Рочестер, Нью-Йорк, Соединенные Штаты, Сол III
       14 сентября 2009 г., понедельник, 19:25 восточного поясного времени
 
      Майор Джон Мансфилд низко пригнулся, прячась среди теней крыши трейлера. До его слуха доносился хруст гравия от приближающейся цели, и на этот раз она не удерет. Он выслеживал её четыре последних дня, и сегодня настанет время рассчитаться. Он подобрал ноги и изготовился к прыжку, в одной руке зажав пачку бумаг, приколотых к клипборду, а ручку в другой; служба адъютанта Десяти Тысяч была делом нелегким.
      В качестве офицера по личному составу одиннадцати тысяч восьмисот сорока трех солдат, офицеров и сержантов, каждый из которых был столь же кроток, как бенгальский тигр, его работа вовсе не доставляла уйму удовольствия. Но хуже всего были попытки задержать полковника на одном месте достаточно долго для работы с бумагами.
      Это стало чем-то вроде игры. Катпрайс устраивал полосу препятствий из людей, а часто и физических объектов, между собой и своим адъютантом. Мансфилд старался ее преодолеть, чтобы добраться до полковника и сунуть ему бумаги в руки. Как только живой человек вкладывал что-нибудь, что угодно, в руку полковника, тот относился к делу очень добросовестно. Но про ящик с надписью «Входящие» можно было забыть.
      Однако в этот раз Мансфилд его, несомненно, поймал. Полковник стал чуть излишне самодовольным, чуть излишне регулярным в распорядке. И Мансфилд использовал все уловки. В его постели лежала кукла, так что никто не подозревал, что он крадется где-то в ночи. Никто не видел его идущим по части, так что на этот раз ни один из бойцов его не выдаст. А женщина-военнослужащая, которая действительно нуждалась в подписи полковника на отказном листке, чтобы получить повышение вне зоны боевых действий, каковой листок уже завизировали ее ротный командир, сержант-майор и адъютант, провела вечер, накачивая полковника «Бушмиллзом» . При удаче, он будет недостаточно насторожен, и Мансфилду удастся застичь его врасплох.
      Он пригнулся еще ниже и подался вбок, выглядывая из-за таблички, извещавшей, что этот простой узкий трейлер служил резиденцией командира Десяти Тысяч. Заметив тень, он посмотрел на часы. Да, как раз в это время должен был появиться полковник. Он приготовил ручку и собрался выскочить, как рядом раздался голос:
      — Не меня ищете, Мансфилд?
      Майор Мансфилд выпрямился и посмотрел на фигуру, стоявшую на ступеньке крыльца. Сейчас, при освещении, было ясно, что фигура и короче, и цветом кожи темнее полковника. И носила другое звание.
      — Сержант-майор Ваклева, я откровенно шокирован обстоятельством, что вы пали столь низко и помогаете этому малолетнему правонарушителю уклоняться от своих обязанностей!
      — А, не принимайте близко к сердцу, майор, — серьезным тоном ответил юного вида сержант-майор. — Это древняя дихотомия между воином и чинушей!
      — С каких это пор ты получил допуск к словам типа «дихотомия»? — засмеялся адъютант.
      — С тех самых пор, как полковник полночи пропьянствовал с Брокдорф, — кисло ответил Ваклева. Он достал пачку «Пэлл Мэлл» и вытряхнул раковую палочку.
      — Да уж, — произнес со смехом Катпрайс. — Ты знаешь, что она изучала философию до поступления на службу?
      — Да, я знаю, полковник, — язвительно отозвался Мансфилд, наконец-то поворачиваясь взглянуть на него. — Именно поэтому она входит в крайне малое число известных мне людей, кто понимает ход мыслей послинов. А вы знаете, что ей необходима ваша подпись, чтобы получить повышение до Е-6 ?
      — А какого черта, думаешь, я торчу на крыше в такую холодину? — спросил Катпрайс. Он взял ручку из руки Ш-1 . — Где?
