Судя по тому, что звездолеты галактов начали перегруппировку и на них ожили защитные корабельные системы, атаки следовало ждать с минуты на минуту. Тридцать пять супердредноутов класса «Огр» — так окрестили их разведчики, — яйцеобразные, каждый в десять миль длиной, закончив построение, двинулись в направлении трех сотен кораблей-пигмеев человеческого флота. Каждый из «Огров», согласно имевшейся у Мугаби информации, обладал огневой мощью, превосходящей мощь его флота, а их еще сопровождало более тридцати крейсеров класса «Стилет».
Последняя битва человечества, мрачно подумал адмирал, будет самой короткой в его истории.
— Исполнять «Альфа-1»!
Звездолеты землян ответили, что приказ принят к исполнению, и адмирал с гордостью отметил, как четко его флот совершил предписанный маневр. Бог весть, что думали его люди, готовясь к последнему, безнадежному, чудовищно неравному бою, но действовали они на редкость слаженно. Да, так быстро и четко подобный маневр трудно было выполнить даже на учениях, после тщательной подготовки, с горькой радостью подумал Мугаби.
Построение звездолетов было и впрямь нетривиальное — колонна их вытянулась как огромное тонкое копье, наконечником которого стали два десятка самых тяжелых кораблей космофлота. Они блокировали фронтальный огонь всех остальных кораблей землян, что делало такое построение в обычных условиях совершенно неприемлемым. Но Квентин Мугаби не питал иллюзий по поводу этой пародии на битву. При традиционном для космического боя построении его корабли были обречены на гибель. Хуже того, они были бы уничтожены, не получив возможности нанести противнику хотя бы по одному удару. Теперь же у них появился призрачный шанс погибнуть, сражаясь.
Тяжелые корабли, возглавлявшие колонну, должны были прикрыть ее от огня противника. Ни один из этих кораблей не переживет двух, максимум трех попаданий ракет, пущенных с «Огров», но если остальной флот будет действовать быстро, легкие звездолеты подойдут к противнику на расстояние, с которого смогут открыть огонь сами.
О том, насколько он будет эффективен, Мугаби старался не думать. Он не мог предложить ничего лучшего своим людям, своему миру, своей расе и сцепил зубы, чтоб не заплакать, видя самоубийственную отвагу боевых товарищей, уверенно ведших Солнечный флот к смерти.
— Враг смыкает ряды, — доложили из центра слежения, и Мугаби скрипнул зубами. — Вхождение в зону вражеского огня через семь минут, — продолжал офицер резким голосом, в котором сквозило сдерживаемое привычкой к дисциплине отчаяние. — Наши орудия смогут открыть огонь через шестнадцать минут.
Мугаби не отводил глаз от экрана. И так было понятно, что девяти минут обстрела тридцати пяти «Огров» его флот не переживет, и смысла следить за докладами с кораблей не было.
Он отсчитывал секунды и, к собственному удивлению, ощутил облегчение при мысли, что через несколько минут все будет кончено. Ну что ж, возможно, им повезло. Он и его люди умрут, исполнив свой долг, и не увидят уничтожения планеты, которую поклялись защищать.
— Вхождение в зону огня противника через две мину…
Голос офицера оборвался, и картина на экране полностью изменилась.
У Мугаби глаза на лоб полезли, когда на экране возникло совершенно невозможное изображение. Стелс-технология галактов чудовищно превосходила земную. Разведка докладывала, что именно благодаря ей Федерация смогла наводнить Солнечную систему станциями прослушивания и автоматическими шпионами за семьдесят лет до того, как человечество стало догадываться об их присутствии. Но Лах'херану не сочла нужным экранировать свои корабли, полагая несущественным, будут они зафиксированы приборами землян или нет. Быть может, она даже сознательно позволила людям наблюдать за их перемещениями, чтобы нагнать на них страху и лишний раз продемонстрировать свое презрение к невесть что возомнившим о себе дикарям.
