ПОЛЕМИКА С ЛИДЕРАМИ ЯДЕРНЫХ ДЕРЖАВ
      Важным этапом в деятельности Рассела стала его переписка с первым секретарем ЦК КПСС Н.С. Хрущевым и госсекретарем США Дж.Ф. Даллесом. В ноябре 1957 г. Рассел обратился к лидерам двух великих держав - Хрущеву и американскому президенту Дуайту Эйзенхауэру - с открытым письмом, в котором заострял их внимание на основных проблемах текущей внешней политики. Как отмечал редактор журнала "Нью стейтсмен", единственного периодического издания, опубликовавшего ответы и Хрущева, и Даллеса [28], Кингсли Мартин, "он (Рассел. - Ю.В.) правильно выбрал время... именно осенью 1957 г. всем стало очевидно, что сегодняшние антивоенные настроения вызваны в первую очередь не пацифизмом или коммунизмом, а как нельзя более естественным инстинктом самосохранения" [29]. Основной целью открытого письма Рассела от 23 ноября 1957 г. было его стремление убедить обоих политиков в том, что их общие интересы гораздо важнее их разногласий.
      Рассел писал, что для людей всей планеты - вне зависимости от их политических убеждений - основной заботой должно стать выживание человечества: "Ядерная война не принесет победы ни одной из сторон, а лишь уничтожит и ту, и другую". Стремление к мировому господству - будь то к военному или к идеологическому, подчеркивал он, занимало умы многих людей в прошлом и неизменно заканчивалось трагедией. Так было с Филиппом II Испанским, с Людовиком XIV Французским, с Гитлером в новейшей истории. В нынешней ситуации ново не то, что подобные попытки не могут увенчаться успехом, а то, сколь грандиозной катастрофой они обернутся.
      Ученого тревожило распространение ядерного оружия еще и потому, что это, считал он, неизбежно приведет к международной анархии. Ведь каждое государство стремится к лидерству, к тому, чтобы диктовать миру свои собственные условия. А ядерное оружие, предостерегал Рассел, - хороший шанс продемонстрировать свою силу и вовремя пригрозить. "Если бы все независимые государства возглавлялись правителями, обладающими хоть каплей здравого смысла, от шантажа их удерживал бы страх, что их граждане тоже погибнут", - подчеркивал он. Однако опасность заключается в том, писал он, что бразды правления той или иной страной время от времени попадают в руки безумцев, таких, например, как Гитлер. Именно поэтому СССР и США необходимо достичь соглашения, предотвращающего дальнейшее распространение ядерного оружия. К тому же на гонку вооружений тратятся и в СССР, и в США колоссальные средства. Если же гонка вооружений не будет приостановлена, населению этих стран, предупреждал он, останутся лишь самые ничтожные средства к существованию, а учебная программа школ и университетов пропитается духом ненависти и страха.
      Обращаясь к лидерам двух держав, Рассел выражал надежду, что они не останутся равнодушными к подобной перспективе развития событий. Именно сейчас, писал он, когда угроза гибели человечества как никогда более реальна, нужно принять конкретные меры по ее предотвращению. Прежде всего. Востоку и Западу нужно научиться взаимному уважению, подчеркивал Рассел, угроза силой навсегда должна покинуть внешнюю политику. Первым же конкретным шагом, по его мнению, могла бы стать встреча лидеров двух держав.
      Первым на письмо Рассела откликнулся Хрущев. Его ответ был опубликован в "Нью-стейтсмен" 21 декабря 1957 г. Выражая Расселу признательность за его письмо, советский руководитель подчеркивал, что внешнеполитический курс Советского Союза всегда носил миролюбивый характер и был направлен на снятие международной напряженности. "Вы, несомненно, знаете, - писал Хрущев, - что Советский Союз неоднократно выходил с предложением о том, чтобы ядерное оружие не размещалось за пределами тех государств, которые им уже обладают... США же... предпринимают все возможные шаги, чтобы еще сильнее вовлечь своих партнеров по НАТО в подготовку ядерной войны". Хрущев всячески поддерживал инициативу Рассела и выражал надежду, что горячее стремление последнего к улучшению международных отношений встретит поддержку также и у лидеров других стран.
