Рочестер, Нью-Йорк, Соединенные Штаты, Сол III
       15 сентября 2009 г., вторник, 09:28 восточного поясного времени
 
      Майк оглядел комнату, затем отстегнул шлем. Командование и штаб Первого/Пятьсот пятьдесят пятого собрались в классной комнате детского сада, усевшись кто на пол, кто на низенькие столики. Испещренные рубцами боевые скафандры неприглядно контрастировали с ярко разрисованными стенами и крупным расписанием приема пищи для пяти групп.
      — Что ж, нам оказывали прием и похуже. — Остатки внутреннего геля скафандра стекли в шлем, и он усмехнулся. — Гораздо хуже.
      — Точно, — согласился Дункан и осторожно поставил шлем перед собой на парту. Сталепласт все же был тяжелым и достаточно твердым, чтобы попортить неуклюжий рисунок маленькой девочки с подписью «Эшли». — По крайней мере в нас никто не стреляет.
      — Это от нас далеко не убежит, — сказал Майк. Он переместил комок табачной жвачки с одной стороны рта на другую и сплюнул в шлем. Нанниты полубиотического внутреннего слоя собрались вокруг противной кляксы, которая с их точки зрения представляла собой всего лишь смесь влаги, питательных веществ и сложных углеродных молекул, и поволокли их на переработку. — Группы послинов попрятались по всему краю равнины. Нам предстоит помочь с зачисткой в течение следующей недели, или около того, в составе сил поддержки. По окончании Хорнер приказал нам вернуться в казармы и немного отдохнуть. Учитывая, что нам пришлось реорганизоваться без роты «Альфа», я думаю, провести какое-то время в казармах не помешает.
      — У нас появились казармы? — усмехнулся Стюарт. — Я хочу сказать, настоящие казармы, наши собственные и так далее? Или нас отсылают в казармы для «отдыха и восстановления»? — спросил он с гримасой. Сооружения управлялись Наземными Силами и дико различались по своему состоянию.
      — Они наши, — ухмыльнулся О’Нил. — Все это время они значились в моих списках. Они в горах Пенсильвании. Местечко зовется Ньюрай, немного южнее Алтуны. У нас даже есть группа обеспечения.
      — Есть? — недоверчиво переспросил Дункан. — Я думал, Ш-3 должен бы знать о таких вещах.
      — Она не такая уж большая, — сказал Майк. — И они все из Наземных Сил. Но там есть офицер по снабжению и секция личного состава.
      — И казармы? — с легким смешком спросила капитан Слайт. — С кроватями и всем прочим?
      — Именно, — широко улыбнувшись, ответил О’Нил. — Я не уверен, что смогу в ней спать; когда я пытался прошлый раз, то всю ночь крутился и вертелся.
      — Думаю, парни справятся, — сказал ганни Паппас, который снял шлем и тряс сейчас головой. — Им вправду нужен передых. Да и снаряжение надо подработать, даже ГалТеховское.
      — Все это мы сделаем, — сказал Майк. — В целом план такой. Мы прибудем в понедельник или вторник, в зависимости от транспорта. День потратим на приборку в казармах, чистку снаряжения и складирование скафандров. Затем день-два поболтаемся в казармах, привыкая снова носить шелк, и поработаем над выходной формой. В пятницу устроим самый что ни на есть настоящий «день выдачи жалованья», с инспекцией жилых кубриков, осмотром формы одежды, последующим построением и роспуском в увольнение к полудню. С возвратом всех в часть не ранее полудня следующего вторника.
      — Знаете, я не представляю, как это все пройдет, — сказал капитан Холдер. — Честно говоря, по-моему, некоторые бойцы посчитают это… ну…
      — Гарнизонной службистской дурью, сэр? — закончил за него ганни Паппас. — Со всем уважением, капитан, но не могу согласиться…
      — И я тоже, — вставил Стюарт. — И я не согласен, как бывший рядовой. Все эти парни — добровольцы. Вы не поймете смысла, о чем мы говорим, пока не осознаете, что для всей этой гарнизонной чепухи есть свои причина. Конечно, в бою вся шелуха слетает, но лучшие, самые элитные войска всегда были одеты щегольски.