Но сейчас стало понятно, что у кого-то во Вселенной есть стелс-технология, намного превосходящая даже технологию Федерации. Только это могло объяснить тот факт, что девять неизвестных боевых кораблей внезапно появились в зоне огня звездолетов Лах'херану.
То, что они появились неожиданно для Лах'херану, стало ясно, когда звездолеты открыли огонь по застигнутым врасплох супердредноутам Федерации. Орудия и силовые щиты их были развернуты в сторону кораблей космофлота, и ответный огонь галактов слишком запоздал. Разрозненные, неприцельные удары их говорили о полной растерянности, в то время как дружные залпы неизвестных звездолетов поражали цель с исключительной точностью и эффективностью.
Ну и быстро же летят, безучастно подумал Мугаби, отслеживая полет их ракет. Ракеты Солнечного флота имели скорость в лучшем случае шестьдесят процентов световой, да и то это стало возможным благодаря тому, что разведка ухитрилась добыть их функциональные схемы из архивов Федерации. Ракеты Федерации, изобретенные тысячу двести лет назад — галакты не видели необходимости в совершенствовании своего оружия из-за отсутствия врагов, — имели максимальную скорость семьдесят пять процентов световой. Но ракеты, которые сейчас рвали в клочья защиту супердредноутов Лах'херану, летели со скоростью девяносто процентов световой, а силовые щиты неизвестных звездолетов явно превосходили аналогичные системы Федерации на два-три поколения.
— Черт, кто же это?!
Покосившись на адмирала, офицер замолк на полуслове, но Мугаби даже не заметил этого, глядя на ослепительные солнца, вспыхивавшие там, где дьявольские ракеты неизвестных вспарывали силовые щиты Лах'херану. Казавшаяся адмиралу совершенной защита галактов трещала по швам. О таком зрелище он мог только мечтать и несколько мгновений от души наслаждался разгромом ненавистных галактов, не задаваясь вопросом, кому принадлежали неизвестные звездолеты, появившиеся в самый последний момент.
— Внимание, адмирал Мугаби!
У Мугаби и без того глаза лезли на лоб, а услышав шедший из динамиков незнакомый голос, говоривший на английском со странным, неслыханным прежде акцентом, он выпучил их еще больше. Единственным объяснением тому, что незнакомцы связываются с ним напрямую, было то, что они сумели проникнуть в систему связи «Терры», взломав или обойдя двенадцатиуровневую систему защиты, которая задержала бы даже ИР галактов минут на пятнадцать.
— Уходите, адмирал Мугаби! — прозвучал все тот же незнакомый голос. — Оставьте их нам!
Пока голос говорил, очередной шквал сокрушительных ракет обрушился на корабли Лах'херану, и Солнечный флот, не веря глазам своим, наслаждался зрелищем, за которое каждых из людей охотно заплатил бы жизнью.
Ага, один из супердредноутов Федерации взорвался!
Только что он был на экране — боевой корабль в миллиард тонн, с командой свыше трех тысяч галактов. И вот на его месте возник расширяющийся шар плазмы, появление которого стоящие в рубке «Терры» офицеры приветствовали дружным ликующим ревом. Несколько мгновений Мугаби орал вместе с ними, но потом встряхнулся, как боксер, получивший удар в солнечное сплетение, и, взяв себя в руки, вынырнул из охватившего корабль восторженного возбуждения. Через минуту его корабли войдут в зону досягаемости орудий галактов и будут уничтожены, как комары, оказавшиеся между трущимися спинами слонами. Допускать этого ни в коем случае не следовало, адмирал не желал, чтобы его люди бессмысленно гибли в этой битве гигантов.
— Всем подразделениям — отходить по схеме «Эхо-девять»! «Эхо-девять» — немедленно! — рявкнул он.
