От вынужденного безделья принц уже готов был лезть на стенку. Туннельный двигатель кое-как залатали и запустили, фазовый тоже удалось подключить, но с тех пор прошла уже добрая половина дня. С момента аварии минуло, наверное, недели три. И все это время экипаж работал в поте лица, реанимируя то, что можно было оживить, а кое-где просто затыкал дыры. А Роджер, исправно исполняя роль пай-мальчика, торчал в своей маленькой тюрьме, периодически потея в дурацком, не по размеру, вакуумном костюме, в то время как изувеченный корабль под аккомпанемент гудящего и периодически вибрирующего двигателя тихо ковылял по направлению к Мардуку. Миленькая ситуация…
      В принципе, ТД (туннельный двигатель) работал довольно ровно, но авральный ремонт давал о себе знать, и временами внутри агрегата что-то начинало визжать, скрипеть, и казалось, что корабль вот-вот разлетится на куски. Панер с Красницким старались наведываться к принцу пореже, придумывая каждый раз в свое оправдание какой-нибудь благовидный предлог. Но эти уловки, по словам Мацуги, не стоили и выеденного яйца.
      Впрочем, кошмарное путешествие близилось к завершению, и основная цель заключалась в удачном приземлении на Мардук. Затем планировалось погрузиться в первый же подвернувшийся имперский корабль и… обратно на Землю. Получалось при таком раскладе, что на Левиатан Роджер и вовсе не попадет.
      Итак, с главной проблемой было покончено, кризис миновал, непосредственной опасности не существовало. Так не пора ли ему, Роджеру, принцу дома Макклинтоков, выйти из гнусного заточения, из этого вонючего курятника?
      Пригладив кое-как свои торчащие во все стороны волосы, принц вставил электронный ключ в дверцу и вышел в коридор. В полутемном проходе воняло еще почище, чем в каюте, и принц даже решился напялить на голову шлем. Надевая его, он суетился, толком ничего не застегнул, и вышло неудобно. Разозлившись на себя и сдернув в итоге шлем, Роджер собрался было выругаться, но, не желая показаться смешным перед охранниками, сдержался.
      Его явно тянуло на подвиги. Сбежав наконец из своего каземата, он вкушал запах свободы.
      – Проводите меня на капитанский мостик, – приказал он, обратившись к одному из охранников. В его голосе прозвучали привычные властные нотки.
      Сержант Нимашет Диспреукс уставилась на принца сквозь мерцающую маску шлемофона. У стороннего наблюдателя, пытающегося разглядеть лицо человека сквозь его шлем, всегда возникало ощущение, что глаза несколько смещены. Этот эффект не был случайным, а предусматривался специально разработанной конструкцией шлема, задуманной для маскировки. Впрочем, целям камуфляжа отвечали и все остальные детали хамелеоновского костюма. Единственное неудобство этого эффекта проявлялось в том, что сквозь маску невозможно было определить выражение лица.
      Слегка помедлив, Нимашет настроилась на канал Панера и решительно отрапортовала:
      – Капитан Панер, говорит сержант Диспреукс, его высочество направляется к капитанскому мостику. Принц Роджер, – уточнила она.
      Петляя извилистыми коридорами, отворяя бесчисленные герметичные люки газово-шлюзовой системы, Роджер, сопровождаемый охранниками, наконец-то добрался до капитанского мостика и огляделся.
      Реально стоять на боевом мостике ему еще не доводилось. Военизированные транспортные корабли таких гигантских размеров, как «Деглопер», составляли костяк флота, доставляя людей и вооружение в любую точку обозримой вселенной. Однако выпускники академии после окончания учебы предпочитали непосредственно участвовать в боевых операциях и служить в линейных войсках или войсках особого назначения. Там и продвижение по служебной лестнице шло намного успешнее. Редко кто соглашался длительное время кантоваться на транспортных посудинах, перевозящих всякий хлам.
