Словно в ответ на его мысли, на столе запищал ком. Адмирал торопливо уселся в огромное, обитое кожей кресло, более земного века назад заказанное еще его прапрадедом у ремесленников из Системы Сандалового Дерева, – и включил связь.
      На экране возникло лицо младшего брата.
      – Привет, Хэмиш, – произнес Великолепный Вильям Мак-Лейш Александер.
      – Привет, Вилли. – Александер опустил спинку кресла и скрестил ноги. – Чему обязан таким удовольствием?
      – Твоей коммандерше Харрингтон, – ответил Вильям, вопреки обычной своей манере сразу переходя к делу.
      – Моему коммандеру Харрингтон? – Александер изумленно поднял брови, и Вильям на экране ухмыльнулся.
      – Уж мне-то удивление не изображай, Хэмиш! Ты достаточно злорадствовал по поводу того, чем она занимается.
      – «Злорадство» – такое грубое слово, – запротестовал Александер. Затем тоже ухмыльнулся. – Однако, как мне кажется, я вспоминал о ее достижениях – раз или два.
      – И как правило, весьма бестактно, особенно когда в пределах досягаемости оказывался либерал или прогрессист, – согласился Вильям.
      – Фамильная черта. Но что ты мне хотел про нее рассказать?
      – На самом деле, я отчасти выступаю в роли эмиссара нашего уважаемого премьер-министра, – непринужденно поведал Вильям. – Ты в курсе, что Клаус Гауптман отправился туда лично, собираясь угрозами вынудить ее к отступлению?
      – Не в курсе. – Александр не потрудился скрыть отвращение. – Полагаю, мне следовало этого ожидать. Однако в успехе его затеи я сильно сомневаюсь.
      – Правильно сомневаешься… Но мне очень хочется выведать причину твоего сомнения.
      – Будь Харрингтон из тех, кто отступает, она бы отступила еще раньше. Кроме того, я весьма регулярно заглядывал в доклады Джима Вебстера. Она бы не могла выполнять ту работу, которую делает, или заварить ту кашу, которую заварила, будь она дурой или не продумай всю операцию заранее. Значит, Харрингтон должна представлять, с какой реакцией ей непременно придется столкнуться после того, как она решит идти вперед и ступить на минное поле.
      – «Минное поле» – чертовски удачный образ, – согласился Вильям с неожиданной серьезностью. – И если бы коммандер отступила, на воздух могла бы взлететь не только ее карьера.
      Александер ничего не сказал, но посмотрел на брата вопросительно, и тот пожал плечами.
      – Прежде чем отправиться на Медузу, Гауптман нажал на все возможные кнопки, до которых мог добраться. С герцогом у него ничего не получилось, но он определенно склонил на свою сторону Яначека, а также кинул клич всем своим ребятам из «Новых Людей» графини Марицы и Шеридана Уоллеса. Думаю, мы недооценили его вложения в казну некоторых партий, включая «Новых Людей». В либеральную он запустил когти еще глубже. Марица официально не может уступить ни миллиметра, иначе потеряет пост министра по делам Медузы. Но совершенно очевидно, что и она, и Уоллес получили указания максимально раскритиковать политику Флота на Василиске. Если Харрингтон сломается, они заявят, что Флот в ее лице свалял дурака и выставил Королевство посмешищем на всю галактику, сначала создав межзвездный конфликт с нашими соседями, а потом продемонстрировав нерешительность и отказавшись от выполнения своих обязанностей.
      Александер презрительно фыркнул, а его брат мрачно и холодно улыбнулся.
      – Разумеется, чистая риторика. Графиня с Уоллесом никогда прежде не жаловались на ситуацию с Василиском, и обрушиваться на Харрингтон за возвращение к исходному положению дел после того, как ее критиковали за изменение этого самого положения, с их стороны столь же глупо, сколь и нелогично. Однако же либералы никогда не страдали наличием здравого смысла в своем подходе к Василиску, не так ли? И если они заголосят как можно быстрее и громче, то, вероятно, смогут вызвать достаточную неразбериху – особенно среди неприсоединившихся пэров и членов Парламента, которые наверняка воспримут любое отступление со стороны Харрингтон как пощечину престижу Королевства, – и снова поставят вопрос об отмене аннексии на повестку дня.
