Глава 18

Мейбл Престон была счастлива. Такое разнообразие закусок и всевозможных напитков! Каждый раз, поднося ко рту очередной бокал, она все более убеждалась, что хороша собой и находится на пике своего таланта. После третьего или четвертого бокала она уже не испытывала затруднений при попытке заговорить с кем бы то ни было. А почему бы и нет, собственно говоря? Наряды дам вокруг буквально не выдерживают сравнения с ее платьем! Адриана вращалась в высшем свете и посещала лучшие дома и поэтому знает, что сочетание черного с желтым в любой толпе привлекает к себе внимание. Еще в самом начале приема Мейбл заметила, как люди на нее смотрят — это позволяло легко завязать беседу и поставить их в известность о том, на кого они на самом деле смотрят.

— Мейбл Престейн. Это мое сценическое имя — думаю, вы его помните. Я покинула сцену несколько лет тому назад — естественно, лишь потому, что вышла замуж. Но публика меня не забыла. Мне всегда казалось, что Адриана ушла слишком поздно — уходить надо вовремя, чтобы запомнилась лучшая роль твоей жизни.

Она не замечала, что люди, к которым она обращается с этой речью, отвечают неохотно и вскоре куда-то исчезают. Мейбл продолжала пробовать коктейль за коктейлем и становилась все более и более откровенной с совершенно незнакомыми ей людьми. Какое разочарование, что здесь нет герцогини, но она слышала, как объявляли о прибытии леди Изабел Уоррен, а она как-никак сестра герцога, так что об этом будет очень приятно вспомнить и рассказать другим. Пожалуй, это последний бокал. Похоже, она отвыкла пить, да и в комнате что-то жарко. Наверное, лучше выйти в холл и немножко остыть. Будет нехорошо, если в такой толпе вдруг голова закружится.

Мириэл пробиралась между двумя оживленно болтающими группами гостей, огибая старую леди Бонтайн, которая занимала не меньше места, чем двое обычных людей, и разминуться с ней было непросто. Маневр позволил девушке достигнуть цели — путь к отступлению Ниниану был просто отрезан. Он опустил на стол свой поднос, обернулся и, увидев ее рядом, сказал «Привет!». Мириэл ответила ему улыбкой, которую до этого долго репетировала в своей комнате перед зеркалом.

— О, вы уже вернулись! Хорошо провели время?

— Весьма, благодарю вас.

— Если бы я знала заранее, что вы собираетесь в юрод, я бы поехала с вами — у меня там очень много дел, но я терпеть не могу путешествовать в одиночку. Если бы мы поехали вместе, это было бы восхитительно.

— Видите ли, я должен был встретиться с одним человеком и к тому же очень спешил.

— С другом?

— Нет, просто со знакомым.

Мириэл попыталась улыбнуться.

— Это так таинственно и интересно. Расскажите мне об этом! Правда, здесь так жарко — не могли бы мы открыть одну из этих дверей и выбраться в сад? Можно было бы посидеть у пруда. Это было бы так здорово и вы бы мне обо всем рассказали. О, Ниниан, пожалуйста!

Любопытно, подумал Ниниан, зачем она все это затеяла. С Мириэл можно быть уверенным только в одном — она снова играет какую-то роль. Ниниан было подумал, что это роль задушевного друга, но ее наряд этому никак не соответствовал — обтягивающее ярко-алое платье и такого же цвета помада! В словах дружеского участия, слетающих с ярко-алых губ, явственно слышится фальшивая нота. Дура все-таки, решил Ниниан — хорош бы он был, шепча ей на ушко свои секреты в ночном саду. Он покачал головой и сказал:

— Адриана считает, что у меня есть свои обязанности, у вас, я думаю, тоже. И мы оба получим черные метки, если с ними не справимся. Я должен пойти и засвидетельствовать свое почтение Леди Изабел.

Мириэл застыла на месте. Почему Адриана всегда должна получать то, что ей хочется? Мы все полностью в ее распоряжении. А почему? Только потому, что у нее есть деньги. Что толку иметь красоту, и юность, и талант, если за ними не стоят деньги! И почему они есть у Адрианы и она не желает отдать их другим! Мириэл смотрела, как Ниниан болтает и смеется вместе с леди Изабел, и сердито размышляла о том, что, не будь леди Изабел дочерью герцога, никто и не взглянул бы на нее. Но каким бешенством полыхнули глаза Мириэл, когда она заметила, что Ниниан направляется к Дженет и Стелле.

