Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Забытая погремушка

ModernLib.Net / Юмористическая проза / Веллер Михаил Иосифович / Забытая погремушка - Чтение (Ознакомительный отрывок) (Весь текст)
Автор: Веллер Михаил Иосифович
Жанр: Юмористическая проза

 

 


Михаил ВЕЛЛЕР

ЗАБЫТАЯ ПОГРЕМУШКА

© М. Веллер, 1978

© «Орлова», 2003

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

В советское время «самотек» шел в редакции рекой. Рецензировать или даже просто прочитывать все рукописи самодеятельных авторов сотрудники порой просто не поспевали. В основном это были произведения откровенно слабые, ученические, иногда и откровенная графомания.

С кипой такого «самотека» и пришла однажды папка яркого цвета «вырви глаз» с какими-то ботиночными тесемками. Для проформы раскрыли и ее, чтоб поставить на первую страницу рукописи штамп и зарегистрировать в журнале.

А дальше… Дальше стали читать, причем вскоре вслух, всем отделом валяясь от смеха. Непонятно было, всерьез ли эта графомания, или мы имеем дело с розыгрышем неизвестного озорника.

Вскоре последовала вторая папка, за ней третья! Фамилия неизвестного автора – «Веллер» – уже запомнилась и вызывала даже симпатию. Это был тот редкий случай, когда автор ничего не требовал, а чтение доставляло удовольствие. Разумеется, о публикации и речи быть не могло. Буйная фривольность текстов выходила за все рамки допустимого.

Веллер действительно оказался не вымышленной фамилией и не графоманом, а крепким шутником. Неизвестный молодой автор отчаялся привлечь внимание к своим произведениям и решил пойти на такую «рекламу». Позднее он прислал другие рассказы, и рукопись была нормально оформлена, и сопроводительная справка приложена. К сожалению, в условиях того времени рассказы были «непроходимы»…

Но лучше об этом рассказал сам писатель в рассказе «А может, я и не прав».

«Желая тем временем привлечь к себе внимание редакций с тем, чтобы меня там хоть читали толком, я со свойственной мне практичностью решился на эффективный шаг. Со скоростью три страницы в час (быстрее не умел печатать) я испек три „рассказа" до бреда фривольного характера. „Брать" они должны были первой же фразой – чтоб уж не оторваться до конца. Автор выглядел маньяком не без юмора, помешанным на, как бы это, интимной стороне жизни. Расчет строился на природном любопытстве, скажем так, сотрудников редакций.

Пока я распечатывал шесть экземпляров, дабы закинуть приманку сразу в шесть журналов, с творчеством сим ознакомились несколько друзей. Не надо быть провидцем, чтобы сообразить, что именно это они объявили отличной литературой, а читанное ранее – ерундой. Это окончательно подорвало мое доверие к читательским откликам, так что акция моя имела уже минимум одно положительное следствие, – не считая того веселья, с каким я эту ахинею порол.

В собственноручно склеенных розовых папках с зелеными тесемками я отправил свой доморощенный „Декамерон" радовать центральные редакции (из предосторожности не указав своего адреса), а через месяц повторил второй серией. Выработав таким образом у редакторов положительный условный рефлекс на мою фамилию, я отправил настоящие рассказы, считая, что теперь их по крайней мере сразу прочтут. И в общем не совсем ошибся.

Лишь один из шести журналов не ответил. Прочие отреагировали сразу. Наиболее симпатизирующий ответ, трехстраничный, скорбел: „Печально, что присущее вам, судя по предыдущим рассказам, чувство юмора направлено пока лишь на привлечение внимания к себе". Настоящие рассказы у них, как явствовало, так же как и у моих друзей, интереса не вызвали».

Рассказы эти считались утерянными. Сам автор с сожалением признавался, что не оставил себе ни одного экземпляра, или же их «зачитали» друзья.

И вот, при переезде редакции в новое здание, эти папки были случайно замечены в архиве. Яркий цвет, сохранившийся в темном помещении, сослужил хорошую службу. А фамилия «Веллер», разрисованная затейливыми виньетками, теперь всем хорошо знакома.

Разумеется, эти «грехи молодости» маститого ныне писателя не следует принимать всерьез. Но и по ним можно составить представление, как оттачивалось перо мастера. Первая по времени дата на рукописях указывает: «30 января 1978 года». То есть уже четверть века назад.

После раздумий мы решились на публикацию этой небольшой книги, желая развлечь многочисленных читателей Михаила Веллера. И в то же время показать еще одну грань его таланта. Сегодня эти рассказы прочитываются как пародии в стиле раблезианского юмора, пожалуй.

Веселого Вам времяпрепровождения!


И. С

ПАПКА 1. Розовая с зелеными тесемками. Январь

Машинистка – тоже женщина

И тогда она задрала рубашку так, что стал виден перед ее и зад, и показала ему.

