Анонс

Роман весьма напоминает произведения шерингэмовского цикла, хотя карьера самого Роджера Шеригэма к этому времени (см. том 29, кн. 1, 2, 3, 4 наст. Собр. соч.) уже завершилась.

Во-первых, убийство происходит после того, как читателя подробно знакомят с обстоятельствами жизни главных действующих лиц. Во-вторых, жертвой оказывается человек, постоянно и злонамеренно причиняющий окружающим неприятности (сравните с такими программными произведениями, как «Второй выстрел» или «Суд и ошибка»). В-третьих, расследование ведется через проникновение в душевное состояние возможных преступников. Интерес к сюжету держится не на постоянном обнаружении новых улик и переключении подозрений с одного лица на другое, а на развитии драматической ситуации. По замыслу автора, читатель должен больше интересоваться судьбами членов леттеровского клана («семьей» это можно назвать с трудом), чем тем, кто на самом деле подсыпал морфий в кофе.

Книги, написанные по этому принципу, часто оказываются увлекательными, и «Убийство в поместье Леттеров» — не исключение. К достоинствам романа можно причислить и большое количество неожиданных поворотов сюжета — сцену у ясновидящего, эффектно начинающую роман, резкое переключение повествования со сцен в Леттер-Энде к эпизодам с участием мисс Силвер, дополнительный детективный элемент в предпоследней главе, уже после того, как обстоятельства трагического дня полностью выяснены.

С другой стороны, знатоки детективного жанра отметят отсутствие оригинальности в романе. Разгадка содержит ход, впервые придуманный Гилбертом Китом Честертоном (и периодически используемый другими писателями много лет спустя). Подоплекой убийства является вывернутая наизнанку канва вышедшей годом раньше «Лощины» (см. том 11 наст. Собр. соч.). Тем не менее, «знакомый» материал творчески обработан, содержит новые элементы, так что заимствования воспринимаются как литературно допустимые (хотя и делают развязку в какой-то степени предсказуемой).

В отличие от прочих романов с участием мисс Силвер, где всегда заметно преобладание женщин, как виртуальное, так и физическое, в «Леттерах» мужчинам наконец отдается должное. Энтони умен, активен, и он наверняка смог бы разрешить ситуацию, если бы не заботился о брате наравне с женской половиной семьи. Мысль о том, что «мужчины на самом деле гораздо сентиментальнее женщин» также звучит как хвалебная.

Комментарий же мисс Силвер касательно ее знакомых из полиции — «оба в высшей степени проницательные люди и отличные полицейские», — похоже, продиктован скорее лояльностью, нежели искренностью. В «Леттерах» наиболее отчетливо показан образ мышления мисс Силвер: не принимать за данность никакие сведения, пока не составилась полная картина преступления. Ее объяснения в конце романа звучат убедительнее обычного, а ее стремление защитить добродетель встречает всеобщее понимание.

Сороковые годы можно считать самым ярким периодом деятельности мисс Силвер, и «Убийство в поместье Леттеров» относится если не к самым хитроумным романам цикла, то по крайней мере к самым читабельным.

Вышел в Англии в 1947 году.

Перевод под редакцией Е. Александровой выполнен специально для настоящего издания и публикуется впервые.

А.Астапенков

Глава 1

Миссис Лоис Леттер открыла дверь и, оказавшись в полной темноте, растерянно остановилась. Заминка, впрочем, длилась недолго — глаза ее быстро привыкли к полумраку, и из него тотчас же выступила просторная темная комната, старательно декорированная под кабинет модного колдуна и мага. Преобладал траурный тон: стены были задрапированы черной тканью, пол застелен черным ковром, А окна наглухо зашторены длинными черными портьерами.

Отыскав глазами в глубине комнаты очертания человеческой фигуры, миссис Леттер направилась к Мемнону.

Ясновидящий, массивный и неподвижный, словно изваяние, сидел за небольшим, покрытым черной скатертью столом. Единственное незашторенное окно четырехгранным нимбом сияло над его головой.