Командиры кораблей, оторвавшись от дивного зрелища, подтвердили получение приказа, и флот Мугаби прекратил свой самоубийственный рейд. Мельком отметив безукоризненное выполнение маневра, Мугаби вновь впился глазами в экран, на котором было отчетливо видно, как находящиеся в меньшинстве нападающие ворвались в ряды флота Лах'херану, разя направо, налево, вверх, вниз, в стороны…
Прежде он и представить себе не мог ничего подобного. О, эти явившиеся невесть откуда звездолеты были не просто боевыми кораблями! Это было что-то сверхъестественное! Что-то, возводившее ремесло войны в ранг искусства или на какой-то иной, качественно новый уровень. Неведомых звездолетов было всего девять — против тридцати пяти «Огров», а ведь всем было известно, что корабли этого класса были самыми мощными во всей истории Галактики. До сегодняшнего дня они считались неуязвимыми. Ничто не могло им противостоять. А ракеты чудесных пришельцев рвали этих неуязвимых в клочья!
По краю экрана побежали строчки, содержащие приблизительные оценки параметров неизвестных кораблей, и весь опыт Мугаби, накопленный им за многие годы службы во флоте, говорил, что этого не может быть, тут наверняка вкралась ошибка. Каждый из этих кораблей был на пятьдесят процентов больше «Огра». На пятьдесят процентов! И при этом на двадцать пять процентов быстрее и маневреннее. Их огневая мощь и силовая защита превосходили корабли галактов раз в шесть, не говоря уже об абсолютном экранировании, позволившем им столь внезапно появиться чуть не в центре эскадры Лах'херану.
И эти девять сказочных кораблей разнесли непобедимую эскадру галактов в пух и прах!
По совести говоря, это была короткая, яростная и некрасивая драка. Она продлилась лишь немного дольше, чем та, которую планировала Лах'херану, только исход оказался другим. Ясно было, что даже в прямом, честном столкновении эскадра Федерации была обречена. Захваченные же врасплох в глубине космоса, попав в засаду, Лах'херану и ее корабли не имели никаких шансов на спасение. Два атакующих корабля были повреждены, остальные супердредноуты Лах'херану сражения не пережили. Горстка уцелевших крейсеров попыталась удрать, но три неизвестных корабля перехватили их с немыслимой легкостью и уничтожили прежде, чем те сумели выйти за пределы Солнечной системы и разогнаться до сверхсветовой скорости. Мугаби понятия не имел, пыталась ли сдаться Лах'херану или кто-то из ее капитанов, но если и пытались, то капитуляция их не была принята.
Солнечный флот висел в пространстве, завороженный зрелищем невиданного побоища, которое не шло ни в какое сравнение с самыми великими битвами прошлого. Мугаби испытывал то же потрясение, что и его офицеры.
И тут на центральном экране «Терры» появилось чужое, ящероподобное лицо.
У Мугаби отвисла челюсть, когда он узнал, к какой расе принадлежало это существо. Насколько он помнил, в Федерации их называли тернауи, и разведка была весьма близко с ними знакома. Все знали, что тернауи — самые преданные телохранители галактов. Ксенологи полагали, что тернауи телепаты, и Федерация изобрела технологию, позволявшую программировать их послушание и верность. Вероятно, это соответствовало истине, поскольку человечество получило многочисленные доказательства эффективности телохранителей из тернауи, известных также своей немотой.
Что делало факт вербального контакта еще более невероятным, чем все, что произошло в последние полчаса.
— Добрый день, адмирал Мугаби, — промолвил тернауи. Он — или, точнее, оно, как предположил Мугаби, поскольку говорящий бы одним из представителей нейтрального пола — не раскрывал рта, но его безусловно искусственный голос был столь же мелодичен и выразителен, как любой человеческий, а странные ртутно-серебряные глаза с черным вертикальным зрачком смотрели, казалось, прямо в его собственные.
— Мы просим извинить нас за внезапное вмешательство, но у нас не было возможности своевременно информировать вас о наших планах. Мы понимаем, происшедшее могло вас потрясти, хотя и надеемся, что наше вмешательство не было для вас нежелательным.
