Ущелье Рабун, Джорджия, Соединенные Штаты, Сол III
       26 сентября 2009 г., суббота, 12:49 восточного поясного времени
 
      Когда майор Райан увидел выскочивший из-под «ШеДо» «Абрамс», он неторопливо опустил бинокль, не спеша повернулся, нашел глазами ближайший бункер и бросился к нему со всех ног.
      Когда он пронесся через заднюю дверь, то с удивлением обнаружил отсутствие всех прочих обитателей. Главная штаб-квартира не могла похвастаться устойчивостью конструкции; основная «боевая комната» даже не располагалась на первом этаже. Он подумал было на мгновение вернуться в штаб и попытаться убедить командира, что возможно, всего лишь возможно, второй этаж здания, стоящего на пути ударной волны ядерного взрыва, может оказаться не самым лучшим местопребыванием.
      Он уже видел раньше, как взрывается «ШеДо»; он находился в Роаноке, когда была пробита защита «ШеДо» Двадцать пять. Но в Роаноке «ШеДо» стояла на вершине холма и на приличном удалении от главных сил. А не припаркованной практически на третьей линии обороны и прямо напротив штаба корпуса.
      Он посмотрел на часы и задался вопросом, сколько осталось времени. Возможно — возможно, —послины прекратят атаку, прежде чем пробьют защиту. На самом деле, если бы они соображали, то прекратили бы атаку до разрушения защиты.
      Послины. Да чтоб соображали?
      Не бывает.
      Пока он смотрел на часы и прикидывал шансы остаться в живых, пока будет бежать до автостоянки, к нему присоединилась женщина-специалист. Она споткнулась о порог и кубарем полетела в дальний угол.
      — Н-да, — пробормотала она, садясь, но на ноги не поднялась. — Вошла я очень величаво.
      Она посмотрела на офицера и покачала головой.
      — Вам, наверное, следует опуститься на пол, сэр. Думаю, сейчас рванет.
      — Да, — отозвался Райан и снова посмотрел на часы. Он обратил внимание, что может слабо расслышать «свишшь-крык!» плазменных зарядов, хлещущих по отдаленной установке «ШеДо». По крайней мере в промежутках между залпами артиллерии и тяжелого вооружения кораблей, долбящих Стену.
      — Но у нас будет около трех секунд пригнуться и поцеловать на прощанье собственную задницу после того, как вспыхнет «большая лампочка».
      Он мрачно ей улыбнулся.
      — Не смотри на свет, он тебе не друг.

