- Он подлый, если признает многоженство.
      - Вот я и показала ему на порог.
      - Молодец! - похвалил Мустафа. И пошутил: - Негодяй хочет получить вторую жену, а у честного и одной нет. Где же справедливость?
      Нина погрозила ему пальцем:
      - Пусть честный не теряет времени!
      Мустафа встрепенулся:
      - Значит, я...
      Резкий телефонный звонок прервал его. Нина надела наушники, повернулась к коммутатору и долго не могла оторваться от него. А Мустафа сидел, смотрел на Нину счастливыми глазами и думал: "Я веду себя как школьник. Давно надо было открыть ей душу и все, все договорить до конца. Сегодня, обязательно сегодня! Сейчас!"
      Возможно, ему больше не придется с ней встретиться. Вот выйдет он отсюда, схватят его и бросят в сырой каземат, откуда редко кто возвращается...
      Он не хотел уносить с собой в опасный путь слова, от которых его сердце трепетало радостью и тоской. Непременно, непременно нужно сказать Нине сегодня... Пусть знает. "Если ты готова идти со мной по опасной дороге к светлой цели, - скажет он ей сегодня, то вот тебе моя рука! Может быть, на этом пути придется пожертвовать собой и отказаться от личного, счастья. Революционер должен быть готов к этому. Оба мы одиноки. У тебя только старик отец, а у меня и вовсе никого нет, кроме тебя... Так почему же мы скрываем друг от друга свои чувства? Ты любишь меня, а я тебя. А главное - мы единомышленники".
      От этих дум его отвлек резкий голос Нины:
      - Кто у телефона?.. Второй участок?.. Соединяю. - Повернувшись к Мустафе, она сказала дрожащим, глухим голосом: - Сейчас здесь будет полиция. Немедленно уходи. Беги.
      Мустафа хотел было выскочить в окно, но на окне была решетка. Он кинулся к двери, но на крыльце уже слышались чьи-то шаги. Куда же? Нина сделала ему знак - под стол. И только он успел спрятаться, как в комнату без стука вошел полицейский. Нина встала от коммутатора и двинулась навстречу. Полицейский, увидав, что девушка одна, обнял ее и прижал к груди. Нина вывернулась из его рук и сказала сухо:
      - Шапоринский вызывает вас к телефону по важному делу. Я шла за вами.
      Полицейский подошел к телефону, и Нина соединила его с Шапоринским. Чтобы показать свое безразличие к этому разговору, Нина сняла с головы наушники и отошла к краю стола. Полицейский говорил:
      - Слушаю... Так точно... Мустафа? Да, сегодня вечером видели его тут... Понял... Слушаюсь!
      Когда полицейский положил трубку, Нина подошла к нему с улыбкой:
      - Что случилось, молодой человек? Почему господин Шапоринский не дает вам спать?
      Полицейский вообразил, что красивая телефонистка заинтересовалась им.
      - Совсем мы извелись с этими революционерами. Раз и навсегда нужно расправиться с ними. Но пусть вас это не волнует, красавица, мы свое дело знаем. - Он погладил ее по щеке.
      В это время под столом что-то треснуло, и Нина поспешила сказать:
      - Эти крысы не дают нам покоя. Не обращайте внимания. Я привыкла.
      - Не боишься?
      Нина скривила губки:
      - Вот еще! Крысы не так страшны, как некоторые люди.
      - Ты права, красавица, - подхватил полицейский, - эти революционеры хуже крыс. От них не так просто избавиться.
      С глупеньким видом Нина спросила:
      - А что, этот Мустафа революционер? Если так, я вам скажу, что сегодня вечером его видели по дороге в Балаханы.
      - В Балаханы? - с удивлением переспросил полицейский.
      Сердце Нины сжалось. Ей показалось, что полицейский заподозрил в ее глазах обман. Но то, как он метнулся к двери, успокоило ее. С порога полицейский спросил:
      - Вы не ослышались - в Балаханы?
      Она подтвердила категорически:
      - В Балаханы, в Балаханы!
