1

      «Колесо», комплекс шаров в громадной металлической авоське, висело в пустоте в районе созвездия Стрельца. Владельцем этого космического приюта был некто Пан Паскоглу, невысокий энергичный человек с почти лысым черепом и карими подвижными глазами и густыми усами на смуглом лице. Не лишённый амбиций, Паскоглу надеялся превратить «Колесо» в модный курорт, эдакий райский островок среди звёзд, а не просто перевалочный пункт для грузов и корреспонденции. С этой целью он добавил к комплексу дюжину сверкающих шаров — он называл их коттеджами — и разместил по периферии «Колеса», которое больше напоминало модель сложной молекулы.
      В комфортабельных коттеджах царила тишина; в ресторане отменно кормили; в салонах можно было встретить жителей любого уголка Галактики. Магнус Рудольф считал, что пребывание в «Колесе» вселяет в человека спокойствие и бодрость.
      Он сидел в полутёмном уголке ресторана, где вместо свечей мерцали звёзды, и наблюдал за обедающими. Увидев за столиком слева, под сенью высоких растений, четверых, Магнус Рудольф удивлённо вскинул брови. Они ели молча, но трое из них буквально повисли над своими тарелками.
      — Ну и варвары, — пробормотал Магнус Рудольф и отвернулся.
      Его не шокировало отсутствие хороших манер: в «Колесе» он привык встречать кого угодно. Сегодня, похоже, были представлены все цивилизации: от таких невеж, как за столиком справа, до элиты — Магнус Рудольф осторожно пригладил салфеткой ухоженную белую бородку, — к которой он причислял самого себя и благородных визитёров с дюжины более или менее развитых миров.
      Краем глаза он заметил, что один из четверых встал со своего места и направился к его столику.
      — Простите за нескромность, если не ошибаюсь, вы — Магнус Рудольф?
      Магнус Рудольф подтвердил, что это именно он, и человек, не ожидая приглашения, опустился в кресло. Несмотря на скудное освещение, Рудольф узнал в подошедшем антрополога Лестера Бонфиса, о прибытии которого слышал днём. Магнус Рудольф поздравил себя с тем, что ещё не утратил проницательности, и решил быть любезным. Трое существ, оставшихся за столиком справа, были дикарями с С-НА-6, планеты, ещё не перешагнувшей эры палеолита. Эту троицу временно передали под опеку Бонфиса. У дикарей были злобные, мрачно-насторожённые лица; похоже, им смертельно надоели миры, по которым их возили. На руках у них были металлические браслеты, а на талии — мощные металлические пояса: магнитные кандалы. В случае необходимости Бонфис мог мгновенно обездвижить своих подопечных.
      Светлокожий и светловолосый Бонфис был высок, грузен и рыхловат. Обычно такого типа мужчины наделены прекрасным цветом лица, сердечны и открыты, а в его лице поражала бледность, он был сдержан и робок. Нос его заострился, губы кривила безвольная улыбка. Живость движений на самом деле была проявлением нервозности. Бонфис наклонился вперёд.
      — Я уверен, вам надоели чужие неприятности, но мне необходима ваша помощь.
      — В настоящее время я не склонен заниматься делами, — решительно отрезал Магнус Рудольф.
      Бонфис откинулся назад и отвёл глаза, даже не найдя в себе сил возразить. В его зрачках отражались звёзды, лицо стало серым.
      — Иного я и не ожидал, — пробормотал он.
      Весь его вид выражал такое отчаяние, что Магнус Рудольф почувствовал сострадание.
      — Не беря на себя никаких обязательств, позвольте узнать, в чём состоят ваши трудности?
      Бонфис мрачно усмехнулся.
      — Одним словом — в судьбе.
      — В таком случае я вряд ли смог бы вам помочь, — заключил Магнус Рудольф.
      Бонфис безрадостно засмеялся.
      — Я употребляю слово «судьба» в широком смысле, — он неуверенно махнул рукой. — Похоже, мне предначертаны поражения и провалы. Я считаю себя хорошим человеком, однако вряд ли у кого наберётся столько врагов. Они кружат вокруг меня, словно мухи над падалью.
      Магнус Рудольф с интересом посмотрел на Бонфиса.
      — Значит, враги сплотились против вас?
      — Да нет, не думаю. Меня преследует одна женщина. Она решила убить меня.
      — Могу дать общий совет. Прервите с нею всякие отношения.
      Бросив взгляд на дикарей, Бонфис заговорил с энергией отчаяния.
      — Да у меня никогда не было с ней никаких отношений! И в этом беда! Согласен. Я старый безумец. Антрополог должен видеть всё вокруг, а я поглощён своей работой. Всё произошло на южном мысе Карезма, на Краю Мира. Вы знаете эту планету?
      — Я никогда не был там.
      — Меня останавливали на улице вопросом, не состоял ли я в интимной связи с одной из тамошних женщин. Я протестовал, отрицал. Мне, как любому уважающему себя антропологу, следует избегать двусмысленных ситуаций, словно чумы.
      Магнус Рудольф удивился.
      — Разве ваша профессия требует монашеского затворничества?
      Бонфис только махнул рукой. Он повернулся, чтобы посмотреть на своих подопечных, — за столом сидел только один дикарь. Бонфис застонал, резко вскочил, едва не опрокинув столик, и бросился вслед за беглецами.
      Магнус Рудольф вздохнул и покинул зал ресторана. Он обвёл неторопливым взглядом громадный холл, но Бонфиса там не было. Магнус Рудольф уселся в кресло и заказал коньяк.
      Он с любопытством разглядывал публику. Откуда прибыли эти мужчины и женщины, или почти мужчины и почти женщины? Каковы были их планы, что привело их на «Колесо»? Например, этого бонзу с круглым лунообразным лицом? Он был уроженцем Падмы и жил в противоположном конце Галактики. Зачем он забрался в такую даль от родных мест? А высоченный угловатый мужчина с продолговатым бритым черепом, увешанный немыслимыми танталовыми украшениями, был сеньором с Дакки. Эмигрант? Преследует своих врагов? Сумасшедший паломник? А этот антроп с Гекаты, сидящий в полном одиночестве в своём уголке, — живой аргумент в пользу теории параллельной эволюции. Его облик был карикатурой на человека, а на самом деле он относился к брюхоногим. Голова походила на побелевшую от времени кость, лишённый губ рот напоминал щель. А вот мет с Маэто относился к расе робких мягких существ, их разум имел столь мало общего с человеческим, что несведущие считали, будто всё дело в их замкнутости и необщительности. Взгляд Магнуса Рудольфа остановился на женщине. Его поразила её волшебная красота. Тоненькая брюнетка с золотистой кожей; в её манерах сквозила вызывающая уверенность в себе.
