– Молод? – ахнула я. – Это, по-моему, последний критический рубеж.

– И что плохого? Помрет – будешь свободной молодой богатой вдовой, – утешила меня Лиля.

Я посмотрела на нее со страхом. Интересно, она сейчас что, озвучила свою мечту?

– Борис не проканает, – усмехнулась из-за перегородки в переговорную Селиванова. – Он пьет, как сапожник и играет в казино.

– Точно? – усомнилась Римма.

– Как в тире снайпер, – кивнула Лиля. – Я тоже слышала. Он, вроде, в прошлом году Мерседес проиграл по-пьяни.

– Козел, – фыркнула я.

– Н-да, за такого замуж выходить – проблем не оберешься, – загрустила Римма.

– А если Николая? – предложила Лиля.

– Которого? – оживилась Таня Дронова.

– Который шоу возглавляет, – пояснила Лиля свою мысль.

Я воскресила в памяти мысленный образ чернявого дерганого мужика, организующего всякие световые шоу на городских праздниках и поморщилась.

– Он очень страшный, – взмолилась я.

Все посмотрели на меня как на умалишенную. Потом переглянулись между собой.

– Эдак она нам все дело испортит, – произнесла трагическим голосом Римма.

– Всенепременно испортит, – гавкнула из-за перегородки Селиванова.

– Внешность в твоей задаче стоит на последнем месте. Чем страшнее богатый мужик, тем проще с ним справиться, – стала делиться опытом Таня Дронова.

– Но ведь с ним спать придется! – уперлась я.

– А вот и нет, – улыбнулась Танюша. Римма одобрительно кивала. – Чтобы мужика на себе женить, как раз не спать с ним нужно, а обещать и дразнить. Слушайте, да она ничего вообще не рубит!

– Темнотища!

– Средние века, первый период феодализма! – поддержали все.

Я затравленно оглянулась. Неужели я и в самом деле должна переводить все на доллары? И зачем мне нужно такое замужество?

– Придется всему учить, – вздохнула Таня Дронова. Я заинтересовалась, чему именно она хочет меня научить? Спать с уродами? Не спать с уродами? – Выпускать ее в люди такую нельзя, это факт. Надо сесть и составить список мероприятий.

– Декларацию независимости, – невпопад ляпнула Анечка, но всем понравилось. Взяли лист бумаги, красивым Анечкиным почерком обозвали и принялись туда вписывать невообразимое количество пунктов.

– Вы что, хотите, чтобы я все это сделала? Вы в своем уме? – разоралась я.

– А что? Не так и много. Или ты хочешь всю жизнь прожить с Ромочкой? – ехидно улыбнулась Римка.

– Кобра ты, а не подруга, – демонстративно плюнула в ее сторону я, но на бумажку стала смотреть внимательнее. Первым пунктом в ней шла правильная мотивация. «Представить и во всех деталях рассмотреть образ будущего мужа», гласил он.

– Это мне не сложно. Высокий, стройный блондин с чувственными губами, – порадовалась я.

– Скорее низенький лысый толстячок с чувственным кошельком, – хохотнула Селиванова. Я поперхнулась и оглянулась на девушек. Девушки кивали.

– Тебе придется каждое утро представлять себе свою мечту. И не обертку, а именно содержание. Сколько у него денег, какой у него должен быть транспорт и т.п.

– Что далее? – нехотя кивнула я. Далее шел весьма неприятный пункт про мое «внешнее и внутреннее соответствие». Оно состояло из следующих коротеньких, но убийственных положений:

– Ты должна похудеть.

– Ты должна прилично одеваться. И не просто прилично, а даже именно неприлично, чтобы у мужчины твоей мечты при виде тебя дух перехватывало.

– Ты должна вести себя как уверенная в себе светская женщина (это как?)

– Перестать тратить время на сериалы (жестоко, бесчеловечно)

– Научиться владеть собой, контролировать эмоции

– Не пить!!!

– А я разве пью? – возмутилась я.

– Как лошадь, – с жалостью посмотрела на меня Таня. Я попыталась не вспоминать про мои ежевечерние бокалы красного вина «для здоровья и хорошего сна» и мне это вполне удалось.

