Провинция Тткпт, Барвон V.
       27 июня 2001 г., 02:05 по Гринвичу.
 
      — Блин, — прорычал Ричардс по внутренней связи команды, — дождь тут когда-нибудь прекратится?
      — Ну, — приглушенно ответил Мюллер, — если ты считаешь этот густой, по общему признанию, туман дождем, то нет.
      — Заглохните, — ругнулся Мосович, плавно скользнув через упавшее дерево-грифон, — мы не знаем, что вокруг.
      Барвон, подобно тихоокеанскому побережью северо-запада Соединенных Штатов, был краем беспрестанных туманов и дождей. И, как солдаты выяснили один за другим, хотя «гортекс» хорошо защищал от дождя, туман пробирал до костей. Постоянные холод и сырость истощили бы силы обычной группы солдат, были бы серьезной помехой для экспедиционного отряда, но Мосович и Эрсин сделали правильный выбор. Команда ветеранов специальных операций давным-давно привыкла к холоду и сырости, но привычка никогда не останавливает солдата от брюзжания. Воздух сейчас обрел текстуру холодного мокрого бархата, и туман постепенно переходил в дождь. Мокрый пурпурный гумус приглушал поступь, благодаря слегка разреженной атмосфере и туману звук шагов едва достигал их собственных ушей. К сожалению, поскольку они знали о существовании поблизости аванпоста послинов, это также значило, что и им будет труднее услышать неприятеля.
      Они уже два дня шли по влажному лесу без происшествий, и Мюллер с Трэппом затеяли игру с наименованием разных деревьев. Их насчитывалось до трехсот восьмидесяти пяти разновидностей, почти все крупнее гигантов земных тропических лесов. Наиболее распространенное, названное Трэппом грифоном, в среднем достигало высоты ста семидесяти пяти метров, более чем в три раза выше высочайшего великана тропических лесов Земли. «Древесина» была невероятно твердой, как и положено, чтобы выдержать такую конструкцию даже в условиях немного пониженной гравитации Барвона, и медленно разлагалась под воздействием сапрофитов и вездесущих жучков. Массивные сучья, лианы и папоротники превращали подножие леса в непроходимые заросли, а тройной шатер из ветвей сверху поглощал свет.
      В аметистовом полумраке группа скользила подобно призракам. Насекомоподобная животная жизнь замирала при их появлении, анализировала их на свой животный манер, затем возвращалась к серьезному занятию — выживанию. Могло показаться, что команда представляла единственную разумную форму жизни на планете, когда Трэпп внезапно замер и поднял сжатый левый кулак.
      Члены команды медленно опустились на корточки в болотистую почву. Трэпп дважды разжал кулак, затем поднял вверх два пальца. Он подал знак непонятного движения и врага. Как раз на границе видимости дюжина послинов делала что-то, чему не было определения на языке жестов. Ничего удивительного, учитывая, что команду как раз и послали разведать повседневную деятельность послинов.
      Мосович прополз вперед и медленно высунул голову из-за лианы, загородив Трэппу поле зрения. Двенадцать послинов, нормалов, судя по тому, что он знал об их анатомии, очень медленно продвигались по поляне и собирали похожие на перья листья и пурпурные ягоды.
      Внешне они представляли собой кентавроподов размером с арабского скакуна. Длинные руки росли из двойного плеча сложной формы и заканчивались когтистыми лапами с четырьмя пальцами, с противостоящим большим. Длиннее, чем у лошади, ноги оканчивались продолговатыми птичьими когтями и сгибались в развернутом в обратную сторону двойном колене, похожем на паучье. Благодаря такой конструкции колена они двигались странно извивающейся и скачкообразной походкой, подобно огромным подпрыгивающим паукам. Длинную шею увенчивало тупое рыло, как у крокодила. Движения шей членов отряда сплетались в сложный узор, ящероподобные рты открывались и закрывались в беспрерывном низком атональном шипении, почти нараспев. Шеи двигались гипнотически и зловеще, навевая образ крадущегося в темноте клыкастого охотника с мозгами ящерицы.
