- Спасибо вам за то, что пришли, капитан Терехов. И вам, мистер Ван Дорт.
      В реальности, подумала Хелен, когда Даринка Дъердия привела их к вице-президенту, Вук Раджкович производил ещё большее впечатление, чем на экране коммуникатора. Его едва ли можно было назвать красивым, впрочем, этого нельзя было сказать и про отца Хелен, но ведь никто и никогда не обвинял Антона Зилвицкого в слабости.
      Вице-президент стоял во главе длинного деревянного стола в роскошном конференц-зале этажом ниже исполнительного управления в президентском дворце Корнати. Обшитая панелями стена была украшена большим гербом Корнати над перекрещенными древками флага планеты и президентского штандарта. Сиденья вокруг стола были старомодными, не силовыми, вращающимися креслами, которые, несмотря на свой старомодный дизайн, выглядели невероятно комфортабельными. Ковёр был тёмно-синим, а президентская печать бело-золотой. Одну из стен практически полностью занимали старомодные экраны высокого разрешения.
      В зале не было окон. Он был расположен практически в центре президентского дворца, достаточно глубоко, чтобы блокировать большинство внешних подслушивающих устройств.
      - Мы были бы рады обойтись без этого, господин вице-президент, - серьёзно ответил Терехов. - Но мы с удовольствием поможем вам, чем сможем.
      - Спасибо, - повторил Райкович, и не медля представил уже присутствующих двух мужчин и женщину.
      Министр юстиции Мавро Канжер, умеренно смуглый человек среднего роста и телосложения, стоял перед креслом, сразу по правую руку от вице-президента. Из всех корнатийцев у него была менее всего располагающая к себе внешность. Полковник Бригита Басаричек, высокая белокурая женщина, одетая в серый китель и тёмно-синие брюки национальной полиции поднялась со своего кресла, находившегося справа от кресла Канжера, как только их иномирянских гостей ввели в конференц-зал. Генерал Влачич Шука, одетый в тёмно-зелёный китель и вишнёво-красные брюки Сил обороны Корнати, стоял слева от вице-президента. Он был почти таким же смуглым как Райкович, но выше, с седеющими волосами, редеющими на макушке, и острой бородкой, значительно более агрессивной и густой, чем у капитана. Его лицо было изборождено морщинами возраста, усталости и тревоги
      - С капитаном Тереховым, - продолжил вице-президент, - я разговаривал по коммуникатору, а мистер Ван Дорт, конечно же, знаком всем нам. Однако…
      Он взглянул на стоящих позади Ван Дорта и вопросительно изогнул брови.
      - Господин вице-президент, - ответил капитан, - это капитан Качмарчик, командир подразделения морской пехоты "Гексапумы". А это гардемарин Зилвицкая, исполняющая обязанности помощника мистера Ван Дорта.
      - Понимаю. - Райкович кивнул Камарчику и Хелен, затем указал на приготовленные кресла. - Пожалуйста, присаживайтесь.
      Его гости повиновались, а он со своими подчиненными вернулись в свои кресла. Вице-президент оглядел лица присутствующих, затем вернулся взглядом к капитану.
      - Я понимаю, почему вы решили взять с собой капитана Качмарчика. Уверен, ему с полковником Басаричек, и генералом Шукой будет много что обсудить. Полагаю, - тонко улыбнулся он, - что морпехи капитана уже произвели изрядное впечатление на наших граждан.
      - Надеюсь сэр, не самое плохое впечатление.
      - О, я подозреваю, для определенной части нашего населения оно было очень даже плохим, капитан, - возразила полковник Басаричек со злой, на взгляд Хелен, улыбкой. - Не могу даже сказать, насколько плохое впечатление вы на них произвели.
      - Это было одной из причин организации этого шоу, полковник, - признался капитан, улыбнувшись ей в ответ.
      Бот Рагнхильд Павлетич был демонстративно припаркован на одной из центральных площадок космопорта Карловаца. У тяжелой импульсной пушки верхней турели находился стрелок, а площадка была оцеплена двумя полными отделениями морпехов в боевой броне и с тяжелым оружием. В качестве дополнительного штриха два полноспектральных тактических сенсорных зонда парили над ними на своих антигравах. Один из них был достаточно высоко, чтобы находится вне зоны поражения любого переносного оружия, которое могло найтись у корнатийцев. Второй завис значительно ниже, сознательно открытый возможному вражескому огню, для того чтобы все могли его видеть и знать, что он находиться там.
      Третье отделение закованных в броню морпехов распределилось по периметру безопасности Президентского Дворца, и над его территорией парил третий зонд.