      И полицейский пулей выскочил, из комнаты. Подождав с минуту, пока шаги его удалились и стихли, Нина приподняла край сукна, которым был накрыт ее рабочий стол, и Мустафа вышел из своего убежища. Взяв Нину за руку, он отвел ее подальше от окна, обнял, крепко прижал к своему сердцу и страстно поцеловал.
      Она ответила поцелуем. Так, без единого слова, они и объяснились. Слова оказались лишними.
      Однако задерживаться ему было нельзя. Это понимали оба. Он еще раз поцеловал ее и сказал:
      - Я пошел. Береги себя. Я буду в городе. Товарищи сообщат тебе мой адрес. - И тихо вышел.
      А спустя немного времени он уже шагал по дороге в Баку, к месту своей последней надежды.
      10
      Когда солнце скрылось за горизонтом, поднялся резкий ветер. Он облизывал город, подымал тучи пыли. Пыль заволакивала все - и укрытые на кривых улочках рваными занавесками и циновками лавки мелких торговцев, и несших на головах свои товары лоточников, и укутанных в чадру женщин с медными банными ведерками. Ветер сотрясал город, и казалось, под его бешеными порывами вот-вот начнут разваливаться высокие здания.
      Посередине широкой улицы застряла конка. Лошади выбивались из сил, множество людей с шумом и криком подталкивали вагон, но он не трогался с места. Пассажиры, чертыхаясь, покидали "самый удобный транспорт", как рекламировали конку ее владельцы, и расходились в разные стороны. Ветер подталкивал в спину тех, кто подымался в гору, и препятствовал тем, кто спускался вниз. Человек средних лет бежал по улице за катившейся фуражкой и чуть было не попал под фаэтон, несшийся навстречу. Увернувшись из-под самых колес, он налетел на встречного. Извинился и снова кинулся за фуражкой. Но его удержал за полу пострадавший:
      - Пожалуйста, скажите, почему там толпа? Убили опять кого-нибудь? Или кто с голоду умер?
      Человек, с головы которого ветер сорвал и унес фуражку, насмешливо посмотрел на любителя острых зрелищ и сказал:
      - Мир праху отца твоего! Иль не знаешь, что если с неба упадут два камня, то один из них обязательно расшибет голову бедняка?!
      Прохожий как будто обрадовался:
      - Значит, в самом деле убили? Камнем?
      Но в это время конка наконец тронулась, толпа рассеялась, и прохожий недовольно проворчал в сторону человека без фуражки:
      - Вам бы все шутить...
      А человек без фуражки уже свернул в узкий переулок. Оглянувшись, он вошел в низкую калитку и по наружной лестнице поднялся наверх, на второй этаж. Тут он постучал в дверь, но никто не отозвался. Чтобы не упасть, человек обеими руками ухватился за железные перила и стал барабанить в дверь ногами.
      Открылась дверь соседней комнаты, и вышедший оттуда старик заговорил ворчливо:
      - Послушай, зачем ломаешь дверь. Хозяин квартиры не глухой же. Он бы вышел, если б был дома.
      - Отец, а где мне его найти?
      - Мир праху твоего отца! - воскликнул старик. - Уже второй день его все ищут. Даже полицейский приходил.
      Весть о том, что его друг и единомышленник Гамид тоже преследуется полицией, совсем обескуражила Мустафу (это был он). Куда же теперь податься?
      Спустившись по лестнице во двор, Мустафа остановился тут и стал думать. Знакомые в Баку были, но он не знал их адресов. Есть еще тут один родственник, живущий, кстати, недалеко отсюда, но то был нехороший человек. Однако ж идти больше некуда, кроме как к этому родственнику.
      Без труда он нашел нужный дом, постучался в дверь. Кто-то из-за двери спросил:
      - Кого надо? - Голос мужской, грубый.
      - Это я, брат, Мустафа. Пожалуйста, открой.
      Дверь приоткрылась, и оттуда высунулась чернобородая голова человека средних лет. Голова спросила:
      - Что такое? Кого надо?
      Это был двоюродный брат, но он делал вид, что не узнает Мустафу.
      Мустафа очень смутился. Хорошего приема он не ждал, но он не мог допустить мысли, что брат обойдется с ним вот так недостойно.
      Придав своему лицу веселое выражение и будто бы не заметив, что брат не узнал его, Мустафа сказал:
      - Пришел узнать о твоем здоровье, братец! Принимай гостя!
