В квартиру Тихомирова в доме № 11 по Новослободской улице я зашел к своему знакомому Ивану Николаевичу Тихомирову для того, чтобы одолжить у него денег вследствие моего плачевного материального состояния, вызванного родами жены, где и был задержан засадой.
      Ивана Николаевича Тихомирова я знаю около года. Познакомился с ним здесь, в Москве, кажется, в Экономическом обществе, в которое, как бывший офицер, я заходил за покупками, даже когда я приехал из Петрограда по ликвидации школы прапорщиков – я был там записан на бирже труда для офицеров. С Ив. Ник. Тихомировым в Экономическом обществе я познакомился случайно и даже не помню, при каких обстоятельствах.
      При сем прилагаются следующие документы:
      1) Удостоверение № 329 Московских советских кавалерийских курсов 1-го командного состава.
      2) Удостоверение № 1032 Центр. Пулем. Комисс.
      3) Записная книжка, разные удостоверения и записи и проч. документы.
      Протокол читал и правильность написанного подтверждаю.
      С. Талыпин
      21/IX – 1919 года

      Талыпин Сергей Иванович от показаний отказывается.
       Павлуновский
      23/IX – 1919 года

      О существовании организации я узнал впервые в ноябре месяце. Познакомился я с ней через Найденова, который сообщил, что в Москве существует организация, которая ставит себе задачей набор кадра офицеров, которые могли бы сразу же приступить к организации армии, после переворота.
      Я находился в то время в слишком затруднительном материальном положении, согласился на это, но лишь при условии, что дальше набора кадра офицеров дело не пойдет. При этом он мне сообщил, что все участники будут получать вознаграждение в следующих размерах: командир полка – 800 рублей, командиры батальонов – по 500 рублей, ротные командиры – но 400 и младшие офицеры – по 300 рублей, об окладах высших чинов он мне не сообщил; не сообщал также, кто стоит во главе этой организации и откуда получаются эти деньги. После этого я несколько месяцев пи с кем не встречался, кроме Найденова, который приносил мне деньги приблизительно от 1,5 до 2 тысяч.
      В конце декабря месяца я уезжал за покупкой продуктов. Во время этой поездки ко мне заходил неизвестно какой-то человек, который просил меня зайти к Найденову. Вернувшись, я зашел к Найденову, который и направил меня к Тихомирову, а Тихомиров – к Ступину. На квартире Ступина я застал, и он дал мне участок Сущевско-Марьинского района, где я по его приказанию должен был произвести разведку в смысле выяснения, где и какая часть находится. При этом он мне объяснил, что в случае переворота я буду являться начальником этого района и поэтому я должен хорошенько ознакомиться с этим районом. В январе приблизительно месяце я получил записку от Тихомирова, который просил меня зайти к ***, где я встретил Ступина, Тихомирова, Найденова и еще несколько человек, мне не известных, трое из них, как помню, мне удалось узнать, были Зверев, Васильев и Жуков. На этом заседании было каждым сообщено, что до сего времени было сделано. Я сообщил, что у меня было 5 или 6 человек офицеров, хотя в то время у меня положительно никого не было, другие сообщали однородные сведения, какие, точно не помню.
      После этого было еще одно заседание на квартире у Филатьева (имя и отчество не знаю) в Сущевском пункте. На этом заседании были все те же лица, где неизвестный человек мне сообщил, что на заседании у них поднят вопрос о перевороте, а для этого необходимо, чтобы каждый из участников образовывал вокруг себя группу сочувствующих. С Алферовым я познакомился в июле месяце у меня на квартире, куда его привел Ступин, причем Ступин сообщил, что Алферов офицер для поручений. У Алферова за все время я бывал раза три; на его квартире я встречал тех же лиц и еще одного молодого человека, фамилию которого не знаю.
      Карточку, которую вы показываете и которого называете Миллером, я видел у Алферова. Лица, которые были мне подчинены, – два брата, имя, отчество и фамилию не помню. Один из них, кажется, нигде не служит, а другой – в штабе округа. Недели полторы тому назад Алферов прислал мне представителя от огнеметной команды, который мне сообщил, что команда у них человек 300–400, из нее 90 человек, на которых можно вполне положиться.
      С представителем от броневых, расположенных на Ходынке, меня хотел познакомить Зверев, но не познакомил. Алферов мне сообщил: для того, чтобы прекратить телефонную связь, хотят взорвать какой-то котел на телефонной станции. Знал одного офицера, который служил когда-то на радиотелеграфной станции и который хорошо ее знает и может предложить свои услуги. Представителя от радиотелеграфной станции должен был прислать Жуков, для того чтобы он познакомился с вышеуказанным офицером и переговорить относительно радиотелеграфной станции.
      Сведения об организации были сосредоточены у ***. Алферов мне сообщил, что нужно оружие, винтовки, пулеметы и два ящика патронов и сложить в складе по улице Баумана. Тихомиров мне сообщил, что если есть люди, то направлять их к Найденову для определения в какую-то туземную часть.
      Сведения о кавалерии имеются у Филатьева. Дюром сообщил о количестве караульных батальонов, месте их расположения и количестве штыков. Встретившись с Алферовым на Малой Дмитровке, он мне сообщил, что сегодня перевозили динамит, но куда и откуда – я не знаю. Зыкова я не знаю, но фамилию слышал. С зелеными в Волоколамске устанавливал связь Ступин, и Зверев говорил, что если бы ему это дело передали, то он лучше бы сделал, чем Ступин. Лейе, представитель 35-го полка, говорил, что он в полку среди красноармейцев пользуется авторитетом, ему Ступиным была дана задача занять вокзалы Николаевский, Ярославский и Рязанский. Лейе мне говорил, что в Кремле у него есть знакомый, через которого он узнал, что в Кремле есть 27 пулеметов.
      25/IX – 1919 года С. Талыпин

