Трумэн встала, взяла в руки допотопную лазерную указку и, поочередно указывая на детали голографического изображения, заговорила тоном лектора с острова Саганами:
      – Как вы, вне всякого сомнения, уже заметили, «Минотавр» не имеет никакого бортового вооружения, не считая, разумеется, самих ЛАКов. При массе более шести миллионов тонн его длина два-и-два километра, бимс – триста шестьдесят семь метров. Наши наступательные огневые средства ограничены только погонными установками, которые достаточно впечатляющи: по четыре гразера и девяти пусковых установок. Имеются, разумеется, и средства противоракетной обороны. Ну а ангары ЛАКов в настоящий момент, как вы понимаете, пусты.
      Лейтенант-коммандер Стахович нахмурилась, и Трумэн не удержалась от смешка. Тактик болезненно среагировала на этот звук, но капитан встретила ее взгляд с улыбкой.
      – Не волнуйтесь, коммандер. Безоружными мы не останемся, и первые наши «батареи» вскоре будут подняты на борт. Однако нашему начальству кажется – и я с ним совершенно согласна, – что «Минотавру» необходимо прогуляться и попробовать свои силы. Последние два месяца мы готовили корабль к полету, а специалисты картелей Гауптмана и Янковского заканчивали тем временем строительство наших ЛАКов на Гауптмановских верфях в поясе Единорога.
      В глазах всех трех новичков промелькнуло понимание. Пояс Единорога являлся внутренним – и самым богатым – из трех астероидных колец Мантикоры-Б, а «Грифонская рудная компания», являвшаяся филиалом картеля Гауптмана, владела тридцатью процентами его месторождений и еще столько же использовала на правах долгосрочной аренды. В зоне Единорога картель сосредоточил огромный индустриальный потенциал, а поскольку занимался не только добычей и переработкой сырья, но и его транспортировкой, то, помимо рудников и плавилен, заложил там и верфи. Еще до войны ходили упорные слухи, что Гауптмановские верфи, структурное подразделение могущественной монополии, не ограничиваются строительством огромных танкеров и сухогрузов, а сооружают подальше от любопытных глаз опытные образцы кораблей по заказам военного флота. Картель Янковского значительно уступал Гауптмановскому по масштабам деятельности, но эта компания, специализировавшаяся в области новейших технологий, издавна работала в тесном контакте с исследовательскими и проектно-конструкторскими подразделениями военного ведомства.
      Собственно, вспомнилось Гирману, адаптированием инерциальных компенсаторов грейсонской конструкции к техническим параметрам кораблей Королевского флота занимался как раз Янковский, так ведь?
      – Штатная численность команды «Минотавра» составляет всего шестьсот пятьдесят человек, – продолжила Трумэн, чем в очередной раз удивила слушателей.
      Эта цифра едва достигала семидесяти процентов стандартной довоенной численности команды кораблей такого тоннажа.
      – Сокращение достигнуто за счет применения автоматизации в таких масштабах, какие до войны в Бюро Кораблестроения допустимыми не считались, – пояснила Элис. – Ну и конечно же, за счет снятия всего стандартного бортового вооружения. Кроме того, нам придана всего лишь одна рота морской пехоты, тогда как в норме на борту дредноута или супердредноута размещается батальон. Правда, с другой стороны, для обеспечения постоянной инженерной и тактической поддержки ЛАКов нам требуется дополнительно триста специалистов. Коммандер Стахович, вам предстоит войти в состав именно этой группы.
      Темноволосая женщина приподняла бровь, и Трумэн ухмыльнулась.
      – Коммандер, вы известны как перспективный специалист по тактике ракетного боя, к тому же, насколько я знаю, на протяжении шести месяцев участвовали в работе над проектом «Призрачный всадник». Я не ошиблась?
      Стахович поколебалась, но в конце концов кивнула.
      – Было дело, мэм, – сказала она. – Но тот проект был обставлен такой секретностью... Я давала подписку о неразглашении и не знаю, вправе ли...
      Она умолкла и виновато покосилась на двух других офицеров.
