— Да. — грустно подтвердил Руджен. — Твен изгнали за то, что они были непохожи на других, и очень скоро в мире не останется непохожих на них.

— Но в этом случае, хотя бы, жители Ротонны и Элдарона не будут рабами, — мрачно подытожил Рон.

— Но если кроме законов ничего не изменится, ассимиляции так и не произойдет! Интересно, что все-таки твен собираются с этим делать?

— Вообще говоря, ты не прав. Число эдоров, живущих по-старому уменьшается из года в год, хоть и очень медленно.

— Слишком медленно!

— Что же касается моего народа…

— Если твои родичи похожи на тебя, — улыбнулся Руджен, — то они не так тупы и упямы, как жители Элдарона.

— На самом деле для ассимиляции достаточно семьи перебросить на материк, а детей отдать в полуинтернаты. Эдоры ничего не смогут сделать.

— Ладно, это далекое будущее. Итак, ваши первые действия — завладеть точками перемещения. Но для этого тебе надо попасть в Ротонну к сроку. Кстати, тебе не приходило в голову, что Талебрант может ошибаться?

— Приходило. Мне даже приходило в голову, что он может лгать. В Толлите в то время не было никого, кто мог бы мне помочь, и я бросился через зал связи в Аулэйнос. Там я договорился с одним моим близким другом. Он капитан небольшого торгового судна. Я сказал ему, что еду с тайной миссией, и мне нужен корабль. Он должен подняться по Эйнари до Толлита, а затем спуститься по Эйну, где я к нему присоединюсь. Он — надежный друг и ни о чем не расспрашивал. Может, чувствовал, что придется выбирать между лояльностью и дружбой. Я обещал ему попутный ветер, да еще немало заплатил — корабль полетит, как стрела, и до независимых островов доберемся за четыре ладони. После разговора с Пеком я заходил под разными предлогами на другие корабли, на случай, если за мной следят.

— Но они могли прочесть по губам твой разговор с другом!

— Я отвел взгляд.

Руджен замер и «прислушался».

— Да ты и сейчас! — возмущенно начал он.

— Верно!

— Но это же подозрительно!

— А я и так весь подозрительный. Мне важно, чтобы они ничего не узнали, кроме того, что подозрительнее меня мага в Аулэйносе нет. Арестовать меня они пока не могут, а через несколько часов уже будет поздно.

— Что ты имеешь в виду?

— Погоди, узнаешь. Так вот. После этой возни я выехал из столицы и пешком вернулся назад. Мне хотелось узнать точный срок. Я пошел и потребовал ответа у кристалла равновесия.

— Что?! — Руджен вскочил.

— Какая наглость! А, Руджен?

— Ты заходил в зал совета?

— Нет, конечно. Я еще жить хочу. Я спросил так.

— Но он не должен был тебе отвечать!

— Когда на мне королевский перстень?

Руджен открыл рот и так глубоко вздохнул, что чуть не закашлялся. Его напряженный взгляд не отрывался от лица Рона.

— Я всего лишь зашел в комнату Эмрио и взял кольцо, слегка усыпив при этом стражника. Я даже обличья не менял, там слишком много магов, и это опасно. Но они ничего не заподозрили. Ведь не могут же все они состоять в маленьком заговоре Талебранта! Я еще в детстве предупреждал Эмрио, что его служба безопасности не может тягаться с враждебными магами.

— Да, такой наглости… конечно никто ожидать не мог. И что ты узнал?

— Что срок не через три месяца, как говорил этот душка, а через два. Я ожидал худшего.

— Что же ты заодно не узнал все точки? — Руджен уже, похоже, оправился от потрясения.

— У было мало времени, и я не хотел рисковать понапрасну. Хотя искушение было велико. А здорово я это провернул! — Рон опять рассмеялся, довольный, как мальчишка, укравший на базаре яблоко.

— Значит, за тобой все-таки следят, и разговор с Талебрантом — провокация?

— Да, но я жутко умный. Бьюсь об заклад, мы их перехитрим.

— Очень хорошо. Чего же ты ждешь от меня?

— Тут начинается вторая часть разговора, чисто теоретическая. — Рон уселся на ручку кресла и, опираясь на стол, закинул ногу на ногу. — Задумывался ли ты когда-нибудь о том, что такое душа?

