– Судя по донесениям, число оставшихся в живых – менее ста пятидесяти человек, мэм. Подсчет, скорее, пессимистический, но это все что я смогла получить. – Джинджер откашлялась, прочищая горло. – У меня пока все, капитан. Извините, что сведения неполные, но мы еще собираем их.
      Хонор от удивления широко открыла глаза. Это было невероятно. Главстаршина, которая менее шести месяцев назад перескочила на это место с должности простого техника второго разряда сумела каким-то образом по собственной инициативе собрать всю эту информацию. Мучительные переживания о погибших, терзавшие ее душу, когда она получила доклад о потерях, скреблись глубоко внутри, но это только подтверждало ее собственную оценку, и Хонор не позволила чувствам парализовать ее волю.
      – Не извиняйтесь, Джинджер, – сказала Хонор, не заметив, как обрадовалась девушка, когда капитан назвала ее по имени. – Я с трудом могу поверить, что вам так много удалось сделать. Продолжайте и дальше и параллельно со мной держите в курсе коммандера Кардонеса. В первую очередь восстановите подачу энергии в госпиталь и убедитесь, что там не будет сбоя с атмосферным давлением.
      – Слушаюсь, мэм. Мы как раз сейчас этим занимаемся.
      Хонор повернулась к Кардонесу, и старпом мрачно покачал головой и наклонился вперед, чтобы их шлемы соприкоснулись.
      – Наша песенка спета, шкипер, – спокойно сказал он, так чтобы голос передавался не по системе связи, а через механический контакт их шлемов. – Без генератора и парусов мы погибнем, даже если предположить, что мы сможем обеспечить достаточные условия для поддержания жизни.
      – Согласна. – Хонор говорила мягко, но ее лицо исказилось от боли. – С другой стороны, мы можем занять наших людей работой. – Раф согласно кивнул, и она продолжала: – Подумай, что ты можешь сделать, чтобы прямо отсюда организовать ремонтную бригаду. Попытайтесь войти в центральные шахты лифтов. Они обесточены, но только через них мы сможем наладить сообщение людей друг с другом. Проверьте, есть ли отсеки, в которых сохранилось нормальное давление, а потом я хочу,чтобы ты и МакБрайд занялись спасательными отрядами. Отыщите всех, кто еще жив. Это может не иметь значения в конечном итоге, но я не хочу, чтобы хоть один человек умер, попав в ловушку в какой-нибудь каюте.
      – Слушаюсь, мэм.
      Кардонес снова кивнул и отодвинулся, а Хонор подключилась к каналу связи, который до сих пор боялась проверить.
      – Мак? – нерешительно сказала она, и лицо ее чуть прояснилось, когда она услышала голос.
      – Я здесь, мэм. В вашей каюте все перевернуто вверх дном, но я проверил модуль жизнеобеспечения. Саманта, кажется, в порядке, но я не могу убедиться в этом. Она свернулась на полу в домике и не поднимает глаз, когда я стучу ей в окошко.
      – Гарри Чу умер, Мак, – тихо сказала Хонор. – Все, что мы можем сделать пока, это оставить ее в покое, но я хочу, чтобы ты был с ней. Пусть она знает, что рядом кто-то есть.
      – Понятно, мэм, – так же тихо ответил он.
      – Я скоро снова свяжусь с тобой, – пообещала Хонор и опять переключила канал, на этот раз на частоту связи со всей командой, и когда она заговорила, ее голос был твердым и спокойным.
      – Слушайте все, говорит капитан, – обратилась она к потрепанным остаткам своего экипажа. – Мы сейчас находимся в тяжелой ситуации, но мы все еще живы. Все выходите на палубу нулевого уровня. Мы соберемся там и начнем поисково-спасательные работы и осмотр повреждений. Все раненые или оказавшиеся запертыми в каютах, сообщите по системе связи старшине Льюис в центр аварийного контроля или в поисково-спасательную бригаду. Не беспокойтесь. Мы выведем всех. Капитан связь закончила.
      Она выключила передатчик и еще раз осмотрела капитанскую рубку, спрашивая себя, что она будет делать, когда они все соберутся.
      В голову ничего не приходило.