Миссис Леттер подошла ближе и с любопытством воззрилась на безмолвствующего мага. Неужели он и вправду считает, что от всего этого вызывающе претенциозного интерьера она немедленно погрузится в транс? Ни звука. Полумрак и тишина. Она еще постояла, вглядываясь в расплывчатое темное пятно перед собой — оно даже не шелохнулось. Зато в сердце миссис Леттер зашевелился червячок сомнения. Наверно, не стоило ей все-таки сюда приходить…

Все происходящее слишком уж смахивало на дешевый балаган. И если бы не ее приятели… Это они в один голос восхищенно расписывали ей необыкновенные магические способности Мемнона. Говорили, что он с первого взгляда распознает прошлое, настоящее и будущее человека. «Бог с ним, с прошлым», — подумала тогда миссис Леттер. Да и настоящее не настолько интересно, чтобы…

А вот будущее… И потом, разве можно было не прислушаться к мнению светского общества? Не последовать его советам? И миссис Леттер, конечно же, послушалась и последовала.

Впрочем, поступи она иначе, о чем судачили бы они длинными вечерами в своих гостиных? Долгое время все разговоры вертелись вокруг «вестей с полей сражений». Теперь же, когда война кончилась и страсти поутихли, мир словно бы обанкротился новостями. Неслучайно все с таким энтузиазмом накинулись на Мемнона с его удивительным даром.

Со вновь вспыхнувшим интересом миссис Леттер устремила взгляд на силуэт мужской фигуры в кресле. Что таится в этих очертаниях — молодость или старость, красота или безобразие? А может быть… самая что ни на есть заурядная внешность? К несчастью, свет из окна, бивший прямо в глаза, не позволял найти ответа на этот вопрос.

Кое-что, однако, ей удалось угадать. Не без труда, по разглядела она кресло ясновидящего, тяжелое, старинное, с широкими подлокотниками и высокой изогнутой спинкой. А над спинкой, только много-много выше, различалось нечто продолговатое и бледное, увенчанное бархатной шапочкой. Несомненно, этот самый Мемнон был не только грузным, по и высоким человеком. О высоком росте, а возможно, и недюжинной силе свидетельствовали и длинные крупные кисти рук, явно не умещавшихся на подлокотниках кресла. Следующее открытие принадлежало ухе интуиции миссис Леттер. Черты лица Мемнона сливались в невнятное, бледное пятно, но что-то подсказывало ей, что этот важный субъект в шапочке очень и очень не молод. Возможно, даже глубокий старик…

Довольная своей проницательностью, миссис Леттер опустилась в кресло и, положив сумочку на колени, с улыбкой откинулась на спинку. Мало кто из женщин ее возраста отважился бы на подобный подвиг — вот так, не раздумывая, подставить свое лицо под настоящий прожектор из солнечных лучей. Но тридцатисемилетней миссис Леттер нечего было опасаться — ее прекрасная кожа в любое время дня и ночи выглядела нежной и девственно гладкой. Несомненное, хотя и единственное достоинство двадцатилетней Лоис. Прошедшие годы, однако, прибавили к нему и множество других. Бесцветные и бесформенные девичьи черты как бы утончились, приобрели завершенность и выразительность. Бледные щеки покрыл легкий, здоровый, румянец. Приятно округлилось лицо. Теперь это было лицо настоящей женщины. Красивой, еще молодой, но зрелой, одной из тех холеных, ярких дам, что знают цену и себе, и другим. Не исключая и собственного мужа…

Многозначительная пауза слишком затягивалась. Миссис Леттер отметила это с глухим, все возрастающим раздражением. Уж не принимает ли великий Мемнон ее за недалекую кумушку, способную грохнуться в обморок, при виде его потертой бархатной шапочки? Нет, миссис Леттер не из таких, она — хороший пловец в бурном житейском море. О, женщину, дважды побывавшую замужем, никакими мистическими ухищрениями не смутить!