Убедившись, что Рон вполне серьезен, Руджен ответил, немного поразмыслив:

— Странный вопрос. Все равно, что спрашивать, что такое мысль.

— П-фф, не совсем. Скажем так: как душа соотносится с телом?

— Не знаю, наверное, витает где-то неподалеку, — попытался сострить Руджен.

— Я полагаю, что души расположены где-то в одном месте, хотя вряд ли корректно говорить, что душа где-то расположена, и воздействуют на материю. Ведь, если задуматься, то мы колдуем отнюдь не мозгом. Он нам, скорее, мешает.

— Почему ты так решил?

— Любой целитель знает, что мозг — это много клеток, связанных через нервную систему с частями нашего тела, но никак не связанных, скажем, со столом. И вряд ли электромагнитное поле мозга, даже очень сильное способно поднять стол, да еще двигать его туда-сюда. Нам в школе подробно объясняли, что происходит, когда мы движем частицы и поля, но не говорили, как мы это делаем. Я полагаю, что именно наша душа воздействует на вещество, из которого сделан стол. У нормального человека душа может воздействовать только на одно вещество. Угадай, какое? — Руджен молчал. — Правильно, на вещество его мозга. В сущности, когда мы колдуем, наша душа отвлекается от мозга и «вселяется» в стол. И чем легче ей оторваться от мозга, тем сильнее маг.

— Я не совсем понимаю, к чему ты ведешь, ну да ладно.

— Это все, конечно, чисто теоретические изыскания, но из них можно сделать некоторые практические выводы. Кстати, как ты думаешь, почему после смерти люди почти ничего не помнят?

— Вот уж не знаю!

— А я тебе скажу. Большая часть примитивной, ненужной информации, то есть 90% содержимого памяти, хранится в мозгу. И только самые важные знания и самые сильные впечатления хранятся в душе. Вот, кстати, почему люди не вспоминают ни страсть, ни привязанность, а только самую сильную и искреннюю любовь. Первое — это ощущение тела, а второе — мозга. Произведение творца — художника, или музыканта, запоминается, если он вложил в него кусочек души. Тех, кто это делает слишком часто, называют гениями. Но злоупотреблять этим, скорее всего, нельзя. Вот почему, наверное, такие люди рано умирают. — Рон помолчал и продолжил другим тоном:

— Теперь перейдем к новому вопросу. Кто может иметь душу?

— Я бы сказал, что человек, но ты, верно, опять меня разочаруешь.

— Ты прав, разочарую. Душа есть у животных и, я полагаю, у некоторых комплексов растений.

— Ты это тоже вывел из своей теории?

— Нет, на этой стадии я перешел от рассуждений к опытам.

— Как?! Наш ленивый мальчик еще способен проводить опыты?

— Вот так всегда! Гениев всегда гнали!

— По твоей теории гением все равно быть опасно. Вот что, гению не мешало бы выпить чаю, а то глотка пересохнет.

— ТЕТУШКА БЕЛЬДА! — заорал Руджен. — Я слышу запах пирожков с луком! Не принесете ли Вы нам по чашечке чая?

— Охотно. Пирожки только из духовки.

Через несколько минут Рон продолжил с набитым ртом:

— Ты знаешь, как осуществляется магическое перемещение.

— Да, смутно знаком, — засмеялся Руджен.

— Области отображаются в кристаллы, затем происходит обмен информацией и восстановление.

— "А чтобы лишний раз не подвергать риску людей, в точке отправления помещается фиктивный груз, чаще всего камень или песок", — процитировал Руджен учебник.

— Да, да, — нетерпеливо прервал его Рон, — Теперь предположим, что у нас будет не обмен информацией, а копирование. Что тогда?

— Это невозможно!

— Ну почему же? Впрочем, здесь достаточно одного кристалла, как у целителей.

— Но целители ничего не копируют! Они только заменяют информацию о больном органе на парный здоровый и перевосстанавливают.

— Правильно. Они имеют дело только с одним объемом. В принципе, можно включить в этот объем камень и потом отразить на него человека.

— Об этом я не подумал! Но это же…

— Это очень неудобный, громоздкий и опасный способ. На самом деле достаточно оторвать кристалл от одной материи и «перенести» его внимание на другую, а первую оставить в покое.