      — Ваффен СС, — заметил Дункан. — Вот уж эти-то ребята знали, как носить форму.
      — Восемьдесят вторая, — заметила капитан Слайт. — Их выбрали на роль Почетной Гвардии в послевоенной Европе главным образом на основании того, как хорошо на них сидела форма. И никто не ставил под сомнение их доблесть.
      — САС Родезии и Скауты Селуса, — согласился О’Нил. — Две самые отчаянные группы, порожденные «холодной войной», и в гарнизоне они походили на павлинов; мой старик все еще хранит мундир, и он напоминает что-то из венгерской оперы.
      — О’кей, о’кей, — поднял руки капитан Холдер. — Но бойцы-тооб этом знают?
      — Мы будем отпускать их по вечерам, — сказал Майк. — Краткосрочные увольнения, они должны будут вернуться в казармы до начала комендантского часа. Этому есть причина. Ганни?
      — Нельзя просто выдернуть солдат прямо из боя и бросить их на город, сэр, — кивнул ганни Паппас. — Сначала им нужно… акклиматизироваться.
      — Мы дадим им неделю на «гарнизонную чушь» и акклиматизацию, и неделю для города привыкнуть к мысли и более или менее приготовиться, а затем отпустим их на выходные. Я не рассчитываю больше, чем на пару недель, может быть, месяц, в гарнизоне. Дадим им немного расслабиться, затем снова подготовка, потом…
      — Снова бить послинов, — проворчал Дункан.
      — Снова перемалывать послинов на сосиски, — согласился Майк. — Что у нас выходит лучше всего.
      — Какое-нибудь пополнение будет, сэр? — спросил Паппас. — У нас… туговато с людьми, если кто не обратил внимания.
      — На подходе двенадцать скафандров, — сказал О’Нил. — Предполагается, что они будут ждать нас, когда мы доберемся до Ньюрая.
      — А люди? — спросила капитан Слайт. — Даже с бойцами «Альфы» у нас все равно не хватает народа.
      — И люди, — согласился Майк. — С учетом предстоящей нам зачистки у них будет время и добраться туда, и подогнать скафандры, и даже немного их настроить. Я так понимаю, мы даже получим парочку из Десяти Тысяч.

* * *

      — Смир-р-но! — гаркнул Санди, когда в помещение вошел полковник Катпрайс.
      Конференц-зал располагался в управленческом здании фабрики, давно брошенной, сразу к западу от реки Джинеси. Взрывы снарядов «ШеДо», сровнявшие с землей практически все к востоку от Джинеси, выбили в помещении все окна, и Катпрайс с хрустом шагал по стеклу. Но это было все лучше, чем снаружи; там снова пустился дождь и дело шло к скорому снегу.
      — Вольно, разойдись, — сказал Катпрайс, подойдя к группе из четырех солдат. За ним следовали Мансфилд с коробками в руках и подобным же образом нагруженный сержант-майор.
      — Курите, если есть что, — продолжал он и подкрепил слова делом, вынимая пачку «Данхилла». Достать их было нелегко, и он берег их для особых случаев.
      — Вам, наверное, интересно, почему я собрал вас здесь, и все вот это… — Он улыбнулся и кивнул на коробки. — Вы все были переведены из других подразделений, и когда прибыли сюда, мы понизили вас на одно звание, чтобы убедиться, что вы можете ловить мышей, что вы не гарнизонные рейнджеры с кучей хвастливых рекомендаций, но у кого кишка тонка для настоящей войны.
      Он посмотрел на Санди и покачал головой.
      — Как оказалось, вы были именно тем, что требуется Десяти Тысячам; воинами до мозга костей, гребаными психопатами-убийцами послинов, готовыми, не дрогнув, снова и снова идти в огонь. — Он снова покачал головой, на этот раз печально. — А теперь мы теряем вас ради этих засранцев из ББС. Хотя эти засранцы из ББС занимаются тем же самым, — заметил он и взял первую коробку. — Они сдерут с вас одну лычку, когда попадете к ним, просто ради уверенности, что вы то, что им нужно. Затем они засунут вас в жестянку и будут держать в ней, пока вы не станете напоминать червяка, выползшего из-под булыжника.
