— Хорошо. И что же вы предлагаете?

— Думаю, что надо немедленно послать на остров транспортный флаер, который заберет оттуда участников этой прогулки, а за одно организует засаду. Если Титус Помпо пошлет туда свой гипотетический флаер, то мы заставим его приземлиться, а затем уничтожим его или под конвоем доставим его сюда, на станцию Араминта. Если появится лодка, то мы можем арестовать йипи, а лодку уничтожить.

Бодвин Вук осмотрел собравшихся.

— Ничего лучшего я предложить не могу. Если нет возражений, то преступайте.

Шард повел на остров Турбен большой транспортный флаер Бюро В, на борту которого находилось еще три оперативных сотрудника. Приблизившись к острову, он сбросил скорость, полетел на север и завис над павильоном и доком. Два других флаера и еще один транспорт с трехдневным запасом пищи и воды уже приземлились недалеко от центрального пика, откуда они с помощью своих радаров должны были следить за небом и морем.

Радар Шарда на данный момент не обнаружил ничего ни в небе ни на море. Воспользовавшись биноклем, он осмотрел землю под флаером и обнаружил четырех йипи, которые печально сидели скрючившись у основания дока. Других шестерых мужчин нигде не было видно.

Шард посадил транспорт недалеко от павильона. Вместе со своими тремя товарищами он спустился на землю. Йипи тупо уставились на прибывших. Шард сделал жест в сторону транспортного флаера.

— Живо в транспорт, — приказал он.

Те с трудом встали на ноги.

— Дайте нам воды, — хрипло попросил один из йипи.

— Дайте им напиться, — отдал распоряжение Шард своим людям.

Из-за павильона качаясь вышли изможденные, с дикими глазами шестеро мужчин. Они заковыляли в сторону Шарда, надтреснутыми голосами умоляя его дать напиться.

Шард указал на транспорт:

— Садитесь на борт и там получите воду.

Шесть мужчин залезли в пассажирский отсек. Шард поднял транспорт в воздух и направился обратно к станции Араминта.

Прошло пятнадцать минут. Еще недавно умирающие от жажды обитатели острова напились воды и теперь начали осторожно обсуждать сложившуюся ситуацию. Один из них громко крикнул Шарду:

— Эй, пилот! Ты куда нас везешь?

— На станцию Араминта.

— Хорошо. Мне все равно там делать пересадку.

— Боюсь, что не получится, — возразил Шард, — Вы арестованы по очень серьезному обвинению. Так что никуда вы дальше не поедете.

— Что! Вы шутите! И это после всех тех лишений и страданий, который мы испытали?

— У вас нет никакого законного основания так поступать, — вмешался другой пассажир, — Я юрист очень высокого класса и смею вас заверить, что вы не можете возбудить против нас дело. Наоборот, я сам потребую большой выплаты и возможно возмещения ущерба.

— С кого? Со станции Араминта?

— С «Огмо Энтерпрайсис», с кого же еще!

В разговор вмешался еще один участник пикника.

— Все именно так и есть. Я возмущен до глубины души и тоже отказываюсь от всяких обвинений!

— Вы тоже юрист? — поинтересовался Шард.

— У меня достаточно юристов на службе. Я руковожу несколькими крупными финансовыми предприятиями, включая большой банк. Я не привык к дурному обращению и ничего не спускаю.

— Испытания, которое мне пришлось вынести было невыносимым! — с горячностью заговорил еще один член группы, — Мои права были попраны и всю ответственность за это должна нести станция Араминта!

— Что-то мне не уловить вашей логики, — заметил Шард.

— Все очень просто. Я был соблазнен предложением теплого приема и приятного время провождения на Кадволе, а вместо этого я столкнулся с трудностями, жаждой и голодом. Кто-то должен за это быть наказан.

— Подозреваю, что наказанными окажетесь именно вы, — рассмеялся Шард.