Первого ее супруга звали Джеймс Даблдей. В обществе он слыл человеком состоятельным, но нездоровым. Последнее обстоятельство несколько омрачало их совместную жизнь — до тех пор, пока Джеймс не составил завещания в ее пользу. С поспешностью, легко объяснимой, впрочем, очарованием молодой жены. После этого супруги зажили дружно и счастливо. Но вскоре мистер Джеймс совсем разболелся и умер, оставив свою Лоис обладательницей довольно внушительного состояния.

Во втором браке она также остановила свой выбор на достойной кандидатуре. Джимми Леттер был богат, неглуп, и, главное, влюблен в миссис Даблдей. И Джимми стал ее супругом, А она — полновластной хозяйкой родового имения Леттеров. Конечно, будь Лоис поглупее, она предпочла бы Джимми его брата, красавчика Энтони. Но она поставила на фаворита и выиграла приз — целое поместье, с домом и усадьбой. Однако ни одна победа не обходится без жертв. Хорошо, что в тридцать пять это понимаешь лучше, чем в двадцать. А немножко побаловать себя никогда не поздно. Даже если дома тебя ожидает целый торт, стоит ли отказываться от пирожного в кондитерской?

Зато она получила то, о чем мечтала. Пусть не роскошную виллу, но вполне приличное поместье. С уютным, хотя и небольшим домом, к тому же не пострадавшим от бомбежек. И все это, согласно завещанию Джимми Леттера, в случае его кончины переходит к его жене. Совсем неплохо, верно? Правда, многое в доме надо перестроить, переделать по своему вкусу. Наверно, это будет стоить недешево. Но она не поскупится. Деньги у нее есть…

Мысль о новом доме с современной планировкой, изящной модной мебелью заставила ее мечтательно закрыть глаза. Но воображаемый интерьер был настолько хорош, что неказистый Джимми смотрелся в нем досадным излишеством. Вот если бы на его месте оказался кто-нибудь другой… Например, Энтони… Энтони… Достаточно было произнести про себя это мелодичное имя, чтобы мурашки пробежали по чувствительной коже миссис Леттер. Энтони и она… Бред какой-то! А впрочем, почему бред?

Разве не из-за него, Энтони, она явилась сюда в этот черный, похожий на преисподнюю кабинет? Будущее принадлежит тем, кто его не боится. Откуда эта цитата — из Мемнона? Что ж, ока последует хорошему совету… Интересно, А знает ли «великий маг», что сегодня вечером она встречается с Энтони?

И миссис Леттер медленно, как бы просыпаясь, открыла глаза и выжидательно улыбнулась…

Интуиция снова не подвела ее — он действительно смотрел на нее. Смотрел пристально, не отрываясь. Мгла постепенно отступала в углы комнаты, и из неясных контуров лица вслед за устремленными на гостью глазами выступали все новые детали: густые, кустистые брови, впадины глазниц с мерцающими в глубине угольками зрачков. Можно было не сомневаться, что и глаза у Мемнона колдовского черного цвета. А голос приглушенный, баритонального тембра.

— Протяните, пожалуйста, руки, — произнес с расстановкой низкий мужской голос. Миссис Леттер вздрогнула: все пространство кабинета от плотно зашторенных окоп до двери оказалось заполненным звуками этого тихого, почти неслышного голоса.

— Протяните, не бойтесь.

Миссис Леттер строптиво уставилась в стол — уставшие от темноты глаза магнетически притягивало светлое пятнышко на скатерти. Пригляделась: обычная безделушка, какая-то стекляшка с горящим внутри полумесяцем. И тут она поняла, что именно так выглядят хрустальные шарики — непременные атрибуты профессиональных гипнотизеров. Почему же он медлит, почему не заставляет ее смотреть в свой «магический кристалл»?

И тут произошло неожиданное. Ясновидящий шевельнулся в своем кресле и в то же мгновение сверкающий шарик исчез. Это произошло на глазах миссис Леттер, но она могла бы поклясться, что без всякого участия Мемнона: его руки, ладони, пальцы оставались неподвижными. Лишь слегка расступились широкие складки мантии и… «магический кристалл», отвлекавший внимание миссис Леттер, скрылся без следа.