      В соседнее кресло опустился низенький лысый человечек с густыми чёрными усами — Пан Паскоглу, владелец «Колеса».
      — Приветствую вас, мистер Рудольф! Как самочувствие?
      — Спасибо, отлично... Кто эта женщина?
      Паскоглу проследил за взглядом Магнуса Рудольфа.
      — А! Это — принцесса-фея. С Края Мира. Её имя... — Паскоглу поцокал языком, — не могу вспомнить. Что-то инопланетное.
      — Она, конечно, путешествует не одна?
      Паскоглу пожал плечами.
      — Она утверждает, что замужем за Бонфисом, но живут они в разных коттеджах, и я ни разу не видел их вместе.
      — Странно, — пробурчал Магнус Рудольф.
      — Ещё бы. В пещерных людях, наверное, масса скрытых прелестей.
      Наутро всё «Колесо» пришло в волнение: Лестер Бонфис был обнаружен в своём коттедже мёртвым, а три дикаря, словно дьяволы, прыгали в своих клетках. Постояльцы невольно поглядывали друг на друга. Один из них был убийцей!
 

2

      Взволнованный Пан Паскоглу прибежал к Магнусу Рудольфу.
      — Мистер Рудольф, я знаю, вы на отдыхе, но вы должны мне помочь. Кто-то прикончил этого беднягу Бонфиса, но кто?.. Он воздел руки к небу. — Я не могу терпеть подобных штучек в своём заведении.
      Магнус Рудольф подёргал себя за бородку.
      — А разве не будет официального следствия?
      — Почему я к вам и пришёл! — Паскоглу рухнул в кресло. «Колесо» находится вне чьей-либо юрисдикции. Законы здесь устанавливаю я, но, конечно, в определённых пределах. То есть, если бы мы укрывали преступников или торговали пороком, нам бы не поздоровилось. Но ничего подобного у нас нет. Кто-то выпьет лишнего, случится драка, мелкое мошенничество — всё это решается в узком кругу. Но убийство — такого никогда не было! Его следует раскрыть!
      Магнус Рудольф задумался.
      — У вас, конечно, нет никакого криминалогического оборудования?
      — Вы имеете в виду машины правды, детекторы дыхания, определители клеток? Ничего. Нечем даже снять отпечатки пальцев.
      — Так я и думал, — вздохнул Магнус Рудольф. — Ну ладно, мне трудно отказать вам. Но мне хочется знать, как вы намерены поступить с преступницей или преступником, когда я его обнаружу?
      Паскоглу вскочил. Было очевидно, что он не думал об этом. Он сжал кулаки.
      — Как поступить? У меня нет прав на создание судебной инстанции. И я не могу никого казнить.
      Магнус Рудольф рассудительно заметил:
      — Вопрос может разрешиться сам собой. В конце концов, понятие справедливости не всегда абсолютно.
      Паскоглу энергично закивал головой.
      — Совершенно верно! Сначала найдём убийцу. А потом решим, что делать дальше.
      — Где тело? — спросил Магнус Рудольф.
      — По-прежнему в коттедже. На том месте, где его нашла горничная.
      — Труп никто не трогал?
      — Его осмотрел врач. И я тут же отправился к вам.
      — Прекрасно. Пойдёмте в коттедж Бонфиса.
 
      Коттедж Бонфиса — шар, бывший одним из внешних узелков паутины «Колеса», — висел метрах в пятистах от главного салона.
      Тело лежало на полу возле белого шезлонга — тяжёлое, гротескное, патетическое. Рана посреди лба, и больше никаких следов. Дикари сидели тут же в хитроумно запертой клетке с гибкой решёткой. Стержни её вряд ли выдержали бы их напор, но по ним был пропущен ток.
      Возле клетки стоял худощавый человек. Он то ли рассматривал, то ли дразнил дикарей. Когда Паскоглу и Магнус Рудольф вошли в комнату, он живо обернулся.
      Паскоглу представил их друг другу:
      — Доктор Скентон. Мистер Рудольф.
      Магнус Рудольф церемонно склонил голову.
      — Насколько я понял, доктор, вы провели внешний осмотр?
      — Вполне достаточный, чтобы констатировать смерть.
      — Можете ли вы определить, когда она наступила?
      — Около полуночи.
      Магнус Рудольф решительным шагом пересёк комнату и осмотрел труп. Потом возвратился к Паскоглу и врачу, которые ждали у двери.
      — Ну что? — нетерпеливо спросил Паскоглу.
      — Пока я ещё не нашёл преступника, — ответил Магнус Рудольф. — Однако я почти признателен бедняге Бонфису. Мне представился почти классический случай расследования.
      Паскоглу прикусил ус.
      — Быть может, я туп...
      — Несколько прописных истин помогут вам навести порядок в мыслях, — назидательно сказал Магнус Рудольф. — Прежде всего — преступник в данный момент находится на «Колесе».
      — Естественно, — согласился Паскоглу. — Я запретил старты и приём кораблей.
      — Мотивы преступления следует искать в недалёком прошлом.
      Паскоглу нетерпеливо махнул рукой. Магнус Рудольф жестом остановил его, и Паскоглу снова принялся покусывать ус.
      — Возможно, у преступника были кое-какие отношения с Бонфисом.
      — Вам не кажется, что лучше вернуться в салон? — спросил Паскоглу. — Может, кто-нибудь признается сам или...
      — Всему своё время, — остановил его Магнус Рудольф. Подводя итоги сказанному, могу утверждать, что в основном подозрение падает на тех, кто прибыл на «Колесо» тем же кораблём, что и Бонфис.
