Глава 23

Позднее, оглядываясь в прошлое, она лишь смутно видела незнакомую лестницу, которая казалась ей слишком крутой, и тревожащий огонек свечи перед глазами. Потом пухлые руки Присей расстегивали на ней крючки и пуговицы, и вместо ее одежды на ней очутилась ночная рубашка.

А потом… потом свеча исчезла, и комнату объял мрак.

Присей произнесла что-то — кажется, «спокойной ночи», и закрыла за собой дверь. И Энн, словно камень, упавший в воду, провалилась в забытье.

За день она так устала от мыслей, что поначалу ни один образ не нарушал ее сна. Но к утру, когда тяжкое утомление прошло, Энн посетили видения. Ей снилось, будто она бежит сквозь темный туннель, а позади, все ближе и ближе, слышится грохот поезда. Потом тьма сменилась солнечным, мирным днем, и она оказалась высоко на склоне холма рядом с Джимом. Все было, как в тот последней раз, когда им довелось свидеться. Почему-то Энн точно знала, что тот раз был последним. Тогда Джим обнял ее… А сейчас они просто сидели рядом, не глядя друг на друга. Кругом царило спокойствие. И вдруг Энн увидела, что холм окружила вода и соленые волны лижут их ноги. Там, где были поля и деревья, теперь плескалось море. Огромная волна накрыла их с головой, и Джим исчез. Энн заплакала, забилась на постели и вырвалась из глубины кошмара, но лишь затем, чтобы и наяву с той же невыносимой горечью почувствовать: Джима больше нет. Она осталась одна.

Энн открыла глаза и с испугом оглядела незнакомую комнату, окутанную серой предрассветной мглой: она не могла вспомнить, как здесь очутилась. Потом воспоминания надвинулись, как лавина. Энн приподнялась в постели. Перед ее глазами замелькали картины: вот она спускается по лестнице, прислушиваясь к голосам в кабинете… Стоит в темноте и снова слушает, а сердце ее бьется тяжело и гулко…

Да, теперь она вспомнила. Теперь она может повторить каждое слово их разговора.

И каждое из этих слов приказывало ей: «Вставай и беги отсюда как можно скорее!» Энн почти выбралась из постели, как вдруг раздался стук в дверь, и на пороге появилась Присей. Волосы ее были заплетены в косу. Энн охватило странное, но отчетливое ощущение, будто она в ловушке.

Присей зевала во весь рот.

— Терпеть не могу рано вставать, — проговорила она. — А вы? Сейчас всего лишь половина седьмого, но если вы хотите успеть на поезд…

На поезд… А стоит ли?.. Охваченная страхом, Энн устремила на Присей пустой незрячий взгляд. И вдруг поняла: да, она должна ехать — к Джиму, к мисс Силвер. Девушка на мгновение закрыла глаза, потом вновь распахнула их.

— Простите… мне снился сон. Не знаю, где я была, только не здесь.

— Ну, а теперь-то вы здесь? — с явным любопытством поинтересовалась Присей.

— Да… теперь здесь… — голос ее слегка дрожал.

Присей села на кровать.

— Тогда мы можем поговорить. Я вот думала… У вас, наверное, есть друзья?

Джим… Мисс Силвер…

— Да, есть, — ответила Энн.

Присей обхватила себя руками и проговорила с явным облегчением:

— Вот и отлично. Думаю, мне лучше отвезти вас в Фелшем на станцию. Он всего в семи милях отсюда, но это уже другая ветка, и если кто-то захочет вас изловить, то вряд ли ему придет в голову искать вас там. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Вы… Вы действительно мне поможете?

— Да. А вы не хотите рассказать мне, что произошло?

— Даже не знаю… А вы мне поверите?

Присей рассмеялась.

— Откуда мне знать? Посмотрим. Если вы скажете, что выпали из самолета или еще что-нибудь в этом духе, я вам вряд ли поверю, потому что это абсурд. Скорее я решу, что вы все выдумываете. Но все равно помогу.

Энн взглянула на свою спасительницу. Яркие карие глаза, розовое личико, босые ноги упрятаны под красную ночную рубашку.

— Я не стану ничего выдумывать, обещаю вам. Я не могу рассказать вам всего, потому что потеряла память, и сама не так много знаю. А говорю про то, что помню… вы, скорее всего, мне не поверите. Так что лучше вообще ничего не рассказывать. Они ведь все равно постараются обмануть вас — тот мужчина, который был здесь вчера…

— Кстати, кто он?

