Ты помнишь, как начались наши истории? Правильно, собаки и люди заключили между собой договор, по которому каждая собака обрела себе хозяина…
      Но почти в каждом правиле бывают исключения, вот об этом и пойдет речь.
 
      Этот пёс был неисправимым мечтателем и путешественником, он не мог и часа просидеть на месте, ему все было интересно. Что там скрывается за ручейком, почему бабочки летают, а гусеницы нет, куда спешат муравьи по своей дорожке. Его переполняли эмоции, и он старался поделиться ими с окружающими. Возвращаясь из своих походов, он спешил всем, всем рассказать о том, что ему удалось узнать, и так громко делился впечатлениями, так много лаял, что на него перестали обращать внимание и собаки, и люди. Всё чаще и чаще Барбосин убегал в лес.
      Вот и в тот день, когда Большой Пёс огласил содержание Великой Родословной, его не было в стае, и он остался без хозяина. Когда Собака вернулась в стойбище, она никого не застала. Барбосин растерялся, вокруг было так много следов, но все они вели в разные стороны, пёс потерянно покружился на месте, а потом поднял голову и завыл. Каково же было его изумление когда, там, далеко на небосводе, он увидел Большого Пса, который не менее изумленно смотрел на Барбосина.
      — Откуда ты взялся? — Спросил вожак — И почему ты один?
      — Не знаю, — протявкала собака. — Я гулял, а когда вернулся, все пропали…
      — О, нет… — Огорченно взвыл Большой Пёс — Это моя вина, о, «изглоданная собачья кость»! Я забыл про тебя и не упомянул в Великой Родословной. Теперь ты останешься изгоем, и звать тебя будут просто дворняжка.
      Вожак задумался…
      — Я не могу исправить ошибку и дать тебе хозяина, но есть один путь… Однако тебе придется нелегко, ты сам будешь искать владельца. Много миль доведётся пройти, много лишений придётся перенести, но если у тебя сильные лапы, крепкие зубы, сметливый ум и… доброе преданное сердце, ты обретешь счастье и найдешь не только хозяина, но и верного друга. Вот здесь, недалеко от себя, я зажгу для тебя путеводную звезду Процион в созвездии Малого Пса, чтобы никогда не забывать о той ошибке, которую я совершил. Процион будет указывать тебе дорогу, как Полярная звезда, которая, всегда указывая на север, помогает ориентироваться людям.
      — Иди, Барбосин, я буду наблюдать за тобой, и пусть удача сопутствует тебе. — Сказал Большой Пёс и скрылся за облаками.
      Делать было нечего, собравшись с духом и подкрепившись на дорожку, Барбосин потрусил на встречу новым приключениям. Но теперь он знал цель своего путешествия и не намерен был отступать.
      Долго ли, коротко ли бродил пёс по белому свету. Где он только не был, и в далёкой Австралии, где Динго поведал ему свою историю; и в Англии, где Бобтейл приветствовал его, весело помахивая крошечным хвостиком; и во Франции, где Бишон спел ему балладу о трогательной дружбе собаки и бабочки; и на Крайнем Севере, где с удовольствием впрягался в собачью упряжку и бегал по искрящемуся снегу в облачке морозного воздуха… Сколько собачьих историй он услышал, разных — и весёлых и грустных, вот только хозяина пока так и не нашел.
      Случилось, что однажды Барбосин забрёл в Звёздный городок, там набирали отряд первых космонавтов. Маститые учёные, умудрённые доктора отбирали лучших из лучших. Наш Барбосин, закалённый дальними путешествиями, стройный, подтянутый, красивый, с интеллектуальной мордашкой (чего только стоила одна его белозубая улыбка) был принят в отряд безоговорочно. Закипела работа, тренировки начинались рано утром и продолжались до позднего вечера. Приходилось приучаться к приёму пищи из автомата питания, пребыванию в маленьких и тесных кабинках, до головокружения вертеться на центрифуге… Медицинские обследования, испытания на различных стендах, примерки моделей космической одежды, в виде трусиков и жилеток ярко-оранжевого цвета… Многие не выдерживали перегрузок и отчислялись из отряда, но дворняжка вытерпела всё, и наградой стал полёт в космос.
