С. М. Леонтьев, 40 лет, бывший дворянин, сын помещика Ростовского уезда Ярославской губернии (имение Воронино, в 24 верстах от Ростова).
      Образование – историко-филологический факультет Московского университета.
      Отношение к воинской повинности – ратник II разряда.
      Прохождение службы: до войны гласный Ростовского уездного земства, председатель уездной управы и гласный Ярославского губ. земства. С начала 1915 года в Главном комитете по снабжению армии Всероссийского земского и городского союза – член Главного комитета и заведующий отделом заказов. С марта 1917 года – товарищ министра внутренних дел (в министерстве Львова), вопросы реформы земских и городских органов. В июле снова вернулся в Главный комитет земгора на ту же должность. В апреле или мае 1918 года был выбран в коллегию Центрального кооперативного товарищества плодоводов и огородников (Плодовощ), где работал до момента ареста.

      Из Петрограда ко мне действительно приезжала некая Мария Ивановна, которая должна была через меня познакомить некоего Павла Павловича с каким-либо видным московским городским общественным деятелем. С Павлом Павловичем я имел разговор, причем осветил ему положение кооперации в России.
      Свидание Павла Павловича с Н. Н. Щепкиным произошло дня за четыре до ареста Н. Н. Щепкина.
      Мною действительно было, дано право Марии Ивановне подписать одну телеграмму именем служащего Плодовощи Назарова, который ко мне и направил Марию Ивановну и на которого она сослалась.
      Павел Павлович выдал себя за человека, официально уполномоченного вести разговоры от имени Англии.
      Я в юности принадлежал к партии кадетов и позднее мне было предложено Ярославским комитетом к.-д. выставить кандидатуру в Учредительное собрание от партии, причем я отказался.
      Н. Н. Щепкин просил передать Марии Ивановне, что он согласен на свидание с Павлом Павловичем и что он хочет быть представлен ему под псевдонимом «Иван Иванович». Мария Ивановна просила указать ей для свидания с Павлом Павловичем кого-нибудь из видных городских общественных деятелей Москвы. Явившись ко мне, Мария Ивановна заявила мне, что она познакомилась в Петрограде со служащим Плодовощи гр. Назаровым Егором Яковлевичем, которого я знаю в продолжение нескольких месяцев и который поступил к нам на должность разъездного агента по рекомендации Андрея Евгеньевича Кулыжного, ныне покойного, служившего в сельском союзе. С Марией Ивановной я виделся три раза. Второй раз она с Павлом Павловичем была у меня на службе, причем я передал им, что с ними будет говорить Иван Иванович (фамилию не назвал) на Тверском бульваре, в прихожей Московского областного союза кооперативов, причем Ивана Ивановича Павел Павлович узнает по приметам.
      В это же свидение у меня был разговор с Павлом Павловичем о том, какие в России существуют политические организации, о их взаимоотношениях, какие они группируют вокруг себя силы, каково отношение к этим организациям широких масс населения, насколько эти организации могут опираться на массы и пользоваться их сочувствием. Я ему ответил, что, по моим сведениям, легально существующих организаций в Советской России нет. Павел Павлович сказал мне о существовании организации в Петербурге и что они находятся в непосредственной связи с Англией.
      Павел Павлович задал мне вопрос, существуют ли аналогичные нелегальные организации в Москве. Я ответил, что не знаю, что я не москвич и что его, Павла Павловича, гораздо лучше информирует о существовании в Москве политических организаций то лицо, с которым он увидится.
      Он спросил, какая среда мне известна в России, которую я мог бы ему охарактеризовать. Я выразил готовность осветить ему положение русской кооперации. Тут же я ему подробно рассказал о позиции, занимаемой русской кооперацией, как аполитичной и лояльной к Советской власти.
      Между прочим, его поразило, что частью русская кооперация работает в контакте с властью, являясь ее контрагентом по выполнению целого ряда государственных заготовок (продовольствие, семена, поставки на армию).
      В третий раз я видел одну Марию Ивановну, которая сказала, что свидание Павла Павловича с Иваном Ивановичем состоялось. Так как я очень интересовался тем, чтобы высказанная мною характеристика положения кооперации стала достоянием заграничных общественных кругов, я просил Марию Ивановну сообщить мне об отъезде Павла Павловича за границу. Причем она настаивала на условном тексте телеграммы. Через неделю я получил телеграмму, адресованную в Плодовощ. В телеграмме было указано, что Павел Павлович уехал. Телеграмма имеется в делах секретариата.
      Никаких писем Марии Ивановне я не передавал и не пересыпал, тем более для отправки за границу.
