«Ну вот, наконец-то! — мрачно подумал Дитер. — Тальяферро сорок лет занимался грязными махинациями, чтобы получить эту возможность ударить по Дальним Мирам».

— Друзья мои, — серьезно сказал Тальяферро. — Не будем прятать голову в песок. Кроме контравийских бунтовщиков на Звездных Окраинах шныряют и другие потенциальные мятежники. Если мы дрогнем или продемонстрируем им слабость и нерешительность, Федерация канет в прошлое и рассыплется в прах, который развеет ветер. Дилетанты уважают только силу и доказательства того, что ее не побоятся применить. Мы должны показать силу воли, на какие бы жертвы ни пришлось пойти ради этого. Нам следует быть непреклонными, дабы преподать бунтовщикам пару отрезвляющих уроков. Тем самым мы предотвратим потоки крови, которое обязательно прольются, стоит нам обнаружить слабость. Посему, дамы и господа, предлагаю подготовить специальное предписание адмиралу флота Форсайту и другим командующим военно-космическими подразделениями, приказав им объявить военное положение и уполномочив их формировать военно-полевые суды, чтобы судить и карать зачинщиков мятежа. Кроме того, дамы и господа, я предлагаю довести до сведения командующих военно-космическими подразделениями, что приговоры этих судов окончательны и обжалованию не подлежат!

Дитер, не веря своим ушам и возмущенно потрясая сжатыми кулаками, в мгновение ока вскочил на ноги. Он и раньше не питал особых иллюзий относительно человеколюбия Тальяферро, для которого спровоцировать гражданскую войну, чтобы добиться своих целей, было раз плюнуть, но теперь речь шла об убийстве, возведенном в ранг правосудия!

Когда до Дитера дошло, что вытекает из предложения Тальяферро, он посинел от ярости. Будь Оскар таким же бесчестным, он, наверное, даже восхитился бы ловкостью этого политического хода. Казнив «зачинщиков мятежа» на Бофорте, Тальяферро одним махом избавился бы от наиболее опасных руководителей восстания, раздразнил бы экстремистов по обеим сторонам баррикад и запятнал бы руки депутатов Законодательного собрания кровью. Даже если их пыл в дальнейшем и поугаснет, когда они поймут, что оказались марионетками в руках Тальяферро, они ничего не смогут поделать, став сообщниками его злодеяний. И им, даже помимо воли, придется участвовать и в его следующих преступлениях.

Дитер постарался совладать с гневом, побороть ярость и говорить спокойно. Но разве он мог молчать?! Он должен был выступить против Тальяферро и увлечь в оппозицию хотя бы меньшинство депутатов, чтобы в Палате Миров, когда все успокоится, остались люди, не запятнанные кровью.

Когда Девид Хейли открыл прения по предложению Тальяферро, Дитер набрал в грудь побольше воздуха и нажал кнопку, прося слово.

— Председательствующий предоставляет слово достопочтенному депутату от Нового Цюриха, — сказал Хейли голосом, в котором, как показалось Дитеру, сквозило облегчение.

— Благодарю вас, господин спикер!

Внутреннее смятение не отражалось на лице Дитера, глядевшем с огромного экрана. Как ему лучше говорить? Яростно клеймить Тальяферро как опасного безумца? Или тогда его сочтут еще одним экстремистом? Может, ему лучше попытаться пронять депутатов беспристрастной логикой? Но подействует ли она в атмосфере истерии, раздуваемой Тальяферро уже много месяцев кряду? Может, попробовать высмеять Тальяферро? А вдруг иронией удастся добиться того, что недоступно в глухой оппозиции? Дитер отогнал эти мысли и решил положиться на интуицию.