      Бородатый ответил недружелюбно:
      - Какой может быть гость в такую непогоду? Кто в такое время по гостям ходит?
      У Мустафы рушилась последняя надежда найти пристанище в Баку, и он был вынужден пойти на откровенность. Приблизившись к самому уху бородатого, он зашептал:
      - Тяжелое наступило время, братец. Мне нельзя оставаться на улице. Укрой, спаси меня! Когда же еще родственники могут пригодиться друг другу, если не в таких обстоятельствах.
      Бородатый высунул из-за двери руку, отстранил голову Мустафы и, крепко держась за ручку двери, сказал угрожающе:
      - Мой дом не место для укрытия большевиков! Убирайся к черту, нечестивец! - И захлопнул дверь.
      Это был тяжелый удар. В оцепенении Мустафа побрел прочь. Он едва держался на ногах. В глазах потемнело. Со двора он вышел, качаясь как пьяный. Куда же еще он может пойти? Память не подсказывала ни одного адреса.
      Мустафа не боялся ни ареста, ни даже смерти. Его пугало лишь то, что в этом случае пострадает дело, которому он служит.
      Эх, как бы он хотел двинуть в зубы этому бородатому трусу! "Когда победит революция, - думал Мустафа, - таких негодяев мы научим уважать справедливость!" А теперь эти люди в глазах Мустафы занимали неприступные крепости и мешали ему жить и бороться. Ветер продолжал неистовствовать, рвал на Мустафе одежду и словно бы путал его мысли. Он шел по широкой улице, тяжело волоча ноги. А тут еще начался проливной дождь. Мустафа ускорил шаги. Хоть в какую-нибудь подворотню...
      Неожиданно на его плечо опустилась чья-то рука и пригвоздила к месту. Он резко повернулся и встретился взглядом с Абдулали. Тот хотел обнять Мустафу.
      - Душа моя, - заговорил он приветливо, - разве можно в такое непогожее время бродить по улицам? Ветер, дождь... Идем со мной.
      Мустафа чувствовал, что встреча не к добру, и потому спросил сердито:
      - Что тебе нужно? - Сбросил с плеча его руку: - Оставь меня в покое!
      Абдулали вроде бы искренне удивился:
      - Вот тебе и на! Да разве я могу оставить тебя на улице в такое тревожное время! Тебя усиленно разыскивает полиция. Если ты попадешь им в лапы, тебе несдобровать! Они снова упекут тебя на каторгу либо убьют. А я могу помочь тебе. Вспомни наш разговор на телефонной станции. Я хочу доказать, что я не предатель, а настоящий революционер... Не веришь? Ну, убедишься на деле. Я спасу тебя.
      Он говорил это с таким запалом, что не поверить было нельзя. Да и почему не поверить? Ведь он - рабочий! К тому же и брат. Он, наверно, очень переживал все эти дни и научился распознавать друзей и врагов. Может быть, понял, что подхалимство перед хозяином не приведет его к добру, может быть, бросил грязное дело наушничества, образумился и примкнул к забастовщикам? А почему бы и нет? Время революционное. Многие несознательные становятся сознательными...
      Так думал Мустафа, идя рядом с Абдулали. Ему хотелось так думать, потому что он был в очень затруднительном положении, а Абдулали обещал помощь.
      И, как будто специально для того, чтобы проверить его искренность, впереди показался полицейский. Абдулали сказал вполголоса:
      - Чтобы не попасть на глаза этому дракону, давай свернем в переулок, а то мало ли что...
      Этот эпизод окончательно убедил Мустафу в том, что Абдулали стал другим. Ведь если бы он хотел его выдать, то случай был самый подходящий. Абдулали не только не сделал этого, а и предотвратил опасность.
      Когда свернули в переулок, он сказал:
      - Я тебя укрою в таком месте, что никакие сыщики не найдут. Я докажу тебе, что Абдулали настоящий большевик!
      Мустафе не нравилось это хвастовство. Пусть бы поменьше хвалил себя, а поскорей бы предоставил надежное убежище. Мустафа уже двое суток не спал и давно ничего не ел.