      Ответ Даллеса, опубликованный 8 февраля 1958 г., был выдержан в менее оптимистических тонах. В то время как политика США базируется, по его словам, на моральных принципах, отвергающих любую войну, кроме оборонительной, коммунисты открыто демонстрируют насилие. Пример тому - события в Финляндии, Корее, в Восточной Европе, и в частности в Венгрии. По мнению Даллеса, мир разделен на два лагеря - это христиане, оберегающие мир от темных сил, и темные силы, несущие зло, представленные прежде всего коммунистами. "Безусловно, живи мы в мире слов, мы смогли бы расслабиться под мелодию колыбельной господина Хрущева", - иронически замечал Даллес. Сотрудничество же с СССР, считал он, станет возможным лишь в том случае, если изменится коммунистическая идеология. Рассуждения Рассела о счастливом и безопасном сосуществовании представлялись Даллесу плодотворными лишь в том случае, если бы Расселу удалось убедить коммунистические партии всего мира отказаться от политики, основанной на насилии. Госсекретарь США выражал уверенность, что возможная мировая война совершенно не обязательно должна перейти в ядерную. Он был убежден, что у людей всего мира хватит разума, чтобы предотвратить подобную катастрофу. Заявления же коммунистов о их миролюбивых намерениях он отвергал как демагогические.
      Второе письмо Хрущева Расселу, фактически явившееся откликом на заявления Даллеса, было выдержано уже в значительно более резких, нежели первое, тонах. Веками войны развязывались, отмечал он, христианами, а вовсе не коммунистами. Коммунизм же, продолжал Хрущев, вырос не из насилия, а из неизбежности исторического процесса борьбы рабочего класса против капиталистической диктатуры; капитализм развязывал колониальные войны, а события в Венгрии были не чем иным, как подавлением контрреволюции. Советский Союз, заявлял он, всегда искренне желал мира. Коммунизму, безусловно, принадлежит будущее, писал Хрущев, а мировая война наверняка явится катализатором для распространения коммунистических идей. Ссылаясь на подъем революционного движения после первой мировой войны и возникновение социалистического лагеря после разгрома фашизма в 1945 г., Хрущев предрекал: "Я думаю, что, если империализм развяжет новую мировую войну, он в ней и погибнет. Народ не станет больше мириться с системой, которая не может существовать без войн, без уничтожения миллионов людей ради обогащения горстки монополистов".
      В ответах Хрущеву и Даллесу Рассел благодарил их за внимание к его идеям, но с сожалением констатировал, что высказанные ими позиции еще раз подтвердили неготовность обоих политиков к сближению. Хрущев и Даллес, словно два рьяных фанатика, не понимали, что любая война может обернуться гибелью всего человечества. Каждый из них был уверен в победе своей системы, забывая простую истину: в ядерной войне победителя быть не может. Рассел взывал к их разуму: "Мы все в опасности, в смертельной опасности... В сравнении с этой опасностью все другие проблемы неважны... Я не предлагаю, чтобы борьба между коммунистами и антикоммунистами закончилась. Я предлагаю лишь, чтобы эта борьба не велась военными методами" [30].
      Итак, ни самостоятельные выступления Рассела, как это ярко продемонстрировала его переписка с Хрущевым и Даллесом, ни совместные выступления ученых мира на Пагуошских конференциях не привели к тем результатам, на которые он рассчитывал.
      ОТ КАМПАНИИ ЗА ЯДЕРНОЕ РАЗОРУЖЕНИЕ
      К АКЦИЯМ ГРАЖДАНСКОГО НЕПОВИНОВЕНИЯ
      Начиная с выступления 1954 г. и до конца 1950-х годов общая канва рассуждений и призывов Рассела оставалась неизменной. Ратуя за разоружение и стабильный мир, он требовал от правительств всех стран содействия этому курсу; те же правительства, которые не прилагали всех возможных усилий для снижения международной напряженности, по мнению ученого, демонстрировали полное безразличие к жизни своих граждан - ведь в ядерный век любой локальный конфликт мог перерасти в широкомасштабную ядерную войну, а она - обернуться гибелью всего человечества. Однако Рассел с сожалением отмечал, что его идеи и призывы остаются неуслышанными. Любые попытки ученого донести их до глав правительств оказывались малоэффективными. Пустым звуком стали, считал он, не только его собственные увещевания руководителей двух ядерных держав, но и обращение к ним прогрессивных ученых всего мира, а потому настала пора поиска новых форм антивоенной борьбы.