      — Он прибыл на «Молер принцепс». Могу принести список лиц, которые высадились с него.
      Паскоглу поспешно вышел.
      Магнус Рудольф, стоя на пороге, внимательно оглядел комнату и повернулся к доктору Скентону.
      — Для официального следствия нужна серия подробных фотографий. Можете заняться этим?
      — Конечно. Я сделаю их сам.
      — Превосходно. Ну а потом... потом нет оснований держать тело здесь.
 

3

      Магнус Рудольф вернулся в салон. Пан Паскоглу протянул ему лист бумаги.
      — Вот то, что вы просили.
      Магнус Рудольф с интересом посмотрел на список, который состоял из тринадцати имён:
      1. Лестер Бонфис вместе с
      Абу
      Токо
      Хомупом
      2. Вьяместрис Диаспорус
      3. Торн 199
      4. Фодор Банзосо
      5. Фодор Имплиега
      6. Скрягл
      7. Эркюль Старгард
      8. Фьямелла Тысяча-Подсвечников
      9. Клан Кестрел, племя 14, семья 6, сын 3
      10. Без имени
      — Превосходно! — воскликнул Магнус Рудольф. — Но кое-чего здесь не хватает. Меня весьма интересуют планеты, на которых родились эти пассажиры.
      — Планеты? — простонал Паскоглу. — Зачем?
      — Вы желаете, чтобы я провёл расследование?
      — Конечно, но...
      — Тогда никаких ограничений, замечаний и лишних реплик.
      Магнус Рудольф сопроводил свои слова столь ледяным и многозначительным взглядом, что Паскоглу оставалось только воздеть руки к небу.
      — Делайте, как знаете. Но я по-прежнему не понимаю...
      — Как я вам уже сказал, Бонфис был настолько любезен, что предоставил нам редкую возможность заняться классическим делом.
      — Ничего не понимаю, — проворчал Паскоглу. Он бросил взгляд на список. — Вы считаете, что один из них убийца?
      — Возможно, но не обязательно. Им можете быть вы или я. У нас обоих были взаимоотношения с Бонфисом в самом недавнем прошлом.
      Паскоглу горько усмехнулся.
      — Если это вы, прошу тут же признаться — я сэкономлю на вашем гонораре!
      — Боюсь, что всё не так просто. Проблему можно решать разными способами. Подозреваемые, люди из этого списка, родились на разных мирах. Каждый воспитан в традициях своей культуры. Обычное полицейское следствие решило бы дело с помощью анализаторов и детекторов. Я получу тот же результат путём анализа культур их планет.
      На лице Паскоглу появилось выражение, которое, наверное, было на лице Робинзона, когда тот со своего острова видел, как исчезает за горизонтом долгожданный корабль.
      — Лишь бы раскрыть дело, — обречённо пробормотал он. — Ну ладно, пойду поищу...
 
      Против каждого имени появилось название планеты. Магнус Рудольф снова посмотрел список. Он дёрнул бородку и поморщился.
      — Мне надо часа два на предварительные исследования. Затем... приступим к допросу подозреваемых.
 
      Прошло два часа, и Паскоглу, потеряв терпение, ворвался в библиотеку; Магнус Рудольф сидел, уставившись в пустоту и постукивая карандашом по столу. Паскоглу открыл было рот, но Магнус Рудольф повернул голову, и его ясные голубые глаза словно нажали на кнопку в голове Паскоглу. Тот спохватился и довольно спокойно осведомился, как обстоит дело с расследованием.
      — Дело движется, — ответил Магнус Рудольф. — А что удалось узнать вам?
      — Можете вычеркнуть из вашего списка Скрягла и Клана Кестрела. Они играли в казино, и у них железобетонное алиби.
      — Вполне вероятно, что Бонфис встретил на «Колесе» старого врага, — задумчиво проговорил Магнус Рудольф.
      Паскоглу откашлялся.
      — Пока вы здесь занимались, я провёл своё маленькое следствие. У меня очень наблюдательный персонал, и от его внимания редко что ускользает. Они говорят, что Боифис долго беседовал только с тремя людьми: со мной, с вами и с круглолицым бонзой в красном одеянии.
      Магнус Рудольф кивнул.
      — Верно, я говорил с Бонфисом. Он казался встревоженным и утверждал, будто некая женщина, несомненно Фьямелла Тысяча-Подсвечников, хочет его убить.
      — Как?! — воскликнул Паскоглу. — Вы знали это с самого начала?
      — Успокойтесь, дружище. Он утверждал, что она предпринимает попытки его убить, а это вовсе не то же самое, печальный результат чего мы видели. Прошу вас, умерьте пыл — я вздрагиваю от каждого вашего слова. Я действительно говорил с Бонфисом, но, думаю, с полной уверенностью могу исключить себя из списка подозреваемых. Вы обратились ко мне за помощью и знаете мою репутацию — следовательно, с той же долей уверенности я отвожу подозрения и от вас.
      Паскоглу захрипел и бегом пересёк комнату. Магнус Рудольф невозмутимо продолжил:
      — Бонза... я немного знаком с его культом. Он верит в перевоплощение и главным в человеке считает добродетель, доброту и милосердие. Бонза с Падмы никогда не пойдёт на убийство, поскольку в его представлении в будущей жизни он рискует оказаться шакалом или медведем.
      Дверь распахнулась, и в комнату, словно следуя телепатическому зову, вошёл бонза. Заметив, что Магнус Рудольф и Паскоглу внимательно рассматривают его, он смутился.
      — Я не помешал вашей беседе?
      — Помешали, — подтвердил Магнус Рудольф, — но лишь настолько, насколько являетесь её объектом, а потому прошу вас присоединиться к нам.
      — К вашим услугам. — Бонза пересёк комнату. — На чём вы остановились?
      — Вы, наверно, знаете, что этой ночью был убит антрополог Лестер Бонфис?
      — Да, знаю.
      — Нам известно, что вчера вечером он беседовал с вами.