      Он глянул на записку, пришпиленную к коробке, и кивнул.
      — Санди, тащи сюда свою задницу, — проворчал он. — Не знаю, проделало ли такое твое прежнее подразделение, перед тем как ты попал сюда, но должно было. Большинство из вас получит повышение на одно звание перед уходом, так что когда попадете к хреновым жестянщикам, вы останетесь в том звании, которое вы, ей-богу, заслужили.
      — За исключением, — продолжал он, глядя снизу вверх на Санди, — тебя, Танк. Я уже давно подумывал сделать это, и даже не знаю, чего я столько тянул.
      Он посмотрел на Мансфилда, затем отвел глаза.
      — Кое-какая бумажная волокита. Как бы то ни было, я собираюсь оттянуться на тебе за все это время. Ты готов?
      — Так точно, сэр, — озадаченно промолвил Санди. — Как посчитаете нужным.
      — О’кей, если ты доверяешь настолько,— со злорадной улыбкой произнес Катпрайс, — то заслуживаешьэтого. Всем внимание!
      — Штаб-сержант Томас Санди-младший с семнадцатого сентября две тысячи девятого года уволен с действительной службы в Наземных Силах Соединенных Штатов в целях принятия комиссии на звание офицера Наземных Сил Соединенных Штатов и последующего зачисления в состав Наземных Сил Соединенных Штатов в звании первого лейтенанта. Первый лейтенант Томас Санди-младший принят на действительную службу семнадцатого сентября две тысячи девятого года с присвоением звания этой же датой.
      Катпрайс прекратил чтение, залез в раздутый карман, выудил из него пару потертых «шпал» первого лейтенанта и заменил ими нашивки штаб-сержанта на петлицах воротника Санди.
      — Кстати, мне ты за них ничего не должен. Они уже давно болтались у меня в ящике стола.

* * *

      — Ну хорошо, Оростан, — сказал Туло’стеналоор. — Я пошлю Шартарскера заняться тем, чтобы не допустить их ближе подобраться к базе. — Он взглянул на карту и обдумал сделанный оолт’ондаем доклад. — Удачи.
      Голосвин поднял глаза от показаний сенсоров.
      — Вышло не слишком хорошо?
      — Команда явно ушла, — сказал Туло’стеналоор. — Разгромив оолт’ондар Оростана.
      — Что ж, они вне пределов района сенсоров, — сказал Голосвин, указав на карту. — Или по крайней мере не отображаются ими. В данный момент я не уверен, что они могут такое. С этими ящичками можно держать связь без помощи других приспособлений, но это при условии, что люди умны так же, как я.
      — Так что если они даже в пределах сети сенсоров, мы можем этого и не знать? — спросил Туло’стеналоор.
      — Да, — ответил Голосвин, взъерошив гребень. — Можно модифицировать их программу так, чтобы они обнаруживали людей. Сенсоры «видят» людей, но они также видят треш лесов и весь крупный треш этой планеты. И «оленей», и «собак», и им подобных, что уцелели. Люди спроектировали эти системы, и могу добавить, вполне эффективно, так, чтобы сортировать информацию, собранную несколькими различными способами. И они отфильтровывают все, кроме послинов и людей, которые «включены в сеть», и говорят системе, что они в ней, и хотят, чтобы за ними следили. Так что мне нужно было бы сказать всем ящичкам сменить свои фильтры для обнаружения людей. И это в предположении, что люди не маскируют себя никаким из нескольких способов. Я мог бы это сделать — в конце концов я умен. Но люди могут это заметить, и даже наверняка заметят. У них тоже есть умные техники.
      — И тогда они узнают, что мы… Как ты это называешь? — спросил он.
      — Тогда они узнают, что их «хакнули», — сказал Голосвин. — Что мы «захватили» их систему.
      — Этого нам не нужно, — задумался Туло’стеналоор — Пока.
      — Чем ты хочешь заниматься тем временем? — спросил Голосвин. — Или мне можно вернуться к возне с приборами?
      — Лишь один вопрос, — сказал военачальник. — Ты можешь настроить систему «отфильтровывать» По’ослена’ар?