— Пожалуйста… ваши руки…

Он даже не повысил голоса, но она беспрекословно, не мешкая ни секунды, выполнила его приказ. Словно защищаясь от удара, выбросила вперед руки с поднятыми кверху ладонями. Мгновение — и их руки соединились в воздухе. Ладонь к ладони, палец к пальцу — не то совместная молитва, не то сеанс массажа. Его прикосновение вызвало в ней ощущение, сходное с оцепенением. Вдруг стало покалывать в кончиках пальцев, затем колкие иголочки разбежались по всему телу, с головы до ног — вплоть до напедикюренных ноготков. Грудь задышала неровно, толчками, точно в тяжелом сне. Надо было стряхнуть с себя морок, отодвинуться, сказать что-нибудь. Но язык не повиновался, а ладони не желали отлипать. Такой беззащитности, такой зависимости от чужой воли ей до сих пор не доводилось испытывать. А может быть, дело было не столько в его руках, сколько в глазах, неотступном взгляде, которым он как бы пронизывал, просвечивал ее насквозь?

А потом наваждение кончилось. Само собой, без какого-либо усилия с ее стороны. Внезапно его взгляд потерял остроту, руки устало опустились на стол. Прикрыв глаза, Мемнон расслаблено откинулся на спинку кресла.

— На вашем месте я бы поостерегся…

Ее испугали не слова — тон, каким они были произнесены. Приглушенный и очень серьезный. Инстинктивно она убрала руки со стола.

— Остерегаться? Но… чего?

— Яда!

Еле слышный шепот отозвался в ее ушах пронзительным ударом гонга. Она дала звону утихнуть, немного успокоилась и только после этого сказала:

— Не понимаю, о чем вы…

— Берегитесь…

— Яда?

— Да.

— Ах… Ну да, теперь понимаю. Кто-то хочет меня отравить. Верно?

— Возможно.

Он повысил голос, очевидно желая замаскировать скрывавшуюся в нем неуверенность.

«Ясно, голубчик. Ляпнул что-то наугад, а теперь пытаешься выкрутиться. Ну что же, давай дальше».

— Значит, мне грозит отравление, — спокойно продолжила она. — И это все, что вы имеете мне сказать?

Воцарилось молчание. И вдруг Мемнон заговорил:

— Жизнь человека — это здание. Мы созидаем его и сами разрушаем. Вы не исключение — созидательница и разрушительница в одном лице. Постарайтесь понять это и сделать необходимые выводы. Сейчас я вижу, что вашему дому угрожает опасность. Опасность серьезная, может быть даже смертельная.

— Отрава?

— Да. Яд.

— И какой же?

— Не думайте об этом. Поразмышляйте о другом — какой яд более опасен. Тот, что убивает тело или тот, что убивает душу? Одно могу сказать: спешите спасти себя. Иначе…

Миссис Леттер гордо вскинула голову. От ее утреннего радужного настроения не осталось и следа. Страх — темный, цепенящий, выползал из закоулков ее души. Однако когда она заговорила, в голосе ее звучала привычная уверенность:

— Тогда скажите, кто мне угрожает. Если уж начали…

— Опасность исходит от того, кто рядом с вами. Кого вы очень любите…

— Это мужчина или женщина?

— Ваш враг… Нет, я не вижу его — он слишком близок к вам. Ваши лица сливаются. Может быть, это вы сами?

Лоис принужденно рассмеялась. Всем правилось, как она смеется — звонко, мелодично. Но здесь, в глухом замкнутом пространстве, ее «колокольчик» прозвенел неестественно громко.

— О нет, яд в бокале с содовой… Это не для меня.

— …Отравление — всегда загадка… — замирая, прошелестел голос ясновидящего.

Глава 2

…Стеклянная дверь-вертушка сделала полуоборот, пропуская миссис Леттер в ресторан. Деверь уже был там, ждал в вестибюле. Стоя у колонны, Энтони наблюдал, как Лоис преодолевает разделяющее их расстояние. Легко, грациозно, эффектно. Как женщина, которой принадлежит весь этот мир. Да, весь мир плюс еще один мужчина но имени Джимми Леттер…

Мысль о брате стерла улыбку с губ Энтони. Бедняга Джимми! Наверно, несладко быть всего лишь бледным фоном для своей блистательной жены. Даже если твоя жена — милашка Лоис.