— Я третий советник Богдара Кадиша, — воскликнул очередной задержанный, — ваши обвинения возмутительны. Мы требуем соблюдения наших прав, и не собираемся раскрывать вам подробности нашей личной жизни. Я решительно отвергаю все ваши гнусные намеки и требую к себе уважения согласно моему положению!

— Так и будет, — пообещал Шард.

На станции Араминта задержанных закрыли на старом каменном складе, откуда по очереди стали выводить на допрос в кабинет Бодвина Вука. Кроме хозяина кабинета присутствовали Шард, Хранитель Эгон Тамм, и Глауен.

Первыми допросили четырех йипи. Все рассказывали приблизительно одно и то же. Все они были кадетами умпами, которых специально отобрали для того, чтобы помогать в организации поездки на остров Турбен. Эта поездка была третьей по счету. Мертвую женщину звали Сибилой. Она появилась во время второй поездки, в первой поездке она не участвовала. Всем четырем йипи Сибила очень не нравилась, но они ее боялись: она отдавала четкие распоряжения и не терпела и намека на недобросовестность. Все четверо рассказывали душераздирающие истории о полученных тычках и ударах. Последним допрашивали йипи по имени Саффин Дольдерман Найвелс. На вопросы он отвечал так, как будто участвовал в дружеской беседе.

— Я на самом деле был очень счастлив, узнав, что Сибила мертва, — заявил Саффин, — Она измотала всем нервы и только портила поездку.

— Даже девушки не могли насладиться поездкой, — вставил замечание Шард.

— Ну, никто и не ожидал, что они там будут наслаждаться, — отмахнулся Саффин, — И все же, что ни говори, но экскурсии станут только лучше, если Сибила будет находиться в воде, а не на берегу. Смотреть на ее кости валяющиеся на дне будет очень поучительно.

— Саффин, ты живешь в каком-то странном и удивительном мире, — с тонкой улыбкой заметил Бодвин Вук.

— Я тоже так думаю, — вежливо кивнул Саффин, — К сожалению, я не знаю никакого другого. Я отношусь к тем людям, которые добавляют к своей рыбе не только соус «Огонь дракона», но и чатни с хурмой.

— Экскурсии проводились с интервалом в две недели, — заметил Эгон Тамм, — у вас уже было составлено расписание и на будущие поездки?

— Этого я не знаю, сэр. Никто не пожелал сообщить мне об этом, — Саффин с бессмысленной улыбкой переводил взгляд с одного участника допроса на другого. Он нерешительно встал, — А теперь, джентльмены, когда вы получили ответы на все ваши вопросы, думаю, мы с товарищами пойдем своей дорогой. Было очень приятно побеседовать с вами, но железный голос долга зовет нас к нашим обязанностям.

— Социолог Порлок утверждает, что у йипи нет чувства юмора, — хмыкнул Шард, — Ему бы надо было услышать эту шутку. Ты хуже убийцы. Так что никуда ты, кроме как обратно в тюрьму не пойдешь.

Лицо Саффина разочарованно осунулось.

— Сэр, боюсь, вы будете настаивать на своем! Но вы совершаете большую ошибку! Такие мероприятия нам тоже не доставляют большого удовольствия, но главное правило для кадета — подчиняться приказам!

— У тебя не было выбора, кроме совершения этого гнусного преступления, — задумчиво кивнул Бодвин Вук.

— Абсолютно никакого! Я был назначен на эту должность!

— Ты бы мог и уволиться из кадетов, — выдвинул предположение Шард.

— Эта идея никуда не годиться, — покачал головой Саффин.

— Вовсе нет, — возразил Бодвин Вук, — Ты бы очень скоро убедился, что это идея далеко не так плоха. На самом деле эта была бы самая лучшая идея, но тебе она не пришла в голову.

— Ради справедливости, вы должны учитывать и наши нужды, — мрачно сказал Саффин, — Когда денежные бездельники приезжают к нам и сверкают зубами, кто-то должен собирать их денежки?

— Эти бездельники отдавали свои денежки Сибиле? — проигнорировал Шард вопрос йипи.

