– Господи Иисусе, Вестерфельдт! Чем вы, проклятье, думали, когда делали это?!
      Уоллес Каннинг навис над своим столом, опершись о столешницу, как будто собирался броситься и вцепиться в стоящего перед ним человека. Лицо консула перекосилось от ярости, глаза сверкали, но полковник Брайан Вестерфельдт не уступал.
      – Я ничего не делал. – Он говорил тихо, но в голосе слышалось волнение – не дрожь, а так, легкое напряжение. Видимо, и ему спокойствие давалось не совсем просто.
      – Но кто-то ведь это сделал! – прошипел Каннинг. – Ты глу..!
      Он со стуком захлопнул рот, силясь взять себя в руки, и тяжело опустился в кресло. Вестерфельдт начал говорить, но свирепый удар кулаком по столу оборвал его. Каннинг закрыл глаза. Все мышцы ныли от напряжения. Он глубоко вдохнул и заставил себя думать.
      Слава богу, адмирал отбыл в Республику до того, как операция в самом буквальном смысле взлетела на воздух! Консул проглотил горький полуистерический смешок по поводу выбранного им самим определения и открыл глаза. Вся их тщательная работа, весь план прикрытия лаборатории, фальшивые записи – все впустую. Хуже: теперь, когда «неизвестные преступники» положили почти шестьдесят полевых специалистов, АЗА ни за что не успокоится! А если горе-ищейки зевнут оставленный для них фальшивый след? Они могут.
      – Ладно, – проворчал он уже спокойнее. – Я жду. Что произошло и как?
      – Я известил Саммерваля в точности по уговору, – осторожно начал Вестерфельдт. – Как вы знаете, мы обещали предупредить его, поскольку он все равно знал о наших каналах в АЗА. Не сделай мы этого, Изварян и Мацуко, принявшись допрашивать людей из лаборатории, наверняка почуяли бы неладное. Любому покажется странным, что Контора даже не пыталась спасти довольно прибыльное предприятие, и…
      – Я знаю о нашем обещании предупредить его, – холодно перебил Каннинг. – Но кто вас просил сообщать о предстоящем налете? Проклятье, полковник… им полагалось быть пойманными!
      – Это-то я и пытаюсь вам объяснить, сэр, – Вестерфельдт едва не сорвался на крик. – Я не предупреждал его о рейде. Я и слова ему об этом не сказал!
      – Что? – Каннинг резко откинулся на спинку стула и уставился на подчиненного. – Тогда как они узнали?
      – Я могу только строить предположения, сэр. Возможно, Саммерваль проявил слишком много усердия по обеспечению безопасности. По-моему, он завел собственных агентов в качестве дублирующего источника информации. Должно быть, они-то и стукнули ему о приближении Изваряна, поскольку я точноэтого не делал!
      – Но почему, черт подери, он взорвал лабораторию?! – почти жалобно вопросил Каннинг. – Мы в жизни не приказывали ему ничего подобного!
      – Это… в конце концов, может быть, моя вина, сэр, – несчастным голосом признал Вестерфельдт. – Саммерваль спросил меня, как поступить с оборудованием, и я не дал ему конкретных инструкций. – Каннинг злобно уставился на него, и Вестерфельдт вспыхнул от возмущения. – Проклятье, сэр! Я не сомневался, что он просто бросит все и удерет! С какой стати мне было думать иначе? Я же не знал, что он такой псих! Люди Гоуэна завербовали его на Мантикоре. Если бы они располагали информацией о его неуправляемости, то и близко бы к нему не подошли. Несмотря на самые заманчивые рекомендации.
      – Хорошо, хорошо! – Каннинг замахал руками. – Исправить случившееся мы не в силах, но по крайней мере этот долбаный мантикорец убил подлеца за нас. Да, и почему в зоне происшествия оказалось несколько винтовок, полковник?
      – Богом клянусь, я не знаю, сэр. Насколько мне известно, сейчас все доставленные винтовки спрятаны у Шамана в пещерах. Я на всякий случай приказал пересчитать содержимое основной площадки, как только узнал о приключившейся параше. Они еще не закончили, но пока что все совпадает. Боюсь, стреляли не из наших винтовок, сэр.
      – О, черт! – пробормотал Каннинг, обхватив руками голову и уставившись на столешницу.
      – Должно быть, их изготовили сами ходульники, сэр, – произнес Вестерфельдт уже более спокойно. – Шаману приходилось выдавать их для тренировок. После мы их изымали, но, возможно, один из проклятых дикарей унес домой идею. Если мы собрались дать им оружие, которое выглядит как предмет местного производства, следовало опасаться, что в один прекрасный момент кто-нибудь и в самом деле додумается его изготовить. И еще сообразит, как делать порох и отливать пули.
