1

      Три девушки буквально засыпали игривыми вопросами рослого, сурового с виду охранника с омерзительным лошадиным лицом и кожей цвета окислившегося цинка. Они желали знать, что их ожидает за роскошной дверью. Охранник лениво отмахивался:
      - Когда позовут, все узнаете. Я не могу разглашать секретные сведения.
      Наконец он сделал знак блондинке, сидевшей рядом с Джин. Та мгновенно вскочила на ноги. Охранник плавно открыл дверь, блондинка быстро прошла внутрь, дверь за ней затворилась.
      Войдя в комнату, девушка неуверенно остановилась. На старомодном диване с кожаной обивкой неподвижно сидел мужчина и, прищурившись, смотрел на нее. Первое впечатление - ничего пугающего. Молод: двадцать четыре - двадцать пять. Заурядная внешность - не низок, не высок, не толст и не худ. Волосы цвета настолько неопределенного, что и сказать о них нечего, лицо без особых примет, одежда скромна и безлична. Он сменил позу и на миг приоткрыл глаза. Блондинке стало не по себе. Возможно, она сделала ошибку, придя сюда.
      - Сколько вам лет?
      - Мне… двадцать!
      - Разденьтесь.
      Она уставилась на юношу, руки крепко вцепились в сумочку, костяшки пальцев побелели. «Повинуйся ему, уступи сразу, и он у тебя в кармане»,- подсказывала ей интуиция. Блондинка судорожно вздохнула:
      - Нет… нет, я не могу!
      Она развернулась и бросилась к двери.
      - В любом случае - вы слишком стары,- равнодушно сказал он ей вслед.
      Блондинка дернула дверь, выскочила в приемную и быстро пошла прочь, не глядя по сторонам. Кто-то коснулся ее руки. Она остановилась и окинула взглядом свою соседку по приёмной. Юное, полное жизни и ума лицо, черные глаза, короткие черные волосы, прекрасная матовая кожа, рот без косметики.
      - Что там? - спросила Джин.- Какую работу вам предложили?
      - Не знаю,- пробормотала блондинка.- Я не стала выяснять. Думаю, ничего хорошего.
      Она повернулась и вышла из приемной. Джин, задумчиво поджав губы, вернулась обратно в кресло. Прошла минута. Еще одна девушка, раздув ноздри, выбежала из комнаты и пронеслась через приемную.
      Джин слегка улыбнулась. Рот у нее был большой, чувственный. Зубы мелкие, белые, очень острые. Охранник сделал ей знак. Она легко вскочила из кресла и направилась к таинственной двери.
      Мужчина курил. Серебристая струйка огибала лицо и таяла над головой. Джин подумала, что в его полной неподвижности есть нечто странное. Он слишком скован, слишком зажат. Она заложила руки за спину и стала ждать, с опаской наблюдая за ним.
      - Сколько вам лет?
      От такого вопроса Джин считала нужным уходить. Наклонив голову, она улыбнулась - это придавало ей дерзкий и бесшабашный вид.
      - А вы как думаете?
      - Шестнадцать или семнадцать.
      - Достаточно близко. Он кивнул:
      - Достаточно близко. Ладно. Как вас зовут?
      - Джин Парле.
      - С кем вы живете?
      - Ни с кем. Одна.
      - Отец? Мать?
      - Умерли.
      - Бабушка, дедушка? Опекуны?
      - Я одна.
      Он кивнул и продолжал допрос:
      - У вас есть какие-нибудь разногласия с законом? Джин задумчиво посмотрела на него:
      - Нет.
      Молодой человек повел головой, и вверх поплыло колечко дыма.
      - Разденьтесь.
      - Зачем?
      - Чтобы проверить вашу пригодность.
      - Ну, ладно. Кажется, я догадываюсь… физическую или моральную?
      Он не ответил, продолжая апатично смотреть на нее. Мимо его лица проплыл серый клуб дыма. Она пожала плечами, тронула пальцами бока, шею, талию, спину, ноги - и одежда слетела с нее. Он затянулся, загасил сигарету, встал и, не торопясь, подошел. «Старается меня испугать,- подумала Джин и спокойно улыбнулась. -Пусть пытается.
      Он остановился в двух футах и посмотрел ей в глаза:
      - Вы на самом деле хотите миллион долларов?
      - Я здесь только поэтому.
      - Рекламное объявление вы поняли буквально?
      - Разве есть другой смысл?
      - Вы могли истолковать его как метафору, гиперболу.
      Джин ухмыльнулась, оскалив острые зубки:
      - Я не знаю, что значат эти слова. В любом случае я здесь. Если объявление давалось для того, чтобы вы могли меня рассматривать голую, я уйду.
      Выражение лица юноши не изменилось. «Странно,- подумала Джин.- Его равнодушие смущает сильнее откровенной похоти». Он произнес, словно не слыша ее слов:
      - Ко мне обращается не слишком много девушек.
      - Это меня не волнует. Я хочу миллион долларов. Что мне надо делать? Кого-то шантажировать? Выдавать себя за другую?
      Он оставил ее вопрос без внимания:
      - Если вы получите миллион, что вы с ним будете делать?
      - Не знаю… Побеспокоюсь об этом, когда получу.. Вы проверили мою пригодность? Мне холодно.
      Юноша повернулся и широким шагом вернулся к дивану. Джин быстро оделась, подошла к дивану и села рядом, вызывающе глядя на него.
      - Вы прекрасно соответствуете требованиям,- сухо произнес он.
      - Каким?
      - Это не важно.
      Джин со смехом вскинула голову и сразу стала похожа на задорную, очень симпатичную старшеклассницу.
      - Скажите, что я должна сделать, чтобы заработать миллион?
      - Вы должны выйти замуж за богатого молодого человека, который страдает от… давайте назовем это неизлечимой болезнью. Когда он умрет, его собственность перейдет к вам. Вы продадите ее мне за миллион долларов.
      - Очевидно, она стоит побольше миллиона? Он понял невысказанный смысл вопроса:
      - В дело вовлечено что-то порядка миллиарда.
      - Чем он болен? Не заражусь ли я сама?
      - Об этой стороне дела я позабочусь. Вы не подцепите болезнь, если не будете совать нос куда не надо.
      - О… Ладно, расскажите о нем побольше. Он хорош собой? Высокий? Сильный? Жалко ли мне будет, если он умрет?
      - Ему восемнадцать. Главным образом интересуется зоологией, собирает коллекции. Он выдающийся зоолог. Его зовут Эрл Эберкромби. Он владеет…- юноша ткнул рукой вверх,- станцией Эберкромби.
      Джин уставилась на него, затем тихо рассмеялась:
      - Миллион долларов таким путем заработать трудно… Эрл Эберкромби…
      - Брезгуете?
      - По утрам нет. Но ночью будут кошмары.
      - Решайте.
      Она скромно взглянула на сложенные на коленях руки:
      - Миллион - не слишком большой кусочек, когда ставишь на миллиард.
      - Разумеется.
      Она вскочила, стройная, как танцовщица:
      - Все, что требуется от вас, - так это выписать. Мне же выходить за него замуж, ложиться с ним в кровать.
      - На Эберкромби нет кроватей.
      - Но, если он живет на Эберкромби, я не в его вкусе.
      - Эрл отличается от остальных. Эрл любит девушек из мира гравитации.
      - Коли он может умереть в любую минуту, мне надо действовать быстро, чтобы успеть ему понравиться. Есть другая сложность: собственность могут передать на попечение совета опекунов.
      - Не обязательно. Законодательство Эберкромби позволяет контролировать собственность любому лицу старше шестнадцати. Эрлу восемнадцать. Он полностью управляет станцией. О юридической стороне дела я позабочусь.- Юноша подошел к двери и распахнул ее. - Хаммонд!
      Охранник с унылым лицом безмолвно возник у двери.
      - Я нанимаю ее. Отошли остальных.- Он закрыл дверь и повернулся к Джин: - Я хочу, чтобы вы со мной отобедали.
      - Я не одета для обеда.
      - Я пошлю за портным. Постарайтесь уложиться в час.
      Юноша вышел из комнаты. Дверь закрылась. Джин потянулась, откинула голову и беззвучно, ликующе рассмеялась. Она заложила руки за голову, сделала пируэт и запрыгала на одной ноге к окну. Встала на колени у подоконника, положила голову на руки и посмотрела в окно. Смеркалось. Огромное серо-золотое небо раскинулось над Столицей - тускло-серое, лавандовое, черное кружево небоскребов, перекрещенное мертвенно-бледными магистралями, которые запрудили золотистые автомобили. В вышине скользил к горным пригородам воздушный корабль - с обычными усталыми людьми, живущими в красивых домах. Что бы они подумали, узнай, что она, Джин Парле, наблюдает за ними? Например, тот водитель в кабине сверкающего бледно-голубого «скайфаера». Она вообразила себе картинку: толстяк с хмурыми складками на лбу спешит домой к жене, которая привыкла покорно выслушивать его хвастовство или ворчание. «Женщина-скот,- беззлобно думала Джин, - женщина-корова». Какой человек покорит ее, Джин? Где тот необузданный принц из сказки?.. И вот теперь ее ждет новая работа. Девушка состроила гримасу: как же, миссис Эберкромби… Она поглядела на небо. Звезды еще не высыпали, и огней станции Эберкромби видно не было.
      Миллион долларов, подумай об этом. «Что вы будете делать со своим миллионом?» - спросил ее новый хозяин. Теперь эта мысль, как заноза, не давала покоя.
      Что она сделает с миллионом долларов?
      Мысли текли лениво. Джин попыталась представить себя в будущем. Как она будет выглядеть? Что будет чувствовать? Где?.. Ум ее отпрянул, оставив одну только злость, словно нельзя было касаться самой темы. «Крысы,- сказала Джин.- Когда получу его, тогда и подумаю. Миллион долларов… Не слишком-то большой кусок, когда на самом деле речь идет о, миллиарде. Два миллиона будет лучше».
      Глаза ее отследили изящную красную воздушную лодку, сделавшую крутой вираж к стоянке, новый сверкающий маршаловский «мунчейзер». Теперь ей можно чего-то хотеть. «Мунчейзер» будет среди первых ее покупок.
      Дверь распахнулась. На мгновение заглянул знакомый охранник. Затем, толкая перед собой сумку на колесиках, вошел портной - стройный невысокий блондин с красивыми топазовыми глазами. Дверь закрылась.
      Джин отвернулась от окна. Портной - Анри, имя было начертано трафаретными буквами на ящике, - попросил ее встать поближе к свету и обошел кругом.
      - Да,- пробормотал он, сжимая и разжимая губы.- Да… Что у леди на уме?
      - По-видимому, платье для обеда. Он кивнул:
      - Мистер Фосерингей упомянул вечернее платье. Итак, выплыло имя - Фосерингей.
      Анри установил экран:
      - Если угодно, посмотрите некоторые мои модели. Возможно, вам что-нибудь понравится.
      Красивые девушки в вечерних туалетах появлялись на экране, делали шаг вперед, улыбались и уходили в глубь сцены.
      - Что-нибудь вроде этого,- показала Джин.
      Анри одобрительно щелкнул пальцами:
      - Оп-ля. У мисс хороший вкус. А теперь посмотрим… Если мисс позволит ей помочь…
      Анри ловко расстегнул на Джин платье и бросил его на койку.
      - Для начала освежимся.- Портной порылся в сумке и, держа Джин за запястье изящными пальцами, опрыскал ее руки сначала холодным туманом, затем теплым ароматным воздухом. Кожу защипало. Джин почувствовала свежесть, словно в нее вдохнули энергию.
      Анри постучал пальцами по подбородку:
      - Теперь снова.
      Девушка стояла с прищуренными глазами, а портной суетился вокруг, что-то шепотом вычислял, делал стремительные жесты, понятные только ему самому. Он растянул вокруг Джин серо-зеленую паутину, тронул ее и стал вытягивать по мере того, как на тело ложились нити. Затем подсоединил какие-то шишечки к концам гибкой трубки, обжал ее вокруг талии Джин, потянул - и трубка пошла извергать сверкающий темно-зеленый шелк. Анри искусно изогнул и отрезал трубку, затем продолжил тянуть ложившийся шелк.
      Он опрыскал ткань чем-то тускло-белым, бросился вперед и принялся формовать складки, тянуть, собирать в пучок - и вот материя уже падает шуршащими волнами с плеч, перетекая в широкую юбку.
      - Теперь перчатки.- Портной покрыл руки девушки теплой черно-зеленой пеной, которая затвердела блестящим бархатом, потом искусно обрезал ножницами, чтобы обнажить внутреннюю сторону рук.
      - Туфли-лодочки.- Черный сатин с изумрудно-зеленым мерцанием.
      - Теперь украшения,- В правое ухо Джин он вдел красную безделушку, затем на правую руку девушки соскользнул браслет с неограненным рубином.
      - Духи, совсем чуть-чуть. Лучше всего Левелье.- И в воздухе поплыл тонкий аромат, очевидно, центрально-азиатского происхождения.
      - Мисс одета. И, осмелюсь сказать,- Анри напыщенно поклонился,- исключительно прекрасна.
      Он повозился с тележкой, одна сторона отпала, и вверх взметнулось зеркало.
      Джин осмотрела себя. Живая наяда. Когда она добудет этот миллион долларов, а лучше - два миллиона,- она наймет Анри на постоянную работу.
      Портной все еще бормотал комплименты:
      - О, величайшая еила жизни! Вы волшебница! Потрясающе. Не могу глаз оторвать…
      Дверь открылась. В комнату вошел Фосерингей. Анри низко поклонился и хлопнул в ладоши. Фосерингей взглянул на девушку:
      - Вы готовы? Хорошо. Пошли.
      Джин подумала, что можно обсудить все откровенно прямо здесь.
      - Куда? - спросила она.
      Фосерингей, ожидая, пока Анри выталкивая свою тележку из комнаты, слегка нахмурился.
      - Я пришла сюда по собственной свободной воле,- сказала Джин.- И вошла в комнату на своих ногах. Я все время знала, куда иду. Теперь вы говорите: «Пошли со мной». Сначала я хочу знать куда. Затем я решу, пойду или нет.
      - Вы не слишком хотите миллион долларов.
      - Два миллиона. Я хочу их достаточно сильно и потому трачу свое дневное время на выяснение нужных сведений. И если я не получу их сегодня, то получу завтра. Или на следующей неделе. Я найду способ получить их. Я очень давно решила получить два миллиона,- Она сделала изящный реверанс.
      Зрачки Фосерингея сузились.
      - Очень хорошо,- произнес он ровным тоном.- Два миллиона. Сейчас я приглашаю вас отобедать со мной на крыше. Там я вас проинструктирую.

2

      Они дрейфовали в зеленоватом пластиковом пузыре под куполом. Под ними расстилались инопланетные пейзажи в коммерческой интерпретации: серый газон, кривые красно-коричневые растения, отбрасывающие эффектные тени, бассейн с мерцающей зеленой жидкостью, шапки экзотических цветов, клумбы с трибами.
      Пузырь скользил плавно, движения его явно подчинялись законам вероятности. Он то всплывал под почти прозрачный купол, то спускался под самые кроны. Из отверстия в центре стола появлялись перемены блюд, охлажденное вино и горящие голубым пламенем бокалы с пуншем.
      «Потрясающее расточительство»,- думала Джин. Но почему Фосерингей тратит на нее свои деньги? Возможно, лелеет романтические планы… Ее развлекла эта мысль. Она украдкой принялась наблюдать за ним. Мысль выглядела неубедительной. Этот человек совершенно не пытался разыграть с Джин какой-нибудь гамбит. Он не пробовал пленить ее своим очарованием, не старался произвести впечатление напыщенной мужественностью. Как это ни раздражало Джин - факт был налицо: Фосерингей оставался к ней абсолютно безразличен.
      Джин в замешательстве поджала губы. Попробовала изобразить легкую улыбку и скосила на него взгляд из-под ресниц.
      - Поберегите,- сказал Фосерингей,- все это понадобится вам на Эберкромби.
      Джин вернулась к еде.
      - Я любопытствовала,- спокойно пояснила она.
      - Теперь вы знаете. …
      Джин решила подразнить его, извлечь из раковины:
      - Что знаю?
      - То, насчет чего любопытствовали, что бы это ни было.
      - Фу! Мужчины в основном одинаковы. У них у всех одна и та же кнопка. Нажми ее - и они прыгнут в одном и том же направлении.
      Фосерингей нахмурился и посмотрел на нее сузившимися глазами:
      - Возможно, вы не настолько развиты, как мне показалось.
      Джин напряглась.
      - Что вы имеете в виду?
      - Вы сказали то же самое, что обычно говорят чуть ли не все смазливые девчонки,- проговорил он с оттенком презрения.-- Я думал, вы выше этого.
      Джин нахмурилась. Ее характеру не было свойственно абстрактное мышление.
      - Я никогда не видела другой реакции. Хотя и склонна допустить, что есть исключения. Это разновидность игры. До сих пор я никогда не проигрывала. Фосерингей расслабился:
      - Вам везло.
      Джин вытянула руки, выгнула дугой тело, улыбнулась, сообщив ему словно по секрету:
      - Называйте это удачей.
      - С Эрлом Эберкромби нельзя полагаться на удачу.
      - Именно вы говорили о везении. Я думаю, это не везение, а, скажем так, талант.
      - Вам придется работать еще и мозгами.- Фосерингей поколебался, затем добавил: - В действительности, Эрл любит… странные вещи.
      Джин хмуро смотрела на него.
      - Сейчас вы мучаете свой мозг вопросом: «А что странного во мне?» - продолжил он ледяным тоном.
      - Мне не нужно рассказывать о моих странностях. Я знаю их сама,- отрезала Джин.
      Фосерингей промолчал.
      - Я абсолютно независима,- сказала Джин.- Во всей Вселенной нет ни единой души, на которую мне было бы не наплевать. Я делаю только то, что мне нравится.- Она украдкой наблюдала за ним. Фосерингей безразлично кивнул. Джин подавила раздражение, откинулась на спинку кресла и принялась изучать его, словно манекен в витрине… Странный парень. Он когда-нибудь улыбается? Она вспомнила слухи о Капеллане Фибратесе: будто бы это существо способно размещаться вдоль спинного мозга человека и контролировать его разум. В Фосерингее было достаточно странной холодности для такого предположения… Но Капеллан не мог управлять сразу двумя руками человека. Фосерингей держал в одной руке нож, вилку в другой и орудовал ими одновременно. Слишком много для Капеллана.
      - Я тоже наблюдаю за вашими руками,- спокойно сказал он.
      Джин откинула голову и рассмеялась здоровым девичьим смехом.
      Фосерингей невозмутимо смотрел на нее.
      - На самом деле вы хотите узнать обо мне побольше, но слишком высокомерны, чтобы спрашивать,- проговорила Джин.
      - Вы родились в Ангел Сити на Кодироне,- ответил Фосерингей.- Ваша мать оставила вас в таверне. О вас заботился игрок по имени Джо Парле. Когда вам исполнилось десять лет, вы убили его и еще троих и спрятались на пакетботе Серой Линии «Бьюки-русе». Вас поместили в приют для бродяг на Белла Прайд. Вы сбежали. Директор был найден мертвым… Еще пять лет подобных поступков. Продолжить?
      Джин потягивала вино и совершенно не выглядела сконфуженной:
      - Вы работаете быстро… Но представляете все в ложном свете. Вы сказали: «Еще пять лет, мне продолжить?» О следующих пяти годах вы не знаете ничего.
      Лицо Фосерингея не дрогнуло.
      - Теперь слушайте внимательно,- сказал он с таким видом, словно Джин ничего не произнесла.- Это то, чем вы должны руководствоваться.
      - Давайте.- Девушка откинулась в кресле. Умная техника: игнорировать неприятную ситуацию, словно ее нет и не было. Конечно, чтобы ее успешно применять, требовался характер определенного склада. Хладнокровной рыбе Фосерингею это подходило прекрасно.
      - Сегодня вечером вас здесь встретит человек по фамилии Вебард. Он главный управляющий станцией Эберкромби. Мне посчастливилось иметь возможность влиять на некоторые его поступки. Он заберет вас на Эберкромби и определит на должность служанки в личных помещениях семьи Эберкромби.
      Джин поморщилась:
      - Служанка? Почему нельзя просто заплатить и отправиться на Эберкромби?
      - Это не будет естественным шагом. Девушка вроде вас предпочла бы Козерог или Горизонт. Эрл Эберкромби крайне подозрителен. Он избегает общества. Мать его, старая миссис Клара, смотрит за ним очень бдительно, ее голову все время сверлит мысль, что все знакомые девушки Эрла гоняются за его деньгами. Как служанка вы получите возможность встретиться с ним в более интимных обстоятельствах. Он редко покидает кабинет, поглощен коллекционированием.
      - Вот как? - промурлыкала Джин.- Что он собирает?
      - Все, что вы можете себе представить.- Фосерингей раздвинул губы, так что получилась почти улыбка.- Со слов Вебарда я понял, что Эрл, помимо всего, романтик и напропалую флиртует с девушками на станции.
      Джин скривила рот в утонченной издевке. Фосерингей бесстрастно смотрел на нее.
      - Когда я… начну?
      - Вебард отправится на грузовой барже завтра. Вы с ним.
      Раздался шепчущий голос звонка. Фосерингей тронул кнопку:
      - Слушаю.
      - К вам мистер Вебард, сэр.
      Фосерингей направил пузырь вниз, на посадочную площадку.

3

      Табличка на двери гласила: Ричард Майкрофт, адвокат. Много лет назад кто-то сказал Джин, когда ее судили, что Ричард Майкрофт очень хороший адвокат.
      В приемной сидела смуглая женщина лет тридцати пяти, с суровым проницательным взглядом.
      - Вам назначено время?
      - Нет,- сказала Джин,- но у меня срочное дело. Секретарша поколебалась, затем склонилась к интеркому.
      - Вас хочет видеть молодая леди - Джин Парле. Новое дело.
      - Очень рад.
      Секретарша кивнула в сторону дверей:
      - Вы можете войти.
      «Она не такая, как я,- подумала Джин.- Потому что я есть то, чем она была и хочет стать снова».
      Майкрофт оказался крепким мужчиной средних лет с приятным лицом. Джин сразу напряглась. Если вам кто-либо нравится и знает об этом, то чувствует себя обязанным советовать и вмешиваться. Она не желала ни советов, ни вмешательства. Она хотела два миллиона долларов.
      - Очень рад, молодая леди,- сказал Майкрофт,- Чем могу служить?
      «Он обращается со мной как с ребенком»,- подумала Джин, а вслух сказала:
      - Я хочу совета. По поводу порядка наследования. У меня есть сто долларов. Когда вы насоветуете мне на сотню, дайте знать, и я уйду.
      - За сотню долларов можно купить множество советов,- добродушно произнес Майкрофт.- Советы дешевы.
      - Но не советы юриста.
      - Что вас беспокоит? - перешел к делу Майкрофт.
      - Вы учитываете, что весь наш разговор должен быть строго конфиденциальным?
      - Разумеется.- Улыбка адвоката стала вежливо-официальной.
      - Здесь нет ничего незаконного, но я не хочу, чтобы через вас просочились какие-либо намеки тем людям, которые заинтересованы в деле.
      Майкрофт выпрямился за своим столом.
      - От адвоката всегда требуется уважение к доверию клиента.
      - Ладно… Ну, тогда так…- И она рассказала ему о Фосерингее, о станции Эберкромби. Она сообщила, что Эрл Эберкромби болен неизлечимой болезнью, но не упомянула о намеках Фосерингея на эту тему. Это она тщательно вычищала из своего мозга. Фосерингей нанял ее. Он сказал ей, что делать. Сказал, что Эрл Эберкромби болен. Этого ей вполне достаточно. Если она начнет задавать слишком много вопросов, могут вскрыться вещи, слишком отвратительные даже для ее мужественного характера. Фосерингей найдет дру-
      гую, менее любопытную… Она уклонилась от точного наименования болезни Эрла. В действительности, она сама не знала ее и не хотела знать.
      Майкрофт слушал внимательно, молча.
      - Я хочу знать вот что,- сказала Джин.- Насколько верно, что жена Эберкромби наследует мужу? Я не хочу кучу хлопот ради пшика. И кроме того, Эрлу меньше двадцати одного года. Я думаю, на случай его смерти лучше всего… ну, позаботиться обо всем предварительно.
      Некоторое время Майкрофт сидел неподвижно, спокойно глядя на нее. Затем набил табак в трубку.
      - Джин,- произнес он,- я дам вам один совет. Он бесплатен, без всяких хитростей.
      - Не утруждайте себя,- сказала Джин.- Я не хочу бесплатных советов. Я хочу тех, за которые плачу.
      Майкрофт состроил добродушную гримасу:
      - Вы исключительно мудрый ребенок.
      - Хотела бы… Впрочем, зовите меня ребенком, если желаете.
      - Но что вы будете делать с миллионом долларов? Или двумя, которые, как я понимаю, вам достанутся?
      Джин уставилась на него. Конечно, ответ был очевиден… Или нет? Она пыталась найти ответ, хотя внешне это никак не проявилось.
      - Ну,- протянула она,- мне бы хотелось автомобиль, несколько красивых платьев и, может быть…- внутреннее зрение вдруг нарисовало ей круг друзей. Приятных людей, как Майкрофт.
      - Если бы я был психологом, а не законником,- сказал Майкрофт,- я бы предположил, что куда больше двух миллионов вы хотите иметь папу и маму.
      Джин вспыхнула:
      - Нет, нет! Не хочу! Они умерли.
      Для нее родители были мертвы. Они умерли в тот миг, когда оставили ее на бильярдном столе в таверне «Старый Ацтек».
      - Мистер Майкрофт, я знаю, что вы желаете мне добра,- раздраженно сказала Джин.- Но все-таки сделайте то, что я хочу.
      - Хорошо,- произнес Майкрофт.- Если не я, так кто-нибудь другой все равно скажет. Собственность Эберкромби, если не ошибаюсь, регулируется собственным гражданским кодексом… Давайте посмотрим.- Он повернулся и нажал кнопку на столе.
      На экране появился каталог центральной юридической библиотеки. Майкрофт выбирал, сужая круг. Через несколько секундой имел полную информацию: «Управление собственностью начинается с шестнадцати лет. Вдова наследует как минимум пятьдесят процентов, а если в завещании не указано иное, то все состояние».
      - Прекрасно,- вскочила Джин.- Это все, в чем я хотела убедиться.
      - Когда вы отправляетесь? - спросил Майкрофт.
      - Сегодня днем.
      - Мне не следовало бы говорить вам, что весь этот план… ну, аморален.
      - Мистер Майкрофт, вы душечка. Но у меня нет никакой морали.
      Он склонил голову, пожал плечами, пыхнул трубкой.
      - Вы уверены?
      - Ну… да.- Джин немного подумала. -Думаю, да. Вы хотите, чтобы я углубилась в детали?
      - Нет. Дело не в этом. Уверены ли вы, что знаете, чего хотите от жизни?
      - Несомненно. Много денег. Майкрофт усмехнулся.
      - Ответ на самом деле не слишком хорош. Что вы купите за свои деньги?
      Джин почувствовала растущую злость.
      - О, много чего.- Она повернулась к выходу.- Сколько я вам должна, мистер Майкрофт?
      - Десять долларов. Передайте их Руфи.
      - Благодарю вас, мистер Майкрофт.- Джин торжествующе удалилась.
      Уже в коридоре она с удивлением обнаружила, что на себя злится не меньше, чем на Майкрофта… Он не имеет права заставлять людей задумываться над своими поступками. Но, к сожалению, она еще раньше начала над ними задумываться…
      Чепуха! Два миллиона - это два миллиона. Когда Джин разбогатеет - она пригласит Майкрофта и спросит, действительно ли результат не стоил неких прегрешений.
      А сегодня - вверх, на станцию Эберкромби. Джин вдруг почувствовала волнение.