      Ты скажешь, что Барбосину не сказано повезло? Что он смог полюбоваться нашей планетой из космического корабля? Что фотографии с его мордочкой обошли все газеты мира…, так то это так, но, к сожалению, когда полёты закончились, отгремели фанфары и замолкли поздравления, про безродного дворового пса снова забыли, и он остался на улице — один одинёшенек. Шерсть его свалялась, на лапках от беспрестанных походов стерлись подушечки, и появились причиняющие боль мозоли, бока ввалились (ему часто приходилось довольствоваться на обед несколькими глотками воды из грязных лужиц), золотые сияющие искорки в умных карих глазах потухли. Люди перестали замечать его, им не было дела до измученного, отчаявшегося пса, когда дома их ждали верные, ухоженные, весёлые, записанные в Великой Родословной собаки.
      Тебе жалко Барбосина? Значит у тебя большое, доброе, светлое сердечко, умеющее любить и сострадать. Ты счастливый человечек!!! Улыбнись, вытри слёзки, ведь наша история ещё не закончилась…
      Помнишь, мы говорили с тобой о чудесах? Оглянись, возможно, они рядом с тобой, а ты их просто не замечаешь. Не веришь, тогда слушай дальше.
      Многие мечтают о собаке, но выбрать породу ох, как не просто. С одними надо ходить на охоту, у других сложный характер и к ним нужен особый подход, кроме того, у собак, перечисленных в Великой Родословной, должны быть особые стандарты, соблюдение которых обязательно для исполнения. Вот и я долго подбирала себе четвероного спутника, но, к сожалению, ни с кем не могла найти общего языка. Но как-то раз, безлунным зимним вечером на кануне Нового года, возвращаясь домой, я остановилась полюбоваться звёздным небом. Вот Орион затягивает потуже поясок, вот Большая медведица ласково машет лапой Малой, вот созвездие Большого Пса…
      Как вдруг, сверкнув и прочертив на небосводе яркую черту, недалеко от меня упала звезда…
      Знаешь, что необходимо сделать, когда увидишь падающую звезду? Правильно — загадать желание и попробовать найти упавшее чудо, если повезёт, то желание обязательно сбудется. Поэтому я поспешила к месту падения. Путь привёл меня на старую заброшенную стройку. Кругом валялись разбитые доски, торчали ржавые железки, темнели зияющими дырами трубы. Внезапно в одной из них что-то сверкнуло, сердце у меня учащенно застучало…, неужели нашла? Чиркнув спичкой, я присела и заглянула в отверстие, где в тусклом, мерцающем свете с трудом рассмотрела на холодном, заиндевелом металле небольшую собачку. Свернувшуюся клубочком, она настороженно следила за мной внимательными умными глазами.
      — Привет! — сказала я. — Ты не видела случайно упавшую звезду? — Спичка погасла, укусив меня за пальцы. Я ойкнула и помахала рукой.
      — Нет, не видел. — Услышала я в ответ и стала озираться по сторонам, надеясь увидеть своего собеседника. Вокруг не было ни души. «Не может быть». — Подумала я. — «Собаки не умеют разговаривать», — но снова заглянула в трубу.
      — Что ты делаешь здесь?
      — Живу.
      — А почему ты один?
      Собака замолчала, затем посмотрела на меня печальными глазами, в которых дрожали слезы.
      — У меня нет хозяина и нет друзей. — Тихонько проскулил пёс и поведал свою историю. Нет, он не жаловался, просто неспешно рассказывал о путешествиях, о злоключениях, о Великой Родословной…
      Не знаю, как долго мы болтали, но я поняла, что уже не смогу оставить пёсика на тёмной, неприветливой, запорошенной снегом улице и предложила Барбосину дружбу и кров.
      Вот так у меня появился верный, умный, чуткий, любознательный друг. Больше мы не расставались. Вечерами Барбосин вспоминал свои путешествия, и я записала их для тебя.
 
      Когда на улице ты встретишь брошенную, одинокую, бездомную собаку, не спеши бросить в неё камень или посмеяться над ней. Остановись, присмотрись к ней повнимательнее, загляни в бездонные, всё понимающие глаза, возможно, ты увидишь в них друга, который так долго искал тебя. Улыбнись, протяни ему руку, подари свою любовь, и его маленькое, горячее, преданное сердечко будет принадлежать тебе навсегда.
