Она выбирала дорогу с осторожностью, поскольку пол вагончика был сильно искорежен, со щелями, в которые она могла провалиться по грудь, а она даже не могла их толком заметить в тусклом освещении. Хуже того, ей казалось, что вагончик содрогается. Она повторяла себе, что это все ее воображение, что вагончик погребен в снегу на неизвестной глубине. Не мог же он двигаться, со всем тем, что на него насыпалось! Но, все равно, она продолжала это чувствовать, и, было или нет это в реальности, эта дрожь — вибрация, как бы намек на движение — создавала еще одну трещину для страха в броне ее с трудом удерживаемого самоконтроля.
      Наконец она добралась до ствола, стараясь не думать о разорванных телах и запахе крови по пути. Она собрала сознание в маленькую прочную раковину, бронированную цитадель, в которую ничто не могло проникнуть, и сосредоточилась на своей задаче, поскольку она должнабыла ее выполнить. Потому, что Ранджит безусловно не сможет этого сделать, а значит и никто другой, кроме нее.
      Она продолжила осторожное движение вдоль ствола к шевелившейся руке. Это была маленькая рука, не намного больше ее собственной, торчавшая из снежного наноса и она вновь слабо пошевелилась, когда она добралась до нее. Сьюзан глубоко вдохнула и потянулась к ней, а затем чуть не заорала, когда рука изогнулась подобно змее и вцепилась в ее запястье. Она сомкнулась в отчаянном усилии, яростно потянула, требуя помощи, и сила, с которой она дернула Сьюзан, нарушила ее равновесие. Она ударилась лбом о ствол и услышала собственный крик, когда это столкновение разбило ей нос. Но потрясение каким-то образом помогло, как будто знакомое чувство боли разрушило ощущение нереальности и ужаса происходящего, и она восстановила равновесие. Затем освободилась от захвата, и рука лихорадочно зашарила по воздуху, а из-под снега, из которого она торчала, раздался приглушенный звук.
      Часть Сьюзан хотела стукнуть по пальцам этой руки, за то, что она так ее напугала, но это была крошечная часть, поскольку она чересчур хорошо понимала тот страх, что двигал ею. Поэтому, вместо того, чтобы нанести ответный удар, она просто постаралась избежать ее и принялась копать снег собственными руками. Она где-то потеряла свои перчатки и снег быстро заморозил ей пальцы, но это продлилось не долго. Она хорошо представляла, где должно было находится остальное тело, судя по углу под которым торчала рука, и быстро докопалась до плеча. Рука перестала метаться, облегчив ей работу, когда ее владелец осознал, что кто-то откапывает его из-под снега. А затем показались длинные, покрытые снегом, бледно заблестевшие в тусклом свете, золотистые волосы. Она продолжила осторожнее и, наконец, когда она отгребла достаточно снега, на волю показалась голова.
      —  Боже! — прерывающийся, задыхающийся голос, казалось, заполнил все пространство внутри вагончика, а Сьюзан уставилась в расширенные, испуганные голубые глаза. Девочка оказавшаяся перед ней была примерно промежуточного между ней и Ранджитом возраста и, вероятно, при других условиях показалась бы достаточно привлекательной. Но «других условий» тут не было, и она моргала и жмурилась и лицо ее было искажено страхом.
      Не удивительно, подумала Сьюзан. Когда ствол врезался в вагончик, девочку прижало к полу ничком и только то, что она успела при падении подвернуть под себя правую руку, оставило ей под лицом и грудью воздушный карман, пока Сьюзан ее не откопала.
      — Что… Что слу… — начала блондинка тут же оборвав свой болезненно очевидный вопрос. Это было первым ее действием вызвавшим одобрение Сьюзан, которая скупо улыбнулась.
      — Кто ты? — спросила блондинка вместо того.
      — Сьюзан Гибсон, — ответила Сьюзан и указала головой назад, через плечо. — Там мой брат Ранджит. Он не может двигаться, как и ты. А кто ты, и насколько ты серьезно ранена?