* * *

      – Все, шкипер. – Голос Аннабель Вард был спокоен. – Я не знаю, что случилось, но оба импеллерных следа исчезли с экрана почти одновременно.
      – Может, мы вышли из предела досягаемости?
      – Нет, мэм. Они просто… исчезли.
      Фушьен посмотрела на Суковского. Возможно, один или оба корабля выжили, но ясно, что двигатели обоих не работают, и это было плохим знаком.
      – Шкипер, наши датчики вообще ничего не показывают, – негромко добавил старпом, как будто ему неприятно было слушать самого себя, и Фушьен кивнула.
      Приказы леди Харрингтон были предельно ясны, и она, пожертвовав «Пилигримом», дала «Артемиде» возможность уйти. Но при этом «Артемида» была единственным судном, на котором знали, что произошло с «Пилигримом» и хевенитским линейным крейсером и знали место, где это произошло.
      – Мы не можем уйти, – сказал кто-то.
      Фушьен удивленно повернулась на голос, потому что это был голос Клауса Гауптмана. Ее хозяин, помрачневший, смотрел суетливо бегающими глазами, но в его глазах появилось что-то еще, кроме стыда. Он покачал головой, затем взглянул на других офицеров в рубке и на свою дочь и продолжил тихим, почти робким тоном, которого никто из них никогда у него не слышал.
      – Я… виноват. Если бы я не задержал «Артемиду» в Новом Берлине из-за грузовых судов, мы пересекли бы Провал в эпсилон-полосе, и хевениты ни за что бы нас не заметили. Что касается того, как я разговаривал с леди Харрингтон…
      Гауптман сделал паузу и снова покачал головой. Голос его стал чуть громче, когда он заговорил снова.
      – Теперь это не имеет значения. Мы знаем, в каком месте «Пилигрим» исчез с экрана, и мы знаем, каков был его вектор. Если кто-то у него на борту или на борту хевенита остался в живых, я полагаю, мы единственные люди, которые могут помочь им.
      – Я не могу разрешить переход туда «Артемиды», – решительно сказала Фушьен. – Во-первых, хевенит, возможно, выжил, и его повреждения могут быть отремонтированы. Мы можем попасть прямо под прицел его бортовых орудий, а я не могу рисковать всеми людьми на борту этого судна. Во-вторых, в любом случае для полета нам потребуется время, а каждая минута при работающем двигателе увеличивает вероятность того, что появится какой-нибудь другой хев и прихлопнет нас.
      – Я понимаю, но мы не можем просто бросить их.
      – У нас нет выбора, сэр! – Голос Фушьен был резким, а глаза сверкали от гнева. Глупо было направлять свой гнев на Гауптмана за то, что он заставил ее сказать правду. – Вы, сэр, можете быть владельцем этого судна, но я – его капитан.
      – Пожалуйста, капитан!
      Многие находящиеся в рубке широко раскрыли глаза, не в силах поверить, что слышат в голосе Гауптмана умоляющую интонацию.
      – Ведь можем мы хоть что-нибудь сделать!
      Фушьен хотела ответить резко, но сжала губы и довольствовалась тем, что с мрачным видом отрицательно покачала головой. Гауптман разом ссутулился, и выражение страдания в его глазах поразило Гарольда Суковского, как молния. Он должен что-то предпринять, подумал капитан. Он – черствый, высокомерный, твердолобый сукин сын, но он понимает, что такое ответственность, и леди Харрингтон как раз в это и ткнула его носом. И таким образом, – Суковский посмотрел на Стейси Гауптман, – выставила его дураком перед дочерью. Но Мэгги права. Мы не можем рисковать судном, как бы мы все ни хотели…
      Его мысли прервались, и он нахмурился. Он слышал, что Фушьен и Гауптман продолжают говорить, но их голоса звучали словно издалека, потому что его мозг работал с невероятной скоростью.
      – Я сожалею, сэр, – сказала наконец Фушьен гораздо более мягким голосом. – Я действительно сожалею. Но мы ничего не можем сделать.
      – А вот и нет – можем, – пробормотал Суковский, и все присутствующие в рубке посмотрели на него. – «Артемида» не может прийти на помощь, – продолжал он, – но есть другой путь.