— Не знаю. Правда не знаю.

Присей сидела, обхватив руками колени.

— Он сказал, что вы его племянница, — она хихикнула.

— Я слышала. Но это не правда.

— Откуда вам знать, если вы ничего не помните?

— Я никогда раньше — в прошлой своей жизни — его не видела, я уверена. Он мне совершенно чужой и он ужасен…

Присей закивала.

— Да, мне он тоже жутко не понравился. Я обрадовалась, что вы заперли дверь. Гнусный тип! — Девушка, зевая, поднялась с кровати. — Как же все-таки противно вставать в такую рань! Но нам лучше двинуться в путь, пока кругом не слишком много народу.

Энн выбралась из постели и принялась торопливо одеваться. Единственное утешение — у нее есть целых десять фунтов! Десять фунтов… Она оглянулась в поисках сумочки, но ее нигде не было видно.

Сумочка исчезла!

Энн изумленно глядела по сторонам. За этим и застала ее вернувшаяся в комнату Присей. Энн подняла на нее полные отчаяния глаза:

— У меня пропали деньги…

— О… а когда вы их видели в последний раз?

— Не помню. Они лежали в сумочке… ее нигде нет.

Там лежало десять фунтов… десять однофунтовых банкнот.

— Припомните, когда вы в последний раз видели сумочку!

Энн задумалась.

— Вчера утром. — Она опустилась на кровать. Руки ее Дрожали, лицо побелело. — Что же мне теперь делать?

— Может быть, сумочка осталась внизу?

Но внизу сумочки тоже не было.

Присей выплыла из комнаты и прежде, чем Энн успела собраться с мыслями, вернулась с небольшой пачкой банкнот.

— Вот, держите.

Кровь ударила в лицо Энн.

— О нет, Присей, я не могу!

Присей сморщилась.

— Чепуха! Деньги для того и существуют, чтобы их тратить. Они у меня все равно валяются без дела в ящике под ночными рубашками. Если бы вчера ночью тот гнусный тип забрался в дом, он бы их украл! — Присей подкрепила свои слова решительным кивком. — Украл бы, и запросто. Давайте поедим. А потом поедем на станцию.

Девушки позавтракали холодным беконом и хлебом с джемом, запивая их какао. Затем Присей отправилась в гараж и вывела автомобиль.

— Возможно, тот тип до сих пор прячется поблизости.

Вам лучше поторопиться. Мне кажется, вам вообще надо спрятаться на заднем сиденье под ковриком, чтобы никто не заметил, что я не одна. И чем скорее мы тронемся, тем лучше.

Энн похолодела от ужаса. Ее непрестанно терзало ощущение, что, не помня своего прошлого, она открыта любому нападению. Всю дорогу до Фелшема она крепче и крепче заворачивалась в коврик, с ужасом ожидая того момента, когда ей придется выбраться из-под него и выйти на открытую платформу.

Впереди показались первые дома.

— Вам лучше вылезти, — сказала Присей. — Если вы будете прятаться, это только привлечет внимание.

Присей была права. Энн откинула коврик, выпрямилась, пригладила волосы. Ее терзал нестерпимый страх, однако показывать этого она не могла.

Наконец автомобиль подкатил к станции и остановился. Энн вышла и обернулась, с удивлением обнаружив, что Присей вылезает вслед за ней.

— Идите в зал ожидания, вон туда. А я куплю вам билет.

Для Присей все это было лишь захватывающей игрой.

А для нее… Внезапно к Энн вернулись мужество и надежда. Войдя в зал ожидания, она села спиной к свету.

Вскоре пришла Присей с билетом.

— Вот. До поезда четверть часа. Мне очень жаль, но я не смогу остаться с вами.

Энн бросила на нее встревоженный взгляд.

— Почему?

— Из-за миссис Браун, — ответила Присей. — Сегодня — день уборки. Если она увидит меня здесь, разговоров не оберешься. Но если я прямо сейчас уеду, то успею скрыться до того, как она появится, и тогда никто ничего не узнает и все будет в порядке. — Девушка кивнула и сжала холодные ладони Энн в своих руках, теплых и мягких, как свежие булочки.

— Сообщите мне потом, как все прошло, — проговорила она напоследок.