4

      Пилот грузовой баржи Эберкромби неодобрительно покачал головой:
      - Сэр, думаю, вы делаете ошибку, взяв с собой такую хорошенькую юную леди.
      Средних лет, коренастый, он, казалось, немало повидал на своем веку и потому вел себя самоуверенно. Редкие белокурые волосы покрывали его череп, глубокие морщины у рта придавали лицу саркастическое выражение. Вебарда, главного управляющего Эберкромби, разместили на носу, в специальном отсеке. При его телосложении обычные устройства не могли обеспечить защиту от перегрузок: он плавал по шею в баке, наполненном эмульсией той же плотности, что и его тело. Джин еще не приходилось видеть такого толстяка.
      Пассажирской кабины на барже не имелось, и Джин устроилась рядом с пилотом. На ней было скромное белое платье, белая шляпка без полей, серый с черными полосами жакет.
      У пилота нашлось мало добрых слов о станции Эберкромби.
      - Ну, как не стыдно брать такого ребенка, как вы, прислуживать таким, как. они… Почему они не выбирают среди себе подобных? Обе стороны, несомненно, были бы довольны.
      - Я не собираюсь оставаться там надолго,- простодушно сказала Джин.
      - Это вы сейчас так думаете. Но станция засасывает. Через год вы станете такой же, как все остальные там. Достаточно тамошнего воздуха, чтобы нормального человека стошнило; густой, сладкий, как оливковое масло. Что до меня, я бы из баржи, будь моя воля, никогда не вылезал.
      Пилот облизнул губы и направился к своему креслу.
      - О, там вы будете в полной безопасности,- бормотал он.- По крайней мере, от тех, кто уже долго на станции. Вам, возможно, придется увертываться от нескольких новичков, которые только что с Земли… Когда они поживут на станции, что-то в их мыслях меняется, и они плевать готовы на лучших земных девушек.
      - Гм…- Джин поджала губы. Эрл Эберкромби родился на станции.
      - Но я много об этом не размышлял,- сказал пилот.
      «Так трудно взывать к здравому смыслу ребенка,- думал он,- такого юного, такого неопытного».
      - Я имею в виду,- продолжал он,- что в тамошней обстановке вы перестанете следить за собой. Очень скоро вы будете выглядеть как остальные, и никогда не захотите оттуда улететь. Некоторые даже если захотят, не в состоянии уйти - они уже не смогут ходить по Земле.
      - О, думаю, со мной такого не случится. Это не мой случай.
      - Это засасывает,- убежденно повторил пилот.- Слушай, крошка, я знаю точно. Я вожу грузы на все станции. Я вижу, кто туда приходит и кто уходит. На каждой станции свои причуды, и тебе этого не избежать.- Он непроизвольно фыркнул.- Может быть, я сам поэтому немного того… Вот, например, станция Мадейра. Гомики. Вычурность. Платьями шуршат…- Он сделал рубящий жест ладонью.- Такова Мадейра. Везде свои погремушки. Возьмем гнездо Балчестера, девку Мерлин или Звездный Дом….
      - Но некоторые станции всего лишь курорты, места для увеселений.
      Пилот нехотя признал, что из двадцати двух курортных спутников добрая половина столь же обыденна, как Майами-Бич.
      - Но другие… О, Моисей! - Он закатил глаза.- И Эберкромби худшая из них.
      Наступило молчание. В иллюминаторе исполинским шаром плыла Земля - зеленая, синяя, черная, белая. Солнце - бешено блистающая дыра чуть пониже. Впереди сверкали звезды и ряд ослепительных синих и красных огней.
      - Это Эберкромби?
      - Нет, это Храм Масонов. Эберкромби дальше и немного в стороне от нашего курса…- Пилот неуверенно покосился на девушку.- Теперь слушай, девочка! Я не хочу, выглядеть нахалом. Хотя, может быть, я и нахал. Но если ты так нуждаешься в работе, почему бы не вернуться со мной на Землю? У меня прекрасная хижина на Лонг-Бич. Ничего экстравагантного, но она на берегу, и это лучше, чем работать на компанию уродцев.
      - Нет, благодарю,- с отсутствующим видом ответила Джин.
      Пилот вжал голову в плечи, опустил руки, покраснел.
      Прошел час. Сзади донесся грохот. Маленькая дверца откинулась. В отверстие просунулось жирное лицо Вебарда. Баржа дрейфовала в свободном полете. Гравитация отсутствовала.
      - Сколько еще до станции? - выдавил толстяк.
      - Она как раз впереди. Полчаса иди около того, и нас выудят. Надежно выудят, мастерски.
      Вебард хрюкнул и скрылся. Впереди замигали желтые и зеленые огни.
      - Это Эберкромби.- Пилот потянулся к рычагу ручного управления.- Застегни ремни.
      Впереди заискрились бледно-синие тормозные струи.
      Сзади послышались удар и сердитая ругань. Пилот усмехнулся:
      - Хорошо его проняло.- Тормозные струи порычали с минуту и затихли.- Каждый раз одно и то же. Сейчас он просунет сюда башку и облает меня.
      Люк отлетел в сторону. Показалось разъяренное лицо Вебарда.
      - Почему, черт возьми, ты не предупреждаешь меня, когда тормозишь? Я чуть концы не отдал от удара, тебе бы дрова возить, а не пассажиров!
      - Извините, сэр. Больше не повторится,- паясничая, произнес пилот.
      - Лучше бы не повторялось! Если повторится, я сделаю все, чтобы тебя уволили.
      Люк захлопнулся.
      - Иногда я достаю его сильнее, чем обычно,-сказал пилот.- Сейчас хорошо, судя по удару.
      Он устроился поудобнее, положил руку на плечи Джин и притянул ее к себе.
      - Давай-ка немного поцелуемся, пока нас не выудили со станции.
      Джин наклонилась к нему и протянула руку. Пилот увидел, как к нему приближается ее лицо - бледно-розовое, оникс, слоновая кость - улыбчивое, полное жизни… Но рука, готовая обвить шею, прошла мимо него и тронула тормозной переключатель.
      Четыре струи ударили вперед. Баржа дернулась. Пилота швырнуло на приборную панель. На лице его читалось забавное недоумение. Сзади донесся тяжелый, звучный удар. Пилот выбрался обратно на сиденье и вышиб тормозной переключатель. По подбородку его струилась кровь, тонкий красный ручеек. Сзади, в отверстии, появилось черное от бешенства лицо Вебарда.
      Когда Вебард наконец закончил свою речь и крышка люка захлопнулась, пилот посмотрел на Джин, которая спокойно сидела в кресле, отрешенно приподняв уголки рта.
      - Будь ты одна на борту, я бы отколошматил тебя до полусмерти,- процедил сквозь зубы пилот.
      Джин вздернула колени под подбородок, обвила их руками и молча уставилась перед собой.
      Станция Эберкромби была построена по типовому проекту Фитча: цилиндр, в котором располагались силовая установка и прочие служебные помещения, серии круглых палуб, прозрачная оболочка. К стандартной конструкции прилепилось множество модулей и пристроек. Цилиндр станции окружало кольцо внешней палубы из листовой стали, чтобы удерживать магнитные присоски маленьких челноков, грузы, магнитные подошвы ботинок - все, что следовало фиксировать в неподвижности более или менее долгое время. На обоих концах цилиндра торчали трубы, соединяющие его с дополнительными отсеками. Первый - сфера - был личной резиденцией Эберкромби. Второй - цилиндр - вращался со скоростью достаточной, чтобы вода ровным слоем растекалась по внутренней поверхности. Это был плавательный бассейн станции - особенность, присущая еще только трем курортным спутникам.
      Грузовая баржа медленно подошла к палубе и ткнулась в нее. Захваты сработали, открылись люки.
      Главный управляющий Вебард еще дымился от ярости, но ухитрялся прятать ее под маской величия. Пренебрегая магнитными ботинками, он оттолкнулся и поплыл ко входу станции, бросив Джин:
      - Заберите ваш багаж.
      Джин потянулась к своему скромному маленькому чемоданчику, дернула его и обнаружила, что беспомощно барахтается посреди грузового отсека. Вебард нетерпеливо ухватил ее магнитными захватами за ботинки и вместе с чемоданами подтолкнул ко входу.
      Воздух здесь был иной, пряный. Баржа пахла озоном, смазкой, мешковиной, но станция… Даже не пытаясь распознать запах, Джин подумала о вафлях с маслом и сиропом, присыпанных тальком.
      Вебард плыл впереди. Впечатляющее зрелище. Вес не держал его больше в оковах, как на Земле. Он раздулся во все стороны, словно баллон. Голова походила на арбуз, и казалось, рот, нос, уши запали внутрь, а не выступали наружу, как у нормальных людей. Он сфокусировал свой взгляд на точке чуть выше темной головки Джин.
      - Нам следует найти взаимопонимание, юная леди.
      - Конечно, мистер Вебард.
      - Я принял вас на работу в знак уважения к моему другу мистеру Фосерингею. Я совершил этот поступок, но больше ни за что не отвечаю. Мистер Фосерингей дал вам очень хорошие рекомендации. Так что постарайтесь соответствовать им. Ваша непосредственная начальница - миссис Блейскел, ей вы должны подчиняться безоговорочно. У нас здесь, на Эберкромби, очень жесткие правила поведения для служащих, зато хорошее обращение и достойная плата, но вы должны это заслужить. Ваша работа должна сама за себя говорить, вы не должны ожидать какого-то особенного отношения.- Он кашлянул.- Честно говоря, вам повезло, что вас сюда взяли. Обычно мы нанимаем людей особого склада. Это делается для создания гармонии.
      Джин слушала, скромно склонив голову. Вебард продолжил, расписывая предостережения, предписания, указания.
      Девушка послушно кивала. Не было смысла задевать старого напыщенного Вебарда. Ведь он считал, что перед ним приличная леди, худенькая, очень юная, со странным блеском в глазах, но полностью подавленная его величием… Хорошее чувство цвета. Приятные черты. Если бы она ухитрилась нарастить на своих костях еще пару сотен фунтов плоти, она бы могла привлечь его простую натуру.
      - Теперь направляйтесь за мной,- приказал управляющий.
      Он поплыл головой вперед по коридору, но даже в этом положении умудрялся излучать впечатление непреклонного величия.
      Джин передвигалась более скромно, с помощью магнитных захватов, толкая перед собой чемодан с такой легкостью, словно это была папка с бумагами.
      Они достигли центрального ствола, и Вебард, покосившись назад из-за своих разбухших плеч, запустил себя вверх по шахте.
      Застекленные окна в стенках шахты позволяли видеть различные залы, трапезные, салоны. Джин задержалась у комнаты, декорированной драпировками из красного плюша, в которой стояли мраморные статуи. Она глядела сначала недоуменно, потом изумленно.
      Вебард нетерпеливо напомнил ей:
      - Вперед мисс, нам надо дальше. Джин оттолкнулась от окна.
      - Я увидела постояльцев, они выглядят как…- она непроизвольно хихикнула.
      Вебард нахмурился и поджал губы. Джин подумала, что он вот-вот потребует объяснить причину ее веселья, но, очевидно, он счел это ниже своего достоинства.
      - Ну, пойдемте же дальше,- поторопил он.- Я могу вам уделить очень немного времени.
      Джин бросила прощальный взгляд на комнату и рассмеялась во весь голос.
      Словно рыбы-шары в аквариуме, там плавали толстые женщины - круглые и нежные, как спелые желтые персики. Было время полуденного музыкального представления. Зал был до отказа набит шарами розовой плоти, задрапированными в блузы и панталоны - белые, бледно-голубые, желтые.
      Теперешняя мода Эберкромби склонялась к круглым телам. Сжатые широкими полосами материи, словно портупеями, груди выдавливались вверх и вниз, а также в сторону, под мышки. Волосы расчесывались от середины головы на бока и удерживались сзади маленьким узлом. Плоть, пузыри нежной плоти, гладкие лоснящиеся шары, крохотные, подергивающиеся лица, пляшущие пальцы, ярко накрашенные губы. На Земле любая из этих женщин обмякла бы грудой потеющего жира. На станции Эберкромби, «Выставка толстяков», так звали ее за глаза, они двигались с легкостью пушинок одуванчика, а лица и тела их были гладкими, словно масляные шары.
      - Идем, идем,- рявкал Вебард,- на Эберкромби без дела не болтаются.
      У Джин вдруг появилось желание поддать по пухлым ляжкам Вебарда, очень соблазнительной цели, но она сдержалась. Вебард ждал ее в дальнем конце коридора.
      - Мистер Вебард,- задумчиво спросила она,- сколько весит Эрл Эберкромби?
      Вебард откинул голову назад и свирепо пробормотал себе под нос:
      - Мисс, такие интимные подробности здесь, на Эберкромби, нельзя считать темой для пристойной беседы.
      - Я просто подумала, не такой ли он… ну, внушительный, как вы? - пояснила Джин.
      Вебард хмыкнул:
      - Я не могу ответить вам. Мистер Эберкромби - человек огромных знаний. Его… комплекция не предмет для обсуждения. Это не принято. Это не делается.
      - Благодарю вас, мистер Вебард,- смиренно ответила Джин.
      - Вы поняли. Вы понятливая девушка. Теперь давайте в трубу, я представлю вас миссис Блейскел.
      Миссис Блейскел оказалась короткой и одинаковой во все стороны, как апельсин. Серо-стальные волосы были по здешней моде стянуты сзади в розетку. На ней был тугой черный комбинезон, форма служащих Эберкромби, о чем Джин еще предстояло узнать.
      Придирчивые серые глаза исследовали ее с ног до головы. Джин подозревала, что произвела плохое впечатление на свою начальницу и постаралась сохранить скромный потупленный взгляд.
      Вебард объяснил, что Джин хорошо знакома с обязанностями горничной и предложил Блейскел использовать девушку в Плезансе и спальных комнатах.
      Блейскел кивнула.
      - Хорошая идея. Молодой хозяин несколько эксцентричен, это все знают, но в последнее время он надоедает девушкам и мешает им выполнять свои обязанности. Будет мудрым иметь там такую, которая совершенно не соответствует его вкусам.
      Вебард сделал ей знак, и они отплыли на некоторое расстояние, беседуя друг с другом шепотом.
      Уголки большого рта Джин задрожали. Старые дурни!
      Прошло пять минут. Джин забеспокоилась. Почему они медлят? Девушка подавила нетерпение. «Жизнь! Буду ли я чувствовать такую же радость от жизни в двадцать лет? - подумала она.-В тридцать? В сорок? - Она оттянула пальчиками уголки рта.- Конечно. Я не позволю себе измениться… Но жизнь надо использовать на полную катушку. Надо отпустить на волю каждое мерцание страсти, каждый импульс вдохновения». Джин ухмыльнулась. Итак, она плавала здесь, вдыхая затхлый перезрелый воздух станции Эберкромби. Кстати, это приключение. И за него хорошо платят - два миллиона долларов всего лишь за то, чтобы соблазнить восемнадцатилетнего мальчика. Обольстить его, выйти замуж - какая ерунда.
      Конечно, он - Эрл Эберкромби, и если он столь же «величествен», как мистер Вебард… Она с отвращением поглядела на огромное тело управляющего. О, да, два миллиона есть два миллиона. Но если дело окажется слишком уж неприятным, цену следует повысить. Возможно, до десяти миллионов. Не слишком большой кусочек от миллиарда.
      Вебард изящно развернулся и молча уплыл в центральный ствол.
      - Пойдемте,- сказала Блейскел.- Я покажу вашу комнату. Сперва отдохните, а всем остальным займемся завтра.

5

      Джин облачилась в черный комбинезон, а Блейскел стояла рядом и искренне жалела ее:
      - Бог вас простит, но не надо так ущемлять свою талию. Бедный ребенок, вы так рахитичны, худы как дистрофичка! Нельзя так подчеркивать свою худобу! Возможно, у вас найдется несколько подушечек, чтобы подложить куда надо. Не столь уж это важно, ведь вы всего лишь уборщица, но штат из прелестных девушек очень украшает домашнее хозяйство, а молодой Эрл, несмотря на всю странность характера, ценит в женщине красоту… Теперь дальше. Ваша грудь, мы должны с ней что-то сделать: почему вы почти плоская? Неужели нет никакой возможности пустить вам под мышки красивую драпировку, а? - Она указала на свои собственные объемные складки жира.- Предположим, мы закатаем подушечку и…
      - Нет,- боязливо сказала Джин; возможно ли, чтобы её считали здесь столь безобразной? - Я не буду носить подкладки.
      - Это ради вашей же пользы, дорогая моя,- фыркнула Блейскел.- Я уверена, что мне, такой морщинистой, это не пошло бы.
      Джин наклонилась к своим черным туфлям:
      - Нет, вы ошибаетесь, у вас очень гладкая кожа, вы просто лоснитесь.
      Блейскел гордо кивнула:
      - Я держу себя в хорошей форме и делаю для этого все возможное. Признаюсь, когда мне было столько лет, сколько сейчас вам, все было для меня по-другому. На Земле я…
      - О, вы родились не здесь?
      - Нет, мисс. Я была одной из бедных душ, придавленных прессам гравитации. Только на перемещение с места на место я тратила всю свою энергию, тело просто сгорало. Я родилась в Сиднее, в Австралии, в приличной добропорядочной семье. Родители были слишком бедны, чтобы купить мне место на Эберкромби. Мне повезло занять здесь ту самую должность, какая досталась вам, и тогда еще с нами были мистер Юстус и старая миссис Ева, его мать, то есть бабушка Эрла. С тех пор я не спускалась на Землю. И никогда больше не ступлю на ее поверхность.
      - Значит, вы пропускаете фестивали, не увидите новые великие сооружения, больше не почувствуете очарования природы?
      - Тьфу,- выплюнула слово Блейскел.- Покрыться отвратительными складками и морщинами? Передвигаться только в машине? На тебя пялятся и тихо ржут за спиной тамошние люди! Они все в заботах, они борются с тяготением Земли и потому тонки как палки! Нет, мисс, у нас собственные пейзажи, свои празднества. Завтра вечером танцуем паванну, затем пантомима Красочных Масок, шествие Прекрасных Женщин - весь месяц расписан. Самое главное, я среди своих, среди круглых. У меня на лице никогда не будет ни морщинки. Я хороша, я в расцвете сил и никогда не поменяюсь ни с кем из тех, кто внизу.
      Джин пожала плечами:
      - Единственная значащая вещь в жизни - это счастье.
      Она с удовлетворением взглянула на себя в зеркало. Даже если толстая Блейскел думала иначе, черный комбинезон выглядел на Джин прекрасно, он обтягивал ее бедра и талию. Отсвечивающие матовой кожей ноги, стройные, но не худые, тоже были хороши - это она знала. Даже если сумасбродный мистер Вебард и странная Блейскел думали иначе. Подождем встречи с молодым Эрлом. Фосерингей упомянул, что тот предпочитает девушек из мира гравитации. Й тем не менее Вебард и Блейскел намекали на иное. Возможно, он любит и тех и других? Тогда он должен любить все, что дышит и двигается, все, что теплое на ощупь. А в это множество, несомненно, входила и она.
      Если бы она спросила об этом Блейскел прямо, та бы взволновалась сверх меры, была бы шокирована. Хорошая, добродетельная миссис Блейскел. Материнская душа, не то что матроны в различных богадельнях и приютах для бездомных, где Джин провела столько времени. То были энергичные крупные женщины - практичные и скорые на руку… Но Блейскел никогда бы не оставила своего ребенка на бильярдном столе. Она бы боролась, голодала, чтобы сохранить ребенка при себе и вырастить его… Джин лениво порассуждала на тему, что бы было, будь Блейскел ее матерью, а Майкрофт отцом. У нее появилось странное чувство, словно душу что-то укололо, но из глубины подсознания выплыло темное тупое негодование, замешанное на злобе.
      Джин неловко и раздраженно встряхнулась. Прочь из головы чепуху! Ты играешь одна. Зачем тебе родственники? Они бы никогда не позволили эту авантюру со станцией Эберкромби… Да, будь у нее родственники, возникло бы множество проблем в том, как потратить два миллиона долларов.
      Джин вздохнула. Ее собственная мать не была так добра и удобна для нее, как Блейскел. Она и не могла быть такой. Вопрос становился чисто абстрактным. Забыть это. Выбросить из головы.
      Блейскел поставила у ног Джин служебные туфли, которые в большинстве ситуаций носили все на станции - шлепанцы с магнитными обмотками в подошвах. Проводки вели к батарее на поясе. Передвигая рычажок реостата, можно было регулировать силу магнитного притяжения.
      - Когда обслуга работает, ей нужна опора,- объяснила Блейскел.- Конечно; когда вы привыкнете, вам не покажется, что работы очень много. Все прекрасно очищается автоматически, фильтры у нас добротные, но есть немного пыли, и всегда из воздуха оседает легкая пленка масла.
      Джин выпрямилась.
      - Ладно, миссис Би, я готова. С чего начнем?
      Блейскел вздернула брови, реагируя на фамильярность, но, казалось, это ее не слишком задело. В основном девушка представлялась вежливой, усердной и умной. И, что очень важно, не того сорта, что мог бы привести к каким-либо неприятностям в отношениях с мистером Эрлом.
      Оттолкнувшись пальцем от стены, круглая женщина запустила себя вниз по коридору, остановилась у белой двери и открыла ее.
      Они вошли в комнату с потолка. Джин на мгновение почувствовала головокружение, когда пришлось головой вперед лететь к полу.
      Блейскел ловко схватила стул, извернулась в воздухе и поставила ноги на настоящий пол. Джин присоединилась к ней. Они стояли в большой круглой комнате, которая явно занимала весь диаметр цилиндра. Окна глядели на космос, звезды сияли со всех сторон. Если повести головой, видны были все созвездия Зодиака.
      Откуда-то снизу шли солнечные лучи. Они сияли на потолке. А в верхней части окна висела половинка Луны, твердая и острая, как новая монета. На вкус Джин комната была слишком пышной. Подавляла пресыщенность тонов горчично-шафранового ковра, деревянные панели стен с золотыми арабесками, круглый стол, закрепленный на полу и окруженный креслами, надежно зафиксированными с помощью магнитных пластин. С потолка неподвижно торчала хрустальная люстра, из-под плафона выглядывали ряды пухлых херувимов.
      - Плезанс,- объявила Блейскел.- В первую очередь вы будете делать уборку здесь. Каждое утро.- И она расписала обязанности Джин в деталях.
      - Сейчас мы пойдем в…- она слегка подтолкнула Джин.- Это миссис Клара, мать Эрла. Поклонитесь ей так же, как я.
      В комнату вплыла женщина, одетая в пурпурно-розовое. На лице у нее застыло выражение отстраненного высокомерия, словно во всей Вселенной для нее не существовало ни сомнений, ни неуверенности, ни двусмысленности. Клара выглядела почти совершенным шаром. Серебристо-белые волосы, лицо г- пузырь гладкой плоти, обмазанный, явно наугад, румянами. На пухлой груди и плечах лежало ожерелье из драгоценных камней.
      Блейскел елейно склонила голову:
      - Миссис Клара, дорогая, позвольте представить вам новую горничную. Она только что с Земли и имеет хорошие рекомендации.
      Клара Эберкромби стрельнула в Джин быстрым взглядом:
      - Чахлое создание.
      - О, она поправится,- проворковала Блейскел.- Побольше хорошей еды и усердная работа сделают чудеса. Она ведь еще дитя.
      - М-м-м… Едва ли… Голос крови, Блейскел. Вы прекрасно знаете.
      - Да, конечно, миссис Клара.
      Хозяйка, шныряя взглядом по комнате, продолжала металлическим тоном:
      - Иди у вас хорошая кровь, или уксус. Эта вот девушка никогда не будет чувствовать себя здесь комфортно, я вижу это. Это не в ее характере.
      - Конечно, мэм ,вы правы.
      - И не в характере Эрл а. Он единственный человек, о котором я по-настоящему беспокоюсь. Хьюго был дороден, но его брат Лайонел недалеко ушел от Эрл а. Бедный дорогой Лайонел, и…
      - Что насчет Лайонела? Есть какие-то известия? - произнес хриплый голос.
      Джин повернулась. Это был Эрл.
      - Ничего, мой дорогой. Он ушел от нас и никогда не вернется. Я всего лишь сказала, что никто из нас, кроме тебя и Лайонела, не оставался столь костлявым в этом возрасте.
      Эрл бросил сердитый взгляд мимо матери, мимо миссис Блейскел, и взгляд этот упал на Джин.
      - Что это? Еще одна служанка? Мы в ней не нуждаемся, отошлите ее. Опять новые расходы.
      - Она будет убирать наши комнаты, Эрл, дорогой мой, -сказала его мать.
      - Где Джесси? Чем вас не устраивает Джесси?
      Клара и Блейскел обменялись невинными взглядами .Джин послала Эрлу взгляд. Неторопливый, игривый. Он заморгал, затем нахмурился. Джин потупилась, проследила узор на коврике пальцем ноги, что, как она знала, представляло ее фигуру в очень выгодном свете. Зарабатывать два миллиона долларов будет не таким противным занятием, как она опасалась, потому что Эрл Эберкромби не был толстым. Приземистый, крепкий, с мощными плечами и с бычьей шеей. Коротко остриженные светлые густые волосы, нездоровый красноватый цвет лица, большой лоснящийся нос, тяжелый подбородок. Но угрюмый рот был приятен.
      «Он не слишком привлекателен», - подумала Джин. На Земле она бы его проигнорировала, а если бы он стал приставать, разозлила насмешками. Но она ожидала гораздо худшего: шарообразного существа как человек-баллон Вебард… Конечно, Эрлу совершенно не обязательно было выглядеть толстым - дети толстяков могли иметь и нормальное телосложе-
      Клара инструктировала Блейскел на сегодняшний день. Та кивала в ответ на каждое шестое слово и отбивала ритм короткими пухлыми пальчиками.
      Клара кончила, Блейскел кивнула Джин:
      - Пойдемте, мисс, у нас еще много работы.
      - Имейте в виду, никого в моем кабинете! - крикнул им вдогонку Эрл.
      - Почему он никого не пускает в свой кабинет? - с любопытством спросила Джин.
      - Он там держит все свои коллекции и не хочет, чтобы их трогали. Он иногда очень странный. Вам это надо учитывать и вести себя соответственно. В каком-то смысле ему служить труднее, чем миссис Кларе.
      - Эрл родился здесь? Блейскел кивнула:
      - Он никогда не спускался на Землю. Говорит, что Земля - для безумцев. И, видит Бог, он прав.
      - Кто такие Хьюго и Лайонел?
      - Старшие братья. Хьюго умер, упокой Господь его душу, а Лайонел путешествует. Затем следуют младшие - Харпер, Дафин, Милисеят, Клари. Это все дети миссис Клары, все очень величавые и дородные. Эрл среди них кожа да кости и ,однако, самый удачливый. Когда умер Хьюго, Лайонел где-то слонялся, и станцию наследовал Эрл… Теперь здесь его кабинет и, о Боже, что там творится!
      Пока они работали, Блейскел продолжала болтать.
      - Скажем, эта кровать! Эрлу не нравится спать в гамаке, как все остальные. Он носит пижамы с магнитной нитью, которые прижимают его к кровати, словно он на Земле… И чтение это, и науки -честное слово, нет тут ничего такого, чем бы стоило заниматься парню! И его телескоп! Он сидит в куполе и часами глазеет на Землю!
      - Может, ему хочется посетить Землю?
      - Не удивлюсь, если вы близки к истине,- кивнула Блейскел.- Земля полна для него очарования, смешанного с отвращением. Но он не может оставить Эберкромби, вы знаете.
      - Это странно. Почему бы и нет?
      - Потому что тогда он лишится наследства. Собственник должен оставаться при своей собственности, так записано в уставе Эберкромби. Это его кабинет.- Она указала на серую дверь.- И сейчас я дам вам немножко полюбоваться им, чтобы вас не мучило любопытство и вы не нажили себе неприятности в дальнейшем. Не удивляйтесь тому, что увидите. Там нет ничего опасного.
      С видом жрицы, совершающей таинство, Блейскел немножко повозилась с дверью, заслонив ее от Джин.
      Дверь распахнулась. Блейскел самодовольно ухмылялась, а Джин в испуге отскочила назад.
      - Ну, ну, не волнуйтесь, я сказала, что здесь нет ничего страшного. Это один из экспонатов зоологической коллекции Эрла, на которую он тратит столько средств и усилий.
      Джин глубоко вздохнула и подошла поближе к черному рогатому существу, стоящему на двух ногах прямо за дверью. Оно склонилось вперед, словно готовилось обнять непрошеного гостя кожистыми лапами.
      - Это наиболее ужасная вещь,- самодовольно сказала Блейскел.- Насекомых и жуков он держит здесь, драгоценные камни здесь, старые музыкальные диски здесь, марки здесь, книги разбросаны по всему кабинету. Отвратительные вещи., Я стыжусь их. Я бы не хотела узнать, что вы заглядываете в эти отвратительные книги, хотя мистер Эрл смотрит на них с восхищением.
      - Нет, миссис Блейскел,- смиренно произнесла Джин,- я не интересуюсь такого рода вещами. Если это то, что я думаю.
      Блейскел энергично кивнула:
      - Именно то, что вы думаете, и даже хуже.- Она не стала распространяться по поводу своего знакомства с библиотекой, и Джин подумала, что спрашивать неудобно.
      - Ну, насмотрелись? - раздался мрачный саркастический голосу них за спиной. Эрл пнул ногой в стену и ринулся через комнату. Дверь захлопнулась.
      - Мистер Эрл, я лишь показывала новой девушке места, которых следует избегать,- умиротворяюще сказала Блейскел.-Я не хотела, чтобы она хлопнулась от разрыва сердца, если по неведению заглянет сюда.
      Эрл хмыкнул:
      - Если она заглянет, когда я здесь, она хлопнется от чего-нибудь большего, чем простой разрыв сердца.
      - Я тоже кое-что соображаю.- Джин повернулась.- Пойдемте, миссис Блейскел, давайте удалимся, чтобы мистер Эрл мог успокоиться. Я не хочу, чтобы он оскорблял ваши чувства.
      - Он не оскорбляет…- заикаясь, выдавила Блейскел.
      Эрл прошел в кабинет и захлопнул за собой дверь. Глаза Блейскел наполнились слезами:
      - О, моя дорогая, я так не люблю грубостей…
      Они принялись работать молча и покончили со спальной комнатой. У двери Блейскел доверительно прошептала на ухо Джин:
      - Как вы думаете, почему Эрл так груб и раздражителен?
      - Понятия не имею,- вздохнула Джин.- Ума не приложу.
       :- Ладно,- осмотрительно сказала Блейскел,- в нем все кипит по поводу… своего облика. Он не выносит, когда кто-нибудь на него смотрит. Он думает, что над ним посмеиваются. Его так гложет худоба, что он только об этом и думает. Я слышала, как он говорил об этом миссис Кларе. Конечно, над ним не смеются, лишь жалеют. Он ест как лошадь, глотает гормональные препараты, но все равно остается худым, весь сплошные нервы.- Она задумчиво посмотрела на Джин.- Я думаю, мы установим вам такой же режим и посмотрим, получится ли из вас хорошенькая женщина.- Затем она с сомнением покачала головой и прищелкнула языком.- Нет, это не в вашей крови, как говорит миссис Клара. Я не вижу этого в вашей крови.

