Бернард Бикль одобрительно кивал головой:
      – Ах, если бы таких людей, как вы, было больше! Роджер поморщился.
      – Если бы я занимался этим делом,- сказал он,- я бы просто воспользовался трехмерными записями. А почему бы нет? Вы только подумайте, насколько это упрощает дело и насколько дешевле это выйдет!
      Дама Изабель покачала головой:
      – Записи спектаклей всегда несовершенны, они ни когда не смогут передать жизнь, эмоции, дыхание, при сутствие живой музыки.
      – Для дальних планет и это чересчур хорошо,- проворчал Роджер.
      – Мы и так в достаточной мере зависим от милости машин, Роджер, если еще и музыка станет механической, то нам останется признать себя побежденными и выбросить всякую надежду о будущем человечества.
      – Это если поставить музыку в опере на первое место,- пробормотал Роджер.
      – Извините, что вы сказали? – вмешался Бернард Бикль.
      – Я просто хочу подчеркнуть, насколько это будет экономичней.
      – Когда-нибудь, мой юный друг,- сказал музыковед,- вы оцените мудрость и смелость своей тетушки. Что значат несколько презренных долларов? Да ничто по сравнению с живым присутствием артистов, действующих добросовестно и грамотно, передающих восторженность должного музыкального опыта… это волнение, ощущение чуда, которое мы и собираемся донести до нашей аудитории!
      Роджер мог бы найти и другие аргументы, но решил послушать, как дама Изабель и Бернард Бикль обсуждали достоинства Кассандры Праути в сравнении с Нелли Млановой; преимущество великолепного чувства сцены у Руджера Мандельбаума перед его невозможностью, в связи с тучностью, сыграть некоторые роли. Блитц Сорнер очень слаба в итальянском. Но зато никто из живых лучше нее не понимает Декаданс. Бернард Бикль предложил Андрея Сциника на должность сценического директора. Дама Изабель согласилась. И так продолжалось целых два часа, во время которых Роджер уныло сидел и рисовал ложкой круги на скатерти.
      – Но вот с одним выбором у нас не может быть
      никаких разногласий,- объявила дама Изабель.- Дирижером у нас должен быть сэр Генри Риксон! Без него наша затея неосуществима.
      Роджер оторвал глаза от скатерти и подумал, не сможет ли он как-нибудь упрятать этого сэра Генри Риксона куда-нибудь на полгода, пока тетушка не потеряет интерес к этому фантастическому, безумно дорогому пикничку.
      Бернард Бикль задумчиво нахмурился.
      – Сэр Генри Риксон… или Зиберт Хольгенесс.
      – Конечно! Я и забыла про него,- призналась дама Изабель,- а ведь еще есть этот волшебник – молодой Ярвис Акерс.
      Роджер вернул свой взгляд к кругам на скатерти. Если сэра Генри Риксона еще можно было бы посадить в заточении на каком-нибудь далеком необитаемом острове, то с дюжиной других справиться было бы весьма проблематично.
      Наконец дама Изабель взглянула на племянника.
      – А теперь, Роджер, давай-ка поговорим, что нам делать с тобой.
      – Ну,- начал Роджер,- я почти уже решил отправиться с вами на "Фебе".
      Дама Изабель энергично тряхнула головой.
      – Это невозможно, Роджер. Я уже говорила сегод ня твоей подруге мисс Росвайн, что на корабле и так мало места.
      Роджер ничего другого и не ожидал.
      – Я думаю, ты должна принять хотя бы мисс Росвайн. Она чрезвычайно талантлива.
      – Сомневаюсь. И вообще, что это за девушка, Роджер? Что тебя с ней связывает?
      – Ничего не связывает. Я просто случайно узнал, что она компетентный музыкант и…
      – Пожалуйста, Роджер, не надо рассуждать о вещах, в которых ты ничего не смыслишь.
 

