— Любопытная манера. Тем не менее очень доходчиво… Что такое? Что это там за старик прогуливается по моей земле словно Пулулиас, Друг Дубовой Рощи?

Риалто повернул голову и увидел высокого красивого мужчину с вьющимися волосами орехового цвета, который внимательно наблюдал за раскопками со стороны. Риалто коротко ответил:

— Похоже, я знаю этого джентльмена. Возможно, он зашёл выразить нам своё уважение. Эйч-Монкур! Не далеко ли ты зашёл от своих владений?

— В некоторой степени, — Эйч-Монкур отвлёкся от наблюдений и приблизился к Риалто.

— Дружище Сарсем упомянул, что ты развлекаешься, разыскивая древности в этих краях, а поскольку у меня на сегодня не запланировано никаких серьёзных дел, я решил выразить тебе своё почтение. Я смотрю, ты вырыл неплохую яму! Только вот не пойму, украшает ли она здешний ландшафт?

Ум-Фод ворчливо заметил:

— Риалто — знаменитый учёный и занимается древностями. Что же до ландшафта, то все они принадлежат мне.

— Тогда простите мне невольное вторжение. Я по-хорошему завидую вашему богатству! А Риалто и в самом деле известный учёный… Что ж, я, пожалуй, пойду. Приятно было побеседовать с вами обоими.

Эйч-Монкур обогнул домик Ошерла и исчез из вида.

— Что за странный тип! Уж конечно, он не входит в число твоих друзей? — поинтересовался Ум-Фод.

— Просто знакомый.

Из-за деревьев, окружавших дом Ошерла, вдруг поднялся почти невидимый пузырь. Риалто, нахмурившись, наблюдал, как пузырь плавно приблизился к яме и завис над ней.

— И все же Эйч-Монкур — человек, тонко чувствующий и обладающий многими талантами, — пробормотал Риалто.

— Быстро же он исчез! А я только хотел потребовать плату за проход через свои владения. Что там у нас? — один из рабочих подошёл к ним с глиняной чашей.

— Риалто, вот твой фонарь! А я требую своё вознаграждение. Риалто внимательно осмотрел предмет.

— Это не фонарь, а детская плошка для каши. Должно быть, её смыло волной во время шторма. Обратите внимание на причудливые картинки, изображённые на плошке. Зажав в когтях маленькую девочку, по небу летит флантик. Да… А хозяйку этой чашки, должно быть, сожрало морское чудовище. А вот лангомир рвёт на части другого ребёнка прямо на борту корабля. Любопытная находка, но это не фонарь, не голубой хрусталь.

Риалто вручил чашку Ум-Фоду, а затем, подняв взгляд, заметил, что пузырь завис прямо над его головой.

Через час после захода солнца, когда вечерняя заря цвета спелой хурмы ещё освещала темнеющее небо, Риалто отвёл Ошерла в сторону.

— Кто там наблюдает за нами из летающего пузыря? Это Сарсем?

— Всего лишь мэдлинг, который переносит изображение происходящего Эйч-Монкуру, чтобы он мог быть в курсе наших дел.

— Поймай пузырь в сеть и помести в банку — пусть Эйч-Монкур поспит спокойно.

— Как скажешь… Все готово.

— А кто теперь наблюдает за нами и слушает наш разговор?

— Никого. Мы совсем одни.

— Ошерл, почему ты упорствуешь в своём обмане? Ошерл испуганно спросил:

— Что на этот раз?

— Сегодня в яме нашли глиняную чашку. Её уронили в Сантунское море эпохой раньше Персиплекса. Я узнал это по строению изображённого на ней корабля, оснастке и анималистическим сюжетам. Это значит, что напластование, в котором должен находиться Персиплекс, уже пройдено, а призмы у нас до сих пор нет! Как ты объяснишь происходящее?

— Странно… Согласен с тобой. Давай-ка заглянем в яму, — предложил Ошерл.

— Принеси фонарь.