6

      В туфли Джин были вставлены тоненькие красные шнурки, в волосы вплетены красные ленточки, на щеке красивая черная точка. Она подшила свой комбинезон так, чтобы он подчеркивал талию и бедра. Перед тем как выйти из комнаты, она посмотрела на себя в зеркало.
      - Может, именно я шагаю не в ногу! Как я буду выглядеть, потяжелев на парочку сотен фунтов? Нет, определенно нет. Я тип Гавроша. Когда мне будет шестьдесят, я буду выглядеть как росомаха, но ближайшие сорок лет - разбегайтесь мужчины!
      Она запустила себя по коридору мимо Плезанса, мимо музыкальных комнат, официальных гостиных, трапезной, к спальным. Остановилась у двери Эрла и распахнула ее, толкая перед собой электростатический пылесос.
      Комната была темной, прозрачные стены на ночь становились матовыми под действием поля скрэмблера, создающего оптические помехи.
      Джин нашла выключатель и зажгла свет.
      Эрл не спал. Он лежал на боку, желтая магнитная пижама вдавливала его в матрас. Лицо прикрывало бледно-голубое стеганое одеяло. Прикрыв глаза руками, он бросил на Джин испепеляющий взгляд. От бешенства он не способен был даже шевельнуться. Джин, уперев руки в бедра, звонко произнесла:
      - Вставайте, лежебока! Или станете таким же толстым, как все остальные здешние бездельники.
      Молчание было удручающим и зловещим. Джин наклонилась и пощупала руку Эрла.
      - Вы живы?
      Эрл, не двигаясь, сказал низким хриплым голосом:
      - Вы всегда сначала делаете, потом думаете?
      - Я пришла исполнить свои повседневные обязанности. Я закончила Плезанс. Следующая комната - ваша.
      Глаза Эрла метнулись к часам.
      - В семь утра?
      - Почему бы и нет? Чем скорее я кончу, тем раньше займусь своими делами.
      - К черту ваши дела. Убирайтесь отсюда, пока целы.
      - Нет, сэр. Я действую по собственному усмотрению. Как только закончу работу, буду заниматься самовыражением. Нет ничего важнее.
      - . Уходите.
      - Я художница, пишу красками. А может, в этом году я буду поэтессой или танцовщицей. Я замечательная балерина. Смотрите.
      Джин сделала пируэт, и толчок вполне изящно унес ее к потолку. Уж об этом она позаботилась.
      - Если бы я не надела магнитные туфли, то кружилась бы полтора часа. Гран жете плевое дело…
      Эрл приподнялся на локте, энергично моргая и бросая на девушку свирепые взгляды, словно вот-вот собрался на нее броситься.
      - Вы или сошли с ума, или без меры нахальны, что то же самое.
      - Вовсе нет,- сказала Джин.- Я очень вежлива. Вежливость можно оценивать по-разному, но это не значит, что вы правы всегда.
      Эрл снова плюхнулся на кровать.
      - Приберегите аргументы для старика Вебарда,- сказал он заплетающимся языком.- Ну, в последний раз - уходите!
      - Я уйду,- сказала Джин,- но вы будете жалеть.
      - Жалеть?! - Голос его поднялся почти на октаву.- Почему это я буду жалеть?
      - Потому что я пожалуюсь на вашу грубость и скажу мистеру Вебарду, что хочу уволиться.
      - Я собирался сегодня поговорить с Вебардом, поговорю и на эту тему, и, может быть, вас попросят уволиться раньше…-процедил сквозь зубы Эрл.- Чудеса! - добавил он с горечью.- Чучело горничная врывается на рассвете…
      Джин изумленно уставилась на него:
      - Чучело! Я? На Земле я считалась красавицей. Я могу уйти отсюда, уйти со станции какая есть, и люди будут останавливаться, завидев меня, потому что я чертовски красива.
      - Это станция Эберкромби,- сухо ответил Эрл.- Благодарите Господа.
      - Вы сами довольно привлекательны,- задумчиво сказала Джин.
      Эрл сел, лицо его налилось кровью.
      - Убирайтесь отсюда! - закричал он.- Вы уволены!
      - Фу! - ответила Джин.- Вы не посмеете меня уволить.
      - Я? Не посмею? - вкрадчиво спросил Эрл.- Это еще почему?
      - Потому что я умнее вас.
      В горле Эрла что-то захрипело.
      - И что заставляет вас так думать? Джин рассмеялась:
      - Вы были бы совсем душечка, Эрл, не будь так обидчивы.
      - Прекрасно, мы выясним это в первую очередь. Почему я так обидчив?
      Джин пожала плечами:
      - Я сказала, что вы прекрасно выглядите, а вы чуть не лопнули от злости.- Она изобразила взрыв обеими ладонями.- Я называю это обидчивостью.
      Мрачная улыбка Эрла заставила Джин вспомнить о Фосерингее. Если Эрла толкнуть слишком сильно, он заупрямится. Но он не так упрям, как, скажем, Ансел Клеллан. Или Фиоренцо. Или Парти Маклур. Или Фосерингей. Или как она сама.
      Он уставился на нее, словно увидел в первый раз. Этого она и хотела.
      - Почему вы думаете, что вы умнее меня? - выдавил он.
      - О, не знаю… Вы умны?
      Его взгляд стрельнул по дверям кабинета, по лицу пробежал мимолетный трепет удовлетворения.
      - Да, я умен.
      - Играете ли вы в шахматы?
      - Конечно, играю,-заявил он воинственно.- Я один из лучших игроков среди ныне здравствующих.
      - Я побила бы вас одной левой.- Джин играла в шахматы четыре раза в жизни.
      - Я бы хотел, чтобы у вас было кое-что, чего нет у меня,- неторопливо сказал он.- Я забрал бы это у вас.
      Джин бросила на него игривый взгляд:
      - Давайте сыграем на фанты.
      - Нет!
      - Ха,- рассмеялась она, тая в глазах бешеные искорки.
      Он вспыхнул:
      - Прекрасно.
      - Но не сейчас…- Джин подобрала пылесос. Она сделала больше, чем надеялась. Девушка небрежно поглядела через плечо.
      - Я должна приступить к работе. Если меня здесь обнаружит миссис Блейскел, то скажет, что я вас соблазняю.
      Он фыркнул, словно сердитый кабан-блондинчик. Но два миллиона долларов есть два миллиона долларов. И все не так уж плохо. Главное, он не оказался толстым. Ей удалось внедрить мысль о себе в его мозг.
      - Подумайте о фантах,- сказала Джин.- Я приступаю к работе.
      Она вышла из комнаты, бросив на него еще один взгляд через плечо. Она надеялась, что взгляд этот был загадочным. -
      Помещения обслуживающего персонала находились в главном цилиндре станции Эберкромби. Джин сидела в углу столовой, наблюдая, как завтракают другие слуги. Еда состояла из какао со взбитыми сливками, булочек, мороженого. Разговор велся раздражительный, на высоких тонах. «Откуда взялся миф, что толстяки апатичны и простодушны»,- подумала Джин.
      Краешком глаза она заметила, что в комнату вплыл Вебард с серым от ярости лицом.
      Она низко склонилась над своим пузырем какао, из-под ресниц наблюдая за управляющим.
      Вебард глядел прямо на нее, губы всасывали воздух, щеки-пузыри дрожали. На мгновение показалось, что он навалится всем весом прямо на нее, притянутый одной лишь силой злости. Каким-то образом он сдержал себя. Он огляделся и заметил Блейскел. Щелчок пальцев дал ему импульс движения к торцу стола, где она сидела, удерживаемая магнитами комбинезона.
      Вебард склонился к ней и что-то пробормотал на ухо. Джин не могла слышать слов, но увидела, как лицо Блейскел изменилось и глаза ее забегали по комнате.
      Толстяк завершил инсценировку и почувствовал себя лучше. Он вытер ладони об обширные темно-синие бархатные брюки, развернулся, используя быстрый поворот плеч, и послал себя к двери толчком пальца ноги.
      Вебард плыл с непостижимым величием, будто шествовал сквозь воздух. Полное, как луна, лицо, тяжелые веки, безмятежно розовые щеки, круглый, словно опухший, подбородок, лощеный, отливающий маслянистым оттенком, безукоризненный - ни дефекта, ни морщинки; полусфера туловища, затем раздвоенная нижняя часть в роскошном темно-синем бархате. Это чудо проплывало мимо с монументальностью груженной рудой баржи.
      Джин осознала, что Блейскел делала ей знаки от дверей, таинственно шевеля толстыми пальчиками. Женщина ждала в маленькой каморке, которую называла своим офисом. На лице ее сменялись эмоции.
      - Мистер Вебард сообщил мне серьезную информацию,- сказала она тоном, долженствующим быть суровым.
      Джин изобразила встревоженность:
      - Обо мне?
      Блейскел решительно кивнула:
      - Мистер Эрл выражает недовольство вашим странным поведением этим утром. В семь утра, а может быть, даже раньше…
      - Возможно, Эрл имел дерзость…- пробормотала Джин.
      - Мистер Эрл,- строго поправила Блейскел.
      - - Миссис Блейскел, мне чуть ли жизни не стоило удрать от него.
      Блейскел смущенно заморгала:
      - Мистер Вебард сообщил мне нечто совсем иное. Он сказал, что вы…
      - Разве это разумно? Разве это могло быть, миссис Би?
      - Ну… нет,- признала Блейскел, положив пальцы на подбородок и постукивая по зубам ногтем.- Несомненно, при ближайшем рассмотрении, все это покажется странным.- Она взглянула на Джин.- Но как…
      - Он позвал меня в комнату и затем…- Джин вообще не умела плакать и потому скрыла лицо в ладонях.
      - Ну, слушайте,- сказала Блейскел,- я, в любом случае, не поверила мистеру Вебарду. Он… он…- Она не смогла выдавить из себя вопрос.
      Джин покачала головой.
      - Этого не было, он недостаточно старался.
      - Опять начинается,- пробормотала Блейскел.- А я-то думала, он перерос этот нонсенс.
      - Нонсене? - произнесла Джин, будто понимая, о чем речь.
      Блейскел смущенно отвела глаза.
      - Эрл прошел несколько стадий возмужания, и я не знаю даже, какая из них вызывала наибольшее беспокойство… Год или два назад, когда Хьюго был еще жив и семья была вместе, он посмотрел столько земных фильмов, что начал восхищаться земными женщинами. И нас всех это обеспокоило. Благодарю небеса, он полностью перерос это омерзительное занятие, но зато стал еще более робок и погружен в себя.- Она вздохнула.- Если хотя бы одна из наших прелестных девушек со станции полюбила его ради него самого, за его блестящий ум… Но нет, все они романтичны, их больше привлекают круглые пышные тела и красивая плоть, а бедный корявый Эрл уверен, что девушки улыбаются ему только из-за его денег, и, скажу вам, он, вероятно, прав! - Женщина задумчиво поглядела на Джин.- Мне пришло в голову, что Эрл мог вернуться к своей старой- ну, скажем, странности. Да, вы прелестное создание и действовали из лучших побуждений, но вы такая…
      - Ладно,- удрученно согласилась Джин. Очевидно, этим утром она все же достигла не многого. Но каждая кампания имеет свои неудачи.
      - В любом случае, мистер Вебард просил дать вам другие обязанности, подальше от мистера Эрла, потому что он явно преисполнился к вам антипатии… После случившегося, думаю, вы не будете возражать.
      - Конечно, нет,- отсутствующе сказала Джин.- Эрл - ханжа, несносный, ненормальный мальчишка…
      - С завтрашнего дня вы лишь прибираете в Плезансе и смотрите за периодикой, а также поливаете растения в атриуме. Ну, а дальше - посмотрим.
      Джин кивнула и повернулась, чтобы уйти.
      - Да, еще одна вещь,- неуверенно сказала Блейскел.
      Джин остановилась. Казалось, Блейскел не находит подходящих слов, и тут ее словно прорвало:
      - Будьте осторожны, особенно когда вы одни рядом с мистером Эрлом. Вы знаете, это станция Эберкромби, и Эрл Эберкромби здесь Высший Суд. Случаются иногда странные вещи…
      Джин спросила потрясенным шепотом:
      - Вы имеете в виду физическое насилие, миссис Блейскел?
      Блейскел поперхнулась и покраснела.
      - Да, я полагаю, можно назвать это так… Иногда наружу выходят некоторые очень позорные вещи.
      Впрочем, пересказывать их вам было бы нехорошо, вы среди нас только один день. Но будьте осторожны. Я не хочу, чтобы ваша душа была на моей совести.
      - Я буду осторожна,- успокаивающим тоном пообещала Джин.
      Блейскел кивнула, давая понять, что нравоучительная беседа подошла к концу.
      Джин вернулась в столовую. В самом деле, очень мило, что Блейскел так беспокоилась о ней, словно любила ее. Джин фыркнула: вот еще! Женщины никогда ее не любили, потому что рядом с ней их мужчины теряли голову. Не то чтобы Джин намеренно флиртовала - по крайней мере, не всегда,- но было в ней нечто такое, что интересовало мужчин, даже пожилых. Пожилые клялись в том, что относятся к ней всего лишь как к ребенку, но глаза их блуждали по ее телу не хуже, чем у молодых.
      Но на станции Эберкромби все было по-иному. Джин удрученно осознала, что здесь к ней никто не ревновал, ни один человек. Все шло по-другому: ее жалели. Но Блейскел нравилось держать ее под крылышком; Джин почувствовала приятное теплое чувство. Может быть, когда она получит эти два миллиона долларов… Мысли ее вернулиеь к Эрлу. Теплое ощущение улетучилось.
      Эрл, высокомерный, раздражительный Эрл неистовствовал, потому что она помешала его отдыху. Ощетинившийся Эрл думал, что она корявая и чахлая! Джин толкнулась в направлении кресла. Плюхнувшись в него, она схватила свой пузырь с какао и присосалась к носику.
      Эрл! Она представила угрюмое лицо, белокурые волосы, перезрелый рот, кряжистое тело, которое он столь жаждал наполнить жиром. И этого человека она должна склонить к семейным узам. На Земле или любой другой планете во Вселенной это бы было детской игрой…
      Но здесь станция Эберкромби!
      Джин обдумывала проблему, потягивая какао. Шансы на то, что Эрл полюбит ее и сделает ей законное предложение, казались ничтожными. Можно ли поставить его в положение, где ради спасения репутации он женится на ней? Вероятно, нет. На станции Эберкромби именно женитьба на ней навсегда уронит его репутацию. Тем не менее еще оставались закоулки, которые следовало изучить. Предположим, она побьет Эрла в шахматы, сделав ставкой женитьбу. Едва ли. Эрл слишком пронырлив и нечестен. Он не заплатит. Необходимо заставить его захотеть на ней жениться. Следовательно, она должна стать для него желанной, а это, в свою очередь, потребует пересмотра всего мировоззрения Эрла. Прежде всего он должен почувствовать, что его облик не столь отвратителен, хотя на самом деле он именно таков. Нужно возвысить мораль Эрла до такой степени, чтобы он почувствовал себя на станции самым главным и был бы горд свадьбой с одной из представительниц своего вида.
      Другой вариант действий. Можно втоптать в грязь самоуважение Эрла, заставить его почувствовать себя настолько жалким и беспомощным, что он будет стыдиться высунуть лицо за пределы комнаты, в которой живет. Тогда он сможет жениться на ней как лучшей из тех, кто рядом… И еще одна возможность: месть. Если Эрл осознает, что жирные девушки, которые его окружают, на самом деле за спиной потешаются над йим, он может жениться на ней из чувства противоречия.
      Самая последняя возможность: принуждение. Женитьба или смерть. Она подумала о ядах и противоядиях, болезнях и лекарствах, ноже под ребра.
      Джин сердито швырнула пустой пузырь из-под какао в мусорную корзину. Обман, сексуальный соблазн, лесть, запугивание, страх, месть - что из этого подходит более всего? Нет, рано делать выводы. Ей нужно время, нужна дополнительная информация. Наверняка у Эрла есть уязвимое место, которое можно использовать.
      Если у них найдутся общие интересы, она продвинется много дальше. Новый импульс плану может дать дальнейшее изучение занятий Эрла.
      Зазвенел колокольчик, на доске вызова появилась цифра, раздался голос:
      - Плезанс. Появилась Блейскел.
      - Это вам, мисс. Идите туда, держитесь скромнее и спросите миссис Клару, что ей нужно, затем будете свободны до трех.

7

      Однако Клары Эберкромби там не было. Плезанс был оккупирован молодежью, там весело болтали и спорили человек двадцать - тридцать. На девушках были пастельных тонов сатин, бархат, кисея. Вокруг пухлых розовых тел, словно пена, вились кружевные оборочки и манжеты. Юноши щеголяли элегантным темно-серым и темно-синим, а также рыжевато-коричневым и бежевым с украшениями военного стиля белого и малинового цветов.
      Вдоль стены располагался десяток миниатюрных театральных декораций. Выше, на бумажной ленте были начертаны слова: «Пандора в Элисе, либретто Перси Стеваника, музыка Колина О'Кейси».
      Джин огляделась, чтобы найти того, кто ее вызвал. Эрл повелительно поднял палец. Джин на магнитных подошвах пошла туда, где он плавал возле одной из декораций. Он указал на мешанину из какао и взбитых сливок, прилепившуюся к краю декорации как опухоль - очевидно, лопнул пузырь.
      - Вытрите,- сказал Эрл суровым тоном.
      Несомненно, он хотел заставить ее вытереть пятно и сделать вид, что ее не узнал. Она покорно кивнула.
      - Я возьму контейнер и губку.
      Когда она вернулась, Эрл уже разговаривал на другом конце комнаты с шарообразной девушкой в блестящем платье из розового бархата. Над каждым ухом у нее были прилеплены розовые бутончики. Она забавлялась смешной маленькой белой собачкой, с показным интересом слушая Эрла.
      Джин работала насколько возможно медленно, наблюдая за ними краешком глаза. Ее слуха достигали обрывки беседы: «…Лапвил просто замечательно поставил этот спектакль, но я вижу, Майре не даст такой же возможности. ..», «.. .Если зрелище будет стоить больше десяти тысяч долларов, миссис Клара вложит в фонд еще десять тысяч, так она сказала. Помните об этом! Маленький театр - и весь наш!» Возбуждение, таинственные шепотки наполняли Плезанс: «…Почему бы в водной сцене не пустить хор плыть по небу, словно стаю лун?»
      Джин наблюдала за Эрлом. Он внимал словам толстой девушки и отвечал ей, стараясь изображать близкие дружеские отношения и веселое настроение. Девушка вежливо кивала и кривила лицо в улыбке. Джин заметила, что глаза ее следили за здоровенным парнем, чье тело выплескивалось из брюк цвета сливы, как парус, надутый ветром. Наконец, Эрл увидел, что девушка не слушает его. Он запнулся, затем с еще большим упорством принялся шутить и подтрунивать. Толстая девушка облизнула губы и поглядела вверх, где давился от смеха юноша в пурпурных штанах.
      Внезапная мысль заставила Джин поспешить с работой. Без сомнения, Эрл застрял здесь до самого ленча - еще часа на два. А Блейскел освободила ее от обязанностей до трех.
      Она вытолкнула себя из зала, освободилась от причиндалов уборщицы и нырнула в коридор, ведущий к личным помещениям Эрла.
      У каюты миссис Клары она остановилась и прислушалась. Храп!
      До комнаты Эрла еще пятьдесят футов. Она быстро осмотрелась, открыла дверь и осторожно проскользнула внутрь.
      Комната была пуста, Джин быстро огляделась. Туалет и раздевалка - с одной стороны, затопленная солнцем ванная комната - с другой.
      В противоположном конце комнаты находилась высокая серая дверь, ведущая в кабинет. На ней табличка, явно сделанная совсем недавно: «Частные владения. Опасно. Не входить».
      Джин остановилась и задумалась. Какая опасность? Эрл мог при входе в свои владения установить хитроумные охранные устройства.
      Она осмотрела кнопку, включающую механизм раздвижной двери. На самой двери была бесхитростная задвижка. Она могла включать сигнализацию, а могла и не включать. Джин прижала пряжку пояса к заслонке, чтобы не размыкать электрический контур, отодвинула щеколду и осторожно, ногтем, нажала кнопку. Она слышала о кнопках, которые стреляли шприцами, если на них нажать.
      Гудения механизмов не последовало. Дверь осталась на месте.
      Джин раздраженно выругалась сквозь зубы. Ни замочной скважины, ни кнопок цифрового замка… А ведь Блейскел не испытала никаких затруднений, когда открывала эту дверь. Джин попыталась воспроизвести ее движения. Подошла к косяку и подняла голову, чтобы видеть стену в отраженном свете… На глянце имелось едва заметное пятнышко. Она присмотрелась внимательнее. Мерцание говорило о том, что перед ней фотоэлемент.
      Она положила палец на зрачок и нажала кнопку. Дверь открылась. Несмотря на предупреждение, Джин отшатнулась, увидев страшную черную фигуру, которая клонилась вперед, словно желая ее схватить.
      Она подождала. Через секунду дверь плавно встала на место. Джин вернулась в коридор, заняв такое место, откуда можно нырнуть в спальню миссис Клары, если подозрительная тварь вывалится в коридор. Эрл мог не удовлетвориться установкой секретного электрического замка.
      Прошли пять минут. Мимо проплыла личная горничная Клары, маленькая шарообразная китаянка, глаза - как два черных блестящих жука. Больше никого.
      Джин снова проплыла в комнату Эрла и пересекла ее. Снова она прочла табличку: «Частные владения. Опасно. Не входить».
      Она колебалась: «Мне шестнадцать. Идет семнадцатый. Слишком мало, чтобы умирать. Странное существо в кабинете с дьявольскими трюками - это всего лишь часть мебели». Пожала плечами и отогнала предательские мысли. «Что только не сделает человек ради денег». Затем открыла дверь и скользнула внутрь.
      Дверь за ней закрылась. Джин торопливо отодвинулась подальше от демонической твари и принялась осматривать святилище Эрла. Она посмотрела направо, налево, вверх, вниз.
      - Здесь много такого, на что стоит посмотреть,- пробормотала она.- Надеюсь, Эрл не сбежит от овечьих глаз жирной подруги, не решит, что самое время ознакомиться с какими-нибудь новыми газетными вырезками…
      Джин вернула энергию в магниты туфель и принялась раздумывать, с чего начать. Комната походила скорее на склад или музейный запасник, чем на кабинет. Здесь царил полный беспорядок: организованный, рассортированный, каталогизированный утонченным умом, но все-таки беспорядок. До некоторой степени комната была красива. Ее пропитывал дух эрудиции. Стены, отделанные темными деревянными панелями. Дальняя стена словно расплавленная лава - сквозь розовое окно древнего картезианского собора бил яростный свет открытого космоса.
      «Слишком быстро Эрл занял все наружные стены,- сказала себе Джин.- Коллекция витражей требует слишком много места на стенах, а у Эрла должны иметься и другие коллекции. Возможно, есть еще одна комната». Кабинет, как бы он ни был огромен, занимал лишь половину помещений Эрла. Но и здесь было на что посмотреть.
      Вдоль стен теснились стеллажи, коробки, подшивки, ореховые и плексигласовые шкафчики, витрины со стеклянным верхом. Слева стояла батарея сосудов. В ближайших плавали угри - земные угри, угри из внешних миров. Джин открыла шкафчик. Китайские монеты с дырочками висели на стерженьках, каждая сопровождена неразборчивой надписью, сделанной мальчишеским почерком.
      Джин обошла комнату, изумляясь изобилию экспонатов.
      Здесь были кристаллы минералов с сорока двух планет, все для неопытного взгляда похожи один на другой. На полках лежали папирусные свитки, кодексы майя, средневековые пергаменты - все в золоте и пурпуре, ирландские руны на рассыпающейся овечьей коже, глиняные цилиндры с выдавленной на них клинописью. Изощренные головоломки из дерева: клетки внутри клеток, соединяющиеся шары, семь храмов браминов во всем своем великолепии. Сантиметровые кубики образцов всех известных устойчивых элементов таблицы Менделеева. Тысячи почтовых марок, наклеенные на плавающих в круглом шкафу листах. Здесь имелись тома автографов знаменитых преступников вместе с их фотографиями и данными измерений по методам Бертильона и Певетского. Из одного угла доносился густой аромат духов - тысячи маленьких флаконов, тщательно описанных и закодированных, с индексом и объяснением кода, тоже из множества миров. Здесь были образцы грибов из всей Вселенной; полки с миниатюрными фотозаписями шириной в дюйм, оптические диски, запечатлевшие множество документов.
      Джин нашла фотографии каждого дня жизни Эрла, записи с результатами,,измерений веса, роста, охвата груди, сделанные неразборчивым почерком, и рядом с каждой картинкой - многоцветная звезда, многоцветный квадрат и красный или синий круг. К этому времени Джин уже поняла особенности личности Эрла. Рядом, под рукой, всегда имелись индекс и пояснение. Они оказались поблизости. Круги относились к функциям тела, звезды по сложной системе, которую Джин так и не смогла постичь, описывали состояние духа. Цветные квадраты отмечали связи с женщинами. Рот Джин искривился в сухой усмешке. Она продолжала бесцельно бродить по кабинету, вращая географические глобусы сотен планет, осматривая карты и таблицы.
      Грубые аспекты личности Эрла были представлены коллекцией порнографических фотографий, и рядом мольберт и холст, где Эрл сам пытался рисовать непристойные сюжеты. Джин чопорно стиснула губы. Перспектива выйти замуж за Эрла вдохновляла ее теперь гораздо меньше. Она нашла альков, заполненный маленькими шахматными досками с выстроенными на них позициями. Каждую доску сопровождала карточка с пронумерованной записью ходов. Джин подобрала неизбежную книгу ссылок и перелистала ее. Эрл играл по переписке с соперниками из всей Вселенной. Она нашла его записи о победах и поражениях. Счет побед не слишком превосходил счет поражений. Некий Вильям Анхело из Торонто бил его постоянно. Джин запомнила адрес, решив, что если Эрл когда-либо примет вызов сыграть в шахматы, она знает, как нанести ему поражение. Она вовлечет в игру Анхело и будет посылать ходы Эрла как свои собственные и передавать ходы Анхело Эрлу. Путь несколько окольный, утомительный, но почти беспроигрышный.
      Джин продолжила путешествие по кабинету. Морские раковины, мотыльки, стрекозы, окаменелые трилобиты, опалы, орудия пыток, высохшие человеческие головы… Если бы коллекция представляла собой bona fide