– Я не согласна. И сериалы я совсем немного смотрю.

– Кто последний видел Хосе Антонио живым? – с ходу налетела на меня Анечка.

– Падре Рикардо, – не успев еще ничего сообразить, ляпнула я.

Таня демонстративно развела руки в стороны.

– Что и требовалось доказать! Это же стало известно только во вчерашней серии.

– Но ведь вы-то тоже смотрите? – чуть не заплакала я.

– Мы замуж не хотим. Или нет, мы хотим, но нас мормон не бросал, – отбила атаку Таня.

– Я замуж не хочу, – надулась Анечка. Я вздохнула и спросила, с чего именно мне начать свое превращение в настоящую леди «белая кость – голубая кровь». Дамы оживились.

– Ты посмотри, как ты одета! Это же полная асексуальность и неряшество. Позор! – бичевала меня Римма. Я хотела возразить, что ее вечные юбки «на два кулака ниже колена» тоже не слишком сексуальны, но не успела.

– Вот что делает женщину женщиной?

– Походка? – вспомнила я подходящий случаю фильм «Служебный роман». Если я все правильно поняла, именно он мне и светит.

– И это тоже. Кстати, походка должна чуть приоткрывать завесу тайны, а у тебя это просто бег табуна на водопой.

– А какая у меня тайна? – поинтересовалась я.

– Любая. Надо придумать. Будешь в обед отрабатывать походку. И чтоб с завтрашнего дня ходила на шпильках и с миниатюрной сумочкой-косметичкой, а не с этим комплектом туриста, – ткнула в мою вместительную и удобную холщевую сумку Таня Дронова.

– У меня тогда ничего не поместится, – пискнула я.

– А что именно ты помещаешь в эту авоську? – азартно лязгнула челюстями Селиванова, которой прилюдное избиение младенцев понравилось настолько, что она выползла из своего змеиного гнезда и присоединилась.

– Важные и нужные вещи, – вцепилась в сумку я, но Саша Селиванова была сильнее. Сумка вылетела из моих рук пробкой от взболтанного шампанского, а ее содержимое было немилосердно вытряхнуто на стол.

– Н-да, дела, – понеслись по комнате вздохи.

– Интересно, зачем тебе все эти бумаги? И вообще, что это? «купить: мыло, прокладки, средство против соли на обуви, капусту… ». Это что, ты это еще зимой писала?

– Я не буду отвечать на вопросы без адвоката, – отвернулась я.

– Так, рассыпанные спички – наверняка дико важная вещь, только обо что ты их чиркать собираешься? А этот журнал устарел еще пару месяцев назад. Потом, зачем тебе такой толстый ежедневник, если у тебя нет никаких дел.

– Интересно, а почему в этом чемодане нет косметики? – удивилась Таня Дронова. Я уже почти рыдала. Какие сволочи, в самом деле.

– Достаточно. Походке учиться я еще готова, но в моем белье ковыряться не позволю, – выкрикнула я.

– Ты что, в этой сумке еще и белье носишь? – ахнула Римма.

Я сгребла все со стола в сумку и убежала в туалет плакать. Ну и черт с ними, с красными глазами. Я не прямо сегодня собираюсь совратить миллионера моей мечты, а тот факт, что с общепризнанной точки зрения я являюсь страшненьким, толстым существом, бесполезно разбазаривающим свои лучшие годы, надо было хорошенько оплакать. Я всегда была уверена, что я просто миленькая симпатичная девушка с чуточкой лишнего веса, так как не считала, что вес в семьдесят килограмм при росте в сто шестьдесят восемь является патологическим. Оказывается, мне уже практически пора на полную переборку двигателя и прочих запчастей. В общем, я уставилась в зеркало и принялась изучать свое отражение.