      – Сколько бы пользы им это принесло, – проворчал Александер.
      – Зависит от способа достижения, Хэмиш, – мрачно предупредил Вильям. – И от того, кого они найдут себе в помощники. Например, Высокий Хребет, похоже, готов поддержать по крайней мере их начальные шаги.
      – Высокий Хребет связался с Марицей и Уоллесом? Вот так поворот, – заметил Александер.
      – Не из тех, что могут послужить хорошим предзнаменованием длительной поддержки герцога Ассоциацией консерваторов, – согласился Вильям. – Полагаю, в большей степени постарались Яначек и Северная Пещера. Харрингтон с каждым днем выставляет этого недоумка Юнга, а следовательно, и самого Яначека, во все более и более неприглядном виде. Все оппозиционные партии вздрючили свой рядовой состав и привели его в боевую готовность для каких-то совместных действий. Судя по всему, они только и ждут, когда Гауптман угрозами заставит Харрингтон пойти на попятную. Всю грязную работу взял на себя Уоллес. Он даже внес свое имя и отчет о положении дел на станции «Василиск» в список официальных запросов на следующий месяц.
      – Ого!
      Александер, чуть улыбнувшись, покачал головой. Список официальных запросов позволял оппозиции заставить правительство объявить открытое и, как правило, пристрастное обсуждение вопросов, которых стараются так или иначе избегать при обычных обстоятельствах. Премьер-министр имел право отказаться отвечать на официальный запрос – но только если мог доказать, с одобрения Короны и Верховного Суда Королевской Скамьи, что ответ поставит под угрозу безопасность Королевства. И даже тогда отдельные члены Парламента имели право обсудить проблему с представителями правительства на закрытой сессии. Потенциально это делало список крайне эффективным парламентским оружием, но он являлся палкой о двух концах. Например, время могло быть выбрано неудачно. Как сейчас. По издревле устоявшейся мантикорской конституционной традиции запрос, попавший в список, не мог отозвать даже его автор.
      – Топорно, топорно, – задумчиво пробормотал адмирал.
      – Абсолютно. А раз назад они его уже не выцарапают, коммандер дает нам великолепный шанс протолкнуть поправки к изначальному Акту Аннексии. Но у нас что-либо получится только в том случае, если на момент обсуждения Харрингтон все еще останется старшим офицером на Василиске.
      – Джим, как я знаю точно, не собирается ее отзывать. А если Джим и Люсьен Кортес упрутся, то и Яначек не сможет. Думаю, они так и сделают.
      – А если Юнг вернется на станцию?
      – Вот это-то, – признал Александер, – и есть самый щекотливый момент. Джим и Люсьен не могут запретить ему возвращение так же, как Яначек не может отозвать Харрингтон. Если, конечно, у них не возникло желания выступить в открытую и объявить войну консерваторам. В случае прямого столкновения между ними и Первым лордом – они проиграют. Им придется отступить, иначе вся концепция гражданского контроля над военными пойдет псу под хвост.
      – Этого-то я и боялся, – вздохнул Вильям. – Согласно донесениям наших шпионов во вражеском лагере, Северная Пещера под давлением Высокого Хребта настоятельно «посоветовал» своему сыночку стиснуть зубы и, если нужно, отправиться на Медузу без корабля.
      – Не выйдет, – твердо произнес Александер. – В смысле, без «Чудотворца» он не сможет выполнять обязанности старшего офицера.
      – Что ты имеешь в виду?
