— Около двух месяцев назад вы посетили Йипи-Таун, откуда предприняли поездку на остров Турбен. Там вы были участником преступления.

Сэр Матор откинул голову и рассмеялся.

— И вы приехали меня арестовать?

— Мы не настолько наивны, сэр Матор, — покачал головой Глауен, — И все же, здесь нет ничего смешного. У этого преступления очень некрасивое название.

— Да, да. У здоровых процессов очень часто бывают некрасивые названия, — Сэр Матор проследил, как сэр Лонас сервирует кубки с замерзшим пуншем. Затем он, как бы между прочим, продолжил, — Скажите мне вот что: вы обсуждали подробности этой поездки с другими участниками экскурсии?

— Соответствующая процедура предписывает мне задавать вопросы в должном порядке. И все же, я могу спросить: какая в этом разница?

Похоже, наконец-то, спокойствие сэра Матора дало трещину.

— На самом деле очень большая разница! Если вам нужна информация, то — да, я ее вам предоставлю, но с тем условием, что вы не предпримете попытку связаться с остальными участниками этой экскурсии. По крайней мере, сейчас.

— Я советую вам выложить все на чистоту. Начнем с того, как вы узнали о существовании этой экскурсии?

Сэр Матор тяжело вздохнул.

— Мне было бы проще разговаривать с вами, если бы я точно знал ваши намерения. Сдается мне, что если бы вы хотели наказать участников экскурсии, то вы бы просто переслали бы дело в ИПКЦ. Вымогательство? Шантаж? Если вы добиваетесь этого, то вы просто теряете время. Что же тогда? Что именно вам нужно?

— Давайте не будем придумывать тайну там, где ее нет, — предложил Глауен, — Мы возмущены этим событием. Мы хотели бы наказать всех участников, особенно тех, кто находится ближе к нам. Откровенно говоря, вы мне не кажетесь тем человеком, который хотел бы чтобы его имя упоминалось в связи с этим грязным эпизодом.

— Вы совершенно правы. Моя голова занята более неотложными делами, — сэр Матор помолчал, потер пальцами подбородок, — Я даже не знаю, как бы лучше уладить это дело, — он вскочил со стула, — Не знаю, знаете ли вы об этом или нет, но мы здесь на Нетрайсе ведем тихую, но отчаянную войну с противником, который по численности превосходит нас в двадцать раз. Если дело дойдет до открытого противостояния, то мы понесем большие потери. Можно без преувеличения сказать, что на кон поставлено само наше выживание… и вот в этой борьбе мы согласны взять в руки любое подходящее оружие.

— Ага, — сказал Глауен, — Я начинаю понимать. Вы имеете в виду ученых-санартов?

— Я имею в виду только одну их фракцию, так называемых идеационистов. Это фанатики, которые превратили аскетизм в добродетель. В прошлом они атаковали нас на финансовом и философском уровне, воевали с нами, так сказать, вербально, но все это нам не доставляло особых хлопот. Но совсем недавно банда налетчиков вышла из Диких земель и, убивая и опустошая все, что попадется им под руку, напала на нас ночью.

Вот в этом и заключаются наши трудности. Наши враги, ведомые «Идеей», вовсе не прирожденные подонки. Их добродетель самоочевидна; однако где найти более разрушительную силу, чем излишество добродетелей? Как можно бороться с добродетелью? С помощью безнравственности? Но разве безнравственность, в конце концов, чем-то лучше добродетели? Очень спорно. По крайней мере, безнравственность оставляет своему последователю большой выбор. Лично я не одобряю никаких крайностей. Я просто хочу жить в безмятежной само-удовлетворенности. Но в данный момент я сижу здесь, попав в плен санартских страстей. Они хотят, чтобы я принял их Идею. Я сопротивляюсь; я поставлен в невыгодное положение, которое рождает тревогу и требует самозащиты. Доброта в моей душе при этом прогоркла, меня волей-неволей толкают к ненависти.