А вот и она: стройная, элегантная. Темный костюм облегает изящную фигурку, свежая камелия в петлице удачно подчеркивает белизну и нежность кожи. И все это великолепие венчает сложное сооружение из светло-каштановых, с золотистым отливом волос. Энтони сделал несколько шагов вперед, размышляя о необыкновенном даровании парикмахера Лоис. Никогда и ни при каких обстоятельствах ни один волосок не смел выбиться из уложенной им прически! А ведь Энтони знаком с Лоис уже не первый год, часто встречался с пей и до ее замужества. И мог бы руку дать на отсечение, что никто в жизни не видел Лоис плохо причесанной или с ненапудренным носом… Да такого просто быть не могло! Это могло означать лишь одно: у того человека возникли нелады со зрением и он принял какую-то «мадаму» за победительную миссис Леттер… Как это там, у Бена Джонсона?

Вы постоянно во всеоружии своей красоты, Как будто ожидаете приглашение на бал.

День начинаете с пудры и духов…

Как говорится, не в бровь, а в глаз. Энтони ухмыльнулся. А что, если поприветствовать Лоис этими строчками? Они сердечно поздоровались. И тут, на свое счастье, он вспомнил заключительные строчки эпиграммы.

Ах, прекрасная госпожа моя, Право, так ли уж прекрасно у вас на душе?

Вовремя же он удержал язык! Плохо бы ему пришлось, если она тоже помнит концовку стихотворения. Когда-то ни одна их встреча не обходилась без шутливой пикировки. Но это было раньше, до замужества… До того, как милашка Лоис превратилась в знойную миссис Леттер.

Они вошли в зал, и Лоис не удержалась от соблазна посмотреться в большое зеркало. Прекрасная парочка, не так ли? Видный мужчина двадцати девяти лет от роду, высокий, стройный, с юношески легкой походкой. Она… Тоже вроде недурна, хотя и старше его на восемь лет. Никогда не подумаешь, не правда ли? Обычно ей не дают более двадцати девяти.

Как всегда пребывая в безоблачном расположении духа, Лоис села за стол и завязала обычный, ни к чему не обязывающий разговор. Спросила, как Энтони чувствует себя после ранения, привыкает ли к мирной жизни — после пяти лет армейской кабалы. Затем поинтересовалась, но душе ли ему то, чем он сейчас занимается?

— Работа в издательстве! — Лоис очаровательно наморщила нос. — По-моему, довольно скучное занятие. Не представляю себе Энтони, корпящего над рукописями.

— А мне нравится, — спокойно возразил Энтони Нормальная работа. И книги я люблю.

Он остановился… Развивать эту тему почему-то не хотелось. Вот годика два назад… в одну минуту, не задумываясь, он выложил бы Лоис все, что думает по поводу своей издательской работы. Поделился бы планами, возможно даже помечтал вслух. Странно, почему же сейчас у него не возникает никакого желания это сделать? Очень странно.

Лоис продолжала безмятежно улыбаться.

— Конечно я в тебя верю. У тебя все получится, дорогой!

«Дорогой»… Откуда это у нее? Хотя многие женщины — кстати и не кстати — прибегают сейчас к этому обращению. Вот и Лоис тоже…

— Ну да, — не сразу отозвался он. — Надо только постараться, поднатужиться, поднапрячься! И мировые бестселлеры сами потекут к тебе рекой.

Лоис звонко рассмеялась.

— Ты все такой же. Совсем, совсем не изменился.

— Как сказать… А вот кто действительно ничуть не сдал, так это ты. Всегда, всегда на высоте.

— Спасибо, милый комплимент. «Всегда на высоте» — звучит здорово. Но если говорить честно… Побаиваюсь я этого «всегда». Слишком много в нем всего намешано: и прошлое, и настоящее, и будущее.