      Вильям выглядел озадаченным, и его брат пояснил с самодовольной улыбкой:
      – Одна из проблем тамошнего пикета, Вилли. Видишь ли, официально станции «Василиск» не существует – в том смысле, что система не относится к флотскому округу Мантикоры или Грифона. Сам Яначек постарался со своим ненаглядным Актом об Аннексии. Положение старшего офицера пикета не равнозначно положению командира эскадры. В случае с эскадрой, официальной станцией или округом командующий ими отвечает за все операции на подотчетной ему территории и за каждый приписанный к ней корабль. Но благодаря путанице, творящейся у нас на Василиске, там вообще нет официально оговоренной зоны военного присутствия. Основной обязанностью Юнга считается осуществление командования тяжелым крейсером, и поскольку он на Василиске имел самое высокое звание, считалось, что он и есть командир пикета. Или, иными словами, «Чудотворец» – его «установленная зона командования», и власть Павла за пределами корабля ограничивается именно физическим местонахождением этого самого корабля. Если бы он с самого начала додумался перейти на «Бесстрашный», Адмиралтейство не усмотрело бы ничего предосудительного. Так Юнгу и полагалось поступить. Но когда он официально передал полномочия старшего офицера коммандеру Харрингтон, а сам вывел корабль из пикета, то в одностороннем порядке освободил себя не только от ответственности, но и от власти на станции «Василиск». По закону сын Пещеры не может теперь отправиться назад без «Чудотворца», не записавшись в дезертиры. Разве только Люсьен отдаст ему соответствующий приказ, чего я себе представить не могу. Зато я легко могу представить себе Джима, который внезапно начал строго придерживаться буквы устава.
      – Но насколько Юнг близок к получению «Чудотворца» с верфи? – встревоженно спросил Вилли. – Может ли он вернуться на станцию вместе с кораблем до того, как будет рассмотрен запрос Уоллеса?
      – Может. – Александер откинулся на спинку кресла и забарабанил пальцами по столу. Несколько секунд он думал, потом покачал головой. – Вполне.
      – Хорошо. – Вильям глубоко вдохнул. – Ты, разумеется, понимаешь, что весь дальнейший разговор строго неофициален, Хэмиш?
      Александер кивнул, уже догадываясь, о чем пойдет речь.
      – Герцог просил меня передать тебе следующее: Правительство Ее Величества вполне устроит, если лорд Павел Юнг будет занят ремонтом тяжелого крейсера КФМ «Чудотворец» весь следующий месяц.
      – Я понял, Вилли. – Александер несколько секунд пристально смотрел на брата, потом пожал плечами. – Посмотрю, что можно сделать, – неофициально, разумеется.
      – Спасибо, Хэмиш. Мы надеемся на тебя.
      – Ради правого дела, Вилли… До встречи.
      Брат кивнул, и адмирал отключился. Секунду он сидел в напряженном раздумье, затем набрал на коме шифрованный номер. На экране загорелась надпись «ждите», а затем возникло заспанное лицо Джеймса Вебстера.
      – Какая?.. О, боже ты мой, Хэмиш! Неужели нельзя дать честному человеку поспать?
      – Боюсь, что нет. Я только что говорил по интеркому с Вилли, у него есть для нас небольшая работенка.
      Александер в нескольких коротких фразах пересказал свою беседу с братом. Глаза Вебстера округлялись, по мере того как из него выветривались остатки сна.
      – Не много они хотят, а? – сардонически воскликнул он, когда Александер закончил.
      – Не больше нашего. Звучит, как заманчивый шанс поймать оппозицию со спущенными штанами, Джим. Судя по тому, что Вилли говорил мне раньше, подавляющее большинство в Палате лордов пребывает под впечатлением от достижений Харрингтон и готово встать на сторону правительства. У нас уже есть сильное большинство в Палате Общин. Если Уоллес поднимет свой запрос, пока коммандер является старшим офицером на Василиске, правительство может подготовить ответ, опираясь на ее деятельность, а не на бездействие Юнга, – и таким образом представить Харрингтон решительным офицером, впервые за двадцать лет взявшимся полностью исполнять обязанности Флота. Собственно, так оно и есть. Появится возможность убедить Парламент в необходимости требовать и от других офицеров, оказавшихся на станции, такой же добросовестности. Представляешь, мы действительно сможем превратить Василиск из ночного кошмара в нечто осмысленное. Харрингтон сделала за нас большую часть работы. Нам остается только прикрыть ей задницу, как можно дольше продержав Юнга здесь, на Мантикоре.