      — Совершенно верно. — Бонза печально вздохнул. — Похоже, он был в большой опасности. Я никогда не видел человека в столь подавленном состоянии. Бонзы Падмы — особенно мы, члены секты Изавест, — даём клятву альтруизма. Мы оказываем услуги всех видов любым живым существам, а в некоторых обстоятельствах — и неодушевлённым предметам. Мы верим, что принцип жизни одушевляет протоплазму, а через неё простое — а может, и не простое — движение. Молекула, задевающая другую молекулу, разве это не одна из форм проявления жизни? Почему бы не предположить, что каждая молекула наделена разумом? Представьте, что нас окружает фермент мысли; подумайте, какой всплеск негодования мы вызываем, наступив на ком земли! Вот почему мы, бонзы, передвигаемся с крайней осмотрительностью и всегда глядим, куда ступаем.
      — Вот как?! — удивился Паскоглу. — А что хотел Бонфис?
      Бонза задумался.
      — Это очень трудно выразить. Он был жертвой различных видов тоски. Думаю, он пытался вести почтенный образ жизни, но им двигали противоречивые принципы. Потому его и терзали разнообразные страсти — подозрение, эротика, стыд, сомнение, страх, гнев, опасение и разочарование. К тому же, как мне кажется, он стал опасаться за свою профессиональную репутацию.
      Паскоглу прервал его.
      — О чём он вас просил?
      — Практически ни о чём. Ему хотелось спокойствия и поддержки.
      — Вы его успокоили и поддержали?
      Бонза едва приметно улыбнулся.
      — Мой друг, я посвятил себя крайне строгой системе мышления. Нас научили думать отдельно правым и левым полушарием, поэтому мы думаем параллельно...
      Паскоглу был готов выпалить новый вопрос, но Магнус Рудольф опередил его.
      — Бонза хочет сказать, что только глупец одним словом может решить проблемы Бонфиса.
      — Это довольно точно передаёт мою мысль, — подтвердил бонза.
      Паскоглу обескураженно посмотрел на них и в очередной раз воздел руки к небу:
      — Я хочу выяснить, кто шлёпнул Бонфиса. Вы можете помочь мне или нет?!
      Бонза хитро усмехнулся.
      — Мой друг, я всё больше склоняюсь к мысли спросить, известен ли вам источник вашего импульсивного поведения? Быть может, ваши действия мотивированы каким-то старым провалом?
      Магнус Рудольф тут же разъяснил:
      — Бонза намекает на «закон мозаики». Он предостерегает вас от применения принципа «глаз за глаз, зуб за зуб».
      — И опять вы правильно ухватили суть моей мысли, — подтвердил бонза.
      Паскоглу принялся расхаживать по комнате, будто лев в клетке.
      — Хватит глупостей! — взревел он. — Бонза, вон отсюда!
      Магнус Рудольф взял на себя труд объяснить бонзе смысл этих слов:
      — Пан Паскоглу благодарит вас и просит извинить. Он постарается найти время, чтобы рассмотреть ваш случай на свежую голову.
      Бонза поклонился и вышел. Паскоглу с горечью произнёс:
      — Когда всё кончится, вы с бонзой можете дискутировать сколько угодно. Но мне осточертели словеса, я жажду действий.
      Он нажал кнопку.
      — Пригласите в библиотеку женщину с Края Мира, мисс Тысяча-Подсвечников или как её там!
      Магнус Рудольф вопросительно поднял одну бровь.
      — Что вы собираетесь делать?
      Паскоглу отвёл глаза в сторону:
      — Я хочу допросить всех этих людей и выяснить, что они знают.
      — Боюсь, вы напрасно теряете время.
      — Однако, — упрямо ответил Паскоглу, — надо с чего-то начинать. Ещё никто не смог выяснить истины, замуровавшись в библиотеке.
      — Из этого следует заключить, что вы больше не нуждаетесь в моих услугах.
      Паскоглу с раздражением прикусил ус.
      — Откровенно говоря, мистер Рудольф, вы, на мой взгляд, слишком медлительны. Речь идёт о серьёзном деле. Мне нужен быстрый ответ.
      Магнус Рудольф развёл руками.
      — Надеюсь, вы не откажете мне в удовольствии присутствовать на допросах?
      — Пожалуйста.
      Мгновением позлее в дверях показалась Фьямелла Тысяча-Подсвечников.
      Пан Паскоглу и Магнус Рудольф молча оглядели её. На женщине была простенькая бежевая туника и сандалии из мягкой замши. Кожа её обнажённых рук и ног была едва бледнее одежды. Волосы украшал небольшой оранжевый цветок.
      Паскоглу мрачно пригласил её пройти; Магнус Рудольф уселся в стороне, в противоположном углу комнаты.
      — О чём идёт речь? — спросила Фьямелла нежным мелодичным голосом.
      — Ммм... вы, безусловно, знаете о смерти мистера Бонфиса? — начал Паскоглу.
      — О, да!
      — И это вас не тревожит?
      — Я счастлива.
      — Неужели?! — Паскоглу откашлялся. — Насколько мне известно, вы утверждаете, что являетесь миссис Бонфис.
      Фьямелла кивнула.
      — Это по-вашему. На Краю Мира говорят — мистер Фьямелла. Я сама его выбрала. Но он осмелился сбежать, а это — тяжкое оскорбление. Я отправилась за ним и заявила, что убью его, если он не вернётся на Край Мира.
      Паскоглу подпрыгнул, будто наступил на гадюку.
      — А! Вы признаётесь, что убили его?
      — Ни в коем случае! — с негодованием воскликнула она. — Огнестрельным оружием? Вы столь же безумны, как и Бонфис. Берегитесь, я убью вас!
      Паскоглу отступил, словно ошпаренный. Он повернулся к Магнусу Рудольфу.
      — Вы слышали, Рудольф?
      — Конечно, конечно.
      Фьямелла с силой тряхнула головой.
      — Вы издеваетесь над красотой женщины! Что ей остаётся делать? Убить вас, смыть оскорбление кровью!
      — А как вы это делаете, мисс Фьямелла? — вежливо осведомился Магнус Рудольф.
      — Само собой разумеется — мы убиваем любовью. Я подхожу вот так...
      Она сделала несколько шагов вперёд, остановилась перед Паскоглу и заглянула ему прямо в глаза.
      — Я поднимаю руки...
      Она медленно подняла руки, повернув ладони к лицу Паскоглу.
