Войдя внутрь сооружения, Корд вздохнул. Здесь было не только несколько прохладнее, но, главное, не так сухо, как снаружи. Он кивнул (естественно, по-своему) коротышке-переводчику и двум существам ростом чуть повыше, напоминавшим своей странной плотной оболочкой громадных жуков.
– Искренне благодарю. Здесь намного приятнее. Он также заметил еще двух существ, стоявших сзади.
Странное оружие, которое они держали в руках, было направлено на него. Ситуация не особенно его удивляла, поскольку ему не раз доводилось видеть телохранителей, оберегающих городских магнатов. Единственное, что он хотел бы выяснить, кто из них главный.
– Я Элеонора, – повторила О'Кейси, показывая на себя. Затем весьма осторожно показала на мардуканца. Дело в том, что в некоторых культурах тыкание пальцем считалось весьма недружественным жестом.
– Д'Нал Корд… – Остаток фразы разобрать было невозможно.
– Флет-ке – спросила Элеонора, надеясь на более вразумительную реакцию.
– Я… известно… флет-ке… убить.
– Вы хотите узнать, как было убито это животное? – спросила она с интонациями, максимально приближенными к местному диалекту. По крайней мере, «максимально» с точки зрения ее чипа.
Хотя известных слов стало больше, понимать мардуканца было очень тяжело.
– Нет, – сказал туземец. – Кто убил эту флет-ке? Вы?
– О нет, – ответила Элеонора, показывая на Роджера. – Это Роджер. – Она вдруг замерла, так как сообразила, что как бы подставляет принца. Ведь пока неизвестно, Я как мардуканец расценивает это убийство.
Роджер нажал на кнопку, чтобы можно было отчетливо видеть его лицо за маской шлемофона.
– Это я, – сказал он. В его чип была загружена, естественно, та же самая программа, что и у О'Кейси, позволявшая ему, по крайней мере, понимать все то, что понимала Элеонора. Поскольку процессор чипа у принца значительно превосходил по быстродействию процессоры всех членов экипажа, Роджер не без основания надеялся, что его самообучающаяся программа за тот же самый отрезок времени достигнет гораздо большего прогресса, чем у Элеоноры. Он, например, даже не сомневался в том, что вот-вот постигнет основы мардуканского языка.
Гуманоид выглядел немного расстроенным, но, по всей видимости, не сердился.
Корд направился к Роджеру, немного помедлил, почувствовав напряжение стоявших сзади охранников, затем осторожно положил руку принцу на плечо.
– …Брат… жизнь… быть обязанным… долг…
– О, черт! – вырвалось у Элеоноры.
– Что? – спросил Роджер.
– Мне кажется, – фыркнула О'Кейси, – что он намекает на то, что вы спасли ему жизнь и становитесь таким образом его кровным братом.
– Бог мой, – вымолвил Панер.
– Что? – повторил Роджер. – Что же в этом плохого?
– Может быть, и ничего, ваше высочество, – кисло заметил Панер. – Просто в большинстве культур – а эта вряд ли является исключением, – так вот, в большинстве культур это может оказаться серьезным делом. Иногда это может означать, что брат обязан стать членом племени. Как в поговорке: «око за око, зуб за зуб».
– Ну, мы, возможно, и так движемся по направлению к этому племени, – заметил Роджер. – Это же так романтично. Представьте себе: я буду пить оленью кровь или что-нибудь в этом роде. А затем мы пойдем дальше. Замечательная история – будет что рассказать в клубе.
Элеонора покачала головой.
– Ну а представьте себе, что вас вынудят остаться в этом племени, или еще что-нибудь похуже…
– Ну… Тогда… О…
– Вот почему вам не следовало стрелять без крайней необходимости, – заметил Панер.
– Ладно, сейчас я попробую найти выход из положения, – сказала О'Кейси.
– Прекрасная возможность, – проворчал Панер.
– Начальник Роджер… сожалеет… уважение. Путешествие… путь… пройти…
Корд засмеялся.