— Никогда ни Сибиле, ни мне! Мы получали разве что динкет за хорошо выполненную работу!

— Сибила разговаривала с этими бездельниками? Может быть они интересовались ее татуировкой? Или может быть она упоминала о чем-то в разговоре с вами?

Саффин презрительно щелкнул пальцами.

— Мне Сибила только отдавала приказы, которые я должен был бежать и выполнять. Во второй группе были ее друзья и она с ними разговаривала, но только в отношении их поведения.

— Это как же?

— Это были странные люди во многих отношениях, они бы никогда не притронулись бы к девушкам, но Сибила заставила их прелюбодействовать. И они подчинились, боясь, что она выполнит свои угрозы.

— И что же это были за угрозы?

— Она сказала, что они должны либо прелюбодействовать с девушками, либо с ней. Выбор за ними. Они все поспешно выбрали девушек.

— Несомненно, очень мудрый выбор, — согласился Бодвин Вук, — Я бы, пожалуй, выбрал то же самое. А в каком еще отношении эти люди казались странными?

Но Саффин смог описать только смутные ощущения.

— Они были очень странными, но и Сибила тоже была странной. Сейчас, когда у думаю об этом, то мне кажется, что был разговор еще об одной экскурсии: речь шла о четырех женщинах и четырех мужчинах. Я не знаю, что задумала Сибила.

— Может быть она хотела подготовить своих специалистов для этой работы?

Саффин растеряно замигал.

— Это не касалось моих обязанностей.

— Ну ладно, этого мы уже никогда не узнаем и размышлять на эту тему нет смысла. Что еще ты можешь нам рассказать?

— Больше ничего! Теперь-то вы убедились в моей невинности! Я могу идти?

Бодвин Вук скептически хмыкнул.

— Ты что не понимаешь, что совершил ужасное деяние? Ты не чувствуешь за собой никакой вины? Не испытываешь стыда?

— Сэр, вы уже старый и мудрый, — с горячностью заговорил Саффин, — но вы не можете постигнуть каждую мельчайшую и хрупкую частицу космоса!

— С этим я согласен. Ну и что из этого?

— Возможно, существует одна маленькая деталь, которую я хорошо понимаю, но которая выпала из вашего поля зрения.

— И с этим я могу согласиться! Твоя скрупулезная работа с девушками могла принести такой опыт, о котором я мог только мечтать.

— Вот в этом все и дело. Надеюсь, вы не посчитаете за грубость, если я вам объясню некоторые правила, которые могут мне, вам, всем нам значительно облегчить жизнь?

— Говори! — разрешил Бодвин Вук, — Я всегда готов узнать что-то новое.

— «Сейчас» — это «сейчас»! Это лозунг освобождения! Вы должны постоянно его держать в голове! «Прошлое» и «ушедшие времена» — это всего лишь пустые слова и ничего больше. То что уже произошло, то ушло навсегда! Исчезло! Превратилось в абстракцию и только! Так называемые «прошедшие события» вполне могли бы и никогда не происходить, и для всех нас будет легче, если все прошедшее мы будем рассматривать именно в этом свете! Поверьте мне, сэр, это относится не только к данному случаю, а к тысячи других событий! Никогда не надо поддаваться дурным привычкам! Раздумывание над воспоминаниями, желание возврата лучших дней, это первые признаки немощной старости. Правильнее воспринимать жизнь такой, какая она есть на данный момент, а не хвататься за облачные образы ушедшего прошлого. «Сейчас» — это «сейчас»! Все остальное бесполезная глупость. В данном случае «сейчас», это когда я хочу покинуть эту ужасную комнату, которая пахнет многими поколениями преуспевающих богачей и снова оказаться на свежем воздухе под лучами теплого солнца.