 
      Вот и всё. Нам пора прощаться, но если Барбосин вспомнит и поведает новую собачью историю, я обязательно расскажу её тебе.

      Сегодня я расскажу тебе историю породы, которая незаслуженно очернена в глазах людей, итак…
 
      Пёс лежал, постукивая хвостом по полу, и снисходительно, смотрел на веселящихся щенков. Те, толкаясь, карабкались на спину матери, смешно переворачиваясь через голову, съезжали с её шкурки и барахтались около тёпленького живота.
      Давно ли он вот так же беззлобно мерился силой с Динго…, да, не повезло бедняге.
      Перед мысленным взглядом пса встал понурый, растерянный вид друга, который по недоразумению был отправлен в далекую Австралию пасти овец. Макс (назовем так нашего героя) задумался, вспоминая, как всё началось в день провозглашения «Великой родословной». Ему тогда несказанно повезло, он попал в английский спортивный собачий клуб, к великому тренеру мистеру Стаффорду.
      Жизнь в школе была подчинена строжайшей дисциплине. На рассвете собак поднимали, и они направлялись на утреннюю разминку, пробегая не по одному десятку километров, не взирая на погодные условия. Затем непременные спарринги в спортивном зале. Потом вкусные питательные обеды.
      Кроме того, одним из основных уроков, которые преподавал своим спортсменам тренер Стаффорд, был Кодекс чести.
      — Не обижайте слабых, будьте честными в бою, постоянно развивайте свой интеллект, не рычите и не лайте без необходимости, всегда защищайте правое дело, — внушал тренер своим подопечным. — Мужество, сила, быстрота реакции, выдержка, хладнокровие и преданность — вот основные ваши качества, — не уставал повторять Стаффорд.
      Не мало внимания уделялось в школе и отдыху подопечных. Они с удовольствием гоняли мяч, купались в пруду, бегали по пологим деревьям и даже на перегонки лазали через сетчатый забор.
      Но самой заветной мечтой каждого пса было желание достичь звания Чемпиона, для этого было необходимо победить в трёх схватках подряд в своей весовой категории, положить соперника на «лопатки» и отпраздновать заслуженную победу.
      Состязания проводились на специальном ринге — «пите». Перед началом боя собак мыли водой с молоком, затем их разводили по углам «ямы» и по команде судьи начинался бой.
      О! Эти незабываемые мгновения азарта, жажды победы, стремления быть лучшим. Макс с честью носил звание Чемпиона, он неоднократно выигрывал состязания и считался гордостью школы. Казалось, что всё в жизни пса налажено, но…
      Однажды тренер вызвал собаку к себе.
      — Понимаешь, Макс, — сказал Тренер, — ко мне обратились с далекого континента Америка с просьбой помочь им организовать школу Стаффорширдских терьеров. Я посчитал, что должен направить к ним нашего лучшего представителя, ты станешь первым Американским стаффордширским терьером. Сопровождать тебя будет основатель новой школы, — и он указал на невзрачного человечка, стоящего у окна.
      Делать было нечего, пёс простился с товарищами и отправился за океан.