      – Ваша осмотрительность делает вам честь, – отозвалась Трумэн с одобрительным кивком, – однако в ближайшие несколько недель эти господа все равно ознакомятся с содержанием проекта «Призрачный всадник», хотят они того или нет. Не иначе как в наказание за наши грехи, – она закатила глаза, – нам выпало стать испытательной площадкой для оценки результатов и этого проекта тоже. Впрочем, это все детали. Сейчас важно то, что вы, коммандер, в силу ваших специальных познаний, были бы ценным приобретением для тактической секции «Минотавра», но, основные обязанности будете выполнять в качестве старшего тактического офицера крыла ЛАКов.
      – Понятно, мэм.
      – Теперь вы, Гирман, – продолжила Трумэн, повернувшись к загорелому лейтенанту. – Вы назначены инженером Золотой эскадрильи. Это командная секция крыла, и, насколько я себе представляю, служить вы будете, главным образом, на борту Золотого-один, под личным командованием капитана Армон.
      – Есть, мэм, – несколько рассеянно отозвался Гирман, размышляя о новом, совершенно неожиданном назначении.
      – Ну а вы, Такахаши, – взгляд капитана переместился к младшему лейтенанту, – вы также назначены на Золотой-один, рулевым. Я ознакомилась с вашим послужным списком и полагаю, что вы вполне справитесь с программированием полетных тренажеров. Правда, я настоятельно рекомендую вам не внедрять в программы элементов того неожиданного сценария, которым вы столь основательно удивили командование Крескин-филд.
      – Есть, мэм! То есть никак нет, мэм! То есть... я хотел сказать, что ничего такого не повторится, – пылко заверил капитана юный офицер.
      Однако при мысли о новой игрушке, которой Королевский флот дает ему поиграть за казенный счет, лицо его осветилось радостью. Трумэн покосилась на своего старпома, и коммандер Хотон пожал плечами: ну что тут скажешь.
      – Продолжим, – отрывисто произнесла Трумэн, снова овладевая вниманием слушателей. – Вот так будут выглядеть наши легкие атакующие корабли.
      Она нажала несколько клавиш, и «Минотавра» сменило изображение необычного летательного аппарата, чем-то напоминавшего вынырнувшего из неведомых глубин космоса грозного, смертельно опасного хищника.
      Прежде всего бросалась в глаза обтекаемая, словно у атмосферных самолетов, форма и отсутствие обычных для всех военных кораблей, оснащенных импеллерным двигателем, молотоподобных кормовых и носовых оконечностей. Кроме того, этот остроносый корабль, выглядевший скорее как сильно увеличенный бот, чем как нормальный ЛАК, и не имел ни бортовых огневых портов, ни противоракетных установок. Но, пожалуй, самая поразительная его особенность чуть было не осталась незамеченной: по голограмме было ясно видно, что он оснащен лишь половиной обычного для кораблей такого типа количества импеллерных узлов. ЛАКи не обладали способностью перемещаться в гиперпространстве, а потому, в отличие от настоящих звездных кораблей, никогда не оснащались альфа-узлами. Тем не менее наличие шестнадцати бета-узлов на каждом двигательном кольце на протяжении последних шести веков являлось обязательным для каждого военного корабля имевшего импеллерный двигатель. А вот у этого ЛАКа на кольце располагалось лишь восемь узлов, хотя каждый из них выглядел крупнее стандартного.
      – Здесь, – продолжила Трумэн, указывая световым лучом, – перед вами боевая единица класса «Сорокопут». Масса этой жестянки составляет двадцать тысяч тонн, а ее внешние особенности, – луч переметнулся от носа к корме, – наверняка уже бросились вам в глаза. Стандартные хвостовые и носовые оконечности отсутствуют по той простой причине, что энергетическое вооружение смонтировано главным образом вот здесь.
      Луч указки переместился к заостренному корабельному носу.
      – Это устройство, имеющее полтора метра в диаметре, оснащено новейшими гравитационными линзами и представляет собой не обычный лазер, а гразер, примерно такой же, какие устанавливаются на линейных крейсерах класса «Гомер».
      Трумэн внимательно следила за реакцией слушателей, и когда Гирман приглушенно охнул, ее это ничуть не удивило. Погонное оружие всегда было самым мощным в арсенале любого корабля, но упомянутый ею гразер имел апертуру на сорок шесть процентов больше, чем у погонных установок, какими оснащалось большинство легких крейсеров, превосходивших «Сорокопут» по тоннажу в добрых шесть раз. В каждой группе новичков кто-нибудь непременно выражал свое изумление возгласом или вздохом – которые Элис, само собой, оставляла без внимания.