Стелла тут же в него вцепилась.

— Она говорит, что мне уже пора спать, но еще рано!

Скажи, что рано!

— Дорогая, я могу только мечтать оказаться на твоем месте.

— Можешь идти спать вместо меня. Почему я должна ложиться, если я этого не хочу? Что Дженет будет делать, если я закричу?

— Об этом тебе лучше спросить у нее.

Стелла повернулась к Дженет.

— Дженет, что ты будешь делать?

— Я не знаю.

Стелла подпрыгнула на месте.

— Думай, думай быстрее!

— Нет смысла думать о вещах, которые не случатся.

— Почему не случатся?

— Потому, что ты достаточно умна. Только очень глупая девочка захочет, чтобы все запомнили ее на всю жизнь за то, что она разревелась во время приема у Адрианы и ей на голову вылили лимонад.

Глаза Стеллы стали огромными.

— Ты выльешь на меня лимонад?

— Могу, но думаю, что мне не придется этого делать.

Стелла посмотрела на свою короткую желтую юбку.

— Это испортит мой наряд, — сказала она.

Мейбл Престон уставилась на них — они виднелись как в тумане — и начала пробираться к выходу из гостиной.

Эсме Трент, повернувшись спиной к гостям, разговаривала с Джеффри Фордом:

— Где ты прятался все это время? Я уж решила, что ты ко мне вообще не подойдешь.

— О, на подобном вечере всегда найдется с кем поговорить. Адриана решила, что я должен играть роль хозяина.

— Уже готовишься?

— Моя милая девочка!

Эсме рассмеялась.

— В этом гуле меня все равно никто не услышит. Все равно что на необитаемом острове. Кстати, кто такая эта ужасная Мейбл — вцепилась в меня и просто замучила своими занудными рассказами? Похоже, она тоже здесь живет.

— Мейбл Престон? О, она всего лишь старая знакомая Адрианы — из списанных актрис. Адриана приглашает ее время от времени, отдает ей одежду, ну и так далее.

Эсме Трент была беспощадна.

— По-моему, это жестоко по отношению к гостям. Тетки зануднее и противнее я в жизни не встречала, а вид у нее вообще какой-то мерзкий. Как оса, которая заползла в дом поздней осенью, чтобы сдохнуть. Кстати, а где Адриана?

— Была у камина, — ответил Джеффри. — Как ты не заметила? Очень эффектная декорация — резное испанское кресло на фоне зелени и хризантем и еще несколько кресел поменьше для избранных.

— Да нет, я видела, — Эсме хрипло рассмеялась. — Как же она обожает огни рампы! Но теперь ее там уже нет.

Джеффри нахмурился.

— Здесь очень жарко — думаю, что даже для нее. Эдна хотела, чтобы я открыл стеклянные двери — за портьерами все равно не будет видно, что они открыты. Думаю, что пора сделать это и как можно скорее.

И они стали проталкиваться через толпу к дверям.

Ни Джеффри, ни Эсме Трент не заметили Мейбл Престон, стоявшую между ними и дверью в коридор. Когда они ушли, Мейбл открыла ее и выскользнула из гостиной.

Слова Эсме Трент звенели у нее в голове — несправедливые, жестокие слова. Как она могла говорить так зло — это не правда, это не может быть правдой! Это просто злоба и зависть! Но ее голова гудела, а по щекам, смывая макияж, текли слезы. Она не может вернуться в гостиную и не может стоять здесь, ее обязательно увидят. Кто-то уже идет сюда из холла…

Мейбл направилась в противоположную сторону и скоро дошла до конца коридора — до стеклянной двери, ведущей в сад. Свежий воздух — вот все, что ей нужно, свежий воздух и возможность незаметно исчезнуть, побыть одной до тех пор, пока оскорбления этой злой женщины не забудутся. Но лучше найти какую-нибудь шаль — черно-желтое платье было тоненькое, крепдешиновое. Здесь, у двери в сад, должна быть гардеробная — и первым, что она увидела, заглянув туда, было пальто, которое ей отдала Адриана и из-за которого эта Мириэл устроила скандал. Но Адриана отдала пальто не Мириэл, а ей, Мейбл! Вот оно висит, с крупными черными и белыми клетками и пересекающими их изумрудными полосками, такими красивыми! Она никогда не видела ничего более шикарного. Мейбл надела пальто и выскользнула в сад.