— Так оно и будет, — заявил Бодвин Вук, — Меня глубоко тронула твоя философия! Если мои коллеги с этим согласятся, то ты заслужил отсрочку казни! — он повернулся к остальным присутствующим, — Саффин просветил нас в отношении некоторых своих истин! Я считаю, что вместо того, чтобы повесить этих преступников на первом же дереве или закрыть их навечно в подземелье, мы должны отпустить их. Перво-наперво они отправятся на остров Турбен и, наслаждаясь свежим воздухом и теплым солнцем разрушат док и павильон и вернут окружающий пейзаж к первозданной дикой природе. А затем они отправятся на мыс Джоурнал, где свежий прохладный воздух и дикие ветра охладят пыл даже такого горячего человека, как Саффин! В качестве приза они смогут посвятить свою жизнь полезным целям, найдут, так сказать, найдут монетку в своем пироге.

— Меня тоже тронула философия Саффина, — согласился Эгон Тамм, — Ваша программа лучшее, что можно было придумать, с этим не может не согласиться даже наш обвиняемый.

— Другого я и не ожидал, — кивнул Бодвин Вук, — Ты счастливчик, Саффин. И все же, тебе придется вернуться в тюрьму.

Протестующего Саффина увели. Бодвин Вук откинулся на спинку кресла.

— Очень трудно осуждать кого-то с таким ясным взором и неподдельной улыбкой… Ну что же, Саффин сам первый осудил сентиментальность. Ну, и что мы выяснили?

— Меня заинтриговала эта Сибила, — заметил Эгон Тамм, — Если бы я организовывал подобные экскурсии, то на роль руководителя я бы нанял кого-то более обаятельного, чем эта женщина.

— Это загадка, — согласился Бодвин Вук, — Но давайте продолжим. Шард, полагаю, что вы уже перекинулись несколькими словами с нашими обвиняемыми?

— В этом отношении у меня очень мало информации. Это все люди среднего возраста с приличным прошлым. Все заявляют, что они довольно важные персоны. Все возмущены арестом, а некоторые даже высказывали в наш адрес угрозы. Все раздражены и считают себя жертвами мошенничества.

Бодвин Вук тяжело вздохнул.

— Полагаю мы обязаны выслушать их жалобы.

Шестеро бывших участников экскурсии на остров Турбен были поочередно подвергнуты допросу. Точно так же как и йипи, все они рассказали примерно одно и то же. Про экскурсию они узнали из брошюр, изданных компанией Огмо Энтерпрайсис. Каждый уверял, что им руководило чистое любопытство, хотя все они заплатили по тысяче солов своим туристическим агентам, не считая расходов на билет до Араминты. Никто не встречался с представителями Огмо Энтерпрайсис до тех пор, пока не прибыл в Йипи-Таун. С этого момента они попали в руки Сибилы. Все подтвердили свой статус, обеспеченных людей с твердой социальной позицией, никто не признал себя сексуальным извращенцем, но «не упускать же того, что само идет в руки». Некоторые из них, услышав выдвигаемое обвинение были возмущены: «Я? Сексуальный извращенец? Да вы с ума здесь все посходили!»

Каждый из шести обвиняемых во избежании скандала или нежелательных слухов, постарался скрыть свое имя под вымышленным. «С какой стороны не подходи, но нет никакого смысла раздувать вокруг этого большую шумиху! — заявил один из них, назвавший себя владельцем ранчо, — Моя супруга будет просто поражена!»

— Ей это совершенно не обязательно знать, — согласился Бодвин Вук, — Если только она не захочет присутствовать при казни. А нам совершенно безразлично будете ли вы повешены под собственным или вымышленным именем.

— Что?! Что вы сказали! ? Да вы просто издеваетесь!

— Я что, похож на шутника? Вы видели, чтобы я смеялся?

— Нет.

— В таком случае, это все.

Владелец ранчо пошатываясь направился к выходу, постоянно оглядываясь через плечо в надежде увидеть какой-нибудь обнадеживающий знак, но, разумеется тщетно.

Следующий участник группы, объявивший себя «финансистом и банкиром» и назвавшийся Ольвари Ирлингом, жаловался еще горячее. И пообещал, что если его требования не будут приняты в расчет, то он предпримет суровые юридические санкции.