      Однако их «мусорщику» все же удалось достойно выйти из кризиса, что свидетельствовало о том, что и на такой «шаланде» может оказаться отличный капитан и прекрасная команда. И тут совсем уже не важно, учились они в академии или нет.
      Следы диверсии отразились и на капитанском мостике. Пожар коснулся коммуникационного стенда и выжег большую часть управляющих панелей.
      При строительстве корабля кабели, подводимые к стенду управления, прокладывались вдоль обшивки корпуса. С их помощью осуществлялся непрерывный контроль работоспособности важнейших узлов. Но поскольку в бою именно обшивка страдала в первую очередь, то предусматривались временные вспомогательные средства. В спешном порядке прямо по полу пехотинцы протягивали провода (за неимением оных подчас использовалась обычная проволока), соединяя их различными реле и переключателями. Прямо под ногами змеились, переплетаясь, гудящие оптоволоконные артерии.
      Осторожно переступая через провода, Роджер подошел к капитану, оживленно обсуждавшему с Панером показания приборов. На экране дисплея причудливо пульсировала и изгибалась голограмма системы управления. Уцелевшие бортовые компьютеры напряженно боролись, пытаясь Удержать систему в состоянии равновесия.
      – Как дела? – спросил принц.
      – Нормально, – Красницкий отвечал хмуро, без тени улыбки на лице. – У нас все в порядке, ваше высочество.
      Вдруг раздался звук сирены. Уже в который раз.
      – Что случилось? – Роджер заговорил громче, пытаясь пробиться сквозь вой. В ответ Панер нахмурился и покачал головой.
      – Система зафиксировала неопознанный военный корабль, ваше высочество. И хотя до встречи с ним как минимум сутки, у нас нет полной уверенности, что поблизости не притаился еще кто-нибудь.
      – Что? – ошеломленно взвизгнул Роджер. – Как? Но… – он сделал паузу, приходя в себя. – Опять диверсанты? Может, они поджидают нас? Кто они вообще? Не наши? Не имперские?
      – Капитан? – Панер обернулся к командиру корабля.
      – На данный момент не известно, кто они, ваше высочество.
      Красницкий, разумеется, расстроился при неожиданном появлении члена королевской фамилии. Стычка с неприятельским кораблем была неминуема и занимала все мысли капитана. Все эти три недели, устраняя последствия ужасных взрывов и произошедшего на судне пожара, Красницкий ни на минуту не выпускал из головы главный вопрос.
      – Наши датчики повреждены. Есть и другие неполадки. Точно известно только то, что у них фазовый двигатель. Сказать что-то более определенное пока не представляется возможным. Капитан нахмурил брови, собираясь с мыслями.
      – Я сомневаюсь, ваше высочество, что этот корабль имеет какое-либо отношение к диверсии. Когда наш ТД был поврежден, мы слишком отклонились от маршрута. Я не думаю, что заговорщики, кто бы они ни были, рассчитывали, что после случившегося мы сможем выжить.
      В противном случае они бы как-нибудь подстраховались и не дали бы нам возможности так сильно сбиться с пути. Мардук находится в стороне от нашего базового курса, примерно на расстоянии семи световых лет. Маловероятно, чтобы кто-нибудь специально ожидал нас именно здесь.
      – Я с вами согласен и тоже не верю, что этот корабль поджидает нас, но отсюда не следует, что от встречи с ним следует ждать чего-то хорошего. Тип их двигателя и характер эмиссии заставляет предположить, что это, скорее всего, бродяжий крейсер святош.
      – Очень может быть, что они и захватили корабль, – пробурчал Панер.
      Красницкий еле заметно улыбнулся и вздохнул, ткнув пальцем в угол подрагивающего экрана.
      – Да, очень похоже.
      – Получается, что планета под контролем врага? – не выдержал Роджер.
      – Возможно, ваше высочество, – согласился Красницкий. – Да, вероятно… по крайней мере, орбита планеты. Но про порт ничего не известно.
      – Итак, капитан, – заключил Панер. – Необходим совет. У нас есть время?