      – Это просто чертовски здорово! – простонал Каннинг. Он уперся взглядом в Вестерфельдта. – Даже если вы не давали приказа взрывать лабораторию, полковник, за полевые операции отвечаете вы. Ваша куча дерьма – вы ее и убирайте!
      – Но как? – Вестерфельдт шагнул ближе к столу, почти с мольбой во взгляде.
      – Не знаю. – Каннинг мягко опустил кулак на столешницу, затем глубоко втянул воздух. – Ладно. АЗА знает об инопланетном генезисе операции, но до сих пор понятия не имеет о нашей причастности. Этот маньяк не взорвал электроподстанции. Когда ищейки отследят их выходы, у них окажется прочная ниточка, ведущая домой, на Мантикору.
      Вестерфельдт молча кивнул, и Каннинг в задумчивости пожевал губами. Он обязан доложить. Он знал, что обязан. Но если это сделать, наверху отменят всю операцию. Если не удастся повесить все на Вестерфельдта, адмирал и Разведка распнут самого консула. С другой стороны, как он только что сказал полковнику, по-прежнему нет никаких прямых доказательств, что Хевен связан с взрывом.
      Ну что ж. Если Харрингтон и Мацуко не догадаются об участии Хевена, то каким образом они выйдут на Каннинга? Винтовки. Они уже знают об этих проклятых винтовках, и обе непременно оценят потенциальную опасность, исходящую от добычи. А оценят – бросятся принимать экстренные меры… Плевать: поскольку комиссар с коммандером не в курсе планов Республики, все их предосторожности вряд ли ее остановят.
      Консул стиснул зубы. Малоприятное занятие – цепляться за соломинку. Однако альтернатива соломинке отсутствовала, и выбирать не приходилось. Если он доложит наверх и операцию свернут, то вместе с ней свернется и его карьера. Каннинга утащат домой и, в качестве примера для других кретинов, заживо похоронят в одном из жилых комплексов для пролов, посадив на базовое жизненное пособие вместе со всеми остальными долистскими подонками. А ведь консул вышел из аристократической семьи Законодателей. Все друзья, все прочие бесполезные трутни, получающие вместе с ним БЖП, – все они узнают о его позоре. Они станут смеяться над ним, а этого он вынести не мог.
      Не мог.
      Однако какой у него выбор? Разве что?..
      Каннинг заставил челюсти разомкнуться и расправил плечи. Если он предупредит Разведку, операцию отменят, и ему конец. Если он непредупредит их и операция начнется по расписанию, но провалится, ему все равно конец. За то, что не предупредил. Но если операция удастся, он может выжить. Прочие Законодатели немало должны его семье. Они это проглотят, может, даже поаплодируют его железным нервам и решительности в доведении дела до успешного конца, несмотря на препятствия…
      Один шанс из трех, но шансы в тридцать три процента бесконечно больше нуля… и это единственная возможность выжить.
      – Ладно, полковник, – произнес консул холодно. – Вот что вам следует предпринять. Сначала свяжитесь со своими людьми в АЗА. Если Харрингтон еще не нашла отводок в коллекторе Мацуко самостоятельно, помогите ей любым возможным способом. Далее. Установите наблюдение за их военными силами. Я должен быть в курсе и боевых приготовлений в анклавах, и размещения на планете морпехов коммандера Харрингтон. Затем вы уберетесь на главную площадку. Меня не волнует, как вы это сделаете, но вы придержите Шамана еще на три недели. Три недели, полковник! Если Юнг к тому времени не объявится, мы запустим операцию без него. Ясно?
      Вестерфельдт склонил голову, и Каннинг почти услышал, как в голове у полковника зашевелились мысли, выстраиваясь в логическую схему, пройденную консулом минуту назад. Офицер медленно наклонил голову: до него дошло. Выживет Каннинг – выживет и он. Каннинг падет – и его сожрут за компанию с руководителем операции.
      – Да, сэр, – бесстрастно произнес полковник. – Я понял. Я все понял, мистер консул.
      Он еще раз коротко кивнул и исчез за дверью кабинета.
 

* * *

 
      – Ваш билет, сэр. – Силезский торговый агент с улыбкой протянул маленькую электронную карту. Пассажирских мест на грузовых кораблях его линии было немного, но пассажиры с Медузы встречались еще реже.