— Достопочтенные депутаты! — Дитер удивился тому, как неестественно звучит его голос, надеясь, что больше никто этого не заметил. — Господин Тальяферро предлагает справиться с глубочайшим кризисом чрезвычайными мерами. Он вполне справедливо указывает, что пришел момент показать силу. Федерация устояла перед многочисленными нападениями извне, но сейчас мы столкнулись с внутренней угрозой ее существованию. Кроме того, высказывания господина Тальяферро нельзя не признать слишком оптимистическими, так как он не учитывает особенности контингента наших военнослужащих. Будучи председателем комитета по военному строительству, позволю себе утверждать, что среди военных очень много выходцев из Дальних Миров. В такой ситуации нелепо питать надежду на то, что наши вооруженные силы останутся верны Федерации.

Дитер почувствовал, как удивились депутаты, когда он признал справедливость части утверждений голвейца. Вражда между Дитером и Тальяферро много месяцев служила темой для оживленных дискуссий в кулуарах Законодательного собрания, и Дитер прекрасно знал, что все считают, что у него почти нет шансов на победу. И все-таки депутаты, придерживавшиеся этого мнения, забывали об услугах, которые он много лет всемерно оказывал правящей верхушке своего родного мира. К тому же не знали о диктофоне, спрятанном в его чемоданчике во время последней встречи с лидерами политической машины Тальяферро. Именно тогда его пути с Дитером окончательно разошлись. Дитер продолжал работать в Палате Миров, формируя вокруг себя единственную оппозицию Тальяферро, и хотя его членство в Законодательном собрании, казалось, висело на волоске, этот волосок становился все прочнее и прочнее, по мере того как его предупреждения доходили до консервативных банкиров, заправлявших Новым Цюрихом.

Сделанная им втайне запись оказалась очень полезной, так как Дитер знал, что некоторые из правителей Нового Цюриха тоже считают Тальяферро безумцем. Они хотели и дальше видеть Дитера в Палате Миров в качестве противовеса Тальяферро, по крайней мере до того момента, когда станет понятно, что ждет голвейца — победа или поражение. Дитер понимал, что в случае победы Тальяферро правители Нового Цюриха принесут его в жертву голвейцу.

Дитер встряхнул головой, отгоняя эти мысли, и постарался заставить себя думать о происходящем вокруг него. По правде говоря, его самого уже начала волновать возникшая у него в последнее время склонность отключаться от действительности и впадать в напоминающие транс размышления.

— Да, да, дамы и господа! Господин Тальяферро совершенно прав и при этом глубоко заблуждается. Он старается убедить вас в том, что в этой ситуации остается только уничтожить мятежников железной рукой. Дамы и господа, грубая сила далеко не всегда самое эффективное средство. Не будем отрицать, что мы столкнулись с беспрецедентным кризисом! Ведь речь идет о массовой измене! Федерации изменил не один человек, не группа людей и даже не один из миров! Федерации изменило целое звездное скопление! Давайте задумаемся, почему восемь звездных систем и одиннадцать обитаемых миров с их планетами и спутниками вдруг одновременно решились на такой шаг! Может, разум их обитателей поразил какой-то загадочный недуг? А может, придется признать, что это мы сами довели их до этого?!

Дитер на несколько мгновений умолк, чувствуя, как по залу прокатились волны недовольства. Некоторым не нравилось, что он критикует их тщательно разработанные планы, а другие сердились на него за то, что он произнес вслух то, что они давно понимали, но боялись себе в этом признаться. Лишь очень маленькая группка депутатов была готова понять и поддержать его. Но и этого должно хватить! Обязательно нужно, чтобы хватило!

— Достопочтенные депутаты! Я не согласен с выдвинутым предложением и не могу поддержать идею создания пародийных судов, способных выносить только смертные приговоры. Я против того, чтобы в этот критический момент узаконить раскол общества. Давайте покажем себя достаточно сильными, чтобы быть хладнокровными, и достаточно мудрыми, чтобы быть благоразумными! Давайте покажем Звездным Окраинам, что готовы выслушать их жалобы, и на этот раз постараемся в них разобраться. Дамы и господа, настал час компромиссов, а не казней!

Дитер сразу сел на место, понимая, что его последнее слово прозвучало как удар грома в воцарившейся тишине, доказывавшей, что его слушали.