Тысяча и одна ночь

«А вот эту фигуристую девочку я сейчас пощупаю под юбкой», – цинично подумал старый вахтер Егорыч.

Девушка вошла в проходную и доверчиво предъявила свежее удостоверение, еще пахнущее типографской краской. Егорыч поправил для строгости очки и посмотрел документ. Удостоверение было действительно с сегодняшнего дня. Явно новенькая.

– Спиртное с собой несете? – грозно спросил он.

– Откуда? – изумилась она.

– Не «откуда», а «где». Вы знаете, где у нас проносят спиртное?

– Где?… – растерялась она.

– Везде! – грянул цербер. – В таких местах, что и сказать-то срамотища. А тебя, девка, я покуда не знаю. Я тебя первый раз вообще вижу. Откель мне знать, что у тебя где там может быть? Пожалуй-ка сюда!

И он сделал служебный жест в сторону своего закутка за стойкой, приглашая ее к личному досмотру.

– Кофточку расстегни, – приказал он. – Не стесняйсь, ничо, это дело служивое, все расстегивают.

– Правда? – доверчиво спросила девушка, расстегивая пуговки неловкими розовыми пальчиками.

– Так… еще… вот хорошо… Ишь ты какая сисястенькая, – с грубоватой стариковской лаской одобрил он. – А в лифчике у тебя чего?

– Грудь, – объяснила она, смущаясь.

– Я понимаю, что не задница. Я спрашиваю, спрятано там под сиськами чего?

– Ничего не спрятано…

– А ты докажи! Ты предъяви!… Девушка завела руки за спину и начала расстегивать лифчик. Застежку заело.

– Ладно уж, – смягчился Егорыч, передумывая. – Я так проверю на первый раз.

И умелыми профессиональными руками ощупал юные упругие груди.

– Ишь ты, а кажется, будто что-то подложено. У другой бы там поллитра в резиновой грелке поместилось, а у тебя все свое, – неискренне подивился он. – А между ног у тебя чего будет?

– Чего? – покраснела она. – Чего у всех.

– У всех, знаешь, чего там только не бывает! И спиртное тащат, и детали разные, и деньги когда крадут, тоже ваша сестра между ног прятать норовит. Ты давай того, предъяви. Это служебный досмотр называется. Ты привыкай, новенькая.

Новенькая послушно кивнула, задрала замшевую юбку-«бананку» и опустила черные скромные трусики.

– Ты ноги-то, ноги-то раздвинь! – прикрикнул досматривающий. – А чего это ты там волосы такие густые отрастила? Сама молоденькая, а прическа между ног – как грива! Чего там прячешь?

– Я не прячу, – растерялась девушка. – Оно само…

– Чегой «само»? Вот все потом так говорят – «само»!… А потом милицию вызывать… А ну-ка…

Он запустил руку в курчавую поросль и сжал пальцы. От наслаждения глаза его закрылись пергаментными веками, как у сдохшего старого петуха.

– Кажись, и вправду ничего неположенного нет, – признал он, с трудом отрываясь от своего занятия. – Ну ладно, иди уж. И смотри у меня на будущее – чтоб все в порядке было! – И погрозил узловатым пальцем с прокуренным желтым ногтем.

Девушка привела себя в порядок и прошла сквозь будочку проходной в фабричный двор. Подковки шпилек зацокали по каменным плитам дорожки мимо Доски Почета. Рядом курили на скамеечке возле урны трое парней в замасленных куртках.

– А спорим, покажу! – донеслось до нее.

– На что спорим?

– На полбанки!

– Заметано. Витька – разбей! Центральный из парней, светловолосый крепыш, встал и окликнул девушку:

– Девушка! Извините, вы еще не опаздываете?

– Нет.

– Можно вес на минуточку? По одному вопросу?

Девушка подошла к курилке.

– Вы извините, – вежливо сказал крепыш, – просто мы тут поспорили. Спор, знаете, дело такое, мужское. На поллитра поспорили.

– О чем?…

– Что я вам покажу.

– Что покажете? – удивилась она.

– Ну вы какая-то вообще, – в свою очередь удивился он. – Ну что парень девушке может показать?

– Картину?

– Да уж картину, – туманно пообещал он. – Васю покажу.

– Какого Васю?

– Своего. Какого же еще?

Он расстегнул рабочие штаны и беззастенчиво извлек на свет «Васю».

– Ой-й, какая сарделька… – удивленно протянула девушка. – Откуда это у вас?

Парень не нашел, что ответить. Его товарищи засмеялись.

– Ой – она шевелится! И растет? – Девушка расширила глаза и отступила на два шага.

– Ладно, посмотрела и хватит. – Парень стал прятать «сардельку» на место, отвердевший орган не помещался. – Перекур окончен, нам работать пора.

