катились слезы.

Тьорл подумал: читает ли Музыкант его мысли? И безрадостно улыбнулся: я сам могу читать мысли, вот Финн, пожалуй, ругается сейчас про себя последними словами.

Финн и Кембал ушли на развожу; видно их не было, но слышался кашель. Лавим шел сзади, он не кашлял, только чуть слышно посапывал.

Это сопение Тьорла насторожило. Он обернулся и сразу понял: кендеру без посторонней помощи до конца ущелья не добраться.

Тьорл подождал, когда Лавим подойдет, взял его за руку, усадил на землю, потом присел рядом с ним на корточки.

– Мы не можем сейчас терять время, Лавим. Разреши мне помочь тебе. Лавим отрицательно покачал головой.

– Нет, – он едва дышал, – я чувствую себя прекрасно, Тьорл, правда-правда.

Но, увы! выглядел он отнюдь не прекрасно.

Покрывавшая его лицо сажа не могла скрыть ни сероватую бледность кожи, ни усталость в глазах. Казалось, грязный тяжелый воздух шел в его легкие только для того, чтобы кендер, кашляя, выплевывал его еще более грязным.

– Лавим, пожалуйста, разреши помочь тебе. – Тьорл мягко, но крепко взял кендера за плечо. – Пожалуйста. У нас нет времени для споров. Поднимайся с земли и полезай ко мне на спину. Давай, давай! Так будет лучше. Пока. А там, глядишь, мы и выйдем на чистый воздух.

Но Лавим снова покачал головой. Кендер был упрям, его потрескавшиеся, пересохшие губы приоткрылись:

– Я могу идти, Тьорл. Я…

Что-то внезапно резануло Тьорла внутри, болезненно щелкнуло, словно удар кнута.

– Перестань спорить!

Но сейчас он не видел Лавима, хотя и глядел на него. Не видел, как тот уставился на Тьорла широко раскрытыми глазами. Перед глазами встали лица тех, кого он потерял.

Хаук и Кельда.

Его товарищи из отряда Финна.

Лер, не испугавшийся дракона и убитый им.

Упрямец Станах!

Да, и еще Маг Музыкант.

«Я иду с одними призраками!»

– – Хватит! – крикнул Тьорл вслух. В горле у него пересохло. Он увидел, что Лавим испугался его крика, и тотчас добавил потише: – Хватит споров!

Тьорл схватил. кендера за плечо с такой силой, что рука побелела, испугался, что может повредить ему мышцу или даже кость; он попытался расслабиться – и не смог.

Лавим изогнулся от боли, но ничего не сказал. Потом положил свою ладонь на сжимавшую его плечо руку Тьорла, медленно покачал головой, как будто внезапно что-то понял, и улыбнулся:

– Успокойся, Тьорл. Успокойся. Я думаю, мне действительно лучше немного отдохнуть. На спине так на спине. Но нам и впрямь надо поторопиться, а то мы, боюсь, не найдем Финна и Кема.

Он устроился на спине эльфа, обнял его руками за шею, а ногами за пояс. «Надеюсь, я и вправду не очень тяжелый», – подумал он.

Он сейчас подумал, что ты, Лавим, весишь столько, сколько голодный младенец, – сказал ему маг.

– Ну, что касается голода, – тут все правильно.

Тьорл оглянулся:

– Что ты сказал, Лавим?

– Музыкант говорит, мы уже почти на месте.

Я этого не говорил. Но ты прав, осталось совсем немного. Ты можешь сказать ему, что я не потерял ни разума, ни дороги. Еще одна миля – и вы у Северных ворот.

– Еще одна миля, Тьорл. Я мог бы… Не проси его, чтобы он отпустил тебя на землю. Он верит, что, помогая тебе, он делает то, что и должен делать. Пусть помогает.

– Я действительно почувствовал себя лучше, спасибо тебе, Тьорл, – вздохнул Лавим. – Музыкант сказал, чтобы я сказал тебе: он не теряет ни разума, ни дороги.

Тьорл пожал плечами. Когда он заговорил, голос его был полон сарказма:

– Ладно, ладно, но ведь мои мысли он читать не хочет!

– Мне кажется, – сказал Лавим, – я знаю, что ты имеешь в виду. Музыкант молчал не слишком долго. Едва Лавим начал размышлять о неудобстве своего положения: словно едешь на хромом пони по горам, – как. Музыкант вновь ворвался в его мысли.

Дракон!

– Дракон! – закричал Лавим.

– Дракон? – переспросил Тьорл. – Где?

Вон там, на горе!