Глава 24

Присей возвращалась домой в отличном настроении, весьма довольная собой. Поначалу она даже хотела рассказать тете Хестер про ночную гостью, но потом решила, что не стоит.

Тетя, конечно, добрая, но любит раздувать из мухи слона.

Да и Энн она не видела. Так что пусть лучше ничего не знает. Тете Хестер не хватало практичности, но она была лет на тридцать старше Присей, а значит, прочла за свою жизнь куда больше газет. И знала кучу страшных историй о темных личностях и проходимцах. А если читать слишком много заметок на эту тему, то начинаешь и к окружающим относиться соответственно. С большим подозрением.

Присей считала, что сама она прекрасно разбирается в людях и сразу видит, кто чего стоит. Вот, к примеру, тот вчерашний визитер. Присей возненавидела его с того самого момента, когда он начал барабанить в дверь. А Энн с первого взгляда ей понравилась. Жаль, конечно, что пришлось бросить ее одну на станции, но лучше было скрыться до приезда миссис Браун и вообще не афишировать их знакомство… Присей с бодрящей скоростью катила вперед, что-то про себя напевая.

Заперев дверь гаража, она вошла в дом. Тут-то ей и пришлось убедиться, что она и в самом деле проявила редкую мудрость. Не прошло и четверти часа после ее возвращения, как у парадной двери снова раздался стук. Рановато для миссис Браун. Она обычно появляется в четверть девятого, а сейчас — только восемь…

Присей спустилась в холл и накинула на дверь цепочку, прежде чем отпереть замок. Она впервые воспользовалась Цепочкой, и через секунду весьма этому порадовалась. Ибо распахнув дверь, насколько позволяла цепочка. Присей Увидела вчерашнего гостя.

Да, это был он. Отвратительный. Высокомерный. Грубый. Страшный.

— В чем дело? — спросила Присей.

— Я ищу пропавшую девушку. Я приходил вчера ночью, но вы были не слишком гостеприимны. Однако сейчас на дворе ясный день, так не соблаговолите ли открыть? Я здесь по поручению мисс Фэнкорт, ближайшей вашей соседки.

Присей не поверила ему ни на секунду. Она не сомневалась: это плохой человек. Ей вдруг захотелось встать на какую-нибудь подставку, чтобы он не возвышался над ней так сильно. Вытянувшись и встав на цыпочки, она ответила:

— Не понимаю, о чем это вы. Моя тетя в городе, а миссис Браун придет не раньше, чем через четверть часа.

Так что, пожалуйста, уходите.

— Что ж, тогда мне придется дождаться миссис Браун.

Знаете, это вы зря. Если девушка у вас, вы не имеете права ее прятать. Мисс Фэнкорт — ее опекунша, и с головой у этой девушки не все в порядке. Вы берете на себя огромную ответственность, скрывая ее от людей, которые заботятся о ней.

На одно ужасное мгновение уверенность Присей пошатнулась. А что, если он говорит правду? И действительно, сейчас уже не ночь, а ясный день… Хотя, не совсем ясный. Вон на небе черная туча. Того и гляди, польет дождь.

Дрожь охватила ее с ног до головы.

И вдруг Присей совершенно успокоилась. Нет, она верит только Энн, а каждое слово, сказанное этим типом — чудовищная ложь. Присей оглянулась на часы: стрелки показывали семь минут девятого.

— Я вижу, что уже день, — произнесла она, — но я одна в доме и не могу открывать дверь кому угодно. Вам придется ждать прихода миссис Браун.

Но он не хотел ждать. «Черт побери!» — донеслось до ушей Присей.

— Миссис Браун будет здесь минут через пять, — добавила Присей. — Не возражаете, если я запру дверь? — И захлопнула ее прямо у него перед носом.

Это был очень грубый поступок. Она сама была прямо-таки шокирована, но в глубине души ощутила радость. Есть что-то невыразимо приятное в том, чтобы нагрубить тому, кто не может до тебя добраться. Дрожа от волнения, Присси попятилась от двери.

Пять минут тянулись невыносимо долго. По прошествии примерно половины этого времени Присей посетила ужасная мысль: а что, если именно в этот день, единственный из всех дней месяца, из всех месяцев в году миссис Браун не приедет? Но она тут же одернула себя: да с чего бы ей не приехать? Она сейчас придет… Она должна прийти. Она всегда приходит.

