Глава 7

Рейт пешком вернулся в город, размышляя о Сеттре и странном темпераменте ее жителей. В Пере ему представлялось, что здесь как-нибудь удастся построить небольшой космический корабль. Но теперь он был вынужден сам себе признаться, что план его был совершенно неосуществим. От Владыки Голубых Йадов он ожидал получить благодарность и дружбу, а пожал враждебность. Относительно технических возможностей йао он тоже был настроен пессимистически и только внимательнее разглядывал на улице проезжавшие мимо транспортные средства. Конечно, они функционировали, но создавалось впечатление, что для конструкторов важнее технических качеств была элегантность исполнения. Энергией они питались от повсеместно применяемых батарей дирдиров; сцепление трещало — знак несовершенного инженерного искусства. Казалось, что каждое из увиденных транспортных средств было изготовлено по индивидуальному проекту, то есть серийного производства здесь не существовало.

Значит, техника йао недостаточно соответствовала требованиям. Если же он задумал строить космический корабль, ему были необходимы определенные стандартные детали: компактно изготовленные блоки питания, компьютеры, анализаторы, генераторы, тысячи инструментов, станки и измерительные приборы, а также хорошо подготовленный и квалифицированный персонал. Так что, строительство даже примитивного космического корабля здесь на Чае казалось задачей, неосуществимой даже на протяжении всей человеческой жизни.

Он подошел к маленькому круглому парку с высокими деревьями, листья которых были тонкими и темно-красными и шелестели, словно бумага. Посреди парка стоял монумент — женская фигура, изображавшая, по-видимому, своими высоко поднятыми руками и искаженным лицом какую-то сильную эмоцию. Каменные мужчины с инструментами и приборами в руках с ритуальной грацией танцевали вокруг этой фигуры. Был ли это страх, забота, а может, высокое уважение? Что хотели авторы этим выразить? Монумент давил на Рейта. Он был, видимо, очень древний; может быть, его возраст насчитывал и тысячи лет. Маленькая девочка и еще меньший мальчик подошли и посмотрели на Рейта, но тут же с восторгом уставились на танцоров. Рейт в мрачном настроении побрел дальше.

Комнаты в гостинице были заказаны, но Треза и Анахо на месте не было. Рейт принял душ и сменил белье. Когда наступили сумерки, в холле зажглись большие шары пастельных тонов. Чуть позже на площади перед гостиницей показались Трез и Анахо. Рейт смотрел на них. В принципе, они были такими же разными, как кошка и собака. Но поскольку обстоятельства свели их вместе, они вели себя по отношению друг к другу, как хорошие и несколько осторожные товарищи.

Анахо и Трез случайно оказались в том месте, где Кавалеры решали вопросы чести. В течение второй половины дня они наблюдали за тремя дуэлями — довольно бескровными аферами. Трез рассказывал об этом с нескрываемой насмешкой, а Анахо сказал:

— Вся их энергия, да и время, растрачиваются на церемонии. Для самого же боя остается всего несколько минут.

— Оказывается, йао еще более странные, чем дирдир-люди, — заметил Рейт.

— Ха, ха! Ты знаешь одного единственного дирдир-человека. Но я могу показать тебе тысячи других и совсем собью тебя с толку. А вообще, ресторан находится за углом. Кухня йао, должен вам заметить, весьма неплохая.

Они поужинали в большом зале, стены которого были украшены коврами и шелком. Рейт, как обычно, не мог определить, что он ел, но в тот момент это было ему абсолютно безразлично. Был подан желтый бульон, оказавшийся сладковатым на вкус; в нем плавали хлопья из маринованной говядины. Ломтики светлого мяса были обложены лепестками, а овощ, похожий на сельдерей, был обернут в огненно-острую кору какого-то растения. Затем подали пирог, пахнувший мускатом и изюмом, и черные ягоды с болотным привкусом. Прозрачное белое вино, принесенное им, играло и шипело.

В таверне напротив все трое выпили еще вина. Среди гостей были не только йао, которые, казалось, являлись завсегдатаями этого заведения и проводили здесь время в компании. Высокий пожилой человек в кожаной шляпе, пивший довольно много, рассматривал Рейта.

— Я полагал, что ты — вект из Холангера, — сказал он, — но теперь вижу, что ошибся. Но многие приходят сюда, чтобы встретить кого-нибудь из своих краев.

— Ничто не доставило бы мне большей радости, чем встреча с кем-нибудь из моих краев, — ответил Рейт и вздохнул.