– Вон там, на горе! – Кендер сполз со спины Тьорла и, сжав рукоятку кинжала, закричал: Финн! Кем! Вон там, на горе, дракон!

Тьорл схватил Лавима за руку:

– Где на горе? Где, Лавим?

Лавим только пожал плечами и прищурил глаза, он не знал, что ответить Тьорлу. Он изо всех сил старался никого не раздражать, но его голова сейчас, казалось, раскалывалась на части, она была переполнена звуками голоса Музыканта,, его собственными мыслями и вопросами Тьорла.

Разговаривая с каждым из них и ощущая при этом, что он просто говорит сам с собой, Лавим попытался ответить Тьорлу:

– Где? Вон там, Тьорл, на пиках… высоко… за гребнем горы… Что? Что ты говоришь, Музыкант? Хорошо! Хорошо!

Словно откуда-то издалека кендер услышал голоса Финна и Тьорла. Лавим крепко сжал руку эльфа, его сердце бешено заколотилось, дышать стало трудно.

– Он полетел убивать тана Хайлара! Этот наш приятель, ну, Станах, всегда твердил мне о тане Хорнфеле…

– Кто, Лавим? О чем это ты говоришь? Где дракон?

Лавим потряс головой, страстно желая, чтобы в ней прояснилось.

– Дракон на горе. Там, за вершинами, над Торбардином. Там маг дерро, и сейчас он идет убивать тана Хайлара. Как раз сейчас он думает об убийстве, Тьорл. И он торопится… и… и там уже идет сражение или что-то вроде того. Там Станах! И Кельда!

Ошеломленный Тьорл молчал, уставившись в одну точку. Вместо него заговорил Финн:

– Кендер, Станах и девушка уже давно мертвы.

Лавим повернулся к Тьорлу, стал его трясти.

– Тьорл, Музыкант знает, что говорит. Все, что он сказал, происходит сейчас там, в Торбардине!

У Тьорла не было и тени сомнения: все, что только что сказал маг устами кендера, правда. Эльф осмотрелся вокруг. Дракон… Война…

Он чувствовал, что Финн не верит ни единому слову Музыканта.

– Лавим, – медленно сказал эльф, – а там, внизу, под нами, сейчас тихо? Спроси Музыканта, что там происходит?

Пока ничего, но скоро начнет происходить.

Лавим помотал головой:

– Пока тихо… но скоро. Тьорл, мы должны…

– Где Станах и Кельда?

– В Торбардине. И с ними… – Лавим вскинул голову, вслушиваясь в безмолвные слова Музыканта. Его глаза расширились от изумления. – С ними Хаук. Он жив! Музыкант говорит, мы сейчас совсем близко от Северных ворот. Всего четверть мили вниз по ущелью. Тьорл, может быть, мы успеем вовремя…

Финн фыркнул:

– Ага, может быть, мы, если пойдем, то и успеем. А может быть, потеряем дорогу. Тьорл, дым сейчас такой густой, что и на ярд ничего не видно. Вполне возможно, мы просто не увидим ворота и пройдем мимо.

Лавим ответил сразу же:

– О нет, мы не пройдем мимо. Ущелье выводите уступ прямо перед воротами. Уступ совсем узкий. Всего пять футов шириной. И для нас главное – не свалиться с него.

Финн уставился на кендера с недоумением:

– А может, нам лучше вовсе не выходить на уступ, а? Здесь высота тысяча футов. Что скажет твое привидение по этому поводу?

Лицо Лавима было невиннее, чем у младенца.

– Он говорит, лучше всего не оступаться. А также он говорит, что нам следует поторопиться.

Ярость захлестывала Рилгара, как гуйил фир – долину. Он не смог убить Хорнфела! Глаза его застилал кровавый туман бешенства. В исступлении он почти ничего не слышал; словно издалека, доносились до его слуха стоны умирающих воинов – и его слуг, и деварцев Гнейсса.

И неожиданно в его мозгу с высот над Торбардином прозвучал мысленный голос Темной Ночи. Рилгар услышал его нетерпеливое рычание и немедленно откликнулся – тоже на мысленном языке.

Ты готов?

Да, я готов. Я жутко голоден и чую запах крови.

И тогда Рилгар улыбнулся.

Минутку терпения, мои друг. Скоро здесь для тебя будет сколько угодно пищи. Ты сможешь выбирать из рода Хайлара кого захочешь.

Рилгар услышал, как дракон облизнулся. О да, пир удастся на славу!

