18

Предупреждение

Леорнак Зильшиздроу, владетель Софальд, шестнадцатый Великий Клык Хана, губернатор округа Рефрак, назначенный повелением Хириколуса, появился на экране монитора орионского пассажирского лайнера. Иан Тревейн впервые увидел существо, в чьих руках находилась его жизнь два с половиной года тому назад. Изучая покрытое темной шерстью кошачье лицо, адмирал не мог не восхититься усами Леорнака, которые были еще шикарнее, чем у остальных орионцев, щедро одаренных природой в этом отношении. Ходили слухи, что орионцам нравится распространившаяся в настоящее время среди людей мода на бороды. Они считали, что «шерсть» делает уродливые человеческие лица несколько мужественнее.

Леорнак дружелюбно улыбнулся, стараясь не показывать клыки, и издал ряд звуков, похожих на крики котов, спаривающихся под аккомпанемент волынки. Как и многие высокопоставленные орионцы, губернатор хорошо понимал стандартный английский, но его речевой аппарат был почти непригоден для воспроизведения звуков человеческой речи. Разумеется, и людям было очень трудно говорить на языке соседей, по каковой причине «орионцев» и продолжали называть орионцами. Это крайне неточное название, придуманное разведотделом ВКФ, когда люди впервые узнали о системе, состоящей из трех звезд, в которой переплетаются четырнадцать узлов пространства, и находящейся рядом с Великой туманностью в созвездии Ориона — центре Ханства, — было намного проще произнести, чем «жеерлику'валханнайии». Впрочем, и эти человеческие звуки крайне неточно передавали то, как орионцы называли себя.

Тревейн прогнал досужие мысли, а электронный переводчик, свисавший с украшенной драгоценностями цепи на шее Леорнака, при поддержке сложных бортовых компьютеров лайнера перевел его слова на скрупулезно точный английский, не забыв об официальном тоне Леорнака и выспренних оборотах.

— Добро пожаловать на Рефрак, адмирал Тревейн. Я рад возможности лично познакомиться с вами, хотя и прошу понять, что официальных приветственных церемоний от нашего правительства вам ожидать не следует. Надеюсь, сейчас вы не так торопитесь, как в предыдущий раз, когда оказались поблизости от Рефрака?

Тревейн улыбнулся в ответ губернатору, стараясь в соответствии с правилами хорошего тона не скалить зубы. Будучи англичанином, он вполне оценил иронию губернатора.

— Губернатор, в прошлый раз мне удалось скрыться из орионского пространства только благодаря вашему великодушию. Сейчас я не ищу путей к бегству. Впрочем, как вы совершенно верно заметили, наша встреча носит не только неофициальный, но и — по крайней мере с моей стороны — практически нелегальный характер. Чем скорее я смогу встретиться с представителем своего правительства, тем лучше будет для всех заинтересованных сторон.

— Разумеется, адмирал! Он уже прибыл и ожидает вас на борту моего флагманского корабля «Солькир».

Последовал дальнейший обмен любезностями, и губернатор с Тревейном договорились о том, что за адмиралом прибудет катер с «Солькира».

Приближаясь к флагману Леорнака, Тревейн наблюдал за тем, как корабль сверкает в оранжевых лучах газового гиганта, на орбите которого вращался. Как и все достаточно влиятельные чиновники Ханства, Леорнак добился, чтобы ему выделили в качестве флагманского корабля ударный авианосец класса «Ицарин». Тревейн с недоброй усмешкой подумал о том, что орионцы, как и мятежники, уделяют чрезмерное внимание космическим штурмовикам и кораблям, на борту которых они могут базироваться. И действительно, обитатели Дальних Миров, громче всех протестовавшие против слияния, во многих отношениях почти не отличались от усатых-полосатых орионцев. Один из великих мыслителей двадцатого века заметил, что самая лютая ненависть обычно существует между очень похожими друг на друга народами, которые не в силах смириться с этим сходством. Судя по всему, это замечание было справедливо и по отношению к различным расам разумных существ.