      – Размещение столь мощного оружия, – продолжила она все тем же лекторским тоном, – стало возможным постольку, поскольку энергетические наступательные средства ЛАКа данным гразером и исчерпываются, ракетное вооружение значительно облегчено, масса импеллерных узлов уменьшена на сорок семь процентов, а численность команды, в сравнении с обычными ЛАКами, сокращена. Экипаж насчитывает всего десять человек, что, соответственно, заметно снижает размеры и вес системы жизнеобеспечения. Ну и, наконец, сказывается отсутствие запаса реакторной массы.
      Трумэн выдержала паузу и перехватила недоумевающий взгляд Гирмана. Она промолчала. Лейтенант, покачав головой, все же решился спросить:
      – Прошу прощения, мэм, мне показалось, будто вы сказали, что реакторная масса отсутствует....
      – Именно так. Разумеется, кроме необходимой для реактивных двигателей, – подтвердила она.
      – Но... – Гирман заколебался, но все же задал мучивший его вопрос. – Но как же, в таком случае, работает его термоядерная установка?
      – А у него ее нет. «Сорокопут» использует ядерный реактор.
      Три пары бровей поползли вверх, и Трумэн едва заметно улыбнулась. После создания надежных термоядерных реакторов человечество отказалось от атомных силовых установок. Помимо того, что реакция синтеза таила в себе меньшую радиационную угрозу, водород являлся несравненно более дешевым и безопасным в обращении топливом, чем расщепляющиеся материалы. Трумэн знала, что неолуддиты, яростные противники технического прогресса со Старой Земли, еще до того как человечество овладело энергией термоядерного синтеза, выступали с остервенелыми нападками на атомные электростанции, объявляя их адскими порождениями и предвестницами скорого Апокалипсиса. Конечно, они поносили любые достижения цивилизации, но по большей части их пафос канул в забвение, а вот негативное отношение к атомной энергетике прочно укоренилось в общественном сознании. Для историков и журналистов оно считалось само собой разумеющимся, к тому же пересматривать оценку устаревшей, давно не применяющейся технологии было просто незачем. Таким образом, для человечества сами понятия «атомный реактор» или «радиоактивные материалы» представлялись чем-то вредным, опасным, но, к счастью, давно забытым.
      – Да-да, вы не ослышались, – с усмешкой подтвердила Трумэн. – Именно атомный реактор. Это одно из тех нововведений, которые наш флот позаимствовал у грейсонцев. Из всех миров Альянса только на Грейсоне до сих пор используют реакторы на расщепляющихся материалах, хотя за последние тридцать-сорок лет постепенно переходят на более современные источники энергии. Дело в том, что на Грейсоне, не говоря уж об астероидных поясах Ельцина, находятся богатейшие залежи тяжелых металлов и расщепляющихся материалов. Радиоактивное топливо лежит у них буквально под ногами. Неудивительно, что, в то время как другие отказались от атомной энергетики в пользу термоядерной, грейсонцы продолжали совершенствовать реакторы на расщепляющихся материалах. Им удалось достигнуть чрезвычайно высокой эффективности, а с помощью наших новейших композитов, легких и непроницаемых для радиации, мы построили установку гораздо более компактную и мощную, чем любые существовавшие прежде. Конечно, я не думаю, что такие реакторы в обозримом будущем займут видное место в планетарной энергетике. Да и на тяжелых кораблях они вряд ли вытеснят традиционные установки. Однако один такой новый реактор полностью удовлетворяет потребности «Сорокопута» в энергии. И вы можете не вспоминать про злобные призраки ядерных выбросов и кошмары утилизации радиоактивных отходов. Никаких осложнений не предвидится: наш реактор планируется использовать в глубоком космосе, и отработанные материалы мы всегда сможем, не ломая голову, сбросить на любую подвернувшуюся звезду. А вот реакторной массы атомная установка, в отличие от термоядерной, не требует: по нашим расчетам, начального запаса ядерного топлива на каждом «Сорокопуте» должно хватить на восемнадцать стандартных лет. Иными словами, автономность корабля этого класса ограничивается лишь системами жизнеобеспечения.