      Десять послинов двигались шеренгой, еще два следовали позади. На каждом висела упряжь с личным оружием. Четверо несли «рейлганы» калибром один миллиметр, длинные серые винтовки необычной для человека формы, у шестерых были дробовики с выпуклыми магазинами. Один из следующих сзади тащил на себе пусковую установку гиперскоростных ракет, другой щеголял трехмиллиметровым «рэйлганом». Пусковая установка сама по себе являлась небольшим оружием, длиной не более метра, но раздутый кожух казенной части вмещал шесть ракет с гравидвигателями, которые могли разогнать их до скорости, сопоставимой со световой, уже на дистанции двадцать метров. Последствия попадания в материальный объект были катастрофическими.
      Периодически какой-нибудь сборщик относил подобранный образец назад и отдавал послину с ГСР. В свою очередь, тот опускал образец в сложную конструкцию, которую нес на одном плече. Существенной вокализации не было, пока жук размером с кролика не выскочил из укрытия перед самой линией сборщиков.
      Собиратель, который его спугнул, испустил странный переливчатый крик и ринулся в погоню. Схватив горемычного представителя отряда жесткокрылых, послин забросил жука в пасть. Тот, кто нес трехмиллиметровку, взревел на высокой ноте, размахнулся винтовкой и треснул собирателя прикладом по затылку. Жук вылетел из рта сравнительно невредимым и попытался уползти, но наказанный послин подхватил его и вручил технику.
      Мосович коснулся руки Трэппа и показал жестом оставаться на месте. Он поманил Эрсина и после некоторого, почти незаметного колебания — Мюллера. Тем временем мастер-сержант Тунг скрытно рассеял группу. Мосович внезапно осознал, что Эллсуорси исчезла, что звучало для него прекрасно. Это значило, что если станет горячо, то гнев божий внезапно обрушится на послинов.
      Беззвучно, и тем самым вполне приемлемо для Мосовича, Мюллер выдвинулся на позицию, бросил взгляд на послинов и начал снимать их на микрокамеру. Эрсин просто посмотрел с целью почувствовать врага. Пока они наблюдали, спугнули еще одного небольшого жука, и послины опять повторили сценку с попыткой поедания. Несмотря на то что они находились на недавно покоренной планете, послины не имели никакого охранения. Послин с трехмиллиметровкой скорее выглядел лидером, чем охранником. Устроить им засаду будет легче легкого.
      После того как два его разведаналитика рассмотрели все как следует, Мосович показал им вернуться назад. Знаками он приказал Трэппу провести команду значительно левее фуражиров и вернулся на свое место. Эллсуорси появилась так же бесшумно, как и исчезла, сняла со своего снайперского облачения небольшой кусочек гниющей растительности и заняла свое место в периметре. Она рассмотрела его, держа двумя наманикюренными ногтями на расстоянии вытянутой руки, затем отшвырнула с гримасой. Мюллер легонько фыркнул и покачал головой, а Тунг воздел глаза к небу. Закончив маленькую игру, она поправила свою снайперскую винтовку «Теннесси 5—0» пятидесятого калибра и беззвучно двинулась прочь. Она обращалась с массивным оружием с легкостью, которая заставляла усомниться в его весе в тринадцать килограммов.
      Остаток дня они продолжали все чаще и чаще наталкиваться на рыщущих послинов. Их целью была отдаленная «верхняя» область, где раньше находился город-колония щптов, но по мере приближения к ней количество послинов возросло настолько, что с наступлением темноты Мосович скомандовал привал и созвал военный совет.
      Когда они остановились, Эллсуорси наконец продемонстрировала, где она постоянно прячется. Повесив тяжелую винтовку на плечо, она надела «тигровые» перчатки с обрезанными пальцами и шипами на ладонях и вскарабкалась метров на тридцать вверх на дерево-грифон. Движение было настолько быстрым и бесшумным, что выглядело сюрреалистичным, словно из фильма ужасов. Изящная женщина из морской пехоты перемещалась скорее как паук, а не человек. Хорошо натренированные и физически подготовленные сержанты из сил специального назначения наблюдали за процессом и, за исключением Трэппа, сознавали, что никоим образом не смогут проделать то же самое. Трэпп только кивнул, отметив, как встали на место несколько кусочков головоломки, какую представляла эксцентричная женщина из морской пехоты. В бархатной тьме наверху ее снайперское облачение с нашитыми клочками и тесемками полностью сливалось с фоном.