* * *

      Уэнди качала головой, наблюдая, как Элгарс заканчивает тренировку. Снайпер всегда завершала упражнением, которое казалось ей причудливым. Она подвешивала на веревке груз, в данном случае двадцать пять килограммов стандартных «блинов» штанги. Веревка, в свою очередь, была привязана к валу, обрезанной ручке швабры на самом деле. Затем Элгарс «наматывала» груз вверх, вращая палку кистями рук. Вверх и медленно вниз, пятьдесят раз. Уэнди посчитала бы за счастье, если бы смогла проделать такое раз пять.
      — Я перестала его проделывать, — созналась Уэнди. Они в целом тренировались один раз в день по часу, чередуя силовые упражнения с упражнениями для укрепления сердечно-сосудистой системы. Впрочем, в последнее время они больше сосредоточились на работе с тяжестями; Уэнди хотела попытаться получить постоянное место в службе спасения, а Элгарс поддерживала форму. Сегодня Уэнди ограничилась общим разогревом; после занятий она собиралась пройти тесты и не хотела даже думатьо том, чтобы проходить такую мясорубку полностью вымотанной.
      — Тебе следует начать с малого веса и повторять много раз, — сказала капитан. — Это хорошо для запястий.
      — Я вижу, — признала Уэнди, глядя на капитана. У нее предплечья становились как у Попая женского пола.
      — Помимо прочего, облегчает карабканье по приставным лестницам, как помогает и в большинстве остальных случаев твоей ОФП .
      — Да, что ж, пора тудаидти, — нервно произнесла Уэнди.
      — Как-нибудь на днях я постараюсь разобраться, для чего здесь нужна пожарная служба, — сказала Элгарс, вытирая лицо полотенцем и вешая его на шею. — Каждый возникший пожар тушится еще до прибытия пожарной команды, для этого есть разбрызгиватели и «Халон». Я думаю, они просто перетренированная команда уборщиков.
      — Ну, по крайней мере ты чувствуешь, что что-то делаешь, — резко сказала Уэнди.
      — А разве ухаживать за визжащими детьми это не значит что-то делать? — с легкой улыбкой спросила Энни.
      — А тебехочется заниматься этим всю жизнь? — спросила Уэнди.
      — Нет, — ответила капитан, направляясь к выходу из спортзала. — Но опять же ты-тоне испытываешь желания прирезать этих мелких поганцев.
      — Ты хорошо ладишь с Билли, — в свою очередь скупо улыбнулась Уэнди.
      — Это потому, что он вообщене говорит.
      — Вот именно, — огрызнулась Уэнди. — Ты не была во Фредериксберге и не можешь знать, каково это было.
      — Нет, не была, — сказала Элгарс. — Большое тебе спасибо, что указала на это. Я не была во Фредериксберге и в любом случае ничего бы не помнила.
      Уэнди остановилась и некоторое время смотрела на офицера.
      — Когда мы начали ссориться?
      Элгарс также остановилась и склонила голову набок.
      — Думаю, когда я выразила недовольство пожарной службой.
      — О’кей, — сказал Уэнди. — Это значит делать что-то полезное.Да, я устала от центра по уходу. Я устала от него, когда еще большая часть этого проклятого места представляла собой открытую каверну, и здесь обитали всего пара сотен потрясенных вирджинцев. Сейчас меня от него тошнит.Я наблюдала, как эти ребятишки росли без солнечного света и другого места для игр, кроме нескольких комнат, и я просто не могу больше этого выносить.
      Я устала вытирать носы. Я устала от того, что не вношу вой вклад. Я устала от того, что ко мне относятся, как к племенной кобыле, особенно когда единственного парня, с кем мне хочется быть, ЗДЕСЬ ПРОСТО НЕТ!
      — О’кей, — сказала Энни, поднимая руку. — Я поняла.
      — Что касается Билли, — продолжала Уэнди, шагая по коридору. — Шари ушла последней с Центральной Площади. Билли… смотрел назад.
      — Я не понимаю, что это значит, — вздохнула Элгарс. — Что она такое и где она, эта Центральная Площадь?
      — Это был большой торговый центр около Фредериксберга, — терпеливо пояснила Уэнди. — Послины приземлились прямо на нее. Шари просто… ушла прочь. Неся Сюзи и ведя Келли и Билли за руку. Билли… смотрел назад. Он так и не оправился с тех пор.