Он провел пальцем по эфесу Меча Бури, ощутил: биение огненного сердца клинка песней отзывается у него в сердце. В большом Зале сейчас уже слышны были только слабые стоны раненых и умирающих. Снова, как в давние времена, кровь обрызгала стены и колонны Зала Правосудия. Рилгар насчитал двадцать своих убитых слуг и тридцать защитников Хорнфела.

Рилгар выругался, он не хотел убивать их всех. Ему нужно было убить всего двоих – Хорнфела и подмастерье Станаха.

Да, этот подмастерье неожиданно встал на его пути! Если бы не Станах – и девушка, и Хаук сидели бы сейчас как миленькие в темнице и не мешали бы ему.

Если бы не этот проклятый подмастерье, Хорнфел сейчас был бы уже мертв.

Рилгар закрыл глаза, стараясь успокоиться и привести в порядок свои мысли. Он задумался. И придумал…

Двадцать его стражников убиты, однако оставалось еще шесть Горящих желанием отомстить за смерть своих товарищей! Конечно, их слишком мало, они не смогут взять штурмом караулку, но ведь существует весьма легкий способ увеличить их число. Для этого, конечно, нужно время, однако не так уж и много: за это время Хорнфел и трое его защитников еще не успеют отдохнуть И не станут даже пытаться пройти через Зал. А уйти отсюда незамеченными нельзя. Воины из обеих смен стражей Наблюдения убиты.

– Хорнфел сейчас никак не сможет вызвать подмогу. – Рилгар громко и злобно засмеялся. – А очень скоро всем, кто мог бы и захотел бы прийти Хорнфелу на помощь, будет уже не до него…

Да, Хорнфел не сможет уйти из караулки. Там, за Северными воротами, – обрыв глубиной в тысячу футов. Там еще и Темная Ночь! Он не выпустит никого.

Рилгар подозвал стражника:

– Пять отрядов к Северным воротам. Быстро! Страж поклонился, стремглав пробежал через Северный Зал Правосудия, затем нырнул в тайный проход за храмом. Там были тейварцы, которым Рилгар велел ждать приказа о нападении на город Клар.

Рилгар решительно взмахнул кроваво-красным Мечом Бури.

Хорнфел слышал крики и стоны умирающих. Здесь, в караульном помещении, трудно было понять, были ли это. стоны друзей иди врагов. Он чувствовал себя очень усталым, из-за дыма пожара на Равнинах дышать было трудно. Хорнфел прислонился к стене.

Снова послышались крики. Это кричали воины Тейвара или Девара? Но разве это столь уже важно? И те и другие были гномами. Да, как и во времена Войны Гномских Ворот, сейчас гномы сражаются с гномами. Тогда они сражались за еду. Теперь, они сражаются за власть.

У Рилгара в руках Королевский Меч. До сегодняшнего дня Хорнфел никогда не видел Меча Бури. Лишающая темно-красным огнем сталь срезала жизнь воинов Гнейсса, как коса срезает колосья.

Королевский Меч вернулся в Торбардин…

За своей спиной он слышал шаги человека по имени Хаук. Хорошее имя, звучит как имя сильной хищной птицы и очень ему подходит. В бою он сражается спокойно, умело, в глазах его горит безжалостный огонь хищной птицы.

Девушку с изможденным бледным лицом они звали Кельда. По-гномски Келье дтха означает «странница».

Плеча Хорнфела коснулась рука в окровавленной повязке. Он оглянулся и увидел черные с голубым отблеском глаза сына Кларма Молотобойца.

Хорнфел сказал благодарно:

– Я обязан тебе жизнью.

– Не говори так, тан Хорнфел, ведь пока мы еще не придумали, как нам выбраться отсюда.

– Ну спасибо, молодой Станах, утешил. Станах криво улыбнулся. Через все его лицо проходил красный след недавней ножевой раны.

– Наш неутомимый друг Хаук считает, что мы в западне я нам остается только ждать, когда придут охотники и прикончат нас. Ты тоже так думаешь, тан?

– Похоже, он прав. Отсюда всего два пути: либо обратно в Зал, либо за ворота. Нас всего четверо, и летать мы не умеем. Ты, конечно, догадываешься, что Рилгар не стая терять время попусту и вызвал подмогу. Но если охотники хотят убить нас, им придется войти сюда и драться с нами. И наши жизни им, этим охотникам, будут стоить недешево. Нас мало, но у нас много любого оружия; это ведь не просто караульное помещение, есть целый склад оружия.

Станах кивнул.

