Были дела и посерьезней. Принц Пуст, например, на протяжении тридцати лет похищал девушек и творил с ними ужасные вещи; количество жертв уже перевалило за две тысячи, а его фантазии все не иссякали. Граф Бодор, один из первых Фламандских, занимался дьявольскими ритуалами, причем самого черного толка. Все эти сведения я почерпнул из книги, называемой «Необычайные истории Мохолька». Автор подчеркивает что происхождение призраков в замке Мирки Пород весьма сомнительное и ведет ко временам принца Пуста и графа Бодора, а также к обстоятельствам, ныне уже забытым историей.

— И когда же написана эта книга? — поинтересовалась Уэйнесс.

— Кажется, достаточно недавно. Можно уточнить, если тебе это так интересно.

— Да нет, не надо, не утруждайте себя.

Пири удовлетворенно кивнул и продолжил свой рассказ.

— В целом графы Фламандские отличались спокойным характером, если не брать такие исключения, как граф Бодор. А тысячу лет назад, граф Зарберт основал Общество натуралистов. Семья традиционно была консервативной. Граф Лесмунд предложил Обществу для размещения его штаб-квартиры большую площадь из своих имений, но к несчастью, это план провалился. Граф Рауль тоже был членом Общества и сильно поддерживал его материально, пока не умер где-то около двадцати лет назад. Его вдова, графиня Оттилия теперь живет в замке одна, детей у нее нет, а наследником является племянник графа Рауля, барон Трембац, чье поместье расположено неподалеку от озера Фон. Сам он занимается конным спортом и держит школу наездников.

Графиня Оттилия, как я уже говорил, живет в совершенном уединении и не принимает никого, кроме докторов для себя и ветеринаров для своих собак. Говорят, она очень скаредна, хотя богатство у нее огромное. Говорят и то, что она, как бы это выразиться… весьма эксцентричная особа. Когда умер один из ее псов, она избила пользовавшего его ветеринара своей тростью и выгнала его без оплаты. Но ветеринар оказался в некотором роде философом, и когда журналисты спрашивали его, не хочет ли он подать на старуху в суд, он только пожимал плечами и говорил, что битье, равно как и укусы, входят в издержки его профессии, а поэтому и говорить тут более нее о чем.

Граф Рауль много жертвовал для Общества, о чем графиня теперь ужасно жалеет.

Сам замок, как я тоже уже говорил, находится в чудесном месте, в центре долины и рядом с дивным озером Джерест, раскинувшимся всего в нескольких ярдах от замка. Вокруг дикие горы и густые леса, замок же невелик. Впрочем, если хочешь, я могу показать тебе копии фотографий и планов.

— Очень хочу.

Пири протянул племяннице папку.

— Хотелось бы мне узнать, что ты задумала. Ни Хартии, ни гранта в замке нет — это несомненно.

— Откуда такая уверенность?

— Если бы они оказались у графа Рауля, он немедленно вернул бы их Обществу.

— А что если вам так только кажется? Есть множество вариантов, почему все могло бы быть совсем не так. Например, предположим, что, получив документы, он был уже болен и никогда даже не заглянул в них. Или он просто не заметил? Или графиня, учуяв их ценность, спрятала Хартию и грант подальше? Или, того хуже, бросила в огонь?

— Конечно, в этом мире возможно все. Но все же граф Рауль не покупал материалов на аукционе галереи Гохун, а графиня Оттилия, раз уж она отдала эти относительно личные документы в музей Фьюнасти, непременно отдала бы и прочие. Иными словами, Хартию и грант у Гохуна купил кто-то другой — так что твои поиски не ведут к Хартии, а наоборот, уводят от нее.

— Не совсем так, — настаивала Уэйнесс. — Давайте представим себе, что Хартия находится на ступеньках некоей лестницы, но в таком случае мы можем ее обнаружить равно — или начав сверху и спускаясь вниз — или поднимаясь снизу наверх.

— Аналогия забавная, но у нее есть один порок, она не подходит к нашей ситуации.