      Блондинка мигнула и вытянула шею, пытаясь приподняться, чтобы взглянуть на Ранджита. Это было не более чем рефлекторным движением, и оно все равно не удалось, учитывая весь наваливавшийся на нее вес. Она одернула себя.
      — Андреа, — ответила она мгновение спустя. — Я — Андреа Мандерс.
      — Насколько ты серьезно ранена? — повторила вопрос Сьюзан.
      — Я… не знаю, — сказала Андреа. — Не думаю, что я вообще ранена. Я просто не могу двигаться.
      — И все? — уточнила Сьюзан.
      — Думаю, да. Я чувствую ступни и ноги и все прочее. Просто не могу пошевелиться, и… А-а-а-а-а-а!
      Сьюзан подпрыгнула при внезапном, совершенно неожиданном вопле Андреа.
      — Что? — потребовала она — Что случилось?
      — Кто-то… кто-то дотронулсядо меня! — задохнулась Андреа. — Там кто-то еще подо всем этим мусором! Кто-то схватил меня за ногу!
      Сьюзан вздрогнула при мысли об этом и безнадежно уставилась на мощное нагромождение дерева, снега и смятого металла отделявшее ее от того, кто еще мог оставаться в живых под ним. Она бы никак не смогла раскопать все это и поежилась, представив кого-то еще попавшего в более основательную ловушку, чем Андреа и Ранджит, в одиночестве, в удушающих темноте и холоде, понемногу теряющего последние капли воздуха и тепла.
      — Мы должны вытащить их! — заговорила Андреа — Мы должны…
      — Знаю! — резко прервала ее Сьюзан. — Я просто не знаю как. — Она закусила губу, бессознательно вытирая кровь, все еще текшую из разбитого носа, и задумалась на несколько секунд. — Погоди, — в конце концов сказала она Андреа, — я должна посоветоваться с Ранджитом. Потом посмотрим, что можно будет сделать.
      — Не уходи! — взмолилась Андреа.
      — Я должна, — повторила Сьюзан.
      —  Пожалуйста! — прошептала Андреа. — Не оставляй меня одну!
      — Ты не одна, — произнес другой голос. Это сказал Ранджит, и в его словах звучала его собственные боль и страх. — Я тоже здесь, Андреа, не так ли? — продолжил он. — Но Сюз права. Она единственная из нас, кто может передвигаться. Нам с ней надо поговорить. Но ты не одна, о’кей?
      — О-о’кей, — выдавила из себя Андреа через мгновение, все еще нетвердо, но больше не на краю паники, а Сьюзан нагнулась, чтобы потрепать ее по плечу и принялась карабкаться к Ранджиту.
      Брат ее выглядел хуже, когда она вернулась к нему, но улыбнулся ей. Он не стал говорить, что, по его мнению, правая нога кровоточила где-то под обломками зажавшими ее и что стужа потихоньку поднималась по конечности, несмотря на лыжный костюм.
      — Как она? — тихо спросил он, кивнув в направлении девочки, которую он со своего места видеть не мог.
      — Нормально, полагаю, — столь же тихо ответила Сьюзан. — Но она испугана, Ранджит, даже сильнее чем я! — губы ее сложились в дрожащую улыбку.
      — Ты не сможешь каким-либо образом откопать ее? Так, чтобы потом вы вдвоем сумели откопать того, кто еще там внизу? — Ранджит не хотел задавать этот вопрос и, тем самым, перекладывать бремя решения на нее, но никто другой на него не смогбы ответить. Он видел, что она закусила губу, но потом уверенно потрясла головой.
      — Никак, — произнесла она ровным т злости на себя тоном. — Она попала под ветку того дерева, или что это там такое. Я не смогу сдвинуть его, чтобы вынуть ее, и не смогу перебраться через него, чтобы откопать того, кто под ним. Там перемешано слишком много снега, металла, камней и мусора, Ранджит. Я не знаю, как хоть кто-то смогвыжить подо всем этим… или как долго он сможет прожить, если мы его вскоре не вытащим.