Ничего утешительного я там не нашла. Бледное, лишенное загара усталое лицо с курносым носиком, вполне себе обычные пепельные волосы, которые только с большой натяжкой могли принадлежать блондинке, заплаканные и лишенные признаков косметики зеленые глаза. При умелой эксплуатации все это можно было довести до вполне приличных показателей, но при отсутствии ухода смотрелось простенько и обычно. Тело было одето в несколько полинявшую, но в свое время очень даже дорогую блузку. Я как-то до сих пор считала, что она очень мне идет. И, конечно, джинсы. В приличных фирмах, где секретарь является лицом (или еще какой-нибудь привлекательной частью тела) фирмы, ходить в джинсах не позволяется, но у нас креативный подход и демократия. Поэтому секретари отделов ходят в чем Бог на душу положит. Мои джинсы являли собой компромисс стоимости и долговечности. Хит всех времен и народов, в них я смогу привлечь внимание разве что шофера дальнобойщика. Именно в таких джинсах сельских девчонок заваливают на сеновал после клубной дискотеки. Может, я и утрирую, но в таком виде я точно не стану лакомым кусочком для олигарха. Надо что-то делать. «Хоть походку надо сразу исправить», решила я. «Нельзя терять время, а то можно превратиться в старушку из детской сказки», подумала я, и поэтому немедленно отправилась в один затерянный коридор, где никто никогда не ходил, так как ходить через него было некуда.

– Лучше поздно, чем никогда, – твердила я про себя, пытаясь добиться от своего дефиле хоть чуточку романтичности, женственности и загадки. Оказалось, что я сто лет не передвигалась на своих вполне ординарных конечностях сексуально. Бедра не колыхались, а дергались из стороны в сторону. Тайну я пыталась подбавить через плавные, задумчивые движения кисти руки. Мол, я тут иду, вся такая нежная и к поцелуям зовущая, а мысли мои далеко. Я мысленно где-то там, куда вам никогда не попасть. Однако отражение в зеркале сбоку показывало что-то надуманное и вульгарное. Может быть, у Ренаты Литвиновой и получается вполне качественный продукт из вычурных вихляний, а у меня, по-моему, не очень. Попробую закатить глаза.

– Я даже не знаю, почему я сегодня в таком настроении, – попыталась чувственно произнести я, одновременно хлопая ресницами.

– Ерунда какая-то, – тут же расстроилась, что мой голос звучит без Литвиновского придыхания, как у макаки, передразнивающей посетителей. Еще я опробовала отстраненную, загадочную походку, но на мой взгляд вместо женщины-загадки у меня все время выходила женщина-идиотка, а отстраненность и погруженность в свой внутренний мир делала меня похожей на параноика.

– У вас репетиция нового спектакля? – услышала я голос за спиной. – Я бы тоже не отказался от роли.

– Вы кто? – обернулась и от неожиданности больно ударилась плечом об угол я.

– Я? Илья. Просто вот запутался и, кажется, не туда пришел. Хотя, может быть и туда, – смеялся незнакомец Илья, заинтересованно оглядывая меня с ног до головы. Интересно, давно он тут наблюдал за моими муками творчества? А ведь специально выбрала совершенно непроходной, тупиковый коридор. Чтоб ему пропасть!

– Не туда – не туда. Можете разворачивать корму, – огрызнулась я, но вдруг подумала, что не имею права отпустить живого незнакомого мужчину просто так. Вдруг это нечаянно забредший по нити судьбы олигарх? Правда, на олигарха он не тянул. Среднего роста мужчина лет за тридцать в чистеньком, но совершенно простом сером костюмчике и голубой рубашечке в бледную клетку. Волосы темно-пепельные, клочками, на носу очки, губы тонковатые, не волевые, подбородок небрит и с ямочкой посредине. Глаза непонятно какие, прищуренные и, вот сволочь, насмешливые.

– Корму? А чем вы только что тут занимались? Готовитесь в кружок «бальные танцы»?

– У меня скоро прием у английской королевы, вот и тренируюсь, – буркнула я.

Илья расхохотался каким-то заразительным звонким смехом. Я не выдержала и прыснула тоже.

– Вы работаете в «Премьер-Медиа»? – спросил он.

– Да, а вы?

– Я тоже. В новом филиале, в программах по развитию корпоративных брендов. А вас как зовут?

– Екатерина Великая. Вы рекламщик? – загрустила я.