      Месяца два назад ко мне на квартиру зашли Алферов, Ступин и еще один неизвестный господин в темно-синем костюме, высокого роста, без бороды, усы английские, брюнет, и, насколько мне помнится, он состоял преподавателем в академии Генерального штаба. Разговор у них был без меня, так как я был занят хозяйством. По-видимому, Ступин, вызвав, вел с ним переговоры, но о чем шел разговор, не помню. Недели три назад заходил ко мне Ступин,* **, Филатьев и некто Иван Иванович.
      Ступин давал задание относительно Ходынки. *** должен был завладеть всей ходынской артиллерией. Иван Иванович должен поднять караульный батальон и части, находящиеся на Ходынке. Я должен был поднять броневые части Ходынки. Часть людей была среди прислуги броневой части, а ударная часть должна была быть у меня.
      С Дюром меня познакомил весной с. г. Булгаков Всеволод Васильевич, где он служит, а также адреса я его не знаю. Его мне прислал ***. Младший Дюром служит в окружном комитете по военным делам, и Ступин нигде не служит. Живет на Сивцев Вражке, подробно адреса не знаю (на углу деревянный полуразрушен, дом). Со старшим Дюром я встречался всего три раза, а с младшим 2 раза. Старший Дюром передавал через Булгакова, что у него надежных людей имеется человек 10–12, а у младшего – 9 человек.
      Когда-то летом, приблизительно в июле месяце, Ступин дал мне задание послать человека под Рязань на станцию Рыбное для того, чтобы завязать связь с «зелеными». Я был у Дюрома-старшего и предложил ему поехать туда, но он заявил, что он не дипломат, а военный и что этого поручения он исполнять не может. Филипьев на грузовых машинах должен был напасть на коммунистический отряд на Пресне, а затем должен был следовать или к Бутырской тюрьме, или к Воронковскому кладбищу, чтобы сделать затычку к Ходынке. Я должен был оставить два броневика у входа на Ходынку, а остальные отправить в распоряжение ***и Ивана Ивановича. В конце заседания был Зверев, и Ступин заявил, что руководить отрядом на Ходынке будет он сам, но Зверев должен был держать со мной связь. Предварительную работу – набор прислуги, машин и т. п. – должен был сделать Зверев.
      Я говорил Лейе, что, судя по разговорам, выступление будет приблизительно около 15 октября. Больше я ничего не помню. Посылка на Рыбное состоялась. Я был у Лейе и говорил о задании Ступина, начальника штаба. Лейе сказал, что у него имеется такое лицо, о чем я сообщил Ступину, и он поручил мне послать его.
      Лейе был у меня с неизвестным господином, который поехал туда. Адрес я получил от Алферова. Станция Рыбное, на 18-й версте от станции имеется деревня, от деревни в трех верстах находится хутор, надо было спросить Овчинникова.
      Посланный съездил и сообщил Ступину через Лейе о своей поездке.
       С. Талыпин
      29/IX – 1919 года
 