Ошерл и Риалто подошли к месту раскопок и уставились вниз, освещая фонарями днище ямы. Ошерл произнёс:

— Видишь, вон там? — он указал лучом света на сектор ямы возле самого края, который был выкопан на два фута глубже, чем центральная часть. — В этом секторе нашли чашку. Теперь ты доволен?

— Пока нет. Если этот уровень предшествует Персиплексу, а другие уровни не принесут плодов, то Священная реликвия должна находиться где-то в районе вон той кучки грязи, в самом центре ямы.

— Посмотрим.

— Чего ты ждёшь, Ошерл? Спускайся в яму, бери лопату и копай. А я пока подержу фонарь.

Внезапно из темноты возникла фигура человека.

— Ошерл? Риалто? Чего это вы светите своими фонарями в мою яму? Разве это включено в наш контракт? Почему именно в эту ночь вы решили придти сюда?

— Одна ночь всегда похожа на другую. А тебе что, жалко нескольких глотков свежего воздуха?

— Конечно, нет! А почему это вы вооружились такими яркими фонарями?

— Как почему? Да на твоей земле все кругом раскопано — тут недолго и шею свернуть. Вот фонари и пригодятся. Будь осторожнее, Ошерл! Свети перед собой! Там поблизости здоровая кочка.

— Осторожность никогда не бывает излишней. Риалто, ты достаточно подышал свежим воздухом?

— Вполне. Спокойной ночи, Ум-Фод.

— Одну минутку! Я хочу получить ещё один взнос.

— Ум-Фод, ты всегда так жаден? Вот, возьми. Тут ещё пять золотых зикко. Только успокойся.

С утра пораньше Риалто отправился на раскопки и внимательно рассматривал каждую пригоршню поднимаемой из ямы земли. Ум-Фод, заметив, что Риалто стал слишком придирчив, тоже боялся упустить свой гонорар, и когда рабочие доставали очередной предмет, отталкивал Риалто от ямы, чтобы взглянуть первым. Работники, отметив раздражительность Ум-Фода, стали копать все медленнее, и партии грязи доставлялись на поверхность все реже… Ум-Фод, не выдержав, подбежал к краю ямы и хорошенько отругал копателей за нерадивость. Но рабочие уже отчаялись найти что-либо. Йа-Йимп, жалуясь на озноб и боли в спине, вылез из ямы и отправился в деревню, отказавшись работать на скупого Риалто.

Через некоторое время из деревни прибежал молодой человек и обратился к Риалто:

— Йа-Йимп туговат на ухо и не слышал, что вы обещали золотой зикко за голубой хрусталь. А сегодня он как раз нашёл хрустальную призму. Можете отдать вознаграждение мне, его внуку. Йа-Йимп слишком устал, чтобы идти сюда самому, да к тому же занят устройством пира, — внук старика широко улыбнулся и протянул руку. Риалто строго ответил: — Я должен осмотреть этот предмет, чтобы удостовериться в его подлинности. Отведи меня к Йа-Йимпу.

— Вряд ли он захочет разговаривать с вами. Дайте мне монету, я отнесу её деду.

— Ни слова больше! Немедленно в деревню!

Молодой человек неохотно привёл Риалто к дому Йа-Йимпа, где подготовка к пиру в честь вознаграждения шла полным ходом. Куски мяса поджаривались над огнём, на столах стояли кувшины с вином. В стороне, на особой платформе, шесть музыкантов играли разнообразные мелодии, развлекая гостей.

Когда Риалто приблизился к дому, Йа-Иимп, одетый лишь в узкие брюки, как раз собрался танцевать. Гости зааплодировали, и музыканты начали играть квикстеп. Йа-Йимп вышел вперёд и принялся танцевать салтареллу, исполняя головокружительные прыжки вперёд и назад. В пылу старик запрыгнул на стол к принялся играть на волынке, весело подпрыгивая. На шее у него, обвязанный кожаным ремешком, висел Персиплекс.

Внезапно Йа-Йимп заметил Риалто и спрыгнул на землю.

Риалто вежливо обратился к старику:

— Я рад, что ваша спина больше не болит.

— Ваша правда! А теперь дайте мне двадцать золотых зикко!