Для существ, которые считались неспособными говорить, этот тернауи поразительно красноречив, подумал Мугаби.
— Будучи верховным канцлером империи Аваллон, — продолжал чешуйчатый чужак, — я приглашаю вас прибыть на борт нашего флагмана для встречи с императором, дабы он мог изложить вам причины, побудившие нас появиться здесь.
ГЛАВА 12
Квентин Мугаби не смел даже мечтать о таком корабле. В отличие от уплощенной яйцеобразной формы «Огров» Федерации, этот представлял собой правильную сферу миль четырнадцати в диаметре. Мугаби скорее назвал бы его космической станцией или искусственной луной, чем кораблем. Когда адмиральский катер приблизился к нему, Мугаби увидел выступавшие над обшивкой сферы купола, короба двигателей, орудийные башни, но размеры корабля настолько подавляли, что он отмечал все это лишь краем сознания. Разум не мог осознать истинные размеры звездолета, и внимание не задерживалось на деталях исполинской конструкции. Только сейчас, когда катер прошел вдоль короба одного из двигателей, размерами превышавшего тяжелый солнечный крейсер и достигавшего в длину по меньшей мере четверть мили, до него начало доходить, насколько чудовищно огромен этот корабль.
Но размеры звездолета были отнюдь не самым большим чудом, с которым пришлось столкнуться адмиралу. Он честно признавался себе, что до сих пор находится в шоковом состоянии от молниеносного разгрома эскадры Лах'херану. От того, что все его обреченные на гибель корабли целы и невредимы! После такого потрясения ему необходимо было время, чтобы прийти в себя, а тут еще разговор с немым от природы тернауи, оказавшимся канцлером неведомой империи Аваллон. Мугаби затребовал провести срочный поиск данных об этом Аваллоне и извлечь из информатория космофлота все имеющиеся сведения о тернауи, выступавших когда-либо против своих хозяев. Увы, ответ на его запрос не содержал никакой принципиально новой информации. В массиве информации, извлеченной разведчиками из архивов галактов, не было описано ни единого случая выступлений тернауи против своих хозяев и не содержалось никаких упоминаний об Аваллоне.
Тернауи верно служили галактам более тысячи двухсот лет, и было непонятно, каким образом они сумели при этом построить невероятно мощную империю, судя по размерам и вооружению их кораблей, втайне от Федерации? То, что галакты понятия не имели о существовании империи, было очевидно. Если такие примитивные существа, как земляне, столь сильно обеспокоили галактов, то известие о существовании империи Аваллон должно было повергнуть Совет в состояние паники. И уж во всяком случае, нападение аваллонских звездолетов на эскадру Лах'херану не стало бы для нее полной неожиданностью.
Это был основной вопрос, занимавший теперь Мугаби, получив ответ на который, можно было бы приняться за разгадывание других загадок, возникших в связи с появлением неизвестных звездолетов. Во-первых, какого черта тернауи назвали свою империю Аваллоном? Во-вторых, зачем им было рисковать и столь громко заявлять о своем существовании, явившись на помощь людям, если до сих пор они явно старались не попадаться на глаза Федерации?
«И главное, — подумал адмирал со спокойствием, объяснявшимся тем, что слишком уж многое обрушилось на него за столь короткое время, когда его катер подошел к огромному шлюзовому отсеку и он увидел название корабля, написанное на обшивке двухсотфутовыми буквами, — какого дьявола тернауи назвали свой флагман „Эскалибуром“?»
* * *
Катер вплыл в сияющий, ярко освещенный док и опустился на высветившийся на полу посадочный круг. Шлюзовой отсек был огромен, и в нем не было ни переходных труб, ни герметических перегородок, так что Мугаби трудно было вообразить, для судна каких размеров он предназначался. Во всяком случае, катер землян выглядел в нем крошечным.