      В дополнение присовокупляю, что кроме тех причин, побудивших меня вступить в организацию, которые мною сообщены, то есть затруднительное материальное положение, и что организация не ставит своей задачей активное выступление против существующей власти, что мною было сообщено при первом знакомстве с Булгаковым и братьями Дюром, и то обстоятельство, что, принимая активное участие в Октябрьской революции, я хотел реабилитировать себя перед новой властью, тем более что вопрос об активном выступлении был поднят в момент наибольшей опасности для Советской власти, этим и объясняется мое индифферентное отношение к работе в организации, которое может быть выяснено как моими показаниями, так и показаниями против меня. Задачи, которые возлагались на меня, почти совершенно не были выполнены, даже главная задача – набор кадра, как видно из показаний, не пошел дальше двух братьев де-Росси.
      Активное мое участие в Октябрьской революции выражалось в следующем:
      1) Когда 2-я Петергофская школа прапорщиков, где я был курсовым офицером, 24 или 25 октября была вызвана в Петроград для защиты Временного правительства, я, один из офицеров, отказался от этой поездки, остался в Петрограде и с оставшимися юнкерами в количестве 15–25 человек заняли станцию Старый Петергоф и не пропускали в Петроград как воинские части, так и отдельных лиц; таким образом, нами было задержано пол – школы 1-й или 3-й Петергофской, 1-я Ораниенбаумская и много отдельных лиц. Этот факт могут подтвердить: 1) комиссар школы, член Петроградского Совета и член партии коммунистов Фомин,
      2) председатель школьного комитета, член Петроградского Совета и член партии коммунистов или же сочувствующий Липский и
      3) член Петроградского Совета, член партии коммунистов Власенко.
      2) Когда 2-я Петергофская школа прапорщиков во время демократического совещания в Александровском театре была вызвана в Петроград и заняла государственное казначейство, я просил Липского, председателя школьного комитета, без разрешения Петроградского Совета никаких шагов не предпринимать, этот факт могут подтвердить те же лица.
      3) Когда командир роты юнкеров той же школы Сахловский выбыл из школы, заведующий всеми школами прапорщиков, а также начальник школы Козаков хотели назначить его заместителем гвардии полковника Рыпейского, который не только среди команды обслуживающих, но и среди юнкеров пользовался репутацией ярого реакционера. Я один из офицеров выступил против назначения Рыпейского и настаивал на назначении Власенко – коммуниста, хотя мне это и удалось, но я попал под суд офицеров, которые открыто говорили, что я первый кандидат на виселицу. Этот факт могут подтвердить те же лица и комиссар 1-й школы (фамилия не известна).
      Кроме этих фактов было много других, которые я теперь уже не помню, и кроме вышеприведенных лиц правильность приводимых мною фактов могут подтвердить все коммунисты и сочувствующие как 2-й, так и 1-й школы прапорщиков.
      15/Х – 1919 года С. Талыпин.

      Булгакову Всеволоду Васильевичу я давал деньги раза четыре-пять суммами по 750 рублей и 1 тыс. (для него и братьев де-Росси). Сам Булгаков получал в месяц по 280 рублей на разъездные. Получал ли Булгаков деньги для Кряжа, не знаю, так как такой фамилии не припоминаю; возможно, что тот студент-радиотелеграфист, для которого я раза два или три передавал деньги через того же Булгакова. Деньги я получал непосредственно от Ивана Ивановича Гасамарова. Получал ли деньги на нужды организации через какое-нибудь консульство, не знаю, так как об этом разговора у меня ни с кем не было.
       С. Талыпин
 
       Примечание редакции:Ввиду разногласия в показаниях гр. Талыпина и Булгакова по вопросу о получении денег через какое-то консульство между ними была установлена очная ставка. Спрашиваемые по этому поводу упомянутые лица показали:
      16/Х – 1919 года
 