«И все же никто меня не поддержит! — мрачно подумал Дитер. — Почти никто!»

Однако поразила благосклонность коллег-депутатов к его словам, потому что в его поддержку высказалась почти треть выступавших. Дитер думал, что его выступление тронет сердца едва ли четверти депутатов, и был рад обнаружить в Законодательном собрании так много разумных людей, хотя и понимал, что их недостаточно, чтобы остановить Тальяферро.

За предложение голвейца проголосовало чуть больше двух третей депутатов, и разбросанные по всей Галактике адмиралы Военно-космического флота наконец-то получили лицензию на убийство.

Дитер молил Бога, чтобы у них хватило совести и мужества не воспользоваться ею.

— Босс! Господин Дитер! Просыпайтесь! Пожалуйста, проснитесь!

Кто-то потряс Дитера за плечо. Он проснулся и сразу сунул руку под подушку к пистолету, к которому он, к сожалению, привык за последние четырнадцать месяцев. Выхватил оружие и, ничего не понимая спросонья, спустил предохранитель, прежде чем узнал Хайнца фон Ратенау, начальника своей службы безопасности.

Ратенау отскочил в сторону, но Дитер уже опустил игломет, криво усмехнувшись и с извиняющимся видом пожав плечами. С момента первого покушения на свою жизнь Дитер чувствовал себя неуютно, если у него под рукой не было оружия.

— В чем дело, Хайнц? — спросил он, посмотрел на часы и поморщился: — Четыре часа утра! — Он спал каких-то два часа.

— Очень важное сообщение, босс! — В свете лампы, стоявшей у изголовья кровати, у Ратенау был очень расстроенный вид. — Поступило от командующего дикторским корпусом.

— От кого?! — Дитер вскочил с постели и, на бегу пытаясь попасть в рукава халата, бросился босиком к дверям. — Какой класс очередности?

— Первый, босс!

— О господи! Неужели опять?! — Дитер воздержался от дальнейших замечаний и быстро зашагал по залу рядом с Ратенау. Вооруженные солдаты из Миротворческих сил Нового Цюриха, стоявшие на карауле возле лифта, вытянулись по стойке «смирно», и Ратенау заметил, что его обычно приветливый начальник им даже не кивнул.

Они подошли к центру связи. Ратенау остался снаружи, а Дитер открыл бронированную дверь и вошел внутрь. Предшественник Ратенау на посту начальника службы безопасности прошел бы вместе с Дитером, ни минуты не сомневаясь в том, что имеет на это полное право, но Ратенау не хотелось даже отдаленно напоминать Франсуа Фуше. Тот ошибочно принял доверчивость Дитера за слабость…

«И заплатил за это дорогой ценой», — с мрачным удовлетворением подумал Ратенау. Он безропотно последовал бы за Оскаром Дитером обратно на Новый Цюрих, если бы того изгнали из Палаты Миров. Не так уж часто начальнику службы безопасности одного из Индустриальных Миров приходится охранять человека, заслуживающего личной преданности!

Дитер закрыл за собой дверь, даже не вспомнив о Ратенау. Когда он увидел мигавшую на панели красную лампочку, у него в жилах застыла кровь. В последний раз эта лампочка мигала там три месяца тому назад, когда пришла весть о мятеже контравийцев.

С трудом сдерживая желание мигнуть, Дитер уставился на сканеры, идентифицировавшие его по сетчатке глаз. Ослепительным лучам сканеров понадобилось тридцать секунд, чтобы определить личность Дитера и открыть ему доступ к содержанию сообщения. Ознакомившись с ним, Дитер проклял день, когда появился на свет.

Не в силах пошевелиться, он смотрел на экран.

«Господи боже мой! — мысленно возопил он. — Как же Ты это допустил?!»

Ответа, разумеется, не последовало.

Наконец Дитер встал с трудом, как дряхлый старик, и выключил устройства связи, сожалея, что не может с той же легкостью отключить свою голову. Он открыл дверь и заметил, как, увидев его, Ратенау изменился в лице.