      – О да. Кто бы это ни был, они пока не запускают свой фазовый двигатель, очевидно, пытаясь выяснить наши намерения. Мне кажется, что они принимают нас за торговое судно, а не за военный корабль. Наша скорость после аварии значительно уменьшилась, характер эмиссии изменился. Даже если мы полетим к Мардуку на пределе возможного и их корабль погонится за нами, то все равно в нашем распоряжении есть еще несколько часов, чтобы определиться и принять решение.
      – Какие у нас шансы? – спросил Роджер. Мерцающий на экране красный значок крейсера словно магнитом притягивал его взгляд. Красницкий слабо улыбнулся.
      – Шансов немного, ваше высочество. Избежать встречи мы не в состоянии…
      – … Так что придется драться, – констатировал Красницкий.
      В кают-компании уже все собрались. Кроме Красницкого присутствовали старпом, исполняющий обязанности главного инженера и офицер по тактическим вопросам. Экипаж батальона Браво представляли принц Роджер, Элеонора О'Кейси и капитан Панер, прихвативший с собой еще двух лейтенантов. Вообще, по Библии, число семь является оптимальным, но найти такое количество лейтенантов было совершенно нереально. В имперских войсках, где статус офицерского состава значительно превосходил средний уровень, это тем более не представлялось возможным.
      В принципе, для капитана Красницкого вполне достаточно было присутствия старпома и Панера. Взводный сержант, как правило посещавший все собрания, был занят, выполняя команды командира, штурман находился на капитанском мостике, непрерывно следя за приближавшимся крейсером.
      – Я думаю, что нет смысла объяснять, зачем мы здесь собрались, – начал Красницкий. – Мы можем победить, но можем и проиграть. Будь у нас все в порядке, я бы сказал, что мы разобьем крейсер. У нас на борту больше ракет, и они мощнее. У нас более совершенная система лучевого наведения. – Он сделал паузу. – Мы имеем все преимущества корабля с туннельным двигателем. У нас нет ограничений на вес корабля. Для двигателя имеет значение лишь объем корабля, так что мы можем позволить себе соорудить, если захотим, хромированную броню. Это очень важно, так как означает, что мы в состоянии уцелеть после попадания вражеских ракет. В то время как наши ракеты для противника весьма болезненны. Кроме того, внутри «Деглопера» гораздо больше свободного пространства, что облегчит процесс устранения возможных повреждений.
      Оборотная сторона медали – это скверное положение, в котором мы все оказались. Во-первых, мы едва ли вообще сможем ускоряться, наши датчики и системы наведения, мягко говоря, в плачевном состоянии. К тому же мы представляем для них весьма удобную огромную мишень, которую они, конечно же, не пропустят. То, что мы понесем потери, никаких сомнений не вызывает. Даже если мы и выиграем сражение, нашему кораблю изрядно достанется.
      Он сделал паузу и оглядел собравшихся. Присутствовавшие ветераны-пехотинцы, успевшие хлебнуть в жизни лиха, сидели хмурые, но настроены были решительно. В сравнении с ними его собственные люди, не нюхавшие еще, как говорится, пороха, выглядели довольно невинно, но тоже внимали с серьезными минами. Ставленник принца, командир экипажа, всем своим видом демонстрировал, что он точно знает, как все произойдет. А сам принц весь обратился в слух. Во время его пребывания в академии в программу учений не входила какая-либо имитация боевых действий. Здесь же шутить не собирались и самым подробным образом обсуждали такие детали, что глаза Роджера округлялись, словно блюдца…
      – Используем шаттлы? – Панер оперся подбородком о кулак. Он разговаривал с таким бесстрастным выражением лица, что можно было подумать, будто обсуждаемая проблема его ни капельки не волнует. Красницкому на протяжении его карьеры не раз доводилось иметь дело с «крутыми» пехотинцами, командир же телохранителей относился, по всей видимости, к тем редким людям, которые ведут себя тем спокойнее, чем больше несчастий сваливается им на голову.
      – Предлагаю, по крайней мере, подготовить их к пуску, – сказал старпом Талкот. – Для принца их броня послужит дополнительной защитой от вражеских ударов.