И что же тогда остается делать? Сидеть и думать, как я делаю это сейчас. Помогать своим мозгам «Желтым морозцем», как я делаю это сейчас, — он сделал глоток из кубка, — К стати говоря, а почему вы, джентльмены, не пьете?

— При исполнении служебных обязанностей это не разумно, — ответил Глауен, — В крайнем случае это вносит в расследование элемент фамильярности. В худшем — напиток может содержать яд или наркотик. Это вовсе не невротические подозрения, я бы с интересом посмотрел как вы или сэр Лонас выпьете из этих бокалов.

Сэр Матор рассмеялся.

— Что бы там ни было, но мы начали раздумывать как бы нам поступить с учеными-санартами. Мы вовсе не хотели их уничтожать. Мы были бы просто счастливы, если бы они поубавили свой пыл и позволили бы нам жить ленивой, праздной, простой, но такой приятной жизнью.

Для этого мы разработали план, который должен был спутать карты нашим врагам и деморализовать их, так, чтобы и они в конце концов познали зло беспечности и греховный соблазн праздности. Мы надеялись достичь этой цели продемонстрировав лицемерие и тайную аморальность наиболее горячих идеационистов.

После того, как вы узнали подноготную, все остальное для вас должно быть и так ясно. Мы выбрали шестерых наиболее рьяных ученых: заставили их принять шесть билетов на Кадвол, убедив их, что Хранитель собирается внести Идею в идеологию заповедника. Не хотят ли шесть именитых ученых посетить симпозиум на Кадволе, все расходы уже оплачены?

— Не надо говорить о том, что эти шесть ученых предложение приняли, а что было потом, вы уже знаете.

— И на острове Турбен эти ученые вели себя так, как вы и надеялись?

— Они были великолепны. Мы напичкали их наркотиками, которые отключили все сдерживающие центры. И они совершили очень зрелищные преступления, которые все были аккуратно записаны на видеопленку. Таким образом все шесть ученых в полной растерянности вернулись на Ленклендс. Они чувствовали, что случилось что-то ужасное, но не могли вспомнить деталей симпозиума, и все обвиняли крепкое вино Кадвола, . На обратном пути они только и могли говорить, что о таящейся в винограде опасности, и требовали друг от друга извинений. А что касается записей, то мы организовали так, что их на следующей неделе покажут на очередном Мировом Синоде. Результат будет потрясающий.

— Делегаты вполне могут догадаться о том, что произошло в действительности.

— Они скорее предпочтут поверить в скандал. Даже на скептиков запись произведет неизгладимое впечатление и отвернет от них миллионы последователей.

— Он прав, — громко объявил Кеди.

— Патрициям разрешат показать этот материал на Синоде? — усомнился Глауен.

Сэр Матор мягко улыбнулся каким-то своим мыслям.

— Я могу вам сказать только вот что: мы проделали хорошую подготовку. Записи получат широкую огласку. Все это теперь даже не в наших руках, — сэр Матор снова уселся на стул, — Ну вот, теперь вы все знаете.

— Не совсем все. Давайте начнем с начала: как вы узнали об экскурсиях на остров Турбен?

— Мне уже это трудно вспомнить, — задумчиво нахмурился сэр Матор, — Кто-то обмолвился на какой-то вечеринке, что-то в этом роде.

— Мне как-то не верится в это. Ваша экскурсия была первой, две другие последовали за ней.

— Правда? Ну, может быть что-то было и не совсем так. Но теперь это уже особой роли не играет, все уже в прошлом.

— Не совсем так. Люди, которые организуют эти экскурсии все еще действуют.

— Боюсь, что здесь я вам ничем не смогу помочь.

— Вы точно не помните, кто организовывал эти экскурсии?

— Я купил билеты в агентстве. Позже я поговорил с симпатичной молодой девушкой, и она все оформила. Потом позвонил мужчина и сказал, что он доставил и приглашения, и билеты и что шесть идеационистов их приняли.

— Как его звали? Как он выглядел?

— Ничего не могу сказать: я никогда его не видел.