      13 февраля 1920 года Сергей Леонтьев

      На поставленные мне при допросе 19 февраля 1920 года допрашивавшим меня следователем вопросы отвечаю:
      1) В августе 1917 года я был избран в состав «Совета московских совещаний общественных деятелей». Совещаний этих было два: в августе и в сентябре или в начале октября, точно не помню. Оба совещания были достаточно многолюдны, но довольно случайного состава. Собирались эти совещания открыто, в газетах помещались подробные отчеты. Все это имело целью создание известного объединения совершенно раздробленных, государственно мыслящих элементов, к каким бы партиям и группам они ни принадлежали, стремящихся к возрождению России и восстановлению ее национального могущества из состояния общей разрухи, вызванной сначала небывало тяжкой войной и не умевшим справиться с поставленными этой войной задачами старым режимом, а затем – увлечением руководящих политических кругов крайними лозунгами, мало подходящими для практического применения, по мнению инициаторов совещаний, при общем низком уровне культуры страны и при отсталом ее экономическом развитии. Совещания избрали помянутый мною выше совет, в задачу которого вошло разработать как бы некоторую программу государственных мероприятий, причем намечалось, что программа эта будет внесена на обсуждение вновь предполагавшегося совещания и затем явится платформой при выборах в Учредительное собрание. Во-первых, краткость срока до предстоящих выборов лишала возможности совет осуществить предложения совещания, а затем события Октябрьской революции и вовсе прервали эту работу совета: многие из членов совета разъехались из Москвы, другие полагали, что условия политической жизни страны столь существенно изменились, что нет места для работы совета. Я полагаю, что Д. М. Щепкин дал исчерпывающие показания, характеризующие «Совет московских совещаний общественных деятелей», и мои показания не могут ничего ни прибавить, ни убавить к его характеристике этой политической группировки. Чтобы, быть может, точнее определить место этой политической группировки среди других, упомяну лишь об отношении совета к положению, создавшемуся после заключения Брестского мира и фактического выхода России из войны. Совет полагал, что продолжение войны с Германией бывшими союзниками России на их территории, образование так называемого Восточного фронта и смыкание блокады вокруг Германии, где-то на линии Волги, каковой план борьбы и с Германией, и с Советской властью поддерживали некоторые наши политические группы, – отразится неизмеримыми гибельными последствиями для изнуренного уже войной центра России.
      Неизбежными следствиями продолжения войны на территории России будет еще больший упадок всего хозяйства страны, полное разрушение промышленности, обострение безработицы, дороговизны, голод и связанные с ним болезни, а следовательно, и вымирание. Указывалось, что результатом продолжения войны неизбежно явится неприязненное отношение к державам Согласия и стремление во что бы ни стало, из элементарного чувства самосохранения, помешать какими бы то ни было средствами успеху этого начинания. Совет полагал необходимым, чтобы державы Согласия признали нейтралитет России, а путем переговоров с Германией могли бы быть установлены гарантии неприкосновенности этого нейтралитета со стороны воюющих сторон. Совет высказался за обращение к воюющим сторонам с особым меморандумом. Для успеха предполагавшегося выступления необходимо было объединение вокруг подобной точки зрения возможно более широких политических кругов. Однако позиция совета не встретила сочувствия; некоторыми группами она была признана нарушающей национальные интересы России, как германофильская, и успеха инициатива совета не имела. Развернулись события лета 1918 года, образовались новые политические группировки, но совет ни в этих событиях, ни в этих группировках никакого участия не принимал. Таким образом, вместо намечавшегося первоначально объединения государственно мыслящих элементов получился еще больший их раскол, коснувшийся и состава самого совета; некоторые члены покинули его ряды, хотя сам совет не распался и существует до настоящего времени.
      2) Относительно состава совета. Кроме названных мне при допросе лиц (Д. М. Щепкин, князь С. Д. Урусов, В. И. Гурко, В. И. Стемпковский, В. В. Меллер-Закомельский, П. Н. Каптерев, В. М. Устинов, Н. А. Бердяев, Сергиевский, Муралевич и я) могу указать как на входящих в его состав еще П. Б. Струве, князя Евг. Ник. Трубецкого и Н. Н. Кукина. Присяжный поверенный Захаров мне неизвестен, и лица с такой фамилией я в составе совета не знал. Н. Н. Виноградский членом совета не состоял и был привлечен к работе в качестве техника.
      Приблизительно в марте или апреле 1919 года на одном из заседаний совета, насколько мне помнится, Д. М. Щепкиным было доложено об обращении к нему Н. Н. Щепкина с предложением обсудить вопрос о желательности сделать попытку некоторого тактического объединения между «Национальным центром», «Союзом возрождения» и «Советом»; причем, со слов Н. Н. Щепкина, было сообщено, что те военные круги, с которыми имеются связи у «Национального центра», якобы настаивают на образовании более широкого, действительно национального характера, тактического соглашения. В это же приблизительно время в Москву стали проникать отчасти через «Известия ВЦИК» и «Правду»; отчасти от приезжающих лиц сведения об образовании в Сибири общегосударственного правительства Вологодского и о передаче этим правительством адмиралу Колчаку власти «верховного правителя» государства. При этом сообщалось, что эта политическая конъюнктура пользуется в Сибири поддержской политических групп, аналогичных по своей идеологии с «Союзом возрождения», группой «Единство», «Национальным центром» и «Советом московских совещаний». С другой стороны, с Юга стали доходить сведения из тех же указанных мною выше источников другого характера; шли вести о большой неопределенности в политическом положении, о чрезвычайном дроблении политических групп, совершенно не могущих установить между собой какое-либо объединение по текущему моменту. Считаясь с фактом образования общегосударственной власти в лице Верховного правителя и правительства Вологодского и признавая вредным дальнейшее раздробление государственно мыслящих элементов, было признано желательным сделать шаги для выяснения возможного соглашения. Возбужденный вопрос довольно долго обсуждался в разных группировках, и наконец выяснилась возможность некоторого объединения приблизительно на следующей, точно не формулированной, самой общей платформе:
      1) восстановление государственного единства России;
      2) всенародное Национальное собрание, долженствующее решить вопрос о форме правления и о взаимоотношениях национальностей;