* * *

      — Должно получиться, — проговорил Эдвардс, выжимая из танка максимальную скорость по руслу речки Литтл-Теннесси-ривер и посылая каскады воды по бокам. — Думаю, броня там покрепче, чем мы полагали.
      — Может быть, — сказал майор Портер, — если…
      Какие условия он имел в виду, Эдвардсу узнать не довелось, потому что мир вокруг побелел.
      Отсек боекомплекта установок «ШеДо» являлся самым мощным бронированным контейнером из когда-либо сконструированных. Внутренний слой состоял из обычной стали, далее шли четыре слоя закаленной броневой стали с покрытием из «суперстали» последней разработки, которая почти вчетверо увеличивала твердость поверхности. Снаружи располагались два слоя брони типа «пчелиные соты» из вольфрама и искусственных сапфиров. Самая внешняя секция состояла из множества слоев пластин взрывчатки. Как оказалось, они способствовали рассеиванию струй плазмы — до некоторой степени.
      Вдобавок в нем имелись четыре секции, спроектированные«контролировать» взрыв и «вышибаться», когда снаряд разрывался. И там были еще внутренние дефлекторы, спроектированные так, чтобы направить большую часть взрыва в сторону от лежащих рядом снарядов. Подразумевалось, что так сила взрыва ограничится одним, максимум двумя снарядами. Маленький катаклизм предпочтительнее большого.
      Послины установили, что двигатели большинства танков располагаются или впереди, или позади. И поскольку отданный им приказ требовал не прекращать огня, пока установка не остановится и не загорится, они выпустили свыше четырехсот зарядов плазмы по ее кормовой оконечности. А даже самая крепкая броня имеет предел прочности.
      Заряду, который действительно пробился внутрь, пришлось преодолеть еще один, последний, рубеж обороны. Но в конце концов он сравнительно легко пробурил тонкую оболочку из обедненного урана вокруг сердцевины из антиматерии. Антиматерия сделала то, что обычно делает при соприкосновении с обычным веществом. Она аннигилировала. Красочно.
      Попавший под удар снаряд имел эквивалент всего лишь около десяти килотонн, и инженеры были уверены, что контейнер удержит взрыв одного снаряда под контролем. Как максимум, если бы он лежал на внешнем стеллаже, все бы выдуло наружу и лишь слегка досадило бы любому подразделению на расстоянии, скажем, мили от установки. Его бы потрепало, но если ты не находился слишкомблизко или, скажем, прямо позади установки, ты мог уцелеть.
      В данном же случае, однако, снаряд лежал на внутреннем стеллаже, где выбиваемые панели отсутствовали. Вдобавок заряды плазмы, прогрызшие себе дорогу в жизненно важные узлы установки, разрушили большинство внутренних перегородок. Поэтому от взрыва первого снаряда сдетонировали все снаряды контейнера с боекомплектом.
      Орудие выстрелило дважды, и еще один снаряд остался в стволе. Так что для взрыва оставалось только пять снарядов. Но они детонировали один за другим, практически одновременно. И сочетание самой природы защитного контейнера и полученных им повреждений создало почти оптимальные условия для взрыва.
      Огненный шар было видно вплоть до Эшвилля, а ударная волна поглотила штаб-квартиру корпуса, приютившуюся в долине.
      Ядерное оружие имеет три главных поражающих фактора: избыточное давление, тепловое излучение и радиация. Избыточное давление обычно называют «ударной волной», и оно воздействует аналогично торнадо: когда высокое давление «события» накрывает сооружение, оно рушится в результате разницы давлений внутри и снаружи его стен. Оконные стекла разбиваются и летят внутрь, двери срывает с петель, стены и потолок обрушиваются. В сочетании с ураганной силы ветром и близостью к эпицентру оно разрушает все на своем пути.
      Вторым главным поражающим фактором является термальный эффект. Интенсивное выделение тепла при ядерном взрыве, или, как в данном случае, при аннигиляции антиматерии, порождает огромное количество инфракрасного излучения. Любой человек, или послин, находящийся в зоне прямой видимости сгустка пламени и в пределах ограниченной дистанции, мог получить ожоги первой, второй и третьей степени. Вследствие природы огненного шара и кратковременного заточения в стенах отсека боекомплекта термальные повреждения были минимальными.
      Третьим главным фактором поражения является радиация. При взрыве антиматерии испускается волна жестких гамма-лучей, но они эффективны лишь на короткой дистанции. Подобно нейтронной бомбе, реакция аннигиляции водород-антиводород выделяет много тепла и «энергии», но порождает мало остаточной радиации. Гамма-импульс был, однако, экстраординарным.
      Именно гамма-импульс погубил майора Портера и его водителя, хотя и остальное внесло свою лепту. Они были мертвы прежде, чем это поняли — лучи высокой энергии пронзили их тела и вызвали массовые отказы систем организмов, когда нервные клетки внезапно обнаружили, что ничего не работает, а протеин в мускулатуре изменил структуру и перестал функционировать. Но даже это не имело такого уж большого значения, поскольку они все еще находились в зоне избыточного давления ноль целых семь десятых атмосферы. Ударная волна подхватила семидесятидвухтонный танк, словно листок бумаги, и швырнула его кувырком в воздух.
      Однако майор Портер был не единственным в зоне непосредственного поражения. Еще ближе к эпицентру находились тенаралы Пакалостала. Взрыв растер в порошок легко бронированные тенары, мгновенно превратив в ничто все сорок аппаратов, когда накрыл и их, и сражающийся корпус.
      Ударная волна пронеслась по третьей линии обороны и казармам корпуса менее чем за секунду, снося здания, обрушивая доты и засыпая свежевырытые траншеи. Избыточное давление все еще составляло свыше ноль целых четыре десятых атмосферы, когда она накрыла бывшую школу и обрушила прелестное кирпичное здание менее чем за секунду, швыряя куски кирпича и дерева вниз по холму и дальше в долину.
      Территория автопарка у основания холма лежала все еще в пределах сильного действия волны избыточного давления, но главный ущерб понесли здания, когда рухнули их стены или были выбиты окна. Стекла повыбило и у многих «Хаммеров» и грузовиков автопарка; но в общем и целом, волна избыточного давления их особо не повредила, а от худших последствий взрыва их защитили расположенные между ними и взрывом холмы.
      Жар взрыва не вызвал пожаров за пределами непосредственной близости от «ШеДо», но деревья на окружающих холмах переломило, как спички, а с более отдаленных сорвало всю листву.
      Дальше на запад взрывная волна прошла по остаткам дивизионной и корпусной артиллерии, вызвала детонацию оставшихся боеприпасов и убила большую часть уцелевших артиллеристов. Однако она также подхватила большинство уцелевших тенаралов и разбила их, швырнув наземь.
      Основа обороны людей в ущелье Рабун была подорвана. Большинство ее боевых сил либо отражали атаку на Стену, либо погибли от взрыва «ШеДо». Путь на север лежал открытым.
      Ну почти.