, она должна была поглощать все время и способности четырех земных гениев. Но сокровища собирались бездумно, механически, подобно тому, как мальчишки в школе коллекционируют флажки или спичечные этикетки.
      Одна из стен переходила в пристройку, где был грузовой люк в космос. Нераспакованные ящики, коробки, корзины, узлы - материал, которому еще предстояло пополнить эрловский бедлам,- громоздились у входа в комнату. В углу еще одно огромное уродливое существо стояло на задних лапах, словно готовое схватить Джин, и девушка почувствовала странное побуждение подойти поближе. Существо достигало высоты восемь футов. Косматая шкура походила на медвежью, а само оно смутно напоминало гориллу, хотя лицо было длинным и остроконечным и выглядывало из-под шерсти словно морда французского пуделя.
      Джин вспомнила, что Фосерингей называл Эрла «выдающимся зоологом». Она оглядела комнату. Чучела животных, баки с угрями, земные тропические рыбы и миогоползы с Маньяка - маловато, чтобы называть Эрла зоологом. Конечно, существовала еще пристройка…
      Девушка услышала звук. Щелкнула входная дверь. Джин нырнула за чучело. Сердце бешено колотилось где-то у горла. С раздражением она сказала себе: «Мальчик восемнадцати лет… Если я не смогу осадить его, переговорить, перехитрить, перебороть и оказаться на высоте положения - тогда самое время начать вышивать скатерти, чтобы заработать на жизнь». Тем не менее она не покинула своего укрытия.
      Эрл показался в дверях. Затем шагнул вперед, и дверь за ним захлопнулась. Лицо его было красным и унылым, словно он только что оправился от ярости или крайнего смущения. Фаянсово-синие глаза словно ничего не видели. Он нахмурился, подозрительно посмотрел по сторонам, принюхался. Джин сжалась в комочек. Может ли он унюхать ее?
      Эрл пнул ногой в стену и полетел прямо к девушке. Из-под руки твари она увидела, как он приближается, становится больше, больше, больше, руки в боки, голова склонена как у ныряльщика. Он ударился в волосатую грудь и отлетел к полу, включил магниты и встал в шести футах от Джин. Он тяжело дышал и что-то бормотал. Джин хорошо слышала слова: «Ужасное оскорбление… Если бы она только знала! Ха!» Эрл громко рассмеялся, словно презрительно лаял: «Ха! Ха! Ха!»
      Джин расслабилась и непроизвольно громко вздохнула. Эрл не подозревал об ее присутствии. Он стоял нерешительно, что-то насвистывая, затем подошел к стене и сунул руку за резную деревянную панель. Часть стены отошла в сторону, и сквозь отверстие в кабинет хлынул поток яркого солнечного света. Эрл, продолжая фальшиво насвистывать, вошел в помещение, но не закрыл за собой дверь. Джин высунулась из своего укрытия и заглянула в комнату. Возможно, она непроизвольно вздохнула снова.
      Эрл стоял в шести футах от нее и читал какой-то список. Вдруг он посмотрел вверх, и Джин почувствовала его жесткий взгляд.
      Он не двигался… Заметил ли он ее?
      Несколько мгновений он молчал, не двигаясь, затем подошел к двери и встал там, оглядывая кабинет. Губы его шевелились, словно он что-то вычислял про себя.
      Джин облизнула губы, прикидывая, как прокрасться к выходу. Эрл вышел в альков, к нераспакованным ящикам и узлам, поднял несколько и запустил в сторону открытой двери. Они дрейфовали в воздухе, купаясь в потоке солнечного света. Он растолкал другие тюки, нашел то, что искал, и послал еще один тюк вдогонку. Затем толкнул себя обратно к двери и там вдруг настороженно задержался, ноздри его расширились, глаза перебегали с предмета на предмет. Он вдохнул. Голова повернулась к чучелу чудовища'. Эрл не спеша приблизился, руки его безвольно болтались. Оглянулся, с шипением выдохнул и хмыкнул. Джин, сидя за чучелом в пристройке, думала: «Или он вынюхал меня, или это телепатия!» Пока Эрл возился среди корзин, она молнией бросилась в комнату и нырнула под-широкий диван. Распластавшись на животе, она наблюдала, как Эрл осматривает чучело, и по коже ее бегали мурашки. «Он чувствует мой запах, он чувствует меня, он ощущает меня».
      Эрл еще раз осмотрел кабинет. Затем осторожно закрыл дверь, звякнул засовом и повернулся лицом к внутренней комнате. Минут пять он возился с упаковками, развязывал их, пристраивал на полки содержимое -г бутыли с белым порошком.
      Джин оттолкнулась от пола, прижалась к нижней поверхности дивана и переместилась туда, где могла наблюдать за происходящим, сама оставаясь невидимой. Теперь она поняла, почему Фосерингей говорил об Эрле как о «выдающемся зоологе».
      Существовало другое слово, которое подошло бы ему лучше, незнакомое слово, которое Джин не могла немедленно извлечь из памяти. Словарь ее был не богаче, чем у любой девушки ее возраста, но слово, которое она наконец вспомнила, произвело на нее впечатление. Слово это было «тератология». Наука об уродах. Эрл был тератологом.
      Чудовища, как исключения из правил жизни, вполне соответствовали беспорядочному способу коллекционирования Эрла. Они были выставлены в стеклянных шкафах. Задние панели защищали их от прямого солнечного света, и при абсолютном нуле экспонаты могли сохраняться бесконечно долго безо всякой таксидермии иди бальзамирования.
      Экспозиция была разнородной, но тем не менее чудовищной. В ней присутствовали настоящие люди-уроды: макро- и микроцефалы, гермафродиты, существа с лишними конечностями и без конечностей, уроды со щупальцами, словно вытянутое дрожжевое тесто, уроды, скрученные в кольцо, существа без лица, зеленые, серые, синие твари.
      Имелись и другие экспонаты, в равной степени отвратительные, но, возможно, нормальные в своем окружении: подборка с сотен планет, породивших органическую жизнь.
      Толстяк, занимавший главное место в экспозиции, показался Джин самой страшной пародией на мужчину. Похоже, он по праву занимал исключительное положение, ибо был жирным до такой степени, что ранее Джин сочла бы это невозможным. Рядом с ним Вебард бы показался энергичным атлетом. Взять это существо на Землю - и он бы расплылся там как медуза. Но здесь, на Эберкромби, он свободно плавал в воздухе, надутый как глотка квакающей лягушки! Джин пригляделась: густые белокурые локоны…
      Эрл зевнул, потянулся, сбросил одежду. Совершенно голый, он стоял посреди комнаты.и лениво оглядывал ряды своей коллекции.
      Наконец он принял решение и апатично направился к одному из кубов.
      Нажал выключатель.
      Джин услышала тихое мелодичное жужжание. Одуряюще запахло озоном. Панель куба откинулась. Существо, бывшее в кубе, слегка пошевелилось и задрейфовало в комнату…
      Джин стиснула зубы. Через мгновение отвернулась.
      Выйти замуж за Эрла? Она содрогнулась. Нет, мистер Фосерингей.
      Выходите за него замуж сами, если имеете такие ЭКС способности, как я…
      Два миллиона долларов? Она вздрогнула. Пять миллионов звучит лучше. За пять миллионов она выйдет за него замуж. Но деньги вперед. Она наденет свое собственное кольцо, и никаких поцелуев… Она - Джин Парле, а не гипсовый святой. Того, что сейчас происходит, более чем достаточно.
      Вскоре Эрл вышел из комнаты. Джин лежа прислушивалась. Снаружи не доносилось ни звука. Она должна быть осторожной. Если Эрл застанет ее здесь, он ее, несомненно, убьет. Она выждала пять минут. Ни звука не доносилось до нее, ни признака какого-либо движения. Она осторожно подтянулась к краю дивана.
      Солнечный свет лег на кожу приятным теплом, но она едва ощутила это. Казалось, кожа покрылась пятнами грязи, воздух был полон заразы, осквернял ее горло, легкие. Джин хотелось принять ванну… За пять миллионов долларов она купит множество ванн. Где здесь каталог? Где-то должен быть каталог со ссылками. Должна быть ссылка… Да, она нашла его и быстро отыскала необходимую запись, которая дала ей много пищи для размышлений.
      Здесь также имелась запись о том, как пользоваться оживляющим механизмом. Она пробежала ее торопливо, мало что понимая. Такие вещи существовали, она знала. Сильнейшие магнитные поля пронзали протоплазму, захватывая и связывая накрепко каждый
      отдельный атом. Когда объект хранился при абсолютном нуле, расход энергии был ничтожным. Выключить скрепляющее поле, при помощи проникающей вибрации заставить частицы двигаться - и существо вернется к жизни.
      Джин поставила каталог на место и толкнулась к двери.
      Снаружи не доносилось ни звука. Эрл мог писать что-нибудь, кодировать события дня на своей очередной фотографии… И что тогда? Нет, она не была беспомощной. Она открыла дверь и смело промаршировала внутрь.
      Кабинет был пуст!
      Джин прислушалась, нырнула в сторону внешней двери. Тихим звук бегущей воды достиг ее ушей. Эрл принимал душ. Самое время удрать.
      Девушка толкнула дверь, вступила в спальню Эрла и запустила себя к внешней двери.
      В этот миг Эрл вышел из ванной. Его коренастый, отмытый торс блестел от влаги. Он замер как столб, затем поспешно обернул полотенце вокруг талин. Лицо его пошло краевыми пятнами.
      - Что вы здесь делаете?
      - Я пришла проверить ваше белье,-тихо ответила Джин,- посмотреть, не нужно ли вам полотенце.
      Он не ответил, лишь стоял и смотрел на нее, затем прохрипел:
      - Где вы были последний час? Джин сделала дерзкий жест;
      - Конечно, здесь. А вы где меня искали? Он осторожно шагнул:
      - У меня есть хороший повод…
      - Для чего? - Она нащупывала спиной дверь.
      - Для… Дверь открылась.
      - Стойте! - Эрл толкнулся вперед, к ней.
      Джин выскользнула в коридор в футе от рук Эрла.
      -  Вернись,- крикнул Эрл, пытаясь ее схватить. Миссис Блейскел, появившись за их спиной, сказала дрожащим голосом:
      - Это… я никогда… Мистер Эрл!..
      Эрл, ругаясь и злобно шипя, отступил обратно к себе. Джин заглянула в комнату:
      - В следующий раз вы увидите меня, когда пожелаете сыграть со мной в шахматы.
      - Джин! - рявкнула Блейскел.
      - Что вы имеете в виду? - сурово спросил Эрл. Джин сама не знала, что хотела сказать. Ее ум
      блуждал. Лучше держать свои мысли при себе.
      - Я скажу вам завтра утром.- Она шаловливо рассмеялась.- Около шести или половины седьмого.
      - Мисс Джин! - сердито закричала Блейскел.- Немедленно уйдите прочь от этой двери!
      Джин успокаивала себя чашечкой чая в столовой для прислуги, когда вошел Вебард, толстый, помпезный и нервный как дикобраз. Он высмотрел Джин и громким голосом, пронзительным как гобой, выкрикнул:
      - Мисс! Мисс!
      Джин сделала трюк, который, она знала, в данной обстановке произведет эффект. Она вытянула свой юный упрямый подбородок, скосила глаза и, зарядив голос металлом, гаркнула:
      - Вы меня ищете?
      - Да, несомненно, вас. Где вы…
      - Ну, а я искала вас. Вы хотите выслушать то, что я собираюсь вам сказать, наедине или здесь?
      Вебард заморгал:
      - Ваш тон дерзок. Если вам угодно…
      - Ладно,- бросила Джин.- Тогда прямо здесь. Во-первых, я увольняюсь. Я собираюсь на Землю.
      Я собираюсь увидеть…- Вебард тревожно вскинул руку, заозирался. Разговоры за столом смолкли. На них мигом уставился десяток любопытствующих взглядов.
      - Я побеседую с вами в своем офисе,- сказал Вебард.
      Дверь за ней захлопнулась. Вебард вжал свои окружности в кресло. Магнитные нити в брюках удерживали его на месте.
      - Ну, что все это значит? Вы знаете, у меня на вас серьезные жалобы.
      - Бросьте их в урну,- с отвращением сказала Джин.- Говорите здраво.
      Вебарда словно громом поразило.
      - Вы - дерзкая распутница!
      - Слушайте, хотите я расскажу Эрлу, как влипла в эту историю?
      Лицо Вебарда вытянулось, рот открылся. Он быстро заморгал.
      - Вы не смеете…
      - На пять минут забудьте об отношениях «хозяин- раб». Это серьезный мужской разговор,- спокойно проговорила она.
      - Что вы хотите?
      - Чтобы вы ответили на несколько вопросов.
      - Ну?
      - Расскажите мне о старом мистере Эберкромби, муже миссис Клары.
      - Нечего рассказывать. Мистер Юстус был безупречным джентльменом.
      - Сколько детей было у него с Кларой?
      - Семь.
      - И старший наследует станцию?
      - Старший, всегда старший. Мистер Юстус верил в твердый порядок. Конечно, другим детям было гарантировано место на станции. Тем, кто пожелал остаться.
      - Старшим был Хьюго. Через сколько времени после Юстуса он умер?
      Вебард счел беседу в высшей степени неприятной.
      - Это все глупая болтовня,- прорычал он.
      - Через сколько?
      - Через два года.
      - Что с ним случилось?
      - С ним случился удар. Сердечная недостаточность,- поспешно произнес Вебар.- Теперь, что это за разговоры о вашем уходе?
      - Когда умер?
      - Два года назад.
      - И затем в наследство вступил Эрл? Вебард поджал губы:
      - К несчастью, мистер Лайонел оказался вне станции, и законным хозяином стал Эрл.
      - Скорее, Эрл хорошо рассчитал время. Вебард надул щеки:
      - Хватит, юная леди. Мы уже достаточно вас наслушались! Если…
      - Мистер Вебард, давайте раз и навсегда придем к взаимопониманию. Или вы ответите на мои вопросы и прекратите пустые угрозы, или я спрошу кого-нибудь еще. И когда я это сделаю, этот кое-кто тоже начнет задавать вам вопросы.
      - Вы маленькая наглая дрянь,- зарычал Вебард.
      Джин повернулась к двери. Вебард хрюкнул и метнулся вперед. Джин встряхнула рукой: в ней, казалось, из ниоткуда, появилась дрожащая пластинка острого пластика.
      Вебард в панике забарахтался, пытаясь.остановиться в воздухе. Джин подняла ногу и пихнула его обратно в кресло.
      - Я хочу видеть фотографию вашей семьи,- объявила она.
      - У меня нет таких фотографий. Джин пожала плечами:
      - Я могу пойти в любую библиотеку и заказать «Кто есть кто».- Она холодно оглядела управляющего, свертывая нож в колечко.
      Вебард съежился в кресле/Возможно, он принимал ее за маньяка-убийцу. Ни маньяком, ни убийцей она не была, разве что ее к этому вынудят. Она спокойно спросила:
      - То, что Эрл стоит миллиард долларов, это правда?
      - Миллиард долларов? - фыркнул Вебард.- Смехотворно. Семья не владеет ничем, кроме станции, и живет на доходы с нее. На сотню миллионов можно построить другую, в два раза больше и роскошнее.
      - Откуда Фосерингей взял эту цифру? - удивленно спросила Джин.
      - Не знаю,- резко ответил Вебард.
      - Где сейчас Лайонел?
      Вебард трагически поджал губы. -
      - Отдыхает где-то на Ривьере.
      - Гм… Вы говорите, у вас нет никаких фотографий?
      Управляющий почесал подбородок:
      - Ну, где-то, кажется, есть снимок Хьюго… погодите… минутку.- Он зашарил у себя в столе, принялся что-то там перебирать, вглядываться в кучу бумаг и, наконец, извлек снимок.
      - Мистер Хьюго.
      Джин с интересом вгляделась в фотографию:
      - Ну-ну!
      Лицо на фотографии и лицо толстяка из зоологической коллекции Эрла были очень похожи. Она резко взглянула на Вебарда.
      - И каков адрес Лайонела?
      - Этого я не знаю,- ответил Вебард с долей былого величия.
      - Не тяните резину, Вебард.
      - Ну, ладно. Вилла Пассе-Темпе, Джуан Лес Пине.
      - Я поверю в это, когда просмотрю вашу картотеку. Введите в компьютер нужный код.
      Вебард тяжело засопел:
      - Юная леди, слушайте, ставка здесь очень высока!
      - Почему?
      - Ну…- Вебард понизил голос и боязливо покосился на стены комнаты.- На станции все знают, что мистер Эрл и мистер Лайонел были… ну, скажем, не лучшими друзьями. Прошел слух - слух, имейте в виду,- что мистер Эрл нанял хорошо известного преступника, чтобы убить мистера Лайонела.
      «Наверное, это Фосерингей»,- подумала Джин.
      - Так что, сами видите, необходимо соблюдать крайнюю осторожность…- продолжал Вебард.
      - Ладно, теперь давайте посмотрим картотеку,- рассмеялась Джин.
      В конце концов Вебард набрал код доступа.
      - Вы знаете, где что. Вытащите сами,- приказала Джин.
      Вебард принялся угрюмо жать на клавиши.
      - Вот,- сказал он.- Отель «Атлантида», помещение 3001. Французская Колония. Столица. Земля.
      Джин запомнила адрес, затем нерешительно встала, соображая, какие еще задать вопросы. Вебард натянуто улыбнулся. Джин, игнорируя его, рассматривала свои ногти. В такие моменты она ощущала в себе несоответствие возрасту. Когда доходило до действия - борьбы, выставления на посмешище, подглядывания, разыгрывания какой-нибудь затеи, занятий любовью,- она чувствовала полную уверенность в себе. Но выбор варианта, решения, определение того, какой из них имеет шансы на успех, а какой лучше отбросить,- все это лишало ее уверенности. Как сейчас, Старый Вебард, жирный пузырь, сумел себя успокоить и теперь злорадствовал. Ну, пусть наслаждается собой… Она должна вернуться на Землю. Она должна увидеть Лайонела. Возможно, Фосерингея наняли убить его, а может, и нет. Возможно, Фосерингей знал, где его найти, а может быть, и нет. Вебард знал Фосерингея. Вероятно, он служил Эрлу посредником. Или, возможно, Вебард сам вел какую-то сложную игру. Сейчас стало ясно, что его интересы скорее связаны с Лайонелом, чем с Фосерингеем, потому что о свадьбе Эрла речи не было. Лайонел должен оставаться в живых. Если это значило перейти дорогу Фосерингею, тем хуже для него. Он бы мог побольше рассказать ей о «зоологической коллекции», прежде чем посылать к Эрлу… Конечно, сказала она себе, Фосерингей мог не знать о конкретном применении, которое нашел Эрл своим экспонатам.
      - Ну? Допрос закончен? - спросил Вебард с кривой усмешкой.
      - Когда следующий корабль на Землю?
      - Грузовая баржа отправляется вечером.
      - Прекрасно. Надеюсь, с пилотом мы поладим. Можете дать мне сейчас расчет.
      - Расчет с вами? Вы работали только один день. Вы должны станции за дорогу, за форму, за еду…
      - О, не берите в голову.- Джин развернулась и запустила себя в коридор. Пройдя в комнату, стала собирать свои вещи.
      В дверь просунулась голова Блейскел.
      - Вы здесь… -она фыркнула. -Мистер Эрл спрашивает вас. Он непременно хочет вас видеть.- Было заметно, что она этого не одобряет.
      - Конечно,- сказала Джин.- Сейчас иду. Блейскел удалилась.
      Джин толкнула себя вдоль коридора к грузовой палубе.
      Пилот баржи помогал грузить какие-то пустые металлические канистры. При виде Джин, лицо его перекосилось.
      - Снова вы?
      - Я собираюсь обратно на Землю. Вы были правы. Мне это не подошло.
      Пилот кисло кивнул:
      - На сей раз - поедете в грузовом отсеке. Так будет лучше для нас обоих… Если вы разместитесь спереди, я ничего не гарантирую.
      - Согласна,- кивнула Джин.
      - Отправление через час.

8

      Когда Джин добралась до отеля «Атлантида» в Столице, на ней были черное платье и черные туфли-лодочки. Она знала, что выглядела в них более взрослой и более утонченной. Она пересекла вестибюль, бросив по сторонам настороженный взгляд: нет ли детективов. Иногда они питали недобрые чувства к молодым девушкам, которых никто не сопровождает. Полицейских лучше избегать, держаться от них подальше. Обнаружив, что у нет нее ни отца, ни матери, ни опекуна, они могли передать ее в какое-нибудь безотрадное государственное учреждение. В некоторых случаях, чтобы сохранить независимость, приходилось идти на крайние меры.
      Но детектив отеля «Атлантида» не обратил внимания на черноволосую девушку, спокойно пересекавшую вестибюль, да и вряд ли вообще заметил ее. Лифтеру показалось, что она немного нервничает, то ли от скрываемого возбуждения, то ли просто из-за нервного характера. Портье на тринадцатом этаже отметил, что она искала номер, следовательно, не знакома с отелем. Горничная видела, как она нажала кнопку звонка номера 3001, как открылась дверь, и девушка изумленно отшатнулась, затем медленно прошла в номер. «Странно»,-подумала горничная, но мысль эта занимала ее лишь несколько мгновений. Затем она принялась перезаряжать разбрызгиватели пены в общественных душевых, и событие напрочь забылось.
      Номер оказался просторным, элегантным, дорогим. Окна открывались на Центральный сад и морисоновский Зал Справедливости. Мебель работы явно профессионального мастера - гармоничная, но лишенная своеобразия. Некоторые предметы намекали на присутствие женщины. Но никакой женщины Джин не видела. В комнате находились только она и Фосерингей.
      На Фосерингее были приглушенных тонов фланелевый костюм и темный галстук - ничем неприметная личность. Среди десятка людей он бы затерялся.
      На мгновение удивившись, он пригласил ее:
      - Входите.
      Джин стрельнула взглядом по комнате, ожидая увидеть жирное, смятое гравитацией тело. Но Лайонела не было, возможно, Фосерингей его ждал.
      - Ну, что привело вас сюда? - спросил он.- Садитесь.
      Джин погрузилась в кресло и закусила губу. Фосерингей осторожно ходил по комнате и поглядывал на нее. Она рылась у себя в памяти. Какой у нее есть законный повод, чтобы заявиться к Лайонелу? Возможно, Фосерингей догадался, что она встанет у него на пути… А где Хаммонд? В затылке что-то защипало. На нее смотрели сзади. Она быстро оглянулась.
      В комнате кто-то старался держаться в тени. Но не слишком умело. Теплый успокаивающий поток понимания рассеял туман в мозгу Джин. Она улыбнулась, показав маленькие белые острые зубки. В комнате находилась толстая женщина, очень толстая, розовая, с дрожащей плотью.
      - Чему вы улыбаетесь? - поинтересовался Фосерингей.
      - Вам не интересно узнать, кто дал мне ваш адрес? - Она использовала его же технику беседы.
      - Очевидно, Вебард. Джин кивнула:
      - Леди ваша жена?
      Подбородок Фосерингея чуть вздернулся:
      - Вернемся к делу.
      - Хорошо,- согласилась девушка. Оставалась вероятность, что она делает страшную ошибку, но рисковать было необходимо. Вопросы вскроют ее неуверенность, лишат козырей при торговле.- Сколько у вас есть денег? Сейчас. Наличными.
      - Тысяч десять-двадцать. Джин изобразила разочарование.
      - Недостаточно?
      - Вы послали меня на дохлое дело. Фосерингей молча сел.
      - Эрл мог бы увлечься мной, разве что откусив язык. Его вкусы по отношению к женщинам в точности как ваши.
      Фосерингей не выказал раздражения:
      - Но два года назад…
      - Этому есть причина.- Джин удрученно подняла брови.- Очень плохая причина.
      - Ну, давайте.
      - Он любил земных девушек, потому что они уроды. По его мнению, конечно. Эрл любит уродов.
      Фосерингей потер подбородок, наблюдая за ней пустыми круглыми глазами.
      - Я никогда не смотрел на дело с этой стороны.
      - Ваша схема могла бы сработать, будь Эрл хотя бы частично нормальным. Но я не нашла в нем ничего, что могло бы помочь ее осуществлению.
      - Чтобы сообщить это, не требовалось заявляться сюда,-холодно улыбнулся Фосерингей.
      - Отнюдь. Я знаю, каким образом Лайонел Эберкромби может вернуть себе станцию… Вас, конечно, зовут Фосерингеем.
      - Если меня зовут Фосерингеем, тогда почему вы меня здесь искали?
      Джин звонко и весело рассмеялась:
      - Почему вы думаете, что я искала вас? Я искала Лайонела Эберкромби. Фосерингей мне не нужен, если я не могу выйти замуж за Эрла. А я не могу. И денег у меня мало. Так что теперь я ищу Лайонела Эберкромби.
      Фосерингей постучал хорошо наманикюренным пальцем по колену и спокойно сказал:
      - Я - Лайонел Эберкромби.
      - Откуда я знаю, что вы говорите правду?
      Он бросил ей паспорт. Джин посмотрела его и бросила обратно:
      - Ладно. Теперь так: у вас есть двадцать тысяч. Этого мало. Я хочу два миллиона… Раз у вас их нет, значит, нет. Я не предъявляю чрезмерных требований. Но я хочу иметь уверенность, что получу их, когда они у вас будут. Поступим следующим образом: вы напишите документ, скажем, вексель, что-нибудь законно оформленное, что даст мне долю в станции Эберкромби. Я согласна продать вам его обратно за два миллиона долларов.
      Фосерингей покачал головой:
      - Такое соглашение налагает обязательства на меня, но не на вас. Вы несовершеннолетняя.
      - Чем скорее я избавлюсь от Эберкромби, тем лучше,- возразила Джин.- Я не жадная. Вы можете наслаждаться своим миллиардом. Я хочу только два миллиона. Кстати, как вы насчитали миллиард? Вебард говорит, что все стоит не больше сотни миллионов.
      Рот Лайонела искривился в ледяной усмешке:
      - Вебард не учитывал имущество клиентов Эберкромби. Некоторые весьма богатые люди очень толстые. Чем они толще, тем меньше им нравится жить на Земле.
      - Они всегда могут предпочесть другую курортную станцию.
      Лайонел покачал головой:
      - Там другая атмосфера. Эберкромби - это мир толстых. Единственная точка во Вселенной, где толстяк может гордиться своим весом.
      В его голосе звучали нотки сожаления. «Странно»,- подумала Джин.
      - Вы сами тоскуете по Эберкромби? - мягко осведомилась она.
      Лайонел мрачно улыбнулся:
      - По чужой станции Эберкромби. Джин села поудобнее.
      - Сейчас мы пойдем к юристу. Я знаю хорошего. Ричард Майкрофт. Я хочу, чтобы документ был без изъянов. Возможно, я найду себе попечителя, опекуна.
      - Вы не нуждаетесь в опекуне.
      - Конечно, нет,- самодовольно усмехнулась Джин.
      - Вы еще не сказали, в чем состоит ваш план.
      - Скажу, когда буду иметь документ. Отдавая часть собственности, которая вам не принадлежит, вы ничего не теряете. А когда вы ее мне отдадите, помочь вам обрести ее будет в моих интересах.
      Лайонел встал:
      - Возможно, это хороший выход.
      - Именно так.
      В комнату вошла толстая женщина. Несомненно, она была земной девушкой, польщенной вниманием Лайонела, наслаждавшейся его обществом. При виде Джин лицо ее затуманилось ревностью.
      - Когда вы заберете ее на Эберкромби, она бросит вас ради одного из тамошних жирных бездельников,- рассудительно сказала Джин в коридоре.
      - Заткнитесь! - бросил Лайонел. Голос его походил на звук косы при заточке.
      При виде Лайонела пилот грузовой баржи угрюмо сказал:
      - Я ничего не знаю.
      - Вам нравится ваша работа? - спокойно спросил Лайонел.
      Пилот что-то пробурчал, но больше не протестовал. Лайонел устроился в кресле рядом с ним. Джин, Хаммонд - телохранитель с лошадиным лицом и двое пожилых мужчин с беспокойными манерами разместились в грузовом отсеке.
      Корабль поднялся из дока, проткнул атмосферу и вышел на орбиту станции Эберкромби.
      Станция, сверкая на солнце, плыла впереди по курсу.
      Баржа причалила к грузовой палубе, механизмы втянули ее в гнездо, люк открылся..
      - Пойдемте,- сказал Лайонел.- Побыстрее. Покончим с этим.- Он тронул Джин за плечо.- Вы впереди.
      Она направилась вверх, к главному стволу. Мимо них проплывали толстые отдыхающие, яркие, круглые, как мыльные пузыри. При виде такого количества костлявых землян на их лицах возникало удивление.
      Они прошли вверх по стволу - вдоль коридора, соединяющего главный корпус станций с личным сектором семьи Эберкромби,- миновали Плезанс, где Джин мельком заметила миссис Клару, круглую как апельсин, рядом с которой раболепствовал Вебард.
      Они проплыли мимо Блейскел.
      - О, мистер Лайонел,- охнула та.- Да ну! Не может быть!
      Лайонел проскользнул мимо. Заглянув через плечо ему в лицо, Джин почувствовала приступ тошноты. Что-то темное кипело в его глазах: ощущение триумфа, злоба, месть, жестокость. Нечто не совсем человеческое. Джин всегда оставалась человеком до мозга костей и в подобных обстоятельствах чувствовала себя неуютно. Сейчас она ощущала беспокойство…
      - Быстрее! - донесся до нее голос Лайонела.- Быстрее!
      Мимо комнаты Клары - к спальне Эрла. Джин нажала кнопку. Дверь открылась.
      Эрл перед зеркалом завязывал на своей бычьей шее сине-красный галстук. На нем был очень свободно скроенный жемчужно-серый габардиновый костюм. Во многих местах были подложены подушечки, чтобы тело выглядело помягче и покруглее. Эрл заметил в зеркале Джин, а за ней суровое лицо своего брата. Он крутанулся, потерял опору и беспомощно взмыл в воздух.
      Лайонел засмеялся:
      - Взять его, Хаммонд. Спустить вниз.
      Эрл бушевал, что-то бессвязно выкрикивал. Он здесь хозяин, всех долой отсюда. Он всех засадит в тюрьму, всех велит убить. Он сам убьет.
      Хаммонд обыскал его на предмет оружия. Двое мужчин, что летели в грузовой барже, неловко стояли сзади, тихо переговариваясь друг с другом.
      - Послушайте, мистер Эберкромби,- сказал наконец один из них,- мы не можем служить насилию.
      - Заткнитесь,- ответил Лайонел.- Вы здесь как свидетели, как медики. Вам платят за то, чтобы вы смотрели, и ничего больше. Если вам не нравится то, что вы видите, тем хуже для вас.- И он махнул Джин: - Дальше!
      Девушка толкнулась к двери кабинета.
      - Прочь отсюда, прочь! Это частное владение, это мой личный кабинет! - завопил Эрл.
      Джин сжала губы. Она не могла избавиться от жалости к бедному корявому Эрлу. Но вспомнив о его
      «зоологической коллекции», решительно прикрыла зрачок фотоэлемента и нажала кнопку. Дверь распахнулась, явив им красоту и величие цветного стекла, пылающего в огне небес.
      Джин подлетела к косматому двуногому существу. Здесь она пряталась.
      Проходя через дверь, Эрл уперся, тяжело дыша, словно запыхавшийся щенок. Хаммонд заломил ему руки.
      - Не дурите с Хаммондом, Эрл. Он любит ломать людей,- сказал Лайонел.
      Двое свидетелей возмущенно бормотали что-то. Лайонел бросил на них уничтожающий взгляд.
      Хаммонд схватил Эрла за штаны, поднял над головой и пошел на магнитных подошвах по свободному пространству кабинета. Эрл беспомощно молотил руками воздух.
      Джин пошарила за резной панелью у двери, ведущей в пристройку.
      - Уберите руки! - завизжал Эрл.- О, как вы заплатите, как заплатите за это, как заплатите!..- Его голос сорвался и перешел в рыдания.
      Хаммонд встряхнул его, словно терьер крысу. Эрл зарыдал громче. Джин нахмурилась, нащупала кнопку, нажала. Дверь открылась.
      Все проследовали в ярко освещенную пристройку. Эрл, полностью сломленный, вовсю рыдал и молил о снисхождении.
      - Это здесь,- сказала Джин.
      Лайонел хлестнул взглядом по коллекции чудищ. Инопланетные звери: драконы, вампиры, василиски, грифоны, насекомые в панцирях, змеи с огромными глазами, скрученные в кольца, клыки, мозги и хрящи. И рядом - людские уродства, не менее страшные и неправдоподобные. Взгляд Лайонела замер на толстяке.
      Лайонел посмотрел на Эрла. Тот оцепенел.
      - Бедный Хьюго,- сказал Лайонел.- Эрл, вам не стыдно?
      Эрл вздохнул.
      - Но Хьюго мертв… Так же мертв, как любой экспонат здесь. Верно, Эрл? - Лайонел взглянул на Джин: - Верно?
      - Ну, да,- смутилась Джин, ей не доставляло удовольствия мучить Эрла.
      - Конечно, он мертв.- Эрл задыхался.
      Джин подошла к маленькому выключателю, контролирующему магнитное поле.
      - Ты ведьма! Ведьма!..- пронзительно закричал Эрл.
      Джин переключила тумблер. Раздалось мелодичное жужжание. Шипение. Запах озона. Дуновение. Куб с чмокающим звуком открылся. В комнату вплыл Хьюго. Он дернул руками, его вытошнило, из горла вырвался писк.
      Лайонел повернулся к двум свидетелям:
      - Этот человек жив.
      - Да, да! - взволнованно пробормотали они. Лайонел повернулся к Хьюго:
      - Скажи им, как тебя зовут.
      Хьюго что-то тихо прошептал и, прижав локти к туловищу, засучил маленькими атрофированными ножками. Он пытался принять позу эмбриона.
      - Как полагаете, этот человек в здравом уме? - спросил Лайонел свидетелей.
      Те уклонились от прямого ответа:
      - Мы не можем определить это вот так сразу, с ходу. Они заговорили разом, зазвучала тарабарщина:
      тесты, энцефалограммы, рефлексы… Лайонел помедлил. Хьюго плакал и пускал пузыри, словно ребенок.
      - Ну, он в здравом уме?
      - У него сильнейший шок,- посовещавшись, ответили доктора.- Обычно глубокое замораживание повреждает синапсы…
      - Так все-таки он в здравом уме? - сардонически спросил Лайонел.
      - Ну… нет. Лайонел кивнул:
      - В таком случае… вы видите нового хозяина станции Эберкромби.
      - Вы не можете это провернуть, Лайонел,- запротестовал Эрл.- Он уже давно сошел с ума, а вы были вне станции!
      Лайонел свирепо ухмыльнулся:
      - Ты хочешь, чтобы я передал дело в Адмиралтейский суд в Столице?
      Эрл замолчал. Лайонел поглядел на докторов, которые оживленно перешептывались.
      - Поговорите с ним,- предложил он.- Удостоверьтесь, в здравом уме он или нет.
      Доктора покорно занялись Хьюго, который теперь мяукал. В конце концов, они пришли к неудобному, но определенному решению:
      - Несомненно, этот человек не способен отвечать за свои поступки.
      Эрл ухитрился вырваться из рук Хаммонда и завопил:
      - Убирайтесь прочь!
      - Поосторожнее,- сказал Лайонел.- Не серди Хаммонда.
      - Мне наплевать на Хаммонда,- со злобой выпалил Эрл. -Я никого не люблю? - Голос его звучал глухо, словно из ямы.- Я даже себя не люблю.- Он посмотрел на куб, в котором содержал Хьюго.
      Джин почувствовала, что Эрла охватывает безумие. Она открыла рот, чтобы крикнуть, но тот уже приступил к делу. Время остановилось. Казалось, Эрл передвигался медленно, но остальные замерли совершенно, словно влипли в желе. Время вернулось к Джин!
      Она поняла, что собрался сделать полубезумный Эрл.
      А он бежал вдоль рядов своих чудищ. Магнитные подошвы гремели по полу. Он бежал и ударял по выключателям. Закончив, он встал в дальнем конце комнаты. За его спиной пробуждались к жизни мертвые экспонаты.
      Хаммонд опомнился и устремился к Эрлу. Черная рука, шарящая в воздухе наугад, поймала Эрла за ногу. Послышался хруст. Хаммонд завопил от ужаса.
      Джин рванулась к двери и отшатнулась, сжавшись в комочек. Перед ней стояло восьмифутовое гориллообразное существо с мордой французского пуделя. Эрл дернул тумблер, освободивший чудовище из магнитной каталепсии. Черные глаза зверя сверкали, изо рта капала слюна, лапы смыкали и размыкали объятия. Джин попятилась.
      Сзади раздавались страшные звуки. Она услышала, как сдавленно захрипел Эрл, но не могла отвести взгляда от гориллы, которая вплывала в комнату. Черные собачьи глаза словно вонзались в мозг Джин. Она не могла двинуться! Огромная черная рука, шарящая в воздухе, прошла близ плеча Джин и дотронулась до гориллообразной твари.
      Все превратилось в сущий бедлам. Джин прижалась к стене. По кабинету пронеслось, свивая и развивая кольца, зеленое змееобразное существо. Оно крушило полки, перегородки, витрины, в воздух взлетали книги, минералы, бумаги, механизмы, шкафы. Следом, размахивая лапами, летела горилла. Катился шквал из паучьих ног, чешуйчатых тел, мускулистых хвостов, а за ним человеческое туловище - Хаммонд в компании с грифоном из мира, заслуженно названного Очаг Заразы.
      Джин метнулась к двери, надеясь укрыться в алькове. Снаружи, в доке, стояла космическая яхта Эрла. Она протиснулась через люк.
      В дверь яростно ломился один из докторов.
      - Сюда! Скорей! - заорала Джин.
      Доктор забросил свое тело в лодку.
      Джин притаилась у люка, готовая захлопнуть его при первой опасности… Она вздохнула. Все ее надежды, все планы, все будущее разлетелись в пух и прах. Вместо двух миллионов - катастрофа, крах, смерть… Она повернулась к доктору:
      - Где ваш напарник?
      - Мертв! О, Боже, Боже, что творится…
      Губы Джин презрительно скривились, но она тут же подумала об этом человеке в новом свете. Незаинтересованный свидетель. Он мог подтвердить, что, по крайней мере, тридцать секунд Лайонел был хозяином станции Эберкромби. Этих тридцати секунд вполне хватало, чтобы выполнить условия документа. Уже не имело значения, был ли Хьюго в здравом уме или нет, потому что Хьюго умер за тридцать секунд до того, как металлическая игрушка с острыми, как садовые ножницы, конечностями поймала горло Лайонела.
      Впрочем, лучше увериться сразу.
      - Слушайте,- сказала Джин.- Это может оказаться важным. Предположим, вы свидетельствуете в суде. Кто погиб первым, Хьюго или Лайонел?
      Доктор задумался, затем произнес:
      - Ну, Хьюго! Я видел его со сломанной шеей, когда Лайонел был еще жив.
      - Вы уверены?
      - О, да.- Он старался прийти в себя.- Мы должны что-то предпринять.
      - Ладно,- кивнула Джин.- Но что?
      - Я не знаю.
      Из кабинета донесся булькающий звук и мгновением позже - вопль женщины.
      - Боже,- сказала Джин.- Они добрались до спальни… Что они сделают со станцией…- Она потеряла контроль над собой, и ее вырвало в лодку.
      К ним приближалась коричневая пуделиная морда с красными пятнами крови.
      Джин смотрела на нее, словно загипнотизированная. Она заметила, что одна рука твари оторвана. Затем горилла рванулась вперед. Джин попятилась и захлопнула люк. Тяжелое тело врезалось в металлический борт.
      Джин и свидетель оказались закрытыми в космической лодке Эрла. Доктор опустился на пол, он на глазах слабел.
      - Не умирай, парень,-сказала Джин.- Ради меня. Ты стоишь кучу денег…
      Снаружи доносились удары, грохот, затем приглушенные выстрелы протонных ружей. Стреляли с монотонной регулярностью.
      Но вот наступила тишина.
      Джин осторожно приоткрыла люк. Альков был пуст. В воздухе дрейфовало изуродованное тело гориллообразной твари.
      Джин отважилась выйти в альков и заглянуть в кабинет. В тридцати футах от нее стоял тяжело дыша Вебард. Он походил на пиратского капитана на мое- -тике своего корабля. Лицо его было белым, словно вата. Вокруг носа и рта тянулись царапины. В руках он сжимал два больших протонных излучателя с раскалившимися до красна стволами. Вебард увидел Джин, и глаза его засверкали:
      - Вы! Это все из-за вас! Вы здесь вынюхивали и высматривали!..-Управляющий вскинул ружья.
      - Нет! - закричала Джин.- Это не моя вина!
      - Положите пушки, Вебард,- донесся до нее слабый голос Лайонела. Держась за горло, Лайонел втолкнул себя в кабинет.
      - Это новая владелица станции,- сардонически прохрипел он.- Вы ведь не хотите прикончить свою хозяйку, не так ли?
      Вебард заморгал от изумления:
      - Мистер Лайонел?
      - Да,- сказал Лайонел.- Я снова дома… И прошу вышвырнуть весь этот хлам.

