В 1918 году я участвовал в восстании бессознательно (примкнул случайно уже днем).
      В этом восстании участвовал бывший штабс-капитан Петров Николай Михайлович, проживавший в городе Муроме. По-видимому, он был организатор этого восстания. На меня были возложены разведочные задачи (ездил я в Арзамас, ездил со мной Железнинов, Алексей или Александр, солдат и какой-то студент).
      Цель разведки – узнать, нет ли чехословаков в Арзамасе. Восстание было для меня непонятным (заявляли, что было от Временного правительства и Учредительного собрания ).
      Кроме Петрова участвовали бывший полковник Сахаров, проживавший здесь, в Муроме, Крыловский, бывший офицер, Способин, бывший офицер, Рудаков, офицер, и Николай, бывший капитан, Гвоздев Николай в Муроме (сын Егора Ивановича), из местного населения – Жадин Алексей Федорович.
      Прошу считать мое дезертирство не полугодием, а целым годом.
       Конюхин Николйй Никифорович

      Стулова Алексея я знаю, бывший офицер, где в настоящее время проживает, не знаю. Морозову Елизавету Ивановну не знаю. Период от восстания до ареста я жил на средства сестры, которая служит писцом в отделе снабжения, и матери, которая шьетбелье для красноармейцев, и продажею вещей.
      Я сочувствовал эсерам и увлекался народовольческой литературой. В партии же никогда я не состоял и не состою, только в 1906 или 1907 году принимал участие по сокрытию литературы эсеров.
      Протокол читал и написан с моих слов верно.
      Такая общая картина. Большинство из перечисленных лиц скрыто и, по разъяснениям Конюхина и других, сидят в концентрационном лагере.

      События в Ярославле развернулись следующим образом (см. «Известия», № 156–157, 1918 г.). 6 июля, около двух часов утра, совершенно неожиданно для советских кругов в городе начали появляться небольшие группы подозрительных лиц. Одна из этих групп обезоружила милицию, другие же приступили к захвату важнейших учреждений: банка, почты и телеграфа, советских учреждений. Выяснивши из документов, найденных в Совете, адреса активных советских работников, белогвардейцы начали обход квартир и арест советских деятелей. Арестованных немедленно расстреляли. Так погиб председатель уездного исполкома Закгейм, бывший председатель губисполкома Доброхотов, губернский военный комиссар, левый эсер Душин, военный комиссар округа Нахимсон и др.
      Вскоре началась перестрелка. Все инструкторы, бывшие офицеры, перешли на сторону белой гвардии, передав ей пулеметы и броневой автомобиль. Во главе белогвардейцев встал полковник Перхуров, действовавший от имени генерала Алексеева. Центром заговора было окружное артиллерийское управление, которое было объявлено сборным пунктом мобилизуемых офицеров. В руках мятежников оказался еще другой броневик, неизвестно откуда полученный, так как до сих пор в городе был только один броневик – автопулеметного отряда. Обладание двумя броневыми машинами и послужило причиной столь быстрого захвата города. В подавлении мятежа вместе с советскими войсками участие принимал интернациональный отряд и левоэсеровская дружина.
      Начался артиллерийский обстрел важнейших пунктов, как-то: монастыря, в котором были вооружены все монахи, Демидовского лицея, где расположился белогвардейский штаб, городского театра и других мест. Обстрел вызвал сильный пожар.
      Во время боя в городе был совершен крестный ход с молебствием о даровании победы белой гвардии. С прибытием из Москвы броневого поезда обстрел усилился. Большая часть города оказалась охваченной морем огня. Наши войска местами начали успешно подвигаться вперед.
      К 14 июля положение у Ярославля представлялось в следующем виде. Окраины города были почти совершенно выжжены. Советских частей в это время было далеко не достаточно для того, чтобы можно было вести более или менее активную борьбу с мятежниками. Отряды наших войск, помимо своей малочисленности, были слабо вооружены и действовали разрозненно, не будучи объединены в едином центре, который руководил бы военными операциями во всем их объеме, во всю ширину фронта.
      Напротив, положение противника к этому времени сложилось благоприятно. За предшествующие девять дней он успел прекрасно сорганизоваться в хорошо дисциплинированную воинскую массу. Во главе контрреволюционных отрядов находились опытные военные руководители, которые действовали по плану и указаниям белогвардейского штаба. Кроме того, положение противника усиливалось еще тем, что ему удалось захватить арсенал, в котором среди прочего снаряжения имелось большое количество пулеметов. Этим объясняется то, что действия наших частей вначале не могли быть успешны. У нас было не только мало руководителей, но ощущался недостаток даже в опытных рядовых работниках, в результате чего наши отряды страдали отсутствием сплоченности и организационной спайки.
 