* * *

      – Вижу хева, шкипер, – сказал Скотти Тремэйн. Они с Харкнессом вывели бот для осмотра корпуса, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять всю безнадежность ситуации. «Пилигрим» был разбит и раздавлен, его импеллеры уничтожены. Это означало, что никто из них не выживет, и Хонор послала Тремэйна и Харкнесса на поиски хевенитского крейсера. Возможно, его повреждения менее серьезны, чем у «Пилигрима». А если так, и если выжившие члены обеих команд объединятся, то они смогут добраться до какого-нибудь порта… а в данный момент даже республиканский лагерь для военнопленных казался раем.
      Теперь Хонор слушала по системе связи скафандра, как Скотти описывает повреждения «Ахмеда», и надежды ее стремительно таяли. Она сидела, сняв шлем, в одной из кают-компаний для рядового состава, в которой сохранилось атмосферное давление. Кроме нескольких небольших отрядов МакБрайд, все еще искавших тех, кто мог быть заперт в каютах, все ее выжившие находились либо здесь, либо в госпитале, либо в центре аварийного контроля, либо во втором реакторном отсеке.
      Народа так мало, что от толкучки никто не страдает, мрачно сказала она себе и подождала, пока Скотти закончит доклад.
      – Хорошо, – произнесла она. – Он никуда не уйдет со своей дырой в носовой части, а нас сносит все дальше и дальше. Проверьте, можете ли вы связаться с кем-нибудь на борту. Похоже, они находятся в еще худшей ситуации, чем мы. Если так, предложите их снять и перевезти на борт «Пилигрима». Скажите им, что… – она холодно улыбнулась, – кто чей пленник, мы можем выяснить позже.
      – Слушаюсь, мэм, – ответил Тремэйн и направил бот к «Ахмеду».
      – Разумно ли это, шкипер? – спросил Кардонес тоном, который постороннему мог показаться излишне спокойным. – Мы используем последние резервы системы жизнеобеспечения.
      – Хевов не могло остаться много, Раф, – ответила она так же спокойно, – и насколько мы знаем, у них вообще нет никакого жизнеобеспечения. А там ведь может находиться кто-то из наших пленных. С другой стороны, вся наша надежда только на то, что один из хевенитских кораблей сопровождения догадается, куда делся крейсер, и начнет искать нас… и этим, с крейсера, до прихода помощи не дожить. Дадим же им шанс, что есть у нас. Единственно достойный поступок, по-моему.
      Кардонес медленно кивнул и вернулся к своим обязанностям, а Хонор оглянулась и подозвала старшину, с которым говорила, когда поступило сообщение Тремэйна.
      – Хорошо, Хаверти, – оживленно сказала она – Как только вы почините утечку в семьсот семнадцатой, я хочу, чтобы вы снова подали туда давление. Коммандер Райдер должна перевести часть людей из госпиталя, чтобы уменьшить тесноту, и лучше всего разместить их там. Так что, как только вы подадите туда давление, сообщите главстаршине Льюис, чтобы мы смогли организовать рабочую бригаду для перемещения раненых. Раз уж вы будете в семьсот семнадцатой, я хочу, чтобы вы или ваши люди бросили взгляд на главную систему жизнеобеспечения. Тогда…
      Она продолжала говорить, отдавая приказы уверенным голосом капитана, а сама спрашивала себя, как долго еще она сможет притворяться.