      – Приходили ли какие-нибудь сигналы с корабля? – поинтересовалась Элеонора.
      – Еще нет, – ответил Красницкий. – Обычная задержка. Мы ожидаем прихода информации не раньше чем через полчаса, примерно в это же время они получат и наше послание. Скажем им, что у нас торговое судно под названием «Подарок Беовульфа», что вылетело, скажем, из Олмстеда. В пути вышел из строя туннельный двигатель, и мы подыскиваем порт для ремонта.
      – Так они и поверили, – фыркнул лейтенант Гиляс, командир второго взвода.
      – Собственно, так же, как и мы им, – заметил Талкот.
      – С другой стороны, у них нет особых причин не доверять нам, – вступил опять Красницкий.
      – Неисправность ТД не дает нам возможности ускоряться, а значит, позволяет скрыть потенциальные ресурсы корабля. Откровенно говоря, издалека мы вполне напоминаем потерпевшее аварию торговое судно, а чтобы заметить разницу, нужно подробно осмотреть корпус.
      – Через какое время, – привстал младший лейтенант Сегедин, – мы приблизимся к кораблю на расстояние, достаточное для ведения огня? – Тактический офицер явно рвался в бой. Он был возбужден, но полон решимости, как скаковая лошадь перед стартом. – Неплохо было бы знать, когда они собираются открыть огонь. Если поверят, что мы торговцы, то прикажут нам либо остановиться, либо следовать за ними на Мардук. Мы, конечно, им подыграем, но скорость сбавлять не станем. Чем ближе мы окажемся к планете, тем лучше.
      – У нас недостает одной ракеты, – заметил Талкот. – Локальный сервер разбило мощной ударной волной. Осталось семь ракет. Все лазеры в норме. Система управления ведением огня работает… нестабильно. Но на недолгую перестрелку, я думаю, сгодится.
      – Итак, мы откроем огонь по крейсеру, – наконец не выдержал принц, наматывая волосы на палец. – А что потом? Как мы попадем обратно на Землю?
      – В порту нам что-нибудь предложат, в противном случае мы заставим их это сделать, сбросив несколько бомб, ваше высочество. – Панер говорил решительно. – Ну и потом уже будем готовиться в дорогу домой.
      – А если корабль оклемается? – Принц даже поразился тому, как спокойно прозвучал его голос. Взглянув на свой обмотанный волосами палец, он, словно удивившись, высвободил его и разгладил космы.
      Панер с Красницким обменялись взглядами.
      – Я верю, ваше высочество, что все закончится благополучно, – ответил Панер. – Правда… – он взглянул на Сегедина, – нет ли в поле зрения других кораблей? Каких-нибудь крейсеров или эсминцев?
      – Пока ничего не обнаружено, – ответил тактик. – Впрочем, если крейсер отключит двигатель, мы можем потерять его из виду. Собственно, это означает, что поблизости запросто может кантоваться какой-нибудь корабль, а то и сотня небольших истребителей, – в общем, одному богу известно.
      – Ладно, я думаю, все обойдется. – Панер обернулся к лейтенантам, что-то помечающим в своих электронных блокнотах. Хотя все, что происходило на собрании, записывалось на магнитофон и с помощью специальных электронных приспособлений вся речь при желании легко преобразовывалась в текст для прочтения, все же сверяться с электронным блокнотом, где фиксировалось главное, было намного удобнее. – Подготовьте штурмовые челноки со всем необходимым. Когда выйдем на орбиту, нужно быть готовыми к немедленному приземлению в районе порта.
      – Предлагаю обсудить подробности предстоящего сражения, – заявил старший лейтенант Савато. Как командир первого взвода, Савато фактически выполнял на корабле функции офицера-оперативника.
      – Нет, – Панер покачал головой. – Мы предложим им сдаться. Согласятся – обрушимся на них, как снежный ком на голову, откажутся – закидаем бомбами, а затем обрушимся… Примерно так. Сам приказ выпустим, я думаю, через пару часов.