— В таком случае объясняю еще раз, уже без всяких аналогий. Нисфит украл документы. Они прошли через Мишапа и Дорна, и оттуда попали к Симонетте Клаттук, которую обозначим как А. Но она могла и не добыть их, Нисфит мог передать их некоему Б, который, в свою очередь, передал их гипотетическому В, тот в свою очередь продал их Г, а тот, предположим, — Д. Но где-то эта цепочка должна закончиться. Давайте тогда еще предположим и то, что музей Фьюнасти — это Е, а Рауль Фламандский — Ж. Тогда мы ищем некоего З. Иными словами, мы должны отработать всю цепочку пока где-нибудь не доберемся до Хартии. Симонетта начала с А и, кажется, столкнулась на этом пути с трудностями. Джулиан начал вообще с Я, каким является Эолус Бенефиций на Крое. Куда он отправится дальше — предугадать трудно, но, в любом случае, времени на раздумья у нас нет. Конечно же, не следует сбрасывать со счетов и того, что графиня Оттилия, возможно, и вовсе не захочет нам помогать.

Пири Тамм стиснул зубы.

— Ах, если бы у меня были прежние силы! С какой бы радостью я переложил твою тяжкую ношу на свои плечи!

— Вы и так помогаете мне безмерно, — поцеловала его Уэйнесс. — Без вас я вообще ничего не смогла бы сделать.

— Как ты мила, что говоришь это.

Уэйнесс добиралась до Мохолька всеми возможными способами: омнибусом до Шиллави, подземкой до Антельма, местной авиалиний до Пассау, аэробусом до Драшени и снова старым хромым омнибусом до Мохолька, находившегося в глубине Карнатских гор.

Уже ближе к вечеру Уэйнесс вышла в деревушке Тцем на реке Зогор, окруженной со всех сторон горами и, тем не менее, продуваемой ветрами тоже со всех сторон. По небу бежали лиловые тучи, юбка на девушке то хлопала, то облепляла ноги. Юная разведчица прошла несколько шагов и оглянулась, желая проверить, не идет ли или не едет кто-нибудь за ней следом.

Омнибус все еще стоял около дверей деревенской харчевни, называвшейся, если верить скрипевшей над входом надписи, «Железный Поросенок». Главная улица деревни вела к реке с каменным трехпролетным мостом. На мосту три старика в рваных синих штанах и высоких охотничьих шапочках ловили рыбу; все трое для ободрения духа то и дело прикладывались к большой зеленой бутыли, стоявшей у ног. Старички ворчали, смотрели на добычу друг друга, обменивались советами, проклинали глупую рыбу, непостоянный ветер и все остальное, что в данный момент приходило им на память.

Наконец, Уэйнесс приняла решение. Она сняла комнату в «Поросенке» и вышла посмотреть деревню. На главной улице девушка обнаружила бакалейную лавку, импровизированный рынок, промтоварный магазин, где заодно торговали и колбасой, парикмахерскую, совмещенную со страховым агентством, винный подвал, почту и еще какие-то более или менее цивилизованные заведения. Поколебавшись немного, Уэйнесс зашла в канцелярский магазин, фактически представлявший собой какую-то тесную клетушку, где хозяйка, женщина средних лет, сплетничала, облокотившись на стойку, с парой кумушек, сидевших на скамейке у стены. Уэйнесс подумала, что не ошиблась и именно здесь и следует узнавать все про здешние края. Девушка купила журнал, и задержалась поблизости, сделав вид, что ее что-то из публикаций вдруг очень заинтересовало, а на самом деле прислушиваясь к болтовне, к которой скоро присоединилась сама. Юная разведчица представилась студенткой, занимающейся античными раскопками в этом районе.

— Вы, милая, попали в самую точку, — сказала хозяйка. — Нас тут трое, и одна античней другой.

Затем Уэйнесс представили всей компании и предложили чай. Хозяйку звали госпожой Катрин, а ее подружек — госпожой Эсме и госпожой Стасей.

Через несколько минут, уже сидя за чашкой чая, Уэйнесс мельком упомянула о Мирки Пород, и, как и предполагала, сразу же получила целый обвал информации.