9

      Джин глядела на банковскую книжку. На пластике, почти во всю ширину ленты горели цифры: 2 000 000.
      Майкрофт смотрел в окно и курил трубку.
      - Вам надо обдумать один вопрос,- сказал он наконец.- Как распорядиться своими деньгами? Вы не можете сделать это сами, другие стороны будут настаивать на том, чтобы иметь дело с дееспособной личностью, то есть с опекуном или попечителем.
      - Я мало смыслю в таких вещах,- сказала Джин.- Я… предложила бы, чтобы об этом позаботились вы.
      Майкрофт потянулся к пепельнице и выбил трубку.
      - Вы не хотите? - спросила Джин.
      - Отчего же…- с отстраненной улыбкой произнес Майкрофт.- Я буду просто счастлив управлять состоянием в два миллиона долларов. Тогда фактически я становлюсь вашим законным попечителем, пока вы не достигнете определенного возраста. Нам надо добиться постановления суда. Оно будет состоять в том, что контроль над деньгами уходит из ваших рук, однако мы можем включить в договор пункты, которые гарантируют вам доход с капитала. Думаю, это то, что вам нужно. Он составит… ну, скажем, пятьдесят тысяч в год после уплаты налогов.
      - Это меня удовлетворяет,- безразлично произнесла Джин.- Сейчас я не слишком чем-либо интересуюсь… Что-то вроде разочарования.
      Майкрофт кивнул:
      - Это вполне возможно, я знаю.
      - У меня есть деньги, -продолжала Джин.- Я всегда хотела их иметь, и вот имею. И теперь…- она развела руками и приподняла брови.- Это всего лишь цифра в банковской книжке… Завтра утром я встану
      и скажу себе: «Что я хочу сделать? Хочу купить дом? Хочу набрать на тысячу долларов тряпок? Хочу отправиться в двухлетний развлекательный тур?» И ответ будет: «Нет, черт с ним со всем».
      - То, что вам нужно,- сказал Майкрофт,- это друзья и подруги - хорошие девушки вашего возраста.
      Рот Джин шевельнулся в подобии улыбки.
      - Боюсь, у нас не окажется общих интересов… Мысль, наверное, хороша, но работать она не будет.- Джин сидела в кресле, опустив глаза и приоткрыв рот.
      Майкрофт заметил, что в непринужденной обстановке, рот этот казался очень приятным, даже благородным.
      - Я не могу отделаться от мысли, что где-то во Вселенной у меня должны быть отец и мать…- пробормотала Джин.
      Майкрофт потеребил подбородок:
      - Люди, которые бросают ребенка, не стоят того, чтобы о них думать, Джин.
      - Я знаю,- уныло сказала она.- О, мистер Майкрофт, я так чертовски одинока…- Джин заплакала, уткнув лицо в ладони.
      Майкрофт нерешительно поднялся, неловко потрепал ее по плечу.
      - Вы, наверное, подумали, что я ужасная дура,- через мгновение произнесла девушка.
      - Нет,- подчеркнуто грубовато ответил Майкрофт,- я ни о чем подобном не думал. Я хотел, чтобы…- Он не мог найти слова.
      Джин собралась с духом и встала.
      - Хватит распускать нюни.- Она повернула его голову к себе и поцеловала в подбородок.- Вы на самом деле очень хороший, мистер Майкрофт… Но я не хочу сочувствия. Я ненавижу его. Я привыкла сама с собой справляться.
      Майкрофт вернулся к своему креслу и, чтобы занять пальцы, набил трубку. Джин взяла свою сумочку.
      - Сейчас у меня свидание с портным по имени Анри. Он собирается одевать меня до конца жизни. А затем я пойду…- она осеклась.- Лучше я ничего не стану вам говорить. Вам это все равно не понравится.
      Майкрофт прокашлялся:
      - Полагаю, да.
      Девушка кивнула, вновь решительная и полная жизни.
      - Пока! - и вышла из кабинета.
      Адвокат снова прочистил горло, подтянул брюки, поправил жилетку и вернулся к работе… К монотонной, тупой, серой работе. Болела голова. «Я чувствую, надо пойти и напиться»,-сказал он себе. Прошло минут десять.
      Дверь открылась. Заглянула Джин.
      - Привет, мистер Майкрофт.
      - Привет, Джин.
      - Я передумала. Знаете, будет лучше, если я приглашу вас отобедать со мной, а затем мы можем пойти на спектакль… Вам это нравится?
      - Очень,- сказал Майкрофт.
 

 

1

      Майкрофт провел рукой по пепельным волосам и пожал плечами:
      - Увы, я не понимаю вас.
      В большом кожаном кресле, рассчитанном на легковозбудимых клиентов адвоката, беспокойно ворочалась Джин. Она теребила пальцы, переворачивала ладони и смотрела на них.
      - Я сама себя не понимаю.
      В окне, в синем апрельском небе плыл томатно-красный маршалловский «Мунчейзер».
      - Деньги повлияли на меня совсем не так, как я ожидала… Я всегда мечтала о маленькой воздушной лодке, вроде этой. Я могу купить хоть десять таких, если пожелаю, но…- Она покачала головой.
      Майкрофт вспомнил, какой видел ее при первой встрече: настороженная и дикая, не по годам жестокая, безрассудная. Обычные женщины рядом с ней казались пресными, нарисованными пастелью. Адвокат угрюмо улыбнулся. Нет, Джин не стала ленивой. В ней оставалась порывистость, нервирующее очарование. Он любовался ее большим чувственным ртом, аккуратными маленькими зубками. Вела она себя с прежней шальной горячностью, но что-то все-таки ушло, и не так уж плохо, что ушло.
      - Ничего похожего на мечты,- жаловалась Джин.- Одежда…- девушка поглядела на свои темно-зеленые брюки, черный свитер,- достаточно хороша… Мужчины… -они все одинаковые, простодушные болваны.
      Лицо Майкрофта невольно перекосилось, он заворочался в кресле. Ему было под пятьдесят - в три раза больше, чем его подопечной,
      - Те, кто в меня влюблялся, плохи,- продолжала Джин,- но я привыкла к ним. Я никогда не страдала от их отсутствия. Но другие - финансисты, жулики - выводят меня из равновесия. Как пауки.
      - Это неизбежно,- поспешил объяснить Майкрофт.- Они гоняются за любым, у кого есть деньги. Маньяки, основатели всяческих фондов, мошенники - они не оставят вас в покое. Отсылайте их ко мне. Как ваш попечитель, я быстро от них отделаюсь.
      - Когда я была бедной,- жалобно сказала Джин,- я хотела так много вещей. А сейчас…- она махнула рукой,- могу покупать, покупать и покупать. Но ничего не хочу. Я могу иметь все, что вздумается, и это оказалось почти тем же самым, что иметь… Мне больше нравится делать деньги… Похоже, я почувствовала к этому вкус, словно волк, который вкусил цервой крови.
      Майкрофт снова выпрямился, испытывая тревогу.
      - Моя дорогая девочка, это профессиональная болезнь стариков! Я не…
      Джин капризно объявила:
      - Мистер Майкрофт, вы ведете себя со мной так, словно я не человек.
      Это было правдой. Майкрофт инстинктивно обращался с девушкой, как с красивым, беспокойным, непредсказуемым в своих поступках зверьком.
      - Дело не в том, что я очень уж хочу денег… просто мне все наскучило.
      «Все хуже и хуже,- думал Майкрофт.- Скучающие люди попадают во всяческие беды». Он отчаянно напрягал воображение.
      - Э… всегда есть театр. Вы можете его финансировать и даже самой сыграть.
      - Фу,- поморщилась Джин,- кучка халтурщиков.
      - Вы можете пойти учиться.
      - Мистер Майкрофт, это звучит очень утомительно.
      - Я полагаю, это могло бы…
      - У меня нет способностей к наукам. И на уме у меня есть еще кое-что. Вероятно, это глупо и бесцельно, но, похоже, я не могу от этого отделаться. Я бы хотела побольше узнать об отце и матери… Я всегда думала о них с горечью. Но представьте, а вдруг, меня похитили, украли? Если так, они будут счастливы увидеть меня снова.
      Майкрофт считал такую возможность невероятной, но вслух заверил девушку:
      - Ну, это совершенно нормально, совершенно естественно. Мы наймем детектива. Если мне не изменяет память, вас подкинули в салон в одном из внешних миров.
      В глазах Джин блеснул жесткий огонек.
      - В таверне «Старый Ацтек», Ангел Сити, Коридон.
      - Коридон,- повторил Майкрофт.- Да, я очень хорошо знаю этот район. Насколько мне помнится, это небольшая планета, не слишком населенная.
      - Если она еще такая, какой была, когда я оттуда улетала - семь лет назад,- она отсталая и старомодная. Но не надо детектива. Я лучше поищу сама.
      Майкрофт только открыл рот, чтобы возразить, когда распахнулась дверь и заглянула Руфь, секретарша адвоката.
      - Вас хочет видеть Колвел.- Она сурово посмотрела на Джин.
      - Колвел? - хмыкнул Майкрофт.- Интересно, что ему нужно.
      - Он сказал, что вы условились позавтракать с ним.
      - Да, это так. Пригласите войти.
      Еще раз сердито взглянув на Джин, секретарша вышла.
      - Руфь меня не любит,- заметила Джин. Адвокат смущенно заворочался в кресле.
      - Не судите ее. Она со мной почти двадцать лет… Думаю, вид красивой девушки в моем офисе задевает ее. Особенно…- уши его покраснели,-…такой, которая мне нравится.
      Джин слегка усмехнулась:
      - Когда-нибудь она увидит, что я сижу на ваших коленях.
      - Нет,- сказал Майкрофт, перекладывая бумаги на столе.- Не думаю, что вам от этого станет лучше.
      В комнату проворно вошел Колвел - хорошо одетый мужчина возраста Майкрофта, тощий, с яркими глазами, по-своему элегантный, но с какой-то странной, по-птичьи дерганой манерой двигаться. У него был острый подбородок, красивый ореол серебряно-серых волос, длинный чувствительный нос. На пальце его Джин мельком разглядела золотое кольцо с эмблемой Ассоциации Обитателей Космоса.
      Джин отвернулась, поняв, что Колвел ей не понравился.
      Вошедший в полном изумлении уставился на Джин. Рот его открылся. Он сделал шажок вперед.
      - Что вы здесь делаете? - резко спросил он. Джин удивленно посмотрела на него.
      - Я всего лишь беседовала с мистером Майкрофтом… В чем дело?
      Приятель адвоката закрыл глаза и покачал головой, словно собираясь упасть в обморок.

2

      Колвел погрузился в кресло.
      - Извините,- пробормотал он,- мне нужно принять таблетку… Это моя маленькая беда - сувенир с Мендасерской Колючки, приступ хлорозной лихорадки.- Он украдкой бросил еще один взгляд на Джин, затем отвел глаза. Губы его двигались, словно он читал про себя молитву.
      - Это моя подопечная - мисс Парле,- язвительно сказал Майкрофт.
      Колвел больше не терял самообладания.
      - Я польщен знакомством.- Он повернулся к Майкрофту.- Вы никогда не упоминали о таком восхитительном юном финансовом обязательстве.
      - Джин мое недавнее приобретение. Суд назначил меня позаботиться о ее состоянии.- Майкрофт повернулся к Джин.- Колвел последний, кого я знаю, из вашего уголка космоса.- Он снова обратился к Колвелу.- Вы все еще в Доме Реабилитации?
      Колвел оторвал глаза от Джин.
      - Не совсем. И да, и нет. Я продолжаю жить на старом участке, но Дом давно закрыт, очень давно.
      - Но тогда, во имя Небес, на что вы живете? Насколько помню, это суровая, забытая Богом дыра.
      Колвел самодовольно покачал головой:
      - Я так не считаю. Пейзаж величественный, монументальный. И еще - у меня маленькое предприятие, которое полностью занимает мое время.
      - Предприятие? Колвел посмотрел в окно.
      - Я… выращиваю цыплят. Да,- он кивнул,- цыплят.- Его взгляд переходил от Джин к Майкрофту и обратно.- В самом деле, я предлагаю вам возможность прекрасно вложить деньги. Майкрофт хмыкнул.
      - Несомненно, вы слышали сказки о прибыли в сотню процентов и относитесь к ним соответственно,- беззаботно продолжил Колвел.- Ну, естественно, я не стану предлагать вам такого. Если быть уж до конца честным, я вообще не уверен в результате. Возможно, ничего не получится. Я еще экспериментирую. Увы, мне не хватает капитала.
      Майкрофт набил трубку табаком.
      - Вы обратились не туда, Колвел.- Он зажег спичку и раскочегарил трубку.- Но, Любопытства ради, что вы делаете?
      - Достаточно скромное дело. Я вывел вид цыплят с замечательными свойствами. Я могу построить современный завод. При надлежащей поддержке я могу поставлять цыплят всему округу по цене, с которой не сможет конкурировать ни один доморощенный производитель.
      - Я думала, что Кодирон слишком холодная и ветреная планета для цыплят,- с сомнением заметила Джин.
      Колвел покачал головой:
      - Я обосновался в теплом месте, под Балморалскими горами. В одном из старых городов Троттеров.
      - О!
      - Я веду дело вот к чему: хочу пригласить вас проинспектировать мою недвижимость, й вы все увидите сами. Никаких обязательств вы на себя не налагаете. Никаких.
      Майкрофт откинулся назад, холодно смерив Колвела взглядом.
      - Я собиралась наведаться в Ангел Сити,- сказала Джин.
      Майкрофт зашуршал бумагами.
      - Звучит хорошо, Колвел. Но я вложил средства Джин в более надежное дело. Она находит свой процент с вложенного капитала абсолютно достаточным, а я вполне счастлив платить ей ренту. Итак…
      - Ладно, ладно,- сказал Колвел,- я всегда слишком тороплюсь, слишком много у меня энтузиазма. Это со мной бывает.- Он потеребил подбородок.- Вы знаете Кодирон, мисс Парле?
      - Я родилась в Ангел Сити,- сказала Джин. Доктор Колвел кивнул:
      - Это рядом с моими владениями… Когда вы планируете нанести визит? Возможно, я…- его голос галантно стих условно он предлагал нечто такое, что могло заинтересовать Джин.
      - Еще не знаю… В ближайшем будущем…
      - Хорошо,- кивнул Колвел.- Надеюсь увидеть вас снова, показать все, что у меня есть, объяснить перспективы моего предприятия, а затем…
      Джин отрицательно покачала головой:
      - Я не интересуюсь цыплятами, разве что когда ем их. И, в любом случае, мистер Майкрофт остается на страже моих денег. Я несовершеннолетняя. Считается, что я не могу за себя отвечать. Мой опекун очень мил, но не разрешает мне тратить больше, чем полагается.
      Колвел хмуро кивнул:
      - Я знаю Майкрофта, он всегда осмотрителен.- Он поглядел на часы.- Как насчет ланча, Майкрофт?
      - Встретимся внизу через десять минут. Колвел встал.
      - Хорошо.- Он поклонился Джин.- Истинным удовольствием было познакомиться с вами.
      Когда он вышел, Майкрофт плюхнулся обратно в кресло и задумчиво запыхтел трубкой.
      - Странный человек, этот Колвел. Но под забавной внешностью и эксцентричными манерами таится тонкий ум… Хотя вам трудно это понять при первом знакомстве. Пожалуй, он сделал нам прекрасное предложение с этими цыплятами.
      - На Кодироне ужасные ветры и очень холодно,- с сомнением сказала Джин.- Такие планеты, как Эмеральд или Прекрасная Эйри, подошли бы больше.
      Перед ее мысленным взором проносились дальние миры, чужие пейзажи, цвета, звуки, таинственные руины, эксцентричные люди…
      Девушка решительно вскочила на ноги.
      - Мистер Майкрофт, я собираюсь отправиться следующим пакетботом. Сегодня вечером.
      Но опекун был начеку:
      - Это невозможно. Сегодняшний рейс отменен.
      - Тогда следующим.- Джин нахмурилась. Майкрофт бесстрастно выбил пепел из трубки.
      - Я знаю, что лучше не вмешиваться. Джин похлопала его по плечу.
      - Вы действительно очень милый, мистер Майкрофт. Я бы хотела походить на вас.
      Посмотрев в ее сияющее лицо, Майкрофт понял, что больше не сможет сегодня работать.
      - Теперь я собираюсь побегать,- объявила Джин.- Сейчас пойду вниз и куплю билет.- Она потянулась.- О, Небеса! Мистер Майкрофт, я чувствую себя лучше.
      Девушка выскочила из офиса, веселая и стремительная, как красный «Мунчейзер», который плыл над ней в вышине.
      Майкрофт отложил бумаги, встал и наклонился к интеркому:
      - Руфь, если что-нибудь срочное, я буду днем в клубе, возможно, в комнате для курящих.
      Руфь кивнула, злясь сама на себя: «Маленькая кокетка! Почему она привязалась к Майкрофту? Почему не может сама о себе позаботиться? Бедный добряк Майкрофт…»