– Ну, я также не слишком обрадован тем, как все вышло. Я разыскивал очень важную для меня персону, когда этот юноша дерзнул спасти мою жизнь. Способны ли вы, люди, постичь это, достаточно ли вы тонки для этого? Не волнуйтесь. Похоже, мне, подобно вездесущему демону, придется следовать за ним до конца моей жизни. Но, мне кажется, отпущенных дней осталось немного.
Понаблюдав, как его невысокий оппонент мучается с переводом, Корд сделал нетерпеливый жест рукой.
– Ваш тент замечателен, но следует поторопиться, чтобы успеть дойти до деревни раньше, чем появятся ядэны. Хоть вы и одеты в кожу, очень напоминающую кожу этой твари, все же в убежище безопаснее. Можно было бы разрезать эту скотину и использовать ее как укрытие, но боюсь, что в этом случае мы можем не успеть.
– Я думаю, он сказал…
– Он, кстати, заметил, что нам следует поторопиться, – со смехом подытожил Роджер.
– Я почти ничего не смогла перевести, – Элеонора покачала головой. – Использованная лексика почти полностью выходит за рамки общеупотребительных слов. Да и программа перевода несовершенна. Есть реальные проблемы с грамматикой. – О'Кейси украдкой посмотрела на обнаженного мардуканца и отвела взгляд.
– А я почти все понял, – сказал Роджер. – Мне, наверное, удалось настроиться на него или что-то в этом роде. Он сказал, что лучше уходить отсюда, иначе может случиться неприятность.
– Что же он имел в виду? – спросил Панер.
– Он назвал это ядэном. Я думаю, что это имеет какое-то отношение к ночи. – Принц повернулся к мардуканцу и попытался с помощью чипа подстроить тембр голоса.
– Что такое ядэн? – спросил Роджер гуманоида.
Принц неожиданно обнаружил, что программа-переводчик в некоторых случаях дает ему ответы в форме необычных мимолетных образов, складывающихся на основе нюансов окружающей обстановки, характерных жестов мардуканца и известных слов. Когда слово или фраза имели точные аналогии, программа отключала проговаривание вслух, просто подменяя фразу соответствующим переводом. В данном же случае, когда полной ясности не было, программа-переводчик жонглировала образами, пытаясь воздействовать на интуицию, и, как ни странно, это срабатывало. Принц даже развеселился.
– Он говорит, что ядэны – это вампиры.
– Ого! – вырвалось у Панера.
– Да, он весьма красноречиво говорит об этом, – заметила Элеонора, кивнув головой в знак согласия. – Да, похоже, вы правы, ваше высочество. Именно вампиры. А у вас неплохо получается, Роджер.
От удовольствия принц расплылся в улыбке – нечасто его баловали комплиментами.
– Вы же знаете, у меня склонность к языкам.
– Итак, пенистый полагает, что нам пора идти? – спросил Панер, привыкший действовать, а не рассуждать.
– Да, – холодно ответил Роджер, так как обидное прозвище «пенистый» начинало резать ему слух. – Какие-то неприятности могут возникнуть именно ночью. Поэтому он и просит поспешить в его деревню, чтобы успеть до темноты.
– По-видимому, дело нешуточное, – соображал Панер. – Но мы еще не дошли до леса, да и по лесу еще приличный отрезок. Вряд ли мы успеем до ночи подняться на хребет.
– Однако он считает, что мы в состоянии это сделать, причем без особых проблем, – вставила Элеонора.
– Может, он и прав, – ответил Панер. – Но если так, то его деревня должна быть гораздо ближе, чем мы думаем.
– Одним словом, пора отправляться, – сказал Роджер.
– Согласен. Сейчас только прикажу снять тент.
– Хотите? – Роджер протянул мардуканцу трубку от питьевого баллона. – Вода!