      В это время у Рассела и его сподвижников зародилась идея о развертывании Кампании за ядерное разоружение. Сама концепция ядерного разоружения принадлежала, по словам Райена, к пацифистскому направлению антивоенной мысли; ее основной постулат - войны оправданы лишь в редчайших случаях, а потому политика всех без исключения правительств должна быть взвешенной и миролюбивой; в ядерный же век во внешней политике требуется во много раз большая осторожность. Итак, Рассел пришел к выводу, что обладание ядерным оружием не принесет ни одному из государств ничего, кроме смертельной опасности. Особенно же это относилось к таким сравнительно небольшим странам, как Британия.
      На такие рассуждения навели Рассела и конкретные шаги английского правительства. В феврале 1958 г. правительство г. Макмиллана обнародовало англо-американское соглашение о размещении на Британских островах американских ракетных сил. Оказываясь таким образом в полной зависимости от американского оружия и американской внешней политики, Британия, по мнению Рассела, не приобретала ничего, кроме постоянной угрозы стать первым объектом советского нападения, поэтому ученый активно выступал за нейтралитет и одностороннее разоружение Британии. Такой внешнеполитический курс должен был стать первой ступенькой к глобальному мировому разоружению.
      Официальное рождение Кампании за ядерное разоружение (Си-Эн-Ди) связано с собранием сторонников этой идеи в Сентрал-холле в Вестминстере 17 февраля 1958 г. Здесь встретилось, по воспоминаниям Рассела, огромное количество энтузиастов, веривших, что своей деятельностью они смогут противостоять проамериканской политике британского правительства и тем самым способствовать всемирному разоружению и предотвращению ядерной угрозы. Рассел был избран почетным председателем движения.
      С первых же дней существования Кампания за ядерное разоружение развернула бурную деятельность. По всей стране создавались ее комитеты, позже получившие название региональных, проводились многочисленные митинги и демонстрации. Но движение с самого начала не было единым. В рамках объединенного Комитета во главе с председателем сосуществовали несколько групп, стоявших на разных антивоенных платформах. Одной из них являлся Комитет прямого действия, возглавлявшийся Майклом Рэндлом, - движение пацифистское и анархическое по духу, сторонники которого проповедовали открытый протест и гражданское неповиновение. К этому комитету имел непосредственное отношение и Рассел. В апреле именно он стал одним из инициаторов похода из Лондона в городок Олдермастон, где был расположен научно-исследовательский центр по разработке ядерного оружия, и проведения там митинга.
      Председатель Си-Эн-Ди не поддерживал и не одобрял подобных действий, а потому и не оказал Комитету прямого действия сколько-нибудь существенной помощи. Лишь увидев, насколько успешным оказался марш 1958 г., руководство Си-Эн-Ди целиком и полностью приняло эту форму борьбы за разоружение и на следующий год организовало еще один марш, но уже большего масштаба. Подобные выступления получили название Олдермастонских маршей и стали ежегодной весенней акцией членов Кампании за ядерное разоружение.
      Но уже спустя год Рассел осознал, что и Олдермастонские марши ограниченны и по целям, и по составу участников. "Мне казалось, что они вырождаются в нечто напоминающее ежегодный пикник..., - отмечал Рассел. - Необходимо было постоянно искать новые и свежие формы оппозиции опасной ядерной политике, чтобы приобретать новых сторонников, притягивать и удерживать людей противоположных взглядов" [31].
      В мае 1960 г. вновь обострилась международная обстановка - 1 мая советскими ракетчиками был сбит американский самолет-разведчик "У-2", вторгшийся в воздушное пространство СССР. В результате не состоялись намеченные на май переговоры глав правительств четырех держав по мирному урегулированию в Европе. Надежды на какие-либо мирные договоренности окончательно рухнули, и необходимость поиска новых методов борьбы против ядерной угрозы встала в полный рост. В идее одностороннего разоружения Великобритании Рассел разочаровался. Теперь он пришел к выводу, что, даже если Великобритания откажется от участия в ядерной гонке и потребует от США вывода ядерных сил со своей территории, остальные страны не последуют ее примеру.
      К этому времени относятся попытки Рассела синтезировать антивоенные идеи в единую концепцию. При этом он был убежден, что его нынешняя общественно-политическая позиция не идет вразрез с предшествующим периодом, ведь со времени первой мировой войны эти идеи всегда занимали важное место в его мировоззрении. "Моя взрослая жизнь пришлась на очень мрачный период, а сделала его мрачным война и постоянный страх перед войной", - писал он в 1959 г.