* * *

      Насвистывая, Папа О’Нил шел к дому. Он насвистывал или напевал «Лунный танец» Вана Моррисона почти все утро, и Кэлли это уже достало до печенок.
      — Ты сегодня жутко самодовольный, Деда, — сказала она. Она ощущала нервозность от артиллерийской канонады; она началась в середине утра и с тех пор не прекращалась. Судя по продолжительности и массированности огня, артиллерия отражала крупную атаку, хотя пушки и пулеметы Стены присоединились лишь недавно.
      — У меня просто хорошее настроение, юная леди, — ответил он.
      — Да уж, полагаю, оно у тебя должно быть, — злорадно усмехнулась она.
      — И что этодолжно означать? — осторожно осведомился он.
      Кэлли положила нож, которым резала, и вытерла руки. Сунув руку под стол, она достала видеокассету «Бетамакс» и помахала ею.
      — Ты ведь помнишь,что весь дом уставлен видеокамерами, — сказала она и метнулась к двери.
      — ДАЙ ЭТО СЮДА! — заревел он и бросился в погоню.
      — А ты очень силен для старика! — проорала она в ответ, проскочив мимо поленницы.
      — ВЕРНИСЬ СЕЙЧАС ЖЕ, ТЫ, МЕЛКОЕ ОТРОДЬЕ! ЕСЛИ ТЫ ТОЛЬКО ЕЕ ПОСМОТРЕЛА…
      — И где ты только научился этой штуке с ногами в воздухе? — прокричала она в ответ.
      — ААААА!
      Они оба замерли от мощного «бум» со стороны Стены. День был ясным, но можно было ясно различить отсвет того, что породило этот звук.
      — А этоеще что за черт? — спросила Кэлли.
      — Не знаю, — ответил Папа О’Нил. — Но это со Стены. Сдается мне, лучше нам запереть ферму.
      Со стороны артиллерийского парка донесся треск резких щелчков, словно серия разрывов очень мощной взрывчатки, и очень громкое «бум» возвестило о втором взрыве Папа О’Нил уловил, как мимо входа в долину промелькнуло что-то обтекаемое, серебристое и очень быстрое.
      — Это еще что за черт?
      — Не знаю, Деда, — нервно произнесла Кэлли. — Но я согласна; пора запираться и заряжаться.
      Она бросила ему кассету.
      — Для твоей коллекции. И пусть их станет гораздо больше.