* * *

      Стефен Хольц с ошеломленным, окаменевшим от перенесенного шока лицом прошел вслед за мантикорским лейтенантом в кают-компанию. Его потери были намного серьезнее, чем у противника, и в абсолютных, и в относительных величинах. На его судне было две тысячи двести мужчин и женщин. Сорок шесть оставшихся в живых смогли свободно разместиться на одном боте, который прибыл, чтобы забрать их.
      Мантикорский пилот – лейтенант Тремэйн – пригласил его на место второго пилота на борту бота, и Хольц смотрел через иллюминатор, как вырастает перед ним искореженный корпус корабля-ловушки. Он ощутил горькое удовлетворение при мысли о том, что разрушил его, – правда, рейдер разрушил его красавца «Ахмеда», и он понимал, что все это невероятно глупо. Монти были его врагами, но остатки его команды выжили только потому, что эти самые враги забрали их с безвоздушной, беспомощной громадины, которая когда-то была красавцем линейным крейсером. И они, как и он, просто выполняли свой долг.
      Долг, с горечью подумал он. О да. Мы выполнили свой долг! И посмотрите, куда это нас всех привело…
      Высокая женщина в скафандре капитана обернулась к нему и встретилась с ним взглядом, ее миндалевидные глаза тоже были темными от горя, и он коротко склонил голову. Формальное приветствие было бы неуместным.
      – Стивен Хольц, линейный крейсер Народного Флота «Ахмед», – представился он хриплым голосом.
      – Хонор Харрингтон, КЕВ «Пилигрим» – или то,что от него осталось, – ответила она.
      Хольц почувствовал, что глаза его вылезают из орбит. Так это Хонор Харрингтон! Столь же опасна, сколь умна – говорилось о ней в донесениях… и как хороша! Ну что ж, предположил он, мне удалось то, чего никто еще не мог добиться. Она больше не будет жечь наши корабли.
      – Мне жаль, что вы понесли такие большие потери, – сказала Харрингтон. – Как вы можете видеть, мои собственные…
      Она пожала плечами, и Хольц кивнул. Им не было смысла ненавидеть друг друга.
      – Мы можем оказаться в немного лучшем положении, чем я думала, – продолжала она более оживленно. – Пока мы задействовали небольшой резерв из системы жизнеобеспечения. Это обеспечит жизненные условия на несколько часов, но одна из наших основных воздухоочистительных установок уцелела, и у нас есть один действующий реактор. Если мы сможем подать энергию к воздухоочистителю, то нам хватит ресурсов жизнеобеспечения примерно для четырехсот человек. И этого, – она добавила с тихой горечью, – будет более чем достаточно. – Она глубоко вздохнула и продолжила. – К сожалению, у нас осталось только шесть или семь техников систем жизнеобеспечения, а все наши офицеры инженерно-технического отдела пострадали от обстрела, так что на все это потребуется время.
      – Мой помощник инженера жив, – предложил Хольц. – Он может оказать помощь.
      – Спасибо, – просто ответила Харрингтон и посмотрела ему прямо в глаза. – Наш вектор несет нас в глубь Провала, капитан, но все-таки мы смещаемся в сторону Силезии. В лучшем случае, мы продержимся девять дней прежде чем войдем в Саксонскую Волну и разлетимся на атомы. Конечно, если мы раньше не попадем в Разлом Селкира. Как я понимаю, наш единственный реальный шанс – использовать боты, чтобы нести вахту на сенсорах и надеяться, что кто-то из ваших прибудет сюда и станет вас искать. Тогда мы сможем с ними связаться. Если они доберутся сюда вовремя, – она сделала глубокий вдох, – мы с моей командой сдадимся вам в плен. А пока – все, что осталось от этого корабля, по-прежнему является кораблем Ее Величества, и им командую я.
      – И тем временем мы должны считать себя вашими пленными? – спросил Хольц с намеком на улыбку.
      Они оба понимали, что шанс на спасение практически равен нулю, но все же оба продолжали играть свои роли, и эта мысль развлекала его.
      – Я предпочитаю, чтобы вы считали себя нашими гостями, – ответила Харрингтон с легкой ответной улыбкой.
      – Согласен, – сказал он и протянул ей руку.
      Она крепко пожала ее, и одетое в скафандр шестилапое существо на ее плече серьезно кивнуло ему. Хольц, к своему удивлению, тоже кивнул в ответ и махнул рукой в сторону небольшого отряда оставшихся в живых членов своей команды.
      – А теперь, пожалуй, гражданину коммандеру Виклову стоит присоединиться к вашим техникам,капитан, – спокойно сказал он.