      Рассел не был безоговорочным пацифистом. Он признавал, что бывают войны, которых невозможно избежать. Такие, как Война за независимость США, которую Рассел относил к "справедливым войнам". Нельзя было, по его мнению, избежать и второй мировой войны, хотя в результате ее, к несчастью, сложилась ситуация, когда стало вполне реальным начало третьей мировой войны. Причины этой ситуации ученый усматривал в неумении политиков и общественности выносить серьезные уроки из истории. Гонка вооружений, писал он, уже привела однажды, в 1914 г., к мировой войне, так почему же современные политики полагают, что войны удастся избежать теперь? "Отчаиваешься, глядя, как высокопоставленные лица, во многих других случаях не лишенные здравого смысла, всерьез рассуждают о том... что мир можно сохранить при условии, когда одна сторона всегда будет сильнее другой" [32], - отмечал Рассел. Тем более опасным представлялось ему подобное легкомыслие в ядерную эпоху.
      Рассел недоумевал и по поводу наивности общественного мнения. Ввиду появления новых видов оружия должны были бы, считал он, измениться и виды антивоенной борьбы, однако они остались на уровне XVIII в. "Вина лежит не только на политиках, но также и на народе. И вина народа - не только в его равнодушии. Она в еще большей степени состоит в том, что политические воззрения народа вызваны его принадлежностью к той или иной национальной группе, хотя нации и с экономической, и с военной точки зрения стали уже опасным анахронизмом", - писал ученый. В связи с этим основную задачу Рассел видел в том, чтобы подняться над расовыми и национальными предрассудками, преодолеть извечное противостояние Восток-Запад. О тех националистических чувствах, которые могли себе позволить по отношению друг к другу люди прошлого, сейчас, по его мнению, не может быть и речи: "Они могли быть грешны и все же иметь надежду на будущее. Мы - нет. Если мы погрязнем в пороке, у наших детей уже не будет будущего" [33].
      В статье "Угроза человеку", опубликованной в 1956 г., Рассел называл основной психологической проблемой современного ему общества то обстоятельство, что для подавляющего большинства людей термин "человечество" является слишком туманным и абстрактным. Люди не понимают той простой истины, что угроза человечеству означает и угрозу лично им, их детям и внукам. К тому же они наивно полагают, что при условии договоренности о запрещении современных видов оружия война будет отнюдь не так страшна.
      "Боюсь, надежда эта иллюзорна, - писал Рассел. - Как бы далеко ни заходили в мирное время споры о запрещении водородной бомбы, с началом войны с ними уже никто не станет считаться... потому, что если одна сторона будет производить бомбы, а другая нет, то первая наверняка выйдет победительницей". Поведение государств, находящихся по обе стороны "железного занавеса", ученый сравнивал с поведением дуэлянтов, ни один из которых не хочет сдаваться, дабы его не сочли трусом. Лишь вмешательство друзей может предотвратить трагическую развязку. В данном случае роль этих "друзей" должны были бы, по его мнению, взять на себя нейтральные страны, тем более что жизнь их народов тоже находится под угрозой. Ради того, чтобы сохранить жизнь на Земле, стоило, с точки зрения Рассела, преступить через многие свои комплексы и амбиции. "Перед нами открыт - если мы выберем его - постепенный путь к счастью, знанию и мудрости. Неужели мы выберем вместо этого смерть, лишь потому, что не смогли позабыть о своих ссорах?" [34], - взывал ученый к здравому смыслу политиков и общественности.
      Дальнейшее развитие эти идеи получили в книге "Здравый смысл и ядерная угроза", увидевшей свет в конце 1959 г. Основной целью автора являлось стремление наметить возможные способы достижения мира, которые были бы в равной степени приемлемы для представителей разных идеологических лагерей. "Нужен призыв не к тому или иному "изму", а к здравому смыслу" [35], подчеркивал ученый. Крайне прискорбным считал он тот факт, что антивоенная и антиядерная борьба ассоциировались в обществе прежде всего с различными левыми движениями. Обращаясь к людям всех стран, Рассел надеялся, что его призыв будет в равной степени услышан и понят всеми - независимо от идеологических и политических пристрастий.