      — О’кей, — терпеливо сказала Элгарс. — Я все ещене улавливаю. Смотрел назад? На торговый центр? Что бы это ни было.
      — Послины там… ели людей.
      — А-а. — Элгарс поразмыслила секунду. — Это должно быть скверно.
      — И они, по-видимому… приближались к Шари. Она говорит, что точно не знает, потому что не оглядывалась. Но Билли оглядывался.
      — О’кей, — сказала капитан, нахмурившись. — Я полагаю, это было плохо.
      — До тебя все еще не дошло, так ведь? — спросила Уэнди. Она замечала, что иногда снайпер была почти нечеловечески непробиваема в таких вопросах.
      — Нет, — ответила Элгарс.
      — Это похоже на ночной кошмар, — с содроганием произнесла Уэнди. — Где что-то гонится за тобой, а ты не можешь убежать, не важно, как быстро, или куда ты бежишь. Доктора думают, что он… типа зациклился на этом. Типа не может думать ни о чем другом; только снова и снова проигрывает этот кошмар.
      — Я все еще не улавливаю, — высказалась Элгарс. — У меня нет этих кошмаров.
      — Нет? — спросила Уэнди. — Никогда?
      — Было однажды, — призналась Элгарс. — Но я повернулась и убила тварь, что меня преследовала.
      Она содрогнулась.
      — Это снова был один из этих осьминогов.
      — Осьминогов? — Уэнди остановилась и посмотрела на капитана. — Каких осьминогов?
      — Тебе не снятся гигантские пурпурные осьминоги? — удивленно спросила Элгарс. — Мне снятся. Обычно я наблюдаю со стороны, и они вытаскивают мой мозг. Он словно весь состоит из извивающихся червей, и они кладут его на стол и лупят червей молотками, чтобы они перестали извиваться. И каждый удар по такому червю я чувствую у себя в голове. Тебе такое никогда не снится?
      Изумление Уэнди переросло в шок, она широко раскрыла глаза, повернулась и пошла к цели, тряся головой.
      — Ох-хо. И хоть ты мне и подруга, должна признаться, что это подпадает под категорию ЧМИ.
      — ЧМИ? — переспросила Элгарс.
      — «Чересчур Много Информации».
      — Что до этого, я бы не побежала.
      — Даже с тремя детьми, за которых несешь ответственность? — спросила Уэнди.
      — А… — Элгарс пришлось остановиться, чтобы обдумать это. — Наверное, я бы все равно стала драться. Бежать от послинов — не могу себе такое представить. Это выглядит проигрышным.
      — Шари осталась жива, — указала Уэнди. — А также ее дети. Все другие, и дети, и взрослые, кто был на Центральной Площади, мертвы. Если у тебя не хватает сил дать отпор, проигрышным будет остаться.
      Элгарс пожала плечами, когда высокая двойная дверь из бластпласа, похожая на воздушный шлюз, скользнула в стену. За ней находилось огромное помещение: с высоким потолком, минимум шестьдесят метров в поперечнике и даже еще больше в высоту. Стены покрывала белая плитка, на потолке висели крупные вентиляторы.
      В центре зала располагалась большая структура из глазированного камня. Она напоминала небольшое отдельное здание, высотой примерно шесть этажей, но покрытое черной копотью, и из него торчали концы десятков разных труб. Стекла в многочисленных окнах полностью отсутствовали, проемы растрескались, как будто от ударов или, возможно, по-настоящему высокой температуры. Несколько узких мостков вело от него к свисающим с потолка канатам.
      Вдоль основания стен шли сотни маленьких отверстий. Когда Элгарс и Уэнди вошли, вентиляторы над головой завращались с отдаленным гулом, а из ближайшего отверстия потянуло легким сквозняком. Вентиляторы вытягивали воздух из помещения достаточно быстро для слабого понижения давления; если бы не сотни отдушин вдоль пола, любой другой доступ воздуха перерос бы в ураган.
      Вдоль стен выстроились шкафчики для одежды и спасательное оборудование, а возле структуры в центре находилось несколько «пожарных картов», которыми команды спасения пользовались для передвижения по подгороду. Карты напоминали большие тележки для гольфа с насосом высокого давления и стеллажами для спасательного снаряжения в задней части. Со снятым насосом они превращались в кареты «скорой помощи».