Глауен встал, Кеди тоже поднялся на ноги, но несколько медленнее.

— Ну, пока это все, что нам было надо, — сказал Глауен, — Возможно, вы о нас больше никогда не услышите, но это уж решать нашему начальству.

— А оно знает, что вы поехали ко мне?

— Конечно.

— А где находится ваше начальство?

— На станции Араминта.

— Ого! Ну а какие у вас теперь планы?

— Как я вам уже объяснил наша главная задача установить владельцев Огмо Энтерпрайсис. Вы, похоже, нам помогать не намерены, так что нам придется продолжить наши расспросы где-нибудь еще.

— Действительно? И что же подразумевается под «где-нибудь еще»? — спросил сэр Матор, задумчиво держась за подбородок.

— Я не имею права отвечать на такие вопросы.

— Подозреваю, что вы собираетесь поехать к идеационистам и расспросить их о том человеке, который принес им билеты.

— Конечно. Если это может помочь нашему расследованию, то почему же не сделать этого?

— По нескольким причинам, — начал сэр Матор мягким увещевательным голосом, — Во-первых, я не хочу, чтобы его нашли. Во-вторых, я не могу доверять вашей сдержанности, в преддверии Синода, — он поднялся на ноги и повернул голову в сторону сэра Лонаса, — А, Лонас? Разве я не прав? Они не должны сделать этого, не так ли?

— Определенно не должны.

— Джентльмены, — обратился сэр Матор к Глауену и Кеди, — Я с самого начала боялся такого развития событий. Поверьте, я постарался предусмотреть все возможные варианты, я это делал даже тогда, когда мы сидели и разговаривали. И каждый раз я приходил к неутешительным фактам. Лонас, а к каким фактам привели тебя твои размышления?

— К неутешительным.

— Прими в отношении них соответствующие меры, но быстро и тихо, так чтобы не побеспокоить наших друзей. Джентльмены, через мгновение вы отправитесь в землю, которая находится за звездами. Ах, если бы вы только смогли послать сообщение из этой благословенной земли! И все равно, вы будете ошеломлены ее красотами.

Голос сэра Матора был тихим и успокаивающим. Сэр Лонас двинулся вперед, один широкий шаг, другой.

Внезапно Кеди издал хриплый вопль: звук удушающей бешенной ярости. В то время, как сэр Матор застыл от неожиданности, Кеди нанес ему удар своим тяжелым кулаком. Лицо сэра Матора искривилось, глаза закатились так, что остались видны только зрачки. Из его руки выпал маленький металлический предмет: небольшой пистолет. Глауен подобрал оружие, а Кеди повернулся к пораженному сэру Лонасу. Кеди схватился за курчавые волосы сэра Лонаса, нагнул его голову и нанес рубящий удар по шее. Сэр Лонас споткнулся за стул и тяжело упал на спину, дрыгая ногами. Кеди принялся молотить сапогами по строгому симпатичному лицу, но сэр Лонас уронил противника на пол и между ними завязалась борьба. Глауен решительно подошел к ним и всадил сэру Лонасу пулю в затылок.

Кеди задыхаясь поднялся на ноги. Глауен посмотрел в сторону террасы: там никто ничего из происходящего в комнате не услышал.

Кеди уставился на сэра Матора.

— Он мертв, — изумленно сказал он, — Я вскрыл ему череп. У меня руки болят.

— Быстрее, — сказал Глауен, — Нам надо оттащить их вон туда, в боковую комнату.

Они схватили сэра Лонаса за ноги и совместными усилиями спрятали тело. Глауен расправил сбившийся ковер и поставил на ноги опрокинутый стул.

— Пошли.

Они выбежали из дома и быстро забрались в ожидавший их автомобиль.

— Сообщите имя, на которое зарезервирован автомобиль, — сказал механический голос.

— Ты помнишь? — взволнованно посмотрел Кеди на Глауена, — Я совсем забыл. Помню только, что это было что-то странное.