За последние сто лет человечество сделало громадный скачок в развитии новых технологий, отчасти самостоятельно, отчасти благодаря украденным у галактов чертежам и принципиальным схемам. Насколько понимал Мугаби, именно мобильность и изобретательность людей больше всего путали галактов. Но несмотря на быстрое развитие, люди настолько отставали от галактов, что разрыв между ними казался непреодолимым. Одним из характерных примеров отставания землян была разительная разница в средствах защиты звездолетов, та легкость, с которой Федерация создавала силовые щиты. Корабли Солнечного флота могли ставить силовые щиты, ибо генераторы их создавались на основе добытых у галактов сведений, но энергетические параметры различались на несколько порядков. И уж конечно ни один из этих генераторов не мог создать силовое поле избирательной проницаемости. Именно таким, судя по всему, и был оборудован шлюз, в котором оказался катер адмирала. Генерируемое им силовое поле пропустило катер землян и в то же время удерживало в отсеке необходимый для дыхания воздух!
Создатели этого корабля жили богато и явно не привыкли ограничивать себя в удобствах. Адмирал почувствовал еще один укол зависти, увидев островки зелени, живописно разбросанные вокруг посадочных кругов. Никто, даже галакты, не могли позволить себе роскоши заниматься ландшафтным дизайном шлюзового отсека боевого корабля. Аваллонцы — нет, это просто уму непостижимо! — украсили его высокими цветущими кустами, клумбами, фонтанами и даже несколькими рощицами похожих на груши деревьев.
«Впечатляющее доказательство возможностей империи Аваллон», — промелькнуло в голове Мугаби, но мысль эта тотчас улетучилась, вытесненная новыми впечатлениями. Выглянув в иллюминатор, он увидел тех, кто его встречал. Их было четверо, и ни один из них не принадлежал к расе тернауи.
Адмирал Квентин Мугаби сидел неподвижно, глядя сквозь бронированное стекло на картину, к которой его мозг решительно не был подготовлен. Люк катера открылся, и он, поднявшись с кресла, шагнул к выходу.
— Адмирал Мугаби, — приветствовал вышедшего из катера Мугаби высокий, рыжеволосый и синеглазый человек, возглавлявший делегацию. Рыжий был в черно-золотой форме, в которой странным образом сочетались роскошь и строгость. Она не походила на какую-либо солнечную форму, но знаки различия были почти такими же. Адмирал сузил глаза, увидев пять звездочек, пришпиленных по обе стороны воротничка, и пять широких золотых полос на обшлагах кителя.
Незнакомец между тем подмигнул Мугаби и протянул правую руку в традиционном для землян жесте.
— Добро пожаловать на «Эскалибур», — продолжал он на английском с тем же странным акцентом, что и у тернауи. — Я адмирал флота Мэйнтон. Прошу простить нас за отсутствие почетного караула и оркестра, но мы подумали, что будет лучше встретить вас без помпы, дабы не слишком смущать.
— Не смущать… сэр? — повторил Мугаби, и Мэйнтон усмехнулся уголком рта.
— Возможно, я не слишком правильно выбрал слова, — согласился он. — Но надеюсь, наше прибытие все же оказалось для вас по меньшей мере приятным сюрпризом.
— О, в этом можете не сомневаться! — заверил его Мугаби.
— Очень хорошо! Это был сюрприз, к которому мы очень долго и тщательно готовились. С удовольствием должен отметить, что это оказалось не меньшим сюрпризом для Федерации.
— У вас прямо-таки дар преуменьшать, адмирал, — сухо отозвался Мугаби.