      Невысокий, но коренастый мускулистый терьер сидел на палубе атлантического лайнера и, свесив голову за борт, сосредоточенно поглядывал на резвящихся в воде дельфинов. Новый хозяин, господин Хорор, с первого взгляда, не внушал собаке особой привязанности. Худощавый с длинными сухими, как ветви старого дерева руками, он производил впечатление жестокого и злобного человека. Маленькие глазки сверкали красноватыми искорками из-под кустистых тёмных бровей, казалось, что его колючий взгляд пронзает, как кинжал, и испепеляет внутри все добрые и весёлые чувства. Но пока он исправно кормил Макса. Кроме того, не позволяя терьеру засиживаться, человек каждый день заставлял его совершать пробежки по трапам, начиная от трюма и заканчивая верхней палубой. Макс поиграл мускулами и остался доволен своей физической формой. Пёс, поглядывая на сверкавшие стальным блеском тела за бортом, вспоминал, как в юности, дурачась, поднимал с насиженных мест птиц, бегал с другом по следу заячьих петель, распутывая их витиеватый узор… Теперь, пожалуй, он не отказался бы побороться и с более крупным зверем…
      Побороться…, Макс даже не представлял, как близко, неотвратимо и ненавистно скоро будет ему это слово…
      Наконец, они добрались до места. Помимо вновь прибывшего терьера, у господина Хорора жили ещё несколько собак: бордосский дог, боксёр и белый крепыш со свиными глазками; вид у них был устрашающий, шкуры покрывали рубцы от страшных ран, разорванные уши придавали мордам свирепые выражения. Тяжелым взглядом они провожали отдохнувшего в пути, молодого ухоженного пса. Макс шёл спокойно, с достоинством, стараясь ни одним движением не показать той настороженности, которую вызывало у него это странное место. Вокруг висел давящий запах ненависти, смешанной со страхом. «Какой же зверь мог нанести этим псам такие увечья?» — напряженно думал Макс. Ответ он нашел очень скоро. Оказывается, мистер Хорор забрал его из спортивной школы вовсе не для того, чтобы создать в Америке клуб стаффордширских терьеров. Он был членом Тёмного братства «Бои без правил». Тренер часто рассказывал своим воспитанникам об этой организации. «Для членов братства, — говорил он, — главное не красота боя, не выявление сильнейшего, а денежные ставки, которые превращают эти состязания в кровавые расправы».
      И потекли дни, полные изнуряющих истязаний. Мистер Хорор получал удовольствие от перевоспитания, основной его целью было полностью подавить и подчинить себе волю непокорного пса. Он старательно выбивал из Макса Кодекс чести, заложенный в собаку кинологами Стаффордской школы.
      Закалённый спортивными состязаниями пёс сопротивлялся как мог, и вскоре его тело ныло и ломило от ударов хлыстом.
      Главное, что он должен был вынести из уроков Хорора это жажда крови, его челюсти должны были стать орудием убийства, капканом смерти, попав в который ни одно существо не имело ни малейшего шанса на спасение.
      Вскоре псу пришлось на деле испытать полученные навыки, его выставили на ринг против огромного косматого пса.
      Тот возвышался перед Максом неприступным утесом, высокий рост, на первый взгляд, давал ему неотразимое преимущество. Схватив стаффорда за загривок, он принялся трепать и мутузить Макса, тот же, расставив пошире лапы, старался не дать громиле опрокинуть себя на спину. Зрители улюлюкали и бесновались кругом, но амстафф, который был воспитан в традициях Стаффордширского клуба, не хотел драться без правил. Он привык выходить на поединок против собак своей породы в одной весовой категории, поэтому, как только здоровяк отпустил Макса, чтобы отдышаться, пёс отвернулся от соперника и направился в свой угол. Судья остановил бой. Во время этой короткой передышки Хорор, протирая собаку влажной губкой, бормотал под нос проклятия, обещая дома, как следует разобраться с собакой. Затем незаметным движением руки он коснулся собачьей головы и повернул Макса мордой к рингу. (Хитрый человек потихоньку засунул в ухо собаки кусочек растения, которое обладало способностью подавлять волю и вызывать приступы неудержимой ярости.)
      В тот же момент всё перед глазами Макса покрылось кровавой пеленой, искажённые криками лица людей расплывались, беззвучно открывая рты, страшное нетерпимое жжение раздирало череп, мозг поглотила тьма…и, он бросился навстречу противнику…
      Одним неуловимым движением Макс мгновенно вывернул голову и, намертво сомкнув зубы на горле противника, повалил того к верху лапами. Почуяв недоброе, великан жалобно пронзительно завизжал, но вскоре только хрип вырывался из разорванного горла.
      Деревянные клинья, которыми пытались разомкнуть его сведённые челюсти, заставили Макса отпустить обмякшее тело и он безвольно опустился на задние лапы. Словно в тумане пёс наблюдал, как подъехал полосатый фургон и в него погрузили тело недавно ещё такого грозного исполина. Из этого фургона не было пути назад: те, кто попадали туда, больше не возвращались. В голове у собаки было пусто, он не выдержал, предал дело своего Тренера, позволил тупой злобе одержать верх над разумом. Воспаленный ум амстаффа кричал, терзая глухой болью душу собаки.