      – Хэмиш, признаю, я мечтал о подобном шансе, но как именно ты предлагаешь все провернуть? Могу гарантировать, что Люсьен не даст ему разрешения бросить корабль, а я не позволю Павлу вернуться на Василиск без него… но «Чудотворец» слишком близок к окончанию ремонта – и мы не можем тянуть с ним до бесконечности.
      – Я знаю, Джим. Но даже лучшим ремонтным бригадам случается время от времени выбиваться из графика.
      – Не думаю, что Космос-лорду первого ранга следует знать о таких вещах, – Вебстер скроил чопорную мину.
      – Так не говори ему, – Александер стал похож на мальчишку. – И не рассказывай мне, будто ты никогда не забывал упомянуть о чем-нибудь подобном своему официальному начальству!
      – Как ни прискорбно, подобное случалось время от времени, – признал Джеймс. – Чего на этот раз я не должен себе говорить?
      – Я собираюсь съездить потолковать с Крейгом. Могу я во время моей миссии сослаться на твое благословение? Неофициально, разумеется.
      – Благословляю. Неофициально, но всей душой.
      – Хорошо. Спасибо, Джим. Прости, что вытащил тебя из койки.
      – Не переживай. Только с Крейгом договорись.
      – Да уж договорюсь, – с улыбкой согласился Александер. – Непременно.
 

* * *

 
      Красный вице-адмирал сэр Крейг Уорнер, командующий Космической станцией Ее Величества «Гефест», выкроил время в своем плотном графике для личной встречи с пассажиром частной яхты. Ужасно давно ужасно юный коммандер Уорнер обнаружил себя втянутым в дуэль по поводу пьяного оскорбления доброго имени дамы. Его тогдашний капитан, дворянин самого высокого происхождения, не одобрял практику дуэлей, но, выяснив обстоятельства и письменную природу оскорбления, неожиданно предложил себя в секунданты, чем коммандера Уорнера просто потряс. Дама, о которой шла речь, была теперь женой вице-адмирала и матерью его четверых детей. А капитан стал близким другом и крестным старшего сына Уорнера. Поэтому когда Хэмиш Александер попросил уделить ему пару часиков, сэр Крейг только порадовался.
      Яхта завершила парковочный маневр, и Уорнер шагнул к пассажирскому шлюзу, чтобы поприветствовать своего посетителя, одетого по случаю неофициального визита в штатское. С первой недели, как сэр Эдвард Яначек захватил Адмиралтейство, Александер перешел на половинное жалование, поэтому почти всем формальностям была дана отставка.
      – Славно повидать тебя, Крейг. – Хэмиш крепко пожал протянутую руку. – Не собираешься снова командовать настоящим космическим кораблем?
      – Кузнецы и плотники тоже люди, – важно ответствовал Уорнер. – С другой стороны, я краем уха слышал, будто нечто вроде боевой эскадры нуждается в хорошем адмирале.
      – Правда? – улыбнулся Александер. – Когда?
      – К сожалению, мне сначала надо проторчать здесь еще семь месяцев. В «Кораблестрое» меня любят больше, чем бы хотелось.
      – Сам виноват, нечего строить из себя незаменимого специалиста, – поддразнил Александер, пока они шли к пассажирским капсулам.
      – Верно. Слишком верно. Но что я могу сделать для тебя, Хэмиш? Хочешь, прогуляемся по моей лавочке?
