Глава 5

МакИнтайр погрузился в горячую воду, тяжело вздыхая от облегчения, облокотился на округлый край бассейна и окинул взглядом свои апартаменты. Ну, правильнее сказать капитанские апартаменты. Он полагал, что, в принципе, человеку, несущему службу двадцать пять лет, так или иначе необходимо обеспечить комфортный быт, но это!..

Ванна могла бы вместить добрую дюжину человек, и в ней можно было как следует отдохнуть. Колин поставил пустой стакан на выдвижную полку и проследил, как автоматический бар заново наполняет его, затем подставил ноги под гидромассажер и, понемногу прихлебывая из стакана, продолжил наслаждаться окружавшей его роскошью.

В первую очередь впечатляли масштабы. Потолок, нависавший над ванной, был высок, как в соборе, и озарен мягким светом, идущим словно ниоткуда. Стены, которые он никогда в жизни и не подумал бы обозвать переборками между отсеками, были инкрустированы дорогим деревом, причем наверняка вручную. И никакой поднявшийся на махинациях миллионер не мог бы удержаться от зависти, увидев шедевры искусства, украшавшие комнаты. Одна статуя привела Колина в особенный восторг. Она изображала вставшего на дыбы единорога с ушами, как у рыси, слишком «реальная», чтобы оказаться просто плодом воображения, и МакИнтайром овладело странное чувство счастливого благоговения при виде столь искусного изображения инопланетного существа, ставшего одним из самых красивых преданий Земли.

Бассейн, устроенный на некотором возвышении, был окружен садом. Ароматы влажной земли и какой-то инопланетной зелени обволакивали Колина, легкий бриз чуть покачивал ветви растений, похожих на пальмы, и яркие цветы на них. Потолок скрывало голубое небо, которое вполне могло бы быть земным, если бы не слишком желтое солнце.

МакИнтайр обратил внимание, что это только одна из комнат принадлежавшей ему анфилады. Он знал, что служебное положение предполагает некоторые привилегии, но, конечно, он не рассчитывал на такое великолепие, ибо представлял себе «Дахак» пусть большим, но все-таки кораблем. Кораблем он, собственно говоря, и был, с той лишь разницей, что его размеры не укладывались для МакИнтайра в понятие «корабль».

Однако, отдавая должное этому великолепию, Колин ясно понимал, что все это досталось ему не просто так. Это он отметил, шлепая ногами по воде, чтобы избавиться от судорог. Ему казалось несправедливым, что после всех испытаний, выпавших на его долю за последние несколько месяцев, еще каким-то судорогам хватает наглости беспокоить его. Дахак все еще производил какие-то процедуры с его телом, как внутренние, так и внешние… Колин подумал, что если тот еще хоть раз назовет их «незначительными», то он осведомится в уставе, существует ли аналог протягивания под килем для компьютеров.

В жизни пилота NASA было не слишком много времени для отдыха, но Дахак придал слову «подготовка» совершенно новый смысл. Юный Колин МакИнтайр всерьез полагал, что Адская Неделя в Аннаполисе была ужасна, но потом он перешел в Пенсаколу и довольно долго считал, что хуже летных школ нет ничего на свете. Это мнение он считал справедливым до тех пор, пока не начал проходить курс подготовки для участия в программе «Прометей»… Однако все это были семечки по сравнению с программой обучения, которую ему подготовил Дахак.

Напряженность тренировок не ослабевала вследствие возникавших разногласий. Дахак был машиной, сконструированной для достижения конкретных целей, и все его ресурсы были направлены на это. Конечно, он был подкован в гораздо большем числе различных областей и, соответственно, мыслил шире, чем его «капитан». Но все-таки был машиной.

Дахак не мог даже предположить, что для кого-то Четвертый Империум не является непререкаемым авторитетом в области государственного устройства, с которым столь эфемерное и примитивное образование как Соединенные Штаты Америки не могло быть даже поставлено рядом.

Однако МакИнтайру эти вещи представлялись в несколько ином свете, и Дахак совершенно не мог взять в толк, почему тот ни в какую не хотел приносить присягу, которая могла бы войти в противоречие с присягой офицера Военно-морского Флота вышеупомянутых Соединенных Штатов.

В конечном итоге Дахак отстал от Колина, решив, что стоит воспринимать капитана как человека чести. Это, впрочем, не прекратило попытки Дахака как-то влиять на его мнение. Он стал доказывать, что долг человечества перед Четвертым Империумом значительно важнее обязательств перед какой-то институцией, имеющей влияние только на Земле. Что Соединенные Штаты являются не более чем временным правительством на пустынном острове, давшем приют горстке жертв кораблекрушения. Дахак пустил в ход все свое красноречие, временами из его динамиков текла почти поэзия, но МакИнтайр оказался тверд и непреклонен.

После длительных препирательств они наконец пришли к компромиссу, который Дахак принял крайне неохотно. Наученный горьким опытом, когда два приказа приоритета Альфа поставили его перед логической дилеммой, он, казалось, был очень несчастен из-за того, что Колин дополнил в конце присягу словами «… пока служение Четвертому Империуму не потребует действий либо бездействия, представляющих угрозу для США». Однако это была единственная возможность обзавестись капитаном и старому военному кораблю пришлось принять условия, противоречащие его принципам.