      Гирман поджал губы и присвистнул. Одним из основных недостатков легких атакующих кораблей являлось как раз то, что их малый размер не позволял произвести загрузку необходимой для обычных военных кораблей реакторной массы. Полной загрузки линейному крейсеру Королевского флота хватало на четыре месяца, но такие корабли предназначались для дальних рейдов или сопровождения межзвездных конвоев. ЛАК мог принять на борт лишь трехнедельный запас водорода, что весьма ограничивало возможности применения легких кораблей. Но возможность запастись топливом сразу на восемнадцать летменяла ситуацию коренным образом.
      – Это звучит весьма впечатляюще, мэм, – подал голос Гирман, – однако боюсь, я ничего не смыслю в энергетических установках, работающих на расщепляющихся материалах.
      – Ничуть в этом не сомневаюсь, лейтенант. В них никто ничего не смыслит, кроме, конечно, самих грейсонцев и немногочисленных наших проектировщиков, работающих с ними в тесном контакте. В настоящий момент мы располагаем обученным персоналом только для десяти-двенадцати ЛАКов, а остальным придется осваивать атомную премудрость здесь, на борту «Минотавра», или на базе «Ханкок». К счастью, у нас имеются необходимые тренажеры, а освоить их помогут инструкторы – специалисты из картеля Янковского. Лёту до Ханкока три недели; думаю, толковый инженер способен за это время разобраться в силовой установке. Разумеется, в общих чертах – возможность для детального знакомства с новым оборудованием будет предоставлена на базе. На это вам и вашим коллегам-инженерам отпускается три месяца, потом начнутся летные испытания.
      Гирман покачал головой, и Трумэн понимающе кивнула.
      – Конечно, мы тоже задним умом крепки и теперь понимаем, что надо было начать подготовку персонала в планетарных условиях еще до закладки «Минотавра». Но хотя проект «Анзио» считался приоритетным, некоторые производители работали... э... не совсем так, как бы нам хотелось. К тому же, честно сказать, службу безопасности только порадовала идея, чтобы все обучение производилось на борту «Минотавра», подальше от любопытных глаз, а не где-нибудь на тренажерах верфи.
      На миг она задумалась, не рассказать ли офицерам о существующей среди высших чинов серьезной оппозиции проекту: некоторые полагали, что, пытаясь воплотить в жизнь эту идею, флот лишь попусту растрачивает деньги и отвлекает персонал, вместо того чтобы совершенствовать традиционные, давно доказавшие свою эффективность системы вооружений. Но только на миг: никто из этой троицы не имел достаточно высокого ранга, чтобы оказаться втянутым в подобную дискуссию, а стало быть, беспокоиться на сей счет бессмысленно.
      – Но если персонала, умеющего обращаться с этими силовыми установками, практически нет, то как... – начал было Гирман, но спохватился и замолчал, густо покраснев. Осмотрительный лейтенант решил, что капитан и без напоминаний доведет до его сведения необходимую информацию.
      – То как ЛАКи попадут к месту назначения? – завершила она его вопрос. – Ну что ж, своим ходом им туда действительно не попасть. Поэтому восемнадцать единиц перед отлетом на Ханкок примем на борт мы, а остальные уже доставлены туда в разобранном виде. В грузовых трюмах доброй полудюжины транспортников. Вас удовлетворяет мой ответ?
      – Э... Так точно, мэм.
      – Рада слышать. Итак, продолжим, – Трумэн снова указала на голограмму. – Обратите внимание вот на что.
      Луч световой указки обежал восемь удлиненных, открытых с одного конца выступов на корпусе, расположенных сразу за передним импеллерным кольцом, причем зев каждого был направлен в пространство межу узлами кольца.
      – Это ракетные стволы, – пояснила она. – «Сорокопут» снабжен четырьмя пусковыми установками противокорабельных ракет, каждая с револьверным магазином на пять ракет. Стало быть, он несет всего двадцать ракет, но зато способен выпускать их с интервалом всего в три секунды.
      На этот раз Стахович молча поджала губы, а указка переместилась к другим четырем стволам.
      – Это стволы оборонительных установок: благодаря уменьшению массы наступательного оружия мы смогли разместить на борту противоракеты. И, наконец, – указка переместилась к носу корабля, – вы видите лазерные кластеры. Всего их шесть, и они расположены кольцом вокруг носового гразера.