— Босс?

— Хайнц… — Дитер делал нелепые движения руками, словно пытаясь сложить осколки разбитого вдребезги сосуда.

— Что случилось, босс? — спросил Ратенау тихим, почти вкрадчивым, голосом.

— Буди остальных, Хайнц! — Дитер набрал полную грудь воздуха, но кислород ему не помог. — Пусть все соберутся в конференц-зале, — он взглянул на часы, — через двадцать минут. Скажи им, чтобы не трудились одеваться!

— Слушаюсь, босс? А можно узнать, в чем дело?

— Узнаешь, когда все соберутся. В шесть ноль—ноль состоится чрезвычайное заседание, а мне нужно еще кое с кем связаться.

— Слушаюсь, босс!

С замиранием сердца Ратенау следил за тем, как Оскар Дитер с трудом ковыляет по коридору.

В Палате Миров царила тишина, какой она не знала много десятилетий, а может, вообще никогда. Дитер оглядел потрясенные лица и подумал, что даже известие о сражении в системе VX-134 в свое время наверняка не произвело такого ошеломляющего впечатления. Это сражение, в котором силами Земной Федерации командовал Говард Андерсон, стало первым столкновением человечества с соперничающей звездной империей. Сегодняшние же новости были гораздо хуже.

Дитер поднял голову и увидел Тальяферро, шагавшего к своему месту. Ему очень захотелось взглянуть Тальяферро в глаза, прочитать чувства на смуглом заносчивом лице виновника этой катастрофы, которому, как ни печально, он сам помог создать все предпосылки произошедшей трагедии.

Тальяферро плюхнулся в кресло почти одновременно с ударом гонга, и Дитер понял, что он рассчитал свой приход так, чтобы избежать лишних расспросов. Но как же он теперь выкрутится? Как он переживет это заседание?

— Дамы и господа! — Голос Дэвида Хейли звучал так, словно его обладателя накануне разрезали на куски, а потом неумело сшили на живую нитку. — Достопочтенные депутаты! Объявляю заседание Законодательного собрания открытым! — Хейли на мгновение замолчал и откашлялся. Его лицо на огромном экране было бледным как смерть. — Я уверен, что всем вам известны причины созыва этого чрезвычайного заседания. Тем не менее я вкратце опишу происшедшее тем из вас, кто, возможно, недостаточно информирован.

Было заметно, как дрожали его руки, шарившие по пульту. Впрочем, Дитер не сомневался, что на самом деле Хейли не нужно сверяться с записями, чтобы изложить страшную новость.

— Двенадцатого февраля две тысячи четыреста тридцать девятого года по земному летосчислению, — тихо начал Хейли, словно ища защиты в этой нейтральной формулировке, — семнадцатая ударная группа Военно-космического флота Земной Федерации вошла в систему Биджлоу Контравийского звездного скопления с целью подавить вспыхнувший там мятеж. Предполагалось… — Хейли не совладал с собственным голосом, но сразу взял себя в руки и продолжал: — Предполагалось, что эта мощная ударная группа одним своим видом приведет мятежников в повиновение. Но этого не произошло. Контравийцы отказались сдаться, и после продолжительных, но бесплодных переговоров адмирал флота Форсайт двинул на них свои корабли.

Хейли набрал в грудь воздуха, и показалось, что в нем проснулись новые силы, пробуждающиеся порой у тех, кого постигло невообразимое несчастье. Когда он снова заговорил, голос его был спокойным и ясным.

— Семнадцатой ударной группы, — тихо сказал он, — больше нет. Судя по всему, из полученного сообщения это не вполне ясно, мятеж первоначально вспыхнул на борту флагманского корабля. Потом бунт начал распространяться и очень скоро перекинулся практически на все корабли. Большинство из них, — тут Хейли снова набрал в грудь воздуха, — перешло на сторону контравийцев.