После духоты гостиной в саду ей показалось очень свежо. Походка Мейбл была неуверенной, да и шла она наобум. Похоже, она действительно перебрала. А возможно, виновата жара в гостиной и оскорбления этой миссис Трент. Эта Трент спрашивала, кто она такая, потому что сама, видно, считала себя важной персоной. Мейбл Престон покачала головой. Выглядеть модно — это еще не все.

Эта Трент — она не леди. Ни одна леди не стала бы употреблять подобных оскорбительных выражений. Слова слились в неразборчивое бормотание. Когда Мейбл попыталась произнести их вслух, собственный голос ей показался совершенно пьяным. А все жара в гостиной, да выпито многовато — нет, она ни за что не вернется туда до тех пор, пока не почувствует себя лучше.

Мейбл отодвинула засов маленькой калитки и вошла в цветник. Блуждая в сумерках, она обнаружила, что вышла к небольшому пруду и каменной скамейке. Приятное тихое местечко, окруженное живой изгородью. Мейбл подошла к скамейке, села и закрыла глаза.

Когда она снова открыла их, вокруг было намного темнее и поначалу она не могла сообразить, где находится.

Мейбл очнулась среди кустов, в почти полной темноте и только вода в пруду тускло мерцала. Она встала и немного постояла, припоминая, как она здесь очутилась. Было жарко… Она слишком много выпила… и ее оскорбила миссис Трент… Но сейчас с ней все в порядке… Ей больше не жарко. Мейбл поежилась. Глупо спать на скамейке в парке.

Мейбл подошла к пруду и остановилась. Ее ноги затекли. В арочном проходе за ее спиной блеснул огонек. Луч света скользнул по черным и белым клеткам с зелеными полосками. Это напугало ее, но она не успела ни обернуться, ни закричать.

Глава 19

Последняя из машин разъезжающихся гостей выкатила на дорожку, и Сэм Болтон двинулся следом за ней к сторожке привратника. Он был младшим садовником и отгонял машины гостей, когда в этом была необходимость.

Теперь он шел на свидание с Мэри Робертсон, за которой ухаживал, несмотря на строжайший запрет ее отца. Мистер Робертсон был главным садовником. Его понятия о родительской власти, как утверждала Мэри, уже пятьдесят лет как устарели, но Мэри не осмеливалась оспаривать их открыто, и отец продолжал думать, что Мэри достойна лучшего мужа, чем Сэм, которого он считал парнем надежным и трудолюбивым, но говорил, что «рвения-то у него и на ломаный грош нету». Вслед за чем повторял одно и то же наводящее тоску нравоучение: «Я в ваши-то годы учился, ночей не спал — вон к знаниям-то как стремился».

Поэтому Сэм и Мэри уже привыкли ждать по вечерам, пока он удалится в «Белый олень» пропустить стаканчик и поиграть в дартс, и тогда с молчаливого согласия миссис Робертсон провести часок вдвоем.

Сэм, насвистывая, шел по подъездной дорожке и тут ему навстречу из кустов появилась Мэри. Держась за руки, они вернулись к дому, пробрались сквозь заросли кустарника по тропинке, начинавшейся на лужайке у дома и двинулись дальше, к калитке, ведущей в огороженный цветник.

У Мэри был с собой фонарик, но оба так хорошо знали эту дорогу, что им не воспользовались. Казалось, местечко специально создали для влюбленных — возможно, так оно и было. В теплую погоду можно было посидеть на скамейке у пруда, а если холодно — в беседке.

Они прошли через арку и увидели под ногами таинственно мерцающее небо, затянутое облаками, отраженное в воде пруда. Затем подул легкий ветерок и облака разошлись — вверху, на небосклоне, и внизу — в зеркале пруда, ограниченной кольцом низкого каменного парапета. Но сегодня зеркальный круг перечеркивала тень. Мэри наклонилась к воде.

— Сэм, там что-то есть!

— Где? — Сэм сжал ее руку.

— Там! О, Сэм, там, в пруду, что-то есть! Что-то… Ох!

— Дай мне фонарик!

Мэри нащупала фонарик, ее пальцы дрожали, и когда Сэм взял его, включил, и тонкий дрожащий луч лег на то, что лежало на парапете, одним концом уходя под воду, девушка вскрикнула. Луч выхватил из темноты черные и белые квадраты с пересекающими их изумрудными полосками — этот рисунок казался очень знакомым. Сэм почувствовал, как все у него внутри переворачивается. Фонарик выпал из его руки и покатился вниз.

