Глава 25

— Как Каролина? — спросил Космоу Фрит, когда на его стук Рейчел открыла дверь гостиной. Он стоял у порога. Вид у него был встревоженный. Рейчел никогда таким его не видела. Обычно добродушное выражение лица сейчас было мрачным. Голос неуверенный.

— Ей лучше, но нужен покой. Мы уложили ее внизу. Ей нельзя разговаривать, — торопливо говорила Рейчел, чтобы не думать самой и не дать Космоу спросить, почему с Каролиной случился обморок. Как ей хотелось, чтобы все уехали и оставили ее в покое!

Но Космоу прошел в комнату. Взял Рейчел за локоть, закрыл дверь и подвел к креслу. С решительным видом сел сам. Нетрудно было догадаться о его намерениях. Предстоял разговор, и разговор самый серьезный.

— Дорогая, я понимаю, что ты хотела побыть одна, — начал он без своей обычной уверенности, — но после того, что ты нам сообщила, я чувствовал… ладно, не буду докучать тебе, что я чувствовал. Но есть вещи, о которых я обязан поговорить с тобой.

Рейчел смотрела на него, и на сердце у нее теплело. Она всегда любила Космоу и была уверена в его чувствах к ней, хотя никогда не принимала всерьез его предложений. Но сейчас, видя, как он потрясен грозившей ей опасностью, чувствовала, как некий ледок в ее душе начинает таять. Его обеспокоенность растрогала Рейчел. Она благодарно взглянула на него и сказала:

— Все позади. Давай не будем об этом думать.

— Придется, дорогая. Ты и правда не хочешь сообщить в полицию?

Рейчел кивнула.

— Но почему? Прошу тебя…

Она покачала головой:

— Нет, Космоу.

— Почему?

— Я не могу сказать тебе почему.

Космоу подался вперед:

— Дорогая, я должен предупредить тебя, твою историю… как бы это сказать… ставят под сомнение. Эрнест и Мейбл думают, что под воздействием пережитого шока у тебя создалось впечатление, что тебя столкнули. Элла согласна с ними. Когда я уходил, они вспоминали разные случаи, когда люди от шока теряли память и у них начинались галлюцинации.

— Мне жаль вас всех разочаровывать, но я действительно упала со скалы. Что касается теории Эллы о галлюцинациях — а я уверена, это ее теория, — то опровергнуть ее может свидетель, абсолютно надежный свидетель в лице Гейла Брэндона.

Космоу Фрит сдвинул брови.

— А, да… это же он спас тебе жизнь. Но они ставят под сомнение не сам факт падения. Признайся честно, Рейчел, ты совершенно уверена, что тебя столкнули?

— Да, — онемевшими губами произнесла Рейчел. Самообладание ей изменило. — Думаешь, мне хочется в это верить? Я бы от всего сердца благодарила Бога, если бы могла поверить, что сама споткнулась. Но не могу, Космоу, не могу. Меня столкнули и сбросили на меня тот камень. Я не могла видеть, кто это, но чувствовала… чувствовала… — Она умолкла.

— Чувствовала? — повторил Космоу последнее слово. — Что ты чувствовала?

Рейчел закрыла глаза рукой.

— Ненависть, — шепотом сказала она. — Что кто-то хочет меня убить, очень хочет…

Возмущенный голос Космоу вернул ей самообладание:

— Рейчел, ты отдаешь отчет в том, что говоришь?

— Думаю, да.

— Хочешь сказать, это был кто-то, кого ты знаешь и кто знает тебя?

— Да. Я чувствовала ненависть. Нельзя ненавидеть того, кого… не знаешь.

— Рейчел! Рейчел! — Космоу резко поднялся и подошел к окну. — На тебя это не похоже. Не могу поверить. Не могу, Рейчел, — потрясенно сказал он, стоя к ней спиной.

— Я думала, тоже не смогу. Но весь ужас в том, что я поверила — меня хотят убить.

Наступило молчание.

— Ты говоришь это серьезно? — спросил Космоу, поворачиваясь к ней.

— Это правда.