И все трое направились в раскрытые ворота ближнего кирпичного здания, даже не попрощавшись.

Девушка повертела головой и последовала указателю «Администрация». По лестнице она поднялась на второй этаж и открыла дверь с табличкой «Отдел кадров».

– Так, – сказала массивная блондинка, похожая на холмогорскую корову. – Новикова Светлана Ивановна. Надо же, четвертая Новикова за третий день к нам приходит. Печатать-то хорошо умеешь?

– С отличием окончила курсы.

– Сейчас проверим, чему вас там на курсах учили. – Глаза блондинки замаслились, ощупывая ее фигуру. – Тебя Егорыч уже проверял? Ну, вахтер?

– Проверял, конечно. Все в порядке.

– Егорычу можно верить, – подала голос тонкая смуглая брюнетка в очках, сидевшая за вторым столом.

– Доверяй, но проверяй. Тут тебе производство, а не хухры-мухры, девонька. Одеваться надо скромно, чтоб от работы ничего не отвлекало. Вот этого вот, – она привстала и грубо подбросила ладонями Светины груди, – чтоб не было! Что это ты сиськи выставила? Не на гулянку пришла! Вытащи оттуда вату немедленно!

– Там нет ваты, – возразила Света робко.

– Ка-ак это нет?! Ишь расхвасталась! Вот у меня нет – так это я доказать могу.

И кадровичка круговыми движениями ладоней вывинтила из декольте устрашающий бюст размером с два футбольных мяча.

– Видишь? Тут все без обмана. А у тебя в таком возрасте откуда?

Она быстро извлекла из чашечек бюстгалтера Светины груди и прислонила к ним свои мячи, как бы сравнивая. При касании сосками Светины розовые изюминки напряглись. Кадровичка схватила их двумя пальцами и стала крутить, как гайки.

– Хорошая девочка на работу пришла, – задыхалась она.

Брюнетка втиснулась между ними и опустилась на колени. Она стянула со Светы трусики и зло сказала:

– А волосы на теле надо брить! Ты уже взрослая. Тут сначала комбайном косить надо, хрен чего поцелуешь, потом не отплюешься!

– Рита! – раздраженно сказала сверху блондинка, не прекращая разминать Светины груди. – Не почистишь после этого зубы – целоваться не лезь!

– А ты спрячь свое вымя! – отреагировала та. – Девочка на работу пришла, а не сиськи крутить.

– Знаем мы эту работу… декреты не успеваем оформлять. Ну что ты лыбишься, Новикова? Давай анкету заполняй!

Заполнив анкету, Света отнесла ее на четвертый этаж, поставила печать и, следуя распоряжению, отправилась в бухгалтерию.

В большой комнате сидели над счетами за кипами бумаг полтора десятка сотрудниц. Между ними расхаживал главный бухгалтер – седенький старичок в нарукавниках. Он внимательно прочитал записи на листке, поданном девушкой.

– Ты вовремя пришла, – сказал он. – У нас только вчера прошел конкурс, но тебя, как новенькую, мы еще успеем посмотреть.

– Какой конкурс? – опасливо спросила Света.

– На лучшую задницу, – объяснил старичок.

– Никифор Никитич!… – укоризненно протянула седая бухгалтерша у окна.

– Что такое? Ну, опоздала девочка на один день – ничего, неважно. Криницына – сбегай-ка к чертежникам, циркуль принеси. А ты, Жукова, в закройное за сантиметром – одна нога здесь, другая там!

– А… это зачем? – спросила Света.

– А показатели конкурса такие. Размеры, круглость, гладкость и упругость. Для того и измерительные приборы. Юбочку сними свою. Нет, кофточку ты оставь, это нас не интересует. Та-ак, вот сюда на табуреточку… не бойся, я поддерживаю. Трусики лучше тоже совсем сними, что они тут у нас будут болтаться. Соболева, поднеси-ка лампу! Да не так! Который год работаешь, и все толку от тебя нет. Ты сбоку, сбоку свети, чтоб тень ложилась, если шершавинки.

Придерживая очки, он внимательно изучал розоватые Светины округлости. Одобрительно пошлепал:

– А дрожит-то как! Мяконькие. А напряги! Да-а… Вот с упругостью не очень. Но ничего. Зато гладкость – пять с плюсом! – погладил рукой шелковистую кожу, не удержался и чмокнул Свету в попку. – Уж ты прости, это я так… по-стариковски, любя.

– Старый кобель, – отчетливо проговорила седая бухгалтерша у окна.

– Уволил бы я тебя на пенсию с треском, – сердито ответил Никифор Никитич, – если б здесь кто-нибудь еще кроме тебя считать умел. Зато у них задницы – во! – вскричал он возбужденно. – A y тебя сплющенная кошелка! Так что сиди и работай… тоже мне, Софья Ковалевская незаменимая.