— Подозреваю, в такой ситуации все, что бы я ни сказал, оказалось бы преуменьшением, — снова улыбнулся Мэйнтон и сделал широкий жест в сторону своих спутников. — Я понимаю, у вас возникло множество вопросов, и обещаю, что мы ответим на них так быстро, как только сумеем. А пока позвольте мне представить моих товарищей. Вероника Стэнхоп, баронесса Шалотт, командир «Эскалибура». — Хрупкая белокожая брюнетка справа от него кивнула Мугаби и протянула руку. — Капитан Энтони Мур, мой начальник штаба. — Мур был одного роста с Мэйнтоном и на добрых два дюйма выше Мугаби, хотя тот был шести футов и двух дюймов
росту. Пожатие Мура было не менее крепким, чем у адмирала. — А это, — закончил представление Мэйнтон, — ее императорское высочество принцесса Эвелин Винкастер, командующая Третьим флотом.
Что-то в его голосе поразило Мугаби больше, чем громкий титул, и заставило присмотреться к адмиралу Винкастер. Она была чрезвычайно высока для женщины — чуть ниже Мура с Мэйнтоном, но выше Мугаби. Как и Мэйнтон и его спутники, она казалась слишком юной для своего звания — вряд ли кто-нибудь из них разменял четвертый десяток, — однако ее окружала аура властности, еще прибавлявшая ей росту. Золотые волосы струились по ее плечам, резко отличаясь от короткой стрижки, которую предпочитали служащие в Солнечном флоте мужчины и женщины, а глаза были пронзительного темно-синего цвета.
Мугаби помедлил, не зная, следует ли пожимать руку принцессе, но Эвелин разрешила его сомнения, сама протянув ему руку.
— Позвольте мне следом за адмиралом Мэйнтоном приветствовать вас на борту «Эскалибура». — Она говорила с тем же странным музыкальным акцентом, что и Мэйнтон, хотя в ее мягком, богатом контральто он звучал еще экзотичнее и не в пример более интригующе. Рукопожатие ее было крепким. — Я изучала вашу карьеру, адмирал Мугаби. Вы и адмирал Стивенсон совершили невозможное, учитывая те трудности, с которыми вам пришлось столкнуться. Не могу передать, как я счастлива наконец-то с вами познакомиться.
— Спасибо… ваше высочество. — Мугаби чувствовал себя ужасно неуютно, поскольку говорила она искренне. — Спасибо за комплимент, но на самом деле мы многого не смогли сделать. Без вашего… внезапного появления мы бы наверняка погибли.
— Ее высочество совершенно права, — жестко возразил Мэйнтон. — Учитывая технологическое отставание, нехватку времени и жесткий контроль галактов, вам удалось создать столь мощный флот, что Федерация вынуждена была выставить против него целую эскадру. Это удивительно! Жаль, что мы не смогли вам помочь в этом. Однако до настоящего времени мы не осмеливались на прямой контакт с вами.
— Не понимаю, — прямо сказал Мугаби. — Почему не могли? Почему не осмеливались? И кто вы, наконец, такие? Вся… — Он замолк и помотал головой, подбирая подходящие выражения. — Я хотел сказать, что вся человеческая раса в огромном долгу перед вами. Но, может статься, я не прав и вы тоже являетесь частью человечества?
— В некотором роде являемся, — согласился Мэйнтон. — И я прошу извинить нас за то, что мы задерживаем вас своими разговорами, вместо того чтобы проводить к его величеству. Он даст вам все необходимые объяснения, которые человечество, несомненно, заслужило. Прошу следовать за нами и обещаю, что вы получите ответы на все вопросы.
* * *
Мугаби следом за Мэйнтоном и его товарищами вышел из лифта, который доставил их из шлюзового отсека к сердцу чудовищного боевого корабля. Адмирал уже начал привыкать к голографической проекции, плывущей перед ними и показывающей их путь внутри корабля. Лифт несся с невероятной скоростью, но Мугаби не ощутил перегрузок, и это подтвердило сложившееся у него впечатление, что аваллонцы не только куда лучшие инженеры, чем галакты, но и значительно больше внимания уделяют собственному комфорту.