      – Может, попозже. То есть попозже – обязательно. Но для начала мне необходимо перемолвиться с тобой словечком С глазу на глаз.
      Уорнер бросил на своего шефа острый взгляд и жестом пригласил его в капсулу.
      – В таком случае, поехали ко мне, – предложил он, нажимая кнопки. Александер не возражал.
      Капсула доставила их к платформе, расположенной меньше чем в пятидесяти метрах от офиса Уорнера, и два адмирала двинулись бок о бок по коридору, непринужденно болтая. Их встретили адъютант Уорнера и его личный секретарь, но начальник отослал обоих прочь и запер за ними люк. Затем он указал Александеру на мягкое кресло, налил в бокалы вина и уселся за стол.
      – А теперь выкладывай, Хэмиш, какого черта весь этот «неофициальный визит»?
      – Во имя станции «Василиск», – ответил Александер торжественно, и Уорнер удивленно прищурился. – Точнее, во имя возможности приложить, наконец, к ней руки и голову, а не жопу. Ты заинтересован?
      – Еще как. Но я-то тут при чем?
      – Ну, Крейг, ситуация примерно такова…
      Александер опустил спинку кресла, скрестил ноги и снова пересказал беседу с братом. Уорнер слушал внимательно, понимающе кивая во всех узловых моментах, затем откинул спинку собственного кресла.
      – Итак, вы с адмиралом Вебстером хотите, чтобы я выстирал Юнга и вывесил на просушку?
      – Более или менее так – и приюм совершенно неофициально. Сможешь провернуть это?
      – Не знаю, Хэмиш. – Уорнер потеребил себя за нижнюю губу, нахмурившись в раздумье. – Должен признаться, я и так уже сильно тяну резину с того момента, как пошли первые слухи о Харрингтон. Просто ради изуверского удовольствия посмотреть на корчи маленького ублюдка. Он через день бегал сюда жаловаться на непредоставление ему того приоритетного обслуживания, которое вроде бы полагается предоставлять таким, как он.
      – Значит, ты уже исчерпал все свои трюки?
      – Не знаю… не уверен…
      Уорнер еще немного подумал, затем повернулся к компьютеру и вызвал рабочие файлы по КЕВ «Чудотворец». Немузыкально насвистывая сквозь зубы, он принялся листать данные, а Александер призвал на помощь все свое терпение.
      – А, вот! – пробормотал сэр Крейг через несколько минут. – Это интересно.
      – Что?
      – Когда «Чудотворец» только прибыл, Юнг хотел полного капитального ремонта передних тюнеров Варшавской. Он проявлял редкостную настойчивость. Как ты знаешь, «Кораблестрой» – в данном случае я – должен пропускать подобные крупные заказы вне очереди.
      Он поднял глаза с довольной улыбкой, и Александер улыбнулся в ответ.
      – И какое же вы вынесли решение, адмирал Уорнер?
      – А я ему отказал, адмирал Александер. Судя по отчетам о нынешнем состоянии его тюнеров, у «Чудотворца» в запасе еще восемь-десять месяцев гипервремени, прежде чем появится намек на необходимость гарантийной замены. Ему я отказал в основном из вредности, но даже какой-нибудь простой, неприметный командир другого корабля вряд ли встретил бы понимание с моей стороны, сделай он подобную заявку. При таком-то запасе прочности.
      – Ага. Ну а в сложившихся обстоятельствах?
      – Ну, думаю, я могу в конце концов смилостивиться и разрешить работы.
      – Прекрасно! Но, думаешь, пройдет? По твоим словам, он прибегал сюда поторопить тебя.
      – Прибегал. И мне кажется, он не скажет «спасибо», если я пойду ему навстречу в данном вопросе. Так что… Есть способы, Хэмиш. Есть способы.
      – Типа?
