— Я думаю, это можно рассматривать как подавляющие силы, — сказал Майк с эксцентричной улыбкой. — Начинайте отход, генерал. Мы уведем американцев вниз. Может, нам удастся удрать от него. Мы прорвемся.
      — Oui… Merde ! Что ж, как говорится, «Аuсun plan de bataille ne survit contact avec I’ennemi».
      Майк мрачно засмеялся, услышав цитату из уст французского генерала.
      — И в оригинале это Клингон, верно?
      — C’est qui? — недоуменно спросил адъютант, когда генерал тоже рассмеялся.
      Веселье длилось недолго.
      — Второе отделение! — сказал Майк в свой микрофон. — Сержант Дункан!
      — Да, сэр, мы собрали всех уцелевших, кого смогли найти. Что это была за чертовщина?
      — Это конец света.
      Майк огляделся и схватил французский рюкзак. Не обращая внимания на протесты владельца, он пошел к выходу из здания, вываливая по дороге содержимое. Он остановился у входа в оперативный центр и облегчил французского часового на один предмет из его снаряжения. Когда тот начал было сердито протестовать, генерал жестом велел ему замолчать. Майк ничего не замечал.
      — Ведите уцелевших вниз. Заберитесь как можно глубже. У нас тут серьезные проблемы, спросите свой ПИР, у меня нет времени. Сержант Грин?
      — Да, сэр, — ответил полусонный голос. — Я уже встал.
      — У нас гости.
      — Да, сэр. Что мы будем с этим делать? И что это?
      — Это командный корабль, К-Дек. Ведите взвод на крыши и начинайте играть с ним в лазерные пятнашки. Надеюсь, вам удастся отвлечь его от ГЛО на некоторое время. Оставьте мне одну пусковую установку ГСР, нет… — Он немного подумал. — Что мы сделали с тем боевым шаттлом?
      — Он все еще там, насколько я знаю, — озадаченно ответил сержант.
      — О’кей, пошевеливайтесь. Берите два отделения и отправляйтесь на крыши. Рассредоточьтесь и двигайтесь прочь от ГЛО и от шаттла. Ведите огонь по К-Деку, стреляйте и сразу меняйте позицию. Все время уклоняйтесь. Когда потеряете двадцать пять процентов взвода или если К-Дек будет вас игнорировать, уходите. Хотя если мы не сможем его остановить, я не знаю, что сможет.
      — Как насчет ядерного заряда, сэр?
      — Он способен сбить практически любое средство доставки, какое у нас есть, — сказал офицер и вышел наружу.
      — О’кей. Что вы собираетесь делать?
      — Я отправляюсь к тому шаттлу, — сказал Майк, включил антигравитационную тягу и устремился вертикально вверх.
      — А что там, сэр? — спросил сержант Грин, разбивая взвод на две команды.
      — Море боли.
 
      Майк прыгал по крышам на полной скорости, установив на максимум систему маскировки. Помимо камуфлирующей голограммы, старательно воспроизводящей цвет и структуру поверхности крыши, модифицированное поле индивидуальной защиты отклоняло сигналы радаров и подпространственных детекторов, а подпространственное поле крошечной силы сглаживало турбуленцию движения и понижало уровень шума. Колдовские чары комплекса обманных устройств, похоже, работали, К-Дек довольствовался концентрированным огнем по занятому людьми зданию.
      Крыша мегаскреба Дантрен представляла собой искореженную массу оплавленного металла и вспучившегося пластобетона. Рухнувшие по обе стороны здания напоминали картину Сальвадора Дали. Струи плазмы били сейчас по ГЛО и отступающей французской части. Майк увидел, как в воздухе разнесло самоубийственно отважную вертушку, пытавшуюся повернуть на перекрестке. После этого он решил не оглядываться.
      К-Дек полностью игнорировал шаттл. Майк понял причину, когда добрался до него. Послины уже побывали здесь и разгромили все внутри. Они разбросали или разбили остатки оружия и боеприпасов, воронки на крыше отмечали места, где послины в спешке подрывали амуницию.