— И у тебя это получилось?!

— Вот именно! Это я и пытался тебе втолковать. Сначала я, как водится, маялся с кирпичами да монетками, потом мне это надоело, и я скопировал кролика.

— Интересно, почему до этого раньше никто не додумался? — почти не слушая его, проговорил Руджен.

— Может быть, мозги закостенели. Когда слишком много свободы для творчества, становится скучно творить на совесть. Иногда полезно и побороться. А, может быть, кто-нибудь уже додумался, да засекретили. Больно неудобная это штука.

— Чем же? — удивился Руджен.

— Поймешь. Так вот, я скопировал кролика. И что же я получил?

— Наверное, двух кроликов.

— Бе-зус-лов-но! Но какие они были? Вспомни, что я говорил тебе о душе! Вдруг возникают два тела на одну душу!

— А душа разве не копируется? — простодушно спросил Руджен.

— А ты об этом позаботился? Кристалл ведь отображает только материю!

— Тогда… один из них будет мертвым? — неуверенно спросил Руджен.

— Правильно! Умник. Я тоже так подумал. Все было в порядке. Но когда я скопировал муравья, получилось два живых насекомых.

— Как это? Тут уж я ничего не могу понять.

— А когда — целый муравейник, то один из них был мертвым.

— Все муравьи из второго гнезда?

— Да!

— И как ты это объяснишь?

— Ни один, ни два муравья души не имеют. Но когда берешь все больше и больше, количество переходит в качество, и она появляется. Кажется, это связано с наличием матки, но не всегда. Так же и с пчелами. Рой имеет душу, а одна — нет. Точно имеют дущи птицы и звери — я проверял.

— Потрясающе! Только за это ты мог бы безоговорочно получить «мастера».

— Я не собираюсь никому раскрывать свои исследования. Эх, если бы у меня было время! — Рон хлопнул рукой по колену. — Я бы защитил «мастера» только по одной частной темке. Отход производства.

— Да? И что же это за тема?

— Изоморфизм сигма-алгебр над некоторыми подпространствами в пространстве заклинаний.

— Действительно, мелочь! — невозмутимо заметил Руджен.

— Когда-нибудь, может быть, у меня будут ученики! — мечтательнотщеславно произнес Рон, не обращая на него внимания. — Несмотря на то, что я был уверен на 90% , мне все же хотелось провести последний эксперимент. Человек все же как-никак отличается от зверя.

— И кто же разрешил произвести над собой такую экзекуцию? Или ты пришел по мою душу?

— О, нет! Таким ужасам я тебя не подвергну. Видишь ли, во второй части неподвижной практики, три года назад, я попросился в комитет по распределению детей рабов. Ты ведь слышал об этих новшествах?

— Да, они решили отлавливать малышей со способностями, и помещают их в интернат неподалеку от третьего полукружья то ли в Куратосе, то ли в Серентине.

— В Серентине. Мне, конечно, не отказали. Это считается очень трогательным: бывший пленник помогает новым юным гражданам Кэрол-Тивендаля обрести свою судьбу! Как раз к концу практики я заканчивал и эти исследования.

— Так давно? А сейчас чем же ты занимаешься?

— Бегаю по Мэгиене. Не перебивай. Так вот, я пригласил на ужин одного парнишку. Способностей в нем не было ни на грош, зато он легко поддавался внушению. Я поставил эксперимент на нем и велел ему все забыть. Все получилось так, как я и ожидал.

— Куда же ты дел труп?

— Превратил в песок и посыпал им дорожку.

— Да ты циничен!

— Да нет! Просто не так эмоционален. — Рон вскочил и принялся расхаживать по комнате. — Циничны те, кто устроил эти дурацкие интернаты, кто отнимает у детей родителей и, почти на глазах у ребенка превращает их в рабов, а называет все это великими принципами Тивендаля. Я не смогу жить, когда вокруг меня будут рабы — мои сверстники, друзья, а я один буду — свободным, — Рон почти выплюнул это слово.

Руджен с удивлением смотрел на него. Никогда он еще не видел своего обычно уравновешенного и доброжелательного друга таким возбужденным.

— Посмотри объективно. Кому я сделал плохо своим экспериментом?

— Может быть, самому себе, — тихо сказал Руджен.