      Рассел хотел доказать: пока политическая ситуация развивается в том же русле, существует опасность, что ядерная война может начаться в любую минуту. Однако даже если война не начнется, всегда может произойти какой-нибудь инцидент, который обернется трагедией. Это может быть простая случайность или какое-то природное явление, в результате которого одна сторона решит, что другая начала войну, и не замедлит нанести ей ответный удар [36]. И подобная ситуация вполне реальна, добавлял Рассел, поскольку ни одна из двух великих ядерных держав не сознает всей истинной опасности, ведь и Хрущев, и Эйзенхауэр мыслят и действуют, как политики доядерной эпохи:
      Намечая конкретную антиядерную программу, Рассел подчеркивал, что необходимо сделать все для предупреждения каких бы то ни было войн вообще, а значит, и Западу, и Востоку нужно коренным образом пересмотреть свой подход к внешней политике. Прежде всего надо прекратить взаимные обвинения, затем достичь договоренности о запрещении ядерных испытаний, принять декларацию, подтверждающую готовность СССР и США решать конфликты невоенными методами, их взаимную готовность сделать все для нераспространения ядерного оружия на другие страны, а также для предупреждения случайной войны [36]. Рассматривая конкретные шаги на пути к взаимному сближению двух политических лагерей, Рассел выдвигал идею создания Комитета по примирению - международного органа, который занимался бы решением вопросов, связанных с конфликтными ситуациями, и главным образом с территориальными проблемами. Дальнейшее развитие эта идея получила в его книге "Есть ли у человека будущее?", опубликованной в 1961 г. [37]
      Книга "Здравый смысл и Ядерная угроза" имела очень большой успех, однако большинство людей, по мнению автора, нашло в ней лишь то, что хотело найти. Как характерный пример поверхностного понимания его идей даже со стороны известных ученых, Рассел привел эпизод, произошедший после вручения ему премии ЮНЕСКО 1958 г. В кулуарах он ясно услышал, как только что вручивший ему премию французский профессор сказал жене: "Не беспокойся, дорогая, к следующему году Франция уже сможет взорвать собственную ядерную бомбу" [38].
      Весь 1960 г. Рассел посвятил активным выступлениям на митингах, по телевидению и-радио. В феврале 1960 г. по английскому телевидению демонстрировалась встреча Рассела с индийским физиком Хоми Джехапгиром Баба и "отцом водородной бомбы" американским ученым Эдвардом Теллером. Сам Рассел остался крайне недоволен результатами этой беседы, так как, по его собственным словам, не смог привести Теллеру все необходимые аргументы п выглядел мало убедительно. Другой неудачей Рассела стали его теледебаты с лидером лейбористской партии Хью Гейтскеллом и Элеонорой Рузвельт - вдовой американского президента. В конце передачи миссис Рузвельт заявила: пусть человечество лучше погибнет, чем победит коммунизм.
      Важной вехой в аптиноепной деятельности Рассела стала его встреча в июле 1960 г. с американцем Ральфом Шенманном. Шепманн раньше был связан с Си-Эн-Ди, но его также волновала ограниченность методов этой организации. "Я видел, что его распирает энергия и переполняют идеи", - вспоминал ученый. Шенманну принадлежала идея создания движения гражданского неповиновения, которое должно было, во-первых, быть массовым, во-вторых, воплощать собой крайнюю оппозицию ядерной политике правительства и, в-третьих, иметь своей целью прямое воздействие на эту политику.
      Рассел начал работу по подготовке этого движения. Вместе с Шенманном он составил список возможных членов будущей организации и занялся рассылкой писем. Но сведения об их проекте просочились в газеты, и в "Ивнинг стэндард" появилась статья, где говорилось, что Бертран Рассел занимается созданием некоей новой организации. В Си-Эн-Ди разразился настоящий скандал. Ее председатель заявил, что Рассел действует за его спиной. Никакие объяснения ученого приняты во внимание не были, н в конце 1960 г. Рассел подал в отставку с поста президента Си-Эн-Ди. Его поступок вызвал возмущение и непонимание в глазах общественности. На Рассела обрушился целый шквал обвинений в том, что он раскалывает движение. Однако он остался непреклонен. Но Рассел не разорвал связей с Си-Эн-Ди окончательной оставался до конца жизни главой ее валлийского комитета.