— Это мадам! О боже!

Сэм шевельнулся, и Мэри немедленно вцепилась в его руку.

— Только не трогай ее! Даже не прикасайся! О, Сэм!

Сэм Болтон был смелым человеком. Он сказал упрямо:

— Я должен вытащить ее из воды.

Мэри продолжала за него цепляться.

— Надо уходить отсюда — нас могут увидеть!

— Нет, нельзя, — ответил Сэм.

Мэри и не подозревала, какой он сильный. Сэм разжал ее пальцы и оттолкнул девушку прочь. Она поскользнулась на моховой кочке и, упав на деревянное сиденье скамьи, вцепилась в него обеими руками. Нога коснулась упавшего фонарика. Мэри подняла его, но тот, похоже, сломался.

Выключатель щелкал, но света не было. Только что прозвучавшие слова Сэма ужасным эхом отдались в ее памяти, испуганная девушку стала вглядываться в темноту в поисках любимого. Сэм вошел в воду. Она видела, как он нагнулся, поднял что-то, и услышала журчание стекающей воды, а потом — ужасный хлюпающий звук, когда он опустил тело на землю, и снова закричала. Нет, Мэри вовсе не хотела кричать — это получилось само. Она отчаянно вопила и мчалась прочь, не разбирая дороги, убегая от собственного пронзительного крика и звука капающей воды, отдающегося в ушах.

Входную дверь запереть еще не успели, и Сэм вбежал, с трудом переводя дух. Всю дорогу он держал на руках тело утопленницы и насквозь промок: хлюпающие ботинки оставляли грязные лужи на полу холла. Он столкнулся с Симмонсом, несущим поднос с напитками и выпалил задыхаясь:

— Мадам умерла!

Симмонс застыл, как громом пораженный. Потом он рассказывал жене, что ему показалось, будто его ударили по голове. Он слышал, что говорит что-то, но не мог вспомнить что. Зато он помнил, как Сэм сказал:

— Мадам умерла! Она утонула в пруду и умерла.

Руки Симмонса перестали чувствовать поднос, и тот упал, сперва перевернувшись, а потом обрушившись на пол со страшным грохотом. Этот звук переполошил всех обитателей дома и они выбежали в коридор. Джоан Катл с разинутым ртом и вытаращенными глазами, миссис Эдна с невнятными возгласами и кучей вопросов, мисс Мириэл, мистер Джеффри, мистер Ниниан — все они были здесь, и единственное, что мог сказать Симмонс, это попросить не наступать на разбитые бокалы, а все, что он мог сделать, — указать на Сэма, который стоял посредине холла с бледным как мел лицом и трясущимися руками.

А Сэм снова и снова повторял:

— Мадам умерла! Я нашел ее в пруду!

И пока все стояли, скованные ужасом и не в силах вымолвить ни слова, на верхнюю площадку лестницы вышла Адриана Форд и поставила ногу на первую ступеньку. Блики света играли на медно-рыжих волосах, на сером платье из плиссированного шифона, на трех нитях отборного жемчуга, нижняя из которых спускалась до самой талии, на бриллиантовом цветке, приколотом к плечу.

Тишину нарушил звук подъезжающей машины, и вот в проеме распахнутой Сэмом настежь двери возникла Стар Сомерс в сером дорожном пальто и небольшой шапочке на золотистых волосах. Она почти вбежала в холл, вытянув вперед руки, раскрасневшаяся и с горящими глазами.

— Мои дорогие, я вернулась! Где Стелла? Вы не удивлены… — и тут Стар замолчала. Она смотрела на перемазанного грязью Сэма, с которого стекала на пол вода, на Симмонса с разбитыми бокалами у ног, на полные ужаса лица и вытращенные глаза, на Адриану, застывшую наверху лестницы. Стар побледнела:

— В чем дело? Что-то случилось? Вы что, онемели?

Адриана спокойно спускалась по лестнице. Это был хороший выход, и она наслаждалась каждым его мгновением.

— Сэм только что сказал им, что я утонула и он нашел меня в пруду. Джеффри, Ниниан — вам не кажется, что следует пойти с ним и выяснить, кто же это на самом деле?

Глава 20

Когда в понедельник мисс Силвер просматривала утреннюю газету, ее внимание привлекла небольшая заметка.

ТРАГИЧЕСКОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ В ФОРД-ХАУСЕ

Старые театралы несомненно помнят Мейбл Престейн.