— А это уже мое дело. — полувопросительно-полуутвердительно воскликнул Рон. Он уже начал остывать. — Ну да ладно, все это не так важно. Перейдем к практике. Рон схватил слушателя за руку и поволок наверх.

— Ты о чем?

— Мне интересно, сможешь ли ты все это воспроизвести.

— Я даже догадываться не хочу, зачем тебе это нужно, но новые знания всегда пригодятся! — проворчал волшебник.

— Вот именно! Идем!

Руджен едва успел крикнуть:

— Тетушка Бельда! Принесите нам, пожалуйста, кофе в кабинет, но больше не беспокойте! Старушка понимающе кивнула. Она жутко боялась всяческой магии, и ей было совсем неинтересно, чем они там занимаются. Однако через час хозяин потребовал еще кофе, а еще через час — зачем-то живую курицу.

Когда курица прибыла, Рон озабоченно проводил старушку взглядом и, как бы про себя, сказал:

— С ней надо что-то делать.

Руджен глянул на него с подозрением.

— Не знаю, что ты затеял, Роне, но Бельда служит у меня давно, и на растерзание я тебе ее не отдам. Впрочем, внушению она, похоже, поддается хорошо. Никто ее не знает так, как я. И если ее расколют, то только после пристрастного допроса.

— Спасибо. Хоть об этом не надо беспокоиться. Продолжим.

После трехчасовых занятий, завершившихся полным успехом, друзья опять спустились в гостинную.

— Бельда! — обратился Руджен к экономке.

— Да, хозяин!

— Смотри на меня! Мы с Роном все время были тут. Ты носила нам сюда кофе. Ты не могла носить его наверх, ведь тогда бы у тебя заболела нога, а она не болит. Не болит?

— Нет, хозяин.

— А курицу мы у тебя не просили. Зачем нам это? Все это — глупости, глупый сон, твой сон. Всего лишь сон. Ты утром проснулась, глянула в окошко, и он забылся. В общем, ничего не произошло. Главное — приехал волшебник Ронис. Мы здесь сидели и разговаривали, разговаривали. Послали тебя за чаем и за кофе. Главное — с утра приехал Ронис, мы сидели и разговаривали. Если кто-нибудь спросит, что было утром, ты что скажешь?

— Приехал мастер Ронис.

— Правильно, Бельда, умница. Сейчас ты задумалась ни о чем, спишь наяву.

Руджен хлопнул в ладоши. Бельда вздрогнула, словно проснулась.

— Ой, простите, хозяин, замечталась. Чего вам угодно?

— Нам еще кофе, пожалуйста. И пирожков. — Руджен улыбнулся женщине и вопросительно взглянул на Рона. Тот жестом показал ему: «Замечательно!».

— Прекрасно, старина. Теперь к самому главному, зачем я к тебе приехал. Ты ведь уже кое о чем догадываешься?

— Немного. Но лучше расскажи.

— Мне нужно обмануть магов. Хотя бы ненадолго. Минимум — до завтрашнего вечера. Но, конечно, было бы идеальным, если бы они ни о чем не подозревали до самого нападения.

— И ты решил оставить им в залог себя! Но ты же будешь мертв!

— И отлично! С мертвым никаких хлопот. За ним не надо следить, он не будет любопытствовать попусту, достаточно сказать несколько слезных слов над его могилой.

— И как мне все это объяснить? Как я понял, тебя должны найти в моем доме?

— Скажи, что я приходил просить помощи, но ты мне отказал. А еще лучше, что ты меня переубедил — сказал, что это двойное предательство, в общем, придумай что-нибудь покрасивше, романтики тебе не занимать.

— Почему двойное?

— Ну тройное, если хочешь. Вобщем, я удалился наверх, написал записку и покончил с собой. Вдруг.

— И какой же ты выбрал для этого способ?

— Порезал вены. Красиво и эксцентрично.

Руджен нахмурился.

— Не нравится мне все это.

Рон сразу же стал серьезным.

— Дружище, ты должен мне помочь! Кроме тебя, мне не на кого положиться, и время уходит. — Он взял Руджена за руку. — Ну, пожалуйста!

Тот чуть не плакал, глядя Рону в глаза. Вся натура Руджена восставала против этого противоестественного эксперимента, но его друг — его лучший друг! — умолял о помощи. И Руджен согласился.