      Движение за массовое гражданское неповиновение получило название Комитета ста-по числу энтузиастоп, первыми поставивших свои подписи под заявлением, в котором они выражали готовность нарушать закон в знак протеста против ядерной политики Великобритании. Речь не шла о серьезных правонарушениях, имелись в виду лишь пикетирования военных баз и сидячие забастовки. Членами Комитета были в основном молодые инициативные выходцы из Си-Эн-Ди и Комитета прямого действия.
      "Отношение Рассела к гражданскому неповиновению не было прямолинейным, писал Райен. - Он всегда считал, что нельзя подчиняться тому правительству, действия которого глупы или аморальны... однако настороженно относился к общей установке действовать согласно своей совести, так как совесть некоторых людей может привести их па неверный путь". Рассел, по словам Райена, не разделял крайних настроений того же Шенманна, рисовавшего себе в мечтах, как на улицы выйдут сотни тысяч сторонников гражданского неповиновения. Ученый хорошо понимал, что не в их силах поднять все население Великобритании. Но он не разделял и идей ненасильственного сопротивления в духе Махатмы Ганди. "Все, к чему он (Рассел - Ю.В.) призывал, - это достаточная огласка и максимальное влияние на правительство" [39], - отмечал Райен.
      Первой акцией гражданского неповиновения должна была стать сидячая демонстрация возле здания Министерства обороны 18 февраля 1961 г., рассчитанная не менее чем на 2 тыс. участников. Подготовка к ней велась полным ходом: писались прокламации, развешивались листовки, людей останавливали повсюду - в кафе, на улицах-и разъясняли им смысл предстоявшей акции. 18 февраля, несмотря на хмурую погоду, на демонстрацию собралось около 20 тыс. человек. "Мы не смели и надеяться, что демонстрация пройдет столь успешно" [40], - вспоминал Рассел. С удовлетворением отмечал он и успехи региональной деятельности Комитета: по всей стране создавалась сеть подкомитетов, с которыми велась активная переписка.
      Памятным событием 1961 г. стал проходивший 6 августа в Гайд-парке митинг в память погибших в Хиросиме. Эта акция вызвала широкий общественный отклик. И все же митинг мог бы получить значительно меньший резонанс, если бы не один инцидент. В Гайд-парке было традиционно запрещено пользоваться микрофонами. Однако именно Рассел первым среди участников митинга нарушил это правило. В дело не замедлили вмешаться полицейские - они грубо выхватили микрофон из рук старика. А еще спустя месяц 90-летнего Рассела и его жену вызвали в суд по обвинению в подстрекательстве к гражданскому неповиновению.
      В речи на суде Рассел уверенно заявил, что ничуть не считает себя виновным, потому что верит: гражданское неповиновение есть "самый эффективный способ, деятельности во имя спасения нашей страны и всего мира" [41]. Приговоренный к двухмесячному заключению, он был помещен в больничное крыло лондонской тюрьмы. Это событие вызвало шквал протестов: не только по всей Британии, но и далеко за ее пределами прошли забастовки и манифестации. Наибольшее количество участников собрал марш Комитета ста к зданию британского парламента 17 сентября 1961 г. Он-то и возымел решающее действие: рано утром следующего дня Рассел и его жена оказались дома, где их уже поджидали пронырливые журналисты.
      Однако до победы было далеко. За тюремной решеткой оставались еще несколько лидеров движения, арестованных по тому же обвинению, что и Рассел; кроме того, ряд видных деятелей Комитета был задержан полицией в условиях жуткой неразберихи 17 сентября, когда едва ли можно было найти грань между теми, кто заслуживал ареста, а кто нет. В результате Комитет ста фактически был обезглавлен -там осталось считанное количество умных, опытных людей. "Комитет начал ослабевать..., - отмечал Рассел. - Его члены принялись вести длинные дискуссии о том, должен ли Комитет посвятить себя исключительно вопросам ядерного разоружения или он должен бороться против всех внутриполитических... беззаконий. Это были пустая трата времени и распыление сил" [42].