— И как же вы сможете осуществить эти санкции после своей смерти? — поинтересовался Бодвин Вук.

— Как после смерти? С чего это я должен вдруг так внезапно умереть?

— Полагаю, вы знаете, что Законодательство Араминты предписывает карать за убийство смертью.

— Не говорите ерунды! — высокомерно заявил Ольвари Ирлинг.

— Ерунда, говоришь? — прорычал Бодвин Вук, — Видишь вон то шардановое дерево? Возможно, еще до конца дня ты будешь болтаться на верхнем суку так, чтобы мы могли отсюда любоваться этим зрелищем!

— Я хочу проконсультироваться со своим адвокатом, — холодно заявил Ольвари Ирлинг.

— Ваша просьба отклоняется! Он только усложнит довольно простой процесс. Если конечно, мы его не повесим рядышком за заговор с целью препятствия правосудию.

— Если у вас такой юмор, то я нахожу его довольно странным. Я уважаемый человек, имеющий отношение ко многим делам и арест причиняет мне большие неудобства.

Продолжающего извергать громы и молнии Ольвара Ирлинга отвели обратно в импровизированную тюрьму.

Бодвин Вук раздраженно покачал головой.

— Не вижу больше оснований терять время на это отвратительное занятие. Конечно, в таких делах последнее слово остается за Хранителем.

— Здесь может быть только один приговор, — пожал плечами Эгон Тамм, — Сначала казнь этих шестерых, а потом тоже самое произвести над организаторами этих экскурсий, не зависимо от того, где они будут найдены.

— Никаких возражений с моей стороны не последует, — согласился Бодвин Вук. Он взглянул в сторону Шарда, — Я что, не прав? У тебя есть на этот счет другие идеи?

— Позвольте мне связать воедино некоторые факты, — сказал Шард, — Первое: мы прекрасно понимаем, что в один прекрасный день йипи попробуют высадиться на берег и занять район Мармиона; если их попытка увенчается успехом, то с Заповедником будет покончено. На данный момент наша возможность сдержать их стоит под вопросом: у нас нет достаточного количества оборудования и денег. Подумайте. У нас под замком шесть довольно состоятельных преступников. Если мы их убьем, то получим всего лишь шесть скелетов. А вот если каждый из них заплатит приличный штраф, скажем в миллион солов, мы получим шесть миллионов: вполне достаточно, чтобы купить два хорошо вооруженных флаера и стационарную артиллерийскую установку для Мармионского пролива.

— Это и не красиво, и не по правилам, — возразил Бодвин Вук.

— Но очень практично, — заметил Эгон Тамм, — Более того, я в данном случае не должен согласовывать это с проклятыми пацификами. Другим путем на шесть миллионов не получить.

— Очень хорошо, так и порешим, — сказал Бодвин Вук, — Предлагаю добавить еще пеню в тысячу сол, которые пойдут на покрытие расходов в связи с поисками Огмо Энтерпрайсис, — он повернулся к переговорному устройству и сказал, — Приведите всех шестерых арестованных, вместе.

Шесть соумианцев, все еще одетых в серые одежды, которые были на них во время экскурсии на остров Турбен, вошли в кабинет и были выстроены в ряд вдоль стенки.

— Вот они, шесть негодяев. — объявил Бодвин Вук. — Сделайте хорошую фотографию для дела и тщательно запищите имена, — после этого он обратился к арестованным, — Убедитесь, что вы правильно назвали имена для приговора; если вы попробуете провести нас, то мы это очень скоро выясним и тогда вам же будет хуже.

— Ну, давай же! — выпалил человек, который назвал себя Ольваром Ирлингом, — Какая тебе разница какими именами мы пользуемся?

Бодвин Вук не обратил внимания на этот вопрос.