      - Другой причиной, полковник, - продолжил Качмарчик, - было высадить достаточные силы на случай, если люди Нордбрандт соблазнятся возможностью напасть на капитана Терехова и мистера Ван Дорта. К сожалению, они, похоже, не клюнули на приманку.
      - Эту приманку они не смогут игнорировать до бесконечности, капитан, - возразил министр Канжер своим мягким тенором, который портили угрюмые нотки. - Хотя они успели продемонстрировать ярую неприязнь к атакам на цели, которые могут стрелять в ответ.
      - Не думаю, что это справедливо, Мавро. - Голос генерала Шуки был более глубоким, чем у Канжера, хотя и менее глубоким и значительно грубее, чем у Райковича. Генерал покачал головой. - Да признаю, они показали более высокий уровень дисциплины, чем мне бы хотелось, когда речь заходит об атаке объектов, которые готовы открыть ответный огонь. И я также признаю, что ужасно хочется назвать их стаей трусливых убийц. Но, боюсь, причина не столько в том, что они боятся, сколько в том, что они понимают, что прямая атака на вооруженные силы или команды спецназа полковника Басаричек будет проигрышным вариантом.
      - При всём уважении, генерал, - возразил Ван Дорт, - может быть они и не трусы, когда речь заходит о деле, но они являются ими в моральном плане. Они используют стратегию трусов атаковать беспомощные и уязвимые цели, используя их в роли пешек против своего противника - их законно избранного правительства, - которому они не могут бросить вызов в открытую.
      Адресуя вышесказанное генералу, он краешком глаза внимательно следил за вице-президентом. Министр Канжер выглядел полностью согласным, но Райкович сжал губы.
      - Не могу не согласиться с основами вашего анализа, мистер Ван Дорт, - признал он через пару секунд. - Но, только между нами, Нордбрандт не смогла бы собрать такую команду убийц, как у нее, без нашей помощи. Я не говорю, что её утверждения, что мы создали на Корнати сущий ад на земле, не являются диким преувеличением. Но злоупотребления и бедность присутствуют, а это создаёт озлобленных людей.
      "Итак, Бернардус - мистер Ван Дорт - заставил-таки его открыто признать это, - подумала Хелен. - Ловко".
      - Злоупотребления не являются оправданием массовых убийств, мистер вице-президент, - резко бросил Канжер.
      Ван Дорт кратко просветил Хелен насчёт политической системы Корнати, и она знала, что Канжер был одним из членов кабинета, назначенным Тонкович перед её отъездом на Шпиндель. Собрания кабинета здесь должны были быть… интересными.
      - Оправданием убийств они быть не могут, - проговорил Райкович ледяным тоном. - Причиной наверное да.
      Их с Канжером взгляды скрестились, а Шука беспокойно шевельнулся при очевидном напряжении между вице-президентом и министром юстиции. Басаричек, с другой стороны, согласно кивнула.
      - При всём уважении, господин министр, вице-президент прав, - сказала она своему гражданскому начальнику. - То обстоятельство, что многие люди чувствуют себя лишенными гражданских прав, это, конечно же, ещё один фактор, но ощущение того, что сама система в корне несправедлива, в какой-то мере является главной частью того, что позволило Нордбрандт зайти так далеко.
      Канжер, похоже, хотел грубо огрызнуться на неё, но, посмотрев на выражение лица вице-президента, передумал.
      - Не могли бы вы объяснить немного подробнее, полковник? - попросил Ван Дорт тоном, который как отметила Хелен, практически не давал понять, Райковича или Канжера он считал более убедительным.
      - Думаю, многие упускают из вида, - ответила Басаричек, поворачиваясь к Ван Дорту, - что задолго до референдума ядро ПНИ Нордбрандт состояло из чрезвычайно недовольных людей. Тех, кто, справедливо или нет, считал, что у них есть законные основания для недовольства системой. Большинству из этих людей, по моему мнению, следовало бы поискать причины своих неприятностей и проблем в самих себе. Но если это и было справедливо в отношении многих из них, то у некоторых имелись определенные основания считать, что правительство, или суды, или управление социального обеспечения предали их. Я это знаю потому, что именно мои люди часто оказываются в самой гуще ситуации, когда кто-то из безысходности пытается взять дело в свои руки.
      Она посмотрела на Канжера, и на её лице читалась определенная нотка вызова. Не неповиновения, однако она словно бы хотела, чтобы министр юстиции попробовал опровергнуть сказанное ею. Канжер, похоже, хотел бы это сделать, но сдержался. Хелен задала себе вопрос, потому ли, что не захотел открыто возражать Райковичу, или же потому, что не мог это сделать, не покривив душой.