      Они шли быстро. Вдруг Мустафа заметил, что Абдулали сделал знак глазами какому-то прохожему. Тот на мгновение остановился, бросил быстрый взгляд на Мустафу и пошел дальше.
      "Нет, - сказал себе Мустафа. - Провокатор остался провокатором. Я пока не могу разгадать его планы, но он хочет погубить меня и нанести удар забастовщикам.
      Да провались он со своей помощью! Надо избавиться от него и сбить со своего следа".
      Решив так, Мустафа стал искать удобного случая, чтобы уйти от него. Но ему все же очень хотелось разгадать, что задумал Абдулалии куда ведет его. Голосом, полным благодарности, он сказал:
      - Я никогда не забуду твоей братской помощи... Но если ты хочешь укрыть меня, поторопись.
      - Уже недалеко, - успокоил его Абдулали. - Зайдем на минуту вот в эту лавку.
      Зашли. Абдулали что-то спросил у лавочника. Тот подал ему заранее приготовленный узел, и они молча вышли из лавки.
      Тут Абдулали остановился, огляделся.
      - Да минует нас беда! - воскликнул он озабоченно. - На этой улице очень опасно. Как бы не заметили нас полицейские. Пожалуй, будет лучше, если мы пойдем врозь. Ты иди помедленней, а я - побыстрей. Встретимся в конце этой улицы, в саду Авара.
      Мустафе это и нужно было. Как только Абдулали исчез из виду, смешавшись с прохожими, он повернул на другую улицу и пошел в сторону Губернаторского сада. Ветер все еще свирепствовал и мешал ему. Напрягая силы и преодолевая напор ветра, он все ускорял и ускорял шаги, чтобы поскорей оказаться подальше от назначенного места встречи.
      Миновав здание городской думы, Мустафа остановился передохнуть. Теперь, избавившись от Абдулали, он был спокоен. Можно посидеть в Губернаторском саду и обдумать, что делать дальше.
      Сад этот самый старый и самый большой в Баку. Деревья так разрослись, что ветвями и листьями смыкались друг с другом и образовывали зеленые арки. Здесь, на скамейке, можно было укрыться от ветра и дождя.
      Право, это неплохое убежище. Удивительно, как это Мустафа не вспомнил о нем раньше! В крайнем случае тут, в кустах, и переночевать можно.
      Он шел по саду не торопясь, высматривал себе удобное местечко. Вдруг услышал позади себя торопливые шаги. Его кто-то нагонял. Кто же это может быть? Полицейский или Абдулали? Оглядываться опасно.
      Мустафа подобрался, напружинился, сжал кулаки, стиснул челюсти. Торопливые шаги ближе, ближе. И вдруг знакомый голос: - Куда торопишься, душа моя? Мустафа повернулся и увидел перед собой Эльдара.
      - Ты? - спросил он, как будто не верил своим глазам. - Вот радость! Как ты тут оказался?
      Эльдар двинул левым плечом, как будто поправлял на нем ремень винтовки, пояснил:
      - Я пришел к Гамиду, а его нет дома. Скрывается, должно быть. Вот и решил по саду пройти. Может, думаю, встречу. И встретил тебя вот. Тоже хорошо.
      - А я тоже к нему ходил, - признался Мустафа. - Хотел у него укрыться, а он, оказывается, сам в бегах...
      И Мустафа рассказал обо всем, что с ним приключилось.
      - Хорошо, что вырвался из когтей этого коршуна, - похвалил Эльдар. - А не видел он, как ты сюда направился?
      - Думаю, что нет. А там черт его знает... Он хитрый.
      - У меня есть для тебя надежное убежище, - обрадовал Мустафу старик. Я спрячу тебя в доме одного богача.
      - У богача?
      - Да, - подтвердил Эльдар. - Это самое надежное убежище во всем Баку. Хозяин вместе с семьей уехал в Россию на отдых. В доме остался один слуга. А он - мой племянник. Никому в голову не придет искать в этом доме революционера. Отдохнешь там, переночуешь, а завтра я отведу тебя в другое место.
      Мустафа вздохнул с облегчением. Наконец-то он отоспится!