– Мне уже можно слезать? – спросила Света. – У вас из форточки дует.

– Между ног у тебя сквозит, что ли? – пробурчал старик. Он любовно огладил ладонями ее ягодицы, как гончар, шлифующий круглую вазу. Приложил сантиметр так и эдак.

– Ты ножку циркуля-то ягодицами зажми, зажми! И не хихикай. Ничего, что щекотно, потерпишь… ах ты, господи, кругленькая-то какая! Ну просто прелесть девочка.

Он чмокнул ее еще раз и велел:

– Ну хватит, одевайся. За авансом придешь четырнадцатого числа.

«И задницу не забудешь показать», – пробурчали у окна, щелкая костяшками счетов.

– Сантиметр отнесешь по дороге в закройное, – велел на прощание Никифор Никитич. – Наискось через двор, третья дверь.

В закройном пахло текстильными пропитками и нагретым металлом ламповых абажуров. Щелкали ножницы и стучали настольные прессы.

– А я тебе говорю, что неправильное лекало! – кричал сутулый брюнет толстухе в красной косынке. Он оглянулся в поисках поддержки, и взор его упал на Свету, вставшую в нерешительности у дверей.

– Смотри! – закричал он. – Вот юная девушка с хорошей фигурой. Сможет она это надеть? Ты! Поди сюда!

Света послушно подошла.

– Встань на стол!

Она влезла и выпрямилась. Брюнет одним движением содрал с нее юбку, шлепнул по бедру и торжествующе спросил толстуху:

– Ну? Видишь?

– У нее трусики плотные, – возразила толстуха. – Видишь, резинка как врезается? Вот и искажает линию.

– Получи свои трусики! – взревел закройщик, содрал со Светы трусики и швырнул толстухе в лицо. – Смотри! Между ног у женщины должны быть три отверстия.

– Открыл Америку, – фыркнула толстуха.

– У меня и есть три, – сказала Света.

– Фига у тебя есть! Если то, что – ты думаешь – тогда шесть!

Света зашевелила губами и стала загибать пальцы.

– Три, – возразила она.

– Сдвинь ноги плотно! Ну?! Первое – между щиколоток. Второе – над икрами под коленями. Третье – в верху бедер, под промежностью.

– Нет у нее там промежутка, – возразила толстуха. – Хотя она совсем стройная и молодая, сам видишь.

– Это волосы закрывают! Вон какой кустище, такая волосня хоть целый овраг закроет! – закричал закройщик.

Он энергично сунул Свете руку между ног, схватил в горсть волосы на больших половых губах и потянул их вперед и вверх, стараясь обнажить половые органы и верх лобка. От неожиданной боли Света ойкнула.

– Не пищи, не целка!

– Я девственница, – неожиданно сказала Света.

– И откуда ты такая взялась, – удивилась толстуха и уставилась на открывшуюся Свети-ну раздвоинку, как на чудо природы.

– А девственница – так прикройся, – не растерялся закройщик и прижал оттянутые волосы обратно между ног. – Иди отсюда, не мешай работать.

– Ничего она не мешает, – возразил другой закройщик. – Пусть еще постоит, я тоже лекало проверю. – Приблизившись, он положил ладонь Свете на внутреннюю сторону щиколотки, медленно провел вверх до промежности и долго там держал, плотно прижав и слегка вдавив средний палец в долинку, где пушистость сменялась гладкостью, горячей и нежной. Зачем-то пощупал осторожно бугорок, взбухший в переднем уголку долинки, вздохнул и неохотно вернулся за свой стол.

– Я пойду? – спросила Света, ища взглядом свои трусики.

– Ты заходи почаще! – напутствовали ее. Без пяти десять, как и было велено, она вошла в приемную директора. На стульях вдоль стены уже сидели человек семь – все мужчины в годах, с озабоченными деловыми лицами. Секретарша на своем посту перед обитой дверью тыкала пальчиком в селектор, переругиваясь с каким-то не то Бардиным, не то Бурдиным.

– А-а, – обрадованно протянула секретарша, – вот и наша новая машинистка. Ну как, все в порядке? Нашла без приключений?

– Все в порядке, – сказала Света.

– Ну – вот твое место, садись, обживайся. С началом первого трудового дня тебя.

– Спасибо, – воспитанно поблагодарила Света и села за стол с пишущей машинкой, аккуратно поправив юбку. Электрическая «Ятрань» была ей хорошо знакома. Она выдвинула ящики стола, осматривая хозяйство, вставила в машинку новую ленту и почистила шрифт постриженной зубной щеточкой. Стопку копирки положила под левую руку, а стопку чистой бумаги – под правую.

Солнце светило в большое, чисто вымытое окно. За окном трещали воробьи. Настроение было прекрасным.