На какое-то ужасное мгновение это имя выскочило и из головы Глауена. Но наконец он выкрикнул:

— Спанчетта!

Автомобиль отвез их обратно в аэропорт Гальциона, где они в ожидании отправления флаера в Пойнсиану провели двадцать беспокойных минут.

Пока они перелетали Мбирлинг, Глауен принялся обдумывать происшедшее. По дороге в имение Борф ни он, ни Кеди не привлекли ничьего внимания; в этом отношении никто не догадается связать их с этими двумя смертями. И в самом деле, патриции скорее свяжут эти смерти с нападением банды санартских террористов. И все же, вчера они назвали имена «мэр Матор» и «сэр Лонас». Кому? Управляющему в туристическом агентстве Флодорик. Как только новость о смерти этих патрициев достигнет его ушей, он, несомненно, возьмет трубку телефона и позвонит в полицию. «Я хочу вам сообщить некоторые сведения, которые могут быть связаны с тем случаем, который вы расследуете». Далее последует разговор на интересную тему, а уже через час Глауен Клаттук и Кеди Вук со станции Араминта на Кадволе будут арестованы. На Нетрайсе патриции отрицают всякие законы и постановления. На причастность арестованных к ИПКЦ просто не обратят внимания.

И тут в голову Глауена пришла другая мысль. Полиция вполне может получить такую же информацию из автомобиля, который они нанимали, чтобы доехать до имения. Они выяснят, что пара подозрительных субъектов скорее всего вылетела в Пойнсиану и, вполне возможно, в аэропорту Пойнсианы их уже ждут. Флаер приземлился в аэропорту, и молодые люди беспрепятственно прошли через терминал. Глауен не заметил никаких признаков полицейской активности. Похоже, Кеди думал о том же. Он тронул Глауена за локоть и сказал:

— Посмотри вон туда.

Глауен глянул туда, куда указал Кеди. На космической площадке аэропорта стояла «Стрела», с которой они высадились всего лишь днем раньше.

— Да, — сказал Глауен, — Твои инстинкты и моя логика пришли к одинаковому заключению.

Без дальнейших рассуждений они проскользнули к космическому терминалу и повернули к билетной стойке.

— Когда отправляется «Стрела»? — спросил Глауен у клерка.

— Примерно через час, сэр.

— И куда он идет на этот раз?

— В Соумджиану на планете Соум.

— Это нам вполне подходит. Билеты еще есть?

— Конечно, сэр, как в первый так и во второй класс.

— Дайте нам две одноместные каюты второго класса.

— Пожалуйста, сэр. Триста сол и предъявите, пожалуйста ваши документы.

Глауен заплатил деньги, они оба предъявили свои документы и получили билеты.

Они отошли от стойки.

— Наш багаж все еще в отеле недовольным голосом сказал Кеди.

— Ты хочешь сходить за ним? — поинтересовался Глауен, — Времени еще вполне достаточно, а тела, вполне возможно, еще не нашли.

— А ты?

— Думаю, что я сразу поднимусь на борт корабля.

Кеди нервно потряс головой.

— Я тоже пойду с тобой.

— Тогда пошли… И еще, — Глауен в нерешительности остановился.

— Ну, что теперь?

— У нас еще есть время позвонить по телефону.

— Это еще зачем? Кому ты собираешься звонить?

— Кому-нибудь из идеационистов. УС. Например, Фоуму. Очень мне хочется узнать кто им принес билеты.

Кеди фыркнул.

— И ты думаешь он скажет это тебе по телефону? Он сам задаст тебе кучу вопросов, а в результате ничего так и не скажет.

— Я еще хотел предупредить его о заговоре, который, как ни крути, все же не совсем честен.

— Я так до конца и не понял смысл этого заговора, — возразил Кеди, — К тому же все эти их разногласия нас ни с какой стороны не касаются.

Глауен тяжело вздохнул.

— В этом я должен с тобой согласиться. На самом деле, чем больше я думаю об этом деле, тем больше соглашаюсь с тобой.