      11
      Эльдар привел Мустафу в особняк на набережной. Дверь им открыл парень лет двадцати, слуга владельца дома. Эльдар сказал ему строго:
      - Племянник, мой друг проведет эту ночь у тебя.
      Парень приветливо улыбнулся:
      - Я с радостью... Проходите, будьте как дома.
      Парень с первого же взгляда понравился Мустафе.
      Переступая порог, он спросил:
      - Я не стесню вас?
      - Что вы! - воскликнул молодой человек. - Во всем доме, кроме меня, ни души. Располагайтесь. Хозяин сообщил, что вернется послезавтра.
      Он оставил Мустафу и Эльдара в гостиной, а сам пошел на кухню готовить ужин.
      Посидели немного, и Эльдар сказал:
      - Ну, отдыхай. А я должен уйти. Спи спокойно, никто тебя тут не тронет. Днем завтра не выходи, а вечером, когда стемнеет, часов в семь, встретимся в Губернаторском саду. Сядем на фаэтон и поедем на Баилов, к моему хорошему другу, рабочему. Поживешь у него дней пять-шесть, не выходя на улицу, а там видно будет. Я думаю, положение изменится.
      - Что ты, Эльдар! - возразил Мустафа. - Да разве я смогу столько времени оставаться без дела! Мне бы вот только поесть да отоспаться. Время такое, что революцию надо делать, а не отсиживаться. Да и забастовка еще не кончена...
      - С забастовкой, - прервал его старик, - мы, считай, выиграли. Нынче я слыхал, будто Шапоринский на уступки идет. А тебя да Гамида будто бы арестовать велено. Так что скрывайтесь покуда. - Эльдар достал из кармана газету и подал Мустафе. - Возьми вот, читай от нечего делать, а я пошел.
      Оставшись один, Мустафа стал осматривать обстановку комнаты. Богатые ковры, малинового бархата мягкая мебель, в простенках какие-то столы, крошечные столики с дорогими безделушками, вазы... При входе в комнату сразу бросалась в глаза великолепная картина на противоположной стене. Шквальное море, окаймленное высоким горным хребтом. На берегу, у подножия гор, люди в кольчугах и со щитами дрались врукопашную мечами. Шквал на море, кровавый шквал на земле...
      "Вот и ныне так, - думал Мустафа. - Революция. Все кипит, бушует, волнуется... Народ ведет битву за власть. Да, да, главное в этом. Рабочие и крестьяне должны взять власть в свои руки".
      Перед глазами Мустафы открывался новый мир. Нет больше ненавистных Шапоринских, нет жандармов и полицейских: рабочие сами управляют промыслами; буржуев новая власть переселила из дворцов в хибары и землянки, а рабочих в дворцы...
      От возбуждения Мустафа не находил себе места. И вой ветра, и доносившийся сюда грохот моря - все теперь не печалило, а взбадривало его, как бравурная мелодия. Революция!
      В тот вечер такое же настроение было и у друга Мустафы - Усатого аги.
      Только что подписано соглашение с Шапоринским. Капиталист был вынужден удовлетворить почти все требования забастовщиков. Эта победа окрылила рабочих и вдохновила Усатого агу как одного из руководителей забастовки. Значит, труды не пропали даром! А главное - победа вселяет уверенность в том, что будут завоеваны новые победы. Усатому аге хотелось громко крикнуть на весь мир, чтобы пробудить все человечество и поднять его на борьбу против бесправия и нищеты.
      В таком возбужденно-радостном настроении сел Усатый ага ужинать в тот памятный вечер. Гызбест приготовила вкусный овощной суп. За столом собралась вся многочисленная семья. Впервые за много дней не было озабоченности на лицах родителей, и оттого улыбками светились лица детей. И хоть ужин был, как всегда, очень скромным, все ели с большим аппетитом.
      Вдруг кто-то постучал в дверь.
      - Это, наверно, наш друг Мустафа, - счастливым голосом сказал отец. В этой семье все любили Мустафу. - Знать, теща его любит, если угодил к столу. Открой, Гызбест, и накорми его. Небось голоден. Дети, потеснитесь, дайте место дорогому гостю.
      Но это был не Мустафа. В комнату вошли полицейские.