      После этого случая, Макс потерял всякий интерес к жизни. Ни побои, ни угрозы не могли вывести его из ступора. Теперь Хорор хотел полностью использовать собаку в своих преступных целях. Каждый день Макса выводили в тренировочный зал и использовали в качестве боксерской груши. «Боевые» псы Хорора оттачивали на нем своё «мастерство». Неизвестно как долго продолжалась бы эта незавидная судьба, но вскоре среди псов появилась «дама». Жижи тоже была американским стаффордширским терьером. Тем утром исстрадавшегося Макса, как всегда, приволокли на тренировку. Он безучастно уставился на новое «лицо». Хорошенькая стаффочка с презрением смотрела на подавленного пса. Она явно не собиралась пачкать свои сахарные зубки об этого потерявшего свое достоинство стаффордширского терьера. Когда прозвучала резкая команда Хорора: «Убей его!», — она и ухом не повела. Прочертив в воздухе кривую петлю, хлыст взлетел над головой недочеловека и резко опустился на спину гордой собачки. Она не взвизгнула, а только пригнула упрямо голову. Внутри Макса что-то шевельнулось, и как только хлыст снова взвился вверх, он внезапно прыгнул вперед и прикрыл Жижи своим израненным, измученным телом, готовый в следующее мгновение броситься на мучителя, но плеть опустилась рядом, и хриплый хохот мистера Хорора эхом прокатился над залом; потирая руки, он удалился.
      Так началась их дружба, а потом… и любовь… Радости пса не было предела, омрачало настроение только поведение Хорора. Тот внимательно следил за собаками и однажды пригласил к Жижи ветеринара, который сказал, что у неё будут щенки. Когда они направились во двор, Макс тенью последовал за ними.
      — Что ты собираешься делать с этими упрямцами? — Спросил врач.
      — Я разделаюсь с ними, как только появятся щенки. Они были нужны мне, чтобы произвести хорошее потомство. — Ухмыляясь, ответил Хорор. — Собираюсь оставить себе только лучших из помёта, остальных в фургон, а уж молодняк я воспитаю так, как нужно мне.
      Шерсть на загривке Макса встала дыбом.
      Как ты думаешь, что должен был делать будущий отец? Бежать, спасать своих ещё не родившихся щенков от Хорора, а подругу от полосатого фургона? Ты прав, оставалось только разработать план побега…
      Собаки перебрали массу различных вариантов, но остановились на одном. Во дворе, куда их выводили гулять, росло наклонное дерево, макушка которого перевешивалась через забор. Стаффорды решили, что как только они окажутся на прогулке, Жижи взбежит по стволу и перепрыгнет препятствие, за ней последует и Макс.
      И вот час настал, как только мистер Хорор утратил на минуту бдительность, Жижи взлетела по дереву и в один прыжок оказалась по другую сторону. Максу некогда было раздумывать, он умело вскарабкался по сетчатому забору (сказались игры и обучение в любимой школе) и перекинул через него свое натренированное тело. Собаки стремглав бросились прочь от ненавистного места.
      — Будьте вы прокляты! — Потрясал кулаками разгневанный Хорор. — Никогда ваша порода не будет знать покоя! Люди будут бояться вас и гнать прочь, все их помыслы будут направлены на уничтожение вашего племени. — Неслись им вслед страшные ругательства озлобленного человечишки.
      Проклятие настигло Жижи, скользнуло по её спине, опалив шерсть на загривке, рикошетом ударило в Макса, заставив его споткнуться, и унеслось в даль в поисках новой жертвы… Но ничто не могло испугать и остановить вырвавшихся на волю собак.
      Потекли тяжёлые дни скитаний. Проклятие стало сбываться. Поползли слухи о проделках американских стаффордширских терьеров. В чём их только не обвиняли: и в налётах на фермы, и в воровстве, но самое страшное обвинение заключалось в агрессивном поведении и нападении на людей.
      Макс нигде не мог найти работу, чтобы накормить Жижи. Более того, на собак была устроена настоящая охота, и им пришлось затаиться в лесу, где пёс изредка ловил зайцев или даже мышей для подруги. На неё было жалко смотреть, бока ввалились, глаза потухли. Бесстрашная Жижи, волнуясь за малышей, которые скоро должны были появиться на свет, стала угрюмой и затравленной. У них не было дома, их все ненавидели, будущее щенков было под угрозой.
      Однажды вечером они услышали крики на тропинке, ведущей через рощу.