— Да? А откуда же ты приехал? По твоему лицу я не могу этого определить.

— Я путешественник из далеких краев, из очень далеких...

— Но не из более далеких, чем я. Я родом из Ворда, где мыс Серости сдерживает Шанизаду. Я скажу тебе, что кое-что уже пережил в этой жизни! Нападение на аркэдийцев, сражения с морскими народами... Однажды мы подались в горы и перебили бандитов. В то время я еще был молодым человеком и хорошим солдатом. Теперь же я работаю, чтобы йао жили еще комфортнее, и зарабатываю этим на мои собственные удобства. Так что, это не очень тяжелая жизнь.

— Наверное нет. Ты техник?

— Не такой уж и великий. Я проверяю на вагонной станции состояние колес.

— А в Сеттре работает много техников-чужестранцев?

— Да. В Кате чувствуешь себя весьма уютно, если только не будешь обращать внимание на сумасшествия йао.

— А вонк-люди тоже работают в Сеттре?

— Нет, никогда! Я какое-то время жил в Ао Запиле, восточнее Фаласского моря, и там видел, как с этим обстоят дела. Вонк-люди не хотят работать даже на вонков. Они лишь играют на своих странных маленьких инструментах и больше ничего.

— А кто же тогда работает в мастерских и на фабриках вонков? Черные или красные?

— Ба! Ни один из них не дотронется к тому, чего касалась рука представителя другой расы. В мастерских работают локары из темной страны. Этим они занимаются по десять или двадцать лет, после чего уже богатыми людьми возвращаются в свои деревни. Вонк-люди в мастерских? Это хорошая шутка. Они такие же гордые, как дирдир-люди из касты Безупречных. А я заметил, что в твоей компании есть и дирдир-человек.

— Да, это мой товарищ.

— Странно, что дирдир-человек снизошел до этого. До сегодняшнего дня я сталкивался близко с тремя из них, и все трое обошлись со мной, как с последним дерьмом.

Он выпил свое вино до дна.

— А теперь мне нужно идти. Всем желаю приятного вечера, в том числе и дирдир-человеку.

Пожилой человек вышел, и одновременно в таверну зашел бледный, черноволосый молодой человек в неброской голубой полотняной одежде. Рейту показалось, что этого человека он уже где-то видел мельком — но где? Медленно, почти безжизненно, тот прошел по проходу к стойке и заказал себе стакан пряного сиропа. Когда он, взяв его, повернулся, его взгляд натолкнулся на Рейта. Вежливо кивнув, он после недолгих колебаний подошел к столику. Теперь Рейт уже вспомнил, кто это: помощник лорда Кизанте.

— Добрый вечер, — сказал молодой человек. — Может быть, ты меня узнал? Меня зовут Хельссе Исаи, родственник голубых Йадов. Мне кажется, что мы сегодня уже встречались.

— Я перебросился парой слов с твоим господином.

Хельссе пригубил из своего стакана, скорчил гримасу и отставил стакан в сторону.

— Давай пойдем в более спокойное место, где мы могли бы поговорить, — предложил он.

Рейт переговорил с Анахо и Трезом и предложил молодому человеку идти вперед. Хельссе бросил взгляд на вход, но предпочел выйти через ресторан. В таверну зашел еще один человек, дико смотревший по сторонам: Дордолио.

Казалось, что Хельссе его не заметил.

— Поблизости есть маленькое кафе, не лучше и не хуже, чем другие. Но там нам никто не будет мешать, — объяснил он.

Посетители сидели в нишах под красными и синими лампами; несколько музыкантов играли на небольших гонгах и барабанах, а одна танцовщица двигалась весьма возбуждающим образом между посетителями. Хельссе выбрал нишу поблизости от двери и максимально удаленную от музыкантов, и они опустились на мягкие синие подушки. Хельссе заказал два бокала лесной настойки, которую через некоторое время поставили на стол.

Затем заиграли другие музыканты с флейтами, литаврами, скрипками и гобоем; у флейты был очень своеобразный тембр. Хельссе через стол наклонился к Рейту:

— Ты, наверное, еще не знаком с музыкой йао? Я так и думал. Здесь ты можешь услышать ее традиционное звучание.

— Ну да, эту композицию наверняка нельзя назвать веселой.

— Ты не думай, что йао — это обязательно грустный и печальный народ. Тебе было бы неплохо хоть однажды посетить бал. Ты бы удивился увиденному там.

— Я боюсь, что никогда не буду туда приглашен, — сказал Рейт.