– Маша!!! – взревел селектор голосом людоеда. – Если он мне не поставит сейчас печать, я к черту улетаю обратно!

– Я же передала ему указание! – отчаянно закричала секретарша.

– А он говорит, что клал на твое указание! – грубо кричал людоед.

Секретарша закудахтала, забила крыльями и застучала каблучками – исчезла.

Мужчины у стены как-то свободно расправились и завздыхали, водя глазами по сторонам. Через малое число секунд, глаза их сфокусировались на Свете, как прожекторы – на сбиваемом самолете.

– Новенькая? – спросил один.

– Раньше-то работала где? – спросил другой.

– А платят сколько тебе здесь? – спросил третий.

– Я только после школы, – сказала Света. – И вот кончила курсы, сегодня первый день. А зарплата – семьдесят рублей.

Мужчины перемигнулись.

– Это надо отметить, – хилый хозяйственник достал из портфеля бутылку коньяка и налил Свете почти полный стакан. – Давай-давай, так полагается.

Она выпила и тяжело задышала.

– Ты закуси, закуси, – толстяк в пестром галстуке протянул ей раскрытую коробку шоколадного ассорти, а его сосед мгновенно и ловко нарезал кружевом лимончик. Портфели у них были на все случаи жизни.

– Ну, а кроме как печатать, ты работать-то можешь?

– А что еще надо делать?

– Ха! Вы слышите? Она спрашивает, что еще надо делать!

По приемной прошел смешок.

– Машинистка директора должна многое делать, – пояснил толстяк. – И отнести чего куда, и вопрос выяснить, а главное – чтобы посетители были довольны.

– А для этого надо исполнять все их желания, – продолжил его сосед. – Причем любые.

– Любы-ые… – задумчиво протянула Света.

– А как же!

– Мне про это еще не говорили.

– Вот – говорим.

– А ты что же думала – тебе зарплату просто за перепечатку платить будут?

Посетители дружно рассмеялись.

– А любые – это какие?…

– Вот мы здесь теряем свое время. Принимающая сторона обязана нам это компенсировать. Маши нет, значит, обязана ты. Влезай-ка на ее стол и покажи нам, что ты уже взрослая сотрудница! А взрослая девушка или нет – это видно только без всех этих одежд, которые на тебе. На, выпей еще, не отворачивайся – так полагается.

Света выпила и покачнулась. Ей помогли влезть на Машин стол. В голове шумело весело и приятно. В первый же день она замещает секретаршу директора!

– Оп-ля! – весело сказала Света и сбросила кофточку. Зрители зааплодировали.

– Оп-ля-ля! – крикнула Света, одним движением с треском отдирая две кнопки «банан-ки» и швыряя юбку к стене. Толстяк поймал юбку и поднял над головой.

– Оп-ля-ля-ля! – запела Света, ловко расстегивая лифчик, и потрясла грудями так, как тренировалась иногда в ванной перед зеркалом.

– Браво! Бис! – кричали зрители.

– А теперь – попка и пипка! – объявила Света, содрала трусики и ножкой послала зрителям.

Аплодисменты переросли в овацию.

Света повернулась спиной, прогнула талию и шлепнула себя обеими ладонями по ягодицам, сияющим в солнечных лучах.

– Мягонькая, круглая и гладкая! – торжественно прокричала она. – Внимание!

И повернулась передом, прижав растопыренные розовые пальчики к бедрам по обеим сторонам пушистого треугольника внизу живота.

В такой позе она окаменела, вперившись в открывшуюся дверь. В дверях, уже в иной позе, окаменел директор.

– Светлана! – неживым страшным голосом сказал он. – Что это???!!!

Посетители вскочили по стойке «смирно». В руках их были машинально зажаты предметы Светиного туалета.

– Светка!!! Тварь!!! – шепотом дракона проревел директор. – Убью!!!

– Папочка!!! – в ужасе зарыдала Света со стола. – Я же замещала секретаршу!!!

Неким образом вся одежда оказалась у ее ног, хотя никто из посетителей не шелохнулся.

– Слезть!!! Одеться!!! Ко мне!!! Каменным гостем он пронесся мимо строя и

мимо стола в свой кабинет. Посетители влипли в стену, как барельефы.

Через час, благоухая валокордином, валерьянкой и коньяком, лежащий на диване директор раскрыл глаза. Секретарша совала ему под нос ватку с нашатырем, а дочь махала полотенцем. Он убедился, с трудом поворачивая глаза в глазницах, что все предметы туалета дочери вполне прикрывают ее тело положенным образом. И слабым жестом указательного пальца выслал секретаршу за двери.

– Я делала все, как мне говорили, – перепуганно оправдывалась Света. – Ты же сам говорил: веди себя хорошо и всех слушайся.