      – Неужели это так необходимо? – Элеонора не могла скрыть удивления. – Я считала, что вы – Бронзовый батальон, а не орда захватчиков. По-моему, ваша обязанность – защищать принца, а не отвоевывать планеты у святош. Пока мы на орбите, может быть, стоит дождаться подкрепления, а затем уж принимать конкретные решения?
      Панер на секунду остолбенел.
      – Да, сударыня. Мы могли бы, конечно… – нашелся он наконец. – Но, мне кажется, если серьезней на все это взглянуть… Представьте себе, что вы – военная база и перед вами маячит этакая неизвестная махина вроде нашего корабля. В таких случаях обычно бывает – кто кого. Короче, я предпочел бы уничтожить базу.
      – Чтобы оставить крейсер без подкрепления? – спросил Роджер.
      – Да, ваше высочество. Кстати, вполне возможно, что какой-нибудь корабль его уже прикрывает… просто нам он пока не виден, – заметил Панер.
      – Ваше высочество собирается принять участие в атаке? – вкрадчиво прозвучал голос Красницкого.
      – Да! – мгновенно выпалил Роджер, словно ожидал вопроса. Он весь сиял при мысли, что наконец-то вырвется с корабля.
      – Нет, – с чувством отреагировали Панер и О'Кейси, причем было неясно, чей голос прозвучал более выразительно. Посмотрев друг на друга, они уставились на принца, словно львы, охраняющие ворота. Элеонора даже привстала из-за стола, пытаясь поймать взгляд Роджера, с решительным видом глядевшего на Красницкого.
      – Нет, – решительно повторила она.
      – Но почему? – От собственного лепечущего голоса принца даже передернуло внутри. – Уж я сам за себя решу.
      – Это слишком опасно, – резко оборвала его О'Кейси. – Сама мысль нелепа!
      – Мои люди не смогут при этом оберегать вас, ваше высочество. – Панер выразительно повел рукой.
      – Мои люди, – обиженно произнес принц. Его коробило от собственного тона, но он не знал, как выразиться иначе. – Это мои люди, капитан. Я командир батальона, и вы у меня в подчинении. – Нервничая, Роджер пытался разгладить свои экзотические, непослушные кудри. Ирония, смешанная с изрядной долей сарказма, исказила лицо Панера. Сцепив пальцы и демонстративно откинувшись на спинку стула, он бесстрастно рассматривал шевелюру Роджера.
      – Какие будут приказания?
      Горячась, Роджер уже готов был выразить протест против ущемления его законных прав, но неожиданная реплика Панера застала его врасплох, и Роджер так и застыл с открытым ртом. Какие он должен отдавать приказы и хочет ли он вообще что-либо приказывать – об этом Роджер, естественно, даже не задумывался. Он просто хотел, чтобы с ним советовались, чтобы обращались как со взрослым, как, черт возьми, с командиром батальона, а не с каким-то придатком, с этакой важной, но никому не нужной персоной, которую следует охранять. Неожиданно перед мысленным взором принца предстал образ пехотинца, одного из тех двух телохранителей; пехотинца без скафандра, сидящего на его груди и натягивающего на него вакуумный костюм, чтобы спасти ему жизнь. И Роджер почувствовал, что таким дурацким поведением сам загнал себя в угол. Но вдруг его осенило: он вспомнил, что в критической ситуации на помощь всегда может прийти собственный чип, тем более с таким суперпроцессором, как у него…
      Собравшись с мыслями, Роджер продолжал уже спокойно:
      – Хорошо, капитан. Я полагаю, что пора приступить к составлению приказа, пока экипаж готовит шаттлы. Для начала следует составить список тех, кто примет участие в операции.
      Мельком взглянув на Элеонору, принц заметил, как та недоуменно переглянулась с офицерами.
      – У вас что-нибудь еще, капитан Красницкий?
      – Нет, ваше высочество. Пожалуй, это все.
      – Прекрасно. Что ж, приступим?