— Тогда я должен кое-что тебе сказать. — Он вернулся к креслу и сел. — Ты знаешь, дорогая, я никогда не лезу в чужие дела. Я не хотел ничего говорить, потому что меня это не касается, и ты можешь подумать… нет, честно говоря, не хочу вмешиваться.

Рейчел подняла голову:

— О чем ты говоришь, Космоу?

Его обычно румяное лицо было все еще бледно. Она никогда не видела его таким расстроенным. Более того, смущенным.

— Космоу, в чем дело?

Он замялся, но, сделав над собой усилие, сказал:

— Только не сердись, дорогая. Этот человек… Брэндон… если тебя действительно кто-то столкнул, то у Брэндона, мне кажется, была для этого прекрасная возможность.

— Космоу!

— Рейчел, умоляю, выслушай меня! Сердиться будешь потом. Он знал, что вчера вечером ты собиралась навестить няню?

— Знал.

— И что возвращаться ты будешь по тропе над скалами?

Рейчел молчала.

— Рейчел… так он знал?

— Да.

— Так. Знал и приехал к дому няни на машине. Луиза говорит, на ней он и привез тебя домой…

— Глупости! — прервала его Рейчел. — Гейл Брэндон спас мне жизнь.

Космоу посмотрел на нее с сочувствием.

— Но ты ведь мало его знаешь, правда? А его настоящую фамилию знаешь?

— Брэндон.

— Или Брент, — сказал Космоу Фрит и в ответ на недоуменный взгляд Рейчел добавил: — Партнера твоего отца звали Брент, так ведь?

— Космоу!

— И со времени смерти моего дяди ты ищешь этого партнера или его сына, да? Партнера звали Стерлинг Брент. Сыну его в то время было, кажется, лет пять или шесть. Все называли его Санни, но настоящее его имя было Гейл. Гейл Брент… Гейл Брэндон.

— Откуда тебе это известно? Отец искал Брентов, и я их ищу. Мы были уверены, что Стерлинга Брента нет в живых, и продолжали искать его сына. Откуда ты знаешь, что его имя — Гейл? Никто не знал его имени. Отец, няня, Мейбл помнили его как Санни. А ты вообще его не знал. Так почему ты утверждаешь, что его имя — Гейл?

Лицо Рейчел то краснело, то бледнело. Глаза блестели, в них было беспокойство.

— Кажется странным, да? Но странные вещи случаются, дорогая. Я тебе расскажу, как я узнал. Месяц или два тому назад я собрался разобрать сундук, который хранится у меня с незапамятных времен, и нашел пачку писем твоей матери, адресованных моей. Ты ведь знаешь, они очень дружили. Я уже собирался бросить их в огонь. Зачем хранить старые письма? И вдруг заметил свое имя. Я не мог не поинтересоваться, что писала обо мне тетя Эмили. А было написано вот что: «У нас гостит мальчик мистера Брента. Его называют Санни. По-моему, зря, потому что это имя так и прилипнет к нему. Настоящее его имя, необычное и милое, — Гейл. Он того же возраста, как твой Космоу, и почти такого же роста». Вот так, дорогая. Я тебя убедил?

— Ты сохранил то письмо?

Космоу покачал головой:

— Нет, но это все, что там было. Можешь не сомневаться, этот парень, Гейл Брэндон, не кто иной, как Гейл Брент. Няня клянется, что это так.

— Няня? — Рейчел совсем разволновалась.

— Он заходил к ней пару раз, узнать, когда ты приходишь и как долго у нее сидишь. Она говорит, может поклясться, что это он. Во всяком случае, это легко проверить. Няня рассказывала, что отец сделал ему татуировку на руке, не то имя, не то инициалы. Точно не знаю.

Рейчел прислонилась к спинке кресла.

— Похоже, ты выспросил у няни все подробности.

— Ну вот, теперь ты злишься, — удрученно сказал Космоу. — А зря, дорогая, потому что все это само собой всплыло в разговоре. Ты же знаешь няню. Я собирался тебе рассказать, но потом решил, что лучше не надо. Еще подумаешь, что я лезу в чужие дела. Но теперь, моя дорогая, теперь, когда твоя жизнь в опасности, я был обязан об этом сказать, а ты обязана выслушать. Твой отец рассорился со Стерлингом Брентом, а потом нажил состояние на деле, в котором они были компаньонами. Как по-твоему, мог ли человек, который не получил свою долю прибыли, не затаить обиды и не рассказать потом об этом своему сыну? Ты сказала, что почувствовала ненависть. Разве не мог Гейл Брент тебя возненавидеть за то, что твой отец разорил его отца?