      Не обращая внимания на оружие, Майк направился к отсеку двигателя. Открыв люк, он набрал код на незаметной панели. С жужжанием выдвинулся лоток, Майк вынул лежащую внутри тяжелую коробку. Он положил ее во французский рюкзак и принялся добавлять гранаты из скафандра, которых в объемистом отсеке амуниции набралось двести восемьдесят пять. К ним он добавил все свои снаряженные магазины и все оставшиеся на шаттле боеприпасы. Снаружи он тщательно примотал липкой лентой последнюю оставшуюся гранату. В результате общий вес составил сто килограммов, из которых пять тысячных процента составляло чистое антивещество.
      Выбравшись из шаттла, он проверил положение К-Дека. Он действительно изменил курс и преследовал взвод, опустившись ниже для лучшего прицеливания. Следуя приказам, взвод двигался прочь от ГЛО, отделения располагались далеко друг от друга. Не пользуясь маскировкой, они быстро неслись по крышам, непрерывно стреляя вверх. По поверхности черного куба гуляли линии серебряных молний, порождая клубы пламени. Они стреляли метко, он мог видеть две поврежденные орудийные установки. Они напоминали мух, погоняющих лошадь своими укусами. Майк поискал сигнал маяка сержанта Грина, но он отсутствовал. Затем он проверил диаграмму потерь и отметил, что отделения уже превысили уровень в двадцать пять процентов, но они, словно пикадоры, продолжали изводить своего массивного быка. Это было состязание по типу «пан или пропал», редко кто выживал после попадания космического орудия. C’est la guerre : ты идешь в Армию умирать, и она посылает тебя туда, где ты сможешь умереть.
      Майк проверил собственный уровень энергии, пожал плечами и пустился вдогонку за К-Деком с мешком на плече.
      Он повернул регулятор бега, очертания ног стали расплываться от скорости. Гигантский куб заполнял небо по мере приближения. Три последних шага разбега, он прыгнул вверх и взмыл на антигравитационной тяге. Оружие и детекторы корабля послинов проектировались для противодействия космическому оружию. Там стояли лазеры, которые могли сбить на лету гиперскоростную ракету. Плазменные орудия могли испепелить гору. Детекторы могли засечь вражеский корабль на расстоянии светового часа. Ни один из них не проектировался для обнаружения одинокого бронированного боевого скафандра.
      Окутывающие голограммы и подпространственные глушители, поглотители радаров и лидаров провели его внутрь космической оборонительной системы к самой обшивке космического крейсера. Он прилепил перчатку к одной из граней корабля и пополз вверх, перебирая руками, к ближайшей установке тяжелого оружия.
      — Мишель, передай на всех частотах, — негромко произнес он. Он прилепил рюкзак к обшивке и для надежности заякорил его вторым зажимом. — Максимальный приоритет. Ядерный взрыв, тридцать секунд. Передай координаты.
      — Есть, сэр.
      Он развернулся лицом наружу на зажиме и просунул палец в кольцо старомодной гранаты, которую «позаимствовал» у французского часового. У него совершенно не было таймеров, да и вообще детонаторов.
      — Мишель.
      — Да, лейтенант.
      — С тобой было приятно работать, — сказал он, наблюдая за медленно ползущими секундами.
      — Спасибо, сэр.
      — Пошли по сети то письмо к моей жене, сбрось всю имеющуюся у тебя информацию на командный сервер и скажи, пожалуйста, взводу прятаться в укрытие. Его работа здесь закончена.
      — Уже сделано, сэр. Протокол ядерного предупреждения определяет немедленное копирование информации. Было приятно с вами работать. Да хранит вас Аллдената.
      — Спасибо.
      Внезапно он ощутил дрожь обшивки корабля, когда в его направлении пошла полоса дробин. Его броню шваркнуло об обшивку и замолотило по ней, словно горошину в банке. Он почувствовал, как отказала система гашения инерции.
      — Мишель? — закричал он, когда без предупреждения вырубились системы скафандра. Только железная хватка предотвратила соскальзывание металлической перчатки со скобы зажима. Корабль начал резко снижаться, разворачивая грань, на которой он висел, в направлении массы послинов, хлынувших на крыши внизу.