      - Даже до того, как более умеренные члены ПНИ начали уходить из партии, из-за её сопротивления аннексии, - продолжала Басаричек, - она набирала внутренний круг из числа ожесточенных и отчужденных от общества самых ярых её единомышленников. Как только умеренные её покинули, ей оставалось положиться только на оставшихся противников компромиссов. Их никогда не было слишком много в процентном отношении, но даже крошечный процент населения планеты в абсолютных величинах представляет собой большое число. Возможно, даже среди её ближайших сторонников только небольшая часть была готова пересечь черту противозаконных действий, но этого ей хватило, чтобы организовать ячейки АСК в большинстве наших главных населенных центров.
      - Могу ли я узнать, как народ в целом относится к ней и её организации в настоящий момент? - спросил Ван Дорт.
      Басаричек бросила взгляд на Райковича, который кивком разрешил ей продолжить и ответить на вопрос.
      - Они напуганы, - без обиняков сказала полковник НПК. - До сих пор нам удалось добиться только несколько разрозненных одиночных успешных операций против них. У них преимущество в выборе где и когда они нанесут удар, и, получается, что в глазах общества террористам последовательно удается атаковать уязвимые цели, тогда как полиция и военные по большому счёту не могут их остановить.
      - Мы смогли их останавливать всякий раз, когда получали своевременное предупреждение, полковник, - сухо указал Канжер. - И у нас были свои успехи.
      - Да сэр, были. Но я остаюсь при своём определении: они были разрозненными и одиночными. - Ответила она своему начальнику, но Хелен показалось, что её замечания были на самом деле адресованы Ван Дорту и капитану. - Вы знаете, что нам удалось вскрыть не больше полудюжины ячеек, включая две, которые мы практически истребили в ту ночь, когда решили, что нам удалось достать саму Нордбрандт. Из остальных ячеек, с которыми мы разобрались, все кроме одной нам удалось идентифицировать следя за людьми, которые, как мы знали, являлись особо озлобленными членами ПНИ. Боюсь, однако, что мы практически исчерпали свои возможности в этом направлении. Мы разыскиваем пару десятков преданных сторонников партии, которые исчезли практически одновременно с Нордбрандт, и присматриваем за всеми теми бывшими членами ПНИ, которых можем отследить, но у нас ограниченное количество рук. А правда, по всей видимости, заключается в том, что большинство из них никогда и не помышляли об убийстве кого бы то ни было.
      Она повернулась, посмотрев прямо на Ван Дорта.
      - Трудно объяснить перепуганным людям, что это преимущественно война разведок, - продолжила она. - До тех пор пока мы не сможем определить и отыскать руководство АСК, всё, что мы можем, это реагировать на их действия. Что означает, что террористы свободны в выборе места атаки, и они наверняка не станут атаковать там, где мы сильнее.
      - Понимаю, - сказал Ван Дорт, откинулся в кресле, и посмотрел на Райковича.
      - Господин вице-президент, мы с баронессой Медузой обсуждал общее положение дел в Скоплении, и особенно здесь, на Сплите. И ещё более подробно изучали его с капитаном Тереховым в свете тех депеш, которые мы получили от временного губернатора, когда по её распоряжению отправились сюда из Монтаны. По нашему мнению, исторический опыт доказывает, что успешное подавление такого рода движений всегда должно включать двусторонний подход.
      С одной стороны, очевидно, что военная угроза должна быть локализована и нейтрализована. Это обычно достигается довольно прямолинейными, хотя и не обязательно простыми действиями. Полковник Басаричек только что большей частью объяснила, почему это не так просто. Тем не менее, это всё-таки не является невозможным, и баронесса Медуза готова оказать в этом помощь. Она отправляет из Шпинделя зафрахтованный транспорт "Джоанна", с двумя полными ротами мантикорской королевской морской пехоты на борту. Одна из них взята из находящихся под её личным командованием сил на Флаксе, Вторая с "Геркулеса" - флагмана адмирала Хумало. Их будут сопровождать собственные взводы огневой поддержки, два штурмовых шатла и три флотских бота, и по прибытии они будут выступать чисто в роли военной поддержки. Этого, к сожалению, не случится раньше чем через неделю или две, в лучшем случае. Однако они останутся с вами до тех пор, пока ситуация в военном смысле не вернется под контроль.
      Хелен заметила, что все четверо корнатийцев выпрямились, их глаза засияли. Ван Дорт улыбнулся, но затем его улыбка поблекла.