– Вот теперь объяснишь маме, почему я так поздно приезжаю домой, – прошептал директор.

Бес в ребро

«– Ой возьму палку! – сказала дама.

– Возьми мою! – сказал Уленшпигель».

Шарль де Костер, «Легенда об Уленшпигеле».

Ягодицы ее были ошеломительны. Дрыглов увидел их и погиб.

Они круглились и дышали под обтягивающим трикотажем тонких коричневых эластиковых брюк, подрагивая и гуляя при каждом шаге. И невольно Дрыглов, пошедший следом, как потерявший разум мальчик за гаммельнским крысоловом, повторял лицом каждое их движение. Необходимо было познакомиться.

Наташа со своими ягодицами шла в радостных размышлениях. Только что ее приняли на работу секретаршей. Выходить следовало в понедельник, а предстоящие выходные принадлежали ей. Это и отражалось в походке молодой, но зрелой двадцатишестилетней женщины.

«Зарплата хорошая, и начальник интеллигентный. Интересно, на какой день он станет приставать», – размышляла она.

«И талия тонкая. И ноги длинные. Интересно, какое у нее спереди лицо», – размышлял тем временем старый ловелас.

Он обогнал Наташу и обернулся. Но вместо чистого лица взор его привлекла большая упругая грудь, обтянутая тонким коричневым свитером. Наташа была блондинкой.

От волнения Дрыглов забыл все многочисленные приемы знакомства. Мысли его путались от неконтролируемого желания.

– Девушка, – спросил он неловко, – у вас закурить не найдется?

– Не курю, – отрезала Наташа и ускорила шаг.

– А который час?

– Мужчина! Не приставайте!

– Я понял, – грустно поник Дрыглов. – Вы не знакомитесь с мужчинами на улице.

– Вот видите – вы все поняли.

– Я понятливый. Видите – уже одно достоинство? Но – где же вы с ними знакомитесь?

– Там, где вы не бываете.

– Значит, это не в театре, не в филармонии и не в библиотеке, – перечислил он.

Интеллигентность немолодого, уже с проседью, но сухощавого мужчины заставила ее смягчиться. «А он немного похож на моего нового начальника», – подумала Наташа.

– Хорошо, – махнул он рукой. – Не надо знакомиться. Но можно мне проводить вас до того места, куда вы идете?

– Ну, идите, – пожала плечами Наташа. Она ускорила шаг, и груди ее заколыхались, как воздушные шарики в праздник.

– У вас каблук шатается, – заметил Дрыглов.

– Вы сапожник?

– Нет, – мягко сказал Дрыглов. – Я простой заместитель главного конструктора. Можно, я вас подвезу?

– У вас есть машина? – Она взглянула на него по-новому и почувствовала, что действительно устала на высоких каблуках.

Возле его машины она удивилась. На простом, хотя и чисто ухоженном «запорожце» виднелся инвалидский знак.

– Вы инвалид? – сочувственно спросила она. И стала вглядываться, какого органа не хватает у нового знакомого.

– Я уже привык, – ответил он горько и мужественно и распахнул перед ней дверцу. Стройные ноги Наташи с трудом поместились в удобный, но компактный автомобиль.

– Это трагическая история, зачем она вам, – сказал Дрыглов, руля по улицам и имея в виду свое увечье.

– Расскажите, не так уж я и тороплюсь, – мягко призналась Наташа и сочувственно положила руку ему на колено.

– Что это?! – изумленно воскликнула девушка, отдергивая руку.

– Это стоило мне всего счастья моей жизни, – печально и сурово ответил немолодой мужчина. И начал свой рассказ на ее невысказанный вопрос.

– В молодости я был матросом, – так начал он свою одиссею. – Романтика дальних странствий увлекла меня. Я вязал морские узлы в любой шторм, стоял вахты в бури и швартовал свой корабль в самых далеких портах.

И вот однажды мы приняли сигнал бедствия с иностранного судна. Капитан принял решение взять его на буксир. Но удар стихии разорвал буксировочный конец, и обрывок двухдюймового стального троса, лопнув как нитка, ударил меня и сбросил с палубы в бушующие волны.

Товарищи спустили шлюпку и спасли меня. Но удар пришелся мне, как бы вам сказать… ниже середины тела. Еще недавно я был полным сил мужчиной – и вот вместо всего страшный шрам.

Наташа ахнула и смахнула невольную слезу, упавшую ей на левую грудь, которая была ближе к Дрыглову. Он промокнул эту слезу правым локтем, оторвав его от руля.

– Я долго лечился, – продолжал он. – Девушек у меня, конечно, быть не могло. Год я от потрясения лечился в психо-неврологическом диспансере. А оттуда меня отправили в знаменитый Рижский институт травматологии и ортопедии. Вы знаете, что там делают?