– Что-то вроде того, – кивнул он. – Это вас как-то огорчает?

– А что? – не поняла я.

– У вас грустное выражение лица, а пять минут назад вы так весело скакали по коридору, – поддразнил меня он.

– Я грущу, потому что мне срочно надо выйти замуж за олигарха. Или за кого-то в этом духе. А вы – рекламщик. Чего же мне веселиться? – ляпнула я и практически сразу начала жалеть об этом. Вот вам и женщина – тайна, не могу удержать язык за зубами и пять минут.

– А зачем так срочно выходить замуж? – засмеялся Илья.

– Меня тут один мормон бросил, ну и общественность требует возмездия, – улыбнулась я в ответ.

– Я тут, собственно, искал столовую. Может быть, вы мне покажете, как ее найти, а я вас за это угощу обедом? Я много чего знаю и про олигархов, и про мужчин в целом. Могу быть полезен, – имитируя серьезность, подал мне руку этот нелепый маменькин сынок в сером костюме «сыночек, я повесила глаженую рубашку на стульчик». Но его посредственность и стандартность была для меня как глоток чистого воздуха. После эксклюзивных призывов коллег мне дико захотелось просто потрепаться с ничего не выражающим из себя мужиком, поэтому я выбросила из головы все заветы подруг и кивнула. Мы пошли обедать. Я в очередной раз поняла, что акула из меня никакая, раз я не умею одним колючим ядовитым взглядом отшить неподходящего мужчину, чтобы он больше никогда не мелькнул на моем горизонте. Наоборот, я иду с ним обедать и треплюсь о своих матримониальных планах, словно бы он – представитель брачной конторы.

Кстати, его советы и вправду отличались нестандартностью и чисто мужской логикой. Через пять минут стояния в очереди за супом и котлетами мы с Ильей были уже на ты и активно обсуждали мою тактику и стратегию.

– Почему ты думаешь, что мужчины хотят видеть недоступную, погруженную в себя загадку? – ерничал он. – У нас что, других проблем мало?

– У вас, простых смертных, может и много, а у богачей доступные простенькие девушки вызывают аллергию. Они у них уже оскомину набили.

– Да? – почесал за ухом Илья. – И многим олигархам ты оскомину набила?

– Сейчас я тебе нос набью, – обиделась я, но про себя поразилась, что треплюсь с ним, как со старым знакомцем. Чудеса!

– Серьезно, с чего ты все это решила?

– Римка сказала, – честно призналась я. – Я олигархов в глаза не видела.

– Понятно. А, кстати, почему вы вообще пытаетесь окрутить российских олигархов, большинство из которых произошло от бандитов и убийц.

– А кого надо?

– Иностранных обывателей, средний и высокий класс. Они с радостью женятся на хороших русских женщинах, а их уровень жизни для нас кажется вполне королевским. Ты ведь к этому стремишься? Жить в роскоши? – уточнил Илья.

Я задумалась. К чему я действительно стремлюсь? Роскошь? На самом деле я не чувствовала особой алчности никогда. Я просто хочу, чтобы в моей жизни что-то начало происходить. Какая-то особенно роскошная роскошь меня даже пугает. Я побежала к Римме, чтобы сказать ей об этом.

– Кто тебе навешал всей этой лапши на уши?

– Один новенький рекламщик из брендового отдела, – промямлила я.

– Рекламщик? Это не наш формат. Зачем ты тратишь время на всякую ерунду? – разозлилась Римма.

– Да не тратила я ничего, – раздосадовано огрызнулась я. – Просто случайно познакомились и поболтали.

– А что за рекламщик? – высунула любопытный нос из-за перегородки Селиванова. – Как выглядит?

– Серый костюм, голубая рубашка. Небритый, прикольный. На носу симпатичные очки. Редко людям идут очки, но ему идут, – описала его я.

– А зовут?

– Илья, – отмахнулась от Селивановой я.

Она напряглась и с раздражением посмотрела на меня, потом щелкнула пальцами и цокнула языком.

– Я знаю его. Илья Полянский, новый бренд-менеджер с седьмого этажа. Ничего особенного, обычный клерк, к тому же из Краснодара. Ну и вкус у тебя. С такими плебейскими амбициями тебе и правда нужен кто-то попроще.