— Тогда пошли на корабль.

Звезды, составлявшие Хлыст Мирсеи, были все среднего размера и свечения. Не составляла исключения и Вергаз, розово-белое солнце в небе Соума.

«Стрела» спустилась к Вергаз, потом вышла на орбиту вокруг Соума, подстроилась к его суточному вращению и приземлилась в космопорте Соуджианы. Груз и пассажиры, включая Кеди и Глауена, были выгружены и «Стрела» устремился вдоль хлыста к космопорту Андромеда 6011 IV.

У космического терминала Глауен сразу же поинтересовался маршрутами до Тассадеро, в звездной системе Зонк, расположенной с боку от Хлыста. Он узнал, что этот маршрут обслуживают два небольших корабля: «Камулк», который должен отойти через четыре дня, и «Керснейд», который по расписанию отходит где-то через месяц. К великому неудовольствию Кеди, Глауен заказал билеты на «Камулк».

— И ради чего ты устраиваешь такую спешку? Ты никогда не задумываешься о чужих желаниях. Я тебе говорю, давай не будем торопиться и получим удовольствие от нашей поездки! В Соумджиане особенно хороши сосиски.

Но Глауен вежливо отклонил протесты Кеди.

— На сколько мы знаем, в данном случае время может оказаться критическим фактором. А раз так, то Бодвин Вук не придет в восторг от того, что мы будем здесь прохлаждаться и лакомиться сосисками, особенно за счет Бюро.

— Ба! — проворчал Кеди, — Когда Бодвин Вук поедет куда-нибудь вместе со мной, ему придется научиться также семенить за мной по следам.

— Что-то слабо в это вериться! — рассмеялся Глауен.

Кеди продолжал ворчать и краем глаза наблюдал, как Глауен оформляет резервирование билетов.

Пока они стояли ждали, когда принесут билеты, Кеди вкрадчиво поинтересовался:

— А что будет, если мы не уложимся в четыре дня?

— Об этом мы будем беспокоиться когда придет время.

— Но давай просто предположим.

— Все будет зависеть от прочих обстоятельств.

— Понятно.

Было около полудня. Глауен и Кеди отправились в Соумджиану на подвесной транспортной машине. Они ехали над районом, кишащим промышленными предприятиями и маленькими мастерскими, сделанными из стеклопены и раскрашенными в бледно голубой, водянисто зеленый, розовый, или бледно лимонный цвета. Вправо и влево от города простирались бескрайние равнины, нарушаемые только рядами стройных темных деревьев, обозначавших направления главных проспектов.

По геологическим понятиям Соум был старым миром. Горы давно стерлись и превратились в гряды холмов, многочисленные маленькие речушки лениво пересекали равнины, семь морей знали только вялые штормы.

Соумианцы, так же как и их мир, обладали мягким ровным характером. Одна из социологических школ, ставившая во главу угла сложившиеся обстоятельства, уверяла, что психика соумианцев сложилась под влиянием мирного окружения. Другая группа, выдвинула теорию «полного мистицизма и тотальной бессмыслицы». Они указывали на то, что в течении несколько столетий на Соум иммигрировали сотни всевозможных рас, каждая из них впитывала в себя обычаи других и таким образом воспитывала в себе терпимость и способность к компромиссам. Мужчины и женщины обладали равным статусом и старались одеваться одинаково; не существовало никакой тайны и мистики вокруг сексуальности. Таким образом, здесь не было ни сексуальных преступлений, ни диких припадков ярости, в то время как романтические приключения не вызывали ничего, кроме, разве что, поверхностных размышлений, до тех пор, конечно, пока кто-то не позволял себе нечто вроде тура «Высшего наслаждения», от Огмо Энтерпрайсис.

Прибыв в центр Соумджианы, Глауен и Кеди сняли себе номера в гостинице «Путник», стоящей на Октакле — восьмиугольной площади в самом центре города.

Кеди казался каким-то беспокойным и, скорее всего, был не в духе. Глауен решил потратить время и детально объяснить ему свой план.