      — Э, нет, так просто вам не отвертеться, — ответил Мансфилд. — Среди прочего здесь есть кое-что действительно странное. Я думаю, от нас может потребоваться послать отделение в Северную Каролину вызволить одного из наших офицеров.
      — А кто в Северной Каролине? — спросил Катпрайс, шагнул с крыши и легко приземлился, спружинив ногами. — Чертовски хорошо снова быть молодым.
      — Это точно, — отозвался майор, спрыгнув на землю рядом с ним. — Пожалуй, последний раз, когда я мог проделать такое и не убиться, было в семьдесят третьем.
      — Со всем должным уважением, сэры, но вы просто нытики, — проворчал сержант-майор. — А как вам быть старым еще досемьдесят третьего? Яне смог бы такое проделать, когда еще ухаживал за вашими матерями.
      Катпрайс усмехнулся и протянул руку за пачкой бумаг.
      — Давай форму Тридцать четыре-двадцать. Обещаю разобраться и с остальными.
      Мансфилд и сержант-майор последовали за полковником в трейлер, и Мансфилд извлек лист бумаги из пачки, а сержант-майор пошел к шкафчику.
      — Вот Тридцать четыре-двадцать, заполненная и готовая для подписания, — сказал Мансфилд.
      — Хм-м. — Полковник внимательно ее прочитал. Игра шла в обе стороны; Мансфилд дважды вставлял приказы, переводящие его на командную должность, так что сейчас полковник внимательно прочитывал документы, прежде чем подписать.
      — Выглядит вполне кошерно, — произнес он и накарябал подпись.
      — Так оно и есть, — сказал Мансфилд. — Вот здесь два документа. Один от капитана Элгарс, а другой от ее первого психотерапевта.
      — Что-то не припоминаю имени «Элгарс», — сказал полковник, беря распечатку электронной почты.
      — И не должны, она никогда не была «с нами», так сказать, — откликнулся Мансфилд. — Она была у Монумента, тот самый снайпер, из-за которого у него сейчас новенький алюминиевый верх.
      — Постой-ка, — проскрипел сержант-майор. — Рыжая, со сломанной рукой. Что она делает в звании капитана?
      — Почти каждый, кто там был, получил офицерские звания, — заметил Мансфилд. — Если только они сами не отказывались, — хмыкнув, добавил он.
      — Ну, я не отказывался, это просто звание для резерва, и я служу в своем обычном звании, — с ухмылкой произнес сержант-майор. — Таким образом, когда я уйду в отставку, то буду получать майорское жалованье, а пока никто не сможет сделать меня гребаным адъютантом.
      — Элгарс пребывала в коме, так что была не в состоянии отказаться от звания первого лейтенанта, — продолжал Мансфилд. — И автоматически получила повышение в своей зоне, поскольку официально числилась в списках находящихся на излечении.
      — Самая дурацкая фигня, которую мне только доводилось слышать, — сказал сержант-майор, налил себе выпить и поставил бутылку на стол. Затем остановился и подумал: — Нет, пожалуй, беру слова обратно. Слыхал я и более дурацкие веши. Но это стоит близко.
      Катпрайс поглядел на два письма. Он сам выслужился из нижних чинов и колледжей не заканчивал, но читать умел быстро и внимательно. Письмо психиатра представляло собой обычную бюрократическую абракадабру. Пациент отказывался от «лечения» и вел себя явно как сумасшедший. Психиатр пыталась прикрыть это словами, которых, по ее мнению, полковник и слыхом не слыхивал, но тут она ошибалась; полковник слышал их от психиатров, обсуждавших его самого. Письмо от капитана несколько отличалось. Без обиняков и с хромающей орфографией, но это нормально для солдат срочной службы, кем она, собственно, и являлась. Она хотела показаться другому психиатру, ее нынешний обращался с ней так, словно она была психом. Ну-ну. Так что делать?