      Усатый ага поднялся, вышел из-за стола и, с ненавистью глядя на полицейских, спросил:
      - Что случилось? К добру ли?
      - Мы пришли за тобой.
      - Да вы что, не знаете, что делается на свете? Забастовка окончилась победой рабочих, Шапоринский подписал наши условия!
      - Скорее одевайся, - ответил полицейский. - Говорить будешь в участке.
      Второй полицейский, хорошо знавший Усатого агу, с иронией сказал:
      - Не забывай, что ты не настоящий хан, а подставной, что...
      Усатый ага оборвал его:
      - Жизнь покажет, что вы подставные люди!
      Он понимал, что, может быть, уходит из семьи надолго, и потому, одевшись, достал из кармана тощий кошелек. Полицейские обрадовано придвинулись. Они, видимо, ждали "откупного". Но Усатый ага отдал кошелек жене, и лица их вытянулись. Один, должно быть старший, рявкнул:
      - Долго мы тебя ждать будем?!
      Усатый ага, покручивая ус, сказал насмешливо:
      - Я готов, доблестные слуги прогнившего строя! - И шагнул за дверь.
      12
      Абдулали вовсе не собирался выдавать полиции своего двоюродного брата. Будь у него такое намерение, он легко бы осуществил его. Но какой толк от этого? Посидит Мустафа некоторое время в тюрьме, а потом его все равно выпустят. Абдулали знал по опыту: любого полицейского подкупить можно. Выйдет Мустафа из тюрьмы и снова начнет обличать Абдулали в прислужничестве хозяину. Да еще женится на Нине. Мустафу надо было убить. Во что бы то ни стало. И Шапоринский дал ему такое задание.
      Момент очень подходящий. Мустафу разыскивает полиция. Стало быть, он государственный преступник. И если однажды будет найден его труп, власти будут довольны...
      Не застав Мустафу в условленном месте, Абдулали растерялся. "Неужто этот сын гяура догадался о моем замысле? - думал он. - Ведь я делал все, чтобы обмануть его! Но я найду тебя! - угрожал он Мустафе. - Ты не уйдешь от меня! Тебе некуда уйти!"
      Естественно, что он кинулся прежде всего в Губернаторский сад: это единственное место, где могут проводить время бездомные. И скоро увидел Мустафу на аллее. Увидав, стал прятаться за кустами. К Мустафе подошел Эльдар. Они поговорили о чем-то и скорым шагом пошли из сада. Абдулали - за ними. Занятые разговором, они не оглядывались, и Абдулали без труда следил за ними до подъезда дома известного богача.
      Он стал ждать за углом и ушел лишь тогда, когда ушел Эльдар. Была ночь. Ясно, что Мустафа не уйдет отсюда до утра. Ему некуда уйти. А утром, еще как следует не рассвело, Абдулали снова появился у подъезда. Но уже не один, с долговязым кочи - бандитом. Они расположились за углом, в переулке. Прошло несколько часов, а Мустафа не выходил из дома. Что бы это могло значить? Может быть, он ушел другим путем?
      Абдулали послал кочи в дом на разведку. Его встретил на пороге слуга. Спросил:
      - К добру ли?
      - Хочу повидаться с хозяином, получить долг.
      - Хозяин еще не приехал, - ответил слуга. - Приходите завтра.
      - Не приехал? - изумился кочи. - Ты говоришь неправду. Вчера я видел, как двое вошли в дом.
      - Это были мои родственники, - ответил нисколько не смутившийся слуга. - Посидели немного и ушли.
      - Вот оно что! Тогда извини, душа моя. Приду завтра.
      Когда кочи пересказал этот разговор Абдулали, тот укоризненно покачал головой:
      - Ай-ай! Какой же ты кочи, когда тебя обманул слуга. Мустафа еще там.
      - И я так думаю. - Кочи на упрек не обиделся. - Мне удалось узнать: другого выхода из дома нет.
      Абдулали и кочи дежурили в пустынном переулке весь день. Они не очень-то беспокоились из-за того, что их заметят из окон соседних домов. Пусть. Им нужно дождаться выхода Мустафы. А он непременно должен выйти сегодня. Ведь завтра приедет богач хозяин! А выход из дома один. Стало быть, терпение - и Мустафа будет в их руках. Если будет нужно, они продежурят тут и всю ночь, но обязательно схватят свою жертву.