       Окопы белогвардейцев
 
      Таким образом, задача осложнялась, ибо предварительно необходимо было энергично поработать над организацией и приведением в стройный боевой порядок находящихся перед Ярославлем отрядов. Хромала несколько в первое время также и техническая часть, чего нельзя сказать о противнике, который, укрепившись на превосходных позициях, придал войне характер позиционный, имея вдобавок в своих руках ряд зданий, из коих каждое представляло для полевой артиллерии как бы особую крепость.
      Притом белогвардейцы распространились далеко по левому берегу Волги; в Волжском монастыре (в 13 версгах от Ярославля) они обосновали свой тыловой штаб и базу для орудий и продовольствия.
      Нам пришлось приспособиться к обстоятельствам и, со своей стороны, перейти к правильной осадной борьбе.
      К этому времени подошел с отрядами архангельский окружной военный комиссар товарищ Геккер, бывший выборный командир в 8-й армии, человек с большой энергией и очень сведущий в военном деле, обладающий широкими военными познаниями. Он немедленно, по прибытии на фронт, стал зажимать вокруг мятежников кольцо с севера, постепенно взяв станцию Филино и пригородную слободку Урочь, а затем Тверцу.
      В ночь на 18 июля нашей артиллерией обстреливались важные укрепленные пункты противника.
      Мельница Вахромеева загорелась, укрепившиеся там части белых выбиты и в панике разбежались. По ним открыт сильный пулеметный и шрапнельный огонь.
      С 7 часов утра ведется артиллерийская подготовка при поддержке артиллерии Геккера, с которой наши оперативные действия согласованы.
      На фронте свирепствуют сильная буря и проливной дождь.
      Замкнутые в кольцо, белые пытаются делать вылазки, но последние отражаются огнем.
      Прибыла баржа с нашими пленными из центральной части Ярославля, бежавшими путем снятия с якоря.

      Летчиками, прилетевшими из Москвы согласно предписанию чрезвычайного штаба, были совершены два полета над городом для подготовки наступления наших войск. Для этой цели за два полета было сброшено более 12 пудов динамитных бомб, большая часть которых, по полученным сведениям, попала в район расположения штаба противника (около бывшего губернаторского дома).
      Летчиками замечены сильные повреждения зданий и возникшие пожары. Было насчитано большое число пулеметов и их гнезд, из которых производили обстрелы по аэроплану и, очевидно, по городу. Несмотря на значительную высоту (тысяча двести, тысяча шестьсот метров), около аэроплана был слышен свист пуль и замечено одно пробитие аппарата.
      Артиллерийский огонь противник не открывал, ограничась одним или двумя выстрелами из мелкокалиберных орудий, по-видимому с броневиков.
      Ввиду упорства противника решено было усилить бомбардировку, применяя для этой цели наиболее разрушительной силы бомбы. Одновременно по Волге нами были расставлены вооруженные сторожевые пароходы, имевшие связь с небольшими пехотными отрядами. В результате всех этих мер, проведенных быстро и решительно, кольцо наших войск вокруг Ярославля тесно сомкнулось. Такова была первая боевая задача, успешное выполнение которой уже позволяло перейти к наступательным действиям, каковые нами и были вслед за тем предприняты. Однако наши наступательные операции несколько затормозились рядом несчастных случаев с одним из наших броневиков и нашими броневыми платформами с пулеметами, которые сползли под откос и на некоторое время загромоздили собою путь. На время вследствие этого была прервана связь между обоими берегами, а тем самым понизилась необходимая подвижность наших войск.
      Все эти неблагоприятные обстоятельства вынудили наше командование перенести центр тяжести на действие артиллерии, которая начала серьезную подготовку. Особенно отличились при этом батареи одного из бронированных поездов под командой товарища Ремизюка, который работал самоотверженно, неутомимо, выдвигаясь на самые опасные места. Наступившая после этого пехотная атака позволила нам овладеть всеми подступами к цитадели белогвардейских мятежников, но ввиду усталости частей довести в тот же день дело до конца не удалось. Однако впечатление от этого нашего наступления было столь внушительно, что белогвардейцы сознали неизбежность близкого падения, и на следующий день с утра, лишь только наши части двинулись с окраины города, они решили ликвидироваться. При этом они решили прибегнуть к провокационному шагу, который мог бы быть чреват неисправимым вредом для нас. Но эта их попытка потерпела пол ный крах.
 