      Гр. Булгаков – остается при прежних показаниях. С. Талыпин – деньги получал непосредственно от Гасамарова Ив. Николаевича и Найденова Н. Сем. Не отрицаю, что мною при разговоре с Булгаковым могло быть высказано предположение, что деньги получаются через какое-то консульство.
      Гр. Булгаков заявляет, что это могло быть сказано в виде предположения.
       С. Талыпин
       В. Булгаков
      20/Х – 1920 года

      Приблизительно в июне месяце с. г. Жуков сказал мне, что пришлет мне для связи представителя особой огнеметной роты. Приблизительно в середине сентября Алферов в присутствии Ступина на вопрос последнего, не приходил ли ко мне представитель особой огнеметной роты, ответил: он устроит свидание. Точно не знаю, прислал ли он непосредственно этого представителя, или же он его прислал через Зверева. В середине сентября ко мне явился представитель, последний заявил, что он представитель от огнеметчиков и прислан ко мне Алферовым. Представитель огнеметчиков мне сказал, что особая огнеметная рота состоит из 350–400 человек, часть из них вооружена винтовками, общее настроение роты противосоветское, активное участие могут принять человек 80–90, которые, по его мнению, смогут увлечь всех остальных. По общевыработанному штабом плану я являлся начальником Сущевско-Марьинского района или сектора, предполагаю, что в случае фактического завладения этим районом *** и Ивана Ивановича, как действующие в этом районе, подчиненном мне, подчинялись бы мне в административном отношении, в боевом же отношении они мне подчинены не были.
      Антонинов ко мне был направлен Кряж [евым], я просил его узнать (по поручению Ступина) относительно караульного батальона по Масловке, что он и выполнил, явившись туда в форме милиционера, а потом доложил мне. Я предложил ему занять должность коменданта участка моего сектора: Бутырского, Ходынского или Сущевско-Марьинского. Антонинов согласился. Во время разговора с ним я узнал от него порядок сопровождения денег в поездах, им сопровождаемых, узнал число охраны. Я предложил ему также сгруппировать вокруг себя ячейку активно сочувствующих, что он обещал сделать.
       С. Талыпин
      14/Х – 1919 года

      По автомобильному делу я поддерживал связь с Н. В. Зыковым, который давал мне сведения о машинах, на которые можно было рассчитывать. Иногда он приходил с мотоциклистом.
      Предполагалось иметь отдельные части: 1) связи, 2) телеграфно-телефонная, 3) железнодорожная, 4) автомобильная.
      Сформировать в общей поверхностной форме удалось только связь.
      В связь входило максимум до 50 машин (автомобили, мотоциклы и проч.).
      Гр. Зыков познакомил меня с командиром 35-го Тверского полка. Этот полк хотел самостоятельно выступать, и поэтому я просил Зыкова познакомить с Лейе. Я просил Лейе всячески задержать выступление и обратиться по этому вопросу в штаб. Не то Жуков, не то Денисов просили меня устроить в какую-нибудь часть одного красноармейца, Лебедева, которому ВЧК обещала свободу на условии поступления в армию.
      10/Х – 1919 года
       К. Анчутин