      — Потом поворачиваюсь и удаляюсь.
      Она отошла от Паскоглу, глядя через плечо.
      — Я возвращаюсь...
      Она снова приблизилась.
      — И вскоре вы говорите: «Фьямелла, разрешите мне коснуться вашей кожи!» А я отвечаю: «Нет!» Я подхожу к вам сзади и нежно дую в шею...
      — Хватит! — сказал Паскоглу. Ему явно было не по себе.
      — ... и вскоре вы бледнеете, дрожите и плачете: «Фьямелла, Фьямелла Тысяча-Подсвечников, я люблю тебя, я умираю от любви!» И тогда я прихожу к вам поздним вечером, и все мои одежды состоят из нескольких цветков, а вы рыдаете: «Фьямелла!» Потом я...
      — Думаю, всё ясно, — вкрадчиво сказал Магнус Рудольф. — Когда мистер Паскоглу отдышится, он, безусловно, извинится перед вами за нанесённое оскорбление. Со своей стороны хочу заверить, что не в силах придумать более приятной смерти, я почти готов...
      Она озорно дёрнула его за бородку.
      — Будь вы несколько моложе...
      Магнус Рудольф печально вздохнул.
      — Боюсь, вы правы. На мгновение я решил... Можете идти, мисс Фьямелла Тысяча-Подсвечников. Ваш муж умер. Возвращайтесь на Край Мира. Более никто не посмеет нанести вам оскорбление.
      Фьямелла с удовлетворением улыбнулась, крадущимися шагами подошла к двери, обернулась и сказала:
      — Вы хотите знать, кто убил беднягу Лестера?
      — Конечно, — поспешно ответил Паскоглу.
      — Вам известны священнослужители с Камбиза?
      — Фодор Имплиега и Фодор Банзосо?
      Фьямелла кивнула.
      — Они ненавидели Лестера. Они повторяли ему: «Отдай нам одного из твоих рабов. Прошло слишком много времени. Мы должны отослать душу нашему богу». Лестер отвечал им: «Нет!» Тогда они сердились и говорили между собой о Лестере.
      Паскоглу задумчиво кивнул.
      — Понятно. Я обязательно разберусь с этой парочкой. Спасибо за сведения.
      Фьямелла вышла. Паскоглу подошёл к настенному микрофону.
      — Пришлите мне Фодора Имплиегу и Фодора Банзосо.
      После некоторого молчания послышалось:
      — Мистер Паскоглу, они заняты... Какая-то ритуальная церемония. Говорят, что придут через несколько минут.
      — Хм!.. Тогда попросите зайти Вьяместриса Диаспоруса.
      — Хорошо, сэр.
      — Для справки, — сказал Магнус Рудольф. — Вьяместрис Диаспорус прибыл с планеты, где в почёте гладиаторское искусство. Там гладиатор-победитель становится кумиром, особенно если он любитель и происходит из знатного рода, а борется ради славы и престижа.
      Паскоглу повернулся к нему.
      — Если Диаспорус гладиатор-любитель, наверно, он вспыльчив и не считается с жертвой!
      — Я изложил вам факты, почерпнутые во время утренних исследований. Выводы за вами.
      Паскоглу заворчал.
      На пороге возник Вьяместрис Диаспорус, высокий человек с орлиным профилем, которого Магнус Рудольф накануне заметил в холле. Он внимательно оглядел библиотеку.
      — Проходите, пожалуйста, — пригласил его Паскоглу. — Я веду следствие по поводу смерти Лестера Бонфиса. Возможно, вы сумеете нам помочь.
      Узкое лицо Диаспоруса от удивления вытянулось ещё больше.
      — Разве убийца не явился сам?
      — К сожалению, нет.
      Диаспорус коротко дёрнул головой, словно ему всё вдруг стало ясно.
      — Очевидно, Бонфис был противником самого низкого ранга, и убийца стыдится, а не гордится своим подвигом.
      Паскоглу потёр затылок.
      — Позвольте сделать мне одно маленькое предположение, мистер Диаспорус. Положим, Бонфиса убили вы. Какие причины...
      Диаспорус резким жестом прервал Паскоглу.
      — Ха! Я не стал бы чернить свой список триумфов столь жалкой победой!
      — Всё же предположим, что у вас была причина убить его...
      — Какая может быть причина? Он не принадлежал к знатной семье, не бросал мне вызова, а по виду даже не достоин подметать песок на арене.
      — А если он вас оскорбил?.. — жалобно простонал Паскоглу.
      Магнус Рудольф вмешался в разговор:
      — Просто из удовольствия продолжить беседу предположим, что мистер Бонфис обрызгал белой краской фасад вашего дома.
      В два прыжка Диаспорус оказался перед Магнусом Рудольфом и окинул его жестоким взглядом.
      — Что, что он сделал?
      — А! Понимаю! Я бы отравил этого дикаря. Но, по всей видимости, Бонфис не совершил такой ошибки. Как я понял, его смерть была обставлена с приличием, он погиб от престижного оружия.
      Паскоглу посмотрел в потолок и протянул руку посетителю.
      — Спасибо, мистер Диаспорус. Спасибо за помощь.
      Диаспорус вышел, а Паскоглу сказал в микрофон:
      — Пожалуйста, пришлите в библиотеку мистера Торна 199.
      Они молча ждали, пока появился Торн 199, тонюсенький человек с громадной круглой головой, который принадлежал к сильно мутировавшей расе. У него была изжелто-восковая кожа и яркое сине-оранжевое одеяние с красным, как и мокасины, воротником.
      Паскоглу оправился от первого потрясения.
      — Спасибо, что пришли, мистер Торн. Я пытаюсь установить...
      — Позвольте мне одно замечание? — задумчиво произнёс Магнус Рудольф.
      — Какое? — сухо осведомился Паскоглу.
      — Боюсь, что мистер Торн одет не в тот наряд, который он несомненно выбрал бы по столь важному случаю. Вот если бы он пожелал нарядиться в чёрное и белое и не забыл бы чёрную шляпу...
      Торн 199 ожёг Магнуса Рудольфа ненавидящим взглядом.
