…Он был неугомонным и непредсказуемым, как разлитая по столу ртуть, но нас всегда связывали хорошие отношения. Он казался мягким и рассудительным. Несомненно, он был умен, но склонен к диким шуткам. Иногда его злой умысел заходил слишком далеко. Однажды он принес целую коробку дохлых тараканов, гусениц и жуков и тщательно смешал их с шоколадным кремом. В каждую конфету попало по одному насекомому. Отправив коробку конфет почтой, он сказал мне довольно равнодушно: «Любопытно, кто получит мой маленький сюрприз?»
      Но и этого ему было мало. С нами работала глупая старая дама по имени Фет Эгги, постоянно носившая высокие черные ботинки, которые снимала перед началом работы. Говард украл их, наполнил до краев один ореховой скорлупой, а другой – патокой «Тэффи Дилайт» и поставил их обратно под ее кресло. Эта проделка стоила Говарду рабочего места. Больше я никогда его не видел.
       Из воспоминаний бывшего коллеги Говарда Алана Трисонга, с которым они вместе работали примерно восемнадцать лет назад в Филадельфии на заводе компании «Элит Канди».

* * *

      Утром Элис Рэук появилась в редакции «Экстанта», одетая в юбку и жакет нежно-голубого цвета. Костюм облегал ее стройную фигуру, черная лента поддерживала пышные волосы. Выглядела она великолепно.
      «Она достаточна умна, чтобы понимать это», – подумал Джерсен.
      Костюм Элис оказался даже более консервативным, чем ожидал Джерсен, но на сей раз он промолчал, ибо пока роль старомодного аристократа ничем ему не помогла. Элис Рэук, интеллигентную и сообразительную, не так-то просто было обмануть.
      – Доброе утро, мистер Лукас, – сказала Элис мягким голосом. – Вы можете чем-нибудь порадовать меня?
      Этим утром слуга из «Пенвиперса» приготовил для Джерсена серые брюки в бледно-лиловую полоску, черный шерстяной пиджак на плечиках, застегивающийся на бедрах, белую рубашку в черную полоску с высоким воротником и белый галстук, к которому старший носильщик предложил черную шляпу с лиловой лентой. В этом костюме Джерсен чувствовал себя как в тисках. Все раздражало его, хотелось сбросить пиджак. Тесный воротничок заставлял держать голову высоко поднятой и время от времени вытягивать подбородок. Вместе с тем все это придавало его внешности оттенок самодовольного пренебрежения, чего Джерсен и старался достичь. Он заговорил противным скрипучим голосом:
      – Мисс Рэук! Я посоветовался с миссис Инч. Для начала вы поработаете моим личным секретарем. Я обнаружил, что мне одному не справиться с накопившейся бумажной работой, а кроме того, если можно так выразиться, вы внесете некоторое разнообразие в размеренную жизнь редакции.
      Элис Рэук состроила недовольную гримасу, которая позабавила Джерсена. Очень любопытно: если Элис тесно связана с Говардом Аланом Трисонгом, то она должна конечно же быть безнравственной женщиной. Трудно поверить… Джерсен дал Элис первое задание и вышел посмотреть, как проходит конкурс.
      Поток почты заполнил весь абонентский ящик. Шесть клерков вскрывали конверты, читали письма, закладывали информацию в компьютер. Джерсен подошел к дисплею в углу комнаты, доступ к которому имели только он и миссис Инч, и нажал кнопку вывода данных на сегодняшний день.
      Девятнадцать человек опознали в номере седьмом Джона Грея из «Четырех Ветров» на Альфаноре, так что его личность можно считать установленной. Следующими можно было назвать номер пятый – Сабор Видол из Лондона на Земле, номер один – Шаррод Ест из Новой Бактрии, номер девять – А. Гизельман с ЛонгПарад, Экспаденсия, Алегениб-9. Номер шесть был известен по всей Ойкумене под различными именами: Кирил Кистер, Тимотин Тримонс, Бентли Стрейндж, Фред Фремп, Сайлас Спаркхаммер, Вилсон Уорфиш. Человека под номером четыре дважды назвали как Яна Билферда из Паласского политехнического института в Палассе на Альционе.
      Джерсен вернулся в свою комнату, вспомнив по дороге, что нужно войти в роль Генри Лукаса.
      За время его отсутствия Элис пересмотрела свою тактику. Теперь, чтобы лучше управлять этим разряженным болваном, она решила быть приветливой и даже немного пококетничать. Почему бы нет?