– Бог миловал, – перевела дух Наташа, проникаясь сочувствием все больше.

– Вообще там исправляют кривые и короткие ноги, – открыл Дрыглов и невольно покосился на Наташины ноги сквозь брюки.

– У меня прямые и длинные, – успокоила она.

– Но главное – там исправляют мужчинам мужские половые члены.

Наташа покраснела от ассоциаций, а Дрыглов побледнел от воспоминаний.

– Многие семьи распадаются, когда мужчина не удовлетворяет жену в постели, – поделился он.

– Нельзя манкировать супружескими обязанностями, – защитила жен Наташа. – У женщин от этого бывают неврозы, а от них – все болезни. Посмотрите на любую цветущую здоровую женщину. Значит, у нее здоровый муж, а у мужа тоже все здоровое для исполнения супружеских обязанностей.

– У меня тоже было все здоровое для исполнения супружеских обязанностей, – защищался Дрыглов. – Пока стальным тросом не оторвало. Море, знаете – это вам не жена, оторвет – и не заметит.

– Вы познакомились со мной, чтобы рассказывать, как вам все ваши мужские органы в море оторвали? – рассердилась Наташа. – У меня тоже был один такой знакомый, все хвастался, что был полярником в Антарктиде, а оказался обычным импотентом! Мерзавец.

– Операции в Институте травматологии мне делали под местным наркозом, и боль была нечеловеческая, – продолжил рассказ Дрыглов.

– Расскажите, – заинтересовалась Наташа, снова кладя ему руку на колено и удивляясь. – У меня никогда не было таких знакомых инвалидов, – призналась она, сжимая руку и в руке.

– Осторожно, – предостерег Дрыглов, – это может помешать мне тормозить на красный свет… Итак. Сначала делается глубокий надрез скальпелем в бедре. Потом – глубокий надрез скальпелем в животе…

Наташа вскрикнула.

– Это еще не все. Из собственного тела, из кожи и тканей, хирург буквально строит из ничего новый мужской половой член.

– Член в бедре или в животе? – не поняла Наташа.

– Внизу живота, между бедер, – объяснил Дрыглов. – Я вижу, вы очень неопытны в половом отношении, хотя и производите впечатление взрослой женщины.

– Но… он же будет мягким?… – нерешительно спросила Наташа.

– А вот для этого в него вставляют пластинки.

– Пластинки? С музыкой? – удивилась она. – От музыки он твердеет? Вот почему многие мужчины любят музыку! – догадалась она. – Но как же их крутят, если они вставлены в член? И куда засовывают иголку?

– Не смейтесь! Это специальные пластинки, без музыки. Они длинные и полукруглые, как разрезанный пополам пенал. Правда, нужное положение готовому органу надо придать руками, зато свою форму и размер он хранит вечно.

– О! – Наташа округлила рот.

– Но меня подстерегло новое несчастье.

– Какое?

– Хирург увлекся зарубежной методикой. Размеры пластинок он сделал по английской методичке. Ужас был в том, что он забыл перевести дюймы в сантиметры!

– Дюйм – это сколько?

– В два с половиной раза больше сантиметра.

– То есть… – лицо ее вытянулось, лоб наморщился от расчетов.

– Удлините обычный орган в два с половиной раза, – предложил Дрыглов, не вдаваясь в детали.

Наташа развела перед собой руки, как рыбак, поймавший такую плотву. Потом плотва превратилась в матерую щуку. Потом Наташа превратила щуку в моль и захлопала в ладоши бурно, как будто хотела ее убить.

– Какой вы молодец! – закричала она и поцеловала его в щеку.

– Меня взяли на работу и выдали автомобиль, как инвалиду, – завершил Дрыглов. – Так и живу. Работаю как здоровый, а личная жизнь как у инвалида. Вы скрасите мое одиночество?

Он снял ногу с газа и повернул ключ зажигания.

– Куда мы приехали? – удивилась Наташа.

– Играть в чижа, – пошутил он.

– В какого чижа?!

– В палочку-закидалочку.

– Это уж скорее в городки получится. Под разговоры он привез ее к себе на дачу.

Наслаждаясь на веранде пением лесных птиц, они страстно целовались, прижимаясь всеми телами. Наташа просунула быстрый трепещущий язычок к нему в рот, и он затрепетал даже спиной. В ответ он опустил руки с ее талии и наконец ощутил под ладонями и пальцами вожделенные ягодицы, которые и послужили причиной их знакомства. Сначала они были мягкими, как круглые подушечки, но под его нетерпеливыми и жадными прикосновениями стали упругие, как мячи.

– Твоя попка приводит меня в экстаз! – сделал признание мужчина пылко. – Ты накачивала ее в спортивном зале?

– Если спальню можно назвать залом, а половую жизнь – спортом, то да.