      Паскоглу не знал, как быть. Он переводил взгляд с Магнуса Рудольфа на Торна 199 и обратно.
      — Этот костюм подойдёт, — хрипло сказал Торн 199. — В конце концов, мы не будем говорить о вещах, имеющих серьёзные последствия.
      — Увы, нет! Мы стараемся установить обстоятельства смерти Лестера Бонфиса!
      — О которой мне ничего неизвестно!
      — Тогда вам нет смысла протестовать против чёрного и белого.
      Торн 199 повернулся и покинул библиотеку.
      — При чём тут чёрное и белое? — не выдержал Паскоглу.
      Магнус Рудольф вставил плёнку в проектор.
      — Сегодня утром я ознакомился с обычаями полуострова Колар на Дуаске. У них удивительная символика одежд. К примеру, оранжевые и синие цвета, в которых появился Торн, свидетельствуют о фривольном настроении и сознательном презрении к тому, что мы, земляне, называем фактами. Напротив, чёрное и белое — цвета ответственности и мудрости. Когда они дополнены чёрной шляпой, коларцы обязаны говорить только правду.
      Паскоглу сдержанно кивнул:
      — Хорошо, а пока я допрошу двух священников с Камбизы.
      Он с извиняющимся видом глянул в сторону Магнуса Рудольфа.
      — Как я понял, они совершают человеческие жертвоприношения на Камбизе, это так?
      — Совершенно верно, — подтвердил Магнус Рудольф.
      Как раз в этот момент появились священники с Камбизы, два рыжих неприветливых молодца с красными рожами, мясистыми губами и бегающими глазками, наполовину погребёнными в жировых складках щёк. Паскоглу начал в официальном тоне:
      — Я расследую дело о смерти Лестера Бонфиса. Вы совершили вместе с ним путешествие на «Малер принцепс», быть может, вы заметили что-нибудь, что могло бы пролить свет на обстоятельства его смерти?
      Священнослужители дружно скривили рты, моргнули и отрицательно качнули головами:
      — Такие люди, как Бонфис, нас не интересуют.
      — Вы не поддерживали с ним никаких взаимоотношений?
      Священнослужители молча глядели на Паскоглу своими колючими, как шипы, глазками.
      Паскоглу не желал признать себя побеждённым:
      — Я слыхал, вы собирались принести в жертву одного из дикарей Бонфиса. Это правда?
      — Вы не знаете наших обычаев, — жалобно и в то же время мрачно ответил Фодор Имплиега. — Великий бог Камб существует в каждом из нас, все мы — части целого, а целое состоит из частей.
      — Вы использовали слово «жертва», — подхватил Фодор Банзосо. — Это неправильно. Вы должны были сказать: «Отправиться к Камбу!» Как если бы вы шли к костру, чтобы погреться, а огонь в нём горит тем жарче, чем больше душ в него бросают.
      — Ясно, ясно, — кивнул Паскоглу. — Бонфис отказался дать вам одного из своих дикарей...
      — Нет, речь не шла о жертве!
      — Могу ли я прервать ваши споры? — спросил Магнус Рудольф. — Думаю, мне удастся сберечь драгоценное время. Как вы знаете, мистер Паскоглу, я провёл часть утра в исследованиях. Случайно я наткнулся на описание жертвенных ритуалов камбийцев. Для того чтобы ритуал был действенным, жертва должна стоять на коленях и касаться лбом пола. В этом положении ей втыкают в уши две иглы и оставляют в коленопреклонённом состоянии в позе ритуального челобития. Бонфис лежал вытянувшись — правила не были соблюдены. Полагаю, Фодор Имплиега и Фодор Банзосо не виновны — по крайней мере в данном случае.
      — Это правда, — сказал Фодор Имплиега. — Мы никогда бы не оставили тело в забвении!
      Паскоглу надул щёки:
      — Пока всё.
      Именно в этот момент вернулся Торн 199. На нём были чёрные панталоны в обтяжку, белая блуза, чёрный жакет, наряд завершала чёрная треуголка. Он столкнулся в дверях с уходящими монахами.
      — Теперь надо задать всего один вопрос, — сказал Магнус Рудольф. — Как вы были одеты вчера вечером?
      — Итак, как вы были одеты вчера вечером? — повторил Паскоглу.
      — На мне было синее и пурпурное.
      — Вы убили Лестера Бонфиса?
      — Нет.
      — Вне всяких сомнений, мистер Торн 199 говорит правду, сказал Магнус Рудольф. — Коларцы совершают акты насилия, будучи либо в серых панталонах, либо в зелёном жакете и красной шляпе. Можете исключить мистера Торна из списка подозреваемых.
      — Ну что же, — согласился Паскоглу. — С вами всё, мистер Торн.
      Торн 199 вышел, и Паскоглу обескураженно заглянул в список. Потом сказал в микрофон:
      — Попросите зайти мистера Эркюля Старгарда.
      Эркюль Старгард оказался очаровательным молодым человеком — из-под копны светлых курчавых волос сияли синие глаза. На нём были штаны горчичного цвета, чёрный расклёшенный жакет и высокие чёрные сапоги. Паскоглу встал с кресла.
      — Мистер Старгард, мы пытаемся выяснить всё, что может иметь отношение к трагической смерти мистера Бонфиса.
      — Не виновен, — заявил Эркюль Старгард. — Я не убивал эту свинью.
      Паскоглу вздёрнул брови:
      — У вас были причины не любить его?
      — Да, могу сознаться, я недолюбливал мистера Бонфиса.
      — И в чём же причина такого нерасположения?
      Эркюль Старгард презрительно поглядел на Паскоглу:
      — Откровенно говоря, мистер Паскоглу, не вижу, как мои эмоции могут повлиять на ход следствия.
      — А если именно вы то лицо, которое убило Бонфиса? — возразил Паскоглу.
      Старгард пожал плечами.
      — Это был не я.
      — Вы мне можете доказать это более убедительным способом?
      — Вероятно, нет.
      Магнус Рудольф наклонился вперёд.
      — Быть может, я смогу помочь мистеру Старгарду?
      Паскоглу метнул в него убийственный взгляд:
      — Не думаю, что мистер Старгард нуждается в помощи.