      – Мне кажется, я читала какие-то ваши статьи, мистер Лукас. Ваше имя мне знакомо.
      – Возможно, мисс Рзук, вполне возможно.
      – Вы пишете на какие-нибудь определенные темы?
      – Преступление. Порок. Страшные деяния.
      Элис посмотрела на него вопросительно:
      – Правда?
      Джерсен понял, что совершил ошибку, приоткрыв маску, и тут же равнодушно пожал плечами:
      – Кто-то ведь должен писать и об этом. Публика должна все знать.
      – По вашему виду не скажешь, что у вас такой конек.
      – Да?… И какие же темы, вы думаете, должны меня интересовать?
      Снова Элис бросила на своего нового начальника осторожный взгляд.
      – Плоды цивилизации, – просияв, нашлась она. – Лучшие рестораны, например. Или вина Земли. Или Лилейное Молоко … Или танцы Си-Ши-Шим.
      Джерсен печально покачал головой:
      – Это не мои темы. А что предпочитаете вы?
      – Ах, я не занимаюсь чем-то определенным.
      – А эти танцы, Си-Ши-Шим? Что это такое?
      – Ну, требуется подходящая музыка. Гонги, водяные флейты, курдаитсы – это весьма отталкивающие дрессированные зверьки, которые визжат, если их тянут за хвост. Костюмы украшают перьями, но никто – ни танцоры, ни зрители – не знает зачем… В общем-то, я вряд ли смогу все правильно описать.
      – Почему? Вы скромничаете. Как выглядят эти танцы?
      – Извините, мистер Лукас, но кто-нибудь может заглянуть в кабинет и увидеть меня в диком танце. Что подумают?
      – Хорошо, – согласился Джерсен. – Мы должны показывать пример приличия. По крайней мере в рабочее время. Вы живете все там же?
      – Я по-прежнему живу в гостинице «Святой Диарминд», – ответила Элис Рэук. Она вдруг насторожилась и повела себя сдержанно.
      – Вы здесь одна? Я имею в виду, нет ли у вас здесь друзей или родственников?
      – Я совершенно одна, мистер Лукас. Почему вы спрашиваете об этом?
      – Из чистого любопытства, мисс Рэук. Надеюсь, вы не обиделись?
      Элис равнодушно пожала плечами и вернулась к работе, которую Джерсен с трудом выискал для нее.
      В полдень прибыл пикап с продовольствием. Ленч для миссис Инч и клерков был организован в небольшой столовой, для Джерсена и Элис Рэук – в кабинете, что немало удивило Элис.
      – Почему мы не обедаем все вместе? Мне интересно, как проходит конкурс.
      Джерсен покачал головой:
      – Это невозможно. Мое начальство настаивает на соблюдении секретности, особенно когда могут возникнуть нежелательные слухи.
      – Слухи? Какие?
      – Говорят, ходом конкурса интересуется один отъявленный преступник. Но это слухи. Лично я отношусь ко всему этому скептически. Впрочем, кто знает? Мы даже организуем места для сна наших служащих. Они не должны покидать пределов издательства, пока не будет объявлен победитель.
      – Мне кажется, опасность несколько преувеличена, – заметила Элис. – Кто же этот отъявленный преступник?
      – Все это вздор! – воскликнул Джерсен. – Не хочу даже говорить о подобной чепухе!
      Элис вдруг стала надменной:
      – Меня это тоже не интересует.
      Весь обед она молчала, время от времени бросая холодные взгляды на Джерсена.
      После обеда Джерсен опять подыскал занятие для Элис, а потом аккуратно надел шляпу:
      – Я буду примерно через час.
      – Хорошо, мистер Лукас.
      Джерсен вернулся в отель «Пенвиперс» и из своего номера позвонил в гостиницу «Святой Диарминд».
      – Мисс Элис Рэук, пожалуйста. После паузы ему ответили:
      – Сейчас мисс Рэук нет в отеле, сэр.
      – Кажется, она остановилась в номере двести шестьдесят два?
      – Нет, сэр. В комнате четыреста сорок один.
      – Там есть сейчас кто-нибудь из ее компании?
      – Она живет одна, сэр. Что-нибудь передать?
      – Нет.
      – Хорошо, сэр.
      Джерсен собрал кое-какие приспособления, уложил их в дипломат, переоделся во вчерашний вечерний костюм и покинул отель.
      В это время дня, после дневного чая, улицы Понтифракта были запружены мужчинами в коричневых и черных костюмах и здоровыми, розовощекими женщинами в широких однотипных юбках и жакетах.