Наблюдая за красивым боевым кораблем, Тревейн едва заметно улыбнулся и подумал, что после следующего сражения и Ханству, и Республике Свободных Землян придется задуматься о том, смогут ли космические авианосцы гарантировать им окончательную победу. Пока его катер входил в шлюз, он мысленно перенесся на месяц назад, в тот день, который стал началом его нынешнего путешествия…* * *Тревейн сидел в ставшем уже привычном конференц-зале в Прескотт-Сити и разглядывал членов Верховного Совета временного правительства Пограничных Миров, которые в кулуарах уже начинали называть Пограничной Федерацией.

Теоретически, задача Совета заключалась в том, чтобы помогать советами генерал-губернатору. На практике же он управлял Пограничными Мирами во время довольно частых полетов Тревейна в глубины космического пространства.

Для обитателей затерянных Пограничных Миров это было в новинку, но Тревейн был достаточно хорошо знаком с историей, чтобы понимать, что он просто скопировал парламент, появившийся в его родной Англии семь столетий назад. На самом деле именно таким и должно было быть правительство, имеющее кабинет министров, ибо в Пограничных Мирах еще не было оформившихся политических партий. Тревейн мрачно думал о том, что позднее они обязательно появятся, будут создавать блоки, чтобы победить на выборах, манипулируемых средствами массовой информации, и принесут с собой все остальные прелести современной политической жизни. А захотят ли народы Пограничных Миров, познавшие самоуправление, добровольно отказаться от него, когда (слово «если» даже не приходило в этой связи Тревейну в голову) Земная Федерация выиграет войну?

Он по очереди посмотрел на всех членов Верховного Совета, остановив свой взгляд на одном из них. До какой-то степени Мириам Ортега была обязана своим взлетом уважению к памяти ее отца, но не только ему. Очень скоро все позабыли о том, что она дочь погибшего адмирала, оказавшись под впечатлением ума и силы воли самой Мириам.

Она встретилась взглядом с Тревейном. К этому моменту они были любовниками уже больше года.

— Дамы и господа, — начал он, — я собрал нынешнее заседание для того, чтобы подтвердить блуждающие среди населения слухи. Мы действительно получили через орионцев ответ на наше послание Земной Федерации.

Он подождал, пока уляжется вполне объяснимое возбуждение. Единственный путь из Пограничных Миров во Внутренние Миры (не считая узлов пространства, находившихся в руках мятежников) был очень длинен и лежал через пространство Орионского Ханства. Именно этим путем Тревейн в свое время и добрался до Зефрейна. После этого Хан Ориона закрыл свои границы для всех человеческих существ без исключения. Даже сырье, приобретаемое Внутренними Мирами, прибывало к ним на борту орионских кораблей. Лишь после длительных и трудных переговоров, которые велись окольными путями, орионцы согласились передать сообщение Тревейна Земной Федерации и ее ответ.

— Орионцы сказали только то, — обобщил адмирал, — что через месяц Земная Федерация отправляет своего представителя в Рефрак. Дальше они его не пропустят. Они позволят мне отправиться на встречу с ним тайно, в одиночку, на одном из своих невооруженных гражданских космических кораблей. Признаться, я удивлен, что они решились даже так незначительно отойти от политики нейтралитета, которой добровольно придерживаются.

— Я правильно понимаю, что вы намерены принять это, так сказать, приглашение?! — Барри де Парма, спикер Совета, был явно шокирован, когда Тревейн утвердительно кивнул. — Но ведь вы страшно рискуете! Не забывайте о том, что вы необходимы нам здесь!

— Орионцы, — вмешалась Мириам Ортега, — поддерживают Земную Федерацию. Они сохраняют нейтралитет только потому, что из-за их открытой поддержки сторонников законного правительства стали бы называть «ставленниками инопланетян» или как-нибудь в том же духе. — Она криво улыбнулась, зная, что население Пограничных Миров и даже некоторые из собравшихся в этом зале предъявляют к Внутренним Мирам те же претензии, что и мятежные Дальние Миры. Мириам скрыла раздражение, ограничившись только тем, что добавила: — Орионцам сейчас совершенно невыгодно демонстрировать свое коварство.