— Надеюсь, что сегодняшние события не очень тебя огорчили, — произнес Хельссе.

— Ну, я был весьма раздражен. Я ничего не знал об этом вознаграждении. И ожидал, как минимум, определенной вежливости. Но оказанный мне у лорда Кизанте прием, когда я о нем вспоминаю, кажется мне очень странным.

Хельссе грустно кивнул.

— Он очень странный человек, но сейчас он находится в очень сложном положении. Как только ты ушел, появился этот Кавалер Дордолио, назвавший тебя аферистом и потребовавший вознаграждение для себя. Говоря откровенно, то, как Дордолио торговался об условиях, повергло лорда в смущение. Ты, наверное, не знаешь того, что Голубые Йады и Золото-Карнеольные являются соперничающими домами. Лорд предполагает, что Дордолио собирался использовать вознаграждение для того, чтобы унизить Голубых Йадов, последствия чего предусмотреть просто невозможно.

— А что, в конце концов, обещал лорд в качестве вознаграждения?

— Он заявил: «Кто доставит мою дочь обратно домой или принесет мне, по крайней мере, правдивую весть о ней, тот может высказать мне свои желания, и я приложу все усилия, чтобы их выполнить». И хотя было сказано только для ушей Голубых Йадов, но явилось очень серьезным обещанием, не так ли? Однако теперь это уже не имеет значения.

— Мне кажется, что я доставлю Кизанте удовольствие, если воспользуюсь его великодушием.

— Это я и хотел сказать. Дордолио сделал в твой адрес несколько странных замечаний. Он заявил, что ты вроде бы являешься суеверным варваром, который снова хочет оживить Культ. Что у тебя будто бы есть цель потребовать от лорда Кизанте превратить свой дворец в храм и самому примкнуть к Культу. Поэтому Кавалер заявил, что лорду было бы лучше принять его, Дордолио, условия.

— Несмотря на то, что я первым пришел к нему?

— Дордолио приписывает тебе самые мерзкие трюки и чрезвычайно на тебя зол. Но если оставить это в стороне, что бы ты хотел получить от лорда Кизанте?

Рейт задумался. К сожалению, он не мог позволить себе такой роскоши и потребовать вознаграждение.

— Я, право, не знаю, — сказал он, наконец. — Мне бы сначала нужен был хороший совет, так как я не имею ни малейшего понятия, что бы я мог получить.

— Попробуй получить этот совет у меня.

— Но ты не свободен от предвзятости.

— О, полагаю, что больше, чем ты думаешь.

Рейт рассматривал красивое, бледное лицо и спокойные черные глаза. Загадочный человек этот Хельссе, не сердечный и не холодный. Казалось, что говорил он очень осторожно, но при этом не давал заглянуть себе в душу.

Тут на сцену поднялся очень толстый человек в длинной коричневой робе. Позади него сидела женщина с длинными черными волосами и играла на своеобразной лютне. Толстяк жалобно запел, но песня его была без слов. Казалось, что она не понравилась и Хельссе. Затем толстяк спел про ужасное преступление, которое он совершил, после чего стал печальным и мучающимся в сомнениях.

— Мне кажется, — наконец сказал Рейт, — что ситуация довольно абсурдна — обсуждать выгоды моего положения с помощником лорда Кизанте.

— Твои выгоды не обязательно должны быть неприемлемыми или неудобными для лорда, — ответил Хельссе. — Случай с Дордолио — совсем другое дело.

— Лорд не был настолько вежлив со мной, чтобы для меня было важно доставлять ему удовольствие. Естественно, я не хочу быть полезным и Дордолио, называющему меня мошенником и суеверным варваром.

— Может быть, лорд просто был расстроен твоим известием. Информация Дордолио была неточной и не должна вообще больше обсуждаться.

Рейт засмеялся:

— Дордолио знает меня всего месяц. Можно ли за такой короткий срок правильно оценить человека?

Хельссе улыбнулся:

— Моя оценка в основном правильна.

— Ну, а если я представляю взгляды Культа или стану утверждать, что Чай плоский или что люди могут жить под водой?

Хельссе подумал.

— Я задал бы себе вопрос: «А не можешь ли ты все-таки быть прав и не посоветоваться ли мне с умными людьми?» Насколько я знаю, вопрос этот остался бы без ответа, а это значит, что я могу позволить себе выработать мое собственное мнение. Пнумы могут хорошо нырять, да и вонки успешно это делают. Почему же люди, оснащенные хорошим оборудованием, тоже не могли бы плавать под водой?