— Тебе бояться будущего! Оставь, это смешно.

— Скорее грустно, — пробормотала она упавшим голосом. — А впрочем…

Удивительное дело, сколько времени прошло, а она все также пасует перед Энтони. Все повторяется, как во время самой первой встречи. Сначала она перестает напрягаться, потом — следить за собой, за тем, какое впечатление производит на окружающих. А потом… Потом наконец-то наступает освобождение от себя самой и чудесное превращение в ту самую Лоис, которая… А впрочем, почему она вообразила, что та самая Лоис обязательно понравится Энтони? Эта мысль подействовала на нее отрезвляюще…

— А впрочем, — продолжила она как ни в чем не бывало, — удивительно, что я вообще смогла прийти. Знал бы ты, что я только что пережила…

— Что-то ужасное? Пожалуйста, не путай меня. Кстати, я уже заказал рыбу. Ты не возражаешь?

— Нисколько. Рада, что ты не забыл мои пристрастия. Однако шутки в сторону. Знаешь, у кого я сегодня была?

— Лоис, я заинтригован. Попробую догадаться. Ты снова была… у своего парикмахера?

— Прекрати. Я серьезно.

— Извини, Лоис. Не надо сердиться. Пока нашу рыбу готовят к выносу, мое внимание целиком в твоем распоряжении. Так у кого же ты была?

— У Мемнона! — сказала она, почему-то оглянувшись.

— У Мемнона?

Энтони смотрел на нее ясным, младенчески невинным взглядом. Миссис Леттер оторопела. Боже, он так погряз в своем бизнесе, что даже не слышал о Мемноне. Бедняжка Энтони! Она уже готова была пуститься в объяснения, но появился официант с подносом, и разговор пришлось прервать. Лоис вдруг подумала, что когда-то они были настолько близки, что понимали друг друга с полуслова. А теперь жизнь все дальше и дальше разводит их. Ах, не надо, нельзя было отпускать Энтони так далеко от себя!

Официант наполнил их блюда и с поклоном отошел на почтительное расстояние. Энтони занялся рыбой, ей тоже пришлось уткнуться носом в тарелку. В разговоре возникла неловкая пауза, и Лоис заторопилась, стала быстро и сбивчиво рассказывать о визите к Мемнону.

Энтони продолжал есть, сосредоточенно и со вкусом. Его отменного аппетита нельзя было не заметить. И Лоис почувствовала себя задетой. Она удвоила усилия. Прибавила красок в описании, расцветила действие забавными деталями. Во что бы то ни стало надо заставить его слушать, сопереживать…

— Шарлатан какой-то! — наконец оторвавшись от тарелки, бросил он.

Обрадованная Лоис засмеялась и мягко возразила:

— Как знать. Все-таки что-то в этом есть. Знаешь, а я не жалею, что сходила к Мемнону. Этот маг стоит таких денег.

— Сколько же ты отдала?

— Кошмарную сумму — десять фунтов. Только не проболтайся — ты меня понимаешь? Все доходы Джимми съедает ремонт дома. Конечно я бессовестная транжира, но… Но не больше, чем другие! Знаешь, все паши уже побывали у Мемнона. Что поделаешь? Закон стада. Попробуй отсидеться на берегу, когда все играют в поло… Кошмар! А с другой стороны, почему не потешить себя, если можно? Пять лет — Пять! — мы держали себя на коротком поводке, отказывали себе во всем, — она устремила многозначительный взгляд на собеседника. — Но теперь ведь можно и наверстать.

— Зависит от человека… Так что же напророчил тебе твой маг?

— Честно говоря, не обрадовал. Ничего светлого…

— Прием старый: сначала напугать, потом заморочить голову. Все гадалки одинаковые. И что же ты услышала?

— Такое, что чуть в обморок не упала…

— Ты?! — Недоверчивое выражение на лице Энтони сменилось легким удивлением. — Да, похоже, этот Мемнон свое дело знает. Так что же он тебе сказал?

Он поднял глаза на Лоис и не узнал ее. Нервно сжатые губы, потухший взгляд, бледные щеки. В один миг пропал здоровый румянец — предмет зависти и одновременно злословия приятельниц. С Лоис явно творилось что-то неладное. И он не мог этого не заметить.

— Этот Мемнон ужасный тип.

В надежде повернуть разговор в прежнее, игривое русло, Энтони заговорщически понизил голос.

— Не намекаешь ли ты на то, что бесчестный колдун попытался соблазнить нашу Лоис? Если это так, то я ему не завидую. Отпор, который он получил, надолго отобьет у него охоту волочиться за хорошенькими клиентками. Ты же, как всегда, оказалась в выигрыше. Всего за десять фунтов подвергнуть свою добродетель столь серьезному испытанию! Редкостное по своей остроте и силе ощущение. Надеюсь, ты… не сробела?

Миссис Леттер слабо улыбнулась.

— Оставь, тут совсем другое. Просто мне показалось, что…

— Каким-то мистическим способом он проник в твое прошлое и вызвал из преисподней бледные тени твоих жертв? Признавайся же, сколько невинных мужских душ сгубила ты своей красотой?

— Ты все обращаешь в шутку, а я говорю серьезно. Серьезно, как никогда…

— Тогда почему мы все еще сидим за столом? Сядем на пол, воткнем в волосы соломинки для коктейля и дружно заголосим: «Мнганнга, идет великий Мнганнга». Или что-нибудь в том же роде. А этот ужасный джаз-банд нам с удовольствием подтянет. Представляешь себе заголовки в завтрашних утренних газетах? «Мистер Э. и миссис Л. пообедали в ресторане, а отужинали в психушке». Хорошая будет реклама издательскому дому «Энтони Леттер, майор, потомок первопечатника Езеркиля». Признайся, ты этого добиваешься?

— Я добиваюсь одного — чтобы ты меня выслушал, не перебивая. Это ведь так нетрудно, Энтони!

Замечание вырвалось у нее с такой искренностью и обидой, что Энтони невольно смутился. Бедняжка Лоис, ее что-то тревожит, даже мучает. Все это, конечно, фантазии, пустые и нелепые предрассудки. Но… в конце концов, они ведь не чужие друг другу!

— Извини, Лоис. И не сомневайся — я слушаю тебя внимательно. Расскажи, чем он тебе пригрозил?

— Он… он сказал… что я… что меня могут отравить.

Она начала фразу вполголоса, а закончила — шепотом.

Вытаращив глаза, Энтони откинулся на спинку кресла.

— Бред какой-то! Ты сказала — отравить? Я не ослышался?

— Нет. Он сказал, что видит это. Видит опасность для моей жизни. От яда.

— Невероятно. Но откуда он это взял? С потолка?

Они замолчали, размышляя каждый о своем. Энтони — о том, как лучше успокоить Лоис, Лоис же… Лоис преображалась буквально на глазах. Нежный румянец снова заиграл на щечках, глазки заблестели… Разделив свою тайну на двоих, она испытала естественное чувство облегчения. И ничего, что она сказала больше, чем следовало бы. Зато он выслушал ее, выслушал и… посочувствовал.

— Плохо только, что он не знает, откуда исходит опасность.

— Надеюсь, что не с нашего стола. Музыка здесь прескверная, но кормят неплохо.

— Опять твои шуточки. Ты не можешь быть серьезным!

Даже в такой день.

— Обычный день. Автобус, выскочивший из-за поворота, нагоняет на нас ничуть не меньше страха. Но через час мы уже забываем о пережитой опасности. Забудь и ты.

Она недоверчиво покачала головой.

— Легко говорить — забудь! А если бы ты оказался на моем месте? Ужасно жить, думая, что кто-то желает твоей смерти.

— Он так и сказал «близкий человек»?

— По крайней мере, смысл его слов был такой. Но на мой вопрос, мужчина это или женщина, ответить не смог. Предположил даже, что убийцей могу оказаться… я сама, — Лоис раздвинула уголки губ в улыбке и вопросительно посмотрела на Энтони. — Думаю, что тут он явно дал маху. Я не из тех, кто небесные радости предпочитает земным. А как твое мнение? Похожа я на жертву суицида?

— Нет. На мой взгляд, ты — само жизнелюбие.

— Благодарю.

Она перегнулась через стол с сигаретой в зубах. Энтони щелкнул зажигалкой, табак загорелся не сразу, заставив Лоис замереть в напряженной неудобной позе. Когда на конце сигареты все-таки затлел огонек, она выдохнула дым и сказала с деланной беспечностью:

— Не пойму только, что он там наплел про яды. Про то, что яд яду рознь.

— Ну, фармацевты говорят то же самое.

— Нет, он не похож на фармацевта.

Энтони рассмеялся.

— Вот, я же говорил! Этот ясновидец знает, как проторить тропинку к сердцу женщины. Недаром она устлана десятифунтовыми банкнотами.

Аккуратно выщипанные бровки Лоис сошлись у переносицы.

— Мемнон? — Она выпустила из красиво очерченного рта изящное колечко дыма, снова затянулась. — Он слишком стар, чтобы понравиться женщине. И вообще… Неприятный господин. И хватит о нем. С этого момента мы будем говорить только о тебе.

Глава 3

Энтони вышел из ресторана и сел в автобус. Ему определенно требовалось сменить обстановку, что он и собирался осуществить. Из автобуса он вышел в одном из новых кварталов, выросших в городе незадолго до начала войны и заселенных преимущественно конторскими служащими. Тот дом, к которому направлялся Энтони, без ущерба перенес грозовые годы. За исключением краски да оконных стекол все здесь осталось в точности таким же, как и в 1938-м, в год постройки. Лифт работал и благополучно доставил Энтони на пятый этаж. Он нажал на кнопку звонка, и Джулия Вейн сама открыла ему дверь.

Джулия и Элли Вейн были дочерьми мачехи Джимми Леттера от ее второго брака. Энтони же приходился Джимми двоюродным братом со стороны Леттеров. Овдовев вторично, мать Джулии и Элли снова вернулась в поместье Леттеров. Там выросли ее девочки, там проводил все свои каникулы Энтони. Поэтому между ними сложились вполне теплые родственные отношения, отношения, которые в дальнейшем могли стать основой для самого широкого спектра чувств: от любви — до ненависти.

Возможно, сравнивая Лоис с другими женщинами, более склонными к небрежности в одежде и прическе, Энтони бессознательно имел в виду именно Джулию. И в настоящий момент ее внешний вид прекрасно иллюстрировал эту мысль: курчавая темноволосая головка девушки имела такой вид, будто по ней ни разу не проводили расческой, а нос был вымазан чернилами. Конечно, будь у нее прямые волосы, вид был бы куда хуже, но в любом случае трудно выглядеть привлекательной, когда ты напоминаешь пугало. Джулия и сама прекрасно это понимала, что, разумеется, нисколько да улучшало ей настроения. Появление кузена окончательно его испортило. Ждать посыльного из булочной, а вместо этого увидеть на пороге Энтони, того самого Энтони, который сто лет назад разбил ей сердце! И который к тому же только что обедал с Лоис! Это кого угодно вывело бы из равновесия! Джулия, конечно, изгнала его из своих мыслей — если очень постараться, этого всегда можно добиться. Теперь всему конец — ведь с той поры прошло целых два года. Теперь, как ей казалось, можно было не бояться, что прошлое воскреснет вновь.

Джулия устремила на Энтони разъяренный взгляд. Первой же мыслью, посетившей его при виде кузины, было то, что она ни капли не изменилась. Перед ним стояла прежняя Джулия — правда, весьма растрепанная и запачканная, но ведь такое ему и раньше не раз доводилось видеть. Он вглядывался в знакомые черты: слишком широкий лоб, слишком решительный подбородок, но милый, четко очерченный овал лица и глаза, обрамленные густыми ресницами. Эти глаза, которые могли выражать лишь крайние чувства — и всепоглощающую радость, и беспросветное отчаяние. Джулия не признавала полутонов. Теперь же глаза ее сверкали от гнева.