— Да, замок уже давно не тот, что в былые дни! — с сожалением воскликнул госпожа Катрин. — Тогда-то все от него зависели, какие там бывали балы да банкеты! Сколько пищи поставлялось! А теперь там настоящее болото.

— Вот когда был жив граф Рауль, — вздохнула госпожа Эсме.

— Истинно так! Он был человек важный, и недостатка в гостях в замке не было! Но вели-то они себя там не очень — во всяком случае, если верить всяким слухам!

— Ха-ха! — рассмеялась госпожа Стася. — Им-то как раз только и верить!

— Да уж, все те князья да графы гуляли похлеще наших крестьян, — заметила Катрин.

— А были бы победнее да не такие породистые, так и скандалов было бы меньше, — подхватила госпожа Эсме.

— А что графиня Оттилия? — осторожно полюбопытствовала Уэйнесс. — Как она относилась к этим скандалам?

— О, боже, да она сама их и устраивала! — выдохнула Стася.

— Да, именно графиня, да еще ее псы! — проворочала Катрин. — Они-то и загнали в гроб бедного графа Рауля!

— Как это? — удивилась Уэйнесс.

— Это, конечно, одни только слухи, но дыма без огня не бывает — говорят, что граф перед смертью запретил графине таскать собак в столовую, а вскоре взял да и выпрыгнул из окна в Северной башне! Графиня говорила, что его просто совесть загрызла из-за собственной жестокости по отношению к ней и ее милым зверушкам.

Все трое засмеялись.

— А теперь в Мирки тихо, — подытожила Катрин. — Графиня принимает только по субботам, они там играют в пикет по маленькой, а если старухе приходится проиграть больше нескольких пенсов, она впадает в такую ярость, что хоть святых вон выноси.

— А если я вдруг попрошу разрешения навестить графиню, примет она меня? — спросила Уэйнесс.

— Это уж какое настроение у ней будет, — вздохнула Стася.

— Например, в воскресенье не ходите. А то не дай бог, она проиграла сол, другой!

— Но самое главное, не вздумайте прийти туда с собакой! — предупредила Катрин. — А то в прошлом году ее внучатый племянник барон Партер заявился к ней со своим мастиффом, и как собаки увидели друг друга, да как начали выть и рваться; и так, что хоть уши затыкай! Некоторые из графининых болонок аж занемогли, так что барону Партеру пришлось убираться со своим мастиффом, и слова не успев сказать бабке.

— Два полезных совета у меня уже есть, — улыбнулась девушка. — А что еще?

— Сказать правду, дело божье — графиня сущий дракон!

— И скряга к тому же, — добавила Катрин. — Покупает у меня журналы только месячной давности, потому что я продаю их за полцены. Поэтому она в жизни всегда и отстает на месяц.

— Так что если наступит светопреставление, графиня узнает об этом на месяц позже, — весело расхохоталась Стася.

— Ладно. Пора закрывать лавочку — объявила Катрин. — Надо пойти приготовить ужин Леопольду, а то он весь день рыбачит, а поймает ведь не больше уклейки! Пойду, открою банку с макрелью — может, одумается.

Уэйнесс не стала более злоупотреблять гостеприимством, оставила своих новых подружек и вернулась в харчевню. Телефона в ее комнате не оказалось, и пришлось пользоваться общей кабиной на первом этаже. Она позвонила в «Ветры» и рассказала дядюшке последние новости.

— Графиня Оттилия, кажется, еще больший урод, чем я предполагала, и, боюсь, толку от нее будет мало.

— Дай-ка мне подумать, — вдруг ответил Пири. — Я скоро перезвоню тебе сам.

— Ладно, и все-таки я хотела бы… — Девушке показалось, что в комнату к дяде кто-то вошел, и она выключила свое изображение.

— Уэйнесс! — громко переспросил Пири. — Ты на месте?

Лицо девушки вернулось на экран.

— Да, на месте. Просто в один момент мне показалось…

— Показалось что? — потребовал Пири.