— Обязательно. Позвольте мне сначала осмотреть призму. Откуда ни возьмись появился Эйч-Монкур.

— Одну минутку! Лучше я возьму этот предмет себе. Вот, сэр, ваши двадцать золотых зикко, — Эйч-Монкур сунул Йа-Йимпу в руки монеты и сорвал у него с шеи Персиплекс, тут же отскочив в сторону.

Риалто собрался погнаться за ним, но маг оставовился и воскликнул:

— Стой на месте, Риалто! Я должен удостовериться в подлинности этого объекта! — он поднёс призму глазам и заявил:

— Так я и знал: грубая подделка! Риалто, нас опять обманули! — Эйч-Монкур бросил призму на землю и указал на неё своим пальцем; призма разлетелась на сотню голубых осколков…

Риалто в оцепенении уставился на обожжённую землю. Эйч-Монкур мягко произнёс:

— Ищи хорошенько, Риалто! У тебя неплохо получается! Если найдёшь ещё одну подделку, обращайся ко мне за советом. Всего хорошего.

На этом Эйч-Монкур исчез так же внезапно, как появился, оставив Йа-Йимпа и его гостей охать от удивления.

Риалто медленно вернулся к раскопкам. Ошерл стоял возле своей хижины, задумчиво глядя на небо. Шалук, скрестив ноги, сидела на коврике возле шатра, поедая виноград. Ум-Фод вприпрыжку бежал к магу.

— Риалто, что там за слухи?

— У меня нет времени на слухи. И все же можешь прекращать работы, — ответил маг.

— Так быстро? А как же Священный Фонарь?

— Я начинаю думать, что это всего лишь миф. Пора возвращаться к серьёзным делам.

— В таком случае, я требую полной оплаты.

— Конечно же. Где твой счёт? — ответил Риалто.

— Я не приготовил специального документа. Но всего получается пятьдесят два золотых зикко.

— Что-то слишком много. Ты, часом, не обсчитался?

— Я включил в оплату возможности наслаждаться красотами моей земли днём и ночью; зарплату рабочим за копку и сортировку земли; изменение ландшафта; мой гонорар как наблюдателя и консультанта; а ещё…

Риалто поднял руку, прося слова.

— Ты уже сказал достаточно. Со своей стороны я прошу лишь плошку для каши в качестве сувенира.

Мускулы Ум-Фода напряглись.

— Что за шутки? Это же ценный антикварный предмет, и стоит он, по крайней мере, десять золотых зикко!

— Ну, как скажешь.

Ум-Фод разыскал чашку и отдал её Риалто.

— А теперь давай мои деньги, да не ошибись.

Риалто достал из рюкзака деньги и передал их Ум-Фоду, который с удовлетворением пересчитал монеты и ссыпал в свой кошель. Поднявшись на ноги, он строго спросил:

— Я понимаю, ты готов освободить помещение и покинуть мою землю?

— Почти немедленно.

— Что ж, прощай, — Ум-Фод подал знак рабочим, и все они отправились в деревню.

Ярко-красное солнце плавно заходило на западе. Когда работы прекратились, земля вокруг казалась опустошённой. Риалто молча созерцал пейзаж. Шалук Выжившая лениво растянулась на кушетке возле шатра. Ошерл стоял на пороге своего жилища, апатично глядя куда-то вдаль.

Риалто глубоко вздохнул и повернулся к Слуге.

— Итак, я жду. Что ты можешь мне сказать? Глаза Ошерла приобрели осмысленное выражение.

— Ах, да… Я рад, что Йа-Йимп больше не мучается от болей в спине.

— И это все? Я говорю абсолютно серьёзно. Тебе что, нечего сказать о Персиплексе?

Ошерл почесал подбородок.

— Разве ты не пришёл к соглашению с Йа-Йимпом?

— Какая тебе разница, если он нашёл подделку?

— В самом деле? Откуда ты узнал, что призма не настоящая, если даже не держал её в руках?

Риалто печально покачал головой.

— Мой дорогой друг, ты сам косвенно назвал её подделкой, когда позволил рабочим найти её в том же пласте, что и чашку для каши.