      — О’кей, — с закрытым ртом сказал Мосович по внутренней связи, пока остальные рассаживались пожевать свои пайки. — Мы наталкиваемся на всевозрастающее количество послинов. Может быть, нам и удастся просочиться между ними, но вероятно, что мы напоремся по крайней мере на один отряд. Ваши соображения, первым младший. Мартин.
      — О-о-отступить. Э-э-это разведка, а не рейд.
      — Мюллер.
      — Это наше первое проникновение. Давайте тормознем и понаблюдаем немного за отрядами, затем переходим во второй район. Эта местность уже осваивается, а захватили ее всего пять недель назад. Может, на менее освоенной территории будет меньше собирателей.
      — Трэпп?
      «Морской котик» только согласно кивнул.
      — Кто-нибудь хочет проникнуть глубже?
      — Мне всегда нравится поглубже, сержант-майор, — шепнула Эллсуорси со своего насеста.
      Послышались сдавленные смешки. Мосович покачал головой:
      — Эрсин, черт бы тебя побрал, говорил я тебе, с ней будут проблемы!
      — Я? Это была твоя идея! — запротестовал тот.
      — Да, но я все же тебе говорил, что с ней будут проблемы.
      — Это мое второе «я», сержант-майор. Что касается проблем, как раз сейчас сюда направляется группа послинов. — Она посмотрела в свою оптику. — Один из этих крысиных отрядов, числом пятнадцать.
      — О’кей, эвакуируемся. Трэпп, двигаемся медленно и аккуратно. Мартин, просигналь эвакуацию через два дня в точке А.
      — Хор-р-р… Ясно.

       Округ Хаберсхэм, Джорджия, Сол III.
       24 декабря 2001 г., 20:25.
 
      Майк и Шэрон совместно решили не переезжать из своего дома в Пьедмонте. Дети привыкли к регулярным поездкам к отцу в округ Таунс, Шэрон продолжала работать инженером. Несмотря на недавний призыв, основную мобилизацию проведут не раньше, чем через год, когда производство снаряжения выйдет на полную мощность. Положение Майка давало возможность нажать кое-какие рычаги, и им нужно было это обговорить. Время в дороге домой дало ему возможность привести мысли в порядок. Неделя предстояла непростая.
      Свернув на боковую дорожку, ведущую к старой ферме, он остановился и некоторое время смотрел на поле и садившееся солнце. Недавний доклад, составленный кем-то из «Бандитов с Кольцевой Дороги», одной из многочисленных консалтинговых фирм с офисами на улице Белтвэй, кольцом опоясывающей центр Вашингтона, которые проводили специальные исследования для правительства США, имел отношение к климатическим изменениям. Познаний Майка в климатологии как раз хватило на то, чтобы усомниться в чьих-либо способностях точно предсказать климатические изменения, когда образ действий врага был еще неизвестен, но с определенной долей уверенности можно было предположить некоторую кинетическую или ядерную бомбардировку. Насколько изменится климат, зависело от тяжести бомбардировки.
      При минимальной бомбардировке поверхности понижение температуры по всему земному шару будет минимальным. Так же верно и обратное утверждение. При минимальной бомбардировке в шестьдесят-семьдесят взрывов по всей поверхности Земли, нацеленных исключительно на Планетарные Центры Обороны, влияние на климат окажется примерно равным взрыву вулкана Пинатубо. Это вызовет понижение глобальной температуры примерно на один градус и породит зрелищные закаты в некоторых местностях, но в остальном погода почти не изменится.
      Однако с возрастанием количества используемого оружия соответственно повысится и тяжесть последствий. Двести боеголовок кинетического действия мощностью от пяти до десяти килотонн вызовут последствия, схожие с взрывом вулкана Кракатау, который вверг мир в мини-ледниковый период, породив свирепые морозы конца восемнадцатого века. Было подсчитано, что применение четырехсот боеголовок вызовет уже настоящее оледенение, особенно с учетом прогнозируемого падения почти до нуля выброса углекислого газа в последующие двенадцать лет.
      Именно эта деталь являлась стержнем всего доклада. Он основывался на теории, что в настоящее время Земля пребывает в середине ледникового периода, и единственным сдерживающим фактором выступает текущий уровень выброса в атмосферу диоксида углерода. Что, в сущности, процесс оледенения уравновешивается «парниковым эффектом». Если теория была верна, а некоторые климатологи охотно шли ей навстречу, то окончание эры ископаемого топлива само по себе вызовет наступление ледникового периода.