— Это просто нервы, дядя. — Девушка посмотрела через плечо, потому что ей снова показалось, что кто-то их подслушивает, но теперь уже здесь. — Мне кажется, что от самых «Ветров» меня кто-то преследует.

— Объяснись, пожалуйста.

— Да нечего тут объяснять. Некая машина ехала за мной до Тиренса, и за рулем сидел некто с черными усами. В Шиллави я снова видела этого типа и разглядела уже как следует: этакий толстячок, такой кроткий на вид… Но больше я его не видела.

— Что ж, будь осторожнее — вот и все — бодро посоветовал Пири.

— Именно это я постоянно и твержу себе сама. После Шиллави, казалось уже ничто мне не угрожает, но я все нервничала. Вспоминала всякие шпионские романы, прослушивающие устройства, ну и так далее… В Драшени я проверила свою одежду и нашла нечто подозрительное: маленькую черную коробочку, чуть меньше губной помады. Я зашла в вокзальный ресторан и, вешая плащ, подсунула ее за вороник какого-то висевшего рядом пальто. Потом сразу села на автобус и уехала сюда, в Тцем, а пальто улетело в Загреб или куда-то еще.

— Отлично! Однако кому могло бы это все потребоваться, ума не приложу.

— Джулиану — если он разочаровался в своих поисках в Крое.

Пири промычал что-то неразборчивое, затем добавил:

— Но как бы то ни было, ты, кажется, ловко улизнула. Но и я тут тоже времени даром не терял и, надеюсь, ты останешься довольна. Так вот: не надо считать, что граф Рауль был уж таким бескорыстным и лишь из чистого энтузиазма стал горячим поклонником и членом Общества. Словом, говорю в двух словах. Сегодня о тебе сообщит графине барон Штам, ее кузен. Подробности потом, но ты у нас будто бы студентка ботанического факультета, которая хочет просмотреть бумаги графа по этому вопросу. Если сможешь поставить себя с графиней правильно, получишь возможность посмотреть и все ее остальные архивы.

— Звучит заманчиво. Когда отправляться в замок?

— Завтра, поскольку позвонит он в замок сегодня лишь поздно вечером. А зовут-то меня по-прежнему Уэйнесс Тамм?

— В псевдониме нет смысла, я думаю. Однако, о своих связях с Обществом натуралистов — молчок.

— Я все поняла, дядя.

На следующее утро Уэйнесс влезла в рахитичную старую повозку, совершавшую ежедневные рейсы между Тцемом и еще несколькими забытыми богом деревушками на востоке. Протрясясь три мили по долам и холмам, миновав темный лес, тянущийся вдоль берегов реки Зогор, девушка сошла, наконец, перед массивным железным порталом, охранявшим аллею, ведущую прямо в замок. Ворота были открыты, караулка пуста, и наша разведчица отважно направилась прямо по аллее. Примерно через двести ярдов, обогнув купу елей, заросших болиголовом, новоиспеченная студентка ботанического института вышла прямо к фасаду Мирки Пород.

Уэйнесс уже на раз замечала в старых зданиях некую странную особенность — можно было подумать, что они впитывали дух всех своих прежних обитателей и сами становились похожими на них. Но правда ли это? Или все это только игра воображения? Приписывание человеческих качеств неживым вещам?

Как бы там ни было, замок Мирки Пород, купающийся в рассветных лучах, действительно казался ей задумчивым и трагическим старым грандом, усталым и равнодушным, однако и слишком гордым, чтобы кому— то жаловаться.

Сама архитектура здания, как показалось девушке, не поддерживала, но и не отрицала такого впечатления — она просто была изысканно эстетична. Чрезмерность и массивность уравновешивались здесь элегантностью формы, все удивляло неожиданными сюрпризами. Правда, обе башни, и северная, и южная, выглядели несколько тяжеловато, слишком высокими и слишком неприступными, а крышу основного корпуса украшали три конька, причем, под каждым был балкончик. Но прилегающий парк неожиданно оказался бедным — просто пустая лужайка, тянущаяся от замка до линии стоявших как на страже кипарисов. Все это выглядело так, словно какой-нибудь юный романтик наскоро набросал на листке бумаги условный замок или просто попытался вспомнить старые картинки, какими украшались его любимые детские книжки.