      — Я пытаюсь только отмести лишнее, дабы прояснить ситуацию, — заметил Магнус Рудольф.
      — Да, и отметаете всех подозреваемых одного за другим, — сухо оборвал его Паскоглу. — Итак, что у вас на этот раз?
      — Мистер Старгард — землянин и, будучи таковым, воспитан в рамках нашей культуры. В отличие от большинства людей и гоминидов с внешних миров ему с детства внушили, что человеческая жизнь бесценна и что посягнувший на неё непременно понесёт заслуженное наказание.
      — Это никогда не останавливало убийц, — проворчал Паскоглу.
      — Но это же не позволяет землянину убивать в присутствии свидетелей. Даже если речь идёт о дикарях. Следовательно, мы со спокойной совестью можем вычеркнуть мистера Старгарда из списка подозреваемых.
      Лицо Паскоглу вытянулось.
      — Но... кто остаётся? — он заглянул в список. — Гекатец.
      Паскоглу подошёл к микрофону.
      — Пришлите мне мистера... — его брови вздёрнулись. — Пришлите мне гекатца.
      Гекатец не принадлежал к гуманоидам, хотя внешне походил на человека. Высокое существо на тонких ногах с лицом, покрытым белой хитиновой оболочкой, и чёрными угрюмыми глазами. Руки его заканчивались эластичными мембранами, лишёнными пальцев, и это сразу бросалось в глаза. Он остановился в дверях, изучая комнату.
      — Входите, мистер... — Паскоглу осёкся. — Я не знаю вашего имени; вы отказались его сообщить... Будьте любезны войти...
      Гекатец переступил порог.
      — Вы, люди, забавные животные. У каждого есть своё особое имя. Я знаю, кто я есть, зачем же клеить на себя этикетку? Возмутительно называть каждую реальность отдельным звуком.
      — Мы предпочитаем знать, о чём говорим, — возразил Паскоглу. — Поэтому мы фиксируем предметы в нашем мозгу по их названиям.
      — И тем самым лишаете себя великих интуитивных прозрений, — торжественным тоном провозгласил гекатец. — Вы меня позвали для того, чтобы спросить о человеке с этикеткой Бонфис. Он умер.
      — Вы правы. Вы знаете, кто его убил?
      — Безусловно, — ответил гекатец. — Разве остальные не знают?
      — Нет. Кто его убийца?
      Гекатец посмотрел вокруг, и, когда его взгляд вернулся к Паскоглу, его глаза ничего не выражали.
      — Совершенно очевидно, я ошибся. Но даже если бы я знал, лицо желает, чтобы его подвиг остался в тайне. Так почему же я должен поступать наперекор его желанию? Если я знал, то уже не знаю.
      Паскоглу что-то забормотал, но Магнус Рудольф серьёзно произнёс:
      — Весьма разумная позиция.
      Паскоглу захлестнула волна гнева.
      — Я считаю такое поведение немыслимым! Было совершено убийство, это существо утверждает, что знает убийцу, и не желает его назвать!.. Вот запрём его в номере до прибытия ближайшего патруля!
      — Если вы сделаете это, — заявил гекатец, — я выпущу в атмосферу содержимое моих споровых мешков. Ваше «Колесо» мгновенно заселят сотни тысяч анималькулей, и если вы уничтожите хоть одного из них, вы будете виновны в том же преступлении, как то, что занимает вас в данный момент.
      Паскоглу подошёл к двери и распахнул её.
      — Уходите! Вон! Садитесь на первый же корабль! Я категорически запрещаю вам возвращаться!
      Гекатец вышел, не проронив ни звука. Магнус Рудольф встал и хотел последовать за ним. Паскоглу схватил его за руку:
      — Минуточку, мистер Рудольф. Я нуждаюсь в совете. Я был слишком нетерпелив и потерял голову.
      Магнус Рудольф задумался.
      — А чего вы ждёте от меня?
      — Найти убийцу! Избавить меня от неприятностей!
      — Ваши требования могут оказаться противоречивыми!
      Паскоглу рухнул в кресло и закрыл лицо руками:
      — Прошу без загадок, мистер Рудольф!
      — Вообще-то, мистер Паскоглу, вам не нужны мои советы. Вы опросили всех подозреваемых и теперь представляете, в условиях каких цивилизаций они сформировались.
      — Да-да, — прошептал Паскоглу. Он схватил список, пробежал его глазами, затем искоса глянул на Магнуса Рудольфа. — Кто? Диаспорус? Он?
      Магнус Рудольф поморщился.
      — Это рыцарь Дакки, гладиатор-любитель с высокой репутацией. Убийство подобного рода нанесёт урон его достоинству и престижу. Вероятность не более одного процента.
      — Хм! А Фьямелла Тысяча-Подсвечников? Она утверждала, что преследовала его с целью убийства.
      Магнус Рудольф нахмурился.
      — Меня тоже интересует эта дама. Убийство вследствие разочарования в любви вещь отнюдь не невозможная, но мотивы Фьямеллы не совсем однозначны. Насколько я понимаю, её честь пострадала от отказа Бонфиса и её целью было восстановить репутацию. Доведя беднягу Бонфиса до смерти своим шармом и красотой, она необычайно высоко поднялась бы в глазах сородичей. При ином исходе она слишком много теряет. Вероятность — один процент.
      Паскоглу сделал отметку в списке.
      — А Торн 199?
      Магнус Рудольф отрицательно махнул рукой.
      — На нём не было костюма смерти. Проще простого. Вероятность — один процент.
      — Ну ладно! — воскликнул Паскоглу. — А священнослужители Банзосо и Имплиега? Им же надо было принести жертву своему богу.
      Магнус Рудольф покачал головой:
      — Работа была испорчена. Неудачное жертвоприношение равнозначно для них тысяче лет греховной жизни.
      Паскоглу неуверенно заметил:
      — А может, они не веруют?
      — А зачем тогда жертвоприношение? — парировал Магнус Рудольф. — Вероятность — один процент.
      — Ладно, — согласился Паскоглу. — Остаётся Старгард. Но вы утверждаете, что он бы не совершил убийства в присутствии свидетелей...