Он не был удивлен этим, поскольку видел, как девять таких кораблей разнесли в клочья эскадру Лах'херану, и не забыл цветников в шлюзовом отсеке. Кроме того…
Все мысли мгновенно вылетели у него из головы, когда он шагнул в черную звездную пустоту.
На какое-то мгновение он застыл от ужаса перед космическим вакуумом. Он уже чувствовал, как легкие отчаянно пытаются сохранить набранный в них воздух, но все же заставил себя выдохнуть и не поддаваться иллюзии.
Разумеется, это была голограмма! Но невероятно реалистичная, самая убедительная из всех, что он видел в жизни. Ничего удивительного, что его охватил ужас, — каждому младенцу известно, что выжить в открытом космосе нельзя, а тут…
Могли бы и предупредить, сварливо подумал он о своих спутниках и тотчас отбросил эту мысль как в высшей степени вздорную. Они наверняка так же привыкли к этому зрелищу, как он — к своему командирскому мостику на «Терре», и, вероятно, им просто в голову не пришло, что его это может шокировать.
Мугаби заставил себя глубоко вдохнуть, успокоил дыхание и сделал еще один шаг в пустоту. Да, иллюзия пребывания в открытом космосе была совершенной! Впечатление создавалось такое, что его ботинки ступают по россыпи звезд, по плывущим в пространстве боевым кораблям. Он никогда не испытывал ничего подобного и спустя несколько секунд совершенно забыл об испытанном потрясении, наслаждаясь видом Вселенной. Именно такой, вероятно, ее видит сам Господь.
Аваллонцы позволили адмиралу постоять, любуясь удивительным зрелищем, потом Мэйнтон осторожно кашлянул. Этот тихий вежливый кашель показался Мугаби очень громким, ведь он знал, что тут не должно быть атмосферы и, следовательно, не может быть никаких звуков. Адмирал подавил смешок — его позабавила собственная реакция — и стряхнул с себя чары.
Они сделали еще несколько шагов, и Мугаби увидел трех человек, как будто вынырнувших из переливчатого сияния звезд. Впрочем, нет, один из трех был тернауи. Тот самый, что говорил с ним после боя с галактами. Он возвышался над своими спутниками, и его серебряные глаза сияли как звезды. Второй был крепким, широкоплечим, темноволосым мужчиной в смутно напоминавшем монашескую рясу одеянии. А третий…
Третий тоже был человеком. Черноволосый, на добрых четыре дюйма ниже Мугаби, он почему-то показался ему самым высоким из присутствующих.
Адмирал не понял, с чем это связано, но факт оставался фактом.
Приковавший его внимание черноволосый был крепок сложением, но после капитана Стэнхоп он был самым низкорослым из тех, кого Мугаби встретил на борту «Эскалибура». На вид ему нельзя было дать даже тридцати лет. У него были темные глаза, между ним и принцессой Эвелин угадывалось какое-то родство, хотя его хищный ястребиный нос мало походил на аристократический нос Эвелин — вероятно, брат, решил Мугаби. Брат принцессы носил аккуратную острую бородку, а загорелую щеку его пересекал побелевший шрам. В отличие от офицеров, встречавших Мугаби, он не носил формы. На нем был комбинезон, похожий на защитные комбинезоны галактов, только темно-синего цвета, с серебряным кантом и гербом на груди. Кинжал, висевший у его правого бедра, почему-то не показался Мугаби неуместным, хотя на любом другом выглядел бы крайне нелепо.
— Адмирал Квентин Мугаби, — официальным голосом доложил Мэйнтон. — Позвольте представить вам его величество Джорджа, императора Аваллона, короля Камелота, принца Нового Ланкастера и барона Уикворта.
Мугаби невольно вытянулся по стойке «смирно». Он сделал это как из уважения к командиру аваллонского флота, так и повинуясь какому-то древнему, неосознанному инстинкту. Несмотря на свою кажущуюся молодость, император внушал уважение, от него как будто исходили эманации силы и власти.
— Адмирал Мугаби. — Император сделал шаг вперед и протянул руку для пожатия.