Все присутствовавшие уже это знали, но было заметно, какой шок они испытали, услышав эти слова. Дитер перевел взгляд с Хейли на Тальяферро, интересуясь его реакцией, но голвеец проявил нечеловеческую выдержку.

— Между членами экипажей, оставшимися верными Земной Федерации, и мятежниками вспыхнула схватка, — продолжал Хейли. — Единственная имеющаяся в нашем распоряжении информация прибыла на беспилотной курьерской ракете с линкора «Пентеликон». Это сигнал «омега» с этого корабля.

В Палате Миров воцарилось гробовое молчание — сигнал «омега» означал, что речь идет о последнем сообщении обреченного экипажа.

— Насколько можно понять, — в полной тишине продолжал Хейли, — вся ударная группа, кроме кораблей, уничтоженных в междоусобной схватке, перешла на сторону контравийцев. К тому моменту, когда с «Пентеликона» вылетела курьерская ракета, из первоначального состава группы, судя по всему, уцелели следующие корабли: восемь мониторов, шесть линкоров, семь космических авианосцев, одиннадцать линейных крейсеров, двадцать один тяжелый и легкий крейсер, сорок один эскадренный и эскортный миноносец, а также практически все вспомогательные единицы. В схватке погибли по меньшей мере шесть эсминцев, три легких и тяжелых крейсера, один космический авианосец и два линкора. Дамы и господа, — почти неслышно произнес спикер Палаты Миров, — из этого вытекает, что из числа оставшегося верным Земной Федерации личного состава этой ударной группы в живых практически никого не осталось.

И без того мертвая тишина стала гробовой. Большинство депутатов в ужасе смотрело на лицо Хейли, светившееся на экране. Однако лишь немногие из них сохранили способность логически рассуждать, а она, по мнению Дитера, была сейчас особенно необходима.

Он уже потянулся к кнопке, чтобы попросить слова, но в зале прозвучал сигнал другого депутата. Спикер не справился с раздраженной гримасой, исказившей его лицо, но голос его звучал, как всегда, невозмутимо:

— Председательствующий предоставляет слово достопочтенному депутату от Голвея.

Дитер откинулся на спинку кресла, наблюдая на экране за Тальяферро. Его лицо было напряжено, но если он и ощущал какую-то вину, то хорошо это скрывал. Несколько бесконечных секунд он смотрел на полупустой зал, а потом заговорил.

— Достопочтенные депутаты, — грустно сказал он, — это самая ужасная и чудовищная новость из тех, что звучали в этом зале. Военно-космический флот не только не усмирил бунтовщиков, но и сам не устоял против смертоносной заразы! Военно-космический флот Земной Федерации, самый верный, самый мужественный и самый преданный за всю историю человечества, подхватил чуму измены. — Словно не в состоянии в это поверить, Тальяферро театрально покачал головой. — Однако нельзя допустить, чтобы нас парализовали шок и стыд. Какими бы ужасными ни казались эти новости, мы должны немедленно действовать. Подумайте только, друзья мои, что теперь в распоряжении предателей контравийцев целый военно-космический флот и корабли бывшей семнадцатой ударной группы будут использованы против нас — законного правительства Земной Федерации! Проклятые изменники смогут грозить нам силой или даже применить ее! Впрочем, наша оборона несокрушима. Вряд ли мятежники проникнут в пространство Внутренних Миров, а верные присяге командиры не допустят распространение мятежа, и все же не исключено, что нас предадут и другие единицы нашего флота. Я уже говорил — и Палата Миров меня поддержала, — что наступило время применить силу, и теперь это особенно справедливо. Дамы и господа, нам не остается ничего иного, кроме как показать нашу мощь и решимость подавить этот преступный заговор. Необходимо мобилизовать оставшуюся часть ударного Военно-космического флота. Мы должны использовать все оставшиеся корабли, все оставшиеся верными присяге экипажи. Надо каленым железом выжечь заговор на Звездных Окраинах! Давайте покажем этим варварам, что мы, а не они представляем цивилизованное человечество! И да поможет нам в этом Бог! Мы их разобьем, а потом изловим и казним всех предателей, осмелившихся поднять руку на мощь, достоинство и неприкосновенность Земной Федерации!