      — Она говорит, что обладает памятью двух человек? — спросил Катпрайс.
      — Похоже так, сэр, — ответил Мансфилд.
      — Неудивительно, что психоаналитик считает ее чокнутой, — размышлял вслух полковник. — Она говорит, что, по ее мнению, это с ней проделали крабы.
      — Она перенесла экспериментальное лечение, сэр, — заметил Мансфилд. — Это… вроде как стыкуется. И она не хочет прекращать лечение, просто хочет его продолжать с психологом, который не считает ее психом.
      — Конечно, если ты хочешь верить, что она не псих, — сказал Катпрайс.
      — У нас до черта народу, кому пары винтиков явно не хватает, — заметил Ваклева. — Поглядите на Олсона. Я хочу сказать, трудно назвать нормальным того, кто все время расхаживает, нося гребень бого-короля.
      — Да, конечно, но… — Катпрайс замолчал. Капитан явно была неплохим стрелком и может оказаться в хорошей кондиции. Он прочитал приписку и нахмурился. — Она говорит, что знает Керена, а письмо передано сержантом Санди. Для меня их рекомендации имеют вес. Больший, чем любого долбаного мозговерта.
      — Это одна из причин, что я здесь, сэр, — указал Мансфилд. — Я поговорил с Кереном, и он буквально взлетел к потолку. Он не знал, что она вышла из комы, и захотел поехать ее проведать. Немедленно. Он действительно наговорил кучу лестных слов про нее. «Величайший стрелок на Земле. Прирожденный лидер. Проворнее блохи…»
      — Но я не могу позволить себе послать его в Северную Каролину, чтобы просто с этим разобраться. — Катпрайс взял бутылку с бурбоном и налил себе выпить. — Я скажу это ему сам, вместе с причиной. Следующее предложение.
      — Николс, — произнес Ш-1. — Он не офицер, но я проверил дела каждого из Десяти Штук, кто контактировал с ней, и они оба учились на курсах снайперов Тридцать третьей перед приземлением во Фредериксберге. В одной группе, вот так. Его перевели в ПДР, и он находится в Джорджии или Северной Каролине, в зоне тамошнего корпуса. Если вы пошлете ему приказ проведать ее, он может заглянуть и поговорить. Получить представление, псих она или нет. Но ему понадобится письменный приказ; всяких шалопаев в подгорода не пускают.
      — Николс? — с сомнением повторил сержант-майор. — Он приличный солдат, но, во-первых, он не из Шести Сотен, а она оттуда, а во-вторых, он… всего лишь солдат. Ничего личного против Николса, но он простой копейщик.
      — Ну, следующее предложение. Язнаю командира его команды, — сказал Мансфилд. — И Джейк Мосович не просто копейщик. И если я Джейка сильно попрошу, он, наверное, даже согласится это сделать.
      — Я тоже знаком с Мосовичем, — усмехнулся Катпрайс. — Скажи ему, что если он не согласится, то у меня есть фотографии с совещания Ассоциации Сил Специальных Операций, и ему совсем не захочется, чтобы они увидели свет. И ещевидеозапись из некоего лифта во время совещания Ассоциации Армии США. О’кей, пошли Николса и попросиДжейка помочь. Скажи Николсу, будто ты просто хочешь, чтобы он заглянул сказать «Привет», но Мосовичу расскажи про настоящую причину их поездки. Наверное, нет смысла добавлять, но все же скажи ему, чтобы провел это, как считает нужным, и попроси написать рапорт по результату. Также свяжи его с Кереном. Если она несумасшедшая, по мнению Мосовича, я пошлю ейного мозгодава на все четыре стороны. Если же она псих,я хочу вычеркнуть ее из списков. Она всегда будет числиться в составе Шести Сотен, но в списках личного состава Десяти Тысяч ее не будет. Ясно?
      — Как божий день, — сказал Мансфилд со злорадной ухмылкой. — Я уверен, что Мосович обрадуется официальной возможности на какое-то время улизнуть от повседневной рутины. Он сейчас наверняка изнывает от скуки.