      – Благодарю вас, – вежливо произнес мужчина, ни капли не похожий на Денвера Саммерваля и имеющий документы вовсе не на его имя. Он опустил карточку в карман и, учтиво кивнув, покинул офис.
      Оказавшись на улице, человек около минуты разглядывал консульство Народной Республики Хевен, расположенное через улицу от агентства. Он улыбался.
      Детали начали складываться воедино, когда один из его лазутчиков примчался с докладом в лабораторию. Он видел «босса» вылетающим из хевенитского анклава и направляющимся к диким землям. Все тут же встало на свои места. Истинные наниматели просто собирались для своей надобности подставить и его, и весь персонал базы.
      Поначалу Саммерваль возжаждал хевенитской крови, но рассудительность возобладала. В конце концов, он сам теперь чист и свободен главным образом потому, что ненароком подставил пилота аэрокара. Более того, возможно – и даже вероятно, – что затея хевенитского руководства доставит АЗА и Флоту кучу хлопот и неприятностей, не идущих ни в какое сравнение с малоприбыльной нарко-лабораторией. Если «боссу» удастся в итоге все провернуть, он, пожалуй, заслужит ворчливое прощение Саммерваля. Ну а пролетит – те самые люди, которых бывший морской пехотинец презирал, отымеют его по полной программе.
      Он снова улыбнулся и быстро зашагал к ожидающему челноку.
 

* * *

 
      – Простите, лейтенант-коммандер, – произнес Рафаэль Кардонес, – но мы продвигаемся так быстро, как можем. Лаборатории больше не существует, а энергию они принимали ненаправленным энергоуловителем. Мы прорабатываем все варианты, но так как приборами отслеживать нечего, приходится полагаться только на глаза и расчеты. Боюсь, уйдет некоторое время, сэр.
      – Понимаю, – Алистер Маккеон похлопал младшего офицера по плечу. – Язнаю, что ты стараешься изо всех сил, Раф. Дай мне знать, как только что-нибудь поймаешь.
      – Есть, сэр! – Кардонес отвернулся к своему пульту, а старпом направился к командирскому креслу. Он опустился в него и бросил печальный взгляд на закрытый люк капитанской каюты. Катастрофические последствия налета на нарколабораторию потрясли его до глубины души. На корабле царила атмосфера подавленности. Капитан в первую очередь винила себя. И зря. Она не виновата, и никто на борту «Бесстрашного» не виноват. Тем не менее каждый член экипажа испытывал личную ответственность за случившееся несчастье.
      Маккеон, однако, за виной и подавленностью таил еще кое-что. Гнев. Ярость, оскаленная и уродливая, пульсировала в нем и пронизывала его насквозь. Впервые с того момента, как Харрингтон приняла командование, старпом по-настоящему слился воедино со всей командой крейсера, не отгораживаясь более собственным отчаянием и личной обидой, и в его крови медленно закипала потребность ломать и крушить.
      Он сложил руки на коленях и поднял голову, лишь когда на пульте связиста прогудел вызов. Вебстер, находившийся на правой стороне пульта, в секции секретных каналов, напрягся и забегал пальцами по клавишам. В мозгу Маккеона зажегся тревожный сигнал. Очень уж неестественно двигались руки лейтенанта.
      Старпом выскользнул из командирского кресла и мягкой поступью направился к связисту. Вебстер с побледневшим лицом вставил электронную папку в компьютер, скинул на нее расшифрованное послание, развернулся, собираясь вскочить, и замер, обнаружив перед собой лейтенант-коммандера.
      – Что это, Вебстер? – спросил Маккеон.
      – Срочное послание, сэр. От лейтенанта Веницелоса с Контроля Василиска. Он говорит…
      Лейтенант умолк и протянул папку. Старпом быстро пробежал глазами короткое, скупое послание и сурово посмотрел на Вебстера.
      – Никому ни слова, об этом должны знать только я и капитан, – произнес он очень тихо. – Ясно, лейтенант?
      – Да, сэр, – так же тихо ответил Вебстер.
      – Примите вахту, лейтенант.
      Старпом развернулся на каблуках и торопливо зашагал через рубку.
      Виктория дочитала сообщение и аккуратно положила папку на стол. Она держалась, как всегда, спокойно, только побледнела, совсем как Вебстер, и когда капитан подняла взгляд на Маккеона, глаза шоколадного цвета выдали истинную глубину ее напряжения. Старпом неловко заерзал.
      – Ну вот, – произнесла наконец Харрингтон и посмотрела на часы. – Сообщение добиралось до нас десять часов. Еще через двадцать прибудет курьерский бот с Гауптманом.