В базе данных перевод этого слова отсутствовал, поэтому принц использовал стандартный межгалактический термин. Чтобы стало понятнее, Роджер сделал небольшой глоток, а затем плеснул несколько капель себе на ладонь, показав ее мардуканцу. Корд наклонился вперед и сделал пару жадных глотков. Благодарно кивнув Роджеру, он указал рукой на тент.
– Да, конечно, – смеясь сказал Роджер. – Я вижу, мы уже прекрасно понимаем друг друга.
Довольно быстро стало ясно, почему расходились мнения Корда и Панера относительно продолжительности пути. Корд шагал словно в сапогах-скороходах, что было немудрено при таком росте. Для многих такой темп оказался чрезмерным. Пехотинцы, шедшие почти налегке, летели за ним вприпрыжку, но Мацуга, О'Кейси и несколько пилотов оказались неспособны на такой подвиг. Когда солнце скрылось за вершинами гор, группа пробиралась уже по довольно узкому горному ущелью. Опасения мардуканца все усиливались, но зато переводить его речи становилось все проще и проще.
– Принц Роджер, – сказал Корд. – Нам следует поторопиться. Ядэны высосут всю нашу кровь, если найдут нас. Лишь на мне защитная одежда, – он показал на свою кожаную накидку. – У вас есть такие же?
– Нет, – ответил Роджер. Ухватившись руками за громадный булыжник, он подтянулся и пролез наверх. С высоты открывшейся панорамы принц увидел всю процессию, растянувшуюся на несколько сотен метров. Хвост ее был едва различим где-то в самом начале узкого каньона, а голова уже подбиралась к вершине. Каньоны попадались нечасто, но их преодоление сильно тормозило движение. Продираться все время вверх, между камнями, с тяжеленным грузом было непросто. Группа почти сливалась с ландшафтом – лишь отсвечивали установленные на некоторых рюкзаках солнечные батареи и изредка посверкивали орудийные стволы. Несладко приходилось бойцам с носилками, каждый миг рисковавшим уронить неуклюжий и громоздкий багаж.
– У нас не предусмотрено большого тента для каждого участника. Но у нас есть другие чехлы. К примеру, у каждого своя персональная палатка. А они большие, ваши ядэны! Очень кровожадные, что ли?
Корд задумался, очевидно подбирая точные слова.
– Да нет, пожалуй, большими или особо жестокими их не назовешь. Они скрытные. Проникают в лагерь, полный народу, выбирают себе одну-две жертвы, расправляются с ними, а затем высасывают всю кровь.
Роджера передернуло.
– Для таких случаев у нас надежная охрана.
– В этой долине их полным-полно, – Корд обвел вокруг рукой. – Это хорошо известный факт, – добавил он.
– О, круто!– Роджер проворно спрыгнул с валуна. – Мы в долине вампиров.
Глава 18
Ветер дул несильно, но постоянно – воздух, изнуряюще горячий днем и холодный ночью, непрерывно тянуло с высоких гор в сторону лесного массива.
Глядя с высоты хребта на колыхавшиеся далеко внизу кроны деревьев, Панер уже, наверное, в шестой раз мысленно возвращался к принятому решению заночевать на перевале.
Корда не особенно волновало место, где будет разбит лагерь. Он лишь твердил, что если они решатся пойти дальше в сгущающихся сумерках, то подпишут себе смертный приговор.
Неподвижно сидя у огня, Корд походил на изваяние. Но его молчание не обижало Панера – пенистые относились к холоднокровным и, значит, с наступлением холода цепенели, словно впадали в анабиоз.
Капитан в задумчивости почесал подбородок, прикидывая, что же, собственно, удалось выведать у туземца. Панер хоть и неохотно, но вынужден был признать, что принц проявил недюжинные способности, общаясь с туземцем, и что время, затраченное на установление контакта, не имело в конечном счете такого уж большого значения. Панер, конечно, отнюдь не собирался объявлять это вслух Роджеру… или О'Кейси. Командир должен быть один, и особенно в критических ситуациях типа этой. В общем, что бы там ни говорил табель о рангах, но Панер не доверил бы этому «полковнику», его высочеству принцу Роджеру, даже возглавить какую-нибудь пивную вечеринку.