      — Понятно, — Ранджит закрыл глаза, ощущая собственные боль и страх, и сделал несколько глубоких вдохов. Сьюзан права, подумал он. Они не могли знать обстановку по ту сторону дерева, но вагончик был не так и велик, для начала. Свободное пространство и масса мусора, видимые им, должны были занимать минимум две трети его исходного объема, что значило, что кто бы не оказался в ловушке по ту сторону уже жил взаймы. Впрочем это относилось и к нему, судя по состоянию его ноги. Да и Андреа может ошибаться насчет ее состояния — Ранджит не сознавал, насколько серьезны были еготравмы, пока не попытался двинуться — и у них не было способа узнать, есть ли еще кто-то на той стороне вагончика. Но Сьюзан не сможет их откопать, даже если и есть там кто-то. И это означало, что…
      — Ты осмотрела этот конец вагончика, Сюз? — в конце концов спросил он.
      — Этот конец? — повторила она и потрясла головой. — Я была, типа, занята, — заметила она, а он удивил их обоих коротким, наполненным болью смешком.
      — Полагаю, что так, — согласился он и повернулся к ней. — Ну так пойди проверь сейчас, Сюз. Это верхний конец вагончика. То есть ближайший к поверхности.
      — Ближайший к…? — начала было Сьюзан сразу же оборвав себя, а глаза ее расширились от нового страха, когда она поняла, что он имеет в виду.
 
      Хонор Харрингтон стояла глубоко засунув руки в карманы ее флотской парки и, несмотря на ее внешнюю невозмутимость, внутри нее бушевала ярость более холодная, чем снег на Перикле, при взгляде на то, как коммандер Новая Тюмень размахивает руками и отдает приказы морпехам и рядовым флота окружавшим его. Барон не замедлил спуститься на планету после того, как капитан Таммерлан грубо вернул его к реальности, и немедленно отобрал командование у Хонор.
      Отчасти она хотела уступить ему без борьбы, поскольку масштаб разрушений ужасал ее. Подобного природного катаклизма и таких тяжелых потерь среди гражданского населения в Звездном Королевстве не видали десятилетиями, и флотские тренировки очень слабо помогали справляться с последствиями смертей и разрушений такого размаха. Но, хоть какая-то презренная часть ее хотела сбежать и оставить все на кого-то другого, ее собственные упрямство и чувство ответственности восставали против руководства Новой Тюмени. Отчасти, она понимала это, из-за неверия в его способность справиться с ситуацией, но было и кое-что еще. Хонор выросла в районе гор Медной Стены на Сфинксе. Она никогда не видела катастрофы такого масштаба, учитывая разбросанность населения Сфинкса, но она была знакома с лавинами и принимала дважды посильное участие в спасательных партиях, прежде чем покинула Сфинкс и отправилась в Академию Флота на острове Саганами. Но Новая Тюмень был с Мантикоры, и она сильно сомневалась, что ему раньше приходилось принимать хотя бы опосредованное участие в каком-нибудь столь же трудном и рискованном деле.
      «Кроме того, — призналась она с суровой прямотой, — я совершенно точно знаю, что глубоко внутри убеждена, что могу что угодносделать лучше чем он, не так ли?»
      Она фыркнула при этой мысли, а Нимиц с упреком мяукнул с плеча. Люди бы описали текущие погодные условия как «вредные для здоровья», но ему было вполне комфортно. Погода на Грифоне могла быть злее и неустойчивее, чем на Сфинксе, но Сфинксианские зимы были намного холоднее, и природа снабдила Нимица длинным шелковистым мехом, чтобы пережидать их. Но, хоть погода и не беспокоила его, кот-эмпат изрядно страдал из-за эмоций окружавших его людей. Худшая волна паники уже спала, к счастью, но спасатели к этому моменту откопали и подобрали более пятидесяти пострадавших. Эхо боли, исходившее от тех, кто пострадал, смешивалось с отчаянной решимостью тех, кто лихорадочно старался найти больше раненых вовремя, и все это было более чем достаточно, чтобы вывести его из равновесия и заставить нервничать. Но он превозмогал это и его мяв укорял ее за острые ноты самобичевания в ее мыслях.