      В случае наступления ледникового периода вследствие войны, выигранной или проигранной, некоторые из наиболее развитых регионов мировой цивилизации станут непригодными для обитания. А прогнозы условий самой войны? Майк видел первичные доклады, из тех, что пока не попали в прессу. Это знание и несколько сделанных ему по дружбе разъяснений породили осведомленность о ситуации, смотреть в лицо которой не доведи бог ни одному родителю. С такими мыслями он вылез из машины в наступающих сумерках и вошел на кухню готовящегося к празднику дома. Пахло хвоей рождественской елки, срубленной на семейной ферме, и домашней выпечкой Шэрон.
      — Привет, милая, я дома! — Банальность фразы с лихвой перекрывалась эмоциями от самого сердца.
      Шэрон вошла в комнату, ведя за собой младшенькую. У Майка екнуло сердце, когда он осознал, что Мишель почти выросла из своей розовой пижамы.
      В прошедшие долгие месяцы Майк проводил по шестьдесят — восемьдесят часов в неделю в штаб-квартире ГалТеха в Форт-Беннинге или мотался по военным базам. Он был одним из немногих экспертов по новым пехотным системам, и ему постоянно приходилось выезжать на места для решения возникающих трудностей. В большинстве случаев это были естественные трудности освоения новой техники, но несколько раз он сталкивался с технофобией, упомянутой в случае с командиром подразделения ББС.
      Восемь месяцев почти без связи с семьей и почти полное отсутствие нормальной общественной жизни вымотали его. Пора было сделать перерыв, пускай и короткий.
      — Веселого Рождества, сладенькая, — сказал он дочери, раскрывая объятия. — Обнимешь папочку?
      — Нет! — Она обхватила ногу матери и уткнулась в нее лицом. — Почему нет?
      — Не папочка.
      — Да я же!
      — Нет!
      — Вредина! Пфу-у! — Он подул ей на волосы, и она захихикала.
      — Перетань!
      — Вредина! Пфу-у! — Хихиканье.
      — Перетань!
      — Вредина!
      — Пфу-у! — Хихиканье.
      — Ага! Узнала! Обнимешь?
      Она обвила его ручонками, и, пусть на мгновение, в мире все стало в порядке.
      — Тебя отпустили на праздники? — спросила Шэрон.
      Мгновение окончилось.
      — Фактически у меня неделя с лишним. Но наряду с хорошей есть и плохая новость.
      — Какая? — Тут крылся еще один сюрприз, а она устала от сюрпризов. Справляться с ролью матери-одиночки в течение восьми месяцев было не просто.
      — Я приписан к подразделению ББС, направляющемуся на Дисс в составе экспедиционных сил, в качестве советника, — сказал он, выпрямившись с розовым свертком дочери на руках. — Ты явно стала тяжелее!
      — Ты летишь в космос? — спросила ошарашенная Шэрон.
      — Еще как. — Майк кивнул, страшась предстоящего спора.
      — Когда?
      — На следующей неделе. Мне дали отпуск перед отправлением.
      — Почему все остальные получают предупреждение за два месяца? — потребовала ответа Шэрон.
      — Вероятно, потому, что у всех остальных нормальная работа, — рассудительно ответил Майк.
      — Ну, черт возьми!
      — Милая… — Майк показал, что все еще держит Мишель. — Можем мы немного погодить?
      — Разумеется. Раз ты дома, можем искупать Кэлли.
      — О’кей. Я пропустил ужин?
      — Да, а если бы нет, я выбросила бы его в любом случае.
      — Дорогая.
      — Я знаю, но с этим трудновато смириться, о’кей? — В глазах Шэрон блестели слезы. — Трудно быть одинокой мамой все время, понимаешь? И трудно сознавать то, что надвигается. И я почти дошла до предела, который могу вынести. Гора проектов растет, и каждый раз, когда я отрываю время от работы ради семьи, я испытываю чувство, что ослабляю нашу сторону.
      Майк стоял молча. Это был один из тех моментов, когда словами не помогают.
      — Почему мамочка плачет? — спросила Мишель.
      — Потому что папе надо уехать на время.
      — Почему?
      — Потому что у папы такая работа.
      — Я не хочу, чтобы ты уезжал!