– Причем тут мой вкус. И вообще, если бы я с ним пыталась кокетничать, стал бы он мне советовать выйти замуж за рубеж, – ляпнула я сдуру.

Все как по команде замолчали и переглянулись. Было видно, что им, конечно, хочется расстрелять меня за то, что я шляюсь по столовым неизвестно с кем, но мысль про «замуж за рубеж» перекрыла все их недовольство. Мое недостойное поведение было отброшено на помойку, а идея выдать меня в иностранные руки получила самый широкий общественный резонанс. Стали думать, отчего это такая простая и гениальная мысль не пришла нам самим в головы. Ответа на вопрос не нашли. Зато нашли сайты, где можно было дать брачное объявление для заграничных женихов.

– Может, не надо так быстро, – испугалась я, глядя, как Таня Дронова пришпиливает к файлу мою фотографию и пишет по-английски биографию. Судя по ней, я стала не только красивее, милее, добрее и умнее, но и выше как минимум сантиметров на пять. И мой вес как-то сам собой слетел с шестидесяти восьми до пятидесяти девяти.

– Это нереально! – забилась в конвульсиях я.

– Не думаю, что тебя сразу по прилете в цитадель цивилизации будут взвешивать и обмерять, – утешила меня она. – Сбросишь килограмм пять и сойдешь за модель.

– Не сойду! Они по пятьдесят кило весят! Помилуйте, может не надо?

– Надо, Федя, надо. Тебе этого рекламщика сам Бог послал. Устами младенца глаголет истина.

– Он – младенец сильно за тридцать. И я не знаю английского.

– Так чего ты тут сидишь? – возмутилась Римма. – Или и учи. Быстро запишись на курсы.

– Я люблю Родину, – с пафосом высказалась я.

– И прекрасно. На расстоянии ваши взаимные чувства только усилятся, – подвела итог Таня Дронова и нажала кнопку, пересылающую мое брачное резюме в просторы Интернета, а меня пинком прямо в мое светлое будущее. Иногда маленький шажок для человека означает огромный шаг для человечества, и это верно не только для космонавтов, шагающих по Луне. Одно нажатие кнопки компьютера, а такое количество проблем, что уму непостижимо.

Глава 4. Которую я провела в попытках сойти на «нет»

Следующие несколько недель прошли для меня как во сне. В страшном сне. Я не верила, что это происходит со мной. Все началось в тот самый день, когда моя, мягко говоря, преувеличенная биография разлетелась и размножилась по разбросанным в разных точках галактики серверам. Классные дамы моего офиса всерьез решили, что задача «выдать Катерину Баркову за иностранца» вполне решаема. Если что и мешает счастью, так это моя же собственная внешность.

– Ты посмотри на себя, это же позор! – горячилась Римма, хотя на мой взгляд и сама не могла считаться эталоном женской привлекательности.

– А что со мной еще такое? В чем проблема? – не понимала я.

– Ты же толстая, как беременный бегемот! Это мы уже обсудили, но надо же что-то делать. Ты ходишь в столовую чаще, чем поднимаешь трубку телефона на рабочем месте, – без излишней корректности прояснила проблему похожая на циклеванную доску Селиванова.

– Я?! – задохнулась от возмущения я.

К сожалению, мое возмущение не было никем поддержано.

– И в самом деле. Килограмм пять – семь сбросить надо, кровь из носу. А то сейчас ты даже с виду очевидно не пятьдесят девять. Врать больше чем на пять кило опасно, – смущенно кивнула Таня Дронова.

Анечка покрылась красными и бурыми пятнами, втянула в себя живот, и забилась всем своим центнером в глубину рабочего места. Если уж мне надо худеть «кровь из носу», то ей, по-видимому, просто пора застрелиться.

– Я ненавижу диеты, – начала испуганно пятиться к выходу я.