      – Да, мэм. Он наверняка явился повидать вас лично, – тихо сказал Маккеон.
      – Отчего вы так уверены, старпом?
      – Мэм, я не вижу иных причин. Появление на королевском судне – сознательное заявление, доказательство его политического влияния. Для проверки торговых представительств можно воспользоваться одним из собственных кораблей. Визит к даме Эстель также отпадает. Гауптман наверняка уже нажал на все политические рычаги, какие у него были дома, и если ему не удалось заставить вмешаться саму графиню Марицу, госпожа комиссар-резидент и подавно не станет с ним сотрудничать. Таким образом, остаетесь только вы, капитан.
      Харрингтон неохотно кивнула. В логике Маккеона имелись зияющие дыры, но он был прав. Наверняка прав. А еще от него исходили участие и забота. Забота, подумала она, не о себе. О корабле и, возможно – только возможно – о капитане…
      – Ладно, старпом, – сказала Виктория. – Я думаю так же, как вы, – и, если мы ошибаемся, то оба. Вне зависимости от сложившихся обстоятельств, наши обязанности и приоритеты остаются неизменными. Согласны?
      – Согласен, мэм, – тихо сказал Маккеон.
      – Прекрасно. Тогда… – она невидящим взглядом обвела рубку, пытаясь собраться с мыслями, – тогда я прошу вас сосредоточиться на работе с Рафом и наземной командой Тремэйна. Поймайте мне этот источник энергии для подстанции. А я тем временем переговорю с дамой Эстель и расскажу ей, кто собрался нас навестить.
      – Да, мэм.
      – Хорошо.
      Виктория потерла виски, чувствуя, что ей передалось напряжение Нимица, устроившегося на спинке стула. Главное – сохранять спокойствие и уверенность, подумала она. Добросовестный капитан, озабоченный только своим долгом, – хотя в животе холодно от ужаса, а в мозгах царят хаос и неразбериха. Выбора у нее все равно нет. Ее долг всегда был единственным ее достоянием. Однако впервые в ее карьере оказалось недостаточно взвалить на себя всю ответственность. Недостаточно…
      – Хорошо, – повторила Харрингтон, убирая руку от виска.
      Секунду она смотрела на свои пальцы, потом подняла глаза на Маккеона, и старпом подумал, что ее лицо выглядит еще моложе и гораздо беззащитнее, чем он когда-либо видел. Знакомый червячок обиды зашевелился в нем, словно невольный ментальный рефлекс, но вместе с ним возник другой, более сильный импульс.
      – Мы позаботимся об этом, мэм, – услышал он собственный голос и заметил удивление в глубине темно-карих глаз. Он хотел сказать что-то еще, но и теперь это оказалось ему не по силам.
      – Спасибо, старпом. – Виктория глубоко вдохнула, расправила плечи, и перед Маккеоном вновь возник капитан. – Тем временем я спрошу у дамы Эстель, не сможет ли она прислать сюда Барни Изваряна. Необходимо обсудить это новое медузианское оружие.
      – Да, мэм.
      Маккеон отступил на шаг, вытянулся по стойке «смирно» и, отсалютовав, вышел. Люк с шипением закрылся за ним.
 

* * *

 
      – Вот она, мистер Тремэйн, видите?
      Сотрудник АЗА оторвался от электронного бинокля, укрепленного на верхушке энергетической подстанции. Внизу, у самого подножия хребта, на месте бывшей нар-колаборатории, зияла гигантская воронка. На поиски подстанции ушли долгие часы. Скрытый кабель привел группу сюда – и вот тогда начались настоящие проблемы. Энергоуловитель, как и ожидалось, оказался ненаправленным и получал энергию не прямо из космоса, а с дополнительной подстанции, и где она находилась, выяснить пока не удалось.
      Тремэйн, затаив дыхание, прильнул к окулярам бинокля и увидел округлость параболической приемной тарелки. Она располагалась на более высоком хребте почти в двадцати километрах от них. Гладкая дуга никак не вписывалась в окружающий пейзаж, и даже защитная раскраска под цвет скал не особенно помогала.
      – Думаю, ты прав, Крис. – Мичман сверился с координатами и поднес наручный ком ко рту. – Хиро?
      – Здесь, командир, – отозвался Ямата из парящего в вышине бота.
      – Думаю, Роджерс засек ее. Взгляни на тот хребет к северу, координаты, – он снова взглянул на датчик, – ноль-один-восемь от этой подстанции.
      – Секундочку, командир. – Бот слегка сместился, и почти мгновенно из кома снова донесся голос Яматы. – Передайте Крису – у него орлиный глаз. Это она, все правильно.