       Окопы белогвардейцев у Спасского монастыря
 
      Дело в том, что белогвардейцы, чувствуя полное свое бессилие, объявили, что находятся в состоянии войны с Германией и, так как для них ясна безуспешность дальнейшей борьбы, то они-де сдаются германской армии в лице председателя комиссии военнопленных лейтенанта Балка.
      В результате Балк согласился и выпустил к населению нижеследующий приказ.

1

      Допущенная на основании Брестского договора правительством Русской Федеративной Советской Республики и уполномоченная тем же правительством германская комиссия № 4 в Ярославле имеет честь оповестить следующее:
      Штаб Ярославского отряда Северной Добровольческой армии объявил 8-го сего июля германской комиссии № 4, что Добровольческая армия находится с Германской империей в состоянии войны.
      Так как военные операции не привели к желательным результатам и дабы избегнуть дальнейших разрушений города и избавить жителей от неисчислимых бедствий, Ярославский отряд Северной Добровольческой армии 21 июля 1918 года предложил германской комиссии № 4 сдаться ей и выдать свое оружие.
      Германская комиссия № 4 приняла предложение.

2

      Комиссия передаст штаб в качестве военнопленных Германской империи своему непосредственному начальству в Москве, где дано будет все дальнейшее.
      Германская комиссия № 4 располагает сильной боевой частью, образованной из вооруженных военнопленных, и займет для поддержания спокойствия в городе Ярославля до получения решения из Москвы положение вооруженного нейтралитета.
      Для соблюдения порядка и восстановления нормального течения жизни комиссия окажет по возможности мирному населению должную поддержку.
      Да займутся обыватели многострадального города вновь своими делами и заживут с полной надеждой на лучшее будущее.
      Ярославль, 21 июля 1918 года.
       Председатель германской комиссии № 4 лейтенант Балк
 
      Тут же наспех были вооружены германские пленные, которые заперли сдавшийся штаб белогвардейцев в здании театра и окружили последний своим караулом. Вступившие в этот участок советские войска не встретили уже никакого сопротивления. Конечно, положение, создавшееся вследствие провокационного шага белогвардейцев, пожелавших втянуть нас в конфликт с германцами, как недопустимое с точки зрения международных отношений, не могло долго продолжаться, и после недолгих переговоров по требованию советской военной власти австро-германские пленные сложили оружие, и театр со штабом белогвардейцев очутится в наших руках.
 
       Проволочные заграждения белогвардейцев
 
      Таков ход событий с внешней стороны. В городе же за это время творилось невообразимое. Чтобы положить конец сомнению обывателей, нашим чрезвычайным штабом был издан следующий приказ.

      Чрезвычайный штаб Ярославского фронта объявляет населению города Ярославля:
      Всем, кому дорога жизнь, предлагается в течение 24 часов, со дня объявления сего, оставить город и выйти к Американскому мосту. Оставшиеся после указанного срока в городе будут считаться сторонниками мятежников. По истечению 24 часов пощады никому не будет, по городу будет открыт самый беспощадный, ураганный артиллерийский огонь из тяжелых орудий, а также химическими снарядами. Все оставшиеся погибнут под развалинами города вместе с мятежниками, с предателями, врагами революции рабочих и беднейших крестьян.