***

 
      На следующий день Роджер опять завтракал вместе с Медок Росвайн. Ей, казалось, очень нравилось находиться в его обществе, и, когда они вышли из ресторана, она сама взяла его за руку.
      На воздушном экипаже Роджера они отправились к океану. Внезапно он заявил:
      – Я знаю тебя только два дня, но мне кажется, что это… ну, если честно, два самых восхитительных дня.
      Медок Росвайн рассмеялась.
      – Ты мне нравишься, Роджер. Ты такой непосред ственный. Такой простой… Я буду скучать, когда ты уедешь.
      Роджер набрал в легкие побольше воздуха и совершил галантное жертвоприношение.
      – Да черт с ним, с этим космическим турне. Уж лучше я останусь с тобой. Слушай… давай поженимся!
      Медок Росвайн печально покачала головой.
      – Если из-за меня ты упустишь возможность отправиться в такое чудесное путешествие, то всю жизнь будешь на меня обижаться. Может быть, не сразу, но со временем ты начнешь об этом жалеть и в конце концов возненавидишь меня. Я видела, как такое случалось с другими… Поэтому я никогда не встану у тебя на пути. Отправляйся в экспедицию, а я буду жить, как жила.
      – Если бы только тетя Изабель не была такой упрямой старухой! Мы бы вполне могли совершить это турне вместе! – воскликнул Роджер.
      – Ах, Роджер! Это было бы так восхитительно! Но это просто невозможно.
      – Возможно! Так оно и произойдет! Предоставь это мне!
      – Ох, Роджер… ты такой впечатлительный!
      Она обняла его за шею и поцеловала. Роджер тут же поставил воздушный экипаж на автопилот, но Медок Росвайн моментально от него отодвинулась.
      – Не забывайся, Роджер. Ты чересчур горяч…
      – Так ты выйдешь за меня замуж? – вопросом повторил он свое предложение.
      Медок Росвайн задумалась и скривила ротик:
      – Нет, так как в скором времени нам предстоит расстаться.
      Роджер замахал руками.
      – Да плевать мне на этот маленький космический пикничок! Я остаюсь здесь!
      – Ну, вот, Роджер, ты опять возвращаешься к старому.
      – Действительно. Я забыл. Значит, мы оба полетим на "Фебе".
      Медок Росвайн грустно улыбнулась.
      – Твоя тетушка высказалась по этому поводу вполне определенно.
      – Положись на меня,- заявил Роджер.- Уж я-то с этой старухой договориться сумею.
 

***

 
      Дама Изабель была в очень хорошем настроении. Сэр Генри Риксон, Андрей Сциник и Эфраим Цернер согласились отправиться в турне на "Фебе", так что переговоры с другими музыкантами такого же класса теперь не представляли никакой сложности.
      Роджер сидел в углу и слушал, как сэр Генри высказывал свои соображения по составу оркестра.
      – Мы будем вынуждены то тут, то там идти на компромисс, но, естественно, бессмысленно даже говорить об Оркестре в сто двадцать инструментов. Как вы знаете, я считаю маленькие оркестры более гибкими, способными на более тонкое выражение чувств. Так что, если позволите, я рассмотрю состав оркестра, основываясь на этой предпосылке.
      Вскоре сэр Генри Риксон ушел; дама Изабель некоторое время посидела в задумчивости, после чего позвонила, чтобы накрывали стол к чаю. Она повернулась к Роджеру.
      – Ну? Что ты скажешь о сэре Генри?
      – Очень впечатляюще,- согласился Роджер.- Самое лучшее, что только можно пожелать на эту должность.
      Дама Изабель сухо хмыкнула:
      – Рада услышать, что ты одобрил мой выбор. Роджер решил, что сейчас самый подходящий мо мент для обсуждения собственных проблем:
      – Да, тетя, я все таки хотел бы присоединиться к этой поездке.
      Холкер ввез сервировочный столик с чаем. Дама Изабель двумя решительными движениями налила две чашечки чая.
      – Как я уже говорила, я не собираюсь брать тебя с собой. В данном случае ты, Роджер, будешь просто мертвым балластом.
      – А я не пойму, почему мне нельзя найти в этом турне какую-нибудь должность,- проворчал Роджер.- Всех этих паразитов ты наняла с большим удовольствием.
      – Не надо называть этих людей паразитами, Роджер; они музыканты.
      – Паразиты или музыканты – это просто разные грани одного и того же. Аборигены далеких планет вряд ли поймут эту разницу.
      – Не поймут? – переспросила дама Изабель с излучающей опасность мягкостью.
      – Конечно, нет. И вообще, весь этот твой проект чистое сумасбродство. Все эти существа абсолютно чужды нам. Как, скажи мне ради Семи муз, они смогут воспринять любую нашу музыку, я уж не говорю о классической опере? Я могу посоветовать только одно: отмени эту затею, и ты сохранишь уйму сил и денег!
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.