Конец речи Тальяферро заглушила бурная овация. Дитер содрогнулся. Будь он проклят! Будь он трижды проклят! Происшедшая катастрофа продемонстрировала разрушительное безумие его эгоистической политики. Она должна была потрясти его до глубины души. Вместо этого, выкрикнув несколько примитивных призывов к патриотизму и гордости, он вновь заручился поддержкой Палаты Миров! У Дитера потемнело в глазах от ярости, и он впервые позволил себе усомниться в том, что такое Законодательное собрание имеет право на существование.

Дитер уронил голову на руки, признавая свое поражение. Бог свидетель, он сделал все, что было в его силах! Но ему ничего не удалось, и теперь Федерация или дымящиеся развалины, которые от нее останутся, оказалась в руках таких людей, как Тальяферро, Вальдек и Сайдон. На глаза Дитера навернулись горькие слезы, и он с трудом усидел на месте. Все! Хватит! В отставку! Он не в силах больше бороться с этим безумием!

Чья-то рука прикоснулась к его плечу. На него смотрел Хайнц фон Ратенау, и обеспокоенность вкупе с безграничной верой, светившиеся в его глазах, остановили Дитера. Хайнц лучше остальных делегатов Нового Цюриха чувствовал ситуацию. Он понимал Дитера, и тот не мог оставить без ответа мольбу в зеленых глазах Хайнца. Дитер был в долгу перед Хайнцем, перед Федерацией и — видит Бог! — больше всего перед Фионой Мак-Таггарт.

— Босс! — негромко спросил Ратенау. — Вы хорошо себя чувствуете?

— Да, Хайнц. — Дитер слегка сжал рукой пальцы, лежавшие у него на плече. — Я прекрасно себя чувствую. Спасибо тебе за это!

Дитер увидел, что Ратенау смутился. Он надеялся, что молодой человек никогда не поймет, за что он его благодарит. Впрочем, сейчас это не имело большого значения. Самой важной была предстоящая схватка. Вслед за размышлениями о Хайнце, Фионе и о безумии Тальяферро к Дитеру вернулся гнев. Сегодня утром стоило попробовать бороться с Тальяферро его же методами. Дитер ткнул пальцем в кнопку, прося слова, и по залу разнесся негромкий удар колокола.

— Предоставляю слово, — усиленный динамиками голос Хейли заглушил возбужденный гомон в зале, — достопочтенному депутату от Нового Цюриха.

Зал притих. Дитер встал, понимая, что все депутаты в Палате Миров сгорают от любопытства. Что он скажет теперь? Неужели он посмеет опять возражать Тальяферро, когда речь идет о жизни или смерти?! Впрочем, прежде чем заговорить, Дитер еще несколько, как казалось ему, бесконечных секунд с прискорбием разглядывал лица депутатов. И самые первые слова обожгли их, как удар плети.

— Жалкие глупцы! — начал Дитер таким жестоким тоном, что все Законодательное собрание было поражено. Ведь никто еще не позволял себе обращаться к депутатам с таким презрением! Пристально глядя в камеру, Дитер чувствовал, как собственный гнев растет вместе с раздражением депутатов. — Неужели вы не понимаете, что произошло на самом деле?! Неужели вы настолько глупы, что не способны осмыслить истинное положение вещей лишь потому, что оно противоречит образу спасителей человечества, каковыми вы себя считаете! Подумайте о том, каким днем датировано сообщение! Семнадцатая ударная группа взбунтовалась пять месяцев назад! Один Бог знает, что произошло с тех пор!

Слова Дитера прозвучали как гром с ясного неба среди позабывших свой гнев депутатов. Всю жизнь они существовали в условиях невероятно медленной связи со Звездными Окраинами и научились ловко использовать оперативную связь между Индустриальными Мирами, и все же, пока Дитер не ткнул их носом в этот очевидный факт, они даже не подумали о том, какую роль играет время. Но теперь, осознав страшную правду, они покрылись холодным потом от ужаса.