      Красницкий взглянул на Панера, тот согласно кивнул в ответ.

      «Принц Роджер, вас просят пройти на капитанский мостик. Принц Роджер, вас просят…»
      Сообщение, пришедшее по селектору и продублированное сигналом в чип, застало Роджера в самый неподходящий момент. Он примерял защитный костюм, а дело не клеилось.
      Решение, принятое в результате горячей дискуссии, состояло в следующем: хотя Роджеру и не дозволялось быть в первом эшелоне и «брать на абордаж» портовые укрепления, предполагалось, что он, вместе со средствами технической поддержки, прибудет попозже. Конечно, принц считал, что одержал этим лишь половину победы, но, по крайней мере, ему льстило уже одно то, что в него, может быть, будут стрелять враги. Вот почему Панер и распорядился подобрать принцу соответствующее снаряжение. Роджер догадывался, что главным стремлением капитана было обеспечить столь важной персоне максимально возможную безопасность.
      Однако доспехи, которые примерял принц, явно не предполагали наличие у их владельца такой экстравагантной шевелюры. И вот, здрасьте вам, примерку приходилось, по-видимому, прервать: чувствуя себя не в своей тарелке, Роджер поглядывал на стоящего рядом оружейника, что-то бурчащего в селектор.
      Найти хорошего оружейника-костюмера всегда было значительно сложнее, чем отыскать, скажем, хорошего охранника, так как поведение первых подчинялось известному принципу: «ничего не вижу, ничего не хочу знать». Оружейники отбирались с гораздо меньшим пристрастием, чем телохранители, так как главным и единственным критерием отбора являлась их компетентность, желательно исчерпывающая. Поскольку добровольцами эта братия не славилась, наиболее мастеровитых зачисляли в добровольцы по принуждению. Это и приводило порой к появлению того сорта людей, с которыми Роджер, если мягко сказать, общался с огромным трудом, а если грубо – на дух не переносил.
      – И что я должен с этим делать? – Принц с раздражением рассматривал свою застывшую в неестественной позе руку с громоздкой рукавицей-латой на конце.
      По-видимому, в механизме что-то сломалось, и оружейник ломал голову, что же это могло быть.
      – Сию минуту, ваше высочество, – тонким голоском проговорил мастер, на бирке которого значилось имя – Поертена. – Сейчас мы принесем «долбаный» консервный нож и вырежем вас оттуда.
      Смуглый, худощавый сержант Поертена говорил с малознакомым пинопанским акцентом, так что в первое мгновение Роджеру пришлось поднапрячься, чтобы уяснить, о чем, собственно, тот вещает. Пинопа – страна сплошных архипелагов и тропических озер. И озера, и архипелаги – все это создавалось эмигрантами и дезертирами, не пожелавшими участвовать в Драконовских войнах в первую волну колонизации Юго-Восточной Азии. Хотя официальным языком планеты давно уже являлся классический английский, пинопанец вырос, очевидно, не в английской семье. Несмотря на акцент, Роджеру показалось, что он правильно перевел слово «долбаный», правда относительно остальной части фразы подумал, что ослышался.
      – Может, позвонить им и сказать, что я занят? – спросил Роджер, не представляя себе, как его вытащат из ломаных доспехов за такой короткий отрезок времени. В исправном состоянии костюм, скрепленный изрядным количеством швов, распахивался довольно быстро – достаточно было найти нужную кнопочку. Так как броня, по-видимому, была испорчена основательно, оружейник заблокировал или просто отключил большую часть ручек управления. Оставалась, правда, альтернатива: либо вырубить ток в несколько сотен ампер, либо до умопомрачения долбить броню кулаком. Но почему-то ни одна из этих возможностей Поертену не воодушевляла. Получалось, что, для того чтобы освободить принца, следовало снова честно и аккуратно подсоединить все контакты.
      – Минуточку, ваше высочество. Сейчас я вас освобожу. Скажите им, что будете минут через десять. И добавьте, что эти «долбаные» скафандры годятся разве что в металлолом. – При этих словах мастер повернулся и стал копошиться в груде висевших у стены доспехов, добрая половина которых требовала починки.