В глубине души Панер уже досадовал на себя за недавнюю бешеную вспышку раздражения, хотя она и была искренней. Он сожалел о словах, которых уже не вернешь, но не потому, что не хотел, чтобы так вышло, и даже не потому, что этот разговор тет-а-тет мог потенциально повлиять на его, капитана Арманда Панера, карьеру (хотя вопросы продвижения по службе стояли у командира далеко не на последнем месте). Нет. Он просто расценивал свое поведение как непрофессиональное.
С другой стороны, невыносимая заносчивость принца, сочетавшаяся с крайней беспечностью, невольно приучили Панера не воспринимать Роджера всерьез, и потому очевидный успех принца просто не укладывался у капитана в голове.
Так или иначе, неожиданная помощь Корда пришлась весьма кстати, по крайней мере для осуществления их ближайших планов, а содействие Роджера становилось просто незаменимым. Выходило, что мардуканец, скорее всего, вождь или шаман какого-то племени, к которому они направляются, и Роджер оказывался весьма ценным посредником в общении с туземцами.
Размышляя таким образом, Панер прогуливался вдоль границ лагеря, втайне надеясь, что кто-то или что-то возникнет вдруг на его пути и прервет невеселый ход его мыслей. Тогда, по крайней мере, он займется наконец своим непосредственным и привычным делом. Пока все было в порядке: мины направленного действия установлены, лазерные и температурные детекторы расставлены в критических точках. Просочиться сквозь такую защиту смог бы либо человек-невидимка, либо какая-нибудь тварь размером с комара. Завершив обход, Панер подошел к Косутик – старший сержант держала в руках перекинутую через плечо портативную панель управления.
– Включайте, – скомандовал Панер. Косутик щелкнула рубильником. По мере активизирования каждого датчика и каждого вида оружия на панели появлялась соответствующая иконка. Сверив контрольные цифры, Косутик удовлетворенно кивнула Панеру.
– Внимание всем, – громко доложил Панер по общей трансляции. – Охранная система включена. Если необходимо вынести мусор или оправиться, пользуйтесь отхожими местами.
Отхожие места, или уборные, собственно, как и все остальное в лагере, полностью соответствовали требованиям организации временного привала на территории врага. Отхожие ямы выкапывались со стороны, обращенной к лесу. Кроме того, каждой паре участников вменялось в обязанность выкопать свой личный окоп, в котором они будут спать. Хотя такие двухметровые траншеи были не очень удобны, они гарантировали относительную безопасность. Участники, непосредственно не входившие в оперативную группу защиты (например, Роджер или О'Кейси), устанавливали собственные палатки, рассчитанные на одного человека. Палатки располагались внутри территории, обнесенной со всех сторон траншеями.
Охрану и наблюдение предполагалось вести всю ночь – бойцы должны были сменять отправлявшихся ко сну. Подобная система, призванная повысить безопасность людей, давно с успехом применялась во всех известных армиях.
– Ну, как там народ, старший сержант? – поинтересовался Панер.
– Волнуются, – призналась Косутик. – Женатые – в особенности. Все понимают, что вероятность вернуться живыми-здоровыми крайне мала. Кто же позаботится об их семьях?
– Сообщите, что при удачном возвращении на Землю всех повысят в должности и каждому выплатят приличное вознаграждение.
– Слишком рано еще об этом думать, – заметила Косутик. – Пережить эту ночь и то большое достижение. Не нравятся мне эти ядэны. А этот пенистый громила спокоен как мамонт.
Панер молча кивнул – мардуканец ему тоже действовал на нервы.
–Просыпайся, Вилбер, – капрал Д'Эстрис постукивала ружьем по ботинку гренадера. – Ну давай же, бездельник. Пора вставать.