— У нас с тобой есть список туристических агентств, которые использовали соумианцы, посетившие остров Турбен. Мы обойдем эти агентства и попробуем выявить их связь с Огмо Энтерпрайсис. Возможно мы сумеем получить адрес или банковский счет этой организации, а может быть имя и личность владельца или кого-то из служащих.

— Возможно.

— Если мы шустро возьмемся за работу, то вполне можем управиться за четыре дня, после чего, если понадобится, а я надеюсь, что нет, мы сможем отправиться на Тассадеро.

Но Кеди все равно такое расписание не удовлетворило.

— Нам за четыре дня не уложиться. Из всех мест, где выступала труппа, это было нашим любимым. Всем нравились сосиски из небольших грилей, разбросанных здесь повсюду. Ты их увидишь по всему городу, а особенно на самом Октакле. В одном из таких грилей сосиски были особенно вкусными, и я намерен найти его. Флорест никогда не позволял нам брать более двух сосисок сразу, мы считали, что из-за свое жадности и вредности. А двумя сосисками можно только раздразнить человека и только. Я собираюсь найти самый лучший и мой самый любимы гриль. Это может занять больше, чем четыре дня. А если и так, то что с того? По крайней мере я смогу наесться этих чудных сосисок.

Глауен на некоторое время потерял дар речи.

— Кеди, ты меня слышишь? — сделал он новую попытку.

— Ну конечно слышу.

— Мы здесь вовсе не для того, чтобы искать сосиски. Даже если это не сосиски, а нектар небесный, амброзия и розовое масло вместе взятые. Если уж ты должен найти сосиски, то ищи их, но я к тебе не присоединюсь.

— Это не разумно! Мы должны оставаться вместе!

— Мне это кажется вполне разумным. Ты ешь чудесные сосиски, а я выслеживаю Огмо Энтерпрайсис, и все довольны и счастливы.

— Ба! Но ведь четыре дня — это совсем недостаточно.

— Для меня или для тебя?

— Для меня. Я не хочу носиться как сумасшедший от одного гриля к другому, держа в обоих руках сосиски.

— Очень хорошо. Оставайся столько, сколько тебе надо.

— Да? А ты?

— Как только я закончу здесь расследование, я уеду.

Розовое лицо Кеди помрачнело.

— Это не очень-то приятная перспектива.

Вопреки своим лучшим намерениям, Глауен начал злиться.

— Ха! Придумал тоже: сосисочные поиски. Я не могу это серьезно воспринимать. Ты что, совсем забыл зачем мы сюда приехали?

— Я прекрасно помню, — кисло улыбнулся Кеди, — Но меня это больше не интересует. Какая в этом разница? Все это уже прошлое. А сейчас — это сейчас, Сейчас — это тогда, когда я жив.

— На тебя даже сердиться бессмысленно, — вздохнул Глауен, — Пошли, пора подкрепиться; ешь, если хочешь сосиски, это все же безобидное пристрастие. Пойдем, подумаем о наших делах; я тоже вообще-то люблю сосиски.

По всему Октаклу маленькие сосисочные грили распространяли легкий аппетитный аромат. Кеди настоял на том чтобы купить и попробовать по две сосиски в каждом из четырех ближайших грилей. Сняв пробу, он говорил: «Очень вкусно, но это не те сосиски, которые я ищу» или «Немного переборщили с перцем, как ты считаешь?» или «Очень вкусные сосиски, но все же чего-то в них не хватает. Давай попробуем вон там, это вполне возможно именно то, что я искал».

В каждом месте Кеди пробовал сосиски с чувством и расстановкой, он откусывал маленькие кусочки и тщательно их пережевывал, в то время, как Глауен следил за ним с удивлением и раздражением. Кеди, очевидно, надеялся разрушить планы Глауена, и откровенно тянул время. Но пока Кеди наслаждался сосисками, Глауен изучал по карте расположение нужных ему туристических агентств. Почти все они располагались или на Октакле, или где-то поблизости от него. Когда Кеди направился к пятому грилю, Глауен указал на одно из туристических агентств, расположенное в нескольких шагах от них.