— Совершенно верно, — согласился Тревейн. — Что же касается секретной информации которую я, как вы думаете, могу выдать орионцам, — мне она известна в крайне ограниченных количествах. Я предпочитаю, чтобы ею обладали специалисты в более узких областях. — Он переменил тему, пока такие осторожные люди, как де Парма, не нашли новых изъянов в его рассуждениях. — А теперь — о мерах безопасности. Разумеется, информация о моей поездке не должна стать достоянием широкой общественности.

Все присутствующие закивали. Они прекрасно представляли себе реакцию местного населения на слухи о том, что правительство вступает в сношения с «усатыми-полосатыми».

— Официально я полечу на учения вместе с флотом, а всеми моими фактическими перемещениями будут заниматься специально назначенные доверенные лица.

— А что если вас не будет слишком долго? — мрачно спросил де Парма. — Что если перед правительством встанут какие-нибудь важные вопросы?

— Сделайте так, чтобы их решение отложили, — жизнерадостно посоветовал Тревейн. — Я вас здесь и собрал, потому что вы можете управлять другими. Как однажды сказал мой земляк по имени Дизраэли, имевший кое-какой опыт в этой области: «Находчивые люди всегда оказываются в большинстве».

Мириам укоризненно посмотрела на него, скрывая улыбку:

— Вы просто терроризируете нас своими цитатами. Кое-кто даже подозревает, что вы их сами выдумываете. Тревейн улыбнулся ей в ответ:

— Хотел бы я обладать такой неистощимой фантазией!

Люк катера открылся, и Тревейн пробудился от воспоминаний. Высокомерный, но очень усердный Молодой Львенок Хана, у которого почти буквально шевелились от любопытства усы, провел его в помещение, которое на человеческом корабле назвали бы кают-компанией. При этом и речи не шло о каких-либо воинских почестях или церемониях. Кают-компанию усиленно охраняли, но когда Тревейн вошел внутрь, навстречу ему встали только двое. Он сразу же узнал Леорнака. Человек тоже выглядел смутно знакомым. Тревейну казалось, что он где-то его встречал, но ему никак было не вспомнить — где именно.

— Добро пожаловать на «Солькир», адмирал! — приветствовал его Леорнак.

— Благодарю вас, губернатор!

Тревейн наблюдал за тем, как подергивались мохнатые уши Леорнака, пока компьютер переводил английские слова на орионский язык. Адмирала всегда впечатляли орионские компьютерные переводчики. Орионцы вообще были молодцы в компьютерах и кибернетике, хотя и они нашли ответы далеко не на все вопросы. Как и ученым Земной Федерации, им упорно не удавалось создать такой искусственный разум, у которого через какое-то время не заезжали бы шарики за ролики. Тем не менее даже на борту своих боевых кораблей они гораздо шире землян применяли программное обеспечение, использующееся для распознавания речи.

Конечно, особенности их языка и речевого аппарата очень им помогали. В орионском языке не было омонимов, а орионская речь была членораздельнее человеческой, благодаря чему компьютеры распознавали ее намного легче. Вероятно, еще важнее было то, что орионцы обычно выражали сильные эмоции, например радость и страх, не голосом, а мимикой. Ученым же Земной Федерации до сих пор не удавалось создать пакет программного обеспечения для распознавания речи, пригодный в стрессовых ситуациях. Сам Тревейн был офицером управления огнем на линкоре «Ранье», когда Адмиралтейство пыталось ввести на флоте голосовое управление рядом операций. У Тревейна до сих пор волосы становились дыбом при одном воспоминании об этой попытке.

Леорнак грациозным жестом указал на человека, прибывшего к нему в гости из Внутренних Миров.

— Разрешите представить вам своего давнишнего коллегу и оппонента господина Кевина Сандерса, представителя премьер-министра Земной Федерации.

Ну конечно же! Тревейн обменялся рукопожатиями с довольно высоким худощавым мужчиной. Резкие черты лица и седая остроконечная бородка делали его похожим на лиса. Тревейн припомнил, что Сандерсу уже больше ста двадцати лет. До эпохи омолаживающей терапии о нем говорили бы как о «хорошо сохранившемся в свои шестьдесят». Как и на Тревейне, на нем был неброский штатский костюм.

— Рад снова видеть вас на действительной службе, адмирал Сандерс, — сказал Тревейн после предварительных приветствий. — В последний раз, когда я слышал о вас, вы своим образом жизни старательно формировали не самое лестное представление об отставных адмиралах.