По местному времени уже перевалило за полночь, и желание прикорнуть хоть на пару часов заглушало все остальные мысли. Вилбер был ее сменщиком – так они и чередовались с самого захода солнца. Однако становилось все холоднее и холоднее. Никаких особенных событий за время дежурства не происходило. Периодически тишину нарушали еле различимые шорохи в лесу под горой. В общем, ничего опасного. Света от двух лун, висевших над линией горизонта, было вполне достаточно, чтобы свободно ориентироваться. Эти бесконечные часы ожиданий и наблюдений, перемежающиеся невеселыми думами о том, в какой заднице они оказались… Однако сейчас очередь Вилбера, и палатка зовет ее спать. Черт, ну как же разбудить этого лежебоку?
Гренадер спал как убитый в палатке, представляющей собой спальный мешок, опоясанный трубчатым тентом. Но почему-то лежал он не в окопе, а наверху, в метре от ямы. Интересно, а засыпал он где? В окопе или… В конце концов Д'Эстрис все это надоело. Схватив Вилбера за голову, она потащила его из палатки, а затем откровенно посветила в глаза фонариком.
При первом же вскрике Роджер резко вскочил на ноги. Но лучше бы он этого не делал – по крайней мере, обошелся бы без синяков. Два пехотинца в ту же секунду схватили его и бросили обратно на землю. Пока он соображал, что, собственно, происходит, еще три дюжих молодца уселись ему на грудь, а остальные встали вокруг, держа оружие наперевес.
– Выпустите меня, черт вас дери! – завопил принц, но безрезультатно. Ему опять в полной мере демонстрировали, что его власть не выходит за определенные границы. Не оставив принцу никаких шансов, телохранители пропускали мимо ушей его яростные угрозы. В конце концов пришлось смириться – и его разобрал нервный смех.
Через несколько минут его так же неожиданно освободили. Дружелюбно отшучиваясь, солдаты встали, и чья-то рука помогла принцу подняться. Было темно, как в подземелье. Подивившись вновь, почему его вдруг отпустили, Роджер обнаружил, что на голову ему уже надет шлемофон и к маске подключены световые усилители. В дверях палатки появился Панер.
– У нас ЧП! – Голос командира был усталым. – Вампиры вашего друга посетили-таки нас.
Гренадеру, уроженцу Нового Оркнея, было двадцать два года. При росте в сто семьдесят сантиметров он весил около девяноста килограммов, а его веснушчатые руки были густо усеяны светло-рыжими волосами.
Однако сейчас он больше походил на обтянутый кожей скелет.
– Что бы это ни было, – начала Косутик, – но оно выпило всю кровь жертвы, до последней капли. – Расстегнув хамелеоновскую куртку, она указала на два рубца на животе. – Видите артерии? –добавила она, повернув голову гренадера так, чтобы стали видны еще две отметины на шее. – Два прокола, явно от зубов. Зубы похожи на человеческие, может быть, немного уже.
Панер повернулся к Д'Эстрис, сменщице убитого. Девушка стояла мертвенно-бледная.
– Так, расскажите, пожалуйста, все по порядку. – Командир, как всегда, старался владеть собой.
– Я ничего не слышала, сэр. Также ничего не было видно. Я не спала. За все это время Вилбер не издал ни звука, да и вообще не припомню какого-либо шума.
Девушка явно колебалась.
– Я… я, возможно, кое-что слышала, но это был такой слабый звук, что я даже не придала ему значения. Это скорее напоминало тест для проверки слуха, когда точно не знаешь, услышал что-либо или нет.
– Что же это могло быть? – вопрошала Косутик, обследуя внутренность палатки. Какое-то существо умудрилось проскользнуть в нее и затем выползти, не издав при этом ни звука.
Эти специализированные небольшие походные палатки, рассчитанные на одного человека, по форме напоминали обычные многоместные. Несмотря на малый размер, внутри было достаточно места, чтобы разместиться бойцу вместе с необходимым скарбом. Кто же убил гренадера и не оставил при этом совершенно никаких следов?