Голос из-за двери вторгся в ее мысли:

— Послушайте, это же глупо!

Человек снаружи кипел от гнева.

Миссис Браун будет здесь через минуту. И тогда все будет хорошо. Присей снова начала пятиться и пятилась до тех пор, пока ноги ее не уперлись в нижнюю ступеньку лестницы. Мужчина снаружи колотил в дверь и дергал ручку. Присей поднялась на две ступеньки вверх. Когда придет миссис Браун, все будет кончено. Все это покажется ей лишь забавным приключением. За все ее восемнадцать лет с ней ничего подобного не приключалось…

Внезапно грохот стих. Хлопнула калитка. Присей услышала голос миссис Браун: «Что такое? В чем дело?» — и побежала через коридор к задней двери, крича:

— Миссис Браун! Миссис Браун!

У миссис Браун разговор был короткий:

— Надо же, напугали девочку до полусмерти! И не стыдно вам?.. Нет, вы не войдете! Если хотите что-то сказать, придется подождать возвращения мисс Хестер Нокс! В этом доме нет того, кого вы разыскиваете. Здесь вообще нет никого, кроме меня и бедняжки мисс Присей, которую вы напугали до обморока!

Присей, учащенно дыша, прислушивалась к разговору.

В обморок она не упала, но на ногах все же держалась не очень крепко, поэтому с облегчением присела на ступеньку. Нет, вряд ли стоит рассказывать миссис Браун про Энн.

Да и тете Хестер тоже. Вообще, чем меньше людей знает об этой истории, тем лучше. Ведь тетя Хестер непременно поделится со своей лучшей подругой мисс Рибблсдейл, а уж скольким людям раззвонит мисс Рибблсдейл — одному Богу известно! Тетя Хестер, пожалуй, еще куда ни шло, но у мисс Рибблсдейл сотни друзей, настоящих и выдуманных.

Выдуманные, конечно, особого значения не имеют, а вот живые… Нет, стоит ей что-то рассказать, и это сразу станет известно всему Хэйликотту в мгновение ока. В воображении Присей возникла ужасающая картина: миссис Бодингли, мисс Эскот, миссис Таун и обе мисс Бэмфилд сидят и говорят, говорят… Девушка решительно взмахнула головой. Нет, нельзя им позволить говорить о ней или об Энн.

— О, миссис Браун, какой ужасный человек! — воскликнула она, поднимаясь со ступенек. — Заявил, что ищет кого-то — свою племянницу, что ли… Не понимаю, с какой стати ему вздумалось прийти сюда, да еще когда тети Хестер нет дома!

Миссис Браун в изумлении воззрилась на нее.

— Мисс Нокс уехала?

— Ну, всего на одну ночь. К ленчу вернется — так мне кажется.

Миссис Браун сняла пальто и шляпу и повесила их в кладовке.

— Вы умница, что поставили его на место, дорогая.

Какой мерзкий, невоспитанный тип! Я думала сегодня как следует вымыть столовую и спальню вашей тетушки. Но сначала давайте-ка выпьем по чашке чая. До чего же вы бледная, мисс Присей!

Присей и сама это чувствовала.

Глава 25

Энн сидела в вагоне, и ее переполняло счастье освобождения. Итак, у нее получилось! Она вырвалась на волю, и теперь ничто не в силах остановить ее!.. Все эти такие понятные чувства бурлили в ней еще с полчаса.

А потом она задумалась. Что же ей делать дальше? Первым на ум ей пришел Джим. Допустим, она отправится к нему — а он ей не поверит. Энн заставила себя спокойно и последовательно додумать эту мысль. В конце концов, что ему о ней известно? Только то, что она нежданно-негаданно объявилась с сумочкой его жены и невероятной историей о ее мертвом теле в таинственном подвале. Если бы она могла еще хоть что-нибудь рассказать о себе… откуда она и чем занимается… Если бы она хотя бы знала собственную фамилию! Но «Энн» — это все, что ей известно. Сможет ли она вообще вернуть свое прошлое? Как знать… Нет, ехать к Джиму она не может, это очевидно. Если он поверит Лилиан — а почему бы ему ей не верить? — все пропало. И вдруг новый внутренний голос, гордый и непокорный, начал горячо протестовать. Нет, не пропало! Ей просто нужно найти место, где ей можно спрятаться, отдохнуть. Джим оставил ее у теток, а она сбежала. И назад не вернется, что бы он ни говорил. А если так, надо как-то спланировать дальнейшие действия.