— Да, да! — язвительно воскликнул Дитер. — Курьерская ракета летела оттуда очень долго. А откуда нам знать, куда были разосланы другие ракеты?! Ведь до нас дошла только одна. Неужели вы думаете, что других не было и эта новость еще не известна на других кораблях флота?! А ведь шестьдесят процентов личного состава ВКФ родом со Звездных Окраин! Целых шестьдесят! Подумайте, что из этого вытекает! В спровоцированной вами гражданской войне численное преимущество будет отнюдь не на вашей стороне!

Слова Дитера вызвали бурю возмущения. Более года он настойчиво предупреждал депутатов, умолял их, упрашивал, но к его словам прислушивалось лишь ничтожное меньшинство. Остальные были уверены в том, что Военно-космический флот ни при каких обстоятельствах им не изменит. Они не сомневались, что каждое их слово подкреплено несокрушимой мощью вооруженных сил Земной Федерации. И вот до них внезапно дошел весь ужас их положения, а настойчиво предупреждавший их человек, которого они считали слабым и презирали, оказался кругом прав.

Голос Дитера прорезал шум в зале:

— Да, да! Вы клеймили Звездные Окраины, игнорировали их обоснованные жалобы, прозвали их варварами за то, что они честнее вас и беднее вас! Посмотрите, что вы наделали!.. Впрочем, и я — прости меня, Господи! — до известной степени приложил к этому руку, и от одной мысли об этом мне становится дурно!

— Что же нам делать?! — завопил кто-то. — Боже мой, что нам теперь делать?!

— Что делать? — презрительно бросил Дитер. — А что, по-вашему, нам остается делать? Только сражаться! Нам придется сражаться ради спасения того, что еще можно спасти. У нас нет другого выхода, потому что альтернатива — это полное уничтожение Федерации. Да, мы будем воевать! Но постарайтесь понять, что время, когда к Звездным Окраинам можно было относиться с пренебрежением, миновало. Сражайтесь с ними, но больше никогда — вы слышите! — никогда не называйте их варварами. Ведь если они действительно варвары, нам конец!

За этими словами Дитера вновь воцарилась гробовая тишина, неуверенная и полная ужасных предчувствий.

— Мы обречены, дамы и господа, потому что на их сторону перешла вся семнадцатая ударная группа, а теперь в их руках наверняка оказались и другие корабли. К тому времени как наши курьерские ракеты доберутся до Звездных Окраин, в руках их обитателей могут оказаться уже все корабли пограничной стражи, а возможно, и военно-космическая база Зефрейн! — Дитер ощутил панический ужас, охвативший при этих словах тех депутатов, которые понимали, что повлечет за собой захват мятежниками этой базы, но безжалостно продолжал: — Я не хуже вас понимаю, что из этого вытекает! Компьютеры Зефрейна содержат базу данных по новым видам вооружений, разрабатываемым там в научно-исследовательском центре, где создается самое мощное оружие в Галактике! И оно окажется в распоряжении не Внутренних Миров, а Звездных Окраин! — ледяным тоном сказал Дитер, окинув присутствовавших испепеляющим взглядом. — Если они будут поступать как варвары, которыми вы их называете, если они не просто скинут ваш гнет, а станут мстить за него, они применят свои корабли и новое оружие отнюдь не для самозащиты! О нет, дамы и господа! Если обитатели Звездных Окраин действительно варвары, их корабли прилетят сюда, чтобы нанести удар по Внутренним Мирам, и испепелят у вас на глазах ваши драгоценные планетки! — Дитер прошипел последние слова таким зловещим голосом, что депутаты содрогнулись. — Поэтому на колени! — закончил он. — На колени и молитесь, чтобы обитатели Звездных Окраин не оказались варварами!