— Он не возненавидел меня.

— Он так тебе сказал? И ты поверила? Послушай меня, дорогая. Кто знал, что ты собираешься к няне и когда будешь возвращаться? Кто был на тропе, когда ты упала?

— Гейл Брэндон. И он меня столкнул, по-твоему? Допустим. Но тогда зачем он меня вытащил?

Космоу протестующе поднял руку:

— Дорогая, неужели ты не понимаешь зачем? Я понимаю. Ты упала со скалы, но не долетела донизу. Ты осталась жива и представляла для Гейла потенциальную опасность. Он попытался свалить тебя и сбросил через пролом в ограде булыжник. Но было темно и ничего не видно. Потом его что-то спугнуло. Чьи-то шаги или свет. Он мог увидеть Луизу с лампой. Она говорит, что какое-то время стояла в начале тропы, поджидая, пока ты покажешься. Возможно, не берусь судить, он одумался. Ненависть ведь нездоровое чувство. Человек теряет самообладание и может сделать что угодно. А может, он увидел Луизу с лампой, и к нему вернулся разум. Он понял, что натворил, стал размышлять. Его автомобиль возле дома няни мог видеть кто угодно. И если бы ты рассказала, что тебя столкнули, он бы попал под подозрение. И что же он решает? Делает то, что и сделал. Якобы первым тебя обнаруживает и галантно спасает, тем самым отводя от себя подозрения.

Рейчел почувствовала, как леденящий ужас сковывает ее разум. Все прежние страхи, к которым она как-то привыкла, померкли перед этим ужасом. Сердце ее сжалось. Рейчел поняла, откуда взялось это выражение. Она явственно ощутила, будто чья-то рука сдавила ее сердце, да еще и повернула. Она не почувствовала, как вся кровь отхлынула у нее от лица. Но Космоу Фрит встревоженно встал и подошел к ней. Склонившись, положил ей на плечо руку, а потом опустился перед креслом на колени:

— Моя дорогая, ненаглядная Рейчел, не принимай это так близко к сердцу. Неужели Гейл так завладел твоей душой, что тебе невыносимо знать, кто он на самом деле? Ты знакома с ним всего несколько недель, а я люблю тебя всю жизнь. Сколько раз я тебе об этом говорил… Увы, наверное, слишком часто. Такова судьба верного влюбленного… Он всегда рядом… и к этому привыкают. Но сейчас, дорогая… сейчас у меня есть шанс реально что-то для тебя сделать… Только разреши. Доверься мне, дай мне возможность избавить тебя от этого ужаса. Мы займемся вместе увлекательными делами, посетим интересные места. Забудь, что я твой кузен, которого ты знаешь всю жизнь. Думай только о том, как давно я тебя люблю и всегда буду любить. И если позволишь, я научу тебя… о, дорогая, уверен, что сумею… научить тебя полюбить меня.

Рейчел была растрогана до глубины души. Это был не тот Космоу, с которым ее связывали родственные отношения. Никогда еще с такой искренностью он не изливал перед ней свою душу. Его вызвала на откровенность грозившая ей опасность, и это не могло не найти самого горячего отклика в ее сердце. После долгого напряжения, грозящей ей опасности, леденящих подозрений так приятно было ощущение родственной близости, доброты и опоры. В такую минуту Космоу мог бы получить все, о чем мечтал, если бы не было… Гейла Брэндона. Рейчел на мгновение прижалась к руке Космоу, но потом снова откинулась на спинку кресла.

— Космоу, дорогой, — с теплотой в голосе сказала она, — я не знала, что ты… так меня любишь. Но… — Она почувствовала, как дрогнула его рука.

— Рейчел!

— Космоу, я не могу. Все напрасно. Ты мне как брат… Всегда им был… и я не могу воспринимать тебя в другой роли.