* * *

      Загнать весь скот в стойла и активировать минные поля заняло всего несколько минут, но они только-только закрыли последние ворота, как небо осветилось вспышкой белого света ярче солнца.
      — Деда? — позвала Кэлли и побежала к дому.
      — ЛОЖИСЬ, ЛОЖИСЬ! — завопил О’Нил и бросился на землю.
      Когда ударная волна докатилась до них, она была едва заметна, но разница давлений оставалась четко выраженной, и деревья на вершинах согнулись, как от сильного ветра. Затем земля содрогнулась, как при небольшом землетрясении.
      — Что за чертовщинапроисходит? — окликнула Кэлли. Она лежала на животе в пяти метрах от входной двери.
      —  Все чисто! —воскликнул Папа О’Нил, поднялся на ноги и побежал к дому. — Внутрь!
      — Это было то, что я думаю? — спросила Кэлли, когда они оказались внутри.
      — Ядерный взрыв, — ответил Папа О’Нил. — Скорее всего грохнула «ШеДо» корпуса; направление и сила примерно соответствуют, если я правильно помню.
      Кэлли опередила его на переходе из дома в бункер и принялась надевать свою кевларовую броню.
      — У нас тут ничего не рассчитано на атомные взрывы, Деда.
      — Знаю, — сказал он и повернулся к пульту управления минными полями и электроникой, прежде чем надеть собственное снаряжение. — Хуже всего не знать, что происходит.
      Он переключался с одной камеры на другую, но большинство из них не работало.
      — Чертов ЭМИ.
      — И что будем делать? — спросила Кэлли.
      О’Нил подумал над этим. Если ядерный взрыв был только один, особенно если это «ШеДо», то все могло оказаться не так уж плохо. Это зависело, разумеется, от того, где находилась установка, когда она грохнула. Но Стене это не должно было повредить. Оттуда еще доносились звуки сражения; по крайней мере тяжелого оружия. То могли быть и послины.
      Выбора, в сущности, было два. План А предусматривал скорчиться в бункере, стрелять по всему, что появится в поле зрения, и дожидаться, пока армия не выбьет послинов. План Б предусматривал удирать со всех ног. Поскольку ферма принадлежала семье уже несколько поколений, план Б не привлекал.
      Не зная состояния корпуса, он не знал, какой план задействовать. Он поднял трубку установленного в бункере телефона, но гудка слышно не было. Он мог подняться на гребень, откуда был виден корпус, но это означало либо идти вдвоем, либо оставить Кэлли одну. И при потенциально возможном продолжении атомной бомбардировки покидать бункер было бы не слишком разумно. В конце концов он решил просто переждать.
      — Мы остаемся здесь, — сказал он и вытащил из шкафчика упаковку полевого рациона. — Жареная ветчина и сыр у нас будут завтра.
      — Ага, — ухмыльнулась Кэлли. — Поскольку завтра будет другой день.
      Она посмотрела на упаковку своего пайка и скривилась.
      — Давай меняться.

* * *

      — Прюитт, поднимай орудие, БЫСТРО!
      Майор Роберт Митчелл уселся на командирское сиденье и начал пристегивать ремни и переключать все тумблеры в положение «Вкл». насколько мог быстро.
      — Но, сэр! — откликнулся стрелок, отрывая взгляд от своего «Визора» . — Это как раз то место, где Бан-Бан потерял память, и его удерживали ребята, которые думали…
      Существовала особая причина, по которой лобовую броню «ШеДо» Девять, неофициально называемой теперь «Бан-Бан», украшал рисунок гигантского, размером в два этажа, бело-коричневого кролика с обвислыми ушами и пружинным складным ножом в лапе. Потребовалось несколько часов, чтобы объяснить новому командиру и его, и подпись «Давай потанцуем, послинчик!». Почитав комикс и сам подсев на него, командир пусть и неохотно, но согласился оставить рисунок. В некоторых корпусах такое дозволялось, в некоторых нет, и им еще предстояло выяснить, что представляет собой командир нового корпуса. Как оказалось, у них не было времени даже доложитьо себе командованию корпуса, прежде чем фекальные массы соприкоснулись с лопастями вентилятора.