– Ну что же, будем ждать. – Хорнфел вздохнул и как бы даже с неохотой задал давно мучивший его вопрос: – А что с Кианом и магом, Станах?

– Их пирамиды стоят во Внешних Землях, тан, – коротко ответил Станах.

Больше ничего и не надо было говорить. Горные гномы знают, что означают эти слова.

– Вооружи девушку чем-нибудь по надежнее, чем нож, – мягко сказал Хорнфел. Затем его голос отвердел: – Здесь не найдется ни кольчуги, ни шлема, подходящих Хауку по размеру, но для нее, я думаю, отыщется что-нибудь подходящее. Присмотри что-нибудь и для нас с тобой. Мы должны встретить Рилгара во всеоружии.

Келье дтха. Странница. Одетая в эльфийский охотничий костюм и гномскую кольчугу, которая была для нее коротковата, но слишком широка в плечах, Кельда переминалась с ноги на ногу, привыкая к своему новому одеянию. В одном из коридоров караульного помещения действительно хранилось множество самого различного оружия. В стойках стояли копья и арбалеты, по стенам были развешаны мечи, в ящиках у стен лежали колчаны со стрелами.

Со стороны ворот в помещение через прорубленные в каменных стенах маленькие оконца пробивался солнечный свет, в воздухе пахло дымом.

Когда Хаук надел на голову Кельды блестящий стальной шлем, Станах только покачал головой. Защищающая нос пластина мешала ей видеть.

Лит хваер, старайся смотреть так, как смотришь, когда закрываешь лицо ладонью от солнца.

Она кивнула головой, хотя из-за тяжелого шлема сделать ей это было трудно.

– Я чувствую себя дурочкой, Станах. Словно малый ребенок, играющий в переодевания.

Хаук помог Кельде правильно надеть шлем, погладил ее по лицу, потом быстро поцеловал.

Станах увидел, как дрогнули ее плечи, отвернулся и сказал:

– Дурочкой ты себя чувствуешь или нет, Кельда, но в этой одежде ты будешь защищена от кинжалов нападающих. А я чувствовал бы себя спокойнее, если бы ты взяла еще и меч.

Кельда провела пальцем по рукоятке своего ножа, глаза ее сверкнули:

– Нет, я не умею пользоваться мечом, Станах. Лучше я оставлю при себе только нож, им я уже научилась владеть.

– Да, – сказал Хаук, – и, к сожалению, сюда могут ворваться и те, кто уже знает, как ты умеешь драться. – Он мягко повернул ее к двери. – Кельда, возьми несколько мечей и отнеси их Хорнфелу. Выбери самые лучшие – он тан Хайлара. А мы со Станахом выберем себе мечи после из тех, что останутся.

Когда Кельда вышла, Хаук сел на одну из каменных скамеек, стоявших в коридоре. Нежность, светившаяся в его глазах, когда он говорил с Кельдой, исчезла, будто ее никогда и не было.

– Станах, похоже, нам предстоит здесь умереть.

– Я не вижу большой разницы, где умирать: здесь или в другом месте. Хаук улыбнулся:

– Я тоже. Я слышал, ты назвал ее «лит хваер». Что это значит?

– На гномском языке «маленькая сестра».

– Хорошо, что ты считаешь ее своей сестрой. «Да, – подумал Станах, – хорошо, что она научила меня так думать». А вслух он сказал:

– Гномы не так уж и просто признают кого-либо своей родней.

Слабая улыбка осветила лицо Хаука:

– Я рад, что ты признал ее сестрой. Мы играем в опасную игру, друг Станах. Скоро она будет драться за твоего тана и вместе с таном, хотя драться она не умеет. Она будет убита первой, и ты это знаешь. Не можем ли мы ее спасти как-нибудь? Чтобы она могла убежать или где-нибудь спрятаться?

Станах покачал головой:

– Единственное, что она может сделать, – заколоть себя своим кинжалом.

Взглянув на Хаука, Станах понял, что он и сам уже думал об этом. И тогда Станах добавил:

– Но она ни за что не согласится сделать это. Я вот еще что скажу тебе, Хаук: она выжила, когда дракон спалил ее дом; она выжила в занятой драконидами Старой Горе; она выжила и тогда, когда дракон нес ее над Равниной Смерти. Ее будет невозможно убедить, что теперь она должна уйти из жизни, – неважно, каким способом. Я думаю, не стоит даже пытаться. Она заслуживает того, чтобы мы ничего не сказали ей о возможно лучшем для нее варианте о самоубийстве.

И тут из караулки раздался голос Хорнфела.

– Они пришли, Станах… И их много.