— Обеденный перерыв закончен. Я буду вон там; а ты можешь продолжать есть сосиски или возвращаться в отель, это уж на твое усмотрение.

— Я еще не поел, — рассердился Кеди.

— Очень плохо. Нас ждет работа.

Кеди отвернулся от сосисочного гриля, к которому направлялся, и последовал за Глауеном.

Так прошла вся вторая половина первого дня, весь второй день и утро третьего; Кеди старался терять понапрасну как можно больше времени, а Глауен был хмур, и как обнаружил, находил бессмысленное удовольствие в разрушении коварных планов Кеди. За это время Глауен посетил все туристические агентства, значащиеся в его списке. Результат каждого посещения был примерно одним и тем же. Каждое агентство имело дело с симпатичной молодой женщиной, одетой в костюм внешнего мира. По мнению соумианцев, ее отличительной чертой была неотразимая женственность, воспоминание о которой вызывало мечтательную улыбку на лицах мужчин и ехидное фырканье женщин. По описанию дама была среднего роста, с великолепной фигурой и с волосами, которые называли и темно-коричневыми, и каштановыми, и рыжими, и светлыми, и серебристо-седыми, очевидно, их цвет она подбирала к своему костюму. Дальнейшие описания были примерно следующими: «экзотика внешнего мира», «фигуристая», «ветреная», «что надо: бюст, бедра и ресницы», «несколько развязная», «высшей пробы, вы понимаете, что я хочу сказать». Или: «Таинственная! Я спросил как ее зовут и она ответила, что ее имя означает „О“ в названии „Огмо“. Я вас спрашиваю, разве в этом есть какой-то смысл?», или «Я сразу раскусил ее: проказница». Или: «Она вошла как актриса, одни позы». Или: «Я спросил ее где проводятся туры „Высшего наслаждения“; она сказала, что на Кадволе, Тогда я спросил все ли девушки на Кадволе так же хороши, на что она ответила, что для нее это слишком старомодный мир».

В каждом из агентств Глауен интересовался и организацией финансовой стороны дела:

— Когда вы продавали билеты на туры «Высшего наслаждения», вы получали деньги. Куда они девались? Их так же забирала молодая леди?

В каждом агентстве он получал одни и те же ответы:

— Мы переводили деньги в банк Мирсеи, на счет Огмо. Таковы были наши инструкции.

— А не сталкивались ли вы с этой женщиной при каких-нибудь других обстоятельствах?

— Нет, сэр.

— Вы не знаете, где находится контора «Огмо Энтерпрайсис»?

— Понятия не имею, сэр.

Глауен не мог отделаться от чувства разочарования. Самая многообещающая нить расследования вела в никуда. Все что он узнал, так это то, что существует молодая привлекательная женщина, которая появляется и исчезает, не оставляя после себя никакого следа.

Кеди, как обычно, обедал сосисками и, как обычно, пытался растянуть время. Глауен, не обращая внимания на его протесты, направился к Банку Мирсеи, которым по случайному совпадению руководил Ольвари Ирлинг, до сих пор находящийся под арестом на станции Араминта.

В банке Глауену пришлось спорить, угрожать, махать своим документами перед четырьмя разными чиновниками, каждый из которых стоял в банковской иерархии на ступеньку выше предыдущего, пока он, наконец, не добрался до человека, который был согласен предоставить некоторую информацию. Кеди все это время сидел в фойе и внимательно наблюдал за каждым шагом Глауена, очевидно опасаясь, что в какой-то момент тот попробует от него ускользнуть.

Менеджер банка внимательно выслушал просьбу Глауена, после чего покачал головой.

— Я не могу вам ничем помочь. У Огмо Энтерпрайсис закрытый счет. Деньги туда может положить любой, а потом, с нашей точки зрения, они просто исчезают. Снять деньги с этого счета можно только используя соответствующий код. Сам счет засекречен и анонимен; для вас это все равно, что он вообще не существует.