Среди других ролей она сыграла Нериссу в дуэте с Адрианой Форд (в роли Порции), и именно в доме этой великой актрисы с ней произошел несчастный случай, ставший причиной ее смерти. Прием был в самом разгаре и никто не заметил, как Мейбл в сумерках вышла в сад и упала, споткнувшись о низкий каменный парапет, окружавший пруд в саду, где и было найдено ее тело. Актриса уже много лет как оставила сцену и жила на пенсии.

Мисс Силвер перечитала заметку дважды и воскликнула: «Боже мой!» С момента визита мисс Форд прошло уже десять дней, однако все обрисованные актрисой обстоятельства были совершенно свежи в памяти мисс Силвер. Наконец она, отложив газету, взялась за вязание, но трагическое происшествие не шло из головы.

Два дня спустя, услышав телефонный звонок и подняв трубку, мисс Силвер услышала низкий женский голос:

— Это миссис Смит. Надеюсь, вы меня помните — я посылала вам письмо, а потом приходила с вами посоветоваться.

— Да, я помню вас, — ответила мисс Силвер и, помедлив, добавила:

— миссис Смит.

— И помните, о чем мы говорили?

— Конечно.

Голос миссис Смит посуровел:

— События получили развитие. Я не уверена, что об этом стоит говорить по телефону и хотела бы, чтобы вы приехали сюда, — и добавила, выдержав паузу:

— как можно скорее.

Было семь часов вечера, и мисс Силвер ответила сдержанно:

— Если дело не очень спешное, я могу приехать утренним поездом.

— Поезд в десять тридцать, стало быть, в Ледбери вы в половине двенадцатого — мы вас встретим. Поскольку вы — моя старая подруга, которую я не видела много лет, никто не удивится, если я сама приеду на вокзал. Вот условия, которые я предлагаю. Надеюсь, они вас устраивают.

— Вполне, — сказала мисс Силвер и повесила трубку.

Поскольку размышления без опоры на факты вряд ли можно считать продуктивными, мисс Силвер не стала в них углубляться. Она написала своей племяннице Этель Бэркетт, что уезжает из города и сообщила свой новый адрес, а затем уложила скромный багаж для осеннего визита в деревню. Дома в провинции, особенно старые, к несчастью, продуваются ветром насквозь, а погода в это, как, впрочем и во всякое время года, не внушает особого доверия, Поэтому наденем черное пальто и меховой палантин — старые друзья не подведут! — поверх светлого шерстяного платья, что тоже вполне по сезону. Вечернее платье, сшитое, как обычно, из модного в прошлом году материала — на сей раз травчатого шелка — тоже было упаковано вместе со старым бархатным жакетом, теплым и уютным, который часто защищал ее от таких неприятных привычек хозяев сельских домов, как страсть к открытым окнам и строгая экономия топлива. Мисс Силвер припомнила длинные столовые, насквозь продуваемые сквозняками, потому что двери распахнуты для прислуги, и гостиные, в которых тяжеленные створки окон заклинило в открытом положении так, что не сдвинешь. Инспектор Фрэнк Эбботт из Скотленд-Ярда, этот преданный, но непочтительный молодой человек, может сколь угодно именовать жакет музейным экспонатом, чье происхождение теряется в сумерках викторианской эпохи, но ничто не могло заставить мисс Силвер отправиться в деревню без него — по ее мнению, жакет был одновременно удобным и вполне приличным.

Когда мисс Силвер сошла с поезда в Ледбери, в черном пальто, желтом меховом палантине и лучшей своей шляпке, купленной в прошлом году и вполне современной, с маленьким букетиком анютиных глазок и веточек резеды, к ней немедленно и весьма учтиво приблизился высокий темноволосый молодой человек. Он улыбнулся и сказал:

— Я уверен, что вы — мисс Силвер. Меня зовут Ниниан Рутерфорд. Адриана ждет в машине.

Адриана виртуозно справилась с ролью старой подруги.

— Так хорошо, что ты все-таки выбралась. После стольких — позволь, сколько же с тех пор прошло лет? Нет, нет, пожалуй, об этом не стоит! Время не стоит на месте, так что нам придется возобновить знакомство.

Когда гостья опустилась на сиденье рядом с Адрианой и Ниниан повез их по узким улочкам Ледбери, мисс Силвер смогла в полной мере оценить, как разительно отличаются друг от друга простоватая миссис Смит, нанесшая визит в Монтэгю-Меншинс две недели назад, и Адриана Форд с ее сияющими волосами, изысканным макияжем, прелестной меховой пелериной поверх великолепно сшитого костюма и со сверкающими кольцами на прекрасных тонких пальцах.

Когда они выехали из города и поехали по извилистым полевым дорогам, разговор зашел на приятные, ни к чему не обязывающие темы. Адриана показала мисс Силвер пару интересных старых домов. «Парадный вход — современный, но фасад безусловно модерн… А это странное, похожее на замок строение — Лемингтон-Фолли. Его владелец был богатым викторианским промышленником, который промотался вдребезги и окончил жизнь в работном доме. Там уже много лет никто не живет и все буквально разваливается».

Последнюю милю дорога шла вдоль реки и все вокруг было полно очарования осени. Мисс Силвер, в должной мере восхищаясь окрестностями, не могла не сделать вывода, что соседство с таким количеством воды должно еще усугубить сырость, без которой и так не обходится ни одна сельская местность и ни один загородный дом.

Когда они въехали на земли Форд-хауса, мисс Силвер с прискорбием обнаружила, что они лежат в низине, из чего заключила для себя, что дом должен быть постоянно окружен речными туманами. Это было живописное здание, выстроенное, впрочем, несколько беспорядочно, увитое всевозможными цветами, среди которых бросались в глаза осенние розы. Не совсем то, что хотелось бы — имея в виду, что подобные заросли несомненно служат прибежищем большему количеству насекомых.

Мисс Силвер проводили в комнату в восточном крыле дома, справа от главной лестницы. Она была чистой и светлой, с занавесками из ситца в цветочек и удобными креслами. Был здесь, как с благодарностью отметила мисс Силвер, и электрокамин. Адриана сообщила ей, что они провели электричество.

— Ваша спальня — следующая за спальнями Дженет Джонстон и маленькой Стеллы, а комнаты Мириэл и Стар Сомерс — напротив. Когда устроитесь, возвращайтесь на площадку главной лестницы, а затем — в западное крыло, моя гостиная в самом конце.

Не так уж много времени потребовалось мисс Силвер, чтобы снять верхнюю одежду, аккуратно ее сложить и распаковать свой скромный чемодан. Она умылась в расположенной по соседству ванной и, взяв сумку с вязаньем, направилась в западное крыло. Она никого не встретила, но, уже дойдя до лестничной площадки, увидела молодую женщину в красном свитере, проходящую через нижний холл. С интересом взглянув на нее, мисс Силвер отметила смуглую красоту ее лица, мерцающие глаза, стремительную нервную походку. Это было ее первое знакомство с Мириэл Форд, и оно дало мисс Силвер богатую пищу для размышлений.

Адриана лежала на кушетке. Она переоделась в халат, темно-лиловый, казавшийся почти черным. Несмотря на тщательно наложенный макияж, вид у нее был усталый, но в голосе слышалось волнение:

— Садитесь и устраивайтесь поудобнее. Полагаю, вы хотите знать, почему я настаивала, чтобы вы срочно сюда приехали.

Мисс Силвер кашлянула.

— Я полагаю, что это как-то связано со смертью мисс Мейбл Престейн.

Адриана коротко рассмеялась.

— Думаю, что вы видели заметки в газетах. Бедняжка Мейбл — как бы она расстроилась, узнав, что ее запомнят только как Нериссу в спектакле, где я играла Порцию!

Мисс Силвер, открыв сумку с вязаньем, достала оттуда пару спиц и клубок мягкой пушистой белой шерсти, из которой она задумала связать второй теплый шарфик для нежданных близнецов Дороти Силвер. Пинетки и одна маленькая кофточка уже были закончены и отправлены, и мисс Силвер решила, что прежде, чем браться за вторую, надо связать шарфик. Теперь на деревянных спицах топорщился, словно оборка, узорчатый край каймы дюйма[5] в два шириной. Мисс Силвер посмотрела на вязанье и спросила:

— Это был несчастный случай?

Адриана ответила мрачным взглядом.

— Я не знаю наверняка — полагаю, можно сказать и так.

Послушайте, лучше я расскажу вам по порядку, как было дело. После визита к вам мне казалось, что я выгляжу полной дурой. Я ведь давным-давно должна была быть мертвой, если бы меня в самом деле кто-то хотел убить. И тогда я воспрянула духом и показала им всем, что хоронить меня еще рано. Я отправилась к врачу и он сказал, чтобы я продолжала в том же духе.