      Вскоре Джерсен добрался до гостиницы «Святой Диарминд». Он вошел и осмотрел холл, но не увидел ничего заслуживающего внимания.
      Подойдя к регистрационной стойке, он принялся чтото подсчитывать на листе бумаги. Служащий наблюдал за ним минуту, а затем подошел поближе:
      – Сэр, могу я быть вам чем-нибудь полезным?
      Джерсен написал несколько чисел на бумаге, пока служащий смотрел на него.
      – Мне нужна комната на несколько дней или на неделю, на время конкурса. Математические раскладки указывают на номер четыреста сорок один, и я хочу поселиться именно в этом номере.
      Джерсен положил севы на стойку, и служащий торопливо повернулся к дисплею.
      – Простите, сэр! Эта комната уже занята.
      – Тогда меня устроит либо четыреста сороковая, либо четыреста сорок вторая.
      – Могу предложить четыреста сорок вторую, сэр.
      – Хорошо. Меня зовут Альдо Бриз. Разместившись в четыреста сорок втором номере.
      Джерсен подошел к стене и укрепил на ней микрофон. Из четыреста сорок первого не доносилось ни звука.
      Встав на колени, он просверлил в углу маленькое отверстие и вставил туда почти невидимый щуп-микрофон, который затем соединил с коммуникатором. Магнитофон Джерсен поместил в выдвижной ящик коммуникаторной полки, включил, проверил, как он работает, и ушел.
      Возвратившись в редакцию, Джерсен прошел в кабинет и, положив шляпу на вешалку, приветствовал Элис величавым поклоном, на который она ответила застенчивым бормотанием и робким взглядом из-под длинных темных ресниц. Джерсен с ворчанием сел за стол, минут пять посидел как бы в раздумье, уставившись в пространство. Потом встал и направился в помещение, где подводили итоги конкурса.
      Клерки были с головой погружены в работу. Джерсен посмотрел в лист подсчетов. Всех изображенных на фотографии можно было считать опознанными, кроме номера шесть, которого называли различными именами. Но имени Говарда Алана Трисонга не назвал никто.
      Джерсен вернулся в кабинет. Элис оторвала взгляд от стола:
      – Как проходит конкурс?
      – Очень хорошо. Результат превосходит наши ожидания процентов на семьдесят.
      – Кто-нибудь выиграл главный приз?
      – Пока нет.
      – А почему вы использовали именно эту фотографию?
      – Никогда не задумывался над этим.
      У Элис дрогнули утолки губ, но она промолчала. Подумав, Джерсен сложил кончики пальцев вместе и сказал:
      – Мне кажется, я могу сообщить вам, но совершенно секретно, конечно, что все изображенные на снимке, кроме одного, определены правильно.
      Элис пожала плечами:
      – Меня это не интересует, мистер Лукас.
      – Подождите, – сказал Джерсен игриво. – Давайте не будем ссориться. Кажется, вы говорили, что ваш дом на Сайзерии Темпестри?
      – Да. Я жила там несколько лет.
      – Насколько мне известно, люди на Сайзерии ведут себя достаточно свободно.
      Элис внимательно посмотрела на него:
      – Я не уверена, что поняла, какой смысл вы вкладываете в слово «свободно».
      – Ну, скажем, там часто бывают эксцессы.
      – Да. В какой-то степени это правда. Туристы нередко дурно ведут себя, выбравшись на другую планету. А на Сайзерии много туристов. Некоторые из них, воспитанные хуже всех, прибывают из Понтифракта.
      Джерсен засмеялся.
      Элис, посмотрев на него долгим взглядом, подумала: «Он, кроме всего, еще и идиот…»
      – Вы когда-нибудь посещали казино Дикого Острова? Мне говорили, там люди проигрывают большие суммы.
      – Им нелегко выиграть.
      Джерсен сказал с напускной суровостью:
      – Деньги, которые они теряют, попадают в руки опасных преступников.
      – Я слышала нечто подобное, – усмехнулась Элис. – Но мой отец набивает карманы именно в казино. Я не считаю его опасным преступником.
      – Надеюсь, вы правы. Он – профессиональный игрок?
      – Нет. Он конструирует игровые автоматы, причем делает это так, чтобы они обыгрывали профессионалов. Он так развлекается. Я слышала, как он говорил, что не любит профессиональных игроков, считая их дураками и лентяями, если не психами. – Элис невинно посмотрела на Джерсена. – Надеюсь, вы не профессиональный игрок, мистер Лукас? Я бы не хотела обидеть вас.