* * *

      Мосович только проглотил остатки вяленого мяса и запил их глотком воды из своего «Кэмелбака», как послышалось «бах», и над седловиной поднялся клуб дыма.
      Оставленное им на тропе устройство пробудилось к жизни в качестве разбрасываемой мины. Такие устройства набивались в артиллерийские снаряды и выстреливались на поле боя для «разбрасывания» и создания проблем для противника.
      Ответ послинов на минные поля заключался в прогоне по ним нормалов. Это был действенный метод разминирования и, с точки зрения послинов, весьма рациональный, поскольку они сначала снимали с трупов оружие и экипировку, а затем разделывали их на пропитание.
      Так что, в общем и целом, земляне не пользовались разбрасываемыми минами. Хотя для уничтожения послинов годилась любая малость, по большому счету минные поля оказались весьма неэффективными. В целом, за исключением «Скачущих Барби», для артиллерии находилось лучшее применение.
      Сами же разбрасываемые мины представляли собой, однако, совсем другую историю. В стародавние времена сержант-майор скорее всего задержался бы и установил клэймор. Хотя это могло оказаться более эффективным, но также отнимало и больше времени. Или, если бы он действительно торопился, то оставил бы позади «ногодер», маленькую мину, которая взрывается, когда на нее наступишь. Но «ногодеры» в лучшем случае ранили. И если только ты не вырыл ямку и не спрятал ее, на что требовалось время, их было легко обнаружить.
      Одна из модифицированных разбрасываемых мин, однако, была почти совершенна. «Лески» являлись растяжками из моноволокна. Они выбрасывали крючки, затем сматывались, пока не достигали определенной величины натяжения. С этого момента мина становилась «взведенной», и если лески кто-то касался, натягивая ее, или в попытке обрезать, мина взрывалась.
      Как ее бросить, не имело значения, первым делом мина принимала правильное положение. Поэтому при подрыве, который в данном случае прогремел, когда ведущий оолт’ос приближающейся роты пошел по седловине вверх, она подскакивала на метр вверх и выпускала град маленьких шариков от подшипников.
      Клэймор имел такое же число шариков, и посылал их в одном направлении, что делало его более эффективным. Но и «Скачущая Барби» оторвала послину голову и повалила его на тропу. Неплохо.
      И она предупредила Мосовича, который поднял ПИР.
      — Райан, слушайте сюда.

* * *

      Райан подался вперед, пока далекий ПИР заливал информацию в сеть. Ясно были видны поднимающиеся вверх по седловине послины, как и позиция Мосовича.
      — Вы сможете выбраться оттуда? — спросил Райан.
      — Со мной все будет в порядке, — ответил сержант-майор. — Мне надо огня на эту седловину, прямо сейчас, пожалуйста, сэр.
      — Уже в пути, — сказал Райан, передавая заранее наведенным орудиям команду открыть огонь. — Двадцать семь секунд. Я догадался, что вы рванете вверх по седлу.
      — Верно, — сказал Мосович, припал к винтовке и сделал первый выстрел по показавшемуся послину. — Пока мы тут заканчиваем, мой ПИР будет непрерывно передавать информацию; впрочем, бейте по проходу, я не хочу, чтобы вы следовали за послинами вверх по склону. И если не возражаете, сэр, передайте вот что. Мне отсюда виден Кларксвилль, и я вычислил, почему они пытаются помешать нам наблюдать за ними. Они зарываются в землю, как делают это со своими фабриками, но тут у них явно казармы.
      — Здесь нет ничего особенного, — сказал Райан, поглядывая на секундомер полета снарядов. — С чего бы им так беспокоиться об этом? Я имею в виду, мы сосчитали их довольно точно, так что нельзя сказать, что они что-то прячут.
      — Ну, мне следовало сказать, казармы и гаражи, — добавил Мосович. Он знал, что стрельба из «Барретта» выдает его позицию сенсорам бого-королей, но те явно находились еще среди деревьев. Он увидел, как заряд плазмы ударил в тополь и превратил его в пылающий шар.
      — Гаражи? — подозрительно переспросил Райан. — Падение, прием.
      Снарядам осталось несколько секунд до цели.
      — Так точно, сэр, — сказал Мосович, и первые снаряды начали падать среди деревьев. — Для летающих танков. Падение, конец связи.