Он выпрямился, встал и отошел.

— Это твое последнее слово?

— Боюсь, что да.

Наступила жуткая, напряженная пауза. И вдруг зазвонил телефон. Рейчел показалось, что никогда еще она так не радовалась телефонному звонку. Она подошла к письменному столу и подняла трубку. Космоу на мгновение задержался возле нее и взял ее за локоть.

— Все в порядке, дорогая, — тихо сказал он, поцеловал ей руку и быстро вышел из комнаты, закрыв дверь.

С грустью, но и с облегчением Рейчел стала слушать, что ей говорит управляющий банком.

Глава 26

Мисс Силвер остановилась перед комнатой Каролины Понсобай. Бесшумно повернула ручку и приоткрыла дверь. В комнате, как она и рассчитывала, было тихо и темно от задернутых штор. Она приоткрыла дверь чуть пошире, ожидая услышать ровное дыхание, но услышала срывающийся голос Ричарда:

— Каролина! Каролина!

Мисс Силвер помедлила, потом заглянула в комнату и прислушалась. Каролина лежала на постели, зарывшись лицом в подушки. Ричард стоял возле нее на коленях и, закрыв лицо руками, стонал.

Мисс Силвер, как истинной леди, претила мысль о подслушивании, но как детектив, расследующий дело о покушении, она была вынуждена подавить в себе угрызения совести. Она надеялась услышать что-то важное, и ожидания ее оправдались. Ричард рывком поднял голову:

— Дорогая, перестань! Ты разрываешь мне сердце. Я не могу этого выдержать. Ты отворачиваешься, гонишь меня, смотришь как на чужого и ничего не объясняешь. Думаешь, я не вижу, что ты притворяешься? Ты же знаешь, со мной это бесполезно. В чем дело? Ты должна мне все рассказать. Так больше не может продолжаться. Ты надрываешь себе сердце. Умоляю, доверься мне!

— Я больше не могу, — не поднимая головы, сказала Каролина. — Я не могу ничего объяснить. Не должна… ты же знаешь.

— Что я знаю?

— Знаешь… и я знаю… и не могу больше. Ричард, пожалуйста, уезжай… прямо сейчас и никогда больше не возвращайся. Поклянись, что никогда не вернешься.

— Каролина!

Она схватила его за руку.

— Ты должен уехать! Я же говорю, я знаю. Тебе необходимо уехать. Меня это убивает.

— Каролина!

Она откинула упавшие на глаза волосы и увидела мисс Силвер. Ее аккуратно причесанная голова на мгновение исчезла за дверью, затем раздался вежливый стук.

Когда мисс Силвер вошла в комнату, Каролина снова лежала, спрятав лицо в подушки. Ричард уже стоял. Если кто-то и был смущен, то явно не гостья.

— Я услышала голоса, — бодро начала она, обращаясь к недовольному молодому человеку. — Надеюсь, мисс Каролина уже чувствует себя лучше? Я заглянула, чтобы справиться о ее здоровье. Знаю, что ей нужен покой, что ее нельзя волновать. Но я очень переживала.

Ричард молча вышел из комнаты. Мисс Силвер проводила его взглядом и подошла к кровати.

— Мисс Каролина! — сказала она. — Я — посторонний человек, но я должна помочь мисс Трихерн, которая меня сюда пригласила. Мне кажется, что вы тоже нуждаетесь в помощи. Вы попали в беду. Что-то знаете, но боитесь рассказать. Поверьте, правда в любом случае предпочтительнее. Иногда с посторонним человеком легче поговорить, чем с родным. Если вы расскажете о том, что знаете, я постараюсь помочь. Я могу вам помочь. Но если вы не хотите говорить со мной, поговорите с мисс Трихерн. Она очень любит вас. Доверьтесь ей. Молчание может привести к большой беде.

Мисс Силвер умолкла. Каролина приподнялась. Широко раскрытые глаза были полны горя, осунувшееся лицо — мертвенно-бледным. Мисс Силвер смотрела на нее с состраданием.

— Я слышала ваш разговор с мистером Ричардом, — мягко продолжала она. — Что вы знаете? Было бы лучше для всех.