Дитер небрежно-пренебрежительным жестом выключил микрофон. В зале воцарилась звенящая тишина. Сам Дитер чувствовал себя подавленным и испуганным, но его не покидало ощущение, что у него за спиной маячит тень Фионы, и он понимал, что наконец-то заплатил ей хотя бы часть своего долга.

Прозвучал гонг.

Дитер поднял глаза и убедился, что интуиция его не подвела. Сгорбившийся Тальяферро со злобным лицом просил слова. Он не мог оставить выступление Дитера без ответа, и тот прекрасно понимал, что его жизнь висит на волоске, перерубить который может помешать только добросовестность его собственной службы безопасности.

— Председательствующий, — сказал Хейли, — предоставляет слово достопочтенному депутату от мира Голвей.

Лицо Тальяферро, возникшее на огромном экране, поразило Дитера. Куда девались его самоуверенность и обаяние?! Даже в его высокомерной манере себя держать сквозили нотки отчаяния. Внезапно Дитер с удивлением понял, что и сам Тальяферро не думал, что все зайдет так далеко, что и он не придал значения дате сообщения и тому, что из нее вытекает, что он отмахнулся от слов Дитера о Военно-космическом флоте только из-за потрясающей слепой самоуверенности, не позволившей ему даже гипотетически признать возможность поражения.

Впрочем, Саймон Тальяферро проложил себе путь к власти не только интригами, но и личным мужеством. Поэтому, невзирая на страшный удар, он собрал в кулак волю и нашел силы, чтобы ответить противнику.

— Достопочтенные депутаты! — начал он, хотя его формальная учтивость и показалась несколько жалкой после презрительных слов Дитера. — Друзья мои! Депутат от Нового Цюриха… — При этих словах Тальяферро набрал полную грудь воздуха. — Возможно, депутат от Нового Цюриха в чем-то и прав. Возможно, с момента… мятежа на сторону бунтовщиков и перешло больше кораблей, чем нам известно… Но это ничего не решает! Ничего! — Он громко выкрикнул последние слова, и, казалось, их звук придал ему новые силы. Дитер понял, что, как и он сам, Тальяферро черпал волю к борьбе в своем гневе. — Мы по-прежнему законное правительство Земной Федерации, а они — гнусные варвары! Пусть они захватили все корабли пограничной стражи! Пусть они захватили все разбросанные по Дальним Мирам боевые корабли Военно-космического флота! Пусть они захватили саму базу Зефрейн! Это ничего не решает! Прежде чем они смогут нам навредить, им еще надо до нас долететь! А для этого им придется иметь дело с космическими укреплениями фортификационного командования. Им придется сразиться с верными присяге кораблями ВКФ. А ведь им будет противостоять весь наш резерв! Не забывайте, что пятьдесят процентов боевых кораблей — половина их общей численности! — пока законсервирована! Что нам стоит снова ввести их в строй?! Даже если они захватили базу Зефрейн, ее личный состав, тщательно отобранный и проверенный на благонадежность, несомненно, вовремя уничтожил все ее оборудование. А что у них за кораблестроительные верфи?! В их распоряжении всего лишь несколько разбросанных по Звездным Окраинам ремонтных баз и небольших гражданских верфей! Все заводы ВКФ — в наших руках! Им негде строить крупные корабли!

Дитер чувствовал, как, слушая Тальяферро, испуганные депутаты вновь собираются с духом. Неужели они не понимают, что это — просто вопль отчаяния?!

— Пусть они только попробуют напасть на нас! Это лишь докажет, что я был прав — мы были правы, — называя их варварами! Не верьте тому, что мы якобы сами спровоцировали Звездные Окраины на восстание! Их мятеж — плод тщательно подготовленного и долго вынашивавшегося заговора! Мы их не провоцировали, но теперь преподнесем им хороший урок, сотрем их в порошок и заставим заплатить за содеянное! Наши миры в безопасности за космическими укреплениями, а их — беззащитны перед флотом, который мы мобилизуем. Друзья мои, покажем им, как мы умеем драться! Раз они не понимают другого языка, соберемся с силами и выжжем заразу каленым железом!