Квентин Мугаби служил Солнечному Союзу более сорока лет. За это время ему доводилось встречаться с тремя президентами и не раз докладывать им о состоянии космофлота. Его представляли сенаторам Солнечной системы, министрам и судьям Верховного суда. Он был вторым по старшинству офицером Солнечного флота и не привык робеть, встречаясь с представителями власти. Но сейчас он испытывал странное смущение и медлил принять руку императора, недоумевая, что же придает этому человеку столько властности и величия. Титулы, разумеется, многое значат, но неординарность этого человека Мугаби ощутил прежде, чем Мэйнтон представил их друг другу.
— Ваше величество, — промямлил он, заставив себя пожать руку императора в ответ на его крепкое рукопожатие, — позвольте мне поблагодарить вас от себя лично и от имени всех жителей Солнечной системы. Вы прибыли как нельзя более вовремя.
— Спасибо, — с легкой улыбкой ответил император. — Хотя, думаю, вы удивитесь, узнав, насколько вовремя мы появились, — он улыбнулся шире. — Прошло немало времени с той поры, как я побывал тут последний раз.
— Последний раз, сир? — повторил Мугаби как можно вежливее.
— Это было довольно давно, — любезно пояснил император. — Около восьми сотен лет назад.
Мугаби ошеломленно уставился на него, и император хмыкнул.
— Вижу, необходимы некоторые объяснения, адмирал, — сказал он. — Если вы окажете мне честь и пройдете вместе с канцлером в мои апартаменты, я попытаюсь ответить на ваши вопросы.
* * *
Никогда прежде Квентин Мугаби не сиживал в столь удобном кресле. Даже лучшие силовые кресла землян значительно медленнее и менее удачно приспосабливались к формам человеческого тела.
Это же, казалось, приняло соответствующие его габаритам и весу очертания еще прежде, чем он в него опустился, и приноровилось к нему так гладко, что он этого даже не заметил.
«Впрочем, — подумал он, — до того ли мне было, если весь мир на моих глазах перевернулся вверх тормашками!»
— Значит, вы с тернауи сумели вырваться, ваше величество? — пробормотал он, когда император сделал паузу.
— Да, — подтвердил император. — Выиграть сражение оказалось куда легче, чем полагал мой друг, — он кивнул в сторону высоченного канцлера, сидевшего справа от него. — Увы, несравнимо легче, чем осуществить остальную часть его плана.
— Мы никогда не говорили тебе, что это будет легко, ваше величество, — прозвучал в ответ невозмутимый голос тернауи. — Но как бы то ни было, совместными усилиями нам удалось привести наш замысел в исполнение.
— Ладно, — засмеялся император. — По крайней мере, вы не постеснялись стать нашими няньками, когда потребовалось!
Смех императора прозвучал странно в помещении размерами с четверть футбольного поля. Впрочем, невзирая на очевидный комфорт, обстановка императорских апартаментов оказалась куда менее впечатляющей, чем ожидал Мугаби.
Землянин окинул апартаменты императора задумчивым взглядом. Световые скульптуры, расставленные тут и там, пленяли холодной, почти осязаемой красотой и были единственным их украшением, если не считать прекрасного портрета ее императорского величества Матильды, оставшейся на столичной планете империи — Камелоте — исполнять свой долг соправительницы, покуда император был в отлучке. Этот портрет да видавший виды меч, выставленный на всеобщее обозрение в центре каюты, — вот и все. Клинок был вонзен в полированный камень, установленный на небольшом, круглом, похожем на стол пьедестале.
Мугаби перевел взгляд на императора и медленно покачал головой.
— Что такое? — Вопрос императора мог бы показаться резким, если бы в нем не звучало заботливое удивление.
— Я пытаюсь осмыслить… свыкнуться с мыслью… — смущенно пробормотал Мугаби. — Ведь вы родились в тысяча триста одиннадцатом году!