      Рассел продолжат ратовать за активную антивоенную борьбу. Так, выступая на митинге на Трафальгарской площади 29 октября 1961 г., он говорил: "Мы все хорошо знаем о возобновлении Хрущевым испытаний и его угрозе взорвать бомбу в 50 мегатонн. Мы все порицаем эти действия. Но, я думаю, мы гораздо меньше знаем о все более распространяющемся среди американцев ощущении, что ядерная война начнется в ближайшем будущем. В Америке действия Конгресса в очень большой степени определяются лобби - группами, отстаивающими те или иные интересы. Военное же лобби, которое выражает как экономические интересы производящих оружие фирм, так и воинственный дух адмиралов и генералов, чрезвычайно могущественно" [43]. Любимое слово этих военных магнатов, отметил Рассел, "свобода"; они кричат, что либо свобода похоронит коммунизм, либо коммунизм похоронит свободу, спекулируют на ура-патриотизме и антикоммунизме, заставляя тем самым налогоплательщиков отдавать все больше денег на вооружение. Рассел призвал всех здравомыслящих людей осознать это обстоятельство. Британия должна, по его мнению, перейти на позиции нейтралитета и взять курс на разоружение. Свою же задачу Рассел видел в том, чтобы развивать антивоенное движение во всем мире.
      В июне 1962 г. он послал своего представителя Кристофера Фарли в Москву на Всемирный конгресс за всеобщее разоружение и мир, в работе которого приняли участие представители 121 страны. "Во время его пребывания там он вместе с несколькими другими некоммунистами провел публичный митинг на Красной площади, где раздавал листовки. Это было противозаконно и вызвало яростный протест... со стороны председателя Си-Эн-Ди, тоже там присутствовавшего. Это вызвало протест... даже со стороны некоторых участников конференции, которые у себя на родине проповедовали гражданское неповиновение... Митинг был разогнан, но его организаторы торжествовали при мысли о том, что сумели продемонстрировать международный характер гражданского неповиновения" [44], - писал Рассел, с удовлетворением вспоминая о поступке Фарли.
      Рассел продолжал вести активную самостоятельную общественную деятельность. В июле 1962 г. состоялась его первая встреча с Генеральным секретарем ООН У Таном по вопросам международных отношений и ядерного разоружения. Рассел высоко оценил собеседника: "Я был по-настоящему потрясен не только его энергией, но и взвешенной объективностью, и вдумчивостью, и восхитительным чувством юмора" [45].
      В это время Рассел работал над новой книгой "Есть ли у человека будущее?", послужившей логическим продолжением "Здравого смысла...". Оценивая сложившуюся международную ситуацию, автор обвинял правительства западных стран в непоследовательности проводившейся ими политики и в ложности их призывов к "свободному миру": так, британское правительство, отмечал он, выказало дружелюбное отношение Португалии, хотя португальцы притесняют коренное население Анголы; в Испании под властью Франке свободы ничуть не больше, чем в Советской России при Хрущеве, однако Запад всячески симпатизирует Испании; а высадка англо-французских войск в районе Суэцкого канала имела ничуть не менее насильственный характер, нежели подавление СССР мятежа в Венгрии - с той лишь разницей, что первая не увенчалась успехом [46]. Все это доказывало, по мнению Рассела, что политика Запада значительно больше подвержена влиянию идеологии истэблишмента, чем это может показаться на первый взгляд. Политические амбиции затуманивали глаза деятелей Запада и Востока. В ядерный век они позволяли себе совершенно не думать о том, что из-за их любви или нелюбви к коммунизму под угрозой оказываются миллионы жизней народов Индии и Африки.
      Рассматривая конкретные шаги на пути к сохранению прочного мира, Рассел вновь выдвинул идею создания некоего единого органа управления миром, которому подчинялись бы вооруженные силы всех стран. Для реальной дееспособности такого органа, подчеркивал он, необходимо наделить его и законодательной, и исполнительной властью. Самое же главное, хотя и самое трудноосуществимое, по его мнению, условие - власть военная. Для этого все государства, считал Рассел, должны подписать соглашение о сокращении своих вооруженных сил до уровня, необходимого лишь для поддержания внутренней безопасности. В условиях, когда отдельные государства будут практически лишены собственных армий, не понадобятся слишком большие международные вооруженные силы, а значит, их содержание не станет очень обременительным. Для того чтобы обеспечить независимость решений и деятельности данного органа, в его Состав должны входить представители разных стран. "Структура этого органа должна быть, безусловно, федеральной, - писал Рассел. - Отдельные государства могут сохранять автономию в любой области, не касающейся вопросов войны и мира" [47]. Количество представителей отдельных государств в этой структуре должно быть прямо пропорционально численности их населения, указывал он, а регулировать отношения членов федерации должна как единая мировая конституция, так и конституции входящих в нее стран, гарантированные мировой конституцией.