Уэйнесс позвонила в колокольчик, и дверь немедленно открылась, явив взору пришелицы пухлую молоденькую горничную, на вид чуть старше ее самой. На горничной красовалось черное платье с белым кружевным чепчиком, удачно оттенявшим густые белокурые волосы. Уэйнесс она показалась весьма важной, несмотря на вежливое обращение:

— Я вас слушаю.

— Меня зовут Уэйнесс Тамм, мне назначено быть у графини в одиннадцать.

Голубые глаза горничной вспыхнули удивлением.

— А! Но мы мало кого принимаем столь поздно, ведь графиня считает, что всякий приходит сюда или обыграть ее в карты, или продать ей фальшивые драгоценности, или похитить чего-нибудь из замка. И, в целом, она, ей-богу, права! По крайней мере, я в этом уверена.

— Мне нечего продавать, а украсть что-нибудь не хватит решимости, — рассмеялась Уэйнесс.

— Хорошо, — спокойно улыбнулась горничная. — Я проведу вас к нашему чудовищу и, надеюсь, все сойдет гладко. Только держитесь попрямее и обязательно оцените собак. Так как ваше имя, повторите еще раз, пожалуйста?

— Уэйнесс Тамм.

— Ах, да, простите. В одиннадцать графиня обычно гуляет.

Уэйнесс последовала за горничной через террасу к лугу и там увидела графиню, сидевшую за белым столом в тени сине-зеленого зонтика и напоминавшую своим одиночеством остров в океане. Старуху окружала свора маленьких жирных собак, распластавшихся в самых подобострастных позах.

Сама по себе графиня Оттилия была высока, худа, с длинным острым лицом, запавшими щеками, крючковатым носом с крупными ноздрями и вытянутой челюстью. Ее седые волосы, завязанные узлом, падали сзади на жилистую шею. Картину дополняло тафтяное синее платье до лодыжек и розовая кофта.

При виде горничной и Уэйнесс графиня неожиданно закричала:

— Ах, Софи, Софи, скорее сюда!

Горничная никак не отреагировала, и графине пришлось молча наблюдать приближение двух особ.

— Это Уэйнесс Тамм, ваша милость. Она утверждает, что ей назначено к одиннадцати, — тусклым голосом объявила Софи.

Но графиня не обратила на это замечание никакого внимания.

— Где вы были, милочка? Я звала вас, звала, и все без толку!

— Я отпирала двери.

— Ах, неужели? И сколько же времени? А где же Ленк, который должен этим заниматься?

— У него болит спина, и мадам Ленк накладывает ему пластырь.

— Вечно он занеможет в самые неподходящие моменты! А я, значит, должна сидеть тут одна, как птичка на заборе.

— Прошу прощения, ваша милость.

— Чаю, пожалуйста, теплого и некрепкого! Вы поняли?

Лицо Софи стало еще более тусклым.

— Вы же знаете, ваша милость, что я не завариваю чай, я только приношу его!

— Так возьмите чайник и ополосните его кипятком немедленно!

— Немедленно невозможно, — усмехнулась Софи. — Вам придется подождать, как приходится ждать и всем прочим людям, пока вскипит вода.

Лицо графини исказила злоба, старушка несколько раз ударила палкой по земле, но горничная оставалась невозмутимой. Она спокойно взяла со стола поднос с чашкой и чайником и, проделывая это, случайно наступила на хвост одной из лежавших у ног хозяйки собачонок, которая тут же отчаянно завизжала. Софи тоже вскрикнула, дернулась и выронила поднос; чашка и чайник покатились по траве, несколько капель чая попали на руку графине, из-за чего та немедленно стала посылать проклятья на головы всех подряд.

— Вы меня ошпарили! — Она бросила в горничную трость, но та ловко увернулась, и трость пролетела мимо.