— Я не могу… Я больна… Мне надо подумать. Пожалуйста, уйдите.

Мисс Силвер кивнула:

— Хорошо, я уйду. А вы подумайте над тем, что я сказала. Я не буду торопить вас, но помните, что для всех будет лучше, если вы как можно скорее расскажете все, что знаете.

Выходя из комнаты, мисс Силвер увидела, что Каролина снова уткнулась в подушки.

Глава 27

Рейчел открыла дверь и поманила мисс Силвер к себе:

— Зайдите, пожалуйста. Я должна с вами поговорить. Кое-что произошло.

Мисс Силвер взглянула на нее с интересом. Видно, и правда что-то произошло. Такой она Рейчел еще не видела: настороженной и злой. Да, именно злой.

Рейчел плотно закрыла дверь.

— Мисс Силвер, мне только что позвонил управляющий банком. Предъявлен чек с моей подписью. Поскольку в нем указана большая сумма, управляющий, прежде чем оплатить его, решил связаться со мной.

— И что же?

— Чек выписан на имя моего зятя, Эрнеста Уодлоу, и переведен на его сына Мориса. Чек не перечеркнут.

— Этот чек выписывали вы, мисс Трихерн?

— Три дня назад я выписала моему зятю чек на сто фунтов. Он попросил меня не перечеркивать его, — ровным голосом сказала Рейчел.

— Почему? Он объяснил?

— Деньги, как я поняла, предназначались Морису. И зять считал, что будет удобнее не перечеркивать чек.

— Речь идет именно об этом чеке?

Рейчел Трихерн всегда удивительно хорошела, когда злилась.

— Меня поразила сумма. Эрнесту я выписала чек на сто фунтов, а в предъявленном чеке стоит десять тысяч.

Лицо мисс Силвер стало серьезным.

— Не могу понять, — сказала она. — Допустим, цифры легко подделать, но как превратить сто фунтов, написанных прописью, в десять тысяч? Разве что податель чека рискнул внести поправки и завизировал их. Но с такой большой суммой чек бы не приняли и немедленно связались с вами.

Рейчел покачала головой:

— Ничего не исправлено. Чек подделан. На чеке, который выписывала я, был другой номер. А на предъявленном — следующий по порядку. В моей чековой книжке он отсутствует. Наверное, Эрнест или Морис вырвали его и переписали на нужную им сумму. Я подумала, что должна рассказать вам об этом.

— Да… — как-то рассеянно сказала мисс Силвер.

Рейчел была в бешенстве.

— Зять и его сын очень озабочены деньгами, вот и решили меня ограбить. Эрнест и Мейбл просто голову потеряли из-за Мориса. Все время приставали ко мне, чтобы я дала им эти деньги. Но я отказала. Тогда кто-то подделал чек. Как вам кажется, может это иметь связь со вчерашним происшествием?

Мисс Силвер окинула Рейчел снисходительным взглядом:

— Человек, подделавший вашу подпись на чеке в десять тысяч фунтов, не столкнул бы вас со скалы, пока не получил бы деньги. Ваша смерть сделала бы его чек недействительным.

— Я знаю. Но взгляните на это с другой стороны. Вы, скажем, подделываете чек, предъявляете его в банк и тут начинаете понимать, какой опасности вы себя подвергаете. Рано или поздно подлог обнаружат. Его не могут не обнаружить. Даже если вас и не отдадут под суд, то обязательно изобличат и опозорят. Вы станете чужим в семье. Разве вы не попытаетесь найти выход? Если бы меня вчера убили, Морис получил бы десять тысяч по наследству.

— А ваш зять?

— Пять тысяч. А Мейбл — тридцать.

— По действующему ныне завещанию?

— Да…

— Уничтожьте это завещание, мисс Трихерн, и сообщите об этом родственникам.

— Я уже говорила, что не пойду на это. Умру, но до истины докопаюсь!

Мисс Силвер кивнула:

— И успокоитесь, обнаружив, что виновны мистер Эрнест и мистер Морис. С вашей души камень свалится, не так ли?

— Мисс Силвер!

Мисс Силвер смотрела на Рейчел своим проницательным взглядом.

— Вы сердитесь, но ведь это правда. Если я докажу, что на вашу жизнь покушались ваш зять или его сын, вы будете удовлетворены и благодарны мне.

Рейчел подняла глаза. Гнев мелькнул в них и погас, уступив место искренности.

— Да, правда. Я не люблю их… на самом деле. Так что мне не будет больно, и я спокойно перенесу подобную весть. Гораздо тяжелее думать, что человек, которого ты любишь, тебя ненавидит. — Рейчел вдруг повернулась и пошла к двери. — Я немедленно приглашу сюда Эрнеста: нам надо поговорить. А вы останьтесь. Хватит разыгрывать из себя гувернантку.

— Да, — согласилась мисс Силвер.

Рейчел позвонила и приказала явившейся Айви попросить мистера Уодлоу подняться к ней в гостиную.

Они ожидали его молча. Рейчел — за письменным столом, мисс Силвер — в небольшом кресле возле камина. Выражение ее лица было строгое и задумчивое.

Эрнест Уодлоу вошел, как всегда, торопливо, с обиженным видом — ему вечно было некогда. Нойзел, растянувшийся во весь рост на ковре перед камином, открыл один глаз и глухо зарычал. Мистер Уодлоу взглянул на него с отвращением.

— Ты хотела меня видеть, Рейчел? Я к твоим услугам, если могу быть чем-то полезен. Я проглядывал свои пиренейские записи. Думаю назвать книгу «Пиренейское паломничество». Мне нравится аллитерация. А может, «Пиренейские пилигримы» или «Пиренейские путешествия». Что тебе нравится больше?

— Боюсь, я не способна сейчас об этом думать. Я хочу поговорить с тобой об очень серьезном деле.

Брови Эрнеста взлетели. Неужели Рейчел забыла, что здесь посторонний человек? Серьезные дела не обсуждаются при посторонних. А эта женщина расположилась у огня и явно приготовилась слушать.

Рейчел без труда прочитала сомнения на лице Эрнеста.

— Садись, Эрнест, — сказала она. — Мисс Силвер — мой советчик в этом деле.

Эрнеста Уодлоу могла встревожить любая малость, так что собравшиеся вокруг глаз и рта морщинки вряд ли следовало принимать за проявление нечистой совести.

— Дорогая Рейчел, я не понимаю…

— Сядь, пожалуйста, — повторила Рейчел. — Помнишь, три дня назад я дала тебе чек на сто фунтов?

Лицо мистера Уодлоу приняло страдальческое выражение.

— Я считал это нашим личным делом. Но ты, конечно, вправе поступать как тебе угодно. Естественно, такое событие трудно забыть.

— Эрнест… что ты сделал с тем чеком?

— Рейчел, дорогая… но это уже мое дело.

— Нет, не твое. Боюсь, мне придется настаивать на ответе. Ты отослал его в банк?

— Нет.

— Передал кому-нибудь?

— Право же, Рейчел!

— Передал?

— Э-э… нет.

— Сам получил деньги?

— Ты прекрасно знаешь, у меня не было такой возможности.

— Тогда чек еще у тебя?

— Нет.

— Эрнест, скажи, пожалуйста, что ты сделал с чеком?

Мистер Уодлоу поправил пенсне.

— Я не понимаю, чем вызваны твои вопросы. Это похоже на… не буду уточнять. Но если придется это сделать…

— Такие разговоры, Эрнест, ни к чему не приведут. С чеком кое-что произошло, и я хочу знать, как ты с ним поступил. Мне только что звонили из банка.

Эрнест Уодлоу с облегчением вздохнул:

— Она, наверное, забыла поставить свою подпись. У нее, в отличие от тебя, нет опыта такого рода. Но вряд ли ее можно за это винить. Будь условия завещания твоего отца другими…

— Эрнест, кого ты имеешь в виду под словом «она»? Ты передал чек Черри?

— Черри? — удивился мистер Уодлоу. — Конечно нет! — с негодованием воскликнул он. — Она имеет содержание.

— Тогда Мейбл… Ты передал чек Мейбл?

— Да.

Рейчел прикусила губу.

— Мейбл? — повторила она. — Я об этом не подумала. А что она с ним сделала, тебе известно?

Эрнест занервничал. Пенсне упало, пришлось его поднимать. Лицо Эрнеста покраснело.

— Может, тебе лучше спросить у нее?

— Ты перевел чек на ее имя и отдал ей?

— Она, наверное, не знала, что банку потребуется ее подпись. Но называть такую оплошность серьезным делом… — Он обиженно усмехнулся.

Рейчел выдвинула ящик, достала чековую книжку и подала Эрнесту:

— Взгляни на два последних корешка. Предыдущий относится к чеку, который выписала тебе я. А последний — к чистому чеку. Менее часа тому назад Морис предъявил этот чек в банк. Управляющий засомневался и позвонил мне. Чек выписан на тебя и переведен на Мориса. Чек на десять тысяч фунтов.

Рот Эрнеста Уодлоу открылся сам собой, челюсть отвисла. Он молча уставился на Рейчел. Губы его побледнели, морщинистые щеки приобрели серый оттенок.

Мисс Силвер подошла к нему и положила руку на плечо:

— Соберитесь с духом, мистер Уодлоу. Это был шок для вас.

Мистер Уодлоу налил себе воды и, залпом выпив ее, склонился над столом, сжимая стакан.

— Вы об этом не знали? — спросила мисс Силвер, взглянув на Рейчел. — Мне кажется, вам следует потребовать объяснений от миссис Уодлоу. Чек выписан на сумму, которая, как она считает, принадлежит Морису по праву. Нетрудно понять, что чек подделала она. Человек, маломальски знакомый со счетами, знает, что чек на такую большую сумму не может быть обналичен без указания владельца счета. Я сразу заподозрила миссис Уодлоу. А мистер Морис, скорее всего, решил, что чек подлинный.

Эрнест Уодлоу с такой силой поставил стакан на стол, что тот треснул.

— Перестаньте… перестаньте! — крикнул он дрожащим голосом. — Вы сводите меня с ума! О чем говорит эта женщина? Я не понимаю, кто она и что здесь делает. Десять тысяч фунтов… неперечеркнутый чек! Безумие какое-то! Я никогда не слышал об этом. И ты хочешь, чтобы я поверил, будто Мейбл… будто Морис…

Мисс Силвер заметила, что дверь, как только Эрнест заговорил, дрогнула. Сейчас она рывком открылась, и вошла Мейбл Уодлоу. Лицо ее пылало. Она, очевидно, забыла, что подъем по лестнице вызывает у нее сердцебиение. Захлопнув за собой дверь, она закричала:

— Морис ничего об этом не знает!

Эрнест вскочил:

— Мейбл!

— Я так и знала, что Рейчел обвинит Мориса! Она не приложила ни малейших усилий, чтобы понять его и оценить. И пусть не говорит, что пыталась это сделать. Это неправда. Будь у нее хоть капля сочувствия к материнским тревогам, она бы дала ему деньги. Я ей говорила, что они необходимы, чтобы не пустить его в Россию, где он может подхватить любую заразу. А уж если он привезет большевистскую невесту, мое сердце не выдержит. Но Рейчел это не волнует. Ее волнуют только деньги. А они даже не ее собственные. Это деньги моего отца. И в сущности, половина из них — моя! Ну так что, Рейчел, упрячь меня в тюрьму за то, что я взяла часть своих денег! За то, что я спасала сына от отравления зараженной водой или от расстрела в каком-нибудь подвале.

— Мейбл, — дрожащим голосом сказал Эрнест, — ты сама не знаешь, что говоришь. Рейчел, она не знает, что говорит.

— Замолчи! — изо всех сил крикнула Мейбл. — Я прекрасно знаю, что говорю. Я все сделала сама. А решилась на это, когда увидела чек, который дала тебе Рейчел. Как у нее хватило совести выписать сто фунтов, когда Морису нужны десять тысяч! Вот я и придумала, что делать, и сделала, — сказала Мейбл с вызовом. — Я взяла чистый чек, переписала все с чека на сто фунтов, только вместо ста поставила десять тысяч. И никто бы не подумал, что расписывалась не Рейчел. Так что я не понимаю, из-за чего весь этот переполох.