      – Все нормально, мисс Рэук. Я никогда не был ни случайным, ни профессиональным игроком.
      – Кстати, о конкурсе… Кого до сих пор не опознали? Джерсен спокойно ответил:
      – Номер шесть.
      – А когда закончится конкурс?
      – Не знаю. – Джерсен посмотрел на часы. – У меня больше нет для вас работы на сегодня, мисс Рэук. Вы можете уйти в любое время.
      – Спасибо, мистер Лукас. – Элис надела жакет и пошла к дверям, но обернулась и одарила Джерсена улыбкой: – Сегодня вечером будет что-нибудь, мистер Лукас?
      – Нет, спасибо, мисс Рэук. Увидимся утром. Элис ушла. Джерсен снова заглянул в комнату, где проходил конкурс, постоял, глядя на работающих клерков, потом вернулся в свой кабинет, переоделся и исследовал стены, окна, пол, потолок и все утлы комнаты. Исследовал внимательно и медленно. Необходимая предосторожность. Он мог принести детекторы, чтобы измерить колебания энергетических потоков, но это могло привлечь внимание, если кто-то и впрямь за ним наблюдал. Высоко под потолком он заметил несколько прядей паутины, которую, конечно, мог сплести и паук. Рассмотреть ее как следует было трудно.
      Через пять минут, тщательно изучив паутину, Джерсен решил, что она действительно сплетена пауком, и смахнул ее.
      Был уже вечер. Джерсен зашел в соседнюю комнату, удостоверился, что вечерняя смена служащих приступила к работе, с минуту понаблюдал, затем, приведя в порядок одежду, вышел из редакции и направился сквозь вечерний туман в «Пенвиперс».
      Швейцар встретил его низким поклоном. Подошел слуга, чтобы взять шляпу и помочь подняться по лестнице, словно Джерсен был столетним стариком.
      Джерсен вошел в свой номер, снял костюм и сел у коммуникатора, но заколебался… Подслушивающие приспособления в «Пенвиперсе»? Невозможно!
      Чтобы не оставлять никаких сомнений (двери-то не запирались), Джерсен проверил помещение с детектором.
      В комнате не оказалось никакого шпионского оборудования.
      Джерсен подошел к коммуникатору и позвонил в четыреста сорок второй номер гостиницы «Святой Диарминд».
      – Мистера Бриза нет, – отозвался автоответчик, – пожалуйста, оставьте сообщение.
      Джерсен назвал кодовое слово, включающее магнитофон. В трубке послышалась музыка, свидетельствующая, что разговор записан. Металлический голос объявил время записи. Элис Рэук говорила с кем-то по коммуникатору полчаса назад.
      Сначала раздался голос Элис:
      – Мистера Альберта Стренда, пожалуйста.
      – Подождите, мадам.
      «Голос служащего в каком-то заведении», – подумал Джерсен.
      – Привет, Элис!
      – Здравствуйте, мистер Спаркхаммер. Я…
      – Т-сс! Элис! Тише! Запомни, здесь я Альберт Стренд из «Побережья Уомбс».
      – Извините!.. Разве это так важно?
      – Кто знает? – Голос оказался довольно приятным. – Мы имеем дело с умными людьми. Смелость, энергия, осторожность, решительность! Вот чем они руководствуются.
      – И еще страх, – тихо добавила Элис.
      – И страх, конечно! Итак, что ты узнала?
      Это был бархатный голос, хорошо поставленный и веселый. Джерсен слушал с напряженным вниманием. Элис монотонно заговорила:
      – Утром, когда я пришла на работу, мистер Лукас сказал, что я буду его личным секретарем.
      – Дорогая! Я даже не мог надеяться на такую удачу. А что собой представляет этот самый мистер Лукас?
      – Он заботится о секретности, даже слишком. Меня не пускают в комнату, где проходит конкурс. Сегодня я дважды пыталась туда пробраться, когда мистер Лукас уходил, но миссис Инч отправляла меня обратно. Я спросила у мистера Лукаса, как проходит конкурс, и он надулся как индюк, сказал, что все люди на фотографии уже опознаны, кроме номера шесть. Никто еще не смог даже приблизиться к выигрышу приза.
      – И это все?
      – Боюсь, что да. Мистер Лукас рассказывает очень мало. Он глупый, разряженный дурак, но хитрый дурак, если вас интересует мое мнение.