      1)  Телефонная связь.
      Разведка по Московской телефонной сети была поручена Михаилу Ивановичу Рубинскому, который говорил, что им исследовано 18 линий. Общее впечатление, что линии не охранялись и препятствий к порче не будет. Обследования линий, вероятно, были произведены при помощи лиц, состоящих в различных школах.
      Центральная телефонная станция мною была посещена значительно ранее и из вынесенного мною впечатления совершенно не охранялась. По техническим соображениям нарушение телефонной связи могло быть произведено только захватом самой станции, так как порчей извне цель не была бы достигнута; рассчитывать на помощь технического персонала станции для прекращения телефонной связи нельзя было.
      По общим разговорам и личному впечатлению, можно было предполагать, что при некоторой инсценировке насилия телефонная станция продолжала бы работать и при другом режиме.
      2)  Почта и телеграф.
      Нарушение телеграфной связи предполагалось произвести одновременно с нарушением телефонной связи проводов вне Москвы.
      Захвата почты и Центральной телефонной станции, равно как и других станций, не предполагалось.
      Эта работа в подготовительной части (рекогносцировка) одновременно должна быть произведена М. И. Рубинским.
      3)  Радиотелеграф.
      По радиотелеграфному делу была произведена рекогносцировка только мощной станции на Ходынке Зыковым, по сведениям которого охрана ее производилась весьма слабо – 4–5 постами, и, по некоторым данным, эта станция ввиду общего настроения служащих могла бы, вероятно, при некотором незначительном насилии обслуживаться при другом режиме теми же служащими.
      По поводу радиостанций я имел разговор с бывшим членом Инженерного комитета Владимиром Ивановичем Ковалевым в смысле установления связи, но никаких конкретных данных и согласия на это не получал. Разговор этот был приблизительно в июле месяце.
      Кроме того, я имел разговор с Константином Николаевичем Карагодиным (служащим ГВИУ) относительно общего настроения огнеметной роты, причем получил впечатление, что большинство этой роты относится не сочувственно к существующему режиму и в случае переворота часть ее могла бы принять участие.
      По словам Жукова, техническая часть должна была быть передана мне и в случае надобности своевременно были бы переданы необходимые лица, но за спешным отъездом Жукова фактическая передача не состоялась.
      К лицам, сочувствующим движению, из различных разговоров я мог отнести до некоторой степени Сергея Павловича Матвеева, ст. инженера подрывного отряда ГВИУ.
      К обязанностям и поручениям, даваемым Зыкову, относятся: учет и привлечение автомобилей, грузовых и легковых, мотоциклов, с личным составом, их обслуживающим, и рекогносцировка дорог и путей по Москве, а также рекогносцировка мощной станции беспроволочного телеграфа на Ходынке.
      Деньги я получал два раза непосредственно от Жукова и два раза непосредственно от Алферова, ни от каких консульств денег я не получал, и получение таковых от консульств мне не известно.
      Мои отношения с В. В. Трестером ограничились служебным характером по ГВИУ, только раз В. В. Трестер частным образом просил меня как бывшего начальника отдела складов и приемок ГВИУ о возможности и назначении его брата начальником автомобильного склада, но так как вакансия была уже занята, то разговор на этом и был окончен. Кондратьева я знал и предполагал, что он является участником организации.
      24/X ?1919
       К. Анчутин

      Всев. Вас. предложил разработать план нарушения телефонной связи и железнодорожного сообщения вокруг Москвы в расстоянии от 15 до 40 верст примерно, собрать сведения, сколько может быть автомобилей и мотоциклов.
      Как единственно рациональной мерой нарушения телефонной связи я предложил захват Центральной телефонной станции.
      Относительно плана разрушения полотна жел. дорог Всев. Вас. мне была обещана присылка бывших офицеров, которых я должен был инструктировать в техническом отношении.
      Однако людей мне прислано не было; для этого, для нарушения телефонной связи, ко мне пришел в начале августа или конце июля молодой бывший артиллерист Вс. Вас..
      Я указал ему, что проще всего следует обрезать острогубцами или ножницами провода на всех (20) линиях вокруг Москвы. Для этого нужно было по одному человеку на каждую линию.
      Им были осмотрены эти линии, о чем мне было доложено в следующий приход.
       К.Анчутин

      Копия.
      Секретно.
      П р и к а з
      Революционного Военного Совета Республики
      (по личному составу армии)
      § 40
      26 апреля 1919 г., г. Москва.
      Назначается:
      Военнослужащий Касьян Константинович Зверев – начальником 8 броневого отделения Центрального управления военных сообщений при Революционном Военном Совете Республики.
      Подлинный подписали: заместитель Председателя Революционного
      Военного Совета Республики Э. Склянский
      (по Управлению по командному составу).
      ВЕРНО: Ст. делопроизводитель А. Грузинский.
 
      В настоящее время служу в 9-м броневом отделении при 2-м отделе Центрального управления военных сообщений на должности начальника отделения.
      В Москву я приехал в апреле 1918 года и все время жил в Москве. Сначала я служил в Центроброне, а затем, в мае 1919 года, я был назначен в 9-е броневое отделение, в последнее время на оклад в 3000 рублей.