— Вовсе нет! Ты же видел, что сектор, в котором нашли чашку, находится на два фута глубже, чем центральная часть ямы, в которой потом отыскали Персиплекс.

— Точно. Это тот же уровень, потому что разные уровни имеют разницу в шесть футов.

— Хм-м. Ты где-то ошибся. Нельзя же, в самом деле, строить теории на одной только чашке.

— Вы с Сарсемом допустили небольшую неточность, хотя я уверен, что вы получили массу удовольствия от своих трюков, посмеиваясь над простачком Риалто и предвкушая его огорчение.

Ошерл, уязвлённый, воскликнул:

— Ты снова ошибаешься! Все приготовления совершались, как положено. Чаша могла долго храниться у кого-нибудь, и одновременно с Персиплексом упасть в море. Как ты докажешь мою вину?

— Ошерл, ты говоришь абсурдные вещи. Моя так называемая теория стоит на двух ногах: сначала логические измышления; потом простая наблюдательность. Объект, который ты позволил Йа-Йимпу найти в яме, достаточно похож на Персиплекс, чтобы ввести в заблуждение Эйч-Монкура, но не меня.

Ошерл удивлённо моргнул.

— Почему же у тебя такое острое зрение, а Эйч-Монкур так слеп?

— Я не только мудр и беспристрастен; я умен. Эйч-Монкур же может похвалиться лишь животным коварством, едва ли превосходящим твоё собственное.

— Я не понимаю тебя.

— Разве у тебя нет глаз? Ведь призма, привязанная ремнём, висела на шее Йа-Йимпа в горизонтальном положении, тогда как настоящий Персиплекс всегда находится в вертикальном положении, чтобы каждый мог свериться с текстом. Эйч-Монкур не обратил на это внимания, и я рад, что он поторопился. Что ты скажешь теперь?

— Я должен подумать.

— Ещё два вопроса: первый — у кого настоящий Персиплекс, у тебя или у Сарсема? Второй — каким образом вы с Сарсемом сможете одновременно получить вознаграждение и быть наказанными за вероломство?

— В моем случае первое заметно превосходит второе. Что же до Сарсема, столь преданного Эйч-Монкуру, то я не имею никаких сведений на его счёт.

— А Персиплекс?

— А! Такое важное дело я не могу обсуждать с человеком, не имеющим полномочий.

— Что? Ты включаешь меня в эту категорию, когда сам Айделфонс поручил тебе помогать мне? — вскричал Риалто.

— Остаюсь при своём мнении.

— Отлично! Мы изложим факты перед Айделфонсом в Бумергарфе, и я докажу свою правоту… А заодно отмечу твоё нежелание помогать мне в поисках Персиплекса, так что Эоны пройдут, прежде чем ты получишь ещё хоть одно очко.

Ошерл сразу встрепенулся и поспешно заметил:

— Неужели все так серьёзно? Тогда я дам тебе намёк. Эйч-Монкур и Сарсем разработали план, как подшутить над тобой. Я же, осознав всю серьёзность ситуации, позволил Йа-Йимпу найти фальшивый кристалл. Конечно, настоящая призма находится у Сарсема, и потому его вина гораздо больше моей, — Ошерл издал нервный смешок.

Вдруг из шатра выскочила Шалук Утренняя Заря и взволнованно произнесла:

— Я слышу странный шум со стороны деревни… Похоже, люди чем-то сильно разгневаны и двигаются в нашу сторону.

Риалто прислушался и ответил:

— Думаю, золотые зикко Эйч-Монкура превратились в лягушек или жёлуди, или монеты, которые я заплатил Ум-Фоду, изменились раньше времени… В любом случае нам пора уходить отсюда. Ошерл, мы должны вернуться в Бумергарф минутой позже того момента, когда покинули его.

Глава шестнадцатая

По срочному вызову Айделфонса члены ассоциации магов собрались в Большом Зале Бумергарфа. Отсутствовал лишь Риалто, но никто не упомянул его имени.