      — Пожалуй, я посмотрю, что там происходит, — заторопился Макс.
      — Не уходи, останься, — сквозь слёзы взвизгнула Жижи, — я боюсь потерять тебя…
      Он ласково облизал взволнованную мордочку подруги.
      — Я вернусь, обещаю! — прошептал пёс ей на ухо и бросился на шум.
      Тихонько выглянув из-за дерева, он заметил на дорожке подростка, который пытался защититься от нападавших на него трёх хулиганов. Силы были не равны, но парнишка не отступал.
      «Не обижайте слабых, будьте честными в бою, всегда защищайте правое дело!», — услышал Макс голос Тренера и, не раздумывая, бросился на помощь. Он вылетел из-за дерева, как снаряд: неумолимый, разящий, не знающий промаха. Бандиты опешили и растерялись от внезапно появившейся их жертве подмоги. Пёс не лаял, не рычал, он просто стоял рядом с пареньком, оскалив страшные зубы. Справиться с одним подростком ещё было можно, но рисковать своей шкурой хулиганы не собирались и бросились наутёк.
      — Спасибо, друг! — нагнулся мальчик к собаке и протянул руку…
      В это мгновение на тропинке появилась Жижи, глаза ее горели, лапы подрагивали от голода, но она готова была броситься на защиту своего возлюбленного. Внезапно, она обессилено опустилась на утрамбованную землю, Макс потянулся к ней с вопросом…
      — Щенки, — жалобно проскулила собака…
      Новый друг понял всё без слов, он подхватил Жижи на руки и поспешил к дому, Макс не отставал от него ни на шаг…
 
      Так началась новая глава в жизни Макса. Щенки благополучно появились на свет, они с Жижи обрели надежного друга и новый дом, который затем стал Американским собачьим спортивным клубом, так сбылась мечта тренера Стаффорда. Первые щенки выросли, нашли достойных хозяев; появились новые малыши, за судьбу которых Макс и Жижи могли быть спокойны.
      Только нет, нет, да и возвращалось к ним проклятие Хорора, тогда собаки замирали и, прижавшись, бок о бок, готовы были вместе противостоять подстерегавшим их напастям. Они знали, что если рядом настоящие друзья, большая семья, то никакие проклятия, никакое «Тёмное братство», никакие слухи им не страшны.
 
      Вот такая история. Вспомни о ней, когда у тебя появится четвероногий питомец. Не важно, какой он будет породы, важно, чтобы ты не забывал о той ответственности, которую берешь на себя. Ты обязан стать для собаки не просто хозяином, но и настоящим другом. Ничтожные, злобные, мстительные мистеры Хороры должны навсегда исчезнуть. Ты согласен?…

      Сегодня я расскажу тебе о гончих, точнее только о двух представителях этого вида охотничьих собак, и так…
 
      Жили-были два друга, не разлей вода. Дружили они со щенячьего возраста, и так много возились и трепали один другого за уши, что к тому времени, когда подросли и превратились в рослых крупных собак, уши у них настолько вытянулись, что свисали значительно ниже морд, предавая им добродушный и слегка флегматичный вид. На первый взгляд, казалось, что псы ленивы и медлительны, их задумчиво-грустный взгляд мог обмануть любого, на самом же деле, это были неутомимые страстные следопыты. Взяв след, собаки могли забыть обо всем на свете, для них не важно было найти зверя, для них важно было не потерять след, и ни что ни дождь, ни посторонние запахи не могли сбить их с толку. Достаточно было одной малюсенькой капельки крови, чтобы псы неутомимо шагали и шагали, преодолевая километр за километром, вскоре их так и прозвали Бладхаунды (кровные гончие). Один из псов был красно-коричневым, а другой — пегий с разбросанными по белой шкуре тёмными и рыжеватыми пятнами, так их и отличали.