— Вы же говорили, что чай холодный! — обиженно поджала губы Софи, на что графиня выпрямилась во весь свой, как оказалось, немаленький рост.

— Ах, ты тварь, придавила беднягу Микки, а теперь невинность из себя строишь! Чудовище! Монстр! Подойди ко мне сейчас же!

— Чтобы вы меня ударили? Да никогда!

Графиня наклонилась и дотянулась до трости, но Софи уже отбежала подальше и затем, находясь уже на безопасном расстоянии, показала своей мучительнице язык.

— Вот что я о тебе думаю, старое тупое чучело!

— В таком случае, вы уволены! Вон из моего дома немедля! — взбеленилась графиня, на что Софи отошла еще на пару шагов и, неожиданно развернувшись, задрала юбки и показала хозяйке обтянутые шелком ягодицы, после чего важно удалилась.

Уэйнесс стояла в стороне, совершенно потрясенная, смущенная и не знающая, что делать. После ухода горничной, она все-таки осторожно приблизилась, подняла поднос, поставила на место чашку и чайник и вернула все это на столик. Графиня невозмутимо смотрела на ее действия.

— Спасибо, ступайте, вы мне больше не нужны.

— Как хотите, но вы сами назначили мне встречу именно в это время.

— Хм. — Графиня откинулась в кресле. — Значит вы, как и все остальные, хотите чего-нибудь от меня получить.

Уэйнесс видела, что начинать с просьбы решительно неразумно.

— Как жаль, что вы так взволнованы, может быть, я приду в другой раз, когда вы отдохнете?

— Отдохну? Я не тот человек, который нуждается в отдыхе! Отдых нужен малютке Микки с прищемленным хвостиком. Микки, милый, как ты?

Уэйнесс внимательно посмотрела под кресло.

— По-моему, он чувствует себя уже вполне хорошо.

— В таком случае я могу успокоиться, — графиня холодно осмотрела Уэйнесс с головы до ног своими глубоко запавшими, как у черепахи, глазами. — Ну, уж если вы все равно здесь, то сообщите, что вам нужно. Кажется, барон Штам говорил что-то о ботанике?

— Совершенно верно. Граф Рауль был известным ботаником, и многие его открытия до сих пор еще не изучены и не описаны как следует. С вашего разрешения, я хотела бы просмотреть его бумаги, не причинив вам никакого неудобства.

Графиня Оттилия сложила губы в жесткую нитку.

— Ботаника — это еще одно расточительное увлечение графа. О, он знал тысячи способов, как пустить деньги на ветер! Кажется, у вас это называется — филантроп, но я скажу точнее и проще — дурак!

— О, что вы! — снова в ужасе запротестовала Уэйнесс, но графиня опять стукнула тростью.

— Это мое личное мнение. Вы с ним не согласны?

— Конечно, нет! Но…

— Вот поэтому-то нас никогда и не оставляли в покое всякие крючкотворы и нытики! Всякий день приходилось видеть их длинные зубы и гнусные усмешки! А хуже всего были те, что из Общества натуралистов!

— Из Общества натуралистов?

— Вот именно! Меня трясет прямо-таки от одного этого названия! Все они были нищими, ворами, попрошайками, хищниками! Никогда ничего не стеснялись, не боялись, выпрашивали тут и там, что только можно. Да поверите ли, однажды они возымели желание построить для своего удобства роскошный дворец прямо в наших угодьях!

— Чудовищно! — согласилось Уэйнесс, ощущая себя предателем и ренегатом. — Непостижимо!

— Но я поставила их на место, могу вам сообщить! Они не получили ничегошеньки!

И тут, уже совсем отчаянно рискуя, девушка спросила с важным видом:

— Но, тем не менее, граф написал много интересных работ для Общества. У него сохранились какие-нибудь черновики, наброски?

— Никаких! Разве я не сказала вам, что это за люди?! Я высыпала все бумаги в корзину и отослала прочь, чтобы больше мне ничего не напоминало о деньгах, потраченных столь бездарно!

Уэйнесс механически улыбалась, изображая вежливое одобрение. Однако, все пока шло из рук вон плохо.