Сандерс снизу вверх заглянул своими веселыми голубыми глазами в серьезные темно-карие глаза Тревейна и усмехнулся:

— Строго говоря, я больше не адмирал. Разумеется, когда вспыхнуло восстание, меня снова призвали на действительную службу и ввели в состав разведотдела ВКФ — как ни странно, именно тогда многие офицеры раньше положенного срока ушли в отставку, — но в прошлом году я покинул военную службу, чтобы стать министром без портфеля в правительстве Дитера. Я теперь своего рода связующее звено между кабинетом министров и разведслужбами.

Сандерс заметил, как Тревейн поднял бровь при упоминании о «правительстве Дитера», но промолчал. Про себя он поразился тому, как хорошо Тревейн сумел скрыть удивление, которое наверняка испытал.

— Впрочем, — закончил он, — что это мы все обо мне да обо мне! Мне очень приятно познакомиться с вами, адмирал. Для меня это большая честь. В частности, потому, что здесь очень мало таких, как мы. Я ведь тоже появился на свет на нашей прародине-Земле.

— Я знаю, — сказал Тревейн.

— Неужели? — Сандерс впился взглядом в адмирала. — Откуда?

Тревейн сел на своего конька.

— Меня всегда поражало то, что мы, коренные носители английского языка, все еще способны разнообразить своими различными выговорами то, что уже превратилось во всемирный язык торговли, — сказал он назидательным тоном, над которым всегда так смеялась Мириам. — Вы, милостивый государь, родом из Северной Америки. Или с восточного побережья Канады, или из прибрежных районов штатов Виргиния и Мэриленд. Видите ли, произношение выходцев из этих двух районов почти идентично.

Сандерс умудрился скрыть удивление, коротко сказав: «Я действительно родился в Мэриленде». Он не любил иметь дело с такими же умными людьми, как и он сам, просто-напросто потому, что не привык к этому.

Улыбка Леорнака стала еще шире, а его усы тихонько подрагивали, пока он наблюдал за диалогом землян.

— Кевин! — сказал он Сандерсу. — Я подозревал, что эта встреча заставит тебя кое о чем задуматься… Хотя я и получаю огромное удовольствие от вашего общества, к сожалению, я вынужден вас оставить из-за неотложных дел. Кроме того, вам наверняка надо поговорить с глазу на глаз. Впрочем, надеюсь, что позднее мы отужинаем вместе.

Услышав это приглашение, Тревейн вздрогнул. Биохимические процессы в организмах людей и орионцев были достаточно схожими, чтобы совместные трапезы были возможными, но некоторые кулинарные пристрастия орионцев казались людям по меньшей мере странными. Впрочем, его желудок сразу же успокоился, когда он увидел, что Леорнак с усмешкой посматривает на него своими кошачьими глазами.

Разумеется, такой старый космополит, как Леорнак, сможет учесть особенности психики своих гостей и воздержится за столом от пожирания живьем маленьких существ, напоминающих плешивых мышей.

Когда за Леорнаком затворилась дверь, земляне сели за низкий стол на подушки, заменявшие орионцам стулья, и Сандерс налил ему из бутылки, которую они распивали вдвоем с Леорнаком. При этом Тревейн с грустью подумал, что бурбон стал очень популярным напитком среди обеспеченных слоев орионского населения. Более того, одной из важнейших статей экспорта Земной Федерации в Орионское Ханство. И почему только у этих усатых придурков такой скверный вкус?! Ведь старый добрый шотландский виски, приготовленный из отменного солода, намного вкуснее!

Они с Сандерсом выпили бурбон, и Тревейн перешел к вопросу, который не хотел задавать в присутствии Леорнака:

— Возможно, я вас неправильно понял, но вы, кажется, упомянули о правительстве Дитера?

— Совершенно верно, — с невинным видом ответил Сандерс. — Я заметил, что вас это удивило.

«Черт бы тебя побрал!» — подумал Тревейн.

— Видите ли, — осторожно начал он, — последние новости из Внутренних Миров дошли до меня перед самым мятежом. Согласитесь, что тогда звезда господина Дитера не очень ярко светила на политическом небосклоне.