— Когда же я должен тебя обнаружить?

— Сейчас около двух. В час ночи я должен быть на месте, в двадцати милях от Аулэйноса. Но найти ты меня должен пораньше, чтобы к утру успели отменить досмотр частных гражданских судов, если таковой существует. Не думаю, чтоб он был очень тщательным, так как это не совсем законно… но все равно, лучше этого избежать. Пообедаем и начнем. Сразу после моего ухода зови команов. Скажи, что услышал подозрительный шум и обнаружил меня мертвым.

— Постой, а как же ты собираешься отсюда выбраться? И как ты намерен добираться туда?

— Пешком.

— Двадцать миль?

— Ах ты, лентяй! Прогулочным шагом можно делать минимум три мили в час. Выйду я отсюда в четыре. Там буду не позже двенадцати. Как видишь, у меня еще час в запасе! Отдохну на корабле. А вот как выбраться — это, пожалуй, единственное, о чем я не подумал. Ты что предложишь?

— У меня в подвале есть люк, ведущий в канализацию, — неуверенно предложил Руджен. Рон зажал нос.

— А почему бы тебе просто не выйти через калитку соседнего дома, наведя другое лицо? Ведь за тобой не маги следят! Вылезешь в окно, перелезешь ограду за деревьями и — вперед! А я буду сидеть в твоей комнате и старательно отводить от нее взгляд. Кстати, как только там окажется тело, кто-нибудь из нас должен будет там постоянно находиться, иначе они могут поймать взглядом именно его! И если бы я даже захотел, я не мог бы скрывать его долго!

— И отлично! Тебе даже не надо отводить взгляд. Как только я выйду из комнаты, снимешь блокировку и в ту же секунду удерешь. Они наткнутся прямо на него! И никакого риска! Я умер, и блокировка снялась сама собой!

— Порядок. С этим решили. Да, я еще хотел узнать, какого рода помощь ты у меня просил?

— Скажем, перебросить меня в Ротонну через твоих знакомых. Только не напирай на то, что на кораблях мне отказали — это будет подозрительно. Пусть сделают вывод сами.

Закончив с обедом, Рон демонстративно направился в свою комнату. Она была на первом этаже. Через пять минут подошел Руджен, таща из мастерской грузы.

— Надеюсь, ты весишь не больше двухсот фунтов, Роне? — пыхтя, спросил он.

— Нет, я сущее перышко.

Рон уже взял бумагу и что-то писал. Руджен с грустью посмотрел на него. Он видел, что друг тоже не в своей тарелке, но пытается его приободрить.

— На, прочти. Ну, как?

Бумага гласила:

"Мое сердце разрывается между Ротонной и моей второй родиной. Пришел срок сделать выбор, но я не смог. Я не могу с этим жить. Простите.

Ронис Ворансон."

— Нормально.

— Не очень сентиментально?

— Нет.

Они аккуратно сложили грузы рядом со столом, отодвинув стул. Рон вынул кинжал, попробовал пальцем его лезвие и спокойно встал посередине комнаты. Руджена передернуло.

— Надеюсь, душа останется во мне, а то придется его перетаскивать. Шансы — около четырех пятых.

Он все еще хорохорился.

Руджена начало подташнивать. Он приказал себе успокоиться и, глубоко вздохнув, взял кристалл.

Он проделывал первую часть много раз в своей жизни, но сейчас был особенно тщателен.

— Погоди, погоди, — чуть наклонившись, шептал Рон.

— Все, хватит, сейчас он потухнет!

— Ну, давай!

Руджен подкачал в кристалл еще энергии и, усилием воли оторвав его от Рона, задал ему новые координаты. Опять вздохнув и зажмурившись, волшебник дал толчок, и восстановление началось. Уже почти не принимая участия в процессе, широко раскрыв глаза и затаив дыхание, он смотрел, как из грузов возникает новый Рон. Старый сделал шаг к столу. Руджен предостерегающе поднял руку. Кристалл потух. Мгновение двойники стояли неподвижно, но через секунду Рон у стола начал валиться на бок. Старый Рон сделал еще шаг вперед, подхватил его и швырнул на стул. Потом, не теряя времени, схватил кисть и с ожесточением резанул кинжалом. Жизнь только что ушла из этого тела, и кровь хлынула ручьем. А Рон все резал и резал.