      Она потянулась погладить ему ушки, не отрывая взгляда от Новой Тюмени. Барон не удосужился произнести ни единого слова одобрения с момента своего приземления, но действовал быстро и по крайней мере внешне казался человеком, контролирующим как ситуацию, так и себя. Он быстро заполучил данные сканирования, проведенного Хонор на подлете к курорту (и вывел их поверх данных, полученных сенсорами ранее по ходу учений), и громко позвал старшего из персонала Афин.
      Он мог бы обойтись и без крика. Если бы он позаботился спросить Хонор, она бы представила ему этого человека, поскольку менеджер курорта стоял непосредственно рядом с ней. Они вдвоем уже согласовали черновые наметки плана по использованию собранных Флотом данных как основы поисково-спасательных операций, и уже разрабатывали наилучший способ использовать морпехов и флотского персонала ботов, когда вмешался Новая Тюмень.
      Однако барона не волновало, чего успела добиться Хонор. Он даже не спросил об этом. Просто начал отдавать менеджеру курорта приказы, как если бы тот был зеленым матросиком в первом рейсе или одним из лакеев семьи Агурских на Мантикоре. Хонор видела, как менеджер вспыхнул от ярости, пробившейся даже сквозь отчаянную тревогу за судьбу множества все еще не найденных гостей и работников. Он смотрел на нее какое-то время, и на лице его было буквально написано желание обратиться к ней, но она слегка помотала головой. Она была вполне уверена, что Новая Тюмень не заметил ее жеста — не то, чтобы это ее сильно заботило. Но менеджер заметил и, спустя мгновение ответил еще более легким кивком. Поиск и спасение людей значили намного больше, чем кому достанутся за это почести — по крайней мере для них двоих — а Новая Тюмень явно был способен ставить палки в колеса любым действиям, не получившим его личного одобрения.
      Таким образом, Хонор оказалась задвинутой в сторону. Технически, как второй по старшинству из присутствующих флотских офицеров, она была заместителем Новой Тюмени. На деле же, он предпочитал полностью — и подчеркнуто — игнорировать ее. Он полностью вывел ее за рамки и ясно дал понять, что скорее отрежет себе правую руку, чем поделится с ней хоть крупинкой «славы» участия в операции. У нее вызывало отвращение то, что кто-то может быть настолько мелочным, что будет думать об идиотской личной вендетте — особенно вендетте, которая не имела ничего общего чем-либо, кем-либо сделанным емув первую очередь — когда невинные жизни были в опасности. Но Новая Тюмень явно мог и был, и как бы не взбесило ее рассчитанное оскорбление, у нее не было намерения устраивать с ним поединок. Как старпом «Палаша», она полагала, что могла бы просто игнорировать его пока дело касалось только ее людей, но только треть из наличных ботов и персонала была с ее корабля, а он явно полагал, что все силы выделенные для упражнения все еще находятся под его командой. Хонор почти не сомневалась, что если она снова обратится к капитану Таммерлану, то ее командир вновь осадит Новую Тюмень… но не могла полностью на это рассчитывать. В конце концов Новая Тюмень все-таки был старшим из присутствующих офицеров. Учитывая обстоятельства, имело смысл оставить его у руля, пока он выполняет свою работу, как бы не приводило Хонор в ярость его отношение к ней и ее людям. Кроме того, офицеру, заведшему привычку действовать через голову или за спиной начальства, это бы припомнили. Насколько бы оправданы ни были ее действия, за удар в спину начальника рано или поздно наступила бы расплата. Не то, чтобы Хонор позволила бы подобным соображениям остановить ее. По крайней мере, она так не считала. Просто она не хотела еще раз вовлекать Таммерлана. Ей не нужна была слава, и она не собиралась препятствовать операции, устраивая подковерную войну в подобный момент.
      «Лучше уж один командир, пусть и не лучший, чем драка между нами двоими, в результате чего мы достигнем еще меньшего, — горько подумала она. — Но…»
      — Простите, коммандер.
      Голос раздался сзади, и она быстро обернулась.