— Чай не плоский, — ответил Рейт. — И люди с искусственными легкими могут некоторое время находится под водой. А о Культе и его доктрине я не имею никакого понятия.

На сцене появилась смешанная танцевальная группа, и Рейт несколько минут увлеченно смотрел на танцоров.

— Это традиционные танцы, — объяснил Хельссе, — и они прославляют искусство пыток. Многие из этих так называемых министрантов благодаря своей отточенной технике стали героями. Ну, пойдем. Кажется, ты проявлял некоторый интерес к Культу.

Хельссе встал:

— Я знаю одно из мест их сборищ, это недалеко отсюда. Если хочешь, я проведу тебя туда.

— А это не является нарушением законов Ката?

— Не бойся. В Кате не существует законов, одни лишь обычаи. И это очень подходит йао.

— Странно. Значит убийства не запрещены?

— При определенных условиях это является нарушением обычаев. Тем не менее, Гильдия Убийц и Общество Услуг работают совершенно открыто, и никто не высказывает упреков по поводу этих предприятий. Народ Ката делает, как правило, то, что считает правильным. Так что ты спокойно можешь посетить Культ, чтобы повысить свой образовательный уровень.

— Хорошо, — сказал Рейт. — Веди меня туда.

Извилистым переулком они вышли на слабо освещенную улицу. Странные очертания домов вырисовывались на фоне ночного неба, на котором соревновались между собой Эз и Брез. Хельссе постучал в какую-то дверь, выкрашенную в голубую фосфоресцирующую краску. Дверь слегка приоткрылась, и в щель просунулось длинноносое лицо.

— Посетители, — сказал Хельссе. — Нам можно войти?

— Вы являетесь членами? Здесь находится районное отделение Общества Кающихся Беглецов.

— Мы не являемся членами. Этот господин — иностранец, и он хочет поподробнее ознакомиться с Культом.

— Пожалуйста, заходите. Правда, для беседы мы сейчас не можем предложить многого — убеждения, несколько теорий, очень небольшое количество фактов.

Ширма отодвинулась.

— Заходите.

Они вошли в длинное, сводчатое помещение. С одной его стороны двое мужчин и две женщины пили из железных горшков чай. Делали они это с абсолютно потерянным видом.

Один из «беглецов» сделал насмешливый жест:

— Вот они, мы. Это и есть «ужасный Культ». Вы когда-нибудь видели что-либо более безобидное?

— Культ, — словно учитель объяснил Хельссе, — был запрещен не из-за воззрений их веры, а из-за вызывающих утверждений.

— Ба! Утверждений! — ответил длинноносый. — Да, другие преследуют нас. Но, тем не менее, мы — избранники знаний.

— А что такое особое вы знаете? — спросил Рейт.

— Мы знаем то, что люди на Чае — пришельцы.

— Откуда вы можете это знать? Человеческая история теряется в глубине веков, — заявил Хельссе.

— Это интуитивная правда. Мы уверены также в том, что однажды великие волшебники человечества доставят своих детей назад. Какая радость! Наша родина — это мир воздуха, который доставляет радость легким, и он слаще, чем самое сладкое вино Ифтала! А золотые горы, увенчанные опалами! А леса наших мечтаний! Смерть на той планете — это не неизбежность, а лишь несчастный случай. Все люди там счастливы и полны мира; а питаются они там множеством вкуснейших вещей.

— Хм, очень интересные взгляды, — произнес Хельссе. — Но не слишком ли далеко вас занесло? Или это организационная догма?

— Возможно, — заявил несговорчивый «беглец». — Но догма не обязательно должны быть ложной. Бывают, правда, озарения. А озарение — это тоже картина родины людей.

Он показал на глобус, диаметром почти в три шага, висевший на высоте глаз.

Рейт поближе осмотрел этот глобус и попытался определить очертания морей и континентов. Кое-что показалось ему до странного знакомым, остальное же нет. Но, тем не менее, призрачное сходство присутствовало.

— Ну, какое же у тебя впечатление? — простодушно спросил Хельссе.

— Ничего особенного, — ответил Рейт.

Казалось, что Хельссе испытал при этом облегчение, а может, и разочарование; с уверенностью Рейт определить этого не смог.

Одна из двух женщин, очень толстая особа, встала и подошла к стоявшим.

— Почему вы не хотите вступить в Общество? Нам нужна свежая кровь, свежие лица. Разве вы не хотите помочь нам установить контакты с нашей настоящей родиной?