* * *

      — А кенал флак, сенра, фуссирто уут! — завопил Оростан. Он потрясал кулаком и с яростью смотрел на вспышки разрывов. — Я сожру ПРИПЛОД этого человека.
      — Возможно, — произнес Чолоста’ан, несясь вверх по тропе позади сил оолт’ондая. — Но только если он не перенесет эту артиллерию на нас!
      Оба кессентая, наряду с первым оолтом отряда Оростана, по чистой случайности уже миновали седловину и вышли из зоны обстрела, когда разорвался первый снаряд. Но позади них грохот взрывов среди деревьев смешивался с воплями оолт’ос и кессентаев, застигнутых огненным валом. Среди них находился и остаток оолта Чолоста’ана, но он вовсе не собирался за ним идти.
      Нормал впереди Оростана хрюкнул, схватился за бок и с визгом полетел вниз по склону.
      — Артиллерия маскирует огонь этого фуссирто! — прорычал Оростан, наводя ствол плазменной пушки на вершину холма. Он бы взял снайпера на прицел еще раньше, но мешали трижды проклятые деревья. Его гребень с левой стороны так сильно подпалился, что, может быть, придется его обрезать.
      Он выстрелил примерно туда, где, по его мнению, мог находиться снайпер, и нормалы вокруг принялись раболепно стрелять в то же место.
      — У-у, оолт’ондай, — сказал Чолоста’ан, проносясь мимо старшего кессентая, — вам следовало бы несколько больше двигаться.
      Только эти слова успели покинуть его рыло, как Оростан исторг вопль ярости и схватился за глубокую борозду, появившуюся у него на крупе.
      — Да пожрут ваши души небесные демоны! Выйди и покажись, ты, трусливое отродье, — завизжал он, но тем не менее принялся отступать по проходу, пригибаясь и кружа среди ограниченного набора укрытий, одновременно поливая дымящуюся вершину струями плазмы из своего орудия. — Гнусный абат!

* * *

      Джейк похлопал по листьям перед своей позицией, чтобы затушить огонь. К счастью, бого-король считал, что он стреляет с позиции пятьюдесятью метрами западнее. К сожалению, Джейк промахнулся единственный раз, когда удалось выстрелить по скотине. На таком расстоянии трудно было различить бого-королей, если только они не поднимали гребни, а эти, похоже, держали их прижатыми. Обычно существовала небольшая разница в размерах, но не достаточная, чтобы распознать ее через восемь футбольных полей. Бого-короли также, как правило, имели более тяжелое оружие, но и это выглядело неясно, судя по поднимающейся вверх группе. Большинство послинов несли либо тяжелые рэйлганы, либо плазменные орудия, с несколькими пусковыми установками гиперскоростных ракет для пущего счастья. Угадать бого-короля на основе вооружения не представлялось возможным. Последним отличием было — кто что делал первым. В этом случае выстрелил один конкретный послин с плазменным орудием, за ним последовали все остальные.
      К счастью, все они били не туда, но шальные заряды, термальная волна и рикошеты на несколько секунд сделали пребывание здесь ужасно интересным. Кусок макушки холма размером с дом был срыт, лес кругом горел. Деревья, кустарник, почва просто исчезли, большая часть обнажившейся скалы дымилась. Если бы послины выстрелили по правильному участку горы или засекли его, его бывшая жена получила бы письмо и чек.
      Возможность умереть его не слишком волновала, но сильно расстраивал чек для бывшей жены.
      — Мне следует найти лучшего кандидата для завещания, — пробормотал он и взял на мушку очередного послина.