      Говорила женщина с темно-рыжими волосами, не намного длиннее, чем у Хонор, и серыми глазами на лице с высокими скулами, намекавшими на заметную долю славянской крови со Старой Земли. Левая сторона ее лица была покрыта ссадинами, глаз практически заплыл. Она стояла кренясь налево, явно больше доверяя левой ноге. Но неповрежденная сторона ее лица была напряженной, почти отчаянной, и Хонор услышала, что Нимиц издал ворчливо-бормочущий мягкий звук, когда эмоции женщины обрушились на него.
      — Да? — настороженно ответила Хонор.
      — Вы коммандер Харрингтон? — спросила женщина.
      — Да, я, — Хонор знала, что выглядит изумленной, потому что она и была изумлена, но женщина кивнула с мрачным удовлетворением и протянула руку.
      — Берчи, — представилась она, когда Хонор приняла ее руку. — Майор в отставке Сцилла Берчи, Морская пехота Ее Величества.
      — Ага. — Хонор ответила на твердое пожатие и наклонила голову на сторону. — Чем я могу вам помочь, майор?
      — Больше всего я хотела бы, чтобы вы дали мне пульсер взаймы и оставили секунды на три наедине с тем напыщенным, высокомерным, долбанутым сукинымсыном, — сказала Берчи презрительно кивая в сторону продолжавшего отдавать приказы Новой Тюмени. Взгляд, которым она одарила коммандера в течении длинного, ядовитого мгновения был не из тех, которые Хонор хотела бы получить в свой адрес, но тут женщина встряхнулась и выдавила безрадостную улыбку. — В случае же невозможности с вашей стороны поспособствовать улучшению человеческого генофонда, мне, тем не менее, нужна ваша помощь, чтобы обойти этого говнюка, коммандер.
      —  Мояпомощь в том, чтобы обойти его? — Хонор уставилась ей в глаза и вопросительно подняла бровь.
      — Да. — Берчи выплюнула это слово, залилась краской, словно устыдившись того, что дала волю гневу, и глубоко вдохнула. — Фрэнк Стимсон был одним из моих взводных еще совершенно зеленым лейтенантом, коммандер, — сказала она указывая подбородком — на этот раз куда менее воинственно — туда, где командир подразделения морпехов «Палаша» устроил свой КП* чтобы передавать далее приказы Новой Тюмени. — Когда я спросила его, есть ли кто-либо разумный в руководстве этой гребаной труппы, он посоветовал мне поговорить с вами.
      — На предмет? — холодно спросила Хонор, не желая показывать свое согласие (в открытую, по крайней мере) с очевидным суждением Берчи о Новой Тюмени.
      — Трассы для начинающих, — ответила Берчи, на этот раз с ноткой нетерпения, — Они расположены вон там, — она взмахнула рукой в сторону области наибольших разрушений, — а я не могу заставить этого ублюдка, — в ее голосе плеснулась свежая порция яду когда она ткнула пальцем в сторону Новой Тюмени, — даже выделить для них поисковые партии!
      — Что? — моргнула Хонор.
      — Он говорит, что у них недостаточно ресурсов, — злобно сказала Берчи. — Судя по его словам, нет ни единого шанса, что там кто-либо выжил, и он «не может себе позволить отвлекать» усилия от тех мест, где на самом деле могут быть выжившие. Часть персонала курорта проводят поиски, но их оборудование и близко не лежало рядом с Флотским, а ваш драгоценный Новая Тюмень, — она произнесла титул с издевкой, — пытается командовать и ими. Как будто самможет найти собственную задницу обеими руками при помощи фонарика!
      — Понятно. — сопрано Хонор было холоднее ветра с гор. Она чувствовала поднимающийся в Нимице гнев, когда он вцепился в ее плечо, пока она осматривала указанную Берчи область внезапно заледеневшими глазами. Отчасти она была согласна с аргументацией Новой Тюмени, поскольку их ресурсы и правда были ограничены. Но они возрастут, когда прибудут аварийные команды с других курортов. С трех ближайших уже были здесь; в течении нескольких часов прибудут специальные поисково-спасательные подразделения со всей планеты. Когда это произойдет, Новую Тюмень, скорее всего, отодвинут в сторонку специалисты. Она не могла не задавать себе вопрос: не это ли было основным мотивом его самоуправства? Не хотел ли он сделать все возможное, чтобы именно егоимя упоминалось в связи со всеми спасательными операциями, пока не появился кто-нибудь, кто вытеснит его?