3

      Общество быстро увядает, если теряет экономические стимулы к существованию. Улицы пустеют, небо чисто и безжизненно ясно - ни единого дымка, все вокруг приобретает серый и грязно-коричневый оттенок. Здания не ремонтируются: осыпаются фасады, оседают каркасы, оконные стекла зияют дырами, похожими на черные морские звезды.
      Бедные кварталы пустеют первыми. Улицы покрываются выбоинами, даже ямами, везде валяется мусор. Районы побогаче держатся дольше, но в них остаются только очень старые или очень молодые. Старики со своими воспоминаниями, молодые с тоскливыми грезами наяву. В верхних этажах и складах магазинов лежат остатки никому не нужных товаров, испуская запахи лака и дерева, заплесневелой одежды и сухой бумаги.
      Когда Джин была маленькой, Ангел Сити сопротивлялся упадку и медленному умиранию. Поблизости, в серебристом кодиронском небе, маячили три старых вулканических жерла - Эль Примо, Эль Панатело и Эль Темпо. Когда-то сланцевые отвалы у их подножий блестели длинными гексагональными кристаллами, обладавшими уникальным свойством превращать звуковые колебания в яркие цветные вспышки. В прежние времена по ночам туда ходили шахтеры и палили из ружей, а затем стояли и смотрели, как звук возвращается к ним мерцающей волной света.
      Былое процветание в Ангел Сити было связано с шахтами. Поблизости нашли пригодные для разработки месторождения. Понастроили домов, космопорт со складами и терминалами. Ангел Сити стал черным, грязным городом, похожим на тысячи других, но все же оставаясь самим собой, имея одну особенность, которая делала его именно Городом Ангелов. Солнце планеты было маленьким ослепительным бело-голубым диском, небо же - цвета черной жемчужины. Земная растительность отказывалась расти в почве Кодирона, и вместо гераней, цинний, фиалок, петуний вокруг белых домов здесь вымахали могадоры - странствующая лоза с трепещущими, словно шмели, плодами, а вокруг простирались отмели с дрожжевыми массами медвежьих грибов.
      Затем, одна за другой, потихоньку закрылись шахты, и Ангел Сити начал свой путь к разрушению. Шахтеры оставили город. Падкие на легкие деньги торговые центры закрыли свои двери, с домов в рабочих кварталах облупилась краска.
      Но в общей картине распада вдруг возник совершенно сумасбродный штрих: озеро Арканзас.
      Оно простиралось от Ангел Сити до горизонта, ржаво-зеленое, гладкое как стол. Его покрывала кора водорослей толщиной в два фута, достаточно твердая и прочная, чтобы выдерживать значительный вес. И тогда в голову предприимчивым жителям пришла мысль о земледелии: о Северной Африке, Великих Равнинах, Украине. С Земли выписали ботаников, которые вывели не только сорт пшеницы, способный процветать на чужой минеральной почве Кодирона, но вдобавок акклиматизировали рожь, сахарный тростник, цитрусовые, дыни, овощи. Ангел Сити зажил по-новому. Когда пыхтящее воздушное такси поднялось из космопорта и понеслось над Табачным холмом, удивление Джин не знало границ. Там, где некогда царили развал и запустение, обнаружились аккуратные фермерские поселения, чистые, явно процветающие.
      Пилот повернулся к ней:
      - Куда вас доставить, мисс?
      - В отель. Это все еще гостиница Полтона?
      - Да, есть такая,- кивнул пилот.- Но появилось еще одно место в нижнем городе, новое. «Санхауз». Там дорого, но шикарно.
      - Доставьте меня к Полтону.- Джин не хотела быть на виду.
      Пилот еще раз повернулся к ней и оценивающе оглядел:
      - Мне кажется, вы бывали здесь раньше. Джин раздраженно закусила губы. Она надеялась,
      что ее примут за иностранку, и не хотела, чтобы ее связали с четырьмя трупами, появившимися семь лет назад.
      - Мой отец работал на шахтах и рассказывал мне об Ангел Сити.
      • По всей вероятности, Джин могла быть совершенно спокойной. Семь лет назад четыре смерти за неделю стали сенсацией в Ангел Сити, но все забывается. Преступления Джин затмили сотни других убийств. Никто не подумает связать мисс Алису Янг, как она решила назвать себя, с одетым в лохмотья существом с дикими глазами, какой была Джин Парле в возрасте десяти лет. Однако следовало играть поосторожней.
      - Я отправлюсь к Полтону,- повторила Джин.
      Гостиница Полтона - длинное ветхое здание с односкатной крышей - стояла на небольшом холме почти на краю города. Здание окружала широкая веранда. Фасад зарос синей вьющейся лозой.
      На заре юности Ангел Сити гостиница служила общежитием для шахтеров, затем, когда все устоялось, Полтон кое-что перестроил и объявил свое заведение гостиницей. В воспоминаниях Джин он был сгорбленным раздражительным стариком, глаза которого, казалось, навечно уткнулись в землю. Он так и не женился, сам делал всю работу, не взял даже мальчика-буфетчика.
      Пилот посадил лодку на утоптанную площадку перед гостиницей и повернулся, чтобы помочь Джин сойти, но девушка уже выпрыгнула на землю. Забыв намерение вести себя как степенная молодая леди, она взбежала на веранду.
      В углу веранды стоял Полтон, еще более сгорбленный и сердитый, чем помнила его Джин.
      - Ну,- протянул он скрежещущим голосом,- вы вернулись? Вы зря тратите свое время.
      Джин ошеломленно уставилась на него. Она открыла рот, силясь что-то сказать, но не нашла слов.
      - Забирайте свой саквояж и проваливайте отсюда,- сказал Полтон.- Я управляю отелем, а не сумасшедшим домом. Возможно, вашим капризам больше подойдет новое заведение в нижнем городе. Но я - стреляный воробей, и меня не проведешь.
      Джин подумала, что старик, конечно, не мог ее запомнить, ведь прошло семь лет. Наверное, он путает ее с какой-то новой постоялицей. Она заметила, что на скулах Полтона вспухли искусственные резервуарчики для влаги. Сокращая мышцы щек, он мог нагнетать жидкость в глазные яблоки, корректируя дальнозоркость. Значит, со зрением у него не все в порядке.
      - Мистер Полтон, вы принимаете меня за другую,- с мягкой рассудительностью сказала Джин.
      - Ничего подобного,- отрезал Полтон, по-волчьи оскалившись.- Я прочел ваше имя в регистрационной книге. Мисс Санни Мэтисон. Так вы себя назвали. Там еще есть ваши отпечатки пальцев - они уж точно не соврут.
      - Это не я! - закричала Джин.- Я Алиса Янг!
      - Я потратил четыреста долларов, чтобы вставить помпы в свои старые глаза,-презрительно произнес Полтон.- И теперь вижу как телескоп. Думаете, я ошибаюсь? Нет, не ошибаюсь… Очистите помещение. Здесь не нужны такие, как вы.- Он свирепо смотрел на девушку, пока та не развернулась.
      Джин повела плечами и в отчаянии вернулась к кэбу.
      - Старый Полтон окончательно свихнулся, это все знают,- сочувственно, сказал пилот.-В любом случае «Санхауз» будет покруче.
      Кэб заскользил вниз по склону холма. Перед ними открылся сначала город, затем озеро Арканзас, непривычно поделенное на участки - желтые, светло- и темно-зеленые, коричневые, черные. А над ними вставало, как театральная декорация, стальное небо. Горячая синяя искра солнца клонилась к вечеру, поблескивая на пластиковом экране кэба и в уголках глаз Джин.
      Девушка следила за знакомым узором города. Центральная площадь с бетонной танцплощадкой, окрашенные в синий цвет здания суда и тюрьмы, таившийся позади них Райский Бульвар. И угловатый коричневый фасад на краю города - таверна «Старый Ацтек», некогда принадлежавшая Джо Парле.

4

      Кэб сел рядом с «Санхаузом», и пилот отнес небольшой багаж Джин к боковому входу. Судя по претензиям на роскошь, отель был явно новым. Но противоречие между стилем метрополии и самим фактом местонахождения в маленьком городке на второстепенной планете приводило к обратному, скорее, смехотворному эффекту. Здесь был прекрасный пол из местного зеленого агата и мозаичные коврики ручной работы, купленные по дешевке на одной из планет, а также десяток земных пальм в кадках цвета морской волны. Но отсутствовал лифт на втором и третьем этажах, а портье стоял в заметно поношенных туфлях.
      В вестибюле никого не было, кроме двоих - клерка и человека, который что-то настойчиво внушал ему. Джин застыла в дверях как вкопанная. Тощий, похожий на птицу, мужчина элегантностью одежды гармонировал с мозаичными ковриками и земными пальмами. Колвел.
      Джин прикинула. Очевидно, он вылетел на более быстром корабле, чем она, возможно, почтовым экспрессом. Пока она колебалась, Колвел повернулся, посмотрел на нее. Его челюсть отвисла, брови сердито сомкнулись на лбу. Он сделал к ней три широких шага. Джин попятилась, думая, что он хочет ее ударить.
      - Я обыскал из-за вас весь город! - разъяренно объявил Колвел.
      Любопытство Джин взяло верх над тревогой и злостью.
      - Ну, вот она я. И что?
      - Вы одна? -тяжело дыша, Ковел смотрел на нее.
      - Какое вам дело? - сощурила глаза Джин. Колвел заморгал, рот его скривился от ярости.
      - Когда вы вернетесь к себе, я покажу вам, какое мне дело!
      - О чем вы вообще говорите? - ледяным тоном осведомилась Джин.
      - Как вас зовут?! - Колвел схватил ее руку и развернул запястьем вверх. Недоверчиво уставился на девушку, снова поглядел на запястье.
      Джин вырвала руку.
      - Вы сошли с ума? Похоже, жизнь среди цыплят не добавила вам ума!
      - Цыплят? - Он нахмурился.- Цыплят? О… о, конечно. Как глупо. Вы мисс Джин Парле, вы прилетели в Ангел Сити. Я ожидал вас только через неделю, со следующим пакетботом…
      - А за кого вы меня приняли? - негодующе спросила она.
      Колвел прокашлялся. Злость уступила место поразительной вежливости.
      - Виноваты мое плохое зрение и плохое освещение. Моя племянница примерно вашего возраста, и на мгновение…- Он сделал значительную паузу.
      Джин взглянула на запястье.
      - Как получилось, что вы не знаете ее имени?
      - Мы с ней иногда шутим,- беспечно ответил Колвел.- Маленький глупый семейный розыгрыш, знаете ли.
      - Не удивлюсь, если из-за вашей племянницы меня вышвырнули из гостиницы старого Полтона.
      Колвел замер.
      - Что сказал Полтон?
      - Он кричал, что управляет отелем, а не сумасшедшим домом. Сказал, что не хочет больше иметь дело ни с кем из моих дружков.
      Пальцы Колвела прошлись вверх и вниз по пиджаку.
      - Боюсь, старик Полтон несколько вздорный тип.- На лице любителя цыплят появилось новое выражение, страстная галантность.- Теперь, когда вы здесь, на Кодироне, мне не терпится показать вам свое поместье. Вы с моей племянницей, несомненно, подружитесь.
      - Не уверена. Мы слишком похожи, если верить Полтону.
      В горле Колвела протестующе булькнуло. - Как зовут вашу племянницу, мистер Колвел? - спросила Джин.
      Колвел заколебался.
      - Марта. И я уверен, Полтон преувеличивает. Марта спокойная и кроткая девушка.-- Он выразительно кивнул.- Я могу на нее положиться.
      Джин пожала плечами. Колвел, казалось, заблудился в собственных мыслях. Он беспокойно двигал локтями и кивал не в такт этим движениям. Наконец, пришел к определенному решению.
      - Сейчас я должен отправиться по своим делам, мисс Парле. Но я загляну к вам, как только появлюсь в Ангел Сити.- Он поклонился Джин и удалился.
      Джин повернулась к клерку.
      - Мне нужна комната… Мистер Колвел часто бывает в городе?
      - Не-е-ет,- сказал клерк, колеблясь.- Не очень.
      - А его племянница?
      - Мы видим ее еще реже. Фактически,- клерк кашлянул,- совсем редко.
      Джин бросила на него резкий взгляд:
      - Вы сами когда-нибудь видели ее? Клерк снова прокашлялся:
      - Ну… на самом деле нет… Я… я думаю, мистеру Колвелу лучше было бы переехать в город, может быть, снять для племянницы номер в отеле.
      - Почему?
      - Ну… долина Корнуэлл очень дикое место. Это у Балморалских гор. Там глушь и запустение, особенно когда власти закрыли старый Дом Реабилитации. Никого на многие мили вокруг, если что случится…
      - Странное место для цыплячьей фермы,- предположила Джин.
      Клерк пожал плечами, словно подчеркивая, что не в его правилах болтать о посетителях отеля.
      - Вы желаете зарегистрироваться? - спросил он.

5

      Джин переоделась. Вместо дорожного серого габардинового платья надела спокойных тонов темно-синее и вышла прогуляться по Мейн-стрит. Хотя новые веяния и чувствовались, но под несколькими косметическими заплатами из стекла и нержавеющей стали Ангел Сити оставался почти таким же, каким она его помнила. Мимо проходили люди, которых она, казалось, узнавала, и кое-кто из встречных награждал ее любопытным взглядом, что само по себе ни о чем не говорило - она привыкла к постоянному вниманию.
      Около старых зданий суда и тюрьмы из окрашенной в синее каменной пены, Джин свернула налево, на Райский бульвар. Что-то сдавило ей горло: здесь проходило ее оборванное, нищее детство…
      «Фу,- сказала себе Джин,- хватит сентиментальности, хотя именно из-за нее я оказалась здесь. Ну зачем было тревожить себя мыслями об отце и матери?» Она с беспристрастным изумлением рассмотрела себя и свою сентиментальность, затем вернулась к поиску родителей. «Вероятно, я заварю здесь бучу. Если они бедные, они решат, что я помогу им…- Она улыбнулась, и ее маленькие зубки засверкали.- Им всего-то немного надо». Джин пришло в голову, что в основе ее миссии, пожалуй, лежит злой умысел: она нарисовала себе картину, как, красивая, уверенная, богатая, она встречается с угрюмыми мужчиной и женщиной. «Когда вы бросили меня на бильярдном столе Джона Парле, вы бросили два миллиона долларов».
      Но куда более вероятно, что ее родители, вместе или по отдельности, растворились в неохватной темной бездне человеческой Вселенной. Тогда выследить среди звезд и планет их позабытую за семнадцать лет дорогу - неразрешимая проблема… Джо Парле мог бы сказать, кто ее родители, он не раз намекал, что знает. Но Джо Парле уже семь лет как мертв, и Джин не чувствовала никаких угрызений совести. В трезвом состоянии оц был груб и тяжел на руку, пьяный, он был похотлив, как дикарь, и очень опасен.
      Когда ей исполнилось девять, он начал лапать ее, скоро она научилась прятаться под салуном, когда видела его пьяным. Однажды он попытался преследовать ее, ползя на животе. Она била его в лицо ножкой от старого кресла, тыкала в глаза, пока он, чуть не свихнувшись от бешенства, не отступил, чтобы отправиться за пистолетом. Джин поспешила найти другое убежище и вернулась на свой чердак только потому, что больше некуда было идти.
      На следующее утро Парле, горбясь, пришел к ней, лицо в царапинах и синяках. У девочки был нож, и она держалась твердо, доведенная до отчаяния. Парле бранился, насмехался над ней, бросал обидные упреки, сохраняя при этом дистанцию: «Конечно, ты маленькая дьяволица, и, конечно, я единственный папочка, который у тебя есть, но я знаю больше, чем болтаю вслух. И когда придет время раскрыть карты, я знаю, куда пойти. Я могу принести это даже домой, и тогда кое-кому придется плохо».
      Но Джин убила Джо Парле и трех его пьяных дружков прежде, чем он рассказал ей, что знает. Убила из его собственного пистолета.
      Джин шла по Райскому бульвару. Вот он, салун Парле, таверна «Старый Ацтек», не изменившаяся ни на дощечку. Краска стала еще тусклее, двери совсем разболтались, но даже на улице чувствовались запахи табака, пива, вина и водки, сурово и неумолимо возвращающие ее в первые десять лет жизни. Джин подняла глаза к окну под фронтоном, когда-то бывшему ее маленьким окошечком в мир: улица и комиссионный магазин Диона Мьюлрони, пейзаж ее детства.
      Джо Парле говорил о доказательствах и значительно хлопал тяжелой рукой по коричневому бумажнику. Возможно, его вещи не уничтожены. Это будет первой целью - найти их.
      Джин скромно проскользнула в салун.
      Внутри имелись небольшие изменения, но в целом таверна осталась такой, какой она помнила ее. Слева стойка бара, за ней вставлены в стену шесть больших прозрачных пластин. На каждой изображена голая женщина в вычурной позе на фоне подобий пейзажей иных миров. Грубо намалеванная сверху надпись гласила: «Красота среди планет».
      Столы занимали правую часть комнаты, над ними на полках стояли запыленные фотографии космических кораблей и модели четырех пакетботов Грей Лайн, обслуживающих Кодирон,- «Бьюкирус», «Орест», «Прометей» и «Икар». На заднем плане располагались два обветшалых бильярдных стола, рядок игровых автоматов, автомат по продаже сухих стимуляторов и наркотиков, а также автоматический проигрыватель.
      Джин беспокойно оглядела лица у бара, но не распознала никого из давних завсегдатаев. Она села на стул у двери.
      . Бармен, примечательный юноша с оливковой кожей и пшенично-белыми кудрями, вытер руки о полотенце, гордо задрал подбородок и двинулся к ней. Очевидно, он весьма гордился своим орлиным профилем, а мускулистость торса подчеркивал облегающей рубашкой. «Глупо, банально, прямолинейно,- думала Джин.-Без сомнения, он мнит себя неотразимым покорителем женщин, раз у него такая замечательная черная кожа и яркие волосы».
      Бармен с важным видом остановился перед ней.
      Лица у бара повернулись к ним, гул беседы стих.
      - Чего изволите?
      - Всего лишь лимонад.
      Бармен доверительно склонился к ней:
      - Хотите один секрет? Лучше возьмите оранжад.
      - Почему?
      - У нас нет лимонов.- Он шлепнул полотенцем по руке.
      - Ладно,- кивнула Джин.- Тогда оранжад. Через десять минут молодой бармен назначил ей
      свидание. Его звали Гем Моралес, он жил в «Лихаче» Карсона и в дневную смену работал в «Ацтеке».
      Джин сообщила ему, что заблудилась. Она пыталась найти дядю, но каким-то образом упустила его.
      - О,- сказал Гем Моралес, размышляя о чем-то. Джин встала, чтобы уйти, и положила на стол де-
      сятицентовик. Гем смахнул его в ящик.
      - В восемь, не забудьте,- напомнил он.
      Джин изобразила яркую улыбку. Обычно ей нравились молодые люди. Она восхищалась их крепкими юными телами, с удовольствием ощущала на себе мускулистые руки, с легкостью поддавалась беззаботному мужскому обаянию. Но Гем Моралес коробил ее. Он был самоуверен, нагл и бесстыден, и на помощь к нему не приходили ни интеллигентность, ни чувство юмора, которых он был напрочь лишен.
      Он прибыл на свидание в назначенные двадцать минут ожидания и с важным видом пересек вестибюль, где Джин читала журнал. На нем был супермодный костюм из желтовато-коричневого плиона. Джин в тот вечер надела скромный наряд из темно-синего и белого.
      Бармен проводил ее к скоростной маленькой воздушной лодке, купленной года четыре назад, и лицо Джин вытянулось от изумления: это был маршалловский «Мунчейзер», модель, которую ей самой так хотелось. Проклятие! Первой вещью, которую она купит, когда вернется на Землю, будет сверкающая воздушная лодка.
      Зарычав, «Мунчейзер» с ускорением пошел вверх - Джин вдавило в пену сидения,- затем выровнялся и помчался в стальную ночь. Над головой висел единственный спутник Кодирона, маленький яркий Садирон. Внизу проплывали черные холмы, пустынные горы, тундра с комками оливково-серых медвежьих грибов. Один раз им попалось небольшое поселение, обозначенное линией желтых огней. Несколькими минутами позже слабое свечение на юге показало местонахождение Дельты, самого большого города на Кодироне.
      - Гем, вы родились в Ангел Сити? - спросила Джин.
      Бармен раздраженно фыркнул.
      - Я? Черт возьми! Конечно, нет. Я с Брекстела на Алнитаке-пять.
      - А как вы оказались здесь?
      Гем легкомысленно дернул плечами.
      - Попал в небольшую переделку. Один тип посчитал, что я не такой крепкий парень, каким себя считаю. Он ошибался. Я оказался прав.
      - Ох!
      Парень протянул руку и обнял Джин.
      - Гем, мне нужна твоя помощь.
      - Конечно, о чем речь. Но потом. Давай поговорим о нас.
      - Нет, Гем, я серьезно.
      - Что ты подразумеваешь под помощью? - осторожно спросил он.- Чем я могу помочь?
      Джин сотвбрила рассказ, который не мог не вызвать его интереса. Она сказала, что старый владелец «Ацтека» Джо Парле владел долговыми расписками, которые считал бесполезными. В действительности они стоили целое состояние и должны быть где-то среди оставшегося от него имущества. Она желала поглядеть на них.
      Удовольствие Гема слегка отравила мысль, что свидание с Джин не явилось следствием его неотразимости. С угрюмым видом он рванул «Мунчейзер» к высокой горной вершине, украшенной синими, зелеными и красными огнями.
      - «Жаворонок Небес»,- пояснил он.- Исключительно красивое место, для Кодирона, конечно. Сюда прилетают отдыхать со всей планеты.
      «Жаворонок Небес» и в самом деле выглядел веселым и популярным заведением. Шестиугольный пилон вознесся на пятьдесят футов, сверкая волнами света, следствием применения кристаллов «звук - свет», которыми славился Кодирон. Бегущие огни отражались в куполах, корпусах и кабинах воздушных лодок, припаркованных рядом.
      Тем схватил Джин за руку и зашагал через внешнюю террасу, гордо выставив вперед орлиный нос.
      Девушка семенила сбоку, полуизумленная, полураздраженная. Они вошли в здание сквозь арку из медвежьих грибов, приятно и остро пахнущих. Человек в черном напыщенным жестом пригласил их в небольшую круглую кабинку. Когда они разместились там, кабинка тихо, с шелковой плавностью, заскользила по длинному эллипсу вокруг залы, кружась и вращаясь по всем осям.
      Подъехала на силовых коньках официантка в ажурно-черном.
      - Старомодный коктейль из виски, пива и дольки лимона,- сказал Гем.
      - Лимонад,- сказала Джин. Гем поднял брови:
      - Вот те на! Возьми что-нибудь покрепче. Иначе зачем мы сюда пришли!
      - Я не люблю спиртного.
      - Фу,- Гем состроил презрительную гримасу. Джин пожала плечами. Гем явно считал ее чем-то
      вроде синего чулка. Если бы он понравился ей, было бы забавно открыть ему иное. Но он не только высокомерен. Он зеленый юнец.
      Подошел служитель и предложил напрокат силовые коньки. Гем вызывающе поглядел на Джин. Она покачала головой:
      - Я не слишком ловка. Сразу перевернусь вниз головой.
      - Это легко,- сказал Гем.- Погляди на этих двух…- он указал в сторону пары, которая танцевала посреди зала, кружась, скользя по воздуху во всех направлениях и, казалось, не тратя никаких усилий.- Ты сразу схватишь суть. Это легко. Лишь шевельни пальцем, если захочешь тронуться с места, нажми немного - и ты там. Чем сильнее жмешь, тем быстрее двигаешься. Чтобы остановиться, надо нажать пяткой.
      Джин покачала головой.
      - Я бы предпочла посидеть здесь и поговорить.
      - Об этих расписках?. Она кивнула.
      - Если поможешь, я уступлю тебе треть.
      Гем сжал губы и прищурился. Джин поняла, что он обдумывал, как бы получить три трети вместо одной.
      - Джо Парле понавешал на себя груду мусора,- с беззаботным видом продолжила девушка.- Некоторые из его расписок украдены, а те, что остались, требуют разъяснений. Я знаю, какие из них имеют ценность.
      - М-м-м.- Гем отхлебнул коктейль.
      - Я не знаю, кто сегодня владеет «Ацтеком», вещи Джо вполне могли сжечь,- пояснила Джин.
      - Я могу провести тебя туда,- задумчиво сказал Гем.- Мансарда битком набита старым хламом. Годфри говорит, что все это осталось от Парле. Он собирался очистить чердак, да так и не собрался.
      Чтобы скрыть возбуждение, Джин отпила глоток лимонада.
      - Когда открывается заведение?
      - В десять. Открываю я. Я работаю днем.
      - Завтра я буду там в девять.
      - Мы будем там вместе,- Гем наклонился вперед и многозначительно взял руку Джин.- Ты слишком красива, чтобы позволить тебе скрыться с моих глаз даже для…
      Раздался резкий стук коньков о кабину. Кто-то хрипло закричал:
      - Убери руки от моей девчонки! - Ив кабинку просунулось разъяренное круглое лицо. Джин заметила космы черных кудрей, широкий крепкий торс.
      Гем несколько мгновений в удивлении и ярости смотрел на него, затем вскочил на ноги.
      - Не указывай мне, что делать, ты… Черноволосый юноша повернулся к Джин:
      - Джейд, вы можете катиться к черту,-с горечью бросил он. повернулся и вышел. Гем сел, окаменелый, словно статуя. Он совсем забыл о Джин и глядел теперь вслед черноволосому. Его рот искривился в усмешке, глаза словно остекленели. Он неторопливо поднялся на ноги.
      - Не будьте ребенком,- будничным тоном произнесла Джин.- Сядьте и сидите спокойно.
      Он не обратил внимания. Джин слегка подалась назад. Гем был опасен.
      - Сядьте,- резко сказала она.
      Усмешка Гема превратилась в оскал. Он перемахнул ограждение кабинки и мягким шагом, крадучись, пошел за черноволосым юношей.
      Джин заерзала, сжимая в руках бокал. Позволить им подраться… Молодые бычки, молодые кабанчики… Она надеялась, что черноволосый парень вытрет о Гема ноги. Конечно, он сам поднял бучу. Почему он назвал ее Джейд? Она никогда не видела его раньше. Виновата ли здесь вездесущая Марта Колвел? Джин с интересом огляделась вокруг.
      Минут через пятнадцать Гем вернулся к столу. Безумие слетело у него с лица. Молодой бармен был в синяках, одежда порвана и испачкана, но он явно остался победителем. Джин поняла это по тому, как он важничает, как задирает нос… «Глупое молодое животное,» - равнодушно подумала она.
      - Слегка зафиксировал этого парня,- сообщил Гем приятным голосом.
      Словарь Джин был не особенно богат, и слово «катарсис» в нем не значилось, но она подумала про своего спутника: «Отыгрался за свою незначительность на черноволосом парне и от этого чувствует себя лучше. Шаг к приличному человеку».
      И в самом деле, Гем успокоился и остаток вечера держался тихо. В полночь он предложил уйти. Джин не протестовала. Она нигде не заметила ни черноволосого парня, ни девушки, которую можно было отождествить с племянницей Колвела.
      В воздушной лодке Гем привлек ее к себе и страстно поцеловал. Джин посопротивлялась немного, потом расслабилась. «Почему бы и нет,- подумала она.- Это легче, чем бороться с ним». Хотя ей и не хотелось повышать самооценку бармена.

6

      Восход солнца на Кодироне сопровождался уникальным явлением: сине-белый занавес, словно веко, падал на линию горизонта, будто спускался затвор, изгоняющий мрак и дающий дорогу ледяному свету кодиронского дня. Эффект приписывался флюоресцирующей компоненте воздуха, которая активизировалась излучением местного солнца, а резкая линия раздела объяснялась маленькими угловыми размерами его диска - почти точечного источника света.
      Джин тихо выскользнула из комнаты, как раз вовремя, чтобы успеть к представлению. Длинная и пустынная Мейн-стрит потонула в синей тьме. Ветер ударил Джин в лицо. Она сердито облизнула губы и задумалась о том, где бы позавтракать. Когда-то припозднившихся пьяниц, игроков и пресытившихся клиентов обоих городских борделей обслуживали неряшливые кофейни на Райском бульваре. Возможно, они еще существовали.
      Джин дрожала от ветра, хлеставшего с голых скал Кодирона. Она подняла воротник темно-синего жакета. Девушка ощущала, что кожа ее стала грязной и скользкой, но в столь ранний час в ванных отеля не было горячей воды - при помощи таких вот экономических мер «Санхауз» достигал показного великолепия. Поверхностный блеск и внутренние пороки - точно так же, как у некоторых людей. Джин припомнила Гема Моралеса. Рот ее растянулся в презрительной улыбке. Самонадеянный напыщенный глупец. Он с таким важным видом удалился от дверей отеля, довольный собой… Джин выбросила его из головы. В огромной Вселенной он был атомом, пусть наслаждается собой, продвигая ее расследование.
      Девушка дрожала. Было и в самом деле очень холодно и очень рано для каких-либо дел. Наверное, вожделенный чердак все еще в клубах табачного дыма, запахе пива и парах виски. А старый хлам покажется липким от въевшейся грязи, многолетней пыли, но она и не ожидала ничего иного. В любом случае сортировать старые вещи Джо Парле будет куда менее хлопотно без Гема Моралеса.
      Джин привычно свернула на Райский бульвар у здания суда и увидела впереди желтые огоньки кафе «Нью-Йорк». Она скользнула внутрь и села у стойки рядом с сопящим рабочим фермы, все еще осоловелым после ночной пирушки. Она тихо пила кофе и жевала пирожное, поглядывая на себя в зеркало за стойкой - очень красивая девушка с густыми коротко остриженными черными волосами, кожей цвета старой слоновой кости, большим бледно-розовым ртом и изящным подбородком, огромными черными глазами, которые порой распахивались от возбуждения, а иногда становились узкими щелочками под густыми ресницами… «Я буду красивой очень долго,-подумала Джин,- если не дам себе выдохнуться. И дело не в том, что мне только семнадцать, можно сказать, расцвет девичества. Все дело в моей жизненной силе».
      Она покончила с кофе и вышла обратно на Райский бульвар. Мейн-стрит уже пронизывали бело-голубые утренние лучи, все углы, все выступы ловили свет и светились сами, словно в огнях Святого Эльма.
      Впереди, темный и облезлый, вырос фасад таверны «Старый Ацтек», первого ее жилища.
      Джин обошла вокруг и последовала хорошо знакомым путем: сперва на крышу сарайчика-пристройки для продуктов, затем дернуть за жалюзи, с виду казавшиеся прочными,- и открывался проход внутрь. Спрыгнуть на лестницу, перевести дыхание и, держась за стену, по узеньким ступенькам взобраться на чердак.
      Джин вслушалась. Ни звука. Не колеблясь, она толкнула запыленную дверь. Остановилась в проеме, и тут же нахлынули воспоминания, перехватывая дыхание и переполняя жалостью к черноглазой маленькой негоднице, которая когда-то спала здесь. Девушка заморгала, затем отодвинула эмоции в сторону. Огляделась. Сквозь грязное окно сочился свет. Груда грязных коробок - все что осталось от забулдыги Джо Парле.
      Как и опасалась Джин, все было пыльное, сырое и липкое и пахло эманациями бара. В первой коробке она нашла счета, расписки, оплаченные чеки. Во второй лежал фотоальбом, который она отложила в сторону, а также множество оптических дисков. Третий хранил… Она настороженно подняла голову и прислушалась. Вкрадчивый скрип пола. Джин набрала в легкие воздуха и повернулась. В дверях, глядя на нее, стоял Гем Моралес. Он слегка улыбался, скаля зубы. Очень неприятная улыбка.
      - Так и думал, что найду тебя здесь,- сказал он тихо.
      - И я думала, что найду здесь тебя. Гем сделал шаг в комнату.
      - Вы занялись немножечко воровством… Джин увидела, что лицо его застыло как прошлой
      ночью. Она напряглась.
      - Гем!
      - Да?
      - Ты боишься смерти?
      Он не ответил, но стоял наготове, как кот перед прыжком.
      - Один неверный шаг, и ты умрешь,- предупредила девушка.
      Он беспечно шагнул вперед.
      - Стой, где стоишь!
      Он приблизился еще на шаг и потянулся к ней.
      - Еще два шага, Гем…- Джин показала ему то, что держала в руках,- маленький брусочек, не более спичечного коробка. Из крошечной дырочки в передней грани вылетала игла, способная на шесть дюймов вонзиться в человеческую плоть, где тончайшая нить из митрокса взрывалась. Гем замер.
      - Ты не осмелишься. Ты не осмелишься меня убить!
      У него не хватало умственных способностей постичь, что Вселенная может существовать без него, Гема Моралеса. Дернув плечами, он шагнул вперед. Игла щелкнула в воздухе, всколыхнула материю рубашки. Джин услышала, как внутри бармена что-то глухо хлопнуло, затем тело рухнуло на пол, слегка содрогнувшийся от удара.
      Девушка поморщилась и не спеша засунула брусочек обратно в рукав. Потом вернулась к коробкам. Возможно, ей не следовало подстрекать Гема болтовней о спрятанном богатстве, не честно искушать того, кто так глуп, так слаб.
      Она вздохнула и открыла третью коробку. В ней, как и в четвертой, лежали календари. Джо Парле хранил календари, отмечая красным карандашом день за днем. Джин видела, как он покрывал каракулями пустые места. Памятные записки, что ли,- Джин тогда не умела читать. Она взяла календарь семнадцатилетней давности, перелистала. Январь, февраль, март - ее глаз поймал каракули, выцветшие черные чернила: «Сказать Молли в последний раз, чтобы забрала свое чертово отродье». Молли. Имя ее матери было неизвестно. А кто такая Молли? Любовница Джо? Возможно ли, что сам Джо Парле был ее отцом? Джин подумала и решила, что нет. Слишком много раз Джо поносил судьбу, которая заставила его заботиться о девочке. И еще она вспомнила, как однажды, Джо напился до белой горячки, до кошмаров. Она тогда уронила на пол кастрюлю, звон заставил нестройно зазвучать паутину его нервов. Джо закричал голосом, тонким, как корнет-а-пистон. Он проклинал ее присутствие, ее лицо, зубы, сам воздух, которым она дышала. Он бездумно и дико кричал, что скорее убьет эту девчонку, чем посмотрит на нее, что продержит ее только до тех пор, пока та не подрастет, а потом продаст. Это разрешало вопрос. Если она частица его тела, он бы хоть иногда возился с ней, показывал бы себя с лучшей стороны. Она бы могла стать для него началом новой жизни. Нет, Джо не был ее отцом.
      Но кто такая Молли? Джин подняла альбом с фотографиями и замерла. Шаги на улице затихли. Она услышала, как загремела входная дверь, как позвали кого-то, но не поняла кого. Затем снова дребезжание, шаги удалились. Тишина. Джин села на коробку и открыла альбом.
      На первых двух картинках было детство Джона Парле. Десяток снимков венерианского дома на сваях, очевидно на Бренди-Бич. Маленький мальчик в рваных розовых шортах, в котором она узнала Джо, стоял рядом с пышногрудой женщиной с суровым лицом. Через несколько страниц Джо стал молодым человеком. Он позировал у старого воздушного автобуса «Дюрафлайт». На заднем плане виднелись корявые коричнево-белые кисточные деревья, местом действия все еще была Венера. На следующей странице только одна картинка: миловидная девушка с пустоватым выражением лица. Зелеными чернилами было накарябано: «Слишком плохо, Джо».
      Действие переместилось на Землю. Бар, ресторан, большой групповой снимок, где Джо, безмятежный и напыщенный, стоял среди десятка мужчин и женщин, явно его служащих. Дальше в альбоме было только несколько фотографий. Очевидно, по мере того как таяло состояние Джо, он лишался энтузиазма сниматься. На двух фотографиях, профессионально выполненных, была женщина, блондинка с отливающими медью волосами, явно хозяйка приема. Подпись гласила: «Славному малому. Вирли».
      Оставалась только одна фотография, с таверной «Ацтек» двадцатилетней давности - так рассудила Джин по облику Джо. Он стоял в дверях, с одной стороны от него были два бармена в безрукавках и швейцар, азартный игрок, как помнила Джин, а с другой - четыре женщины в вызывающих позах. Подписано было: «Джо и компания». Под каждой фигурой стояло имя: «Вирли, Мей, Тата, Молли, Джо, Батч, Карл, Хофам».
      Молли! С пересохшим горлом Джин изучала лицо. Ее мать? Большая тучная женщина с грубым обликом. Черты лица мелкие, рыхлые, словно тесто, словно трепещущий свиной бок.
      Молли. Какая она, Молли? Трудно было не угадать ее профессию, а значит, мало надежды на то, что она все еще живет по соседству.
      Джин раздраженно вернулась к календарю, перелистала еще несколько месяцев назад… За два года до ее рождения она нашла заметку: «Внес залог за Молли и Мэй». Больше ничего. Джин на мгновение задумалась, взвешивая все. Если эта отвратительная Молли ее мать, кто мог быть ее отцом? Джин фыркнула. Вряд ли Молли сама это знала.
      Сделав усилие, Джин вернулась к лицу цвета свиного жира, к маленьким свинячьим глазкам. Они ранили ее. Значит, это ее мама. Глаза внезапно наполнились слезами, рот скривился. Джин продолжала смотреть, словно отбывая покаяние. А каких родителей она ожидала? Барон Понтеммы со своей леди в беломраморном замке?.. «Плохо быть такой развитой,- печально вздохнула Джин.- Может, у меня выдающийся отец?
      Должно быть, он очень здорово напился». Мысль ошеломила ее. Она оторвала фото, сунула в карман и нерешительно поднялась на ноги. Пора уходить.
      Джин упаковала коробки и нерешительно посмотрела на тело Гема. Не слишком хорошо оставлять его здесь, на чердаке… Ничто, связанное с Гемом, не могло быть слишком хорошим. Он может проваляться здесь неделю, месяц… Она почувствовала тошноту, которую сердито подавила: «Не глупи, ты, дура».
      Надо бы вытереть отпечатки пальцев…
      Раздался грохот в наружную дверь. Хриплый голос позвал: «Гем! Гем!..» Джин побежала к двери. Пора уходить. Кто-то, наверное, видел, как Гем входил сюда.
      Она соскользнула вниз по лестнице, вылезла меж пластин жалюзи на крышу сарайчика, поставила их наместо, соскользнула на землю и поднырнула под покосившуюся ограду, выходившую в тупик Алоха. Через десять минут Джин оказалась в своей комнате в «Санхаузе». Сбросив одежду, стала под душ.

7

      Лоснящийся ленивый служащий в здании суда заворчал, когда Джин скромно обратилась к нему со своей просьбой.
      - О, прошу вас,- сказала Джин, улыбаясь и глядя чуть в сторону: эта старая уловка придавала ей вид мечтательного очарования, магической дерзости и немыслимой, невообразимой красоты.
      Служащий облизнул багровые отвислые губы:
      - Ладно, ладно… Такая юная девушка, как вы, должна путешествовать со своей мамочкой. Ну, давайте.
      Джин не сообщила ему, что именно мать-то она и искала.
      Они стали вместе просматривать файлы на экране.
      - В тот год мы трудились как пчелы,- пожаловался служащий.- Но мы должны найти это имя, если… ну, вот Молли. Молли Салмон. Это она? Арестована за бродяжничество и употребление наркотиков двенадцатого января, пребывала в Доме Реабилитации до первого февраля. Залог внес Джо Парле, он владел салуном на Райском бульваре.
      - Это она,- взволнованно сказала Джин.- Когда ее освободили?
      - У нас таких сведений нет. Наверное, когда подавили ее пристрастие к наркотикам, через год или два.
      Джин принялась вычислять, пожевывая губу маленькими острыми зубками и хмурясь. Молли должны были выпустить где-то очень незадолго до ее рождения. Клерк смотрел на нее как старый серый кот, но молчал. Джин неуверенно спросила:
      - Наверно, эта… Молли Салмон живет сейчас где-нибудь рядом?
      Чиновник смущенно повертел в руках значок на лацкане.
      - Ну, молодая леди, там вам едва ли стоит показываться.
      - Где она живет?
      Служащий поднял голову и встретился с ней взглядом.
      - Это за городом, на Меридианальной дороге, за Эль Панатело. Трактир «Десятая Миля».
      Меридианальная дорога кружила вокруг трех вулканических конусов, которые формировали профиль окрестностей Ангел Сити, затем ныряла, как колибри, в каждую из старых шахт и оканчивалась в Плагханской долине. Десять миль по дороге - это шесть миль по воздуху, и через несколько минут кэб досадил Джин рядом с ветхим домом.
      Дома Десятой Мили появились, когда люди пришли трудиться в суровую враждебную глушь. Когда были построены города, когда явилась цивилизация со своим комфортом и умеренностью, дома Десятой Мили стали тихой заводью, утопавшей в янтарном полумраке. Раньше здесь замечали только слишком молчаливых, теперь же комнаты покрылись пылью и даже шаги казались громом.
      Джин бодро взбежала по ступенькам из каменной пены. Салун был пуст. Вдоль черной стены с зеркалом располагалась стойка бара, на полках разместились сотни сувениров прошлых лет: отборные кристаллы «звук-свет», окаменевшие останки троттеров и других вымерших обитателей Кодирона, буры, композиция из шести шахтерских касок с именами их владельцев.
      - Что вы хотите, девушка? - Проскрежетал полный подозрительности голос.
      Джин обернулась и увидела старика с орлиным носом, сидящего в углу. Глаза у него были голубые и пронзительные, а гребень седых волос придавал сходство со старым белым попугаем, которого внезапно разбудили.
      - Я ищу Молли,- сказала Джин.- Молли Салмон.
      - Здесь такой нет. Что вы от нее хотите.?
      - Я хочу поговорить с ней.
      Челюсть старика сначала пошла вверх, затем вниз, словно он жевал что-то очень горячее.
      - О чем?
      - Если она захочет, чтобы вы узнали, она скажет вам сама.
      Подбородок старика дернулся.
      - Девушка, а вы очаровательная нахалка, не так ли?
      Сзади прозвучали мягкие шаги. В комнату вошла женщина в неряшливом вечернем платье и с явной язвительностью поглядела на Джин.
      - Эй, где Молли? - рявкнул старик.
      - Она пришла работать? - Женщина указала на Джин.- Я этого не потерплю. Я устрою скандал. В ту же минуту, когда эта молодая шлюха обоснуется здесь.
      - Я всего лишь хочу поговорить с Молли.
      - Она наверху… чистит ковер.- Женщина повернулась к старику.- Пейсли снова загадил его. Если ты раз и навсегда выгонишь эту пьянь, я по гроб жизни буду тебе благодарна.
      - Деньги есть деньги,- пожал плечами старик.
      Джин начала осторожно взбираться по лестнице, но проход загородила массивная женская фигура. Женщина несла ведро и щетку. Когда свет упал на ее лицо, Джин узнала женщину с фотографии Джо Парле. Правда, облик ее несколько изменили двадцать лет плохого здоровья, отвратительный характер и сотня фунтов прокисшей плоти.
      - Молли? - отважилась спросить Джин.- Вы Молли Салмон?
      - Да. Ну и что?
      - Я хотела бы поговорить с вами. Наедине. Молли покосилась на нее и бросила злой взгляд в
      сторону салуна, где старик и женщина с нескрываемым интересом прислушивались к ним.
      - Ладно, пошли отсюда.
      Она толкнула расшатанную дверь и заковыляла наружу, на боковую веранду, выходившую в унылый садик, где росли черные гремучие кусты, странствующая лоза, ржавые грибы. Там Молли плюхнулась в плетеное кресло, которое чуть не развалилось под ее весом.
      - Так в чем дело?
      Воображение Джин никогда не рисовало ей именно такую картину встречи. Что говорить? Глядя в пухлое белое лицо, ощущая кислую женскую вонь, Джин почувствовала, как слова застревают у нее в горле… Внезапно в ней вспыхнула злость.
      - Семнадцать лет назад вы оставили ребенка у Джо Парле в Ангел Сити. Я хочу знать, кто был отец той девочки.
      Лицо Молли Салмон совершенно не изменилось.
      - Я часто гадала, кем стал этот ребенок…- сказала она низким грубым голосом.
      - Это был не ваш ребенок? - с внезапной надеждой спросила Джин.
      Молли горько рассмеялась:
      - Не убегайте от себя. Это мое отродье, я в этом не сомневаюсь, ну как можно в этом сомневаться… Откуда вы узнали?
      - Джо вел что-то вроде дневника… Кто был отец? Джо?
      Женщина нелепо-величественно выпрямилась:
      - Джо Парле? Гм… да нет.
      - Тогда кто?
      Молли изучающе оглядела Джин лукавыми глазами.
      - Похоже, у вас в жизни все идет хорошо.
      - Я знала, что к этому подойдет,- кивнула Джин.- Сколько?
      Цена Молли оказалась удивительно скромной - возможно, это определялось тем, какое значение она придавала разговору.
      - Ну, десять… двадцать долларов. Чтобы оплатить мое время, и только.
      Джин дала бы ей сотню, тысячу.
      - Вот.
      - Благодарю вас,- чопорно произнесла Молли Салмон.- Теперь я расскажу вам все, что знаю об этом странном деле.
      - Ладно! Кто мой отец?
      - Никто,- ответила Молли.
      - Никто?
      - Никто.
      Джин помолчала, затем проговорила:
      - Должен же быть кто-то.
      - Никто не может это знать лучше меня, я заявляю вам это с полной уверенностью,- величественно заявила женщина.
      - Может, вы тогда немного перебрали? - с надеждой предположила Джин.
      Молли критически посмотрела на нее:
      - Очень умно для такой маленькой мозглячки… А, ладно, пропади все пропадом… Я была тогда ненамного старше вас, и была чертовски привлекательной… Глядя на меня сейчас, вы никогда не подумаете этого…
      - Кто мой отец?
      - Никто.
      - Это невозможно! Молли покачала головой:
      - Тем не менее это так. А почему я знаю? Потому что была там, за решеткой, в Доме Реабилитации, и была за решеткой два года. Затем, поглядев на себя, я сказала: «Молли, ты толстеешь». Потом я сказала: «Наверное, газы». А на следующий день я сказала: «Молли, если бы эта чертова тюрьма не смахивала на аквариум для золотых рыбок, где каждую минуту на тебя пялятся чьи-нибудь глаза, хотя ты и не видела ни одного мужчину, кроме старика Колвела и директора…»
      - Колвел!
      - Колвел был там доктором, холодный как рыба… Бог видит, холоднющая рыба… В любом случае, я сказала себе…
      - А не могло быть так, что Колвел?..
      - Колвел? - фыркнула Молли. -Правдоподобнее повесить это на Архангела Гавриила. Этот старый…- она разразилась непристойным бормотанием.- Я до сих пор мечтаю поймать этого слюнтяя, неженку, этого урода, который не дал мне выйти, когда истек мой срок! Он объявил, что я больна и нужно подождать! А сам ничего не делал, чтобы лечить. Я сама вышла оттуда. Я уехала на грузовике, который оказался там внутри, и он ничего не мог поделать, потому что вышел мой срок и задерживал он меня незаконно. И затем я пошла к врачу, старому доктору Уэлшу, и он сказал: «Молли, ваша единственная проблема в том, что вы беременны». А дальше вы уже знаете. Есть ребенок, а я без средств к существованию и без хахаля, нуждаюсь в свободе, так что пришлось отнести ее к моему хорошему другу Джо. А то, что он изредка поднимал шум…
      - А как насчет директора?
      - Что насчет директора?
      - Мог он?..
      Молли скептически фыркнула:
      - Только не старый пень Ричард. Он у нас никогда даже не показывался. Кроме того, его дурила молодая мозглячка в офисе.
      Раздался гудящий звук мотора. Джин выскочила в сад и вытянула шею в сторону удаляющейся воздушной лодки. «Какого черта… я сказала ему ждать. Как я вернусь в Ангел Сити?»
      - Ну-ну,- донесся пронзительный голос снизу.- Ну-ну, это в самом деле настоящий реликт прошлых дней.
      Молли Салмон тяжело встала на ноги.
      - Этот голос! - Лицо ее налилось нездоровым багрянцем.- Я никогда не забуду его. Это Колвел.
      Джин последовала за ней в салун.
      - Эй, ты, уродец с кислой мордой, какого черта тебе здесь надо? Давным-давно я поклялась, что если поймаю тебя где-нибудь, то оболью помоями, и именно так я сейчас и сделаю… сейчас я возьму ведро…- Молли повернулась и, тяжело дыша, удалилась по коридору.
      - Это вы отослали мой кэб, мистер Колвел? - поинтересовалась Джин.
      Колвел поклонился:
      - Да, мисс Парле. Я хочу показать вам свое цыплячье ранчо и думаю, именно сегодня вам удобнее всего принять мое предложение.
      - Предположим, я не захочу. Как я тогда вернусь в Ангел Сити?
      Колвел сделал элегантный жест.
      - Естественно, я доставлю вас туда, куда вы пожелаете.
      - Предположим, я не захочу с вами лететь? Колвел покраснел:
      - В этом случае я, конечно, виновен в том, что навязываю вам свое общество, и могу предложить только свои извинения.
      В комнату, пыхтя от ярости, вбежала Молли Салмон с ведром. Колвел с поразительной живостью, однако ничуть не пожертвовав своим величием, попятился на веранду. Молли выскочила следом. Колвел отступил дальше, во двор. Молли сделала еще несколько шагов и выплеснула содержимое ведра в его направлении. Колвел избежал помоев, потому что успел отскочить на добрых двадцать футов. Молли взмахнула кулаками.
      - И больше не появляйся на Десятой Миле, а то тебе худо будет, очень худо, ты, грязная свинья…- И она добавила еще несколько непристойностей.
      Квадратная, с рыхлым, как тесто, лицом женщина, которая гоняется за элегантным Колвел ом с ведром помоев,- этого оказалось слишком много для Джин. Она разразилась искренним смехом. Но одновременно из глаз брызнули слезы. Ее отец и ее мать. Несмотря на бурные протесты Молли, Джин помнила, что у Колвела была дочь, похожая на нее: Марта, Санни, Джейд, как бы ее ни звали.
      Не взглянув на Джин, Молли триумфально удалилась в салун. Подошел Колвел, сердито вытирая лоб.
      - Я не пожалею расходов, я подам на нее в суд, и ее приговорят…
      - Вы мой отец? - спросила Джин.
      Колвел бросил на нее быстрый изучающий взгляд.
      - С чего вы взяли? Это очень любопытный вопрос.
      - Молли моя мать. Она говорит, что забеременела, когда поблизости был только один мужчина.
      Колвел решительно покачал головой:
      - Нет, мисс Парле. Если даже отбросить вопросы морали, смею вас уверить, я человек утонченных вкусов и умею разбираться в людях.
      Джин призналась себе, что сочетание в любовных делах Молли и Колвела труднопостижимо. Но кто тогда ее отец?
      Колвел скорбно поднял брови, словно не желал причинить боль, которую тем не менее должен был причинить.
      - Похоже… извините меня, я буду груб. Я чувствую, вы, хотя и молоды, но реалистка. Отношения вашей матери с мужчинами были таковы, что ответственность за отцовство ни на кого конкретно возложить нельзя.
      - Но она была в Доме Реабилитации. Она говорит, что не видела ни одного мужчины, кроме вас.
      Колвел с сомнением покачал головой:
      - Наверное, вам лучше всего посетить старый дом. Он примыкает к моему…
      - Запомните раз и навсегда. Я не интересуюсь вашими цыплятами. Я хочу вернуться в Ангел Сити,- отрезала Джин.
      Колвел склонил голову в знак поражения:
      - Ну, пускай Ангел Сити. Я приношу извинения за свою самонадеянность.
      - Где ваша лодка? - резко спросила Джин.
      - Здесь, за этой берлогой.- Он провел ее вокруг ржаво-белой массы грибов.
      Воздушная лодка была старой и величавой. Слова «Кодиронский Дом Реабилитации» были закрашены, но контуры букв вполне читались. Колвел откинул дверцу. Джин заколебалась и задумчиво посмотрела на трактир «Десятая Миля».
      - Что-нибудь забыли? - вежливо спросил Колвел.
      - Нет… думаю, нет. Колвел терпеливо ждал.
      - Да, еще одно, мистер Колвел,- сердито сказала Джин.- Возможно, я молода и много чего не знаю, но…
      - Да?
      - Я страшно вспыльчива. Так что летим в Ангел Сити.
      - В Ангел Сити…- задумчиво повторил Колвел.
      Джин прыгнула в лодку. Колвел захлопнул дверцу, обошел кругом. Затем, словно его осенило, откинул панель моторного отсека.
      Джин настороженно наблюдала. Похоже, он что-то подсоединял, не слишком важное.
      Внутри кэба был спертый воздух, пахло лаком и озоном. Джин услышала, как включилась вентиляционная система, наверное, именно с ней возился Колвел. Воздух стал холодным и свежим. Очень свежим. Запахло сосновыми иголками и сеном. Джин глубоко вздохнула. В носу защипало… Она нахмурилась. Странно. Она решила… Но Колвел закончил и снова обошел вокруг лодки. Приблизился к дверце и заглянул в кабину. Джин видела его лицо только краешком глаза и не могла заметить его выражение. Ей показалось, что он кивнул ей и улыбнулся.
      Колвел не торопился влезать в лодку. Стоя рядом, он смотрел вдаль, в долину, на три вулканических конуса, три черных пня на фоне тусклого неба. Аромат сосновых иголок и сена глубоко проник в легкие Джин, казалось, пронизал все ее тело. Она почувствовала легкое раздражение… Наконец Колвел открыл дверцу и подержал ее широко распахнутой. Ветер Плагханской долины устремился в салон, неся с собой привычный запах выветренных скал и пыли.
      Колвел осторожно понюхал воздух и в конце концов влез в лодку и закрыл дверцу. Лодка задрожала. Трактир «Десятая Миля» превратился в миниатюрный макет внизу. Они летели на север. Ангел Сити был на юге.
      Джин протестующе застонала. Колвел самодовольно улыбнулся:
      - В былые дни мы иногда перевозили буйных пациентов. Очень хлопотная затея, пока мы не установили бак с успокоительным, соединенный с вентиляцией.
      Джин тяжело дышала.
      - Через два часа будете как новенькая,- снисходительно произнес Колвел. Он начал жужжать под нос песенку, сентиментальную старую балладу.
      Лодка перевалила через гребень и закачалась в мощных воздушных потоках, затем спустилась в долину. Впереди вырос огромный черный эскарп. Яркий синеватый свет солнца, отражаясь от контрфорсов утеса, бил в лицо.
      Лодка летела высоко над землей. "Утес возвышался над ними. Лодка дрожала и вибрировала. Вскоре показалась кучка розовых зданий, гнездо под скалой.
      - Видите, куда мы летим? - заботливо спросил Колвел.- В течение некоторого времени это место будет вашим домом. Не беспокойтесь, вам у нас понравится.- Он продолжал напевать.- И ваши деньги будут вложены в хорошее дело.- Он стрельнул в нее взглядом.- Вы сомневаетесь? Вам не нравится моя идея? Но я продолжаю настаивать на ней. Вам понравится, потому что вы станете одним из моих маленьких цыпленочков.- Идея восхитила его.- Одним из моего маленького выводка… Впрочем, всему свое время, я не хочу волновать вас…
      Лодка направилась к сверкающей на солнце группе розовых зданий.
      - Это одно из поселений Троттеров,- благоговейным тоном пояснил Колвел.- Настолько древнее, что человек не может себе даже вообразить это. Здесь прямо-таки концентрируется солнце. Видите, я говорю вам одну только правду. Должен сознаться, ныне мое предприятие в запустении, в прискорбном запустении. О выводке забочусь только я и мой маленький штат… Теперь, когда мы станем богатыми, то, возможно, произведем кое-какие изменения.- Он пробежал взглядом по группе зданий, и ноздри его раздулись.- Отвратительно! Худшее из наследства столетий - рококо Ренессанса. Розовая штукатурка по добротной каменной стене… Но там, где терпят неудачу желания и надежды, помогут деньги.- Он прищелкнул языком.- Возможно, мы переедем на какую-нибудь более теплую планету: земля Кодирона слишком уныла и сурова, а кости мои начинает морозить лихорадка.- Он засмеялся.- Я несу вздор… Если вам наскучило, прервите меня… А вот мы и сели. Мы дома.
      Поле зрения Джин ограничивали ярко-розовые стены. Она почувствовала толчок. Дверца открылась. Краешком глаза она заметила усмехающееся желтое лицо худощавой крепкой женщины. Чьи-то руки помогли ей спуститься на землю, другие руки обыскали ее. У нее забрали брусочек с дротиками и скрученный в кольцо пластмассовый нож. Она услышала, как удовлетворенно закудахтал Колвел. Какие-то руки потянули ее в полумрак здания. Они прошли через пустой гулкий зал, освещаемый рядом высоко расположенных узких окон. Колвел остановился у тяжелой двери, повернулся, и лицо его оказалось в поле зрения Джин.
      - Когда мой маленький выводок становится слишком беспокойным, его приходится запирать… Но доверие рождает доверие, и…- его голос затерялся в грохоте дверных петель.
      Джин вошла внутрь. Лицо за лицом оказывались в цоле ее зрения. Взволнованное лицо за взволнованным лицом. Словно она смотрела на ряд зеркал. Снова и снова на нее глядело ее собственное лицо.
      Она почувствовала под собой что-то мягкое, и теперь .у нее перед глазами оказался потолок. Она услышала голос Колвела.
      - Это ваша давно потерянная сестра, она наконец к нам вернулась. Думаю, скоро вас ждут хорошие новости.
      Что-то горячее, причиняющее жгучую боль, тронуло ее запястье. Она лежала, глядела в потолок и тяжело дышала. Боль слегка стихла. Ее веки захлопнулись.