      — Тревога, тревога! — произнес нечеткий металлический голос, отчасти знакомый, самого скафандра, его сущность. — Неминуемо повреждение скафандра! Повреждение ПИР сто процентов. Повреждение окружающей оболочки, сто процентов. Энергосистема: аварийное включение запасного контура. Отказ энергосистемы через двадцать секунд!
      Пули послинов продолжали сыпаться градом вокруг него, внизу живота захолодело, когда ГСР влепила в корабль всего в паре метров. Он понял, сейчас или никогда.
      — Я люблю тебя, милая, — сказал он и отпустил зажим.
      Чека гранаты осталась у него в руке. Падая вниз, он перевел указавшие системы скафандра на ручное управление и установил скафандр на максимальную инерционную защиту. Шансы были ничтожные, но терять ему было нечего.
 
      Аз’ал’эндай треснул по консоли и триумфально заулюлюкал.
      — Эти трешкрины горят под моими когтями! — закричал он и осмотрел в сторону Арттаналата, своего кастеляна.
      Почтительный кессентай покачал ящероподобной головой из стороны в сторону, когда обзорные экраны осветили рубку сполохами выстрелов орудий главного калибра.
      — Вы гоните их слишком настойчиво, Кенеллай. Эти треши коварны, как Аллд’нт.
      — Вздор, — насмешливо фыркнул командир бригады. Он подергал хохолком и потряс головой. — Ты старый беззубый дурак.
      Он еще раз выстрелил из главных орудий по вертлявым скафандрам. Это напоминало сражение с блохами при помощи факела, но двоих все же достало.
      — Смотри, как горят эти одетые в металл треши! Они напоминают звезды в ночном небе!
      Большинство постов на мостике управления пустовало, но это было нормально. Корабли проектировались с расчетом, что управлять ими сможет всего один бого-король. Тот факт, что сражение почти целиком зависело от решений причудливо запрограммированных компьютеров, никогда не приходил кессентаю на ум. Кораблем управляют так, как им управляют. Они понимали в этом не больше, чем шимпанзе разбирается в телевидении. Оно работает, я могу переключать каналы. Вуаля.
      — Аз’ал’эндай! — донесся возглас по вспомогательному каналу связи. Это был тот трижды проклятый щенок, Туло’стэналоор.
      — Чего тебе надо? — рассвирепел командир. — Сначала ты убил моего эсон’антая, затем уничтожил мой оолтон’, затем ты бежишь, затем ты…
      — Аз’ал’эндай, заткнись! — проревел нетерпеливый командир батальона. — У тебя металлический трешкрин на боку оолт’послина! Он там явно не к добру. Мы сейчас стреляем по нему!
      — Что? — воскликнул внезапно сбитый с толку командир. — Уут фусирто! А детекторы?
      Он поискал на пульте перед собой, затем понял, что управление датчиками находилось на одном из других постов. Но на котором?
      — Проклятое оборудование Аллд’нт! — прокричал он, бегая от поста к посту. На третьем он узнал символы, какие искал, и ударил когтями по соответствующим кнопкам. От показаний у него перехватило дыхание. Он вдавил кнопку связи на пульте детекторов. — Туло’стэналоор! Огонь! Убей его! У него бомба из антиматерии!
      Он побежал обратно к пульту стрельбы главными орудиями, отпихнул заикающегося кастеляна и начал разворачивать оолт’послин в направлении оолт’ондай Туло’стэналоора. Пока он это делал, завизжал сигнал другого датчика, и под вопли надвигающегося рока он направил корабль вниз в паническом стремлении спастись.
 
      Спускающийся корабль отшвырнул скафандр лейтенанта О’Нила в сторону, скорость снижения массивного сооружения превышала действие ускорения свободного падения слабой гравитации Дисса. Толчок был последним, что почувствовал Майк, так как почти одновременно взорвалась осколочная граната.