      Но что бы он там не думал, это не могло изменить реальности, а реальность состояла в том, что спасение жизней в подобных обстоятельствах в подавляющей степени зависело от скорости, с которой жертв находят… а Новая Тюмень организовал наличные персонал и оборудование совершенно неприемлемым с точки зрения Хонор способом. У нее был личный опыт того, какими непостижимыми, невероятными способами люди умудряются выжить в подобной ситуации. Она видела, как мужчин и женщин откапывают с глубины десяти или даже пятнадцати метров все еще живых и ухитрявшихся дышать. Но, по этому же опыту, она знала насколько важно вовремя найти и достать этих людей, прежде чем переохлаждение или истощение или раны убьют их.
      Но у Новой Тюмени не было подобного опыта. Он просто разделил людей на рабочие группы, раскапывавшие места, где уже было известно о наличии выживших. И только очень малая часть сил занималась поиском прочих жертв. Теперь, оценив происходящее в свете беспощадной критики Берчи, она осознала, что дела были хуже, чем она думала. Даже боты, кружащие над ними, концентрировались в ограниченной области, обследовали менее пострадавшую часть склона и избегали областей максимальных разрушений.
      Есть, конечно, такое понятие, как отказ выбрасывать силы на ветер, признавала Хонор, но теперь, когда описание Берчи сфокусировало ее мысли и увело их от того, как Новая Тюмень отодвинул ее, внезапно стало ясно, что он полностью забросил наиболее пострадавшие районы. Если работники курорта пытались выделить часть собственныхсил, или другие прибывавшие гражданские группы спасателей озаботились проверкой тех районов, он не возражал, но сам он был не заинтересован в работах там.
      Она изо всех сил пыталась найти ему оправдание. Напоминала себе, что он был из Бюро Кораблестроения — инженером, более привычным к окружению бюрократов, чем к тому, чтобы оказываться на острие событий. Она даже вспомнила прежние мысли о необходимости избегать дробления командования операцией. Но все это больше не имело особого значения. Учитывая факт, что он предпочел игнорировать треть всей территории курорта и даже не попытался поискать на ней оставшихся в живых. И, призналась она с болезненной прямотой, учитывая осознание ею того, что ее концентрация на личных проблемах не позволила ей осмыслить ситуацию раньше.
      — Вы упомянули трассы для начинающих, майор? — обратилась она к Берчи.
      — Да. — глаза Берчи не отрывались от лица Хонор. — Мне известно о шести вагончиках подъемника, которые в момент схода лавины находились в воздухе. Один из них, тот что был выше всех по склону, был найден там, — она указала на точку находящуюся более чем в пяти сотнях метров от остатков разрушенной башни подъемника высовывавшихся из-под снега, — почти сразу. Большинство пассажиров было детьми. Треть из них погибла. — Она сглотнула и глубоко вдохнула. — Я приехала сюда с группой из школы, в которой я преподаю, коммандер. Где-то там еще пять вагончиков, и в одном из них двое из моейгруппы и еще около двадцати человек. — Она повернулась к Хонор. — Это уже плохо. Кроме того, их родители прямо сейчас направляются сюда из пояса Единорога на быстром транспорте. Я пока не знаю расчетного времени их прибытия, но осталось не больше нескольких часов. А если они примчатся сюда и обнаружат, что этот придурочный говнюк отказывается даже поискатьих детей…
      Она оборвала себя и уставилась на Хонор умоляющим взглядом, а та медленно кивнула. Теперь она понимала отчаяние Берчи. Многие назвали бы ее заинтересованность личной. Без сомнения, так оно и было. Однако это не отменяло правильности ее выкладок и не заставляло Хонор меньше уважать ее решимость что-либо предпринять.