Итак, многое в моих трудовых буднях сильно изменилось к худшему. Если раньше процесс сбора на работу занимал минут десять-пятнадцать, да и те я пила кофе, сонно разглядывая пейзаж за окном, то теперь я по сорок минут торчала в ванной, пытаясь слепить из себя подобие Мерилин Монро. Результаты оставляли желать, а настроение портилось. Хотя подружки вполне оценили мои порывы.

– Вот молодец, накрасилась! – хвалили меня все вокруг. – Такими темпами мы через полгода на свадьбе будем плясать.

– Ага, интересно, как вы все попадете на мою заграничную свадьбу? – ерничала я, хотя даже самой себе не признавалась, что крашусь и пытаюсь комбинировать мои слабо сочетаемые тряпки главным образом из-за того, что не хочу попасться на глаза Илье в каком-то еще нелепом виде. Я про себя решила, что достаточно и одного раза, но если бы об этом догадался кто-то из моего отдела, меня бы сожрали на месте, как стая аллигаторов крошку-овечку. Я не делала очевидных попыток встретиться с ним, а только чуть чаще стала заглядывать в столовую, думая, что никто ни о чем не подозревает. К сожалению, включая Илью. Получается, что все-таки мои метания в столовую были замечены, но истолкованы неправильно.

– С таким количеством бизнес-ланчей ты через месяц переплюнешь Аньку, – жестоко, как обычно, констатировала Селиванова. Всех передернуло, хотя, слава Богу, самой Анечки в тот момент не было на месте, так что дело обошлось без непоправимой душевной раны. Однако сами по себе слова Селивановой были приняты к сведению. Решено было, что с завтрашнего дня я буду истощать организм разгрузочными днями.

– Это что за хрень? – поинтересовалась я, поскольку до сего дня никакие диеты не нарушали моего спокойного безмятежного сна.

– Это значит, что завтра ты с утра вылакаешь чашку кофе без молока и пошлепаешь на работу. И кофе будет самым сытным блюдом твоего дня, – проинструктировала меня Лиля, которая справедливо считалась асом по похудению. К ее сорока пяти она прекрасно выглядела. У нее был любовник, молодой, довольно бесполезный программист, который появлялся в ее телефонной трубке не реже трех раз в неделю. Рядом с ней он выглядел бледным сморчком. Да, Лиля умела следить за собой, что тут скажешь. Может, она действительно ждала счастливой поры, когда ее супруг, обеспеченный стареющий «папик» из тех, кого так старательно подбирали мне, прикажет долго жить и предоставит ей возможность насладиться статусом свободной богатой вдовы.

– А бутербродик? – заискивающе заглянула я ей в глаза.

– Разгрузочный день – это такой день, в который твой желудок будет отдыхать от нагрузки, которую ты не снимала с него долгие тридцать лет.

– Двадцать девять, – обиделась я.

– Ну и что, – обиделась Лиля.

Я подумала, что совершенно непонятно, зачем в эти самые разгрузочные дни ходить в столовую. Этот момент вызвал во мне громкое противодействие.

– Интересно, а что я смогу взять в столовой, чтобы желудок не перенапрягся? – громко поинтересовалась у тишины я. Лиля переглянулась с Таней Дроновой и тяжело вздохнула.

– Именно что в столовой тебе вообще нечего делать. Только провоцировать организм. В разгрузочный день можно только пить безалкогольные негазированные напитки.

– Взяла бутылочку «Святого источника» и наслаждаешься весь день, – добила меня Римма.

– Понятно, – теперь уже тяжело вздохнула я.

Однако если мне и вправду придется встретиться с кем-то из счастливых получателей моих «писем счастья», неплохо будет и правда немного больше соответствовать заявленным там параметрам. На следующий день, кротко влив в себя чашку кофе, я в совершенно отвратительном настроении поплелась на работу. Мне было грустно и плохо, но окружающим, наоборот, было вполне хорошо. Что интересно, моя разгрузка настолько увлекла окружающих, что практически весь день занимала первые строчки наших девичьих хит-парадов.

– Ну как, что чувствуешь? – заботливо спрашивала Римма, глядя на меня, как на язычника, впервые идущего к причастию.

– Ничего. Только есть хочется, – делилась я, лакая безвкусную водичку.

– Это ничего, – утешала меня она. – Разгрузка – это только начало.