      — БЫСТРО, Прюитт! — заорал майор. — Заряжай! Четырнадцатого атакуют! Я не знаю, что они…
      — Майор! — позвала уорент-офицер Инди, высунувшись из ремонтного люка. — Не двигайтемашину!
      — Почему нет? — спросил майор. — Увалень, мы «под парами»?
      — Входим в режим, сэр, — откликнулся рядовой Ривз. Рядовой был крупным, с бледным одутловатым лицом и несколько заторможенный, отсюда и прозвище. Но водить «ШеДо» умел хорошо. Из чрева танка доносился лязг соединяющихся массивных деталей и механизмов.
      — Сигнала нет! — крикнул Прюитт. — Сенсоры не работают. Думаю, это каму… Вау! Большой пик ЭМИ! Там хуже, чем даже когда Бан-Бану не дали посмотреть «Пляжный патруль»!
      — Сломать камуфляж! — откликнулся Митчелл. — Лидар на ручное управление.
      — Сэр! — в отчаянии воскликнула уорент. — Именно это я пытаюсь сказать: каму-пена еще не встала. Пока она не застынет, она… вязкая. Нагрейте ее, и она затвердеет;если она запечатает сенсоры, у нас не будетсистемы обнаружения. Они застынут напрочь, пока сюда не прибудет команда техников с огромнымколичеством растворителя. Я их отключила вручную в целях предосторожности.
      — О черт! — сказал Митчелл. Схематичное изображение на его экране поступало из секции обработки информации во все еще далеком тылу корпуса. Там, в свою очередь, получали информацию от сенсоров переднего развертывания и уцелевшего личного состава, и видно было, как первые ряды волны послинов вливаются в Ущелье под прикрытием «Лэмпри» и К-Деков. — У нас тут серьезная проблема. Дельные предложения здорово помогут, мисс Инди.
      — Наверное, мы можем включить ходовые траки, — с расстроенной гримасой ответила уорент-офицер. — Если они и застынут, мощности хватит, чтобы разломать пластик. То же самое с вращением башни. Но пока состав не застынет, мы не можем использовать автоматику наведения и стрельбы. И он может воспрепятствовать поднятию ствола. Так что мы не сможем ни поднять, ни опустить его.
      — Так что нам делать, мисс Инди? — терпеливо спросил Митчелл.
      — Нужно не двигать сенсоры или ствол примерно еще двадцать минут, сэр, — сказала инженер. — У нас в любом случае проблема с контролем диагностики ствола; я работаю над этим.
      — А у нас растворитель есть? —спросил Митчелл.
      — У меня есть пара пятигаллонных ведер, — призналась Инди. — Но это означает выбраться на крышу и поливать им антенну. И я не думаю, что смогу смыть всюэту липкую дрянь; нам придется либо дождаться, пока она не застынет, либо найти заправочный пункт, который сможет облить нас бензином с головы до ног.
      — Прюитт, помоги уоренту, — сказал Митчелл. — Послетого, как загонишь снаряд в ствол. Увалень, вытаскивай нас отсюда.
      — Есть, сэр! — отозвался рядовой и включил ходовую часть. — Некая облитая пеной, облажавшаяся, безоружная «ШеДо» уносит ноги.
      — Вы хотите, чтобы я забрался на верхушку Бан-Бана на ходу?— спросил стрелок.
      — Надеюсь, до этого не дойдет, — ответил майор и взял микрофон окликнуть отряд сопровождения. — Но если придется, смотри на это, как на очередное приключения Торга и Рифф.
      Немного подумав, он принялся искать частоты грузовиков с боеприпасами Четырнадцатого; если им удастся это пережить, им понадобится больше восьми снарядов.
      — Мне она больше напоминает Зоу, — пожал плечами стрелок и нажал кнопку заряжания первого снаряда. — Это только мне так кажется, или кто-нибудь еще находит странным называть ее «Мисс Инди»?
      — Прюитт, заткнись и иди помогай уоренту. — Он покачал головой и снова посмотрел на схему. Посадочные модули, больше не встречая противодействия, двигались теперь в расслабленной манере с намерением подавить всякое сопротивление в долине.
      — Насколько еще хреновее этот день может стать?