— И вы не можете его вычислить, даже если бы и захотели сделать это?

— Какой-нибудь гений в области вычислительной техники мог бы вскрыть этот счет, положа на него какую-нибудь сумму и проследив ее движение по действиям компьютера. Он мог бы и вычислить код, хотя в этом я не совсем уверен. Но определить владельца счета не смог бы и он.

— А если бы Ольвари Ирлинг приказал бы вам сделать это не взирая ни на какие расходы?

Менеджер внимательно посмотрел на Глауена взглядом, в котором смешались расчетливость и любопытство.

— Как-то вы слишком легко ссылаетесь на это имя, — с недоверчивостью заметил менеджер.

— А что в этом такого? На данный момент он гостит на станции Араминта. Мне достаточно высказать предположение и он тут же уволит вас с вашего поста.

— Правда? У вас на него большое влияние. Интересно. Пожалуйста, попросите его повысить меня в должности до первого исполнительного директора, с соответствующим повышением зарплаты.

— Я вполне могу это сделать, если вы снабдите меня необходимой информацией.

Менеджер с грустью покачал головой.

— В данном вопросе я ничего не могу сделать. И дело даже не в банковских правилах. Код известен только владельцу счета. Его имени нет ни в каких банковских документах.

Глауен с бредущим по пятам Кеди вышел из банка. Когда они вернулись в гостиницу «Путник», настроение у Глауена было очень мрачное.

В фойе гостиницы Глауен рухнул на стул, а Кеди встал рядом и с загадочной улыбкой.

— Ну и что теперь?

— Я бы тоже хотел это знать.

— Ты не хочешь никого больше опросить?

— А кого еще? О чем мне спрашивать?

— Здесь много чего можно узнать, — равнодушно пожал плечами Кеди, — Соум большой мир.

— Дай мне подумать над нашим положением.

— Подумай, — согласился Кеди и пошел к доске объявлений. Вдруг он издал радостный клич и в припрыжку бросился через все фойе обратно к Глауену, — Мы не можем уезжать с Соума! Сейчас просто невозможно уехать!

— Что еще такое?

— Посмотри на афишу!

Без всякого интереса Глауен подошел к доске объявлений и обнаружил на ней следующий плакат, напечатанный веселыми разноцветными буквами:

Известный импресарио

Мастер Флорест

Вместе со своей талантливой труппой

Бродяги Хлыста

Снова на Соуме

Рекомендуем заблаговременно приобретать билеты.

— Они задержатся здесь на месяц, а то и более, — заметил Глауен, — Мы уезжаем завтра.

— Завтра? — в шоке воскликнул Кеди, — Я не собираюсь уезжать завтра!

— Оставайся здесь сколько хочешь, — согласился Глауен, — только не надоедай мне больше своими дурацкими жалобами.

— Советую тебе следить за своим языком! — На лице Кеди вздулись желваки и он не мигая уставился на Глауена. — Ты не с мальчиком разговариваешь!

— Извини, — вздохнул Глауен, — Я не хотел тебя обидеть.

Кеди с подчеркнутым достоинством кивнул.

— У меня есть предложение.

— Если оно не касается ни сосисок, ни труппы, то я готов выслушать.

— Все это расследование ерунда на постном масле. Я это предполагал с самого начала. Я думаю, что нам надо недельку-другую провести здесь, на Соуме, занимаясь определенными делами, а затем взять билет обратно на Кадвол.

— Поступай, как хочешь, — ответил Глауен, — Я обязан сделать все, что в моих силах, чтобы закончить это расследование. А это значит, что завтра я вылетаю на Тассадеро.

Кеди поджал губы и посмотрел в другой конец фойе.

— Долг это очень хорошо, когда он относится к чему-то необходимому. А в данном случае ты говоришь о дурацком, никому не нужном долге.

— Это уж не тебе решать.