Руджен вскрикнул, шагнул к нему, но тут же остановился. Он побелел, как полотно. Рон мгновенно опомнился, бросил труп и повернулся к Руджену.

— Это мое тело, -сказал он с нажимом. — Он, — Рон указал на лежащего, — он поступил бы так же. И был бы прав.

Потом Рон смягчился.

— Прости, дружище. Я словно разделывался с прошлым. — тихо сказал он. Руджену показалось, что Рон сейчас разрыдается, но тот взял себя в руки. Теперь оставалось сделать немного. Осторожно, чтобы не наступить на кровь, Рон вынул из руки мертвеца чистый кинжал, а ему сунул окровавленный.

— Перехватывай блокировку, — скомандовал Рон и собрался лезть через окно, но прежде обернулся и обнял друга.

— Пожалуйста, прости меня! Мы встретимся!

— Прощай! — через силу улыбнулся тот. — Я знаю, ты не такой уж плохой парень.

— Я вылезу и лягу рядом с окном. Поддерживай блокировку так, чтобы чуть-чуть переезжала подоконник. Потом закрой окно, выходи и разом снимай, ладно? — давал Рон последние указания. Руджен озабоченно кивнул.

— Не пускай сюда Бельду! Лучше пошли ее за команами!

— Я — не полный идиот. Ну, удачи тебе, малыш!

Хлопнула дверь. Рон сосчитал до тысячи, ненавязчиво отводя взгляд, только чтобы они сосредоточились на комнате, затем, решив, что этого достаточно, чтобы следящие обнаружили труп, практически снял блокировку и пополз в сторону. Проскользнул через мокрые кусты (утром был дождь), перемахнул через забор и быстро направился к калитке. Еще у Руджена он переоделся в городской костюм, рюкзак запихал в большую и неудобную, но «приличную» сумку, а сейчас начал работать над своей внешностью. Обруч Рон снял, а волосы «прекрасил». Кожа пожелтела, нос стал из курносого прямым, губы и брови стали тоньше, а лицо осунулось.

«Не могут же за мной и вправду следить маги. Даже ученики вряд ли на это пойдут. Хотя, кто знает Талебранта. Будем надеяться, что за двадцать ярдов они не заметят подвоха.» Однако, Рон поспешил выйти из престижного квартала и смешаться с толпой ремесленников. Илюзии всегда наводились неточно, с некоторыми допусками, но каждый человек видел строго определенную картинку. Вряд ли прохожие будут обсуждать его внешность, чтобы найти расхождения.

Рон внимательно наблюдал за окружающими, боясь напороться на мага. Кроме иллюзии другой внешности он еще поддерживал «отталкивание взгляда» (ровно настолько, чтобы наблюдатель не колебался между ним и трупом). Встречному волшебнику и это могло показаться подозрительным. Тем не менее, Рон твердо контролировал себя: не оглядывался, не прятал руки в карманы и не втягивал голову в плечи.

Выйдя за стену, юноша постепенно начал убирать части иллюзии. Раз! — пополнели губы. Два! — лицо приняло прежние очертания. Три! — исчез прекрасный нос. У его куртки были длинные рукава, так что изменение тона кожи прошло почти незаметно. Брови Рон возвращать не решился, так как вместе с размером контролировал их цвет.

Наконец, отойдя на пол-мили от перекрестка, с которого начинались предместья Аулэйноса, Рон зашел за кусты, принял прежний облик и переоделся.

Было уже пол-шестого. Юноша шел по тропинке, параллельной дороге. Удобные обувь и рюкзак, теплая, но не жаркая погода, тень в веселом лесу и отличное настроение человека, твердо принявшего все решения, обеспечили Рону приятную дорогу. До половины восьмого он успел отмахать семь миль. После получасового отдыха, во время которого Рон успел перекусить, путник отправился дальше. Вечер был его любимым временем суток, и идти в это время было особенно приятно. К одиннадцати часам за спиной осталось восемнадцать миль. Тропинка уже отстояла от реки не больше, чем на двести ярдов, но берег был крутым. По расчетам Рона, до излучины, где должен был ждать его корабль, оставалось не больше двух с половиной миль.