– Да что ты, а дальше что? Загрузка? – усмехнулась я.

– Тебе нужен план. Важно не только сбросить лишние кило, но и привести организм в тонус.

– Чего-чего, а тонуса мне сейчас и правда не хватает, – согласилась я. – Правда, я почему-то думаю, что мне его придала бы тарелка супа, но об этом ни слова.

– Глупая. Тонус появляется исключительно с помощью правильных физических нагрузок. Слово «фитнес» тебе что-нибудь говорит? – с жалостью взглянула на меня Танюша Дронова. Я попыталась остановить приступ паники.

– Мне что, теперь придется по три часа в день качать мышцы на тренажерах?

– Почему по три? Не надо, – утешила меня Лиля.

– Слава Богу, а то я подумала, что пора вешаться, – улыбнулась я.

– Сорок минут на бассейн, а перед этим час на тренажерах. Всего час. Необязательно сразу работать над всеми группами мышц. Можно так: в понедельник пресс, во вторник плечевой пояс, в среду бедра…

– А в пятницу похороны, – кивнула в такт ее голосу я. Всю жизнь я избегала полезных физкультурных процедур как чумы. Даже на школьных экзекуциях я умудрялась недобрать показатели и нормативы чуть ли не вдвое. «Так плохо прыгать в длину – уже рекорд», любил говорить про меня старый подтянутый физрук, которого за его лысину называли «череп». Простенько и со вкусом.

– А ты думала, что это легко – быть настоящей женщиной? – приперла меня к стенке Римка. Я вспомнила весь свой опыт общения с матушкой и пообещала всем, что с завтрашнего дня буду совершать чудеса спортивного развития.

Пообещать – не значит жениться. Все заулыбались и отпустили меня с миром домой. Там, в тишине и одиночестве я честно бегала из угла в угол, чтобы не нажраться всякой дряни и не нарушить священный покой моего отдыхающего желудка. Летнее солнышко осветило багрянцем крыши заляпанных смогом домов и село за горизонт. На город спустилась ночь. Оказалось, что спать на голодный желудок практически невозможно. Я подпирала стену и пыталась сконцентрироваться на перипетиях Анжелики и короля.

– Ты че, не спишь? – заглянул ко мне в комнату бледно-зеленый призрак родного брата.

– Я голодаю. Это очень полезно, и потом, я скоро похудею и стану как Синди Кроуфорд, – попыталась излить душу родному человеку я.

– Ну-ну. А я тут красной икры принес. Угостили. Пойду тогда ее всю съем, – зарезал меня без ножа он.

В течение следующих пятнадцати минут я старательно вчитывалась в гордые и полные отваги вопли Анжелики, которая не хотела спать с коронованным красавцем, храня верность непонятно где болтающемуся инвалиду Рескатору, но мой мозг буравили звяканья посуды на кухне.

– И что ты тут ешь, скотина? – не выдержала и приперлась к брату я, бросив Анжелику на произвол судьбы.

– Я еще ничего не съел. Вот, только приготовил. Сейчас будет чай, – широким жестом показал на скатерть самобранку Ромочка. Там краснели от возбуждения бутербродики. Я сглотнула слюну.

– Мне нельзя. Я на разгрузке.

– Что же делать? А хочется? – задумался братец.

– Очень, – чуть не расплакалась я.

– Послушай, ты же уже весь день разгружалась? – озарилось внезапным светом его лицо.

– И? – подозрительно посмотрела на него я.

– И то, что сейчас уже без пяти двенадцать. Подожди пять минут и ешь на здоровье, – порадовал меня он.

Я бы, конечно, должна была понять, что есть по ночам по определению запрещено кандидаткам в жены миллионеров, но я малодушно проигнорировала все правильные мысли и напряженно проводила стрелки часов в новый день. Уверив себя, что разгрузочный день честно закончился с боем курантов, я села за стол.

– Приятного аппетита, – вежливо пожелал мне братишка и мы с чувством, толком и расстановкой провели ближайший час. Сон сытого человека окупил все мои муки, совесть не мучила меня, взывая ко мне через сновидения. Спала я прекрасно, просто прекрасно.