      — Понимаю, майор, — ответила она искривив губы в подобии улыбки. — В самом деле, понимаю. Ну так давайте постараемся, чтобы им не пришлось застать такую ситуацию.
 
      — Не знаю, смогу ли я, Ранджит, — сказала Сьюзан слабым голосом. Она сама себя ненавидела за то, что приходится это признать — в основном себе, а не ему — но ничего не могла поделать. Она стояла на коленях на полу вагончика, уставившись на покореженный проем, в котором когда-то было кристаллопластовое окно, и на выдолбленную ею лыжной палкой дыру в снегу.
      — Я знаю, что это выглядит жутко, Сюз, — сказал Ранджит пытаясь не выдать голосом своих нарастающих боли и слабости. — Но только так ты сможешь выбраться отсюда, а у нас нет времени ждать, пока нас найдут. — Он удержался и не сказал « Еслинас найдут», но судя по ее взгляду, она это все равно услышала.
      — Знаю, — сказала она через мгновение и выдавила из себя слабую улыбку. — Хотела бы я знать насколько мы, блин, глубоко.
      — Я тоже, — сказал он ей стараясь ответить на улыбку улыбкой. Сердце его обливалось кровью при виде ее отваги.
      — Ну хоть снег не такой плотный, как мог бы быть, — она вздохнула, постояла на коленях еще секунду и повысила голос. — Андреа?
      — Да? — раздался из теней напряженный голос второй девочки.
      — Позаботься о Ранджите пока меня не будет, слышишь? — позвала Сьюзан пытаясь вновь улыбнуться брату. — Он бывает ослом, но я, типа, люблю его.
      — Я постараюсь, — пообещала Андреа, а Ранджит постарался сморгнуть слезы, когда Сьюзан кивнула ему.
      — Вернусь, как только смогу, — тихо сказала она ему и вылезла в окно, прихватив с собой лыжную палку. Она протолкнулась в ранее выкопанную дыру, а Ранджит постарался повернуть голову так далеко, как только смог, наблюдая как снег из нее сыпется на пол вагончика. Сперва он сыпался интенсивно, затем слабее… затем сошел на нет, когда Сьюзан углубилась в пласт снега настолько, что отгребаемый ею снег стал оставаться в туннеле за ее спиной. Он представил себе ее, пробивающую себе путь во тьме и холоде, в одиночестве крошечного воздушного пузырька, роющую навстречу солнцу подобно маленькому слепому зверьку, закрыл глаза и принялся молиться как никогда раньше.
 
      — Не глупите, коммандер! — рявкнул Новая Тюмень. — Никто бы не смог выжить там! — Он со злобой махнул рукой в сторону разрушенной башни подъемника. — Если мы и найдем кого-тоживым, это будет здесь! — Он ткнул указательным пальцем в район, на котором он сосредоточил все силы.
      — Со всем возможным уважением, сэр, вынуждена не согласиться, — сказала Хонор. Никто кроме нее самой не знал, насколько тяжело было ей сохранять взвешенный и беспристрастный тон, но глаза ее буровили Новую Тюмень. — Мы уже достали один из вагончиков подъемника, бывший на указанном участке во время схода лавины, и большинство из его пассажиров остались в живых. Основываясь на этом, я полагаю, что мы не можем игнорировать вероятность того, что и остальные также могли пережить катастрофу. И…
      — Вы полагаете? Выполагаете?! — Новая Тюмень уставился на нее. — Ну, к счастью, коммандер, никого не волнует, что выполагаете, поскольку здесь командую я!
      — Я не подвергаю сомнению ваше руководство или цепочку командования, — сказала Хонор. «По крайней мере, это заявление истинно хотя бы наполовину», — едко отметила она про себя. — Единственной моей целью было указать, что в этой области могут быть еще живые люди и они невыживут, если их не найти и не откопать.
      — Что не менее справедливо и здесь! — парировал Новая Тюмень, снова указывая на избранный им район раскопок.