      — Я знаю, сладенькая моя, но мне нужно уехать.
      — Я не хочу! — От полноты чувств Мишель тоже заплакала. Черт.
      — Я не хотел говорить об этом, милая, но, может быть, мы сможем поехать во Флориду на неделю. Я уверен, мама обрадуется внучкам.
      — Бабушка?
      — Да, тыквочка, бабушка.
      — Мы поедем к бабушке!
      — Мы поедем к бабушке? — спросила Кэлли, опоздавшая, потому что сидела на горшке.
      — Милый, я не знаю, смогу ли я выкроить время, — автоматически сказала Шэрон. — Мы увязли по уши в модернизации F-22.
      — Если в Локхиде тебя не отпустят в таких обстоятельствах, увольняйся. Не похоже, что мы будем нуждаться в деньгах, и ты сможешь проводить больше времени с детьми.
      — Давай не будем сейчас говорить об этом, — покачала она головой. — Давай уложим Мишель и Кэлли, а после поговорим.
      — О’кей.
      Уложив детей спать, Майк с Шэрон достали бутылку «добротной выпивки» и беседовали — хороший способ дождаться Санта Клауса. Шэрон свернулась на диване с бокалом бренди в руке и пыталась, как могла, подробнее рассказать ему о жизни детей, все те мелкие детали, которые он пропустил за прошедшие месяцы. Майк сидел на полу, смотрел на мигание елочной гирлянды и рассказывал во всех деталях о своей работе и об общей подготовке к грядущей войне. И, в нарушение режима секретности, он под конец изложил ей полную природу угрозы и что она означает.
      — Все? — спросила Шэрон, поставив бокал.
      — Все прибрежные равнины. Мы просто не будем иметь к ТОМУ времени достаточно техники для борьбы с послинами. И это в Соединенных Штатах. Не спрашивай о странах третьего мира.
      — Тогда зачем мы посылаем подразделение в бронескафандрах на Дисс и Барвон? — озадаченно спросила Шэрон, подняла бокал и сделала большой глоток. Волна тепла от коньяка помогла восстановить с трудом добытое спокойствие.
      — Один батальон ББС не станет решающим фактором. Так по крайней мере считает Верховное Командование, и я с этим согласен.
      — Ты имеешь в виду Комитет начальников штабов.
      — Нет, я имею в виду Верховное Командование. Не знаю, как это собираются провести, но так собираются официально назвать высший командный эшелон Сил Обороны Соединенных Штатов. Новая задача, новые названия. Типа Командование Линейных Частей, Командование Флота, Командование Ударных Сил. Долой старое, да здравствует новое. Остатки ВМФ и ВВС, которые не войдут в состав космического Флота, сольются в единое целое, с Верховным Командующим из генералов Сухопутных Сил. О чем никто не говорит, так это о том, что такая реформа снимет с военных гражданский контроль. Не думаю, что некоторые конституционные вопросы изучены полностью.
      Как бы то ни было, за счет частей на Диссе и Барвоне мы надеемся обеспечить достаточное финансирование для оснащения многочисленных подразделений ББС. Но вследствие проблем с поставками первое снаряжение расписано для отрядов ББС, отправляемых на Барвон и Дисс. Только после них будут оснащаться специализированные Ударные Силы Земного Флота. Но подразделения, финансируемые галактидами, будут распределены между всеми захваченными планетами, а не останутся только на Земле. Нам нужны специализированные подразделения ББС Наземных Сил, много, и скорее всего у нас не будет ни одного, когда прибудет первая волна.
      Может быть, некоторые части получат бронескафандры без энергообеспечения непосредственно перед самым вторжением. Может быть. Мы боремся за достаточное время для тренировок, но не думаю, что много получим. — Майк глотнул коньяку и задумался, что сказать дальше. Он чувствовал, что ей следует знать больше и как его жене, и как офицеру военно-морского флота, подлежащему скорой мобилизации. — Мы даже больше нуждаемся в военно-морских силах, но большинство флотского оборудования будет еще строиться, когда прибудут послины. Линкоры с крупными орудиями, которые могут встретить посадочные модули один на один, не будут готовы в течение года после удара первой волны, но будут, слава богу, перед второй волной. — Майк остановился, вид у него сделался особенно несчастным. — Что приводит нас к тебе.