      - Но в дополнении к нейтрализации военной угрозы, требуются корректирующие действия, чтобы исправить злоупотребления властью, которые содействовали появлению этой угрозы. Нельзя подавить сопротивление просто стреляя в сопротивляющихся, если только вы сами не готовы воспользоваться политикой открытого террора. Ваши традиции относительно соблюдения гражданских прав говорят мне, что вы, скорее всего, не готовы к этому. Кроме того, она будет совершенно бесполезной, если только вы не готовы превратиться в полицейское государство на постоянной основе. Каждый раз, когда вы арестовываете или убиваете кого-нибудь, кто выглядит борцом против подлинной несправедливости, вы просто создаетё ещё одного мученика, что только добавляет добровольцев другой стороне. Это вовсе не означает, что террористы правы, только то, что вы порождаете людей, которые считают их правыми. Для того чтобы подорвать их поддержку, вы должны показать, что готовы решать проблемы, из-за которых зародилось само это движение сопротивления. Делать это надо, обязательно, с позиции силы, и не позволяя себе делать никаких крупных неоправданных уступок. Но эти вопросы должны решаться, и должно быть достигнуто определенное согласие на их счёт, если только вы хотите надеяться полностью и окончательно разобраться с этой проблемой.
      Корнатийцы переглянулись между собой. Басаричек сидела с непроницаемым выражением лица. Канжер выглядел откровенно взбешенным, генерал Шука выглядел так, будто проглотил что-то гнилое. Вице-президент Райкович выглядел задумчивым. Он откинулся в кресле, положил на стол правую руку, и изучающе посмотрел на Ван Дорта.
      - Надеюсь, вы простите мне эти слова, мистер Ван Дорт, но, учитывая репутацию Торгового Союза, это предложение реформ в ваших устах звучит несколько необычно.
      - Уверен, что это так, господин вице-президент, - сухо согласился Ван Дорт. - Однако, собственно говоря, именно такой процесс я сам провожу прямо сейчас. В известной степени, вся идея референдума об аннексии была попыткой исправить все те прискорбные действия, которые РТС - и я - совершали, чтобы защитить себя от Пограничной Безопасности. Не знаю, слышали ли вы о том, что миз Ваандрагер уже не является председателем правления РТС?
      Хелен отметила, что глаза Райковича сузились, а Шука вообще заморгал. Ван Дорт безрадостно улыбнулся.
      - Миз Ваандрагер была моей ошибкой. Я принял меры, надеюсь не слишком поздно, чтобы исправить её. И я также надеюсь убедить неких твердолобых и упрямых монтанцев в том, что Торговый Союз начал новую страницу своей деятельности, и, что важнее, что Звёздное Королевство не заинтересовано в жестокой эксплуатации их экономики. Вдобавок, я тесно сотрудничаю с Иоахимом Альквезаром и Генри Крицманном в Конституционном Собрании, а теперь и с баронессой Медузой, пытаясь довести до ума проект Конституции, что позволит продвинуть процесс аннексии. К сожалению, должен сказать, дело не обходится без существенного сопротивления.
      Лицо Райковича, стало непроницаемым, как у Басаричек, при явной ссылке на Александру Тонкович. Шука же потемнел лицом и сжал челюсти, а Канжер гневно напрягся.
      - Моя точка зрения такова, господин вице-президент, - спокойно продолжил Ван Дорт. - Если аннексия произойдёт, и если с политической и экономической системами Сплита произойдут изменения, которые она неизбежно принесёт с собой, злоупотребления и бедность, которые, как указала полковник Басаричек, способствовали действиям АСК, будут в значительной мере исправлены.
      - Простите, господин вице-президент, - пробурчал Канжер с искаженным лицом, - но мне это кажется довольно несправедливым осуждением всего нашего правительства и экономики. Хотя я и ценю предложение помощи от Звёздного Королевства - и от мистера Ван Дорта тоже - должен сказать, что я не считаю, будто мы представляем собой тотально репрессивный режим.
      - И я тоже, - поддержал его Шука, практически вызывающе глядя на вице-президента.
      - Джентльмены, - мягко ответил Райкович, - я тоже так не думаю. И не уверен, что будет справедливо сказать, что мистер Ван Дорт так считает. Однако честность вынуждает меня признать, что мы, тем не менее, не представляем собой и совершенно справедливый режим.
      Канжер стиснул зубы, Шука тоже выглядел недовольным. Вице-президент покачал головой и улыбнулся генералу.
      - Влачич, Влачич! Сколько лет мы знаем друг друга? Сколько раз, сидя за ужином, мы допоздна обсуждали проблемы, которые видели в нашем обществе и экономике?
      - Я может, и вижу проблемы, - упрямо возразил Шука, - но мы определенно не хуже других систем. И, если уж на то пошло, то, пожалуй, даже лучше многих из них!