Наставник молча восседал в массивном кресле возле кафедры, низко склонив голову, так, что борода падала на лежащие на коленях руки. Остальные маги переговаривались вполголоса, время от времени поглядывая на Айделфонса и размышляя о причине собрания.

Минуты проходили одна за другой, а Наставник все ещё не произнёс ни слова. Двусторонние беседы в комнате постепенно смолкли, и все уставились на Айделфонса, ожидая объяснений. Наконец он, словно получив чей-то сигнал, заговорил строгим голосам:

— Почтённые маги! Мы собрались здесь по чрезвычайно важному поводу! Вооружившись разумом и мудростью, нам предстоит рассмотреть необычное дело. Причина, по которой я созвал вас на конклав, беспрецедентна. Чтобы предотвратить возможные вторжения в Бумергарф, я создал непроницаемую сеть вокруг Большого Зала. Тут, конечно, есть свои неудобства, но зато никто не сможет помешать нам, никто не сможет также и покинуть собрание — ни отсюда, ни сюда доступа нет.

Хуртианкц со свойственной ему несдержанностью воскликнул:

— К чему такие предосторожности? Я не люблю, чтобы кто-то ограничивал мои передвижения, и требую объяснить, ради чего я должен находиться на положении пленника?

— Я уже сообщил о своих мотивах. Вкратце же — я не желаю, чтобы кто бы то ни было пришёл сюда, либо покинул зал до завершения конклава, — спокойно ответил Айделфонс.

— Хорошо, продолжай. Я постараюсь сдержать нетерпение.

— Предваряя суть дела, я хотел бы обратиться к авторитету Фандаала, Великого Магистра нашего искусства. Его указаниями и предостережениям мы будем пользоваться в рассмотрении сложнейшего вопроса сегодня. Я имею в виду, главным образом, Голубые Принципы.

Эйч-Монкур перебил его:

— Айделфонс, ты, конечно, прав, но не слишком ли затянулась вступительная речь? Пора перейти к сути дела. Я полагаю, ты собрал нас, чтобы заняться перераспределением собственности Риалто. Хотелось бы узнать, что за новые ценности удалось обнаружить, и каково их количество?

— Ты забегаешь далеко вперёд, Эйч-Монкур! Но раз уж сделано подобное предположение, вероятно, все присутствующие принесли с собой список имеющихся у них в наличии предметов, ранее принадлежавших Риалто? Все принесли? Нет? Честно говоря, я и не ожидал ничего подобного… Тогда… о чем это я? Ах да, я выразил своё глубочайшее почтение Фандаалу.

— Да! А теперь расскажи нам о новых находках — будь так любезен. Где, кстати говоря, они были спрятаны? — снова вставил Эйч-Монкур.

Айделфонс поднял руку, требуя тишины.

— Терпение, Эйч-Монкур! Я надеюсь, ты помнишь всю цепочку событий, начиная с того, что Хуртианкц в спешке порвал копию Голубых Принципов Риалто, чем и спровоцировал его апелляцию? — спросил Наставник.

— Я отлично помню. Риалто, как всегда, устроил бурю в стакане воды.

Высокая фигура в чёрных брюках, узкой чёрной блузе и низко надвинутой на лоб чёрной шляпе вышла из тени.

— Мне так не кажется, — произнёс человек в чёрном и снова отошёл в тень.

Айделфонс не обратил на него никакого внимания.

— С теоретической точки зрения дело очень интересное. Риалто являлся истцом, а все собравшиеся в этом зале — ответчиками. Риалто выдвинул чёткое обвинение: он заявил, что в Голубых Принципах содержится статья, в которой говорится, что любое намеренное уничтожение или повреждение Монстрамента или его заверенной копии является преступлением. За подобное преступление назначено наказание: трехкратное возмещение убытков от конфискации как минимум и полная конфискация имущества виновных как максимум. Таково было требование Риалто, и он принёс повреждённую копию как свидетельство преступления и кодекс одновременно.