      В комнате находилось около двадцати человек, большинство женщины в хорошей или превосходной физической форме. Элгарс познакомилась с некоторыми, когда Уэнди ходила на свои собрания CMC , и капитану пришлось признать, что физические кондиции Уэнди довольно посредственны. Уэнди занималась каждый день, но она не была сложена слишком хорошо для достижения значительной физической силы, особенно в плечевом поясе; среди прочего, этому определенно мешали кое-какие части ее тела. Было также очевидно, что тренировок раз в день недостаточно; больше половины ожидавших женщин походили на атлеток триатлона: их руки обвивали канаты мускулов, а груди ужались до такой степени, что практически отсутствовали.
      Напротив них стояла группа спасателей, шеренга из десяти человек. Они были одеты в стандартную повседневную форму спасателей, темно-синие комбинезоны из «номекса». Все были женщинами, большинство выглядело так, словно сошли с обложки журналов по бодибилдингу; Элгарс недобро подумала, что они, вероятно, могут открывать двери, распиливая их подбородками. Перед ними в ярко-красном комбинезоне стояла женщина постарше. Когда Уэнди присоединилась к группе, она глянула на часы и кивнула.
      — О’кей, думаю, здесь все, кто собрался попытаться, — произнесла шеф пожарных. Эдда Коннолли служила лейтенантом Пожарного Департамента Балтимора, пока не получила вежливо сформулированный приказ покинуть Балтимор ввиду «избыточности для нужд обороны». Она оказалась одной из горстки полностью подготовленного спасательного персонала этой дыры, но за прошедшие четыре года создала департамент, которым можно гордиться. И она нисколько не была заинтересована в понижении его стандартов.
      — Вы все знаете, для чего собрались здесь, — продолжала она, жестом указывая за спину. — Вы хотите встать в этот строй. Вы хотите вступить в службу спасения, а не торчать в той дыре, куда вас засунули власти.
      — Прекрасно, — кивнула она. — Мне бы тоже хотелось, чтобы вы находились в рядах службы. Думаю, если бы численность персонала была в три раза больше, это было бы великолепно; слишком часто мы оказывались измотанными до предела, потому что нам не хватало рук. Но каждая пара рук, что у нас есть, может выполнить любую и всякую работу, которую необходимо сделать. А в этой дыре это не всегда легко.
      В этой яме два миллиона людей. Два миллиона, которые каждый божий день стремятся найти новый способ нанести себе увечье. Застрявшие в сливных отверстиях руки, поножовщина, перестрелки, взрывы на производстве. Возгорания на зерновых элеваторах — ситуация, при которой, если вы отключите вентиляцию, весь агрегат просто взлетит на воздух. Есть и химические заводы, и души, чтобы поскользнуться и упасть, и вертикальные воздушные шахты высотой четыре тысячи футов, куда дети умудряются забраться, а затем впадают в панику.
      — И все, что помогает им остаться в живых, в половине случаев, это вот эти девушки, — сказала она. — Каждая из них прошла этот тест. А затем, через неделю или две, сталкиваются с чем-нибудь потруднее этого теста, который пришлось выполнить. Иначе кто-нибудь погибнет, и, вероятно, они сами тоже.
      — Поэтому сегодня вам предстоит испытание, — вздохнула она. — И если вы уложитесь в норматив при прохождении курса, выполнив все, что положено, то вас примут на рассмотрение. Мне нужно заполнить семь вакансий. Я полагаю, что только пять или шесть из вас пройдут. Но… я предпочитаю пятерых, который пройдут, семерым непрошедшим.
      Одна женщина из группы позади нее шагнула вперед и подала ей клипборд. Она посмотрела на него и кивнула:
      — Когда я назову ваше имя, пройдите вперед к одному из сотрудников позади меня, чтобы получить защитное снаряжение и приготовиться к испытанию.
      Она взглянула на них еще раз и сжато улыбнулась.
      — И удачи. Андерсон…

* * *

      Уэнди надела тяжелую пожарную робу и застегнула пряжку.