      Непосредственно после захвата центра города белогвардейцы усиленно стали разыскивать членов губернского и городского исполнительных комитетов и выдающихся советских работников, причем арестовали они всех, имеющих то или иное отношение к Советам.
      Аресты производились на квартирах и на улицах, и, таким образом, в их лапы попали свыше 200 человек советских служащих, красноармейцев и интернационалистов из австрийских и германских военнопленных.
      Белогвардейцы разбили всех арестованных на группы и одну из таких групп в количестве 109 человек посадили на баржу с дровами на Волге. Этой-то группе и удалось третьего дня бежать из белогвардейского плена, и то, что передают бежавшие товарищи о «прелестях» белогвардейского режима и насилия, затмевает и затушевывает все го, что мы слышали о зверствах в германском и чехословацком плену.
      За недостатком места мы передаем некоторые наиболее характерные проявления офицерской и буржуазной жестокости, издевательства и явно черносотенного и контрреволюционного террора.

      По рассказам товарищей, бывших очевидцами гнусного убийства военно-окружного комиссара Нахимсона, товарищ Нахимсон был захвачен белогвардейцами в номере гостиницы «Бристоль», где он жил, и препровожден совместно с другими арестованными в 1-й участок милиции, в каземат. Сюда спустя некоторое время явился здоровый курчавый парень в белой рубахе, с открытым воротом и засученными рукавами (по показанию некоторых товарищей, сыщик Греков) и спросил Закгейма и Нахимсона, не зная, очевидно, что первый уже убит.
 
       Торговые ряды в Ярославле
 
      Товарищ Нахимсон назвал себя. «Ступай за мной!» – крикнул этот тип и повел товарища Нахимсона во двор 1-го участка. Здесь уже ожидали несколько вооруженных белогвардейцев, один из которых, толстый офицер, крикнул: «Сбрось пиджак». Товарищ Нахимсон скинул пиджак и швырнул его в сторону командовавшего белогвардейца.
      «Пли!» – скомандовал последний, и товарищ Нахимсон упал, пронзенный разрывными пулями.
      Толстый офицер подошел к умирающему товарищу и выпустил в него из браунинга еще две пули. Затем убитого положили на извозчика и возили по Ильинской площади и прилегающим улицам для обозрения и удовольствия всей белогвардейской своры.
      Убит ими и комиссар труда товарищ Работнов и товарищ Суворов, старый социал-демократ, большевик, посланный парламентером.

      Почти одновременно с захватом Дома народа вооруженная кучка белогвардейцев по готовому уже списку направилась прежде всего на квартиру председателя городского исполкома товарища Закгейма, проживавшего на Большой Рождественской улице. Они вызвали его во двор и спросили: «Ты Закгейм?» – «Да, я» – ответил товарищ. Не удовлетворившись этим ответом, они стали будить соседей для удостоверения, что это именно Закгейм. Окончательно убедившись в этом, предводитель банды выстрелил из револьвера в грудь товарища Закгейма, и последний упал. Другой из этой банды разбойников проколол его штыком. Труп убитого товарища они выволокли на улицу и выбросили у ворот.
      Труп его в течение нескольких дней валялся на улице и служил предметом посмешища и издевательства проходивших хулиганов и черносотенцев.
      Сытые, толстопузые буржуи, маклаки с толкучего рынка, отставные штаб и обер-офицеры и ярославские кацауровцы, черносотенцы, проходя мимо, останавливались и злобно издевались над бездыханным трупом, плевали в лицо и, пользуясь еврейским происхождением товарища, ругали жидов и открыто призывали к погромам. Когда труп окончательно разложился, его сбросили в канаву и только затем зарыли.
      Арестованные белогвардейцами товарищи подвергались всевозможным издевательствам; из квартир они захватывались в чем попало: без шапок, без верхней одежды, иной раз в одном нижнем белье. Брошенные на баржу с дровами, наполненную на дне водой, они были обречены в буквальном смысле слова на голодную смерть.
      С субботы 6 июля и до четверга 18 июля, за двенадцать дней, им не давали никакой пищи. Два раза за это время им приносили в баржу по два фунта хлеба на 109 человек, причем приносившие этот хлеб – милиционер и какая-то барышня под видом сестры милосердия – ломали этот хлеб на кусочки и, как собакам, бросали с лодки на баржу.
      Когда начался обстрел города артиллерией, белогвардейцы перевозили баржу на места, наиболее подвергающиеся обстрелу. Благодаря этому было убито три товарища и несколько товарищей ранено.
      Стоявший на берегу караул не допускал подняться с баржи даже за водой, и несколько человек, приносивших воду, были ранены. Трупы убитых товарищей и скончавшихся от ран оставались тут же (вынести их было невозможно под постоянной угрозой стрельбы) и, разлагаясь, заражали атмосферу.
      Сидевшим товарищам оставалось одно из двух: или умереть голодной смертью, или пойти на риск и пробраться к своим. Они решились на последнее и, улучив момент, когда патруль почему-то скрылся, спустили цепь, оборвали веревки и пустили баржу по течению.
      Заметив плывшую баржу, как белогвардейцы, так и наши части подвергли ее ожесточенному обстрелу: баржа трещала от ружейных и пулеметных выстрелов, быстро наполнялась водой, и только быстрое течение и самоотверженность тт. Петрова, Пудкова и других выскочивших на верх баржи и призывавших наши части прекратить стрельбу, спасли их от гибели.
      Наши части прекратили огонь, и баржа благополучно пристала к берегу Коровников.
      Спасшиеся товарищи были истощены до неузнаваемости, измучены и больны.
 