– Это… очень похоже на… летучую мышь, – осторожно заметила девушка. – Просто ничего больше в голову не приходит.
– Летучая мышь… – повторил в задумчивости Панер.
– Да, сэр, – продолжала Д'Эстрис. – Мне показалось, что я услышала шорох, очень похожий на шум крыльев. Я огляделась, но ничего не заметила. – Девушка помедлила и взглянула на сосредоточенные лица командиров. – Я понимаю: возможно, это звучит странно…
Панер кивнул и огляделся.
– Замечательно. Всего лишь летучая мышь. – Он глубоко вздохнул и опять посмотрел на тело. – Говоря откровенно, капрал, все же, наверное, это было существо из другого мира, о котором мы ничего не знаем?
– Заверните тело, – сказала Косутик. – Утром мы похороним его с надлежащими почестями.
Тела умерших бойцов полагалось сжигать, чтобы не таскать с собой лишний вес. После кремирования пакет с останками сворачивали в трубочку так, что он становился похожим на легкий и компактный спальный мешок.
– Летучая мышь, – продолжал бормотать Панер, качая головой.
– Не переживайте так сильно. – Гиляс положил руку на плечо Д'Эстрис. – Мы на чужой планете. Возможно, здесь действительно есть кровососущие крысы – кто его знает. – Лейтенант вырос в горах Колумбии, где к летающим кровососам давно привыкли. – На Земле попадаются летучие мыши куда страшнее…
– Возможно, это самые настоящие вампиры, – неуверенно проговорила девушка.
Утро не сулило облегчения. Изматывающие ночные переживания сменились не менее тягостным ожиданием неизбежной жары: неумолимое светило уже простирало свои щупальца-лучи. Отдав должное погибшему и свернув лагерь, процессия двинулась дальше – вниз, в долину, в лесистые дебри предгорья.
Маршрут проходил по западной окраине горной цепи. Дорога шла высоко над уровнем моря. Роджер опять оказался рядом с Кордом. Вышли ранним утром, когда было еще довольно прохладно. Из-за низкой температуры мардуканец шагал медленно – холоднокровные вообще не приспособлены к холоду. Но мало-помалу день набирал силу, солнце уже выглядывало из-за горных вершин, неся с собой привычную жару. Шаман, окончательно проснувшись, оживал на глазах. Принц даже услышал, как мардуканец смеется.
– Наконец-то оставляем эти чертовы горы, – восклицал туземец.
Дорого неуклонно спускалась вниз. Когда миновали зону облаков, влажность резко повысилась. В сочетании с невыносимой жарой атмосфера напоминала парную баню, что, естественно, не поднимало настроения.
Крутой спуск плавно перешел в небольшое плато, и принц смог не торопясь рассмотреть открывавшуюся внизу панораму. На образование долины повлияли, скорее всего, два фактора: сточные воды и последующее оледенение. По-видимому, определенный геологический период планеты характеризовался значительно более низкими температурами. Открывавшаяся взгляду долина была великолепна.
В центре ее красовалось небольшое прелестное озерцо, площадью в полгектара, куда с окрестных скальных стен стекали многочисленные ручейки. Просматривался также главный, довольно высокий, многоярусный водопад, исток которого скрывался где-то высоко в облаках. Пользуясь моментом, бойцы уже успели наполнить баллоны водой, оказавшейся не только кристально чистой, но и достаточно холодной.
Верхнюю и нижнюю оконечности долины окаймляли так называемые морены, небольшие нагромождения камней, оставшиеся, по всей видимости, с ледникового периода. Верхняя морена словно предназначалась для постройки на ней роскошной виллы, с потрясающим видом на озеро и лес. Ступенчатые скальные стены, окружавшие долину, возникли, очевидно, в результате горообразования, а многочисленные пласты когда-то очень-очень давно были частью морского дна. Роджер сразу приметил богатые залежи каменного угля и железных руд. Долина, очаровательная сама по себе, таила неиссякаемые запасы ценнейших месторождений.