* * *

      Чолоста’ан обежал вокруг оолт’ондая и положил руку на грудь старшему кессентаю.
      — Позвольте оолт’ос идти первыми, оолт’ондай, — сказал он.
      — Я сожру сердце этого треша, — проскрежетал Оростан. — Я клянусь в этом.
      И тут-то вверх по тропе раздался треск еще одной мины, затихающий визг и стук послина, падающего с узкого прохода.
      — Да, оолт’ондай, — произнес младший кессентай. — Но вы не сможете это сделать мертвым.
      Оолт’ондай на мгновение распустил гребень, затем опустил, когда мимо просочились еще оолт’ос. Сквозь зону обстрела артиллерии удавалось пробиваться непрерывному ручейку, и на этот раз человеку никак не удастся уйти, противоположная сторона была слишком крутой даже для этих карабкающихся по скалам обезьян.
      Очевидно, они продвинулись по тропе достаточно далеко, и человек не мог видеть их местоположение. Но когда он оглянулся, то увидел очередного оолт’ос, падающего с тропы с дырой размером с кулак посередине корпуса, и своими конвульсиями сбившего вниз еще одного. Человек был наверху и все еще жалил их, но Чолоста’ан прав. Чтобы насладиться местью, надо быть живым.
      — Очень хорошо, детеныш, — произнес наконец Оростан с шипящими нотками юмора. Он шагнул вбок освободить проход. — Позволим еще нескольким оолт’ос пройти впереди нас, да?
      — Да, оолт’ондай, — сказал командир оолта. Он признал нескольких оолт’ос, идущих по тропе, по виду, запаху и непередаваемому ощущению «мои», которые подсказали ему, что они из его оолта. Но их было ужасно мало. — Вот что получаешь за то, что не одноразовый.
      — Вовсе нет, детеныш, — сказал оолт’ондай, лишь немного приподняв гребень на тот случай, если они все еще в поле зрения снайпера. — Ты снова доказал свою ценность. Много ли кессентаев на твоем месте сохранили бы трезвую голову и не помчались вперед? А среди них многие ли додумались бы остудить моюзапальчивость? И наконец, из этих очень немногих, сколько бы отважилось?
      — Мало, еще меньше и совсем ни одного, — согласился кессентай. Со стороны тропы послышался очередной «бах!». — Но мне также хотелось бы, чтобы моих оолт’ос осталось не столь мало.
      — Это мы поправим, когда закончим здесь, — сказал оолт’ондай, возвращаясь на тропу. — Но я хочу быть там, когда его будут убивать.

* * *

      Мосович нажал на спуск еще раз и вскочил на ноги. Он тщательно считал взрывы мин на холме, и последний был действительно последним. Если он не убил послинов, подорвавших его, короткий бросок приведет кентавроидов на вершину. Это место густо поросло рододендронами и горным лавром, но прямо за ним послины получали возможность зайти во фланг позиции Мосовича и, что гораздо хуже, вести прямой обстрел черного хода из убежища.
      Мосович вылез через второй выход, оставив позади большинство коробок с боеприпасами и все грязные носки Николса. Ему явно не понадобится ни то, ни другое там, куда он собирался.
      Он встал на кромке утеса и взял большую винтовку на изготовку, без упора на сошки. Он не сможет удерживать ее долго на весу, и видит бог, много патронов ему потратить не удастся. Но ему и не нужно.

* * *

      — Не ешьте их! — проревел Оростан, когда за пеленой растительности грохнула винтовка. — Они мои!
      Единственным ответом послужило невнятное бормотание, по горам прокатилось эхо еще одного выстрела. Деревья гнулись под порывами сильного ветра, когда бого-король достиг вершины и начал спускаться. Тропа была коварна, даже более ненадежна, чем на пути вверх, и по его лицу хлестали ветви рододендронов, лавров и белой сосны, когда он наконец выбрался на открытое место.
      Человек, казалось, дожидался этого, поскольку Оростан навсегда запомнил его улыбку. По-видимому, единственный оставшийся в живых лишь обнажил зубы в этой улыбке людей, отпрыгнул назад и выстрелил.
      И кувыркнулся спиной в пустоту.

* * *

      Это было рискованно. Как и предполагалось, отдача сделанного несомненно в никуда выстрела добавила ему несколько футов. «Барретт» всегда отпихивает стрелка на несколько дюймов, как ни упирайся, а при выстреле с рук вынуждает сделать пару шагов назад. Поэтому выстрел без опоры, уже в воздухе, словно в каком-нибудь треклятом мультике про Койота и Дорожного Бегуна, фактически швырнул Мосовича в заднее сальто.
      Хорошее состояло в том, что такая комбинация отнесла его подальше от уступа. Он тщательно выбрал это место и стоял фактически на нависающем выступе. Однако поверхность начинала выгибаться вперед уже спустя несколько сот футов, так что важно было не тянуть с приготовлениями.
      Система статического спуска одной из первых использовала достижения более передовой галактической науки в конструкции чисто земной разработки и изготовления. Люди применяли «старые» галактические технологии, некоторые из которых недалеко ушли от новейших достижений земной науки и техники, во многих проектах. Наиболее распространенными устройствами стали стволы орудий, но были еще и маленькие рэйлганы, спроектированные специально под людей, и «чисто земные» термоядерные реакторы, всего лишь в пять-шесть раз больше галактических эквивалентов по размеру и достигавших почти трети от их эффективности.