— Ваше преступление ужасно. Вы, возможно, и испытываете в какой-то мере стыд, но ожидать от вас раскаянья, это, конечно, слишком. И тем не менее, я не собираюсь читать вам мораль, все что вы из нее почерпнете, так это то, что она для вас слишком скучна. Вас, несомненно, больше интересует, как прошел суд и каково ваше наказание. Стоп! Не надо никаких высказываний! Ваше дело выслушать меня! Каждый из вас как ядовитое насекомое заслужил немедленное уничтожение. Я лично получил бы большое удовольствие наблюдая, как вы все вшестером болтаетесь на шардановом дереве. Все же, несмотря на то, что одно только ваше присутствие вызывает отвращение, мы пришли к выводу, что нам больше нужны деньги, чем скелеты. Вы можете избежать смерти заплатив штраф в миллион плюс еще тысяча солов каждый.

Какое-то время все шестеро стояли молча, стараясь понять произошедшую перемену в их судьбе. Затем они заговорили в полный голос.

— Миллион солов? С тем же успехом вы могли бы попросить луну с Гедеона!

— Я полностью разорюсь!

Или:

— Даже если я продам все, что имею, я вряд ли наберу миллион!

В конце концов Бодвин Вук потерял терпение.

— Очень хорошо! Те кто согласны заплатить пусть отойдут вон в ту сторону. Шард, может быть, окажешь мне любезность и займешься остальными.

— Я заплачу! — в ужасе воскликнул один из заключенных, — Я заплачу, но я не могу в столь короткий срок собрать такую сумму!

— Я тоже! — подхватил другой.

— Миллион солов это такая сумма, которую не носят с собой в кармане. Может вы снизите сумму до, скажем десяти тысяч или даже до девяти?

— Что? — воскликнул Бодвин Вук, — Вы вздумали торговаться? Вы должны заплатить требуемую сумму и не динкета меньше!

— Я заметил, что Ольвари Ирлинг, назвавшийся банкиром, стоит спокойно и молчит, — обратился Шард к своим коллегам, — Очевидно, он собирается заплатить штраф. Я подумал, что он вполне может дать заем своим компаньонам и выплатить нам всю сумму в шесть миллионов шесть тысяч солов. А когда они вернутся на Соум, то он может поступить с ними как с обычными должниками.

— Идея не пройдет, — возразил Ольвари Ирлинг, — Это не мое дело собирать для вас выкуп.

— Все наоборот! — заявил Бодвин Вук, — Великолепная и очень продуманная идея, таким образом мы упростим сам процесс получения денег.

— Это только с вашей точки зрения. Я банкир, а не альтруист. Я совершенно не знаю этих людей. Они не дали мне никаких гарантий. У меня нет никакой уверенности, что я получу свои деньги обратно.

— Садитесь за стол и пишите обязательства. Вам вполне хватит на это одного дня. Даже если вы будете отвлекаться на анекдоты.

— Это неверный и порочный способ ведения дел, — ворчал Ольвари Ирлинг, — Вы столкнетесь с тысячью трудностей.

— Вовсе нет, — заверил его Бодвин Вук, — Подготовьте для вашего банка чек на сумму в шесть миллионов шесть тысяч и мы передадим его по обычным каналам. Как только деньги окажутся в наших руках перед вами раскроются двери тюрьмы.

— Как называется ваш Банк? — спросил Шард.

— Я представляю Банк Мирсеи.

— Солидное учреждение! — заметил Бодвин Вук, — При более счастливых обстоятельствах мне бы было приятно иметь с вами дело. Прежде чем вы нас покинете, я, возможно, проконсультируюсь у вас в отношении личных инвестиций.

Глауен стоял около регистрационной стойки отеля Араминта и рассматривал собравшихся в вестибюле клиентов. Большая группа пассажиров только что сошла с борта пакетбота, приписанного к компании «Персианские линии». Неужели среди этих с виду вежливых и воспитанных людей есть те, у кого на руках билеты на «Высшее наслаждение» — аттракцион острова Турбен?

Он осмотрел одну группу, затем другую. Согласно показаниям Саффина, группа не обязательно должна состоять из одних мужчин: Сибила планировала группу из четырех мужчин и четырех женщин. Подозревать можно любого, направляющегося в Йипи-Таун.