      Ветер не переставал. Телеграфные провода заунывно гудели. Как говорится, в такую погоду хороший хозяин собаку со двора не выгонит. Но Абдулали не проявлял недовольства, он был терпелив, так как знал, что Шапоринский хорошо заплатит за это убийство. А кроме того, ему достанется в жены красавица Нина.
      А Мустафа даже и не подозревал, что его ждут у подъезда убийцы. Он просто ждал вечера, чтобы встретиться с Эльдаром в Губернаторском саду, как было условлено. Но однажды, чуть отодвинув штору, он выглянул из окна и увидел Абдулали. С ним был еще один человек, сильно смахивавший на кочи. Оба свернули за угол.
      Мустафе все стало ясно. Его ждут, чтобы убить. Значит, из подъезда выходить нельзя. Он поднялся на чердак, с чердака на крышу. Стал осматриваться. Крыша соседнего дома совсем рядом, в двух метрах и на метр ниже. Придется рискнуть. Другого выхода нет. Прыгнул. Обошлось. Ногу вот только сильно зашиб. Однако, кажется, ходить можно. Мешкать опасно. С крыши второго дома перебрался на сук дерева, примыкавшего к крыше, и с большими предосторожностями спустился вниз, на улицу. Огляделся. Никого. Прихрамывая, пошел. Но Абдулали и кочи его заметили.
      Смеркалось. Темнота сгущалась поминутно. Это было на руку убийцам. Они крались за Мустафой метрах в пятидесяти. Прохожих на улице было мало, но все-таки попадались. Абдулали ждал, когда Мустафа свернет в безлюдный переулок, ведущий к саду. Что он пойдет в сад, Абдулали нисколько не сомневался. А по переулку к саду кратчайший путь. Только бы не попался Мустафа в руки полицейских! Где это видано, чтобы охотник уступил свою дичь другому охотнику!
      А Мустафа и в самом деле свернул в безлюдный переулок с высокими глинобитными стенами. Тут он вчера проходил с Эльдаром из сада. И вскоре услыхал за собой торопливые шаги. Преследователи больше не стеснялись. Мустафа прижался к глухому забору. Приблизившись, Абдулали выразил изумление:
      - Дорогой братец! Вот так встреча! А я уж думал - не найду тебя. Куда ты вчера девался? И почему тут прижался к забору?
      Абдулали разыгрывал любезность, а дрожащий голос и тяжелое дыхание выдавали его недобрые замыслы. Да и тот, чужой человек, похожий на кочи, зачем он тут, рядом?
      "Плохо мое дело, - подумал Мустафа. - Живым они меня отсюда не выпустят". Но он и вида не подал, что опасается. Не отвечая на вопросы Абдулали, спросил сам:
      - А что тебя привело сюда, братец?
      Тот сунул руку за пазуху. "Нож достает", - мелькнуло в голове Мустафы. И он, не теряя ни минуты, без размаха, ткнул кулаком ему в лицо.
      Удар был не очень силен, но Абдулали не ожидал его и упал на спину. В руке кочи блеснул револьвер. Мустафа ударил его по запястью, и револьвер выпал, стукнувшись о мостовую. Кочи нагнулся поднять его, и Мустафа дал ему пинка. Вскочивший Абдулали замахнулся ножом, но Мустафа увернулся и ударом наотмашь снова сбил Абдулали с ног.
      Не будь у врагов револьвера, Мустафа, может быть, и убежал бы. Но его нагнали пули - сначала одна, потом вторая. В глухом переулке выстрелы прозвучали как хлопки в ладоши. Едва ли их слышали в домах. А если и слышали, то побоялись выйти. Даже из окна никто голоса не подал.
      А часа через два Абдулали был уже в доме Шапоринского в Раманах. Он пришел доложить о выполнении задания и получить за это плату.