      – Прошу прощения, капитан. Разрешите вопрос?
      Такахаши, видимо воодушевившись тем, с какой готовностью она ответила Гирману, набрался-таки смелости задать собственный вопрос. Трумэн кивнула.
      – Спасибо, мэм. – Юноша помолчал, словно подыскивая наилучшую формулировку, и с опаской заговорил: – Судя по вашему описанию, этот тип корабля представляет собой нечто вроде громадного бота или штурмового шаттла, но все его вооружение направлено в одну сторону – вперед.
      Трумэн снова кивнула, и он пожал плечами.
      – Но, мэм, разве для такого небольшого объекта, как ЛАК, это не... слишком рискованно? Ведь для каждого выстрела по вражескому кораблю ему придется подставлять горловину клина под ответный выстрел?
      – Более подробный ответ на этот вопрос вы получите у офицеров своей группы, лейтенант, – сказала она. – Я же скажу только, что согласно тактическим установкам «Сорокопутам» рекомендуется атаковать военные корабли, приближаясь к ним под непрямыми углами, сводя для противника к минимуму возможность прямого попадания «в горловину» или «под юбку». Кроме того, тот факт, что вдоль бортов не размещено никакого вооружения, позволил существенно усилить боковые гравистенки. Ведь наличие оружейных портов заметно их ослабляет. Ну и, наконец, вы, я уверена, обратили внимание на сокращение количества узлов?
      Она указала на переднее кольцо двигателя, и все трое синхронно кивнули.
      – Эта новая модификация, которую мы называем «бета-квадрат», значительно превосходит по мощности бета-узел старого образца, а наличие сверхсветовых гравитационных передатчиков с повышенной частотой импульсов позволяет использовать аппараты этого класса в качестве пилотируемых разведчиков дальнего радиуса действия. Полагаю, в ближайшем будущем некоторые наши новации найдут применение и при оснащении более крупных кораблей. В настоящий момент первостепенное значение для нас имеет тот факт, что новые узлы, хотя и относятся к категории бета, почти не уступают по мощности старым альфа-узлам. Вдобавок, мы оснастили «Сорокопуты» более мощными генераторами бортовой защиты, которые позволяют создавать защитные стены примерно в пять раз прочнее, чем у обычных ЛАКов. Кроме того, новые ЛАКи оснащены весьма эффективными средствами РЭП и набором имитаторов, стоящим чуть ли не дороже самого корабля. Результаты тактического моделирования говорят о том, что наши пташки малоуязвимы для ракетной атаки даже с близкого расстояния, особенно если используют отвлекающие ложные цели и выстреливающиеся автономные источники активных помех. Последние устанавливаются на ракетах, и в настоящее время обсуждается вопрос о том, что эффективнее: выпускать их с обычных военных кораблей или загрузить в собственные пусковые установки ЛАКа за счет уменьшения количества противокорабельных ракет.
      – Ну и наконец, – произнесла Трумэн с акульей ухмылкой, – наши ученые сумели разработать для этих кораблей нечто действительно необычное. Насколько вам известно, прикрыть нос или корму импеллерного корабля считается принципиально невозможным, верно?
      Все трое снова кивнули.
      – А почему, лейтенант Такахаши? – добродушно осведомилась она.
      Лейтенант посмотрел на нее с видом человека, еще не успевшего забыть о семинарах и экзаменах на острове Саганами, а потому помнившего, что в каждом вопросе может таиться подвох. Ему хотелось отмолчаться, но когда капитан спрашивает, лейтенанту приходится отвечать независимо от его желания.
      – Потому, что замкнув полосы напряжения, вырезающие карман нормального пространства, мэм, вы лишите себя возможности развивать ускорение, гасить скорость или менять ориентацию. Если вы хотите видеть соответствующую математику...
      – Не надо, лейтенант, вы правы. Но, предположим, у вас нет необходимости в ускорении, ни положительном, ни отрицательном? Можно ли, в таком случае, прикрыть нос корабля защитной стенкой?
      – Ну, мэм, надо полагать... да, можно. Но ведь в таком случае корабль не сможет изменить...
      Такахаши осекся. Лейтенант-коммандер Стахович понимающе закивала.