       Спичечная фабрика Дунаева
 
      Дня за два до побега из их среды были вызваны по списку 22 человека из членов исполнительного комитета и ответственных советских служащих и с ругательством, пинками и т. п. увезены неизвестно куда. В это число вошли тт. Большаков, Гарновский, Душин, доктор Контовт, доктор Троицкий, Попов, Курякин и другие.
      В результате ярославского мятежа от города Ярославля, этой красы и гордости Поволжья, особенно богатого историческими памятниками, почти ничего не осталось. Вся деревянная часть города сплошь выгорела, почти все памятники старины разрушены или изувечены. От Демидовского лицея остались буквально одни стены. Находящийся против него собор полуразрушен. Большая часть старинных церквей, памятников XV и XVI веков, или разрушена совсем, или полуразрушена. Особенно сильно пострадала церковь Николы Мокрого, хорошо известная всем любителям старины. В самом городе не осталось ни одной не поврежденной снарядами колокольни. Выгорела почти вся торговая часть города, старый гостиный двор, торговые ряды, большая мельница Вахромеева. Снарядами разрушено много общественных зданий и частных домов. Редкий дом так или иначе не пострадал от снарядов. Сильно повреждено здание почтово-телеграфной конторы, здание реального училища, депо вольнопожарного общества и пр. Всего не перечтешь…
      Оставшееся без крова, имущества и пищи население выгоревшей половины города ютилось в течение всей осады по уцелевшим каменным домам и подвалам. Пока была возможность, очень многие убегали за город. По всем улицам валялось много неубранных трупов людей и животных. Убито много мирных жителей, вынужденных появляться на беспрестанно обстреливаемых улицах за пропитанием.
      Штаб добровольческого отряда Северной армии ежедневно выпускал победные, полные лжи листки для обмана населения. Белогвардейцы действовали втайне от всех. В их планы посвящены были лишь некоторые эсеровские группы, примкнувшие к приехавшим со стороны белогвардейцам.