      Взрыв гранаты причинил массированные разрушения боеприпасов гравиоружия и гранат скафандра. Винтовочный патрон использовал незначительное количество антиматерии в качестве метательного заряда. При нормальном использовании слабый импульс энергополя, похожего по своей природе на поле индивидуальной защиты, разрушал крошечное стабилизирующее поле, которое не давало антивеществу соприкоснуться с обычным веществом. Другое поле удерживало антиматерию от доступа к частям оружия, так что она контактировала только с каплей обедненного урана. Когда антивещество касалось урана, два типа материи мгновенно превращались в массированный выброс энергии.
      Энергия весьма эффективно направлялась в нужную сторону и использовалась для ускорения уранового снаряда по стволу гравиоружия.
      Когда сдетонировала начиненная обычной взрывчаткой французская граната, она разрушила огромное число стабилизирующих полей антиматерии в непосредственной близости. Каждое поле удерживало заряд антивещества эквивалентом сто килограммов тринитротолуола. В мешке их было несколько сотен.
      Подрыв винтовочных боеприпасов, в свою очередь, разнес гранаты с антиматерией. Гранаты фактически содержали меньше антивещества, чем патроны, но оболочка давала гораздо больше осколков, что оказалось весьма кстати.
      Коробка с шаттла также содержала антивещество. И довольно много.
      Повсеместно распространенная субстанция служила главным источником энергии всех энергонасыщенных устройств Галактической Федерации. В случае с боевыми шаттлами это был осознанный выбор из его высокого соотношения масса-энергия. Шаттлам был необходим источник энергии не только для коротких межпланетных перелетов, но и для питания их тераваттных лазеров.
      Коробка же в отличие от гранат и амуниции обладала прочной защитой от повреждений. Конструкторы предчувствовали возможность проникающего повреждения, которое может достичь емкости. Емкость не только была сделана из крепкого сталепласта, подобного броне боевых скафандров, ее также защищало мощное энергетическое поле.
      Когда сдетонировали первые боеприпасы, серия быстрых взрывов, а по существу — один расширяющийся шар атомного огня, была выдержана с легкостью. Как и первые взрывы гранат, мощности просто было недостаточно для нарушения целостности надежно спроектированной системы хранения антивещества.
      Однако гранаты детонировали практически вплотную к коробке, а осколки оболочки из иридия разлетались на скорости примерно в половину скорости света.
      Первые несколько кусочков расплавленной иридиевой шрапнели прилипли к стенке коробки и испарились в огненном шаре. Спустя несколько микросекунд после взрыва обычной гранаты тысячи заряженных частиц бомбардировали внешнюю часть коробки. Под таким натиском пали сначала внешнее защитное поле, затем сталепластовая броня и в конце концов внутреннее защитное поле.
      После чего сдетонировало почти четверть килограмма антиматерии, взрыв которой мог бы поспорить с Большим Взрывом.
      Скафандр швырнуло в сторону, когда командир корабля произвел последнее паническое изменение курса. Изменение курса переместило скафандр Майка через ребро обшивки на соседнюю с магнитной бомбой из антиматерии грань и выше ее, когда она сдетонировала.
      В первые несколько микросекунд после подрыва винтовочных зарядов и гранат произошел ряд событий. Корабль качнулся вверх и назад, снова навалившись на скафандр. Ударная волна запального взрыва разрушила плазменное орудие, стрелявшее по быстро отступавшим скафандрам, что позволило уйти последним нескольким уцелевшим. И толчок взрыва швырнул командира на пульт управления, тем самым выведя его из игры.
      После второго удара Майк потерял сознание. Биотический организм скафандра отреагировал на происходящее и впрыснул ему гиберзин. Когда пользователь выбывал из игры, скафандр мог принимать собственные тактические решения. Он проанализировал ситуацию:
      1. Подрыв ядерного заряда происходил в непосредственной близости его ПротоПлазменной Разумной Системы.
      2. Вероятность выживания его ППРС была низкой.
      3. Гибель ППРС повлечет его собственную гибель.
      Анализ являлся условно-оптимальным. В соответствии с анализом были проведены немедленные мероприятия.