      – Хорошо. – Тремэйн одобрительно кивнул азашнику и снова посмотрел вверх на бот. – Пусть Рут нас подберет, и давайте отправимся туда.
      – Есть, сэр. Уже идем.
 

* * *

 
      – Майор Пападаполус, мэм, – объявил Маккеон и посторонился, пропуская в рубку капитана королевской морской пехоты Никоса Пападаполуса.
      На борту военного корабля, в присутствии его командира, обращение «капитан» распространяется только на одного человека. В экстренной ситуации любая неопределенность с обращениями может оказаться роковой. Во избежание путаницы Пападаполус получил формальное повышение. И, несмотря на свои капитанские погоны, смотрелся майором с головы до ног. Барни Изварян имел вполне настоящее звание майора, но в данный момент и на капрала не тянул. Выглядел он, честно говоря, ужасно. С того момента, как погибли почти шестьдесят его боевых товарищей, прошло двадцать девять часов, и все это время он не спал и, как серьезно подозревала Виктория, не переодевался.
      Пападаполус бросил взгляд на офицера АЗА и отдал честь, но в глазах его затаилось сомнение. В уверенных движениях смуглого, несмотря на рыжие волосы, морпеха с быстрыми живыми глазами сквозила гибкая мощь, приобретенная в ходе напряженных тренировок по системе Королевского Корпуса морской пехоты. Может, он и вправду весь упругая сталь и опаснее большого кодьяка, как говорится в рекламных проспектах, сардонически подумала Виктория, но рядом с измотанным, пропахшим потом Изваряном выглядит неопытным новобранцем.
      – Вы посылали за мной, капитан? – осведомился он.
      – Да. Присаживайтесь, майор. – Виктория указала на пустое кресло, и Пападаполус аккуратно сел, перебегая глазами с одного начальника на другого.
      – Рапорт прочли? – Морпех кивнул. – Хорошо. Я попросила присутствующего здесь майора Изваряна предоставить вам любые дополнительные сведения, какие потребуются.
      – Потребуются для чего, мэм?
      – Для подготовки ответной операции, майор, в случае атаки медузиан, вооруженных тем же оружием, на анклавы.
      – А-а. – Пападаполус на секунду наморщил лоб, затем пожал плечами. – Я займусь этим прямо сейчас, мэм, но я не вижу никаких сложностей.
      Он улыбнулся, но улыбка его тут же погасла, поскольку лицо капитана осталось бесстрастным. Бравый солдат бросил косой взгляд на Изваряна и напрягся. Налитые кровью глаза майора АЗА прожигали его презрением. Морпех обратился к Виктории за поддержкой.
      – Боюсь, я не могу полностью разделить вашу уверенность, майор, – спокойно сказала она. – Думаю, угроза может оказаться несколько серьезнее, чем вы предполагаете.
      – Мэм, – решительно возразил Пападаполус, – у меня все еще девяносто три человека на борту вашего корабля. И боевой брони на целый взвод – тридцать пять комплектов – с импульсными винтовками и тяжелым вооружением для остальных. Что нам какая-то кучка ходульников с их кремневками!.. Мэм, – добавил он после нарочитой паузы, как бы спохватившись.
      – Дерьмо, – раздался глухой, сиплый от усталости голос Изваряна, и Пападаполус негодующе вспыхнул.
      – Прошу прощения, сэр? – произнес он ледяным тоном.
      – Я сказал «дерьмо», – повторил Барни так же холодно. – Вы браво отправитесь вниз и с помпой выбьете дух из любой отдельной кучки медузиан, на которую наткнетесь. А кочевники в это время сожрут остальных инопланетников с потрохами!
      Теперь Пападаполус побелел. К его чести, по крайней мере половина его ярости была вызвана тем, что ему приходится слышать подобный язык в присутствии своего командира. Он обвел взглядом мятую униформу замученного, небритого Изваряна.
      – Майор, мои люди – морская пехота. К вашему сведению, мы всегдаделаем свою работу.
      Он и не скрывал презрения. Виктория собралась было осадить своего офицера, но офицер АЗА уже вскочил на ноги и навис над Пападаполусом.
      – Уж я тебе расскажу кое-что о морпехах, сынок! – выплюнул он. – Поверь, я знаю о них все. Я знаю, что вы храбрые, верные, надежные и честные. – Едкая издевка в его голосе могла, казалось, разъесть краску на переборках. – Я знаю, что вы можете за два километра пнуть под зад большого кодьяка при помощи импульсной винтовки.