Коллеги Глауена уже начали обыск этих людей, под предлогом проверки на наличие запрещенной к ввозу валюты. А что потом? Глауен отвернулся. К счастью, это решение будет принимать не он.

Юноша подошел к конторке менеджера и внимательно просмотрел списки зарегистрировавшихся гостей, делая при этом пометки в своем блокноте.

Эта работа заняла у него два часа. Когда он закончил, то вышел из отеля и направился к «Старому дереву». Там он должен был встретиться с отцом, который проделал подобную работу у терминала космопорта.

Когда Глауен проходил мимо взлетной полосы у ангара, его остановил Чилк.

— Куда это ты поскакал?

— В «Старое дерево».

— Если не возражаешь, я прошвырнусь с тобой.

— Никаких возражений.

Они прошли по прибрежной дороге, затем свернули на проспект Вей.

— Хочу получить у тебя консультацию, — сказал Чилк, — У меня тут кое-что свербит в голове.

— Если с ней что-то не в порядке, вряд ли я смогу помочь.

— Ха-ха! Твой отец обронил несколько слов насчет острова Турбен, при этом он упомянул о здоровой сварливой леди по имени Сибила.

— Я эту леди прекрасно помню.

— По словам Шарда, а он получил эту информацию от тебя, у этой Сибилы на лбу была черная татуировка: двузубая вилка, у которой зубцы загнуты друг к другу.

— Так мне показалось. Я всего лишь на мгновение видел эту татуировку, но она отложилась у меня в памяти.

— Все это очень странно, — сказал Чилк, — Не могу понять, что тут происходит.

— А в чем дело?

После небольшой паузы Чилк сказал:

— Кажется, на сколько я помню, я тебе рассказывал несколько лет назад, как я попал на станцию Араминта.

— Что-то такое было, хотя, к своему стыду, я не очень-то помню детали. Помнится мне, что там был замешан Намур. А до этого ты работал у какой-то леди на ранчо управляющим. И эта леди хотела на тебе жениться.

— Очень близко. А ты не помнишь, как я описывал эту леди?

— Не очень. Кажется она была высокой, толстой, дородной, что ли.

— Правильно, все так и было. К тому же у нее была белая кожа и татуировка на лбу: вилка с двумя зубцами, которые были наклонены друг к другу.

— Ты подозреваешь, что это могла быть Сибила?

— Не видя Сибилы, я такого сказать не могу. Но я уверен, что на станцию Араминта меня привело не просто стечение обстоятельств. Но если это не просто стечение обстоятельств, то что же еще, и зачем все это? Почему именно меня, Эустейса Чилка? Если я спрошу об этом Намура, то он просто рассмеется мне в лицо.

— В этом ты, несомненно прав. Ты заставил меня подумать о тех вещах, которые Намур знает и держит при себе.

— Намур это просто чудо, — засмеялся Чилк, — Но меня больше интересует как выглядела эта Сибила, кроме того, что она была толстой, противной и татуированной.

— Основное ты и сам уже описал. У нее были мужские плечи, большие тяжелые бедра и большой живот, вся из мускулов, но о бюсте можно не говорить: просто два сморщенных мешка. У нее была выступающая нижняя челюсть, отвислые щеки, длинный нос, который, возможно, был когда-то сломан в драке. Кожа у нее был белой, как мел, а рот просто серая вмятина. Волосы? Волосы были песчано-коричневыми и жесткими, как у швабры. В общем, я бы назвал ее средне-уродливой, а еще от нее отвратительно воняло.

— Не очень-то похоже на мадам Зигони, если не считать татуировки и большой задницы. У той было круглое лицо и круглые щеки и прекрасный бюст, я уж не упоминаю красновато-черные кудри.

— Вместо волос мог быть и парик.

— Не думаю. Я подозреваю, что Сибила и Зигони разные леди. Тебе надо попробовать выяснить откуда берутся леди с такими татуировками.

— Хорошая идея. Мы позвоним в информационную службу ИПКЦ. Думаю ты знаешь, что мы их филиал.