Оставив мысли о Джиме, Энн стала думать о мисс Силвер. Можно ли поехать к мисс Силвер? Надо как следует все взвесить, ведь если ехать к ней нельзя… если нельзя… Волна ужаса охватила Энн. Руки, лежащие на коленях, сцепились, до боли стиснули одна другую. Можно ли доверять мисс Силвер? И снова ответ, ужасающе ясный, прозвучал сам собой, хотя все ее существо отказывалось принимать эту истину. Она не может поехать к мисс Силвер. Ведь мисс Силвер работает с Джимом. Нет, идти на такой риск нельзя.

Если бы только к ней вернулась память, если бы… Но зачем попусту себя изводить?.. Перед глазами Энн явственно возникло ужасающее лицо ее преследователя. Он может утверждать все что угодно, а она не сможет даже его опровергнуть, поскольку ничего о себе не знает. Она совершенно беспомощна перед ним. Воображение услужливо подсказало Энн сразу несколько правдоподобных небылиц, которыми мог бы воспользоваться ее враг. Даже твердо зная, что он лжет, она не сможет доказать этого. Тогда что же ей остается? Исчезнуть. Раствориться в лондонской толпе — вот единственное спасение, спрятаться, пока к ней не вернулась память. А вдруг она не вернется никогда? Энн содрогнулась. Но что толку думать о будущем?

Вдруг перед глазами ее возникла картинка: девочка, лет восьми-девяти, старательно выводит в тетрадке: «Главное достоинство человека — хорошие манеры». И снова «Главное достоинство человека — хорошие манеры». Этой фразой исписана уже половина тетрадного листа. Вдруг девочка перестала водить пером, разогнула правую руку и тяжко вздохнула. И картинка исчезла. Но Энн успела узнать в девочке себя. Это ведь тетя Летти заставила ее много раз переписать этот афоризм о хороших манерах… И Энн так же ясно увидела саму тетю Летти, седовласую грузную старуху, щедро потчевавшую ее подзатыльниками.

Не прошло и минуты, как Энн вновь перенеслась в настоящее. Она задыхалась от волнения, но чувствовала себя куда уверенней. К ней возвращается память! Впервые за все эти долгие дни завеса тумана приподнялась над ее прошлым. Конечно, полезнее было бы увидеть прошлое не столь давнее… Тем не менее даже далекое детское воспоминание придало ей смелости.

Судорожно сцепленные пальцы разжались, в душе ее воцарился мир. У нее есть десять фунтов и свобода. А за первым воспоминанием последуют другие. Теперь ей нечего бояться. Все будет хорошо!

Удивительно, сколько надежд разбудило в ее сердце секундное воспоминание! Весь остаток пути Энн тщательно обдумывала дальнейшие действия. Нужно устроиться на работу, ведь деньги Присей когда-нибудь кончатся. А еще надо подыскать комнату, купить ночную рубашку, зубную щетку, расческу… За комнату придется заплатить вперед. О, а еще нужно обзавестись чемоданом, хотя бы самым дешевым. Ведь ни одна хозяйка и на порог ее не пустит без багажа.

Картины будущего переполняли ее воображение.

Глава 26

Примерно через час в Чантризе раздался телефонный звонок. Звонил Джим.

— Я хочу поговорить с Энн.

Трубку взяла Лилиан, и слова его произвели весьма странный эффект. Несколько секунд она молчала, а когда наконец заговорила, Джим уловил ужас в ее голосе.

— Энн… — пролепетала она.

— Да, могу я побеседовать с Энн?

— Ну…

— Ты можешь ее позвать?

Совершенно растерявшаяся Лилиан пыталась потянуть время:

— Не думаю…

— Но в чем дело?

— Она… ее здесь нет.

— Она куда-то вышла?

— Ну…

— Лилиан, будь добра, объясни!

На другом конце провода воцарилось молчание. Лилиан боролась с искушением повесить трубку. Можно ведь сделать вид, будто их разъединили…

— Джим, кое-что произошло… — Ее виляния наконец завершилось единственно верным, как ей казалось, решением. Нужно все рассказать Джиму, и ей сразу станет легче. Ведь все равно рано или поздно пришлось бы сказать ему правду. Правда лучше всего…

— Что же произошло?