      Поэтому когда первая волна энергии перевалила грань обшивки крейсера, она ударила по скафандру, быстро ставшему невесомым, как перышко. Скафандр находился почти в тридцати метрах от корабля, почти не обладал инерцией, был напитан кислородом и несся прочь на максимальном ускорении, когда сдетонировал основной заряд. Это было самое лучшее, что скафандр мог сделать при данных обстоятельствах.
      Взрыв разорвал космический крейсер пополам, испарил грань, к которой была прикреплена бомба, и разметал половинки корабля в разные стороны. Одна врезалась наискось в ближайший мегаскреб, уже рушившийся от ударной волны ядерного взрыва. Она попала в верхнюю часть здания объемом в кубическую милю, половину свалила на поверхность и также обрушила еще два здания, прежде чем остановилась.
      Другую секцию массивного корабля подбросило вертикально вверх. Она поднималась на краю грибовидного облака, черная раковая точка на поверхности красивого огненного шара, и в конце концов упала вниз и врезалась в еще один мегаскреб, удерживаемый послинами.
      Скафандр Майка находился поблизости от первой секции корабля. Прикрытый сначала летящей вниз половиной космического крейсера, его вскоре подхватил главный фронт ядерного шара, и он быстро достиг скорости свыше четырех тысяч миль в час. Скафандр по касательной пронесся по крышам двух мегаскребов, где ему оторвало обе ноги, и, наконец, сквозь прибрежный мегаскреб, где он потерял руку. Оставшаяся кираса и шлем вылетели из мегаскреба позади фронта ударной волны и несколько раз полого срикошетили от поверхности океана. В конце концов то, что осталось от скафандра, потеряло достаточно скорости, ушло под воду и опустилось на дно на глубине шестидесяти метров.
      Бронированный боевой скафандр стоит почти столько же, что и боевой шаттл, и даже чрезвычайно серьезно поврежденный скафандр сохраняет какие-то функции. Когда скафандр упокоится в подводной могиле, сигнальный маяк, на установке которых абсолютно настаивали дарелские крохоборы, начал свое заунывное пиканье.
 
      Бюрократы либо были наделены даром предвидения, либо они были идиотами. «Морские котики», приданные Экспедиционному корпусу, еще не утвердились во мнении по этому поводу. Когда им приказали отправляться на Дисс, никто не мог объяснить им зачем. Поскольку «котики» использовались для многих задач, помимо тайных диверсий, смысл отправки мог заключаться в чем угодно. Их могли послать туда для ликвидации неразорвавшихся боеприпасов. Их могли послать туда для перекрестного обучения иностранных войск. Их могли послать туда для разведки в тылу послинов, путем скрытой высадки с моря.
      Как оказалось, им предстояло заняться бурно развивающимся бизнесом по спасению имущества.
      Ядерный взрыв недельной давности смел в море много всякой всячины. Помимо разнообразного оборудования индоев, пригодного для повторного использования, наиболее распространенными были бронированные боевые скафандры, их маяки взывали к спасению самым гнетущим образом. Из четырнадцати скафандров, извлеченных к настоящему моменту, только в четырех находились выжившие обитатели.
      Этот, конечно, явно стоял в очереди на списание. Сталепласт выглядел испекшимся, металлические части посинели от атомного жара. Одна рука и обе ноги отсутствовали, морской червь пытался через биотическую заплатку добраться до обгоревшей коричневой плоти. Нетронутыми выглядели только голова, торс и живот.
      — Да уж, — сказал старший команды по подводному переговорному устройству, — над парнем поработали кувалдой. Проверь его, Спок.
      Он смахнул со своего резинового костюма любопытную сифонофору, деликатное создание скрылось за светящимся облачком.
      Старшина-техник взмахнул ластами, подплыл к шлему скафандра и подсоединил провод. Собранный на скорую руку прибор посылал импульс активации данных на центр жизнеобеспечения скафандра в бедственном положении. Прием показаний происходил медленно.
      — Это тот самый лейтенант, которого они ищут, сэр, — произнес старшина на фоне шума пузырей выдыхаемого воздуха. — ПИР сгорел, как и большинство прочих систем. Не думаю, что тут найдется… Матерь Божья!

40

ЭПИЛОГ