* * *

      Мы подключили реактор к системе жизнеобеспечения, мэм, – доложила три часа спустя из центрального поста контроля повреждений измученная Джинджер Льюис. – Коммандер Виклов оказал большую помощь, он нашел способ ликвидировать утечку тепла, когда мы подключали воздухоочиститель.
      – Отлично, Джинджер. Отлично. Как моя каюта?
      – Мы не можем дать туда давление, мэм, там слишком большая дыра в переборке. Но боцман думает, что она нашла способ извлечь оттуда модуль.
      Хонор вздохнула с облегчением, услышав это. Модуль Саманты не был поврежден, но ниша переборки, в которой он был установлен, страшно деформировалась и заклинила его на месте. Саманта не смогла бы выжить вне модуля, однако, казалось, не было никакого способа достать его из каюты Хонор.
      – Так точно, мэм, – раздался на канале связи голос Салли МакБрайд. – Есть служебная шахта позади переборки. Я могу послать туда команду со сварочным аппаратом и вырезать всю переборку, а затем вынуть модуль через шахту. Тесновато будет, но мы выкрутимся.
      – Спасибо, Салли, – вздохнула Хонор. – Большое спасибо. Мы можем выделить кого-нибудь для этого?
      – Да, мэм. В конце концов, – Хонор расслышала усталый смешок боцмана, – она единственный член команды, все еще запертый в каюте. Здесь у меня ваш Кэндлесс, мы с ним сможем управиться сами.
      – Спасибо, – снова сказала Хонор. – И поблагодари за меня Джейми, пожалуйста.
      – Обязательно, мэм, – заверила МакБрайд.
      Раф Кардонес снова остановился рядом с ней, и Хонор подняла глаза.
      – Я думаю, что в основном ситуация под контролем, шкипер.
      – Хорошо. В таком случае, давай накормим людей. – Хонор показала рукой на столы, где добровольцам удалось собрать огромные блюда с бутербродами из запасов камбуза. – У нас будет достаточно неприятностей, связанных с усталостью, и незачем прибавлять к ним ошибки, вызванные голодом и низким содержанием сахара в крови.
      – Согласен. И это к тому же должно поднять настроение. Бог знает, чего бы я только сейчас не съел!
      – Я тоже, – сказала Хонор с улыбкой. – Ну, так…
      – Шкипер! Шкипер!
      Хонор вскочила, чуть не выпрыгнув из скафандра, когда из динамика скафандра раздался ликующий вопль. Это был Скотти Тремэйн, на вахте на своем боте вместе с Горацио Харкнессом. Она никогда не слышала, чтобы он так вопил.
      – Да, Скотти?
      – Шкипер, у меня отсюда открывается самый красивый вид в этой долбаной вселенной! – Скотта почти кричал, впервые выругавшись в ее присутствии. – Это великолепно, шкипер!
      – Что – «великолепно»? – потребовала она.
      – Вот это, шкипер! Позвольте мне транслировать вам, – сказал он вместо прямого ответа.
      Хонор в замешательстве посмотрела на Кардонеса, и вдруг еще один голос послышался из системы связи ее скафандра.
      – «Пилигрим», это Гарольд Суковский, иду на сближение от ноль-два-пять, три-один-девять, – сказал голос. – Нахожусь на борту ЛАК «Андрей» вместе с вашим лейтенантом Хантером, иду с «Иоанном», «Павлом», «Фомой» и тремя шаттлами за компанию. «Иаков» и «Фаддей» присматривают за «Артемидой». Мы подумали, что вам, может быть, хочется домой.

Глава 42