Корд, пожалуй, единственный, кто не разделял восторги чужестранцев, заметив, что подобная долина для любого пенистого – мрачный круг ада.
– Ну, я не знаю, – возражал принц. – Лично мне здесь нравится. Я очень люблю горы: они раскрывают душу планеты – конечно, если ты знаешь, что ищешь.
Тьфу, – фыркнул Корд. – Чем это место так приятно для людей? Пищи нет, жуткий холод, сухость, как после пожара. Тьфу!
– На самом деле, – не соглашался Роджер, – для геологии это просто находка.
– Что такое «геология»? – спросил шаман, направляя копье в сторону скал. – Дух камня? Или что?
Теперь уже Роджер не выдержал и засмеялся. Он уже сдернул с головы свой шлем и с наслаждением оправлял волосы. Завязав их пучком, принц стал выглядеть гораздо симпатичнее. Однако вопрос мардуканца его заинтриговал.
– Это скорее изучение скал. Во время учебы в колледже меня очень интересовала геология. – Роджер вздохнул и поглядел на неотступно следовавших за ним телохранителей. – Если бы я не был принцем, то, наверное, стал бы геологом. Бог не даст соврать, я всегда этим увлекался.
Корд рассматривал его какое-то время.
– Рожденные вождями не могут быть шаманами. А шаманы, в свою очередь, не могут стать охотниками.
– Почему бы и нет? – возмутился Роджер, неожиданно потеряв контроль над ситуацией и замахав руками в сторону плетущихся сзади людей. – Я просто никогда не просил об этом! Если я захочу… я… ну… я не знаю, что бы я сделал. Но все равно было бы по-моему! Не будь я его королевским высочеством принцем Роджером Рамиусом Сергеем Александром Чангом Макклинтоком!
Корд с высоты своего роста поглядел пару секунд на макушку головы юного вождя, видимо, решаясь на что-то, затем выхватил из-за пояса нож. Тут же синхронно щелкнули несколько затворов – полдюжины ружей нацелились на Корда. Не обратив на это никакого внимания, туземец подкинул нож вверх, поймал его за длинное лезвие и ощутимо стукнул принца кожаной рукоятью по голове.
– Ох! – Роджер схватился за голову и с испугом взглянул на мардуканца. – Зачем ты это сделал?
– Прекрати вести себя как ребенок, – серьезным тоном произнес шаман, по-прежнему игнорируя наставленные на него стволы. – Некоторые рождаются великими, другие – ничтожествами. Никто не способен выбирать, кем он должен родиться. Причитать же и хныкать по этому поводу впору только капризной бабе, а не величайшему мужчине всех народов! – При этих словах мардуканец опять подбросил нож в воздух и, поймав, убрал его в ножны.
– Так, – прорычал Роджер, потирая ушибленное место. – Основное, что я уяснил, – то, что мне следует начать действовать как истинному Макклинтоку! – Он потрогал ушибленное место и слегка испачкал пальцы в крови. – Эй! Ты пустил мне кровь!
– Ты опять плачешь, словно дитя, – сказал шаман, постукивая пальцами по одной из своих нижних конечностей. Его рука заканчивалась широкой ладонью с двумя разными по форме пальцами и явно служила в основном для поднятия тяжестей, а не для какой-либо более тонкой работы. – Пора мужать! – добавил он.
– Знать геологию весьма полезно, – мрачно заметил Роджер.
– Как? Зачем это нужно вождю? Вождь должен изучать своих врагов… или своих союзников. Не так ли?
– А ты знаешь, к примеру, что это такое? – упорствовал Роджер, показав рукой на угольный пласт.
Корд опять постучал своими пальцами в знак согласия.
– Скала, которая горит. Еще одна причина, чтобы покинуть эти сатанинские холмы. Подожгите эту скалу – и вам мало не покажется!