Рейт усмехнулся:

— Неужели у вас есть практический метод?

— Конечно! Телепатия. В настоящее время у нас нет никаких других вспомогательных средств.

— А почему бы не космический корабль?

Казалось, что женщина растерялась и резко посмотрела на Рейта, серьезно ли он говорит.

— Где же мы сможем взять космический корабль? — задала она вопрос.

— Ну, неужели нигде нельзя его купить? Хотя бы небольшой?

— Такого слышать мне еще не приходилось.

— Мне тоже, — сухо заявил Хельссе.

— И куда же ты полетел бы на нем? — спросил женщина. — Наша родина находится в созвездии Клари, однако расстояние это бесконечно. Чтобы добраться туда, нам потребовалась бы вечность.

— Задача, конечно, грандиозная, — промолвил Рейт. — Но если ваше предположение правильно...

— Предположение? — потрясение спросила толстуха. — Это озарение, результат познания!

— Возможно. Но с одной мистикой невозможно отправляться в космический полет. Предположим, что у вас откуда-нибудь появился космический корабль. Тогда вы очень просто сможете установить, правильны ли основы вашей веры. Летите в созвездие Клари и проверьте предполагаемое пространство на определенных частотах радиосигналов. Если эта родина существует, вы рано или поздно уловите ее сигналы.

— Интересно, — изрек Хельссе. — Так ты предполагаешь, что эта планета, если она существует, достигла уже такого прогресса, что может посыпать сигналы?

Рейт пожал плечами.

— Если мы можем предположить себе такую планету, то почему бы так же не предположить и сигналы?

— Это все слишком поверхностно, — заявила толстуха. — В конце концов, каким же образом нам заполучить космический корабль?

— Имея достаточно денег и соответствующие технические знания, строительство небольшого космического корабля не составит большой проблемы.

— У нас нет денег, — пробормотала женщина.

— И если бы это было единственным препятствием, — вставил Хельссе.

Но ведь можно купить небольшой корабль у дирдиров или вонков, в крайнем случае, у синих кешей.

Хельссе сжал губы.

— Я думаю, что если кто-нибудь и продавал бы корабль, то для этого понадобилось бы минимум полмиллиона секвинов.

— Но есть еще и третья возможность: конфискация. Просто и наверняка, — сказал Рейт.

— У кого же? У кого же? Мы, представители Культа, совсем не сумасшедшие, — толстуха затрясла головой. — Этот человек просто одичавший романтик.

Длинноносый сказал:

— Мы с удовольствием приняли бы тебя в свои ряды. Но сначала тебе нужно бы подучиться мыслить теоретически. Курсы по контролю над мыслями и по проекционной телепатии собираются два раза в неделю. Если ты желаешь...

— Я боюсь, что это невозможно, — заявил Рейт. — Тем не менее, ваша программа очень интересна, и я надеюсь, что она даст вам много полезного.

Хельссе махнул из вежливости рукой, и они оба вышли на улицу.

— Ну, и что ты об этом думаешь? — спросил Хельссе через некоторое время.

— Ситуация говорит сама за себя, — ответил Рейт. — Я бы не сказал, что их доктрина — абсолютная глупость. Ведь ученые наверняка сопоставляли и проводили сходные параллели между пнумами, фангами, ночными собаками и другими жуткими тварями. Синие кеши, зеленые кеши и старые кеши являются, в общем, родственниками, точно так же, как и все человеческие расы. Но пнумы, вонки, дирдиры, кеши и люди биологически очень различны друг с другом. О чем это тебе говорит?

— У тебя есть объяснение? Согласен, эти обстоятельства приводят меня в замешательство.

— У меня чувство, а нужно достаточное количество фактов. Может быть, «беглецы» станут хорошими телепатами и еще смогут нас всех удивить.

Они молча пошли дальше и завернули за угол. Вдруг Рейт потянул Хельссе назад.

— Тихо, — прошептал он, и они притаились.

Быстрые, немного шаркающие шаги приблизились, и темная фигура завернула за угол. Рейт навалился на нее и захватил ее шею в ключ, не выпуская при этом из поля зрения и Хельссе.

— Включи свет, — сказал он. — Давай посмотрим, кто или что нам попалось.

Хельссе достал из кармана осветительный прибор. Пойманный крутился, дергался и вырывался. Рейт сильнее сдавил ему шею, и послышался хруст костей. Фигура попыталась упасть, и Рейт чуть не потерял равновесие. Фигура победно зашипела, но тут блеснул металл, и она закричала от боли.