      Граждане!
      Власть большевиков в Ярославской губернии свергнута. Те, кто несколько месяцев тому назад обманом захватили власть и затем путем неслыханных насилий и издевательства над здоровой волей народа держали ее в своих руках, те, кто привели народ к голоду и безработице, восстановили брата на брата, рассеяли по карманам народную казну, теперь сидят в тюрьме и ждут возмездия. Люди, свергнувшие эту власть, имеют своею целью установление форм широкого государственного народоправства. Народное собрание, законно, в нормальных условиях избранное, должно создать основы государственного строя, установить политическую и гражданскую свободу и на точном основании закона закрепить за трудовым крестьянством всю землю в его собственность.
      Как самая первая мера будет водворен строгий законный порядок и все покушения на личность и частную собственность граждан, в какой бы форме это ни проявлялось, будут беспощадно караться.
      Вместе с этим будут отменены все запрещения и ограничения, мешающие каждому по мере сил работать на общую пользу.
      Все препятствия торговле и передвижению будут устранены, и к делу снабжения населения предметами продовольствия будет привлечен частный торговый капитал.
      Долгая война и владычество хулиганов истощили народные богатства, но и до сих пор у нас еще много хлеба и по Волге и в Сибири. Чтобы получить этот хлеб, чтобы победить голод, нужен только порядок, спокойствие и трудовая дисциплина. Новая власть твердо будет требовать беспрекословного выполнения всех своих распоряжений и будет беспощадно преследовать всех нарушителей правильного хода работ во всех учреждениях и предприятиях.
      То, что произошло в Ярославле, произошло в тот же день и час по всему Поволжью. Мы действуем вместе с Сибирским и Самарским правительствами и подчиняемся общему главнокомандующему, старому генералу Алексееву. Северной армией командует старый революционер Борис Савинков. Москва окружена теперь тесным кольцом. Еще немного усилий, и предатели, засевшие в Кремле, разорившие страну и морящие народ голодом, будут сметены с лица русской земли. Все, кто способен носить оружие, пусть идет в Добровольческую армию. Как триста лет тому назад наши предки в высоком патриотическом подъеме сумели залечить раны растерзанной родины, так и мы в дружном порыве спасем нашу родину и наш народ от позора, рабства и голода.
      Главноначальствующий, командующий Северной Добровольческой армией Ярославского района полковник Перхуров.
      Заместитель, помощник главноначальствующего по гражданской части, член управления И. Савенков.

      В рядах советских работников оказались форменные предатели и провокаторы. Работая под флагом поборников Советской власти, они тайно подготовляли почву для прихода белой гвардии. Тотчас же по вступлении ее в город эти подлые людишки открыто перешли на их сторону и приняли горячее участие в водворении белогвардейского режима.
 
      После пожара
 
      Комиссар губернской гражданской милиции бывший прапорщик Фалалеев стал у них начальником одного из отрядов и принимал активное участие в действиях против советских войск
      Командир советского летучего конного отряда бывший прапорщик Баранов точно так же моментально присоединился к белогвардейской швали и лично обезоруживал свой же конный отряд который раньше водил против врагов Советской республики.
      Наибольшее усердие и зверство проявил начальник команды мотоциклистов бывший юнкер-матрос Ермаков, предательским выстрелом убивший товарища Лютова, которого на автомобиле с несколькими красноармейцами сначала вызвали по телефону к гостинице Кокуева под предлогом поимки преступников.
      Этот Ермаков как угорелый метался по всем советским войсковым частям и указывал белой гвардии, кого нужно взять и кто" неблагонадежен".
      Не уступал ему в этом инспектор уголовной сыскной милиции Греков и меньшевик Мусатов, производившие обыски в квартирах советских служащих и разыскивавшие их по советским учреждениям.
      Про сыщика Грекова рассказывают, что он не останавливался перед расстрелами женщин и детей.
      В лагерь контрреволюции и белой гвардии перешли некоторые участковые комиссары милиции, командир автопулеметной роты Супонин с большинством пулеметчиков, а также выдающиеся правые эсеры и меньшевики.
      В штабе белой гвардии работали: меньшевик Дюшен, бывший губернским комиссаром при правлении Керенского, член Государственной думы Савинов (меньшевик), правый эсер Кизнер, заведующий кассой мелкого кредита, сверхправый эсер Мамырин и др.
      Секретарь профсоюза печатников меньшевик Богданов в первый день мятежа явился было на собрание железнодорожников, приветствовал их с падением власти большевиков и предлагал присоединиться и послать своих дружинников будто бы для охраны города; но когда его спросили, какая же будет новая власть, он уклонился от ответа и, едва набрав 100 человек, отправился с ними в город.