8

      Джин скрытно, из-под ресниц изучала девушек. Их было шесть. Стройные, темноволосые, с беспокойными умными лицами. Волосы длиннее, чем у нее. Наверное, они сами были мягче и женственней Джин. Но самое главное, несмотря на одинаковую с ней внешность, они отличались от нее.
      На них была одинаковая, напоминавшая униформу, одежда - белые по колено бриджи, свободные желтые блузки, черные сандалии. Несомненно, они скучали и были угрюмы, если не злы.
      Джин села на кровати и от души зевнула, словно до сих пор не назевалась в жизни. Чувства ее обострились, к ней возвратилась память. Девушки настороженно замерли на своих кроватях. «Надо их понять,- сказала себе Джин,- попробовать поставить себя на их место».
      - Ну,- сказала Джин,- что вы тут торчите без дела?
      Девушки слегка зашевелились, каждая чуть изменила позу, словно повинуясь общему импульсу.
      - Меня зовут Джин. -Она встала, потянулась, пригладила волосы и оглядела комнату. Спальное помещение в старом Доме Реабилитации.
      - Чертова крысиная нора. Интересно, слышит ли нас сейчас старый пень Колвел?
      - Слышит?..
      - Есть ли здесь всякие проволочки для подслушивания? - Она заметила непонимание на их лицах.- Подождите, сейчас поглядим. Иногда микрофоны легко обнаружить, иногда нет.
      Подслушивающая аппаратура должна располагаться у двери или у окна, чтобы легче провести провода. Беспроволочная система казалась в этой голой комнате роскошью. Джин_обнаружила шишечку именно там, где и рассчитывала найти ее, над дверью. Экранированные провода вели сквозь дыру. Она оторвала ее и показала остальным.
      - Вот. Колвел мог слышать каждое ваше слово. Одна из девушек боязливо взяла приборчик.
      - Значит, вот как он всегда узнает, что происходит… Как вы определили, что микрофон там?
      - Ерунда, привычка… -пожала плечами Джин.- Почему нас здесь заперли? Мы в тюрьме?
      - Не знаю, как вы, а мы наказаны. Когда Колвел улетел на Землю, некоторые из нас на грузовой лодке отправились в Ангел Сити… У нас редко бывает шанс. Колвел рассвирепел. Он заявил, что мы все можем испортить.
      - Что все?
      Девушка сделала неопределенный жест.
      - Через некоторое время, очень скоро, мы все будем богатыми. Так говорит Колвел. Мы будем жить в хороших домах, будем делать все, что захотим. Но прежде он должен найти деньги. Я больше ничего не могу припомнить.
      - Черри отправилась за деньгами,- сказала другая девушка.
      Джин заморгала.
      - Есть еще одна?
      - Нас было семеро. Вы восьмая. Черри полетела сегодня утром в Ангел Сити. Ей поручено сегодня достать деньги. Я думаю, следующим пакетботом она отправится на Землю.
      - О…- только и сказала Джин. Это выглядело вполне правдоподобно. Сейчас она почувствовала размах замысла Колвела.
      - Дайте мне посмотреть ваши руки,- попросила она.
      Девушка безразлично протянула руку. Джин сравнила ее со своей, затем прищурилась.
      - Глядите, одинаковая.
      - Конечно, одинаковая.
      - Почему «конечно»?
      Девушка посмотрела на Джин с полупрезрительным изумлением.
      - Вы не знаете?
      - Я ничего не знаю,- покачала головой Джин.- Ну, слышала всякую болтовню в Ангел Сити, но пока не увидела вас, считала, что я одна, одна-единственная. И вдруг здесь еще шесть.
      - Еще семь.
      - Еще семь. Я и на самом деле очень удивлена, но до конца не поняла, что к чему.
      - Колвел говорит, что мы должны быть ему благодарны. Но никто из нас его не любит. Он не позволяет нам ничего делать.
      Джин вгляделась в шесть лиц. Девушки были лишены кое-каких ее качеств. Жизненной силы? Своенравности? Джин попыталась постичь разницу между собой и остальными. Они казались столь же прекрасными, столь же своенравными, как она сама. Но они не привыкли думать за себя. Слишком много их было. Они одинаково реагировали на одни и те же стимулы, имели одинаковые мысли. Среди них не могло быть борьбы за лидерство.
      - Разве вам не любопытно, откуда я взялась? - спросила она.- Вы, кажется, совершенно ничем не интересуетесь.
      - Ох,- девушка пожала плечами.- Все любопытство кончилось.
      - Да,- сказала Джин.- Похоже, правда… Мне здесь не нравится.
      - Нам тоже.
      - Почему же вы не уйдете? Не сбежите? Все девушки рассмеялись:
      - Куда бежать? Через двести миль голых скал? И что потом? Чтобы улететь с Кодирона, у нас нет денег.
      Джин презрительно фыркнула:
      - Девушки, которые хорошо выглядят, всегда могут найти деньги.
      - Как? - искренне заинтересовались они.
      - О, есть способы. Похоже, вы никогда не путешествовали.
      - Нет, мы видели несколько фильмов, смотрели телевизор и читали книги.
      - Книги вам подбирал Колвел?
      - Да.
      - Старый лицемер. С чего это все началось? Девушка, сидевшая рядом, пожала плечами. Рукав
      ее блузки задрался, и на обнаженном запястье виднелась татуировка. Джин наклонилась вперед и прочла: «Фелйсия». Взбудораженная внезапным воспоминанием, она взглянула на собственное запястье. Татуировка на ее матовой коже гласила: «Джин». Теперь она по настоящему разозлилась:
      - Клеймить нас, как скот! Никто не разделил ее возмущения.
      - Он говорит, что должен как-то различать нас.
      - Чертов старый негодяй… Однако в некотором смысле он…- Ее голос замер.- А как вышло, что все мы одинаковы?
      Фелисия смотрела на нее яркими рассудительными глазами.
      - Вам надо спросить Колвела. Нам он не объяснял.
      - Но ваши матери? Кто ваши матери? Фелисия поморщилась:
      - Давайте не будем о грустном.
      - Вы видели старую Свенску, женщину, которая помогла вам войти? - спросила соседняя девушка.- Это мать Фелисии.
      - О-о-о-х! - застонала Фелисия.- Я долбила тебе столько раз! Никогда не напоминай мне об этом! Не забудь свою покойную мать, у которой была только половина лица…
      Джин заскрежетала зубами и зашагала туда-сюда по комнате.
      - Я хочу выйти из этой проклятой тюрьмы… Я бывала в тюрьмах, домах призрения, лагерях, приютах для сирот и всегда убегала.- Она подозрительно оглядела шесть лиц.- Может быть, вам очень ну-
      Колвел? Мне нет.
      - Нам тоже. Но мы ничего не можем сделать.
      - А вы не пробовали убить его? - поинтересовалась Джин.- Пырнуть ножом, и всего делов. Я попробую, если представится случай…
      В комнате стояла гробовая тишина.
      - Знаете ли вы, за чьими деньгами собирается Черри? - продолжала Джин.- Нет? Ну? За моими. У меня их очень много. Как только Колвел узнал это, он начал гадать, как их забрать. Теперь он послал к моему поверенному Черри. Рассказал ей, что делать, как извлечь из Майкрофта деньги. Майкрофт не почувствует разницы. Потому что она не просто такая, как я. Она и есть я. Даже отпечатки пальцев.
      - Конечно.
      - Вам никогда не приходилось ни работать, ни сражаться,- сердито воскликнула Джин.- Вы лишь сидите кружком, как собачки. Колвел зовет вас цыплятами. Вы свыклись с этим… с этим…- слова изменили ей, и она сделала яростный жест.
      - Очень интересно, Джин… Могу я пригласить вас на несколько минут для беседы? - произнес сухой язвительный голос.
      Девушки задвигались, испуганно уставившись на дверь. На пороге стоял Колвел. Джин, пристально посмотрев на девушек через плечо, прошествовала в коридор. С могильной учтивостью Колвел провел ее в светлую комнату, обставленную как кабинет. Уселся в кресло у современного стола с дисплеем. Джин осталась стоять, вызывающе наблюдая за ним.
      Колвел вертел карандаш двумя пальцами. Он осторожно подбирал слова.
      - Похоже, вы представляете собой проблему. Джин топнула ногой:
      - Мне наплевать на ваши проблемы. Я хочу вернуться в Ангел Сити. Если вы думаете, что можете продержать меня здесь долго, вы сумасшедший!
      - Мы в очень своеобразной ситуации, Джин.- Колвел с интересом смотрел на карандаш.- Позвольте мне объяснить ее, и вы поймете необходимость сотрудничества. Если мы будем работать вместе - вы, я, другие девушки,- мы все сможем стать богатыми и независимыми.
      - Я уже богата… и уже независима. Колвел мягко улыбнулся.
      - Но вы же не захотите разделить свое богатство со своими сестрами?
      - Я не хочу делить свое богатство ни со старым Полтоном, ни с вами, ни с водителем кэба… Почему я должна делить его с кем бы то ни было? - Она в бешенстве покачала головой.- Нет, сэр, я хочу отсюда уйти, прямо сейчас. И вам лучше не мешать мне, а то напоретесь на крупные неприятности…
      - Что касается денег,- спокойно сказал Колвел,- мы их разделим поровну. Джин усмехнулась:
      - Как только вы увидели меня впервые в офисе мистера Майкрофта, вы уже все просчитали. Вы решили, что заманите меня сюда и пошлете одну из своих девушек забрать деньги. Но вы приняли Майкрофта за простачка. Он торопиться не будет. Ваша Черри не многого от него добьется.
      - Того, что она добьется, будет вполне достаточно. На худой конец у нас останется доход с двух миллионов долларов. Что-то около пятидесяти тысяч в год. Что нам еще надо?
      От злости глаза Джин наполнились слезами:
      - Почему вы рискуете, оставляя меня в живых? Рано или поздно, я вырвусь, стану свободной, и тогда вы пожалеете».
      - Моя дорогая девочка, вы перенервничали,- мягко упрекнул ее Колвел.- В основании моего дела лежит столько, что вы даже и не подозреваете. Словно подводная часть айсберга. Позвольте рассказать вам одну занимательную историю. Сядьте, моя дорогая, сядьте.
      - Без «дорогая», ты, старый…
      - Ну, ну…- Колвел положил карандаш и откинулся назад.- Двадцать лет назад я работал врачом в Доме Реабилитации. Славные деньки…- Он резко взглянул на нее.- Все это должно остаться между нами. Поняли?
      Джин засмеялась, на языке у нее вертелась пора зительно удачная реплика. Но она сдержалась. Если Колвела так грызло тщеславие, что он испытывал потребность во внимательном слушателе и не гнушался ею, пусть говорит. Так будет лучше.
      Девушка что-то уклончиво пробормотала. Колвел украдкой посмотрел на нее и закудахтал, словно читал её мысли.
      - Ничего, ничего, главное - не стоит забывать, что вы очень многим мне обязаны. Само человечество мне многим обязано.- Старик улыбался, лелея свою мысль, любовно перекатывая ее в мозгу.- Да, очень многим. Вы, девушки, особенно. Семеро из вас, так сказать, обязаны мне самим своим существованием. Я взял одну и сделал восемь.
      Джин ждала.
      - Семнадцать лет назад,-мечтательно продолжал Колвел,- директор Дома вступил в неблагоразумную любовную связь с молодой общественной работницей. На следующий день, опасаясь скандала, директор проконсультировался со мной. И Я согласился осмотреть молодую женщину. При помощи хитроумной фильтрации я сумел изолировать оплодотворенную яйцеклетку. Я долго ждал такой возможности. Я нянчил эту яйцеклетку. Она разделилась - первый шаг на ее пути к настоящему человеческому существу. Очень осторожно я отделил одну от другой. Каждая удвоилась снова, и снова я разделил их. Еще одно деление, и опять я…
      - Тогда Молли не моя мать.- Джин глубоко вздохнула: - Хоть одна хорошая новость…
      Колвел осадил Джин взглядом.
      - Не спешите… Там, где была одна яйцеклетка, стало восемь. Абсолютно идентичных. Я позволил им развиваться нормальным образом, хотя мог бы продолжать процесс деления до бесконечности… Через несколько дней, когда клетки стабилизировались, я взял восемь здоровых женщин-заключенных в лазарет. Я впрыснул им снотворное и напичкал соответствующими гормонами, а потом имплантировал каждой в матку по зиготе.- Колвел рассмеялся, удобно развалившись в кресле.- Восемь беременностей, и никогда я раньше не видел, чтобы женщины были настолько изумлены. Одна из них, Молли Салмон, посчитала, что у нее ремиссия болезни, и бежала из Дома до рождения ребенка. Моего ребенка. Полагаю, я имею право сказать это. На самом деле она имела к нему очень маленькое отношение. Последовала серия неудач, и я потерял из виду ее и восьмого ребенка.- Он с сожалением покачал головой.- Это пробило неприятную брешь в замысле, но все же у меня оставались семь… И вдруг, семнадцать лет спустя, в Столице, на Земле, я забрел в офис и там - вы! Я знал, что меня ведет судьба!
      Джин облизнула губы:
      - Если Молли не моя настоящая мать, тогда кто же?
      - Не имеет значения.- Колвел сделал резкий жест.- То, что непосредственный донор забыт, к лучшему!
      - Чего вы добиваетесь? - как бы мимоходом поинтересовалась Джин.-- Вы доказали, что это эксперимент, но зачем прятать бедных девушек в глуши Кодирона?
      Колвел проказливо подмигнул;
      - Эксперимент еще не окончен, моя дорогая.
      - Не окончен?
      - Нет. Первая фаза блестяще завершена, теперь мы повторим процесс. И на сей раз я пущу в дело свое собственное семя. Я хочу восемь сыновей. Восемь больших мальчиков Колвелов.
      - Это глупо,- тихонько сказала Джин. Колвел заморгал.
      - Ни в коем случае. Желание иметь потомство - одно из самых сильных человеческих побуждений.
      - Обычно люди делают это по-другому… Ваш метод больше не сработает.
      - Не сработает? О, Земля, почему?
      - Вы не имеете больше доступа к женщинам, которые могут вынашивать плод. Здесь нет…- она осеклась, прикусив язык.
      - Да, да, вы поняли, мне не надо искать очень далеко. Восемь здоровых юных девушек в расцвете сил.
      - А мать?
      - Одна из моей восьмерки. Доротея, Джейд, Берника, Фелисия, Санни, Черри, Марта - и Джин. Любая из вас.
      Джин беспокойно заворочалась:
      - Мне не очень хочется быть беременной. Ни естественным путем, ни искусственным.
      - Несомненно, здесь есть некоторые трудности,- снисходительно покачал головой Колвел.
      - Ладно,- сказала Джин.- Что бы вы там ни планировали, меня это не касается. Потому что я не собираюсь участвовать в ваших делах. Мне плевать.
      Колвел наклонил голову, и щеки его слегка порозовели.
      - Моя дорогая юная женщина…
      - Давайте без «дорогих юных женщин»… Прозвучал звонок телевызова. Колвел вздохнул и
      тронул кнопку. На экране появилось лицо Джин, испуганное и отчаявшееся. За ним - казенная комната и два серьезных человека в форме. «Несомненно, Черри»,- подумала Джин. При виде Колвела Черри пронзительно закричала:
      - Вы втянули меня в это дело, доктор Колвел, вы и вытаскивайте.
      Колвел заморгал с глупым видом. Узкое живое лицо Черри налилось злостью и раздражением.
      - Сделайте что-нибудь! Скажите что-нибудь!
      - Но… что случилось? - вопросил Колвел.
      - Меня арестовали. Говорят, я убила человека!
      - Ах…- Джин слегка улыбнулась. Колвел дернулся вперед:
      - Что все это значит?
      - Это безумие! - закричала Черри.- Я не делала этого! Я даже не знаю его, но они не позволяют мне уйти!
      - Вы напрасно тратите свое и наше время, подследственная,- хрипловатым голосом сказал один из полисменов.- Мы взяли вас с такими уликами, что вы отсюда никогда не выйдете.
      - Доктор Колвел! Они говорят, что накажут меня, убьют за то, чего я не делала!
      - Они не могут доказать, вы это или не вы,- раздраженно ответил Колвел.
      - Тогда почему они не позволяют мне уйти? Колвел потеребил подбородок.
      - Когда случилось убийство?
      - Думаю, этим утром.
      - Это все чепуха,- с облегчением сказал Колвел.- Утром вы были здесь. Я готов засвидетельствовать это.
      Один из полицейских хрипло рассмеялся.
      - Но они говорят, что на нем мои отпечатки пальцев! - закричала Черри.- Шериф говорит, что в этом невозможно сомневаться.
      - Смехотворно! - взорвался Колвел, чуть не визжа. -
      Один из полицейских склонился вперед:
      - Дело совершенно ясное, Колвел. Иначе ваша девушка не разговаривала бы с вами так свободно. Что до меня, я никогда не видел более простого дела. Ставлю сотню долларов на то, каким будет приговор.
      - Они убьют меня! - закричала Черри.- Они только и говорят об этом!
      - Варварство! - разбушевался Колвел.- Проклятые дикари! И они хвастают цивилизованностью здесь, на Кодироне.
      - Мы достаточно цивилизованны, чтобы вылавливать ваших убийц,- спокойно заметил шериф,- и поступать с ними по закону.
      - Вы когда-нибудь слышали о коррекции личности? - язвительно спросил Колвел.
      Шериф пожал плечами:
      - Эти песни не помогут, Колвел. Здесь пока еще честная страна. Когда мы ловим убийцу, мы помещаем его туда, где он больше никого не побеспокоит. Никакой ерунды и дурацких госпиталей, мы простые люди.
      - Почему вы стараетесь возложить вину на эту девушку? - осторожно поинтересовался Колвел.
      - Есть свидетели,- самодовольно сказал шериф.- Двое заметили, как она входила туда, где был убит этот самый Гем Моралес. Десяток других видела ее на Райском бульваре примерно в то время. Абсолютная идентификация, никаких вопросов. Она завтракала в кафе «Нью-Йорк». И напоследок решающий довод - в помещении, где произошло убийство, повсюду отпечатки ее пальцев… Колвел, это - бесспорное дело!
      - Доктор Колвел, что мне делать? - отчаянно закричала Черри.- Они не могут убить меня!
      Лицо Колвела застыло.
      - Я перезвоню вам через некоторое время,- натянуто сказал он.
      И прервал связь. Искаженное лицо исчезло, экран погас.
      Джин дрожала. Наблюдать сцену со стороны было более страшно, чем если бы она попалась сама, все равно, что в ужасе смотреть на саму себя, не в силах пошевелиться. Кошмар отдавался в ногах - они не слушались. Колвел раздумывал, наблюдая за ней. Джин вдруг показалось, что на нее смотрят отвратительные глаза рептилии.
      - Вы убили этого человека. Вы дьявол,- прошипел он.
      - Ну и что из этого? - Джин заставила себя улыбнуться.
      - Вы разрушили мои планы. Джин пожала плечами:
      - Вы сами меня сюда заманили. Вы послали ее в Ангел Сити, чтобы она села в пакетбот и отправилась за моими деньгами. Предполагалось, что она станет мной. Вы хотели этого. Прекрасно. Восхитительно.- Она засмеялась, словно зазвенели серебряные колокольчики.- Это на самом деле забавно, Колвел.
      В голову Колвелу пришла новая мысль. Он плюхнулся обратно в кресло.
      - Это не забавно… Это страшно. Это разрушает октет. Если эти варвары признают ее виновной
      и убьют, круг будет разорван, на сей раз бесповоротно.
      - О, вы беспокоитесь, будет ли жить Черри, только потому, что она нарушает симметрию вашего маленького круга? - живо поинтересовалась Джин.
      - Вы не поняли,- желчно сказал Колвел.- Это стало моей целью очень давно. У меня была цель, затем вжик,- он в отчаянии рубанул рукой и поднял брови,- и цели нет.
      - Это совершенно не мое дело,- вслух начала размышлять Джин,- разве что Черри слишком похожа на меня. Мне неприятно видеть ее испуг и чувствовать, что это я пугаюсь. Так или иначе, я не оставлю вам ни цента.
      Колвел нахмурился.
      - Но… освободить ее будет очень легко,- продолжала Джин.
      - Только поменяв на вас,- помрачнел Колвел,- а это привлечет к нам ненужный интерес. Мы не вынесем всеобщего внимания. Мой эксперимент на грани срыва…
      Джин взглянула на него, словно увидела в первый раз:
      - Вы серьезно? На самом деле серьезно?
      - Серьезно? Конечно.- Он вспыхнул от злобы.- Я не понимаю, чего вы добиваетесь.
      - Если бы я на самом деле была бессердечной,- сказала Джин,- я бы сидела здесь и просто веселилась. Ведь все это страшно забавно. И жестоко… Мне кажется, я не настолько подла и преступна, как считала раньше. А может, это потому, что. она - это я.- Девушка почувствовала на себе свирепый взгляд Колвела. -Не поймите меня неверно. Я не собираюсь бежать в город, рвать рубашку на груди и кричать: «Я сделала это». Но вытащить ее можно очень просто.
      - Как? - шелковым голосом спросил Колвел.
      - Я не слишком много знаю о правосудии, просто стараюсь держаться от него подальше. Но представьте себе, что мы все вместе промаршируем в суд. Что они тогда будут делать? Они не смогут арестовать всех нас. И не смогут повесить все на одну Черри. Нас восемь, все одинаковые, вплоть до отпечатков пальцев. Единственные их доказательства - это показания свидетелей и отпечатки, они думают, это совершила Черри. А если найдется семь других, столь же подходящих под обвинение, им останется только поднять руки вверх. Они скажут: «Пожалуйста, кто бы. из вас это ни сделал, не делайте больше», и отпустят всех по домам.
      Лицо Колвела напоминало желтую восковую маску.
      - То, что вы предлагаете, совершенно правильно, но невозможно,- медленно произнес он.- Я уже сказал, что рассекречивание погубит нас.- Голос его превратился в рычание.- Если мы отколем такой фокус, то станем известны всей галактике. Ангел Сити наполнится журналистами, следователями, прочими всюду сующими свой нос людьми. Великий план будет… Нет, не годится, не хочу даже обсуждать.
      - Великим планом, вы называете проект сделать нас всех матерями? - спросила Джин.
      - Конечно. Естественно. Великий план.
      - Даже если придется принести в жертву Черри? Ее жизнь?
      Колвел в отчаянии прикрыл глаза рукой.
      - Ну зачем вы так? Мне это совсем не просто. Это значит семь вместо восьми… Но иногда мы вынуждены быть храбрыми и преодолевать возникшие препятствия. Сейчас как раз такой случай.
      Джин взглянула на него сверкающими глазами.
      - Колвел…- прошептала она, но не смогла продолжить; наконец она выдавила: - Рано или поздно…
      Дверь чулана с шумом распахнулась.
      - Ну, хватит, я уже выслушала все, что могла вынести,- сказал трубный голос.
      Из чулана прошествовала Молли Салмон, а за ней высокая темнолицая женщина, Свенска.
      Джин изумленно глядела на них. «Колдовство, чудо»,- думала она. Как еще объяснить то, что в чулане уборщицы поместились две такие крупные женщины. Колвел превратился в элегантную статую, лицо его украсило бы. любую художественную выставку. Джин облегченно вздохнула.
      Молли сделала три шага вперед и уперла руки в бока.
      - Ах ты негодяй. Теперь я понимаю, что происходит…
      Бледный Колвел вскочил и попятился.
      - Вы не имеете права находиться здесь. Уходите!
      Все произошло внезапно - невообразимый бедлам звуков, эмоций, перекошенных лиц. Фарс, гротеск, ужас… Джин снова села, не зная, что делать: бежать или помирать от смеха.
      - Вы погубили меня, вы, свинья!..- грудным от взрыва чувств голосом закричала Свенска.
      - И все это время он тебя обманывал и вышучивал,- зарычала Молли.
      - Я билась годовой и плакала, я думала, мой муж прав и нет во мне ничего хорошего, я…- кричала Свенска.
      - Леди, леди…-поднял руки Колвел.
      - Я тебе покажу «леди».- Молли выхватила из чулана метлу и начала охаживать ей Колвела. Он попытался вырвать ее из рук женщины. Они с Молли заскакали по полу. В бой вступила Свенска. Она сомкнула тонкие жилистые руки вокруг шеи Колвела и сдавила. Тот споткнулся и упал на спину. Оба растянулись на полу. Молли шуровала метлой.
      Колвел вскочил на ноги, рванулся к столу и выхватил брусочек с дротиками Джин. Его волосы взъерошились, губы отвисли, из горла рвалось хриплое дыхание. Он решительно поднял оружие. Джин скользнула вниз в своем кресле и пнула его руку. Дротик с сухим щелчком взорвался в дверном косяке.
      Свенска бросилась на Колвела, Молли продолжала орудовать метлой. Брусок с дротиками упал на пол, Джин подобрала его.
      - Тебе должно быть стыдно за свой делишки! - кричала Молли.
      Свенска трясла его за плечо. Доктор оцепенел и не сопротивлялся.
      - Что вы с ним сделали? - закричала Свенска.
      - С кем?
      - С моим мужем?
      - Я никогда его даже не видел.
      - Да, вы его не видели,- передразнила она с нескрываемым презрением.- Не видели, зато я… Он пришел, поглядел на меня. Большое брюхо, на седь-мом-восьмом месяце - и это я. Он назвал меня грязным словом и ушел. Совсем ушел, к этой Пусколиц, и у меня больше не было мужа. Восемнадцать лет.
      - Вы можете заставить Колвела жениться на вас,- проказливо предложила Джин.
      Свенска оглядела Колвела и пришла к решению:
      - Фу, от такого недомерка никакой пользы.
      - И он снова собирался приняться за свои отвратительные трюки, так что ничего в нем хорошего нет.- Молли повернулась и посмотрела на Джин.- Моя ты девочка или нет, я не хочу, чтобы этот негодяй дурил тебя. Я всегда знала, что тут дело не чисто и упросила Свенску впустить меня, и это вышло хорошо, я сама вижу, я пришла как раз вовремя.
      - Да, я рада, что вы пришли. -Джин глубоко вздохнула.- Я рада, что вы все пришли.
      Колвел собрался с силами и попытался вновь одеться в величие как нищий в лохмотья. Он сел на стул и принялся дрожащими пальцами двигать на столе бумаги.
      - Вы… вы не имели права вторгаться сюда,- произнес он наконец с напускным негодованием.
      Молли презрительно засопела:
      - Я хожу туда, куда мне вздумается, и не криви морду, а то я тебя снова метлой. Я давно мечтала об этом, еще с тех пор, как проторчала здесь сверх срока, и все из-за твоих гнусных экспериментов.
      Колвел злобно повернулся к Свенске:
      - Вы позволили ей войти, а я все эти годы доверял вам, у вас был хороший дом, работа…
      - Ну, конечно! Да я мозоли натерла, ухаживая за вами и вашими девицами, это не постель из роз… Теперь мы сделаем по-другому. Теперь вы будете на меня работать.
      - Вы сумасшедшая,- отрезал Колвел.- Теперь убирайтесь, обе убирайтесь, а то я вызову полицию.- Он потянулся к интеркому.
      - Руки прочь! - рявкнула Молли.- Поаккуратней.- Она взмахнула метлой.- И теперь я вот что вам скажу. Вы сделали меня нищей, и я требую возмещения ущерба. Да, сэр,- она важно кивнула,- возмещения ущерба. И если вы заартачитесь, я выколочу из вас деньги метлой.
      - Смехотворно,- тихо сказал Колвел.
      - Я тебе покажу смехотворно, я хочу признания своих прав!
      - Мне казалось, это древнее место хорошо подходит для цыплячьей фермы,-лукаво заметила Джин.- Колвел тоже так считает. Вы можете развести здесь цыплят, а Колвел будет на вас работать. Колвел утверждал, что это прибыльное дело.
      Свенска скептически поглядела на Молли.
      - Это верно - то, что она говорит? - спросила Молли Колвела.
      Колвел беспокойно заворочался в кресле:
      - Здесь слишком холодно и ветрено для цыплят.
      - Напротив, здесь хорошо и тепло,-возразила Свенска.- Мы прямо как в солярии.
      - Так мне Колвел и говорил,- подтвердила Джин. Колвел повернул к ней искаженное ненавистью
      лицо:
      - Заткнитесь! От вас, дьявола, все беды. Джин встала.
      - Я улетаю, если, конечно, смогу пилотировать этот старый гроб.- Она кивнула Молли.- Благодарю за то, что пришли. Желаю успеха с вашей цыплячьей затеей.
      Девушка вышла, оставив за собой тяжелое молчание. Чуть поколебавшись, она пошла по коридору к библиотеке. Она чувствовала радость и подъем и почти всю дорогу бежала. В дверях Джин снова заколебалась.
      - Ладно, все-таки они - это я.- Она распахнула дверь. Шесть девушек с любопытством повернулись к ней.
      - Ну? Что хочет Колвел?
      Джин переводила взгляд от лица к лицу с улыбкой, обнажившей ее острые маленькие зубки.
      - Старик Колвел вместе со Свенской собирается заняться цыплячим бизнесом.- Она засмеялась.- Старый глупый петух.
      В комнате настала тишина. Все затаили дыхание.
      - Теперь мы все уходим,- сказала Джин.- Первое дело - это Черри. Она в беде. Колвел сделал из нее орудие, и теперь она в беде. Это хороший урок. Никогда не будь орудием против своей сестры. Но мы не мстительные. Мы все промаршируем в суд.- Она вновь рассмеялась.- Это будет забавно… Потом мы вернемся на Землю. У меня есть куча денег. Я поработала как черт, но, думаю, нет причины быть свиньей.- Она оглядела круг лиц, словно смотрелась в призматическое зеркало.- Ведь, как бы то ни было, мы одна и та же личность. Какое удивительное чувство…

9

      Секретарша и делопроизводитель Майкрофта взглянула на посетительницу и поджала губы.
      - Здравствуйте, Руфь,- сказала Джин.- Мистер Майкрофт у себя?
      - Мы бы предпочли, чтобы вы звонили и договаривались заранее,- ледяным тоном произнесла Руфь.-Это позволило бы лучшим образом организовать работу.- Она стрельнула в Джин суровым взглядом… Нельзя отрицать, девушка живая, красивая. Но почему Майкрофт каждый раз сам не свой, когда смотрит на нее?
      - Мы только что прибыли в город, утром. На «Зимней Звезде»,- пояснила Джин.- Мы не могли позвонить заранее.
      - Мы? - спросила Руфь. Джин кивнула.
      - Нас восемь.- Она хихикнула.- Скоро мы сведем старика Майкрофта в могилу.- Она взглянула назад, в коридор.-Входите, девушки.
      Руфь грузно рухнула в кресло. Джин сочувственно улыбнулась, пересекла приемную и открыла дверь в кабинет Майкрофта.
      - Здравствуйте, мистер Майкрофт.
      - Джин! - воскликнул Майкрофт.- Вы вернулись… Вы…- его голос задрожал.- Которая из вас Джин? Мне кажется, я сошел с ума…
      - Я - Джин,- весело представилась одна из девушек.- Ничего, вы привыкнете. Если почувствуете затруднение, поглядите на наши запястья. Мы надписаны.
      - Но…
      - Они все мои сестры. Вы попечитель всех восьми.
      - Я… изумлен,-выдохнул Майкрофт.-Мягко выражаясь… Это чудо… И, я так понимаю, вы нашли своих родителей?
      - Ну, и да, и нет. Честно говоря, это я от волнения просто упустила.
      Майкрофт переводил взгляд от лица к лицу:
      - Это не фокус? Не зеркала?
      - Никаких зеркал,- уверила его Джин,- мы все из крови и плоти, и все очень беспокойные.
      - Но сходство!
      - Это долгая история,- вздохнула Джин.- Боюсь, ваш старый друг Колвел предстанет в ней в очень неблагоприятном свете.
      Майкрофт слабо улыбнулся:
      - У меня нет иллюзий в отношении Колвела. Он работал врачом в женской тюрьме Кодирона, где я был директором. Я очень хорошо его знаю, но не могу назвать другом… В чем дело?
      - Вы были директором Дома Реабилитации? - с дрожью спросила Джин.
      - Да. Ну и что?
      - Постойте, дайте подумать… Руфь долго была с вами? Как долго?
      - Около двадцати лет… А в чем дело?
      - Она была на Кодироне?
      - Да… Что все это значит? - Голос Майкрофта стал резче.- Что за тайны?
      - Никаких тайн,- сказала Джин.- Уже никаких.
      Она повернулась и оглядела своих сестер. Все восемь взорвались смехом.
      В приемной Руфь в ярости склонилась над своей работой. Бедный Майкрофт!
 
      

Добросовестное знание (лат.).
 

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

29.10.2008