— Я тоже ничего не смогу вам заплатить, но зато научная репутация графа будет подтверждена еще раз.

— Репутация? — презрительно фыркнула графиня. — Это шутка, я надеюсь? Я и о себе-то не беспокоюсь — что же говорить о какой-то там мифической научной репутации графа.

Но Уэйнесс упрямо склонила голову.

— И все же имя графа Рауля высоко ценится в Университете, почитается в других научных учреждениях, и, без сомнения, этим во многом он обязан и вам, вашей поддержке…

— Без сомнения.

— Тогда, возможно, я смогу написать работу о графе и графине Фламандских?

— Как хотите, и ежели это все, за чем вы пришли, то вы свободны.

Но Уэйнесс тоже сделала вид, что не слышала последнего замечания.

— Я надеюсь, граф Рауль тщательно хранил описи своих коллекций, так же, как и свои труды?

— Вероятно. Уж чего-чего, а скрупулезным во всем он точно был.

— Мне бы хотелось просмотреть эти записи, чтобы разгадать одну загадку.

— Невозможно, милочка. Такие вещи находятся под замком до неведомой поры.

К такому ответу Уэйнесс была, в общем, готова.

— Но ведь это делается в интересах науки, и к тому же поможет сделать карьеру лично мне. При этом, уверяю, я никак вас не обеспокою.

Графиня Оттилия задумчиво потыкала тростью в зеленую траву.

— О чем вы говорите, дорогая? Вон калитка, и ступайте туда же, откуда пришли.

Уэйнесс помолчала, не желая так быстро признавать полное поражение.

— Могу я прийти еще раз, когда вы будете в лучшем настроении?

Графиня выпрямилась, оказавшись значительно выше Уэйнесс.

— Вы, что, глухи? Я не хочу больше о вас слышать! Опять эти копания в наших бумагах грязными руками! Невозможно!

Уэйнесс молча повернулась и тихо побрела к воротам.

Время приближалось к полудню. Уэйнесс стояла на дороге, ведущей к воротам Мирки Пород, и ждала омнибус, который, согласно расписанию, должен был ходить здесь каждый час. Но напрасно девушка вглядывалась вдаль — никакого автобуса не было ни видно, ни слышно, и только нудно жужжали вокруг насекомые.

Тогда она присела на каменную скамейку неподалеку. Что ж, обстоятельства таковы, каковых она, так или иначе, и ожидала — тем не менее, девушка чувствовала себя подавленной и оскорбленной.

Что же теперь? Уэйнесс заставила себя задуматься. В голову пришло несколько планов, но все они при ближайшем рассмотрении оказались непрактичными, незаконными, аморальными или просто опасными. Ни один из них не понравился Уэйнес, и особенно те, где так или иначе возникала тема похищения пары собачек.

Неожиданно Уэйнесс увидела горничную Софи, идущую к воротам от замка и несущую в руках пару огромных чемоданов.

— Итак, мы снова здесь, — улыбнувшись Уэйнесс, сказала она. — Как ваше свиданье?

— Ничего хорошего.

— Это можно было предположить с самого начала. — Софи поставила чемоданы и села рядом с Уэйнесс. — Что касается меня, то хватит, бросаю я это дело раз и навсегда. Я с лихвой натерпелась от старой гадины и ее лизоблюдов.

— У нее неуравновешенный характер, — грустно подытожила Уэйнесс.

— О, она прекрасно умеет держать себя в руках! И это весьма плохо, ибо она скупа до неприличия. Всегда платит как можно меньше, а хочет, чтобы работали на нее, словно за миллион! Чего ж удивляться, что прислуга у нее не держится.

— А каков же ее штат?

— Подождите-ка… Ленк с женой, кухарка и кухонный мужик, четыре горничных, лакей, который выполняет обязанности шофера, пара садовников и мальчишка. Скажу еще и вот что: господин Ленк, конечно, дает всем слугам отличный стол и работать много не заставляет. Он, правда, большой бабник, но и его можно остановить, припугнув тем, что все расскажешь его жене, которая такое с ним потом делает, что бедного Ленка становится аж жалко! Зато он выезжает на скорости — такой шустрый, что как прижмет тебя в углу, то и пикнуть не успеешь!