      – Возможно. Действуют ли на него твои чары?
      – Не уверена.
      – Мы не можем терять время. Мы и так сильно рискуем.
      – Я сделаю все как можно лучше, мистер Стренд. – Элис заколебалась, потом добавила: – В общем-то, вы никогда не говорили точно, что вас интересует.
      – Разве нет? – Голос мистера Стренда стал резким и язвительным. – Определи, почему они использовали именно этот снимок. Когда и где он достал его? За этим конкурсом что-то кроется, и я должен знать, что именно.
      Разговор закончился.

* * *

      На следующий день Элис снова позвонила по тому же коммуникатору:
      – Мистер Стренд?
      – Слушаю, Элис.
      – У меня нет никаких новостей. Сегодня было почти так же, как вчера. Я пыталась заговорить о конкурсе, но мистер Лукас не ответил на мои вопросы, просто сидел и смотрел на меня весь день.
      – Время поджимает, Элис. – Голос мистера Стренда напоминал шипение змеи и вовсе не походил на вчерашнее бархатное воркование. – Мне нужны результаты. Ты должна это понимать.
      Голос Элис стал глухим:
      – Завтра я снова попытаюсь.
      – Ты должна испробовать что-то более действенное.
      – Но я не могу ничего придумать. Мистер Лукас соблюдает строжайшую секретность!
      – Затащи его в постель. Без одежды трудно сохранять тайны.
      – Мистер Спаркхаммер, то есть мистер Стренд… Я не могу пойти на это. Не знаю как!
      – Ерунда, Элис. Все знают, как это делается! – Мистер Стренд фыркнул, и угрожающие нотки растаяли, голос заметно повеселел. – Если ты должна, то сможешь, а ты действительно должна!
      – Мистер Стренд, в самом деле я не…
      – Элис, ты сделаешь все, что необходимо! Это очень просто. Ты зазывно улыбаешься ему. Он приглашает тебя на ужин. Слово за слово, шаг за шагом – и вы раздеты. Мистер Лукас тяжело дышит. Ты начинаешь хныкать. «Моя дорогая Элис! – волнуется мистер Лукас. – К чему слезы в минуту экстаза?» – «Я плачу, потому что, мистер Лукас, я опечалена и испугана. Вы ведь только забавляетесь со мной, правда?» – «О нет, Элис. Я без ума от тебя. Мысль о твоих рыжих волосах, разбросанных по подушке, кружит мне голову. Послушай, как бьется мое сердце! Забавляюсь? Никогда! Я умираю от страсти!» – «Но вы не доверяете мне. Докажите глубину своих чувств!» – «Я готов!» – «Нет, мне нужно полное доверие и уважение. Например, когда я спрашиваю вас о конкурсе, вы отмалчиваетесь. Поэтому мне так грустно». – «Хррумф… Какой пустяк! Завтра в редакции…» – «Нет, Генри, вы снова станете холодным. Вы должны сказать сейчас, чтобы я поверила вам». – «Правильно, это действительно единственный выход…» И тогда откроются все секреты. Утром усталая, но счастливая ты расскажешь мне, что узнала, и все будет хорошо. В противном случае… – Мистер Стренд сделал паузу. – В противном случае, – его голос стал ниже на пол-октавы, – я не могу ничего обещать…
      – Знаю.
      – Ты справишься с заданием?
      – Надеюсь.
      – Помни, время дорого. У меня есть обязательства по отношению к старым друзьям. Пожалуйста, постарайся. Сделай все так, как я тебе объяснил. Кроме того, тебя переправили в Понтифракт именно для этого дела.
      – Я сделаю все как можно лучше, мистер Стренд.
      – Ты умница и» я уверен, все сделаешь правильно. Разговор закончился, и в комнате воцарилась тишина.

      Гаид, также известная как «ночной поезд», – великолепная блестящая рыба черного цвета. Часто достигает в длину двадцати футов. Ее тело обычно состоит из почти идеальных круглых сегментов. Голова большая, снабжена единственным органом зрения, ушной раковиной и широким ртом, усеянным впечатляющими зубами. Сразу же за головой и почти до хвоста идут спинные иглы – до пятидесяти одной. Каждая игла на конце покрыта люминофором, который ночью светится ярко-синим цветом.
      Днем гаид плавает на глубине, питаясь отбросами и простейшими морскими существами. На закате «ночной поезд» поднимается на поверхность и курсирует, расцвеченный всеми огнями.