Стало холодно, и Рон решил напоследок погреться и перекусить у костра. Когда стрелка его часов приблизилась к двенадцати, Рон пошел дальше, постепенно спускаясь к реке. У юного ротена не было привычки опаздывать, но и раньше приходить он не любил — сейчас это было излишне, да и опасно.

Без десяти час Рон подошел к излучине, двигаясь у самой воды, и опустился на землю. Было темно, хоть глаз выколи, и если бы не светильник, Рон, пожалуй, сломал бы себе шею. Факел зажигать было рискованно, но светильник можно закрыть рукой, направив свет себе под ноги. Сейчас Рон погасил и его.

Притаившись и размеренно дыша, юноша терпеливо ждал. Послышался плеск весел. Рон различил слабый свет на носу лодки, а, приглядевшись, заметил и темный бесформенный силуэт корабля на середине реки.

Когда лодка подплыла поближе, с нее донесся голос:

— Ожидает ли здесь кто-нибудь?

Рон поднялся и сделал шаг вперед.

— Ченио из цеха торговцев. Как зовут приславшего вас?

— Пек, капитан «Лиса».

Пек намекнул команде, что их пассажиром будет маг, и его поездку надо держать в строгой тайне, кто бы ни спрашивал. Эдоры (по крайней мере, коренные островитяне) до смерти боялись всякой магии, и одно упоминание о ней легко могло заставить их держать язык за зубами. Но следовало соблюсти формальности, и Рон представился торговцем.

Рон шагнул в воду и забрался в лодку, которую удерживал веслом один из гребцов. Второй гребец подал юноше руку. Затем он взмахнул несколько раз фонариком, и люди на корабле потянули лодку назад. Эйну был очень быстр, и двоим гребцам побороть течение было тяжеловато.

Очутившись на корабле, Рон обнял Пека и сразу же направился в свою каюту, где завалился спать, молясь, чтобы в Аулэйносе не было проверки. Но сон его продолжался недолго. В устье во время прилива качало не хуже, чем в море, и первой мыслью Рона, когда он пробудился, было: «Звезды, какой же я идиот! Ну зачем я ел на ночь?!»

— Ну вот, Кестер, Вы добились своего! — Лаций в ярости бросил плащ на кресло и сел за стол.

— Вы санкционировали эту операцию. Ронис был потенциально нелоялен. — холодно отчеканил Талебрант.

— Его Величество будет очень недоволен, — угрюмо заметил Мэйдон Фингар, наливая себе вина.

— Ему можно и не сообщать, — вскинулся Кестер, — подумаешь, птица — обычный подмастерье!

Фингар стукнул ладонью по столу.

— И не подумаю. Ронис Ворансон не был обыкновенным. Во-первых он лично знал Эмрио. Во-вторых, это был единственный свободный ротен во всей Мэгиене, да еще волшебник.

— Еще три месяца, и он бы стал магом — в двадцать три года! Бедный мальчик! Он подавал такие надежды! Его работы включены в программу третьего курса! Как вы могли поступить так со своим учеником? — проговорил Плант, уставившись в одну точку.

— Вы его не знали! — злобно возразил Кестер.

— Не хуже, чем Вы, если Вы посмели предлагать мне такую операцию! — парировал Плант. — Инициатива исходила от Вас!

Бог с ней, с этой лояльностью. Зачем надо было подвергать психику мальчика такому испытанию? Чем он мог нам помешать? После захвата он смирился бы, и в Тивендале было бы одним полезным гражданином больше! Даже нелояльный он куда нужней третьему полукружью, чем некоторые Ваши пропойцы!

— Почему же все эти мысли не пришли Вам в голову раньше?

— Прекратите! Прекратите, вы оба! Вас противно слушать! Эта ваша лицемерная скорбь и попытки переложить ответственность друг на друга! Вы могли меня хотя бы поставить в известность, ведь я пока еще глава этого города! Нет, как бы кто не стянул вашу славу, не приуменьшил ваши заслуги! Убирайтесь и ждите решения короля!

Лорды молча удалились, обменявшись злобными взглядами. Спустившись вниз и выйдя на улицу, где уже стемнело и шел дождь, Талебрант сказал ожидавшему его слуге:

— Съезди, передай Томи, что может снимать посты в порту. Подозреваемый не придет.