— Получается, что эта чета поддерживает в замке относительный порядок и спокойствие?

— В общем, да. Он не придирается, обид не держит и вообще…

— А привидения в замке действительно водятся?

— Это серьезный вопрос, моя милая. Всякий, кто их слышал, утверждать, что слышал действительно, не решается, если вы понимаете, о чем я. Что же до меня, то скажу, что в полную луну вы вряд ли найдете меня где-нибудь около северной башни.

— А что говорит о привидениях графиня Оттилия?

— Она говорит, что именно они столкнули вниз графа Рауля, а уж ей-то это известно лучше, чем всем остальным.

— Вероятно, вы правы.

Тут как раз подошел омнибус, и обе девушки поехали в Тцем. Там Уэйнесс сразу же отправилась в «Железного поросенка» и позвонила в замок. На экране немедленно появилось лицо человека средних лет, подвижное, живое, лукавое, с пухлыми щеками, мягкими черными волосами, тяжелыми веками и аккуратно подстриженными усиками.

— Я разговариваю с господином Ленком? — спросила Уэйнесс.

— Именно так, — ответило лицо, удивленно воззрясь на девушку и трогая пальцем щеточку усов. — Я Густав Ленк. Чем могу служить? Сделаю все, что в моих силах.

— Ничего особенно я не попрошу. Я только что разговаривала с Софи, которая, наконец, уволилась от вас и…

— Это просто неудачное стечение обстоятельств!

— В таком случае, я попросила бы взять на ее место меня, если вакансия, конечно, еще свободна.

— Свободна, свободна, вполне свободна! Я и сам об этой вакансии в первый раз слышу! — Ленк прочистил горло и посмотрел на Уэйнес с еще большим интересом. — У вас есть опыт в этой области?

— Не очень большой, но уверена, что с вашей помощью легко избегу всех подводных камней.

— В обыкновенных обстоятельствах в этом можно было бы не сомневаться, — осторожно протянул Ленк. — Но, если Софи ничего не сказала вам о графине Оттилии…

— Сказала, да еще как!

— Тогда вы должны понимать, что трудности заключаются не собственно в работе, но в графине и ее питомцах.

— Я сразу же поняла это, — сказала Уэйнесс.

— Также я должен сказать и о том, что плата невелика — вам придется начать всего с двадцати солов в неделю. Зато на полном пансионе плюс одежда и никакого беспокойства. Штат у нас отличный, вымуштрованный, и все понимают, что работа у графини не сахар. К тому же, это единственная работодательница во всей округе.

— Я все поняла.

— У вас нет отвращения к собакам?

— Я даже люблю с ними общаться, — пожала плечами Уэйнесс.

— В таком случае, можете приходить сейчас же, — кивнул Ленк. — Мы посвятим вас в наши дела и ваши обязанности немедленно. И еще — как вас зовут?

— Меня зовут… — Уэйнесс на мгновение задумалась. — Меня зовут Марья Смит.

— Ваше предыдущее место работы?

— У меня под рукой нет характеристик…

— Ну, сделаем исключение. Я готов увидеть вас через полчаса.

Уэйнесс прошла к себе, гладко зачесала волосы назад, туго перевязала их и украсила пышным черным бантом. Такое приготовление, как показало зеркало, сделало ее старше и серьезней, а главное, на вид явно более опытной.

Пришлось снова возвращаться в замок. На этот раз девушка пребывала в настоящем волнении и неуверенности. Автобус ушел, и она потащила свой чемодан по главной аллее.

Ленк оказался гораздо выше и массивнее, чем можно было представить по изображению на экране, и держался с важностью, вполне соответствующей его положению. Он сердечно поприветствовал девушку и провел ее в специальный служебный корпус, где их встретила госпожа Ленк — мощная дама с седеющими черными остриженными по-мужски волосами, сильными руками и решительными манерами.