      — Без сомнения, сэр, но «здесь» у вас люди наступают друг другу на пятки, — холодно заметила Хонор, в свою очередь указывая на два отделения морпехов раскапывавших одно из обрушившихся зданий, сгрудившись так тесно, что мешали друг другу. Спасатели использовали только лопаты и легкие силовые лучи, потому что даже датчики ботов или скафандров морской пехоты позволяли более-менее успешно заглянуть на глубину не более пары метров. Следовательно, они не могли прибегнуть к более эффективным методам раскопок из-за опасения убить тех самых людей, кого они пытались спасти. — Учитывая обстоятельства, вы могли бы отрядить больше людей в поисковые партии, чтобы направляющиеся сюда гражданские хотя бы знали, где им следует копать, когда они прибудут!
      — И как же вы предлагаете проводить поиск в этом районе? — презрительно спросил Новая Тюмень и потряс перед ее лицом кипой распечаток. — Это ваши собственные данные сканирования, коммандер. Там столько мусора, — камней, стволов деревьев, обломков зданий и Бог только знает чего еще, — что даже на георадаре* вы ни черта не увидите! Так скажите мне, каким хреном мы сможем найти там хоть что-то, даже если попытаемся!
      — Мы можем начать с идентификации части мусора, с тем, чтобы игнорировать его и сосредоточиться на прочих отметках, сэр. — Хонор контролировала свой голос, но он был холоднее льда, и контроль этот выглядел пощечиной после холерического всплеска Новой Тюмени. — Безусловно, мусора достаточно, чтобы сбить с толку георадар, но если мы сможем хотя бы выделить самые крупные объекты, то потом можно будет их ощупать зондами и засунуть вниз микрофоны для обнаружения звуков людей попавших в ловушку. Жертв лавин спасали веками до того, как появились георадары и сонары, сэр, а если мы не приступим немедленно…
      — Я отказываюсь продолжать это обсуждение, коммандер, — с холодной, насмешливой отчетливостью сказал ей Новая Тюмень. — Я принял решение, и не собираюсь разбрасываться ресурсами, потакая безумию ищущего славы, донкихотствующего офицера, когда прямо здесь есть жизни требующие спасения! Теперь отойдите и позвольте мне заниматься делом, пока я не выдвинул официального обвинения в неповиновении.
      — «Неповиновении»? — повторила Хонор. Она не узнавала собственный голос. Он был слишком спокоен и рассудителен, чтобы принадлежать ей в этот момент. Она слышала глубокое, свистящее, презрительно шипение Нимица уставившегося на Новую Тюмень и улыбнулась холодной, опасной улыбкой. — Выдвигайте, что хотите, сэр, — сказала она, развернулась и пошла прочь.
      Новая Тюмень злобно смотрел ей вслед, и лицо его апоплексически покраснело, когда она достала из кармана своей парки гарнитуру, надела ее и кратко что-то сказала в микрофон. Несколько секунд она слушала, наклонив голову к плечу, затем сказала что-то еще, повернулась на каблуках и зашагала прямо к майору Стимсону.
      Глаза Новой Тюмени полыхали яростью, когда он направился к морпеху, поскольку ошибиться в ее намерениях было невозможно, несмотря на его приказ. Он не мог поверить в такую ее наглость, гнев вскипел в нем, когда Стимсон при ее приближении поднял глаза. Энсин Хаверти пыталась что-то сказать барону, но он отмахнулся от девушки и протопал прямо за Хонор.
      — … начинайте прямо отсюда, — говорила она морскому пехотинцу, когда Новая Тюмень приблизился к ним. Она указала на угол искореженной башни подъемника. — Судя по данным тактических систем, главная масса лавины сошла примерно в этомнаправлении, — она повернулась, иллюстрируя свои слова жестом руки, — и это соответствует тому, где по словам майора Берчи был найден вагончик, так что мы направимся на северо-восток. Сперва проведем полукилометровое сканирование георадаром двумя ботами, затем ваши люди сенсорами своих скафандров и снежными зондами проверят все обнаруженное. Если нащупают что-нибудь твердое, мы…