      – Совершенно верно, – сказала Трумэн им обоим. – Расчет строится на том, что ЛАКи массированно атакуют отдельные корабли, и при любом маневре противника большая часть из них будет приближаться к нему под острым углом. Новые пусковые установки в сочетании с последними усовершенствованиями в головках самонаведения, молекулярными схемами выдерживающими высокие ускорения, и более эффективным управлением ракетами, допускающим большие промежутки между стартом и установлением связи между кораблем и ракетой позволяют вести эффективный огонь в секторе до ста двадцати градусов в каждую сторону от оси. Это значит, что приближение к цели под острым углом не помешает «Сорокопуту» вести ракетный обстрел, одновременно отражая вражескую атаку с помощью противоракет. Это означает, что «Сорокопуты» могут вести огонь как ракетами, так и противоракетами, в том числе и под острыми углами. Выйдя же на дистанцию энергетического поражения, «Сорокопут» разворачивается точно на цель и поднимает носовой щит, который имеет всего один орудийный порт, предназначенный для гразера, и в два раза превосходит по прочности бортовую стенку. Иными словами, этот щит по своим характеристикам приближается к гравистенам дредноута. Компьютерное моделирование показывает, что высокая степень защиты при столь малых размерах делает наш ЛАК гораздо менее уязвимым, чем более крупный корабль при обычном сражении борт к борту. Даже без учета средств радиоэлектронного противодействия попасть в него крайне сложно.
      Капитан выдержала паузу, после чего уже менее бодрым тоном продолжила:
      – Однако абсолютно неуязвимых кораблей не бывает, и если плохие парни все-таки ухитрятся накрыть нашу пташку достаточно мощным залпом, она, скорее всего, погибнет на месте. Можно с уверенностью сказать, что при массированной атаке крупного корабля некоторые ЛАКи непременно будут уничтожены. Однако, даже если мы потеряем дюжину аппаратов, людские потери составят всего сто двадцать человек – треть команды одного эсминца или менее шести процентов штатной численности экипажа линейного крейсера класса «Уверенный». А между тем двенадцать ЛАКов на двадцать один процент перекрывают бортовой залп «Уверенного» по суммарной мощности энергетического оружия. Другое дело, что по запасу ракет им до линейного крейсера далеко, а для того чтобы нанести врагу действительно серьезный урон, ЛАКу придется подойти практически вплотную. Но никто и не утверждает, будто наши малыши волшебным образом заменят тяжелые корабли. Конечно, не заменят, но по всем расчетам ЛАКи обещают серьезно расширить возможности традиционного боевого построения. Кроме того, они пригодны для организации локальной обороны против возможных хевенитских рейдов, и постановка их на вооружение позволит высвободить немало тяжелых кораблей, занятых патрулированием систем. Ну а дальность действия и автономность делают их бесценным средством для вторжений в глубь неприятельского пространства.
      Тройка новых подчиненных смотрела на капитана во все глаза, пытаясь переварить вылившийся на них бурный поток информации. И глаза эти уже загорелись – новички начали прокручивать в голове открывающиеся перед ними возможности. Это же сколько всего можно сделать с такими чудесными корабликами!
      – Разрешите, капитан? – Стахович подняла руку и, дождавшись кивка Трумэн, задала вопрос: – Я бы хотела знать, мэм, сколько ЛАКов способен нести «Минотавр»?
      – Суммарная масса самого «Сорокопута» и причальных систем составляет примерно тридцать две тысячи тонн. Следовательно, носитель нашего класса может принять на борт примерно сотню ЛАКов.
      –  Сот... – Стахович подавилась словом.
      Трумэн улыбнулась.
      – Сто ЛАКов. Крыло ЛАКов, по всей видимости, будет разделено на двенадцать эскадрилий по восемь кораблей, еще четыре остаются в резерве. Думаю, теперь вы понимаете, как серьезно повышаются наши наступательные возможности, если один лишь «Минотавр» способен вывести в пространство такое количество атакующих единиц.
      – Понимаю... – протянула Стахович, а остальные двое поддержали ее энергичными кивками.
      – Вот и прекрасно, – сказала Трумэн. – Потому как ваша задача, ребята, заключается в том, чтобы заставить все это работать в точности так же красиво и замечательно, как задумано нашими проектировщиками и получалось на симуляторах. И, само собой, – она обнажила зубы в широкой улыбке, – так красиво и замечательно, как это требуется мне.

Глава 4