      После того как собаки были распределены между хозяевами, друзьям повезло: они попали в соседние дома, поэтому могли по-прежнему часто видеться, и их существование не было омрачено разлукой. Однако Пегий вскоре изменил старым привычкам, всё чаще и чаще он стал проводить время на мягком диване, где с книжкой в лапах любил помечтать о том, о сём, зарывшись носом в мягкие подушки. Комфорт и уют стали неотъемлемой частью его жизни, в далёком прошлом остались много километровые упорные поиски по следу. Красно-коричневый, приглашая старого друга на прогулки, слышал мягкий, но твёрдый отказ. Сначала, он огорчался, пытался растормошить приятеля, но потом в его жизни появилась она…
      Грациозная, с шелковистой, струящейся, как чистая родниковая вода, шерстью, с изумительным кокетливым взглядом раскосых миндалевидных глаз — она сразу очаровала пса. Всё его существование было направлено теперь только на то, чтобы потихоньку, не нарушая её привычек, наблюдать за обожаемым созданием. Когда она, жмурясь под ласковыми солнечными лучами, вытягивала свои изящные лапки и маленьким розовым язычком принималась вылизывать их, ему казалось, что сердце выпрыгнет у него из груди и ускачет далеко-далеко, навсегда покинув своего хозяина. Когда она, свернувшись пушистым клубочком, заводила тихую трепетно-нежную песню, он совсем терял голову и пытался неуклюже подпевать ей своим мощным звучным баском, она же, снисходительно поглядывая на него, хитро сверкала изумрудным глазом сквозь слегка приоткрытую щёлочку. Для неё он забыл о далёких прогулках, и тратил время только на то, чтобы угодить ей, а сделать это было ох, как не просто. Ни мышки, ни украденная из хозяйской аптечки валерьянка не смягчали вздорного и требовательного характера — ведь возлюбленной Бладхаунда оказалась прекрасная, но независимая и строптивая… кошка.
      Да, да, не удивляйся — ведь сердцу не прикажешь. Бедный пёс чах и таял от безответной любви. Шкура стала ему велика и, когда он пригибал голову, смешным капюшоном наезжала ему на нос; глаза ввалились, веки отвисли…, жизнь без неё померкла. И тогда, Бладхаунд отважился на смелый поступок…, он решил признаться красавице в своих чувствах.
      Вечером, когда солнце опустилось за горизонт, он направился в глубь сада к чудесному пруду, на берегу которого сидела кошка, поджидая зазевавшуюся мышку. Пёс неуверенными шагами подошёл ближе, в воздухе висел пьянящий аромат ночных цветов, круглолицая луна насмешливо поглядывала на него свысока, расцвечивая тёмные воды пруда светящейся полосой. Сердце подпрыгивало в груди собаки, бешено колотясь о грудную клетку, дыхание сбивалось, он пыхтел и сопел, как мощный пылесос… Кошка, заслышав эту странную какофонию, зашипела, выгнула спину дугой, распушила хвост и утробно заворчала, но, узнав своего воздыхателя, села, обвив лапы хвостом, и замерла в ожидании. Бладхаунд приготовил волнующую речь, но при виде этой холодной, недоступной, как каменный сфинкс фигуры, он разом забыл все слова. Путаясь и сбиваясь, пёс неуклюже пытался рассказать хитрой бестии о своих чувствах. Она надменно слушала его, не перебивая, когда же он закончил своё трогательное признание предложением лапы и сердца, ответила так:
      — Мой верный пёс, я равнодушна к тебе, но твоя преданность нравится мне, если ты докажешь, что по настоящему любишь меня, я изменю свое отношение, — сказала кошка, — но для этого…
      Она задумалась, глядя на мерцающую лунную дорожку, и стала медленно перебирать лапками, выпуская и втягивая острые коготки, наконец, она произнесла:
      — Принеси мне Луну с неба, и я приму твое предложение.
      — Луну, — растерялся пёс…
      — Ну, Луну, не Луну, но хотя бы звезду, — уточнила капризная дама и неслышно скользнула в ночь…
      Растерялся бедный влюблённый, пригорюнился и даже немножко обиженно повыл на ухмыляющуюся, как ему показалось, масляно-светящуюся физиономию ночного светила.
      «Луну…, звезду…, лестница на небо…, никакой надежды…», — вот так путано размышляя, он побрёл, не разбирая дороги, оставаясь слепым и глухим ко всему вокруг, пока не натолкнулся на ствол упавшего дерева. Набив огромную шишку, он вернул себе возможность мыслить трезво. «Пегий! Надо бежать к Пегому, он поможет, он так много читает и знает обо всём на свете». Радостно взвизгнув, пёс потрусил к дому друга.