* * *

      — Может ли этот день пойти еще хуже? — спросил Оростан, глядя на грибовидное облако над Ущельем. — Пакалостал, отвечай!
      — Я не думаю, что Пакалостал когда-либо еще ответит, оолт’ондай, — сказал Чолоста’ан. — Я подозреваю, большинство тенаралов погибло.
      — Тра нах толл! — выругался Оростан. — Демоны Огня и Неба свидетели, я ненавижулюдей!
      — О, все не так плохо, — философски заметил Чолоста’ан. — Мы потеряли только два корабля, Стена пала и большинство солдат людей не стоят у нас на пути. Это фактически может даже ускорить дело.
      — Тенаралы предполагалось использовать также против металлических трешкринов, — прорычал Оростан.
      — Мы займемся ими, если не будет другого выхода, — с покорностью судьбе хлопнул Чолоста’ан гребнем.
      — Займемся, конечно, — сказал Оростан. — Хорошо, все корабли проследовали в Ущелье. Время фазы два.

       Ущелье Рабун, Джорджия, Соединенные Штаты, Сол III
       26 сентября 2009 г., суббота, 13:09 восточного поясного времени
 
      Майор Райан отлепил ладони от ушей и потряс головой в попытке избавиться от звона в них.
      — Богом клянусь, когда-нибудь я все же перестану забывать затычки для ушей, — простонал он.
      — Вы в порядке, майор? — спросила специалист, разделившая с ним бункер.
      — Что? — прокричал Райан, поднимаясь на ноги. Голос солдата звучал так, словно она говорила со дна колодца.
      — Я спросила, в порядке ли вы! — прокричала специалист, вынимая из ушей беруши. — Лично я несколько потрясена.
      — В порядке, — прокричал Райан. — Пора посмотреть, что осталось.
      Один угол бункера осыпался, но в остальном дот остался цел, и дверной проем был блокирован лишь частично. Пробравшись через него ползком, Райан выглянул наружу, и взору его открылась картина разрушения.
      Живописная школа на вершине холма была раскатана в лепешку. Кирпичи от нее усеивали весь западный склон холма, наряду с прочими менее узнаваемыми обломками. Райан увидел, как немногие уцелевшие выползали из дотов или, в одном невероятном случае, просто сидели на развалинах. Но с любой практической точки зрения штаба корпуса больше не существовало. Он не представлял, что случилось со штабами трех дивизий, но для него сейчас это не играло особой роли. Как ни крути, корпус побежит обязательно,единственный вопрос — что в этой ситуации делать лично ему.
      Он посмотрел на специалиста, которая вылезла из бункера и уселась сверху, разглядывая картину опустошения с выражением интереса на лице.
      — Какая у вас специальность… — Он посмотрел на табличку с именем на груди и задрал брови. — Киткей? Китта?
      — Проблемы с моей фамилией, майор? — с широкой улыбкой проорала специалист. — Это имя коренных американцев. Произносится Кит-а-кутт. А не — и я хочу сразу это разъяснить — неКиттикэт.
      — О’кей, — смущенно отозвался Райан. — А впрочем, моего сержанта в Ококване звали Леон…
      — Я штабная машинистка, сэр, — громко ответила солдат. — Вы знаете, должно быть, взорвалась не вся антиматерия в этой штуке. Иначе этот дот развалился бы, как шалаш.
      — Штабные машинистки о вещах такого рода обычно знают мало, — заметил Райан. Ударная волна повалила забор вокруг автопарка, поэтому он пошел не в ворота, а через пролом.
      — Я прочитала кучу уставов и инструкций.
      — Угум. Полагаю, именно поэтому вы побежали к доту, когда они начали долбить «ШеДо»?
      — А то, — ухмыльнулась она в ответ. — Я помогала строить эти штуки, так что черта с два я дам им пропасть впустую!
      — Что ж, если мы не собираемся пропасть впустую, нам нужно шевелить ногами, — прокомментировал Райан и зашагал вниз по холму.
      — Куда вы… мы идем? — спросила она. — И не следует ли нам… ну, не знаю, организовать что-то вроде обороны?
      — Нет, — сказал Райан. — Примерно минут через пять до остальных подразделений поддержки дойдет, что сюда идут послины, и остановить их нечем. Когда это случится, они в панике бросятся наутек. А этоозначает, на всех дорогах возникнет давка.
      Он открыл дверцу первого же относительно целого «Хаммера» и попытался его завести. После замены предохранителей мотор завелся.
      — Что мы собираемся сделать, так это поехать к ближайшему складу боеприпасов, — продолжил он. — По пути подберем еще примерно четверых. А затем направимся в сторону холмов.
      — Как я и думала, — сказала она, садясь с другой стороны. — Удираем.
      — Нет, — осклабился он. — На холмах дороги круче. Потому как на складе боеприпасов мы заберем столько взрывчатки, сколько влезет в этот драндулет…

* * *

      Мюллер вышел из своей комнаты на улицу и посмотрел на долину, как только по горам заметалось эхо первых ударов оружия космического базирования. «ШеДо» ему не была видна, но он видел сполохи ее выстрела и след от летящей «серебряной пули». Тем не менее было ясно, что речь идет о большом наступлении, и он потер подбородок, раздумывая о предстоящем задании. Во время массированного наступления от разведгрупп мало толку. Но эти послины уже отошли от накатанной схемы тем, что для штурма Стены применили посадочные модули.
      Из казармы высыпали остальные сержанты, и он постоял некоторое время, пока не увидел летающие танки послинов.
      — ПИР, — сказал он и поднял запястье так, чтобы устройство могло их зафиксировать. — Видишь их?
      — Вижу, сержант Мюллер. Сообщаю вам, что целью этого оружия является «ШеДо» Четырнадцать. Учитывая их вооружение и количество заходов, вполне вероятно, что они пробьют систему защиты.
      — Выведи карту передовых рубежей корпуса, — сказал он и посмотрел на голограмму. — Наложи вероятную зону разрушений при катастрофическом варианте уничтожения «ШеДо».
      Результат не внушал оптимизма; если… когда «ШеДо» взлетит на воздух, она выпустит корпусу кишки.
      — Вот гадство! — пробормотал он. — Соедини меня с сержант-майором Мосовичем… и позаботься-ка, чтобы об этом узнал и генерал Хорнер.