Утром совесть подняла меня на полчаса раньше срока, который был необходим даже с учетом шпаклевки и разглаживания смятых брюк.

– Чего ты хочешь? – спросила я у нее.

– Икры, – ответила она. – А все остальное тебе выскажут на работе.

– Ясненько, – кивнула я.

Совесть не ошиблась. Глядя на мое лоснящееся от удовольствие лицо, Лиля первая заподозрила неладное.

– Ела?

– Когда? – сделала вид, что не понимаю ее, я.

– Вчера!

– Нет, – сказала чистую правду я. Правда, я не стала уточнять, что ела я сегодня. А она про сегодня и не спрашивала.

– Ни крошки?

– Вчера – нет, – кивнула я.

Лиля пару минут помолчала и отошла, но Римма, видимо, не раз уже сама влетавшая в подобные передряги, поймала меня с поличным.

– А ночью? – не давая мне отвести взгляда, прошипела она. Я растерялась и замямлила что-то невразумительное.

– Все ясно, – подвела итог Татьяна Дронова. А ведь я ее когда-то считала милой душевной девушкой.

– И ничего страшного! С кем не бывает? – лебезила я.

– Мы надеялись, что обойдемся малой кровью, но тебе нужно все по полной программе. Итак, с завтрашнего дня садишься на режим. С утра встаешь пораньше и бегаешь, – нанесла удар Таня. «Ненавижу», подумалось мне.

– А не проконтролируете, – огрызнулась я.

– Бег, конечно, не проконтролируем, но ты будешь каждый день фотографироваться на телефоне. И не дай Бог время или дата не совпадут.

– Звери, – прокричала я. – Лучше мне никогда не видеть мужа.

– Малодушно! Но ничего. Хорошо, что мы рядом, – поддержали меня со всех сторон. Одна только Селиванова хищно улыбалась за перегородкой. В конечном итоге, было решено составить мне индивидуальную программу по превращению меня из обезьяны в человека. Или наоборот, потому что это как посмотреть. Поскольку денег на фитнес-клуб у меня все равно не было, бег по утрам решили совместить с обливанием ледяной водой.

– Я простужусь! – трепыхалась я.

– Закаливание еще никому не вредило, – неожиданно возразила Анечка. Я посмотрела ей в глаза и поняла, что водные процедуры были ей близки и знакомы.

– Но это же ужасно больно – вылить на себя ведро ледяной воды! – пыталась призвать их к разумности я.

– Вовсе нет. Выброс адреналина, энергия и хорошее самочувствие на целый день. Моржи в среднем живут дольше обычных людей на десять-пятнадцать процентов, – забубнила шаблонными лозунгами Анечка.

Я поняла, что сопротивление бесполезно. И потом, кто измерял, когда бы помер этот самый морж, если бы избегал нырять в ледяную муть проруби? Будь я немного сильнее и самостоятельнее, я бы их всех послала бы к чертовой бабушке, но воспитание матушки приучило меня безоговорочно подчиняться любой команде, произнесенной строгим, уверенным и громким голосом. Я пообещала обливаться.

– Ты сфотографируешься в купальнике и обмеряешься сантиметром, – продолжила пытку Лиля.

– Это еще зачем? – заподозрила подвох я.

– Чтобы была видна динамика! – отрезала она. – Хотя нет. Лучше я тебя сама обмеряю, а то ты сразу смухлюешь.

– Я честный человек, – возмутилась я.

– Знаем – знаем, – зашумели все.

Я пригорюнилась и пошла домой.

Поскольку следующее утро несло мне страсти бега и ледяной профилактики здоровья, весь вечер я лопала печенья и конфеты. Любые порывы раскаяния я душила в зародыше, не желая ничего слышать. В итоге наутро я смогла добежать только до входа во Всесоюзную Выставку Достижений Народного Хозяйства. Как ни старалась я отдышаться, отсидеться и унять сердцебиение и боль в левом (и правом, и вообще везде) боку, домой я плелась пешком и безо всякой надежды обрести обещанные силы и заряд энергии. Хотелось лечь и умереть.