      Была ночь. Шапоринский, наверное, спал, и ждать его пришлось долго. В комнате царила могильная тишина. Ее нарушали только звуки шагов Абдулали. Он не мог сидеть, а все ходил и ходил и чувствовал, что все тело его дрожит. Нет, он не раскаивался в убийстве брата. Он даже радовался: дело сделано! Сейчас он получит много денег, а завтра пойдет к Нине... Но всем его существом владел страх. Не перед полицией - ее он не боялся. От полиции его защитит Шапоринский. И не перед аллахом - аллах все простит. Его мучил неосознанный страх перед рабочими, друзьями Мустафы. Неожиданно открылась дверь, и Абдулали торопливо кинулся навстречу Шапоринскому с давно заготовленными словами:
      - Все в порядке, хозяин. Дело сделано. Очень трудно было, но все кончилось хорошо!
      Он воображал, что Шапоринский обрадуется, скажет: "Молодец, Абдулали!" - и сразу выложит кучу денег, а тот взглянул строго и спросил так, как если бы не понимал, о чем идет речь:
      - Какое дело?
      Абдулали смешался и забормотал:
      - Ну, это самое... которое... с Мустафой...
      Шапоринский сделал недоуменное лицо:
      - А что с Мустафой?
      - Мы прикончили его в темном переулке и сбросили в канаву.
      - Та-ак... - протянул хозяин. - Ну что ж, ты получишь вознаграждение. Подумал и добавил: - В сумме трехмесячного жалованья. Ты этого достоин. Шапоринский считал, что он платит убийце очень дорого, а тот не радовался. Что, ты недоволен?
      - Учтите, что он мой родственник, - тихо промямлил Абдулали.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Я хочу сказать, что есть разница...
      - Не понимаю, какая разница? Сожалеешь, что ль?
      - Жалость тут ни при чем... По совести надо, хозяин... Я убил своего двоюродного брата, а вы - "трехмесячное жалованье"... Столько-то я кочи должен отдать. А что останется мне?
      Шапоринский тяжело вздохнул. Не думал он, что так дорого обходятся наемные убийства.
      - Ну ладно. Подожди. - И ушел в соседнюю комнату.
      Вернувшись минут через пять, он подал убийце две толстые пачки денег.
      - Держи. И чтобы больше ни слова об этом. Назначение на обещанную должность получишь завтра. Всё. Уходи.
      Убийца был счастлив. Прижав пакеты к груди, он низко кланялся и пятился к двери, подобострастно улыбаясь. А когда наконец очутился на улице, бегом кинулся домой прятать деньги.
      Теперь, как ему казалось, он был близок и к осуществлению своей заветной мечты - к овладению красавицей Ниной. Мустафы больше нет, кто ему помешает?
      "В городе сниму отдельную квартиру, - самодовольно размышлял Абдулали, - поселю там блондинку и буду проводить с ней все свободное время... С деньгами все доступно, перед деньгами не устоит никакая красавица. Накуплю ей платьев разных, бус и колец. Можно даже золотые часы купить..."
      Он и мысли не допускал, что не достигнет успеха.
      А Нина еще не знала о гибели Мустафы. После того объяснения с поцелуями она жила эти дни надеждой на скорую встречу с любимым, на близкое-близкое семейное счастье.
      Одетая в простенькое ситцевое платье, с большими цветами, она сидела дома и ждала. Вот-вот войдет Мустафа, и начнется тот нескончаемый праздник, которого она ждала всю жизнь.
      Нина уже знала особенности характера Мустафы,
      Красоту женщины он видел не в блеске нарядов, а в естественной простоте и высокой нравственности. Он даже сказал как-то: "В этом ситцевом платье ты особенно хороша". А Нина, смеясь, ответила: "И ты особенно хорош в ситцевой рубахе и высоких сапогах".
      Оба посмеялись тогда над этими бесхитростными комплиментами, и Мустафа сказал памятные слова:
      "Главное не в одежде. Одежда должна быть опрятной и чистой, чего же более? Главное, чтобы душа была красивой и чтобы человек был озарен высокой мечтой о счастье всех людей..."
      "Мустафа - редкий человек! - восторженно думала теперь Нина. - Я счастлива, что встретилась с ним и что... поцеловала его. Он революционер, и я буду революционеркой. Жить для людей - какая радость может быть выше!" Мечтательная девушка не замечала, что она даже думает словами Мустафы.