      — Это выглядит на редкость маловероятным, — ответил Магнус Рудольф. — Можно было бы предположить, что Бонфис был шарлатаном, его дикари — мошенниками, а Старгард тем или иным способом замешан в авантюре...
      — Да-да, — с жаром подхватил Паскоглу. — Я как раз и думал о таком варианте.
      — Единственное слабое место в этом построении — безупречная репутация Бонфиса как антрополога. Я наблюдал за этими дикарями из палеолита и думаю, они — истинные дикари. Они робки и растеряны. Цивилизованный человек, который попытался бы имитировать дикарство, непременно впал бы в гротеск, напирая на их кровожадность. Варвар в процессе адаптации ведёт себя по примеру воспитателя, в нашем случае Бонфиса. Я наблюдал, как во время обеда они старательно повторяли действия Бонфиса. А когда мы осматривали тело, они выглядели совершенно потерянными, обеспокоенными, даже испуганными. В них нет ни капли сознательной хитрости, которая свойственна цивилизованному человеку, пытающемуся выпутаться из неприятной ситуации. Думаю, следует считать непреложной истиной то, что Бонфис и его дикари были именно теми, за кого себя выдавали.
      Паскоглу вскочил на ноги и принялся нервно расхаживать взад и вперёд по библиотеке.
      — Значит, дикари не могли убить Бонфиса.
      — Весьма маловероятно. А если согласиться с тем, что они истинные дикари, то следует отбросить мысль о сообщничестве Старгарда и вычеркнуть его из списка подозреваемых: особенности воспитания, о которых упоминалось, не позволяют ему совершить убийство.
      — Ну а гекатец?
      — Это — самый маловероятный убийца, — сказал Магнус Рудольф. — По трём причинам. Во-первых, он не человек и ему не знакомы чувства ярости и мщения. На Гекате не существует насилия. Во-вторых, не будучи человеком, он не имел никаких точек соприкосновения с Бонфисом. Леопард не нападает на дерево. То же самое гекатец. В-третьих, он как физически, так и психологически не в состоянии убить Бонфиса. У него нет пальцев, а кожистой мембраной не нажмёшь на спуск под спусковой скобой. Думаю, вы со спокойной совестью можете вычеркнуть гекатца из списка.
      — А кто же остаётся?! — в отчаянии воскликнул Паскоглу.
      — Остались вы, я и ...
      Дверь открылась. На пороге возник бонза в красном одеянии.
 

4

      — Входите, входите, — дружелюбно произнёс Магнус Рудольф. — Мы только что закончили следствие. И пришли к заключению, что из всех тех, кто живёт в данный момент в «Колесе», вы единственный, кто мог убить Бонфиса. Поэтому мы освобождаем помещение библиотеки.
      — Что?! — вскричал Паскоглу, уставившись на бонзу. Тот принял извиняющийся вид.
      — Я надеялся, — заявил бонза, — что моя роль в этом деле не привлечёт внимания.
      — Вы слишком скромны, — возразил Магнус Рудольф. — Что дурного в том, что о человеке судят по его добрым деяниям?
      Бонза поклонился.
      — Мне не нужны похвалы. Я лишь исполнил свой долг. Вы свою работу закончили, а передо мной ещё горы труда.
      — Прошу прощения. Мистер Паскоглу, пойдёмте, мы мешаем нашему почтенному гостю предаться медитации.
      Магнус Рудольф увлёк за собой в коридор ошеломлённого Пана Паскоглу.
      — Как? Это он — убийца? — с трудом выдавил Паскоглу.
      — Да. Бонфиса убил он, — подтвердил Магнус Рудольф. — Это ясно как день.
      — Но почему?
      — Из самых добрых побуждений. Бонфис говорил со мной вчера вечером. Совершенно очевидно, что он страдал серьёзным психическим расстройством.
      — Но его можно было вылечить! — возмущённо воскликнул Паскоглу. — Зачем было убивать? Ради облегчения страданий?
      — Согласно нашим представлениям, убивать не стоило, — согласился Магнус Рудольф. — Но не забывайте, что бонза искренне верит в перевоплощение. Он уверен, что освободил беднягу Бонфиса от неприятностей, когда тот обратился к нему за помощью. Бонза убил Бонфиса ради его же блага.
      Они вошли в кабинет Паскоглу, который задумчиво уставился в окно.
      — Что же мне делать? — прошептал он.
      — Увы, — вздохнул Магнус Рудольф, — не ждите от меня совета.
      — Вряд ли будет справедливым наказывать этого добряка бонзу... Смехотворно. Что же мне делать?
      — Дилемма, — подтвердил Магнус Рудольф.
      Воцарилось молчание. Паскоглу задумчиво теребил ус. Наконец Магнус Рудольф сказал:
      — Самое главное в том, что вы хотите уберечь ваших клиентов от новых проявлений этой излишней филантропии. Не так ли?
      — Безусловно! — воскликнул Паскоглу. — Я могу замять смерть Бонфиса. Объяснить всё несчастным случаем. Могу отослать дикарей на их родину.
      — К тому же я бы тщательно изолировал бонзу от любого, кто впал в меланхолию. Бонза — человек энергичный и преданный своему делу, а потому может расширить круг своей благотворительности.
      Паскоглу внезапно схватился за голову. Выпучив глаза, он уставился на Магнуса Рудольфа.
      — Сегодня утром я чувствовал себя совершенно подавленным. И говорил с бонзой... Я поделился с ним своими неприятностями. Пожаловался на расходы...
      Дверь бесшумно распахнулась. В комнату заглянул бонза. На его добрейшем лице светилась добрейшая улыбка.
      — Я вам не помешаю? — спросил он, глядя на Магнуса Рудольфа. — Я надеялся застать мистера Паскоглу в одиночестве.
      — Я собирался уйти, — вежливо ответил Магнус Рудольф. — Если вы будете так добры, что простите меня...
      — Нет, нет! — закричал Паскоглу. — Не покидайте нас, мистер Рудольф!
      — Тогда мы встретимся в другой раз, — вежливо сказал бонза и тихо затворил за собой дверь.
      — Я не вижу выхода, — простонал Паскоглу.
      — Ни в коем случае не говорите об этом бонзе, — посоветовал Магнус Рудольф.