— Это значит ты полноправный агент ИПКЦ. Люди по все Сфере серьезно относятся к этому званию, — Чилк остановился, — Ну, я выяснил все, что хотел, так что теперь вернусь к своей работе.

Глауен пошел дальше к «Старому дереву». Шарда там еще не было. Глауен уселся за боковой столик в глубокой тени листвы. Он заказал тарелку соленой рыбы и бутылку Мягкого Зеленого эликсира Диффинов, и принялся ждать.

Время шло. Глауен заказал еще одну бутылку вина, откинулся на спинку стула и начал вертеть в руках бокал, заставляя световые блики играть на стенках.

Вдруг перед ним замаячил бледно-бежевый атлас. Он медленно поднял глаза уже представляя, что его ожидает: черная кофта, отделанная красными птицами, сидящими на зеленых ветках, плотная белая шея, широкое лицо со сверкающими как два огненных опала глазами и над всем этим обширная копна черных кудрей, которым каким-то чудесным образом придана форма, напоминающая цилиндр, хотя последнее время Спанчетта еще носила и маленькие игривые кудряшки над ушами.

Спанчетта с насмешкой смотрела на Глауена, не стараясь скрыть в своем взгляде отвращение. Глауен уставился на нее, как птичка, загипнотизированная удавом.

— Вот так сотрудники Бюро В и убивают время? — спросила Спанчетта, — Похоже, я устроилась не в то Бюро. Я тоже люблю отдохнуть.

— Вы ошибаетесь, — вежливо ответил Глауен, — Я здесь по приказу моего начальства. Не смотря на видимость, я весь в работе.

Спанчетта только отрывисто кивнула.

— Раз уж тебе больше нечем заняться, то, может быть, ты кое в чем меня просветишь.

— Сделаю все, что смогу. Может быть, присядете?

Спанчетта села напротив него.

— Объясни мне ту секретность, которая охватила нынче Бюро В. Все видят, что что-то происходит, но никто не удосуживается выяснить что именно. Объясни мне, будь добр, к чему вся эта активность?

— Вы ставите меня в неловкое положение — Глауен с улыбкой покачал головой. — Я не могу ответить на ваш вопрос.

— Брось, можешь. У тебя же есть язык, в конце концов.

— Предположим, — начал Глауен, — такой секрет действительно существует. Предположим, что по каким-то причинам его доверили и мне. В таком случае не могу же я рассказывать о нем всем, кто из чистого любопытства задает мне подобные вопросы. Я, конечно, просто предположил такой вариант, но если вас что-то так интересует, то почему бы не обратиться к Бодвину Вуку?

Спанчетта только презрительно фыркнула.

— Должна признать, что ты уж слишком многословен. Это даже бросается в глаза. И сколько же вина ты выпил, сидя за свое работой?

— Не очень много. Заказать и вам бутылочку?

— Спасибо, не надо. Мне надо возвращаться к моей работе, а идти в мое Бюро приплясывая и напевая, как это принято в вашем, я не могу.

Стараясь сменить тему разговора и не найдя ничего лучшего, Глауен спросил:

— Как дела у Арлеса? У вас есть какие-нибудь новости? Или его деятельность тоже засекречена?

Спанчетта еще не успела ответить, как у стола появился Шард.

— Ты только что подошла, или уже уходишь? — тут же спросил он Спанчетту. — А может ты присоединишься к нам?

На какой-то момент Спанчетта задумалась, но потом решительно отклонила предложение.

— Я просто попробовала выяснить значение тех шепотков и многозначительных взглядов, которыми обмениваются сотрудники Бюро В при встречи. Но Глауен очень умело уклонился от ответа. Может быть твои полномочия простираются шире?

— Надеюсь, что так. А что касается нашей нынешней активности, то, честно говоря, нас беспокоят события на Штроме, да еще Титус Помпо, который становится настоящей головной болью.

— Как раз перед твоим приходом Спанчетта хотела рассказать об Арлесе, — вежливо заметил Глауен.