– Но это прекрасное сырье с точки зрения экономики. Его можно добывать и продавать.
– Прекрасное для фарстоковских «чертовых наседок», я думаю, – Корд опять засмеялся, – но не для Народа.
– Вы что же, ничем не обмениваетесь с вашими «чертовыми наседками»? – спросил Роджер.
Корд ненадолго замолчал.
– Ну почему? Бывает. Но, в принципе, в торговле нет необходимости. Народу не нужно ни их золото, ни прочие товары.
– Вы уверены в этом? – Роджер задрал голову вверх, встретившись глазами с Кордом. Принц считал, что этим жестом он выразит сомнение на мардуканском языке.
– Да, – уверенно ответил Корд. – Народ совершенно свободен от любых обязательств. И племя их не связывает, и они к племени не привязаны. Мы – единое целое.
– О-хо-хо… – Роджер осторожно снова натянул на голову шлемофон. – Однако эта ручища навредила мне. Эй, доктор, залечите рану.
Глава 19
Лес окутывал плотный туман. Группа без остановок двигалась дальше, спускаясь все ниже и ниже, неминуемое приближаясь к полосе настоящих джунглей, зеленеющему вдали кошмару непролазных дебрей. Совсем скоро ветвистые лианы и непроходимый подлесок встанут у них на пути. Пока же лишь высоченные деревья, таинственно возникавшие из непроглядного смога, преграждали им путь.
– Вот сука, – выругался капрал Ст. Джон (М). Старший сержант Косутик требовала от капрала, чтобы он отзывался именно на это прозвище, поскольку в третьем взводе служил двойник Джона, именовавшийся Ст. Джон (Дж.). Косутик показалось этого мало, и чтобы лучше различать близнецов, она обязала обоих Джонов завести какие-нибудь отличительные пометки на теле. Ст. Джону (М.), например, пришлось выбрить наголо полголовы. Мокрые, слипшиеся волосы капрала вызывали желание почесаться, и он свободной рукой постоянно тянулся под шлемофон. Сорок шесть градусов по Цельсию в сочетании с плотным горячим смогом напоминали парную баню. Видимость составляла не более десяти метров, и шлемофонные датчики постоянно отказывали. Клубящийся удушливый пар действовал и на акустику, создавая помехи при разговоре. Причитая, Ст. Джон (М.) обернулся, услышав резкий раздраженный вопль.
– Эх!
– Что случилось? – спросила Талберт, когда Джон сдернул свой шлемофон. Вместе с капралом они прикрывали правый фланг процессии, шагая в пятидесяти метрах от возглавляющего шествие бойца со сканером.
– Ах! – в сердцах возопил гренадер, стукнув шлемофоном по стволу ближайшего дерева.
– Чертова связь! По-моему, этот проклятый пар прожег схему. Сплошной шум, и ни черта не слышно.
Талберт засмеялась.
– Может, покурим? – она пошарила в кармане и вытащила коричневую трубку.
– Да ну, – раздраженно проворчал Ст. Джон (М.). Он снова надел шлем на голову и опять сорвал его в ярости. – Черт! – Порывшись в мешке, Джон вытащил кусок ваты и вставил его себе в ухо. – Так-то лучше. Кстати, у меня, похоже, половина датчиков вышла из строя.
Талберт раскурила трубку и молча стояла, вглядываясь сквозь туман.
– Ты что-нибудь слышал? – спросила она, инстинктивно схватившись за плазменное ружье.
– Ни черта не слышно. – Ст. Джон (М.) потер ухо. – Сверчки щебечут какие-то.
– Да нет, тут дру…
Дикий, душераздирающий крик заставил Джона обернуться.
Визжащую нечеловеческим голосом девушку приковал к дереву какой-то короткий отвратительный червь. Гнусная извивающаяся тварь уже успела обвить ее шею, прижав Талберт к стволу, а затем стремительно потащила ее вверх – из раны фонтаном хлынула кровь.