      – Ну-у… – Уорнер выключил монитор и повернулся к другу. – Думаю, для начала стоит придержать добрые вести о моем щедром решении до конца этой вахты. Юнг проводит много времени внизу, болтаясь по злачным местам Лэндинга, тогда как коммандер Тэнкерсли, его старпом, делает всю работу. Кстати, они не особенно дружны. А пока щенок шатается по барам, он оставляет ком дома и позволяет своей почтовой службе принимать любые сообщения. Если мы дадим ему время убраться, а затем подпишем наряд, у нас в распоряжении окажутся целых полторы вахты – минимум десять часов. Мои техники постараются. Подозреваю, мы успеем разложить его паруса Варшавской по всем слипу прежде, чем он вообще что-нибудь узнает.
      – А старпом не учует подвоха и не предупредит Юнга?
      – Как я уже говорил, особой любви между этими двумя нет. Тэнкерсли – на редкость порядочный мужик. Не думаю, что попытка его командира подставить Харрингтон пришлась ему по душе, да и нельзя, служа старпомом при таком дерьме, не понять, насколько оно воняет. С учетом сложившихся обстоятельств, я сомневаюсь, что Юнг объяснил ему истинные свои мотивы, так что Тэнкерсли, если хочет, может до упора разыгрывать ничего не подозревающего, но усердного старшего помощника. Думаю, он честно оставит сообщение командиру, но, скорее всего, даже не озаботится сделать пометку «срочно»…
      Уорнер с минуту постукивал по столу, затем кивнул сам себе:
      – Хотя невредно и удостовериться. Мой адъютант не только хороша собой, но еще и очень смышленая девушка. И она провела некоторую часть неслужебного времени с Тэнкерсли. Это еще одна причина, по которой я полагаю, что с ним все в порядке: Синди не стала бы тратить на него время, будь что-то не так. Ничего, если я намекну ему о своей признательности за несколько расплывчатый рапорт о продвижении работ?
      – Мы не можем вмешивать Джима или правительство, Крейг, – предостерег Александер. – Ошибешься на его счет – тебе же и аукнется.
      – Думаю, я не ошибусь. К тому же мне ужасно хочется рискнуть ради чего-нибудь эдакого. Черт, ну кому нужна боевая эскадра? Кэрол все равно предпочтет меня в качестве тыловика-бездельника.
      Уорнер говорил легкомысленно, но оба понимали, что, если их замысел всплывет, Красный адмирал запросто может лишиться не только очередного назначения… На мгновение взгляды друзей встретились, и Уорнер улыбнулся.
      – Не парься, Хэмиш. Я проверну. А стоит нам разворотить переднюю часть корпуса «Чудотворца» – он с гарантией не выйдет из доков раньше чем через добрые семь недель. Достаточно долго?
      – Достаточно, – согласился Александер. – И спасибо тебе.
      – Ерунда. Я и папеньку его никогда не любил. А Кэрол будет просто счастлива услышать об этом. Северная Пещера, знаешь ли, ухлестывал за ней до того, как мы поженились.
      – Не знал. Хотя и удивлялся, с чего ты взъелся на младшенького Юнга.
      – Все это дела давно минувших дней. Да и не интересно это. Гаденыш позорит мундир сам по себе.
      Уорнер посидел еще с минуту, прикидывая дальнейшие планы, затем кивнул и встал.
      – Ну-с, решено, – сказал он с нескрываемым самодовольством. – А теперь, пока не пришло время приведения моего гнусного плана в действие, почему бы нам не совершить обещанную прогулку? А закончить мы можем ужином в адмиральской столовой, перед тем как ты отбудешь домой.
      – Звучит заманчиво, – согласился Александер, и два адмирала снова направились к офисному люку. – Кстати, как ребята? Я видел Кэрол на той неделе, но у нас не нашлось времени пообщаться.
      – С ними все в порядке. Сандре только что дали коммандера, и Боб, похоже, скоро получит место в морской пехоте. Кит и Фред все еще в школе, конечно, и ни один из них, похоже, не интересуется Флотом, но…

Глава 23