      Оружейник прошел в другой конец помещения и достал из ящика для инструментов громадный гаечный ключ, чуть ли не с метр длиной. Подтащив тяжеленную железяку к обездвиженному, закованному в броню принцу, мастер заглянул тому прямо в глаза.
      – Сейчас, ваше высочество, – Поертена нервно оскалился. – Потерпите чуть-чуть.
      Оружейник сделал многообещающий замах и, хрюкнув от натуги, словно кузнец молотом, со всего размаху жахнул ключом по левому верхнему бицепсу скафандра. Роджер внутренне сжался, ожидая неизбежного, но, к его удивлению, единственным результатом сокрушительного удара, вызвавшего не очень приятную вибрацию, явилось то, что соединение бронированной руки с плечом скафандра ослабло. Самой хромированной броне было хоть бы что; чего нельзя было сказать о Поертене: с трудом удержав падающий «молот», он долго потом тряс руками.
      – Чертова вибрация.
      С удовлетворением посмотрев на содеянное, оружейнике принялся подтаскивать ключ с другой стороны.
      Под аккомпанемент такого же хрюканья и закладывающего уши лязга отсоединился правый бицепс.
      – Мой кузен был прав. Он всегда мне говорил: «Раймон, пользуйся гаечным ключом», туды его в качель.
      Отбросив «молот», Поертена встал на цыпочки, пытаясь добраться до образовавшейся дыры.
      Просунув в брешь худую руку почти до самого плеча, мастер что-то там нащупал, отстегнул, и натяжение от шва, идущего вдоль спины, наконец ослабло. К несчастью, плечи скафандра при этом перекосились, зажав руку в щели.
      – Мать твою… Принц, не могли бы вы, вот дьявол, сжать немного плечи?
      Стоя в одной фуфайке посреди разбросанных на полу кусков скафандра, Роджер хихикал:
      – Однако…
      Дверь в оружейную комнату с визгом отворилась, и вошла женщина-сержант в хамелеоновском костюме. У женщины были длинные каштановые волосы, завязанные в пучок на затылке. Невозмутимое лицо и высокие, славянского типа скулы выдавали в ней решительную натуру. Костюм совершенно скрадывал формы тела; и только стремительная походка и ловкие движения вошедшей намекали на ее спортивную фигуру. Из приличия она даже не взглянула на полураздетого принца.
      – Ваше высочество, капитан Панер просит вас пройти на капитанский мостик.
      – Свяжитесь с капитаном и сообщите, что я скоро буду, – раздраженно ответил Роджер. – Вы же видите, осталось совсем чуть-чуть.
      – Хорошо, ваше высочество,–учтиво сказала сержант и нажала на кнопочку своего передатчика. В это время принц стал облачаться в костюм, который терпеливо подбирал в течение последних часов. Вначале он решил было надеть военную форму, но потом сообразил, что в ней будет слишком неудобно, и остановился на цветном спортивном костюме из хлопка. Костюм, разумеется, не предназначался для военных баталий, но настраивал на романтический лад, вызывая гораздо более приятные эмоции, чем какая бы то ни было униформа. Одеваясь, Роджер присматривался к женщине. Заметив, что ее челюсти непрерывно движутся, принц решил, что она, по-видимому, вынимает остатки пищи из зубов, но затем сообразил, что та просто еле слышно с кем-то дискутирует, – ее головной микрофон был едва различим на фоне длинной смуглой шеи.
      Смахнув мнимую пылинку с плеча, принц наконец-то был готов.
      Сержант открыла люк и пропустила принца вперед: в проходе его уже ожидал эскорт из двух охранников. Когда дверь захлопнулась, женщина резко обернулась к оружейнику, колдовавшему над висевшими доспехами.
      – Поертена, ты колотил принца этой штуковиной? – строго спросила она.
      – И в мыслях не было, – нервно среагировал мастер. – Я больше такими вещами не занимаюсь.