      С Миллером я познакомился месяц или полтора месяца тому назад. В первый раз я его увидел, кажется, у Алферова или у Ивана Николаевича, но я еще не знал, что он из себя представляет.
      Я бывал на совещаниях у Миллера и Алферова приблизительно раза четыре. На совещании у Миллера был Найденов, Михаил Савоицкий, Рубинский и Шематуров, а у Алферова я встречал Ступина Всеволода Васильевича, Ивана Николаевича Тихомирова, Лейе – больше никого вспомнить не могу.
      С Найденовым я познакомился в Законодательном совете и встречался только на совещании. С Савоицким я познакомился приблизительно в июле. Мы встречались только в служебное время. Подгорецкий должен был быть у меня по поручению Миллера по поводу записок о разрешении на проезд в санитарном поезде. Записки я получал из 14-го отделения от старшего делопроизводителя Льва Платоновича. В пакете было 10 или 12 записок. У Миллера был разговор о наших силах, и общий итог равнялся 500 человек. Упоминались 35-й полк, миллеровские 60 человек и 120 человек из Кунцево, остальные части я не помню. Знаю, что разговор о выводе броневиков у Миллера имел место, но о том, что технически невыполнимо, я точно не помню. Мы рассчитывали, что у нас будут два броневика, и то не наверняка, так как броневики были не совсем исправны. Из штаба мне давали поручения узнавать о положении дел на фронте. (Один броневик был исправен, а другой не вооружен.)
      Сведения, переданные мной нашим о взятии ст. Дно, я слыхал в управлении. В Реввоенсовете никого знакомых у меня нет. Из высшей стрелковой школы я знаю многих, так как я раньше служил там. Сергея Ивановича Талыпина я видел на кв. ***, с которым меня познакомил Иван Николаевич Тихомиров на его же квартире. Из разговора с *** я узнал, что он состоит членом нашей организации. С Серг. Серг. Денисовым я познакомился по служебному делу. Об организации он со мною говорил мало; говорил, что хорошо бы организовать группу, но он был очень осторожен.
      Разговор о шоферах броневой школы у Миллера был, но мы Думали, что их можно будет заставить выехать.
      Больше ничего показать не имею.
      Савоицкий говорил, что у него имеется около 50 человек бойцов.
       Зверев
      24/IX – 1919 года

      С Талыпиным я познакомился несколько месяцев тому назад в квартире Филипьева; присутствовали Иван Николаевич Талыпин и Найденов. Разговор был о выступлении. Долгое время я Талыпина не видел, и недели две назад я встретился у Талыпина на его квартире, на Б. Дмитровке, 22. На этом совещании были Ступин, Филипьев, Иван Иванович. Филипьев говорил, что у него конницы около 40 человек.
      На Ходынке связь с гаражом броневого формирования была установлена с Красавиным Сергеем Николаевичем; живет где-то на Покровке. Он бывал у меня, но я ни разу у него не был. Он обещал два броневика.
      С огнеметной командой связь была через одного из начальников команды. Высокий, кажется, блондин, одет в военное.
      Алферов направил огнеметчика к Талыпину, к нему же должен был пойти Красавин, но он у него не был. Огнеметчик говорил, что у них около 400 человек надежных.
      Были получены сведения от Ступина, что в Волоколамске есть какая-то группа, может быть, и зеленые. Штаб поручил для переговоров поехать мне. Я ездил туда и в деревню Шишково. Меня возил туда Зыков Николай Васильевич. Живет где-то около Пречистенских ворот, и он знает, к кому мы приехали. Я же никого не знал.
      С Жуковым я познакомился у Филипьева и встречался в управлении. С С. Денисовым я познакомился у Жукова, который месяца полтора назад уехал на Восточный фронт. На квартире Талыпина при подсчете сил выяснилось, что у Талыпина около 200 человек. Найденов должен был командовать полком и находился в распоряжении Миллера. Зыков собирал сведения об автомобилях. В Кремле у меня есть знакомый – Тарасевич Валя, кажется, инструктор на курсах. Он мой старый знакомый. Лично я ему ничего об организации не говорил. Об этом ему говорил Житников Алексей. От организации я получал ежемесячно 500 руб. Деньги я получал от Ивана Николаевича. О «Национальном центре» я слыхал приблизительно около 1,5–2 месяцев тому назад. Мне было категорически запрещено говорить о «Национальном центре», и я не мог больше расспрашивать об этом.