– А где ты накачивала такие упругие груди? – поинтересовался он, задирая ее свитерок и целуя атласную кожу.

– Их надо по утрам обкладывать колотым льдом, – объяснила Наташа. – От холода все сокращается и делается упругим.

– Сокращается – да, – согласился Дрыглов. – А вот что делается упругим – это ты погорячилась.

– Сейчас проверим!

– От него щекотно! И потом, у меня в холодильнике нет льда.

– А водка у тебя в холодильнике есть?

– Кто же везет даму на дачу, если в холодильнике нет водки, – рыцарски удивился Дрыглов.

Они сели за красиво накрытый стол. Для большей изящности Дрыглов не пожалел нарвать с клумбы цветов и украсить сервировку тонкой вазой.

Наташа после первого тоста набрала полный рот водки и припала к его устам поцелуем. Она заставила его разжать губы и напоила пьянящим напитком из собственного рта. Голова Дрыглова закружилась. Счастье охватило его.

– Это лучшая выпивка в моей жизни, – сказал он, закусив соленым рыжиком. – А другие рюмки у тебя есть?

– Твой вопрос напоминает мне одну мою подругу, – сказала Наташа. – Она всегда жалуется, что муж почти никогда не дарит ей цветы. А если когда-нибудь приносит, то ей приходится тут же ложиться на спину и раздвигать ноги.

– Разве у них в доме нет вазы? – удивился Дрыглов. – Нет, тебе я такого никогда не предложу.

Выпив и закусив, они разожгли огонь в декоративном камине и решили перейти к предварительным любовным играм. Для начала Наташа решила поразить Дрыглова красотой своего тела. Она стала постепенно раздеваться, а он постепенно терял дар речи. Когда речь исчезла, он начал терять сознание.

– А почему у тебя такие большие груди, дитя мое? – спросил он.

– Это чтобы тебе было за что держаться.

– А почему у тебя такие широкие бедра, дитя мое?

– Это чтобы тебе было удобнее лежать между них.

– А почему у тебя твои очаровательные волосы на лобке слева черные, а справа светлые? – удивился Дрыглов.

– Я их крашу, – объяснила Наташа. – Иногда хочется быть блондинкой, а иногда – брюнеткой. Повернешься к зеркалу боком, посмотришь себе между ног – вот ты и брюнетка. Разве тебе не хочется разнообразия в жизни? Однако я сгораю от любопытства. У тебя есть линейка?

– Конечно, – сразу понял ее намерение Дрыглов. – Ведь я заместитель генерального конструктора, мне часто приходится вечерами работать дома.

Он принес Наташе линейку и стал ловко раздеваться, кидая части одежды по разным стульям. Когда на последний стул улетели белые шелковые трусы с именной монограммой, Наташа издала крик удивления. То, что сделали Дрыглову в Институте ортопедии и травматологии, могло бы травмировать призовую лошадь породы ганноверский тяжеловес. Это было среднее между городошной битой и жезлом регулировщика. Такими булавами запорожцы били по головам турецких янычар, поганивших истинную веру. А как поверить, пока сама не увидела.

Но Наташа не могла доверять своим глазам, для этого она и просила линейку. Линейка оказалась сорокасантиметровая – ее не хватило.

– Ты чемпион или слон? – сделала она комплимент мужчине.

– Я сгораю от желания тебя, – отвечал тот, тяжело дыша и простирая руки к ее лучшим местам.

Рука влюбленной женщины легла на его член надежно и умело, как ладонь гонщика – на рычаг скоростей. Нарастающее давление газа в цилиндрах, все убыстряющееся вращение колес, тугой ветер бьет и отлетает назад, все стремительнее мелькает мимо и несется заоконный пейзаж, сливаются в полосы постройки и деревья, – но вот бешено ревет гудок, с оглушительным грохотом и ревом вырывается мощный выхлоп, разбрасывая искры, и уже по инерции тихо подкатывает машина к пункту назначения: станция… стоп…

– Ты чувствуешь – я могу сколько угодно? – спросил он.

– Ты просто… феномен! – охарактеризовала Наташа единственно правильным словом его способности. – Но пора подумать и обо мне, правда?

– Однако необходимо предварительно принять предохранительные меры, – вслух подумал Дрыглов.

– Я совершенно здорова! – обиделась Наташа.

– Ты плохо про меня подумала! – нежно укорил он. – Я имел в виду не принести вреда твоему здоровью и самочувствию.

– Любить женщину в презервативе – все равно что нюхать розу через противогаз, – привела народную мудрость молодая женщина.

– При чем здесь презерватив? – возразил он. – Нужна просто предохранительная шайба. Ведь природа, создавая тебя, в том числе твое лоно, вряд ли перепутала дюймы и сантиметры. Я же тебя проткну, глупая!…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

  • Страницы:
    1, 2