Ответчики, возглавляемые Эйч-Монкуром, Хуртианкцом, Гилгэдом и другими, отвергли претензии Риалто и обвинили его самого в совершении преступления, которое также могло повлечь за собой тяжкие последствия. Чтобы доказать свою правоту и вину Риалто, Эйч-Монкур и остальные отправились на холм Священной Реликвии, где изучили подлинный Монстра-мент.

Эйч-Монкур утверждал — и якобы нашёл подобную статью в законе, — что любая попытка представить свидетелям повреждённую копию Монстрамента, либо ссылаться на содержащиеся в ней статьи, является преступлением.

Таким образом, Эйч-Монкур и его сторонники заявили, что, предъявив на собрании повреждённую копию и ссылаясь на неё, Риалто совершил преступление, должен подвергнуться суду, а его претензии на незаконность конфискации отметаются сами собой. Они утверждали, что вина Риалто заслуживает исключения его из списков членов ассоциации магов.

Айделфонс сделал паузу и обвёл взглядом всех присутствующих.

— Я правильно излагаю события?

— Вполне. Сомневаюсь, что кто-то станет возражать. Риалто давно был у нас как кость в горле, — ответил Гилгэд.

Вермулиан добавил:

— Я не требую для Риалто Заброшенной Капсулы (Заклинание Заброшенной Капсулы подразумевает заключение виновного в герметичную капсулу и отправку её на сорок пять миль от поверхности Земли.). Пусть он доживает свой век в теле саламандры или ящерицы где-нибудъ на реке Ганг.

Айделфонс прокашлялся.

— Прежде чем выносить Риалто обвинительный приговор, следует разобраться в некоторых чрезвычайно странных обсто-ятельсвах. Прежде всего позвольте мне спросить: кто из вас сверился с собственной копией Голубых Принципов в связи с делом Риалто? Как? Никто?

Неженка Лоло весело хихикнул.

— А разве это так уж необходимо? В конце концов не с этой ли целью мы зря слетали на холм Священной Реликвии.

— Совершенно верно. Но я не могу оставить без внимания инцидент с порванной копией Риалто, и она интересует меня не меньше, чем наша поездка на холм, — ответил Айделфонс.

— Это все же твои личные впечатления. А теперь, Айдел-фонс, надо бы покончить с…

— Одну минуту! Во-первых, я хочу сказать, что сверился с собственной копией Монстрамента, и она в точности совпадает с копией Риалто, — перебил его Наставник.

В комнате воцарилась тишина. Маги пребывали в недоумении. Внезапно Хуртианкц сделал нетерпеливый жест и воскликнул::

— К чему все эти тонкости? Риалто, несомненно, совершил преступление и должен быть наказан. Персиплекс лишь подтверждает его вину. Что ещё можно сказать?

— Только одно! Как заметил наш уважаемый коллега Эйч-Монкур, остались ещё мои личные впечатления. Возможно ли, что прошлой ночью все мы стали жертвами галлюцинации? Как вы, возможно, помните, на холме Священной Реликвии мы обнаружили, что текст Монстрамента проецировался на экран в зеркальном отражении. Все мы хорошо знаем, что настоящий Перс иплекс всегда находится в одном положении и не может искажать начертанные на нем статьи документа.

Снова фигура человека в чёрном вышла из тени.

— Настоящий Персиплекс не может находиться в иной позиции! He забывайте этого!

Призрак опять ушёл в тень, и снова на его реплику никто не обратил внимания.

Эйч-Монкур заметил:

— Возможно ли, чтобы целая группа опытных магов стала жертвой галлюцинации? Я вынужден не согласиться с тобой.

— Я тоже! Никакой галлюцинации не было! — вскричал Хуртианкц.

Наставник возразил:

— Тем не менее, пользуясь своими правами Наставника, я приказываю всем занять места в моей вертушке, также защищённой от проникновения извне, и мы отправимся на холм Священной Реликвии, чтобы раз и навсегда покончить с этим делом.

— Как тебе будет угодно. Но к чему все эти уловки с сетями и экранами? А что, если кому-то из нас срочно понадобится отправиться домой по неотложному делу? — спросил Неженка Лоло.

— Придётся потерпеть некоторое время. Сюда, пожалуйста.