— Она… она убежала.

— Лилиан, о чем ты?

— Она убежала. Я даже не могла остановить ее. Я… я ничего не знала.

— Энн ушла из дома?

Голос Лилиан звучал все более и более взволнованно:

— Да, да! И не спрашивай меня почему, я знаю не больше, чем ты. Сегодня утром мы встали, а ее нет, вот и все. И можешь не спрашивать, почему она вот так сбежала от нас! Мы сами в полном недоумении! Я пожелала ей спокойной ночи, и она отправилась в спальню. И с тех пор я больше ее не видела.

Теперь Лилиан немного приободрилась. Худшее позади! А Джим не имеет права возмущаться. Ведь это он бесстыдно обманул ее. Лилиан не знала, стоит ли пенять ему на это. Пожалуй, лучше не надо. Как сказал тот человек вчера ночью? «Меньше скажешь — целее будешь». Да, это хороший совет. Лучше прикусить язык — до поры, до времени… В трубке снова раздался голос Джима, холодный и резкий:

— Я сейчас приеду. — А вслед за этим щелчок трубки, опущенной на рычаг.

К моменту появления Джима Лилиан совершенно убедила себя, что сможет успешно сыграть свой спектакль. Она была из тех людей, которые в одиночку строят грандиозные планы, но при появлении того, с кем предстоит объясняться, пугаются и теряют решимость. Это произошло и теперь. Оказалось, что присутствие Джима все крайне осложняет. Лилиан никогда еще не видела его в таком состоянии. Она вообще видела его не так уж часто. Рос он в семье своей матери, а к ним только приезжал в гости, сначала маленьким мальчиком, потом — юношей, и всегда был таким молчуном… А потом вообще исчез на целых три года.

Все это время родные даже понятия не имели, чем он занимается. А теперь он намерен нарушить их покой? Ну уж нет, она этого не потерпит! Так говорила себе Лилиан.

Но сейчас, когда он снова приехал в Чантриз, все выглядело совсем иначе. Перед ней стоял уже не мальчик и не юноша, а взрослый мужчина, и сердце ее замирало от его взгляда. И Лилиан ничего не могла с собой поделать.

Она поднялась, подошла к окну, вернулась…

— Уж не знаю, что у тебя на уме, но мы обращались с ней очень хорошо! Делали все, чтобы она чувствовала себя здесь как дома.

— В самом деле? Тогда почему она убежала?

— Откуда мне знать? Ты, конечно, можешь говорить что угодно, но все-таки было в ней что-то странное. Даже не знаю…

Джим стоял напротив нее, не отрывая глаз от ее лица.

— Чего ты не знаешь?

— Джим, правда, можно подумать…

— Что подумать?

Лилиан разразилась слезами.

— Можно подумать, ты нас в чем-то подозреваешь! Как ты можешь?! У меня сердце кровью обливается…

— Лилиан! Так ты знаешь, почему Энн убежала?

— Нет.

— Тогда мне придется опросить остальных.

Джим вышел. Лилиан с облегчением вздохнула. Однако что он намерен делать? Лилиан высморкалась, лихорадочно вспоминая, что она ему говорила. Все убедительно, ни к чему не придерешься. Вряд ли он мог догадаться, будто ей что-то известно. Нет, все будет хорошо. Иначе и быть не может! А если он уехал… Но уехал ли он?

Джим не уехал.

Расставшись с Лилиан, он направился в заднюю пристройку, намереваясь поговорить с Томасиной. Лилиан всегда умела сочинять убедительные сказочки. А ему нужна истина. А Томасина врать не станет.

Старую служанку Джим нашел в буфетной.

— Томасина, я хочу поговорить с тобой о миссис Фэнкорт.

Она повернулась к нему, в одной руке у нее был чайник, в другой — тряпочка для полировки.

— Да, мистер Джим?

— Мне сказали, она исчезла.

— Похоже на то, — сказала она вполне спокойно, но в тоне ее мелькнуло нечто странное… Только Джим никак не мог определить, что именно.

— Ты знаешь, почему она убежала?

Томасина потерла чайник.

— Я могу только гадать, сэр.

— И каковы же твои предположения?

— Не знаю, могу ли я такое говорить…

— И все-таки ты должна мне сказать.