Было только справедливо, что Дахаку пришлось столкнутся с некоторыми сюрпризами. Колин МакИнтайр осознавал (хотя еще довольно смутно), какая ответственность ложится на его плечи, и изрядно боялся этого, но он не осознавал некоторых аспектов того, во что он ввязался. Знай он заранее, что ему предстоит, он бы упирался до последнего.

Например, «биотехническая обработка». Эти слова беспокоили его с самого начала. Будучи астронавтом, Колин получил неплохое представление о жизни подопытного кролика, однако предложение увеличить ему срок жизни и прибавить сил выглядело весьма заманчиво. К сожалению, его старомодные убеждения, характерные для двадцать первого века, распространялись на область медицины так же, как и на представление о том, каким должен быть корабль.

Беспокойство значительно возросло, когда МакИнтайр непосредственно столкнулся с роботом, вооруженным скальпелем, и особенно когда Дахак подробно описал, как осуществляется «совершенно не опасный для здоровья» процесс. По сути дела, Дахак собирался разобрать Колина на части, чтобы потом собрать нового, усовершенствованного человека. Из глубины души МакИнтайра поднялся протест, он не хотел превращаться в киборга, несмотря на всю важность намерений и целей Дахака. Он боялся, как бы доктор Джекил внезапно не обернулся мистером Хайдом, и с максимально возможной решительностью возражал против вмешательства в свою природу, однако Дахак твердо стоял на своем. Настолько твердо, что заставил МакИнтайра почувствовать себя дикарем, который сопротивляется миссионеру-проповеднику, собирающемуся поймать его душу в магическую коробочку.

Это был критический момент, как ему тогда казалось, момент, пережив который он стал понимать, что творится на самом деле и какова его роль в событиях. В конце концов он уступил, хотя для этого ему потребовалась вся сила воли, даже после того, как Дахак заметил, что знает о человеческой физиологии куда больше, чем любая команда земных медиков, а вероятность того, что он совершит ошибку куда меньше.

Разумом Колин все понимал, однако это не мешало ему обливаться холодным потом, когда пришло время для анестезии. Он мрачно прикидывал, сколько ему придется провести в постели, но через несколько дней был уже в полном порядке и опять с головой погрузился в спортивные тренировки, которые, как оказалось, были ему крайне необходимы.

И все-таки дело чуть было не закончилось крахом, и при воспоминании об этом Колина охватывал озноб. Не должно было возникнуть проблем, по крайней мере таких серьезных, если бы он дал себе труд побольше подумать. Он не задумался над результатами, которые последуют, когда его «биотехническая обработка» будет завершена.

Когда он открыл глаза после операции, ему показалось, что его глаза могут разглядеть каждую пылинку на теннисном корте. Кроме того, что его зрение стало почти невыносимо острым, он теперь мог настраивать фокусное расстояние собственных глаз, мог видеть в инфракрасной и ультрафиолетовой части спектра.

Затем последовало «усиление скелета и форсирование мышц». Чувство атавистического страха при мысли о том, что его кости будут укреплены тем же искусственным сплавом из которого сделан корпус «Дахака», переросло в неподдельный ужас, когда он реально столкнулся с теми «мелкими» изменениями, что произвел в нем компьютер. Его мускулы теперь стали не более чем управляющими элементами для тончайшего слоя искусственной мускульной ткани, более прочной, чем обшивка его «Гончей», и способной нагрузить его укрепленный скелет до предела. Системы кровообращения и дыхания также подверглись ряду изменений. Даже кожа сильно изменилась, став более прочной. Однако осязание и все тактильные ощущения стали настолько остры, что малейшее движение превращалось в пытку.

Слишком уж много усовершенствований для одного раза. Слишком уж быстро Дахак запихал в МакИнтайра все эти устройства, не представляя, чем это для него обернется. Ни компьютер, ни человек в полной мере не осознавали последствий столь форсированной трансформации.

Для Дахака все пугавшее МакИнтайра действительно было «незначительными» изменениями, банальной медицинской процедурой — эквивалентом первоначальной подготовки новобранца. При своей интеллектуальной мощи Дахак был машиной, способной самосовершенствоваться, не испытывая никаких неприятных ощущений при этом, и произведенные изменения не показались ему чересчур радикальными, ибо здесь он мерил по себе.

«В том есть доля и моей вины», — подумал МакИнтайр, вытянув правую ногу и массируя икру. Его слишком впечатлил «возраст» Дахака и его необъятные познания, чтобы сообразить, что компьютер также имеет некий внутренний предел. Дахак анализировал и обдумывал действительность добрые пятьдесят тысяч лет. Он мог с пугающей точностью предсказать поведение групп людей, он понимал глубинный смысл истории, обладал невероятным упрямством и несгибаемой решимостью, которые были в прямом смысле этого слова нечеловеческими, однако главное было то, что Дахак был, по своей сути, чистым интеллектом, лишенным каких бы то ни было примесей.

Он предупредил МакИнтайра о том, что «центральному компьютеру» недостает воображения, но того обманула его видимое подобие человеку. В итоге компьютер сослужил человеку плохую службу. МакИнтайр был готов к тому, чтобы его направлял похитивший его полубог. Он понимал свою ограниченность, был напуган свалившейся на него ответственностью и практически готов был принять роль номинального лидера, необходимