Глава 6

Пьеса шла своим чередом. Актеры двигались по сцене и произносили свои реплики, но Мэг почти их не видела, она была как в тумане, она была слишком поглощена своими мыслями. Один раз она посмотрела на женщину, плачущую на сцене, и поинтересовалась, что там происходит, а другой раз ей показалось, что пьеса длится уже несколько часов, хотя на ее часиках было только девять. Выходя из ресторана, Мэг думала, что они с Биллом будут сидеть рядом, изнемогая от ненависти, но все было совсем иначе. Она ужасно вела себя с ним, а он оказался добр и терпелив. И все же ее не оставляло ощущение, что пьеса, Билл и все остальное далеко-далеко от нее, и это чувство внушало ей страх.

Во время первого антракта Мэг изо всех сил старалась преодолеть это странное состояние, и Билл как умел помогал ей. Они говорили о погоде, о новых правилах уличного движения, о Чили. Разговор об этой стране действовал успокаивающе. Чили так далеко от Англии, от сгущающихся над головой Мэг ужасов.

После антракта Мэг даже смогла следить за ходом действия — правда, как бы глядя на сцену в ненаведенный на фокус бинокль.

Когда спектакль закончился, Билл отвез ее домой. В такси они почти все время молчали, в маленьком лифте, когда вместе поднялись на четвертый этаж, тоже.

Открыв ключом дверь в темный холл, Мэг на момент ощутила озноб. Хотя ей целый год приходилось возвращаться в пустую квартиру, сегодня вечером она выглядела более пустой, чем обычно. Мэг подумала, что, если бы эта квартира была их с Биллом домом, она уже не казалась бы холодной и пустой, она наполнилась бы теплом и уютом. Но эта мысль была какой-то чужой, словно незнакомец, заглянувший в окно. Мэг шагнула через порог и включила свет в прихожей. К собственному удивлению и испугу, она почувствовала, что покраснела… Она быстро пожелала Биллу доброй ночи и закрыла дверь.

Билл спускался в лифте в приподнятом настроении. Он заметил румянец, внезапно вспыхнувший на лице Мэг, — раньше она никогда не краснела из-за него. Это показалось ему весьма ободряющим признаком. Но интересно, что заставило ее покраснеть? Едва ли она могла догадаться, о чем он думает и как ему трудно уходить. Возможно, когда-нибудь они вместе будут возвращаться к себе домой, и тогда им не придется расставаться…

Выйдя из дома, Билл свернул направо. Вечер был темным и теплым; в воздухе ощущался запах дождя. Билл решил отправиться в отель пешком и, перейдя дорогу, зашагал по узкому переулку. Только дойдя до его середины, он понял, что кто-то идет за ним от самого дома Мэг. Странное совпадение — кому еще понадобилось бродить по этим пустынным улицам в такой час?

Билл снова свернул направо в вымощенную кирпичом пешеходную аллею, у входа в которую стоял поперек дороги ряд почтовых ящиков. Дойдя до ее конца, он уже не сомневался, что кто-то его преследует. Неужели какой-то воришка рассчитывает улизнуть с его бумажником? Но зачем вору тащиться за ним так долго? Мелькнула мысль об О'Хара, мучающем Мэг и шпионящем за ней… Но какой смысл? О'Хара либо мертв, либо жив. Гэрратт уверял, что он мертв, а Гэрратт слов на ветер не бросает. Но даже если допустить, что О'Хара жив, зачем ему шпионить за женой, которую он оставил на целый год без всяких средств к существованию? Выйдя из аллеи, Билл быстро подошел к ближайшему подъезду и остановился, прижавшись к двери, надеясь увидеть того, кто следует за ним.

Здесь также стояли почтовые ящики. Билл едва различал их в темноте, но думал, что узнает О'Хара, если тот появится, по характерной походке и самоуверенной осанке.

Убогие дома на обеих сторонах узкой улочки почти соприкасались друг с другом. Ни в одном из них не горел свет. Вокруг ни единой души. Билл начал думать, что ошибся. Если кто-то следовал за ним, то куда он делся?

Внезапно совсем рядом послышались тихие шаги, и в следующий момент кто-то появился на улице.

Билл думал, что узнает О'Хара, но здесь узнавать было некого — у входа в аллею чернела только тень, рост и очертания которой терялись во мраке. Впрочем, очертания отсутствовали — тень почти сливалась с другими тенями. Чтобы проверить, не почудилось ли ему это, Билл отвернулся и снова посмотрел в сторону аллеи — тень оставалась на месте.

— Кто вы, и что вам нужно? — спросил Билл, шагнув от двери.

Тень слегка отступила. Ответа не последовало.

Билл сделал еще шаг вперед, и в тот же миг темноту прорезала яркая вспышка, раздался оглушительный грохот, а в воздухе почувствовался едкий запах пороха. Биллу обожгло левое ухо — он поднес к нему руку, и горячая кровь заструилась у него между пальцами. Тень скрылась в аллее, и Билл помчался за ней, охваченный яростью. Негодяй пытался убить его и промазал только благодаря темноте.

Ведь выстрелил он с расстояния не более ярда.

Подбежав к почтовым ящикам на дальней стороне аллеи, Билл увидел при свете фонаря, что улица пуста. Ему хватило благоразумия не выходить даже на слабо освещенное место.

Он еще плотнее прижался к стене дома справа и огляделся.

Никого. Никто не выбежал из дому и даже не открыл окно на звук выстрела, едва не достигшего своей цели.

Билл понимал, что чудом остался в живых. Как только он выйдет на свет, стрелявший снова попытает счастья. Билл не думал, что таинственный незнакомец скрылся где-то впереди. Скорее всего, он притаился у стены, позволив Биллу пробежать мимо. Настойчивый убийца наверняка стал бы готовиться ко второму выстрелу. С другой стороны, он не мог предположить, что жители домов никак не отреагируют на ночную пальбу.

Подождав пять минут и не заметив ничего подозрительного, Билл выскользнул из аллеи, протиснувшись между крайним почтовым ящиком и стеной дома и добрался до своего отеля без дальнейших приключений.

Глава 7

Закрыв дверь за Биллом Кавердейлом, Мэг прошла в гостиную и включила свет. Точнее, она повернула выключатель, но свет не зажегся. Стоя в дверях, Мэг смотрела на темную комнату — луч света из прихожей падал на пол примерно в ярде впереди нее. Она снова и снова повернула выключатель, но кроме двух щелчков ничего не произошло".

Вернувшись в прихожую, Мэг открыла дверь спальни и попробовала зажечь свет там. Но все опять ограничилось щелчком. Она нахмурилась. Казалось странным, что лампы перегорели сразу в двух комнатах, при том что в прихожей со светом было все в порядке. Мэг попробовала выключатель в ванной и кухне — света не было нигде. У нее не было ни запасных лампочек, ни свечей, так что ей оставалось только ложиться спать в темноте. Конечно, можно было вывернуть лампочку в прихожей и посмотреть, будет ли она гореть в спальне, но при мысли о том, что операцию придется производить в потемках, Мэг стало не по себе. К тому же если все-таки перегорела пробка, то она испортит последнюю лампочку и останется вовсе без света. Подобная перспектива казалась весьма печальной.

Мэг оставила дверь открытой и обнаружила, что может видеть достаточно хорошо. Впрочем, смотреть ей было не на что. Только бы поскорее раздеться, лечь в постель и крепко заснуть, не видя никаких снов. Для этого свет не требовался.

Беспорядочные мысли вертелись в голове Мэг, когда она раздевалась. Платье выглядело неплохо… нужно найти для него подходящую вешалку… это можно сделать наощупь… к ночи стало немного холоднее… очевидно, ветер подул в эту сторону… надо бы наполнить грелку горячей водой… так приятно скользнуть в постель, перестать думать и погрузиться в забытье…

Но сон Мэг все-таки приснился. Сначала он был очень даже приятным — она бродила среди деревьев, вдали журчал ручей, она вдыхала густой аромат сосновой хвои, но самих сосен не видела, только ощущала под ногами гладкие скользкие иголки. Внезапно Мэг почувствовала, что она в лесу не одна. Кто-то шел позади, стараясь шагать одновременно с ней. Она побежала, и ее преследователь побежал тоже. Они бежали все быстрее, но внезапно раздался щелчок, и Мэг проснулась в темноте. Во рту у нее пересохло, сердце бешено колотилось. Сбросив одеяло с плеч, она приподнялась на локте и прислушалась. Прозвучал ли щелчок, разбудивший ее, во сне или наяву?

Мэг уставилась в непроглядную тьму. Она ведь оставила в прихожей свет и теперь наказана за эту чудовищную расточительность, а не оставила бы, то эта абсолютная темнота не вызвала бы у нее никакой тревоги… Но она не погасила свет и оставила дверь приоткрытой примерно на фут. Значит, должны быть видны пятно света на полу и освещенный участок между краем двери и косяком. Щелчок, прервавший ее сон, могла вызвать закрывающаяся дверь…

Ветерок, проникавший из открытого окна, пошевелил волосы Мэг, и она облегченно вздохнула. Дверь закрылась из-за ветра, и щелчок разбудил ее.

Но ведь под дверью должна была остаться полоска света. Так всегда бывает, когда в спальне темно, а прихожая освещена.

Очевидно, лампочка в прихожей тоже перегорела. Глупо, что она не подумала об этом раньше. Теперь ничего не поделаешь — нужно постараться снова заснуть.

Но Мэг против воли продолжала прислушиваться, опираясь на локоть. Ночью всегда слышишь едва различимые шорохи и скрипы. Если слушать достаточно долго, то можно расслышать биение своего сердца, даже собственные мысли и страхи. Мэг казалось, что она слышит все это.

«Встань и подойди к двери, — приказала она себе. — Открой ее, зажги спичку, пойди в гостиную и убедись, что там никого нет». Но можно ли в чем-то убедиться, если спичка погаснет? Рука, на которую она опиралась, онемела, и Мэг, сев в кровати, начала сгибать и разгибать ее, чтобы вернуть чувствительность. Это было лучше, чем прислушиваться.

В этот момент из гостиной донесся звук, который она знала так же хорошо, как звук собственного голоса, — скрип выдвигаемого второго ящика письменного стола. Звук словно вернул Мэг в детство, так как письменный стол принадлежал ее матери и этот ящик всегда скрипел, когда его выдвигали больше чем наполовину. Значит, в гостиной кто-то есть. Мэг сбросила одеяло и спрыгнула с кровати. Стоя босыми ногами на линолеуме, она чувствовала, как внезапный приступ гнева сменяется леденящим ужасом.

Непрошеная мысль вновь заглянула в незащищенное окно ее ума: будь здесь Билл, она не ощущала бы себя одинокой и беспомощной. На сей раз Мэг было слишком холодно и страшно, чтобы краснеть от смущения. Мысль могла даже утешить, если бы не сознание того, что Билл сейчас в трех милях отсюда, а в соседней комнате находится кто-то другой.

С усилием Мэг подняла одну замерзшую ногу, затем другую, подошла к двери, прислонилась к ней на момент и потянула ее к себе на полдюйма.

В прихожей не было света. Мэг уже это знала, поэтому ее сердцу было вовсе незачем так колотиться. Она знала это с того момента, как посмотрела на дверь и увидела сплошной мрак — ни пятнышка света в замочной скважине, ни светлой полосы у порога.

Света не было в прихожей, но Мэг показалось, что он есть в гостиной. Дверь туда была полуоткрыта, а она не сомневалась, что оставила ее распахнутой настежь, и в комнате за ней было не так темно, как в прихожей. Положив одну руку на дверь, а другую на косяк, Мэг увидела передвигающийся узкий луч света, который мог отбрасывать только электрический фонарик. Мэг вновь охватил гнев, но тут же иссяк. Будь она уверена, что это вор шарит по ящикам письменного стола, ничего бы не было проще, чем выбежать на лестничную площадку и позвать на помощь. Вор наверняка бы убежал, и его могли бы поймать, прежде чем он окажется на улице. Но что, если это не вор, а Робин? Это ужасно — бояться собственного мужа больше, чем грабителя. Но если этот человек в гостиной — Робин, она не может поднять на ноги весь дом!

Но Робин мертв!

Мэг уставилась в темноту. Почему она решила, что это Робин, ведь он мертв?! Ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок, хотя охватившая ее слабость была не физической — воля и решимость Мэг были парализованы. Если Робин жив, то что он делает в гостиной? Какую гнусность замышляет? Она устыдилась своих подозрений. Робин мертв, и все дурное, что было между ними, следует забыть раз и навсегда. Как жестоко извлекать человека из могилы — пусть даже мысленно — чтобы обвинять его!

Внезапно Мэг выпрямилась и отошла от двери. Если жестоко подозревать, что Робин способен на такое, значит, она жестока. Но кто как не он научил ее верить в самые невероятные вещи? Мэг твердо знала, что нет в мире подлости и предательства, на которые не был бы способен Робин О'Хара.

Мэг внезапно успокоилась. Что бы ни происходило в гостиной, ей нужно знать, в чем там дело. Взявшись за край двери, она распахнула ее настежь. Теперь два открытых дверных проема смотрели друг на друга через прихожую. Достаточно пересечь ее, и она узнает, находится ли в гостиной Робин. Мэг шагнула вперед, и яркий луч фонарика тотчас же вынырнул из темноты и устремился ей в лицо. Она невольно зажмурилась, и, прежде чем успела открыть глаза или сдвинуться с места, кто-то прошмыгнул мимо нее к входной двери, бесшумно открыл ее и закрыл за собой, еле слышно щелкнув щеколдой.

Мэг подошла к входной двери. Она была одна в квартире. Никто не мог войти без ключа. Ее ключ лежал в сумочке. Мэг воспользовалась им, когда вернулась домой с Биллом. Казалось, будто это произошло давным-давно. Больше ни у кого не было ключа, только у нее самой и у Робина. Завтра же нужно установить на двери засов — вернее, уже сегодня, как только откроется скобяная лавка за углом.

Отойдя от входной двери, Мэг направилась в гостиную. В квартире кто-то побывал, и она не могла ждать до утра, чтобы узнать, что он здесь делал. На каминной полке должны быть спички. Мэг нашла их и зажгла одну.

Первым, что она увидела, была лампочка, лежащая рядом со спичечным коробком. Неужели в спальне тоже вывинтили лампу? Если так, то загадочный посетитель побывал в квартире до ее возвращения. Спичка обожгла пальцы, и Мэг бросила ее в камин. Чиркнув другой спичкой, она увидела, что ящик письменного стола выдвинут.

Мэг подошла ближе, но спичка погасла, прежде чем она успела рассмотреть, на месте бумаги или нет.

Мэг уже собиралась зажечь третью спичку, когда ее рассудок внезапно пробудился. Зачем обжигать пальцы спичками, когда рядом лежит лампочка, которую можно вкрутить на место?

Ей пришлось влезть на стул и нащупать патрон внутри пыльного плафона, свисавшего с потолка. Когда Мэг отодвинула стул, он обо что-то стукнулся, и она, протянув руку, обнаружила, что маленький столик орехового дерева сдвинули с места. Это еще зачем?

Вернувшись к двери, Мэг нащупала выключатель и сразу же ощутила болезненный укол страха. Что, если свет не зажжется? Она чувствовала, что не сможет этого вынести.

Конечно, это чушь — выносить приходится все что угодно, несмотря ни на какие чувства. Она повернула выключатель, и свет сразу же загорелся. Мэг с облегчением окинула взглядом знакомую комнату. Письменный стол с выдвинутым ящиком она уже видела и отодвинутый от него стул тоже.

Ее взгляд задержался на ореховом столике. Раньше на нем лежали книги и бумаги, но сейчас они были сброшены на кушетку, а сам столик передвинули так, чтобы он находился прямо под плафоном на потолке. На блестящей коричневой столешнице белела маленькая прямоугольная карточка.

Мэг медленно подошла к столику и посмотрела на нее.

На карточке были аккуратно отпечатаны слова:

М-Р РОБИН О'ХАРА

Глава 8

— По-моему, все это полная чушь! — заявил Гэрратт, сердито глядя на Билла Кавердейла и продолжая набивать табаком трубку.

Билл молча выжидал, прислонившись к камину. Спорить с Гэрраттом было бесполезно, но когда полковник называл кого-то дураком, то, как правило, объяснял причину. Поэтому он терпеливо ждал, пока трубка будет зажжена.

Гэрратт бросил спичку в направлении очага и промахнулся.

— Несусветная чепуха! — продолжал он. — Сначала ты сказал, что ни за что не узнал бы женщину, которую видел с О'Хара, а теперь утверждаешь, что узнал ее.

— Я никогда не говорил, что не смогу ее узнать. А увидев Деллу Делорн вчера вечером в «Люксе», я вспомнил ее сразу — точнее, ее губную помаду.

— Что ты вспомнил?

— Помаду. То, чем женщины мажут губы.

В ответ он получил свирепый взгляд.

— Каким образом ты ее вспомнил? Все женщины в Лондоне пользуются этой дрянью!

— Значит, вы это заметили? Тогда, возможно, вы обратили внимание, что эта «дрянь» бывает разного цвета.

Та помада имела оттенок розовой фланели — я сразу понял, что видел ее раньше, и вспомнил, когда и где.

— Ну?

— В ночь перед моим отплытием в Америку на губах девицы, сидевшей в такси радом с Робином О'Хара.

Гэрратт затянулся трубкой.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— Но как ты можешь быть уверен?!

Билл подобрал спичку и бросил ее в камин.

— Ну, имеется подтверждающее доказательство…

— Чего же ты раньше не сказал? — фыркнул Гэрратт.

— Ждал, пока вы назовете это чушью, — усмехнулся Билл.

— Полагаю, тебе известно, что я должен не только точить лясы с тобой, но и работать. Что у тебя за доказательство? Выкладывай побыстрее!

— Мэг О'Хара явно узнала мисс Делорн и не хотела, чтобы эта особа ее заметила — она уронила платок и повернулась, чтобы подобрать его, когда мы проходили мимо. Потом, когда я проявил настойчивость, Мэг сказала, что знает эту особу, что ее зовут Делла Делорн и что она видела ее с Робином O'Xapa. — Поколебавшись, Билл добавил:

— В подобных делах лучше ничего не утаивать, поэтому скажу сразу, что Мэг собиралась подать на развод. O'Xapa оказался скверным мужем. Он был сущим негодяем, и она устала от его выходок. Думаю, Делле Делорн предстояло быть соответчицей.

Гэрратт выпустил очередное облако дыма и посмотрел сквозь него на Билла.

— Что тебе было известно об этом, когда ты… узнал ту девушку?

— Ничего.

— Ты уверен?

— Вполне.

— А когда ты узнал помаду этой мисс Делорн, миссис O'Xapa дала тебе понять, что собиралась привлечь ее в качестве соответчицы — если бы O'Xapa не исчез?

— В общем, да.

— Ладно, — кивнул Гэрратт, — мы ею займемся. Возможно, ты обознался, но попытка не пытка. А теперь до свидания — мне пора идти.

— Не хотелось бы вас задерживать, — снова усмехнулся Билл, — но, может быть, вам это будет интересно… в меня стреляли прошлой ночью.

Гэрратт застыл на пути к двери и резко повернулся.

— В тебя… что?

— Стреляли по дороге в отель — в уютном захолустье, жители которого приучены спать при любых обстоятельствах: будь то воздушный налет или Судный день.

Гэрратт нахмурился.

— Все шутишь?

— Разумеется, нет.

— Тогда расскажи мне нормальным языком, что произошло?

Билл повиновался. Во время его рассказа Гэрратт достал план Лондона и начал прослеживать пройденный Биллом путь.

— Миннеттс-роу… — Гэрратт ткнул ногтем большого пальца в тонкую черную линию, которая обозначала улицу с убогими домишками, где Билл стоял, ожидая, кто появится из темной аллеи. — Мортонс-элли и Миннеттс-роу.

— Я свернул на пешеходную аллею, так как думал, что за мной следуют, и хотел узнать кто. Фактически я не сомневался, что кто-то идет за мной от самого дома Мэг.

— Почему?

— Ну, я был где-то здесь… — теперь Билл указал пальцем место на карте, — когда мне показалось, что кто-то следует за мной, и с этого момента я чувствовал уверенность, что все время слышал сзади его шаги.

— Шаги ты слышал и на аллее, а когда ты вышел на улицу, в тебя выстрелили из пистолета почти в упор и промазали? Надеюсь, ты не был пьян? — произнес Гэрратт в высшей степени оскорбительным тоном.

— Нет, я вообще не пил. И он не совсем промазал — пуля оцарапала мне ухо, и я шел в отель, кровоточа, как недорезанный поросенок.

Гэрратт обследовал рану без особого сочувствия.

— Должно быть, этот парень чертовски скверно стреляет. Ты уверен, что не порезался сам?

Билл выпрямился и отошел к камину.

— Думайте что хотите. Мне просто показалось, что вам следует это знать.

Несколько секунд Гэрратт молча смотрел на карту, потом отодвинул ее с такой силой, что она свалилась на пол.

— И кто, по-твоему, это мог быть?

— Не знаю.

— Никто не затаил на тебя злобу?

Билл покачал головой.

— До такой степени, чтобы застрелить — никто.

— А в Чили у тебя не было неприятностей?

— Не пытайтесь притягивать к этой истории Чили, — усмехнулся Билл.

Гэрратт обошел вокруг стола, подобрал карту, сложил ее кое-как и бросил на блокнот с промокательной бумагой.

Подойдя к Биллу, он ткнул ему в грудь указательным пальцем, твердым, как обломок газовой трубы.

— Так кто же, по-твоему, это был? Ты ведь думал о ком-то, рассказывая мне об этом?

Билл пожал плечами.

— Я думал об O'Xapa, но это не мог быть он.

— O'Xapa? Чушь собачья! — Схватив карту, Гэрратт подошел к книжной полке в дальнем конце комнаты и сунул ее между «Кто есть кто» и «Книгой пэров» Берка, потом обернулся и повторил:

— Чушь собачья! O'Xapa мертв!

Глава 9

После разговора с Гэрраттом Билл отправился к торговцу, с которым договорился насчет автомобиля, уплатил за него и поехал в Ледлингтон. Поскольку машина была еще не обкатана, он ехал на скорости тридцать пять миль в час, хотя ему хотелось ехать гораздо быстрее. Прежде чем снова повидаться с Мэг, Билл решил наведаться к Генри Постлетуэйту. Вчера вечером она была так расстроена встречей с Деллой Делорн и вопросами Билла, что совсем не помнила о его намерении встретиться сегодня с ее дядей.

Иначе выудила бы у него обещание не волновать дядю Генри, не говорить ему, что у нее нет денег, а главное — не намекать на то, что он обязан снабжать ее ими. Однако именно это Билл и собирался сделать. Он любил профессора и не хотел его расстраивать, однако твердо решил настоять на том, чтобы старик позаботился о Мэг. Поэтому, дабы избавить себя от лишних споров, Билл предпочел не созваниваться с Мэг до своего возвращения.

Утро было весьма подходящим для поездки — голубое небо, чуть подернутое перистыми облаками, легкий ветерок и теплое солнце, почти июньское, хотя давно был октябрь. Ночью шел дождь, и капельки влаги все еще поблескивали на кустах ежевики и на усеянном темно-красными ягодами боярышнике.

Билл перекусил в Ледлингтоне, оставив машину на площади под присмотром статуи сэра Элберта Дониша, чьи магазины быстрого обслуживания стали ныне повсеместными, а прародитель их начинал свою блистательную карьеру в скромной лавке, находящейся ярдах в двадцати от памятника. Ледлингтон по праву гордился своим великим сыном.

После ленча Билл поехал в Ледстоу. Дорога вначале шла через вересковую пустошь, а потом вилась среди деревьев.

Деревня Ледстоу состояла из церкви, пивной, автозаправочной станции и единственной улицы с рядом коттеджей: вариации от лачуги елизаветинских времен до переделанного железнодорожного вагона — послевоенного детища.

Все жилища выглядели одинаково неряшливо, но, увы, не все — живописно. От деревенского пруда, покрытого слоем зеленой ряски, исходил давно забытый аромат, соперничающий с присущим исключительно двадцатому веку запахом бензина. Прекрасную старинную церковь окружало обширное кладбище, густо усаженное тисами.

После недолгих расспросов Билл выяснил, что Ледстоу Плейс — имение, недавно купленное Генри Постлетуэйтом, — именовалось здесь просто Плейс и находилось в четверти мили от деревни. К нему шла тенистая аллея, ведшая вправо от пруда и огибающая кладбище, дальний конец которого граничил с весьма солидной стеной, окружавшей поместье.

Билл подъехал к запертым воротам с притаившейся среди деревьев сторожкой. Ему пришлось просигналить полдюжины раз, прежде чем к воротам подошла глухая старуха и осведомилась, что ему нужно. Билл уже жалел, что не предупредил о приезде телеграммой. Он протянул сквозь прутья карточку и крикнул:

— Мне нужно повидать мистера Постлетуэйта! Я его старый друг!

Старуха покачала головой.

— Он здесь не живет.

— Кто не живет? — также громко осведомился Билл.

— Нет здесь никаких Смитов, — заявила старуха. — И сроду не было.

— Постлетуэйт, а не Смит! Профессор Постлетуэйт!

— Никогда о таком не слышала, — твердила женщина.

Билл с горечью подумал, что профессор нашел отменное убежище, тут его драгоценный покой точно не нарушат… Но если кто-то полагает, что он, Билл Кавердейл, приехал сюда только для того, чтобы сразу уехать, он жестоко ошибается. Билл написал фамилию Постлетуэйт на обороте другой карточки и был вознагражден проблеском осмысленности на лице собеседницы.

— Тогда почему вы спрашивали о Смитах? — сердито пробурчала эта карга. — Таких здесь сроду не было.

— Постлетуэйт!!! — рявкнул Билл.

Старуха вновь покачала головой.

— Они принимают только тех, с кем заранее условились. Мистер Постлетуэйт шибко занятой джентльмен.

Конечно ему следовало дать телеграмму, но он испытывал странное желание нагрянуть без предупреждения.

Достав третью карточку, Билл написал под своим именем: «Я только что вернулся из Чили, и мне крайне необходимо с вами повидаться».

Он вручил старухе карточку вместе с пятью шиллингами.

— Я хочу видеть мистера Постлетуэйта. Можете передать это в дом?

Старуха сунула деньги в карман, с интересом прочитала текст на карточке и вдруг завопила:

— Джонни-и-и!

Из-за угла сторожки появился увалень лет восемнадцати. Судя по его грязным рукам и башмакам он что-то там копал. Взяв карточку перепачканными в земле пальцами, он неторопливо зашагал по подъездной аллее. Старуха вернулась в сторожку.

Билл огляделся по сторонам. Ему казалось, что профессор здорово просчитался с покупкой. Поместье, похоже, было огромным и очень запущенным. Аллею явно не посыпали гравием со времен окончания войны, а кусты с обеих сторон, не знавшие ножниц лет двадцать, делали ее совсем темной. Возможно, имение продали за бесценок, но чтобы привести его в порядок, требовалось целое состояние. Разумеется, профессора это не заботило. Тот малый, по-видимому, был здесь единственным садовником.

Билл радовался, что не взял с собой Мэг. Он подумывал об этом, но хотел поговорить с Генри Постлетуэйтом без помех. Хорошо, что Мэг не пришлось ждать у ворот дома .собственного дяди, как сейчас приходится ему. В старом поместье ощущалось нечто зловещее.

Было около половины третьего. Небо стало серым, в воздухе запахло дождем, и холодный ветер шевелил пожелтевшие листья конских каштанов по другую сторону стены. Плоды в этом году падали рано из-за засухи. В каком же унылом жилище похоронил себя старый Постлетуэйт!

Билл подумал об Уэйз-Энде, чей красивый георгианский фасад был виден издалека с деревенской улицы… Ну что ж, профессор хотел покоя и получил его с избытком.

На аллее снова появился тот увалень и скрылся за сторожкой, не обратив на Билла ни малейшего внимания.

Билл нажал на гудок автомобиля, но никто не вышел.

Только еще три каштана сорвались с дерева.

Он продолжал сигналить.

Вскоре к воротам подошла старуха с ключом в руке, вставила его в замочную скважину и громко сказала:

— Можете пройти к дому.

После этого она повернула ключ обеими руками и приоткрыла ворота, ровно настолько, чтобы Билл смог в них пройти.

Гэрратт наверняка был бы уже вне себя от ярости, до Билл, к счастью, обладал более спокойным нравом. Он твердо решил повидать профессора и ради этого был готов вытерпеть все что угодно.

Билл быстро зашагал по заросшей аллее. Она почти сразу же вела в бок, так что сторожка вскоре скрылась из виду. Сорняки росли повсюду, кусты с обеих сторон сплетались в непроходимые дебри, а ветви буков и каштанов раскинулись так низко над аллеей, что ходить по ней ночью могло обернуться неприятностью.

После второго поворота Билл вдруг увидел озеро, и обширное. Деревья подступали к самой воде, а на дальнем берегу виднелся похожий на барак дом с неухоженной лужайкой у самых его стен. Озеро было довольно живописным, но дом выглядел удручающе. Рядом с ним не было ни сада, ни деревьев, а на серых стенах — ни единого побега плюща. Ряд окон был обращен к озеру. Но самой заметной чертой являлся мост, ведущий на остров.

Билл стоял и глазел на него. Средних размеров остров, находившийся ярдах в пятидесяти, был окружен каменной стеной. Мост проходил сквозь стену, а со стороны «большой земли» соединялся с первым этажом дома в правом его краю. Крытый мост покоился на толстых и неуклюжих деревянных сваях, он выглядел нелепым инородным сооружением на фоне пейзажа.