— Да, если посмотреть на их действия с такой точки зрения, смысл есть. Во всяком случае, с точки зрения возможностей обнаружения. И взгляните сюда, сэр. — Таусон нажал кнопку, подсветив линейные и тяжелые крейсера хевов. — Видите, как растянулись их корабли сопровождения? Рассредоточение снижает их способность к взаимовыручке и поддержке защитного огня кораблей стены, но зато сенсорный диапазон на флангах и в тылу существенно расширяется. Пусть плотность строя там невелика, зато они могут вести ракетный огонь во всех направлениях. Думаю, они надеются засечь приближающиеся ЛАКи как можно раньше и встретить их ракетным контрударом.
      Тактик нахмурился и потер мочку уха.
      — Но если вы правы, сэр, и это попытка организовать действенный заслон против ЛАКов, то почему они выставили тяжелые корабли только на одном фланге? Это дает им и огневое и сенсорное преимущество на одной стороне стены, но снижает возможности другой.
      — Я не знаю, — повторил Трикупис. — Могу лишь высказать догадку: они по-прежнему не слишком уверены в своей способности управлять кораблями. Скорее всего, они понимают, какие проблемы возникнут в случае необходимости перестроиться относительно новой оси, и отдают себе отчет в том, что при маневрах поддержание плоскости стены на обоих флангах одновременно — для них задача непосильная. То, что они делают, представляет собой компромисс между желаемым и возможным, причем в оценке своих возможностей их командир весьма реалистичен. Он не поддался искушению и предпочел ограничиться тем, что сработает наверняка, а не пытаться получить много и сразу, рискуя потерять все.
      — Понимаю, что вы имеете в виду. Но с другой стороны, когда начнется настоящий ракетный бой, это обернется против них. Если они, конечно, не уплотнятся перед контактом.
      — Это едва ли: будь у них такое намерение, они бы уже приступили… О, смотрите! Начинают разворот!
      Таусон кивнул, но не ответил, ибо был слишком занят отдачей распоряжений по тактической сети. Трикупис не хотел отвлекать его от работы, ибо на данный момент уже мало чем мог повлиять на ход событий. Подготовка, планирование, построение, оперативные маневры — все это осталось позади. Теперь исход боя должны были решить уменьшающаяся дистанция и количество ракет с обеих сторон, а контр-адмирал Трикупис с вице-адмиралом Мэлоуном превратились в высокопоставленных зрителей, которым оставалось полагаться на компетентность своих подчиненных.
      «А ведь сейчас своеобразный боевой порядок не лучшим образом повлияет на оборонительные возможности хевов, — подумал Трикупис. — После разворота самые близкие к нам корабли становятся сравнительно легкими мишенями, тогда как оставшиеся в отдалении корабли прикрытия окажутся в плохой позиции для оказания огневой поддержки». Однако Аристид невольно проникся уважением к задумавшему данную комбинацию адмиралу, ибо на случай атаки ЛАКов это действительно был лучший из возможных вариантов выстраивания обороны хевов. Их командир предположил, что ЛАКи КФМ вынырнут из-за стены звездных кораблей в момент ракетной атаки, и выбранное построение давало ему надежду обнаружить их прежде, чем они подойдут на дистанцию энергетического поражения. А обнаружив, уничтожить истребители ракетным огнем. Надо полагать, сейчас хевы усиленно сканировали пространство, выискивая признаки появления замаскированных ЛАКов.
      — Выходим на огневой рубеж, сэр! — доложил Таусон.
      — Вступайте в бой согласно полученному приказу, — официальным тоном — под запись — распорядился Трикупис.

* * *

      — Противник перестал снижать ускорение, гражданин адмирал, — доложил Окамура. — Они стабилизировались на пятистах десяти g. Скажем так, на пяти километрах в секунду за секунду.
      Гражданин вице-адмирал Гроунволд подергал нижнюю губу. Учитывая высокую эффективность новых компенсаторов инерции манти, эта цифра хорошо согласовывалась с выводом подвесок наружу клина. Таким образом, он был вправе предположить, что именно этим противник сейчас и занимается. Одновременно это должно было означать, что ни один из легких кораблей неприятеля не нес полного комплекта подвесок. Ведь в отличие от супердредноутов эти корабли не имели возможности буксировать пусковые устройства внутри собственного, недостаточно для этого широкого, клина. А поскольку в соответствии с докладом тактика он имел троекратное превосходство в кораблях стены, да еще и его эскадры поддержки буксировали полные комплекты подвесок, то следовало предположить, что мантикорского командира ожидают крупные неприятности.
      «Однако, — размышлял гражданин Гроунволд, — он должен понимать это ничуть не хуже меня. Из чего следует, что он либо идиот (а это маловероятно, хотя опыт и показал, что идиоты среди флагманов манти все-таки встречаются), либо у него имеется возможность компенсировать нехватку ракет. А значит мы вот-вот увидим пресловутые ЛАКи Диамато, выныривающие из невидимости».
      — Передай кораблям прикрытия: усилить внимание! Если у них и вправду есть «суперЛАКи», им самое время появиться.

* * *

      — Внимание… полная готовность… пуск! — скомандовал Адам Таусон.
      Пикет Элрика откликнулся на приказ ракетным залпом со всех подвесок… Всех — включая те полные комплекты, которые были переданы кораблям поддержки с «Исайи Макензи», «Эдуарда Эстерхауза» и «Велизария». Да и сами эти три супердредноута развернули достаточное количество пусковых комплексов, чтобы хевы, видевшие на своих дисплеях четыре дополнительных корабля стены, получили подтверждение их существования.
      Командиры новейших кораблей Альянса неуклонно следовали указаниям, согласно которым им не следовало раскрывать перед хевами тот факт, что практически полые корпуса этих гигантов буквально нашпигованы ракетными устройствами, которые они способны отстреливать роями. Не стоило раскрывать карты перед неприятелем раньше времени. Однако ничто не мешало им передавать подвески кораблям поддержки. У хевов не должно было остаться сомнения в том; что весь огонь ведется кораблями буксировавшими платформы в момент огневого контакта, а о том, что управление всеми ракетами осуществляется с мостика «Исайи Макензи» (которому при необходимости могли прийти на помощь два собрата по дивизиону), противнику знать не следовало.
      Адмирал Мэлоун имел в своем распоряжении пять супердредноутов, шестнадцать линейных крейсеров, десять тяжелых крейсеров, двенадцать легких крейсеров, восемь эсминцев… и четыре беспилотные платформы РЭБ. Когда Шестьдесят второй дивизион закончил распределять подвески среди членов пикета, все эти корабли (и платформы) буксировали в общей сложности четыреста четыре пусковых комплекса, по десять ракет каждый. Бортовые пусковые установки доводили общее количество ракет, предназначенных для первого залпа, до четырех тысяч девятисот.
      Цифра могла быть и выше, однако бортовые пусковые установки кораблей Шестьдесят второго дивизиона были заряжены не только противокорабельными ракетами, но и автономными генераторами активных помех: одни старались ослепить сенсорные системы хевов, другие отвлекали их внимание на фантомы супердредноутов, линкоров или тяжелых крейсеров.
      Разумеется, ложные цели создавались всегда, но этот боевой прием имел ограниченное применение, ибо, чтобы создать убедительную, способную обмануть сенсоры иллюзию наличия военного корабля на дистанции открытия огня, требовалось столь высокая мощность, что энергию на беспилотный модуль приходилось передавать напрямую с корабля, который он прикрывал. По этой причине немногочисленные генераторы ложных целей всегда буксировались на корабельных тяговых лучах. Однако конструкторы решили использовать в генераторах ложных целей проекта «Призрачный всадник» ту же самую технологию, которая позволила создать генераторы энергии для разведывательных сверхсветовых зондов Королевского флота, и в результате платформы РЭБ смогли работать в автономном режиме до двадцати минут, в зависимости от задействованной мощности. И, в добавок, эти платформы получились достаточно маленькими, чтобы выстреливать их из штатных пусковых установок противокорабельных ракет. В настоящий момент пусковые установки Шестьдесят второго дивизиона тем и занимались, катастрофически умножая для хевов число мишеней.
      Когда экран буквально усеяли россыпи ложных целей, губы контр-адмирала Аристида Трикуписа скривились в хищной улыбке.
      «Сегодня на Элрике, — подумал он, — хевов ожидает не самый приятный день».

* * *

      — Пресвятая Матерь Божья! — прошептал кто-то.
      Гроунволд не знал, кто именно, но этот человек очень точно выразил его собственные эмоции.
      Мантикорцы попросту не могли выпустить по нему столько ракет сразу, да еще и при том ускорении сближения, которое отслеживали его тактические офицеры. Это было невозможно!
      Но это произошло, и когда на его корабли устремилась огненная лавина, в желудке адмирала возник ледяной ком. Окамура, должно быть, был поражен не меньше его, но тактик ничем этого не обнаруживал, и Гроунволд был доволен выдержкой гражданина коммандера. Мантикорцы обладали лучшими сенсорами и средствами прицеливания, чем Народный флот, и Окамура, чтобы скомпенсировать их превосходство, оттягивал пуск до последней возможности. Помедли он еще чуть-чуть, и выпущенные врагом ракеты могли бы поразить его собственные подвески, но каждая секунда задержки улучшала для его пташек процент попадания в цель. Будь оснащение противника таким же, как у него, Гроунволд, наверное, произвел бы пуск, едва выйдя на огневой рубеж, но вражеские системы РЭБ были слишком хороши, и о надежном прицеливании с большого расстояния не приходилось и мечтать. А уж если все равно пришлось углубиться в зону поражения, ни он, ни Окамура не намеревались производить пуск ни секундой раньше того момента, когда это позволит надеяться на наилучший результат.
      Именно в такой момент, бросив последний взгляд на дисплей, Окамура скомандовал «огонь». Его ракеты помчались навстречу немногочисленным мишеням, и…
      Гроунволд сжал зубы и мысленно разразился бранью: цели на экране начали стремительно множиться. По его представлениям, столь немногочисленная группа кораблей не могла выпустить такую пропасть ложных целей, однако количество возникших фантомов поражало воображение! На глазах адмирала голосфера буквально начала пухнуть от новых сигнатур и генерируемых противником помех. Ничего подобного Гроунволд в жизни не видел!
      Тридцать пять супердредноутов оперативной группы 12.3 и корабли сопровождения буксировали более восьмисот подвесок с двенадцатью ракетами на каждой. Общий залп превысил тринадцать тысяч ракет. Почти тройное превосходство в числе одновременно выпущенных ракет при относительно малом количестве целей, даже с учетом качественного превосходства мантикорских ракет, могло означать только одно — практически полное уничтожение пикета Элрика.
      Но эти расчеты никак не учитывали проекта «Призрачный всадник». Гроунволд вроде бы не совершил никаких ошибок, но теперь ему предстояло узнать, как жестоко он просчитался.

* * *

      — Видим их хорошо, сэр, — доложил коммандер Таусон. — Согласно телеметрическим данным, уже у половина птичек надежный захват.
      — Прекрасно, Адам, — сказал Трикупис, позволив себе улыбку.
      Еще одним подарком «Призрачного всадника» было увеличение чувствительности головок самонаведения ракет почти на восемнадцать процентов. Примерно на столько же возросла способность компьютеров ракет различать истинные и ложные цели. Конструкторы работали над дальнейшими усовершенствованиями в обеих областях. Когда флоту позволят воспользоваться повышенной дальнобойностью новых ракет, нынешний уровень будет считаться недостаточным, но и нынешние разработки в разыгрывающейся битве должны были принести большие дивиденды. «Иззи» и его собратья могли гораздо скорее переключаться с телеуправления на самонаведение, что давало им дополнительное время для сложных целей и должно было существенно повысить процент попаданий.

* * *

      Пуск был произведен с расстояния в шесть с половиной миллионов километров, при скорости сближения в триста двадцать километров в секунду, что делало номинальное полетное время ракет группы 12.3 равным ста семидесяти двум секундам. Это означало, что их конечная скорость составит семьдесят пять тысяч семьсот километров в секунду, и для конечного маневра до выработки ресурса двигателей у пташек гражданина вице-адмирала Гроунволда останется восемь секунд. При такой скорости восьми секунд должно было хватить. Конечно, Гроунволд знал, что ускорение мантикорских пташек несколько выше, а их полетное время будет короче на десять секунд, что даст им дополнительное время для завершающих маневров при превосходстве в конечной скорости более чем на две тысячи километров в секунду, — но ему не оставалось ничего другого, как с этим смириться.
      Но ни он, ни его капитаны даже отдаленно не представляли себе истинные, намеренно скрываемые возможности ракет, имевшихся в распоряжении вице-адмирала Мэлоуна. Новейшие многодвигательные ракеты «Призрачного всадника» могли пройти всю дистанцию на девяноста шести тысячах g, а не — как это было сделано в данном случае — сорока семи тысяч пятисот двадцати. В этом случае их полетное время сократилось бы до ста восемнадцати секунд, и они получили бы почти минуту на завершающие маневры при конечной скорости в сто десять тысяч километров в секунду. При такой скорости и с таким запасом времени они могли бы пронзить оперативную группу 12.3 насквозь, словно молнии. Но верховное командование Альянса собиралось придержать эти возможности в резерве до более удобного случая.
      Но группа 12.3 и без того огребла кучу неприятностей: каждый пятый из выпущенных противником объектов представлял собой или генератор ложных целей, притворявшуюся целым десятком ракет, или генератор помех. Разумеется, и то, и другое издавна использовалось в космических сражениях обеими сторонами, но Народному флоту впервые довелось столкнуться с таким количеством столь правдоподобных фантомов и такой активностью и силой создаваемых помех. Эффективность противоракетной обороны сил Гроунволда упала чуть не вдвое. Вдобавок походило на то, что манти обзавелись куда более эффективными, чем раньше, системами наведения.
      Пикет Элрика совершил пуск на пятьдесят секунд раньше, чем оперативная группа 12.3, и его ракеты достигли первых целей более чем за минуту до того, как ракеты хевов приступили к собственному финальному маневру. Противоракеты устремились им навстречу, но, к величайшему изумлению Гроунволда, почти все они поражали фантомы или ослеплялись генерируемыми врагом помехами. Лазерные кластеры последней линии обороны открыли огонь, стремясь поразить лазерные боеголовки световыми импульсами, однако прицелы энергетического оружия были тоже сбиты помехами, а часть ударов пришлась по безвредным приманкам. Противоракеты сбили едва двадцать процентов приближающихся ракет. Противоракетные лазеры записали на свой счет еще восемнадцать.
      А потом, почти одновременно, сработали две тысячи четыреста лазерных боеголовок настоящих ракет Альянса, обрушив на оперативную группу 12.3 вал огненной смерти.
      Мантикорцы избрали своей мишенью только пять кораблей Народного флота, и каждый был поражен одновременно почти пятью сотнями ракет. Конечно, супердредноуты обладали огромным запасом прочности, и даже ракеты, выпущенные с таких же кораблей стены, редко пробивали их мощные активную и пассивную защиту. Разумеется, массированный ракетный обстрел представлял угрозу и для них, однако если они гибли, то в результате долгого, упорного боя, когда вражеские удары буквально прогрызали их броню, сантиметр за сантиметром.
      Ни появление автономных пусковых устройств, ни увеличение поражающей силы самих ракет в этом смысле ничего не изменило: чтобы подбить корабль стены, по-прежнему требовались десятки, а то и сотни отдельных попаданий. Другое дело, что теперь наведение стольких ракет на цель требовало куда меньшего времени и координации усилий. Могло хватить и одного-единственного залпа. Оперативная группа 12.3 корчилась в самом центре лазерного вихря с ядерной накачкой. Множество импульсов пришлось по непроницаемым импеллерным клиньям кораблей или было отражено бортовыми гравистенами; какой процент прорвался к своим целям, установить не представлялось возможным.
      Но это было и не важно. За миг до боевого столкновения оперативная группа Народного флота насчитывала тридцать пять супердредноутов, а спустя несколько секунд их осталось тридцать один. Космические мультимегатонные левиафаны обратились в ничто, и чудовищная вспышка взрывающихся термоядерных реакторов стала погребальным костром для двадцати пяти тысяч человек. Все избранные контр-адмиралом Трикуписом цели были поражены и уничтожены. Выживших не было. В числе погибших оказался и гражданин вице-адмирала Гроунволда, блестяще подготовивший свою оперативную группу к любой мыслимой угрозе, кроме той, предвидеть которую смог бы только безумец.

* * *

      На глазах Аристида Трикуписа его жертвы исчезли с экрана. Теперь наступил черед ракет, которые успели выпустить хевы. Для перехвата противоракетами их было слишком много, однако «Призрачный всадник» еще не сказал своего последнего слова, и глаза контр-адмирала вспыхнули торжеством, когда вражеские ракеты, одна за другой, стали менять курс, поражая фантомы, или, ослепленные помехами, сбивались с прицела и улетали в пространство. Из тринадцати тысяч ракет не менее десяти тысяч оказались сбитыми с курса, причем две или три тысячи растратили свою энергию на уничтожение четырех модулей, изображавших супердредноуты. Те три тысячи, которые атаковали реальные цели, практически равномерно рассредоточились по всем кораблям пикета. В соответствии с начальным замыслом это имело смысл, ибо количество ракет первого залпа значительно превосходило возможности активной обороны кораблей Мэлоуна, и хевам не имело смысла сосредоточивать огонь на избранных целях. Предполагалось, что после того как первый ракетный вал подавит все средства обороны и покалечит большинство кораблей Мэлоуна, они потеряют возможность избежать дальнейших атак, пока с защитниками системы не будет покончено.
      Но этого не произошло. Системы противоракетной обороны уцелели и были готовы к предстоящему испытанию. Прорвавшиеся пташки были встречены противоракетами и огнем уверенно наводимых компьютерами лазерных кластеров. Вице-адмирал Мэлоун и контр-адмирал Трикупис, прищурившись, наблюдали за приближением прорвавшихся ракет. В самый последний момент с флагмана поступил приказ. Все корабли пикета одновременно развернулись, подставив атакующим неуязвимые клинья.
      Несмотря ни на что, перехватить, сбить с курса или отразить все вражеские ракеты не удалось: для этого их было слишком много. И «Исайя Макензи», и «Эдуард Эстерхауз» задрожали от ударов. Носовые стены супердредноутов, скопированные с аналогичных устройств новых ЛАКов, помогли значительно снизить ущерб, а по «Велизарию» попаданий совсем не было. Но вот линейным крейсерам «Амфитрита» и «Лисандр» повезло меньше. Когда лазеры поразили их менее защищенные, в сравнении с супердредноутами, корпуса, корабли буквально вскинулись на дыбы. «Амфитрита», получив массу пробоин, начала терять воздух, но полностью сохранила управление, а вот «Лисандр» пострадал серьезнее. Три вражеских попадания пришлись на его заднее импеллерное кольцо, уничтожив два альфа— и как минимум четыре бета-узла. Еще больше ударов пришлось по центральной секции, разворотив правый борт, уничтожив БИЦ, флагманский мостик (к счастью, там никого не было) и две из трех термоядерных установок. Корабль потерял убитыми и ранеными треть личного состава, начал терять ускорение и должен был неминуемо погибнуть.
      Однако хевы, явно ошеломленные нанесенным им ущербом, неожиданно сбросили собственное ускорение. «Лисандр» уходил от них, хоть и медленнее, чем хотелось бы.
      Вице-адмирал мгновенно оценил ситуацию. «Лисандр» лишился парусов Варшавской, теперь он не мог увести корабль из системы, но, по крайней мере, у него была возможность снять экипаж. Его супердредноуты, ни один из которых серьезно не пострадал, снизили скорость до той, какую мог поддерживать поврежденный линейный крейсер, заслонили его корпусами и демонстративно дали по хевам бортовой залп, в то время как товарищи «Лисандра» по эскадре подошли к нему вплотную. Это был рискованный маневр, ибо без использования полного потенциала кораблей класса «Харрингтон/Медуза» превосходство в силах оставалось на стороне хевов, а использовать этот самый потенциал полностью командир пикета не имел права.
      Но хевам хватило и того, что они получили. Как будто с исчезновением объединяющего начала (наверное, хмуро подумал Трикупис, так оно и было: среди уничтоженных его огнем кораблей, скорее всего, находился флагман) они утратили первоначальную решимость и позволили пикету медленно оторваться и выйти из-под обстрела. Правда, их корабли проводили отходящего противника несколькими ракетными залпами, но целям, защищенным «Призрачным всадником», это не причинило существенного ущерба, так что Трикупис с Мэлоуном остались весьма довольны результатом.
      Полностью сняв экипаж с «Лисандра», они в соответствии с инструкциями, полученными от сэра Томаса Капарелли и Уэсли Мэтьюса, продолжили отступление. Уцелевшие корабли оперативной группы 12.3, мрачно наблюдая за уходящим неприятелем, занимали захваченную ценой тяжких потерь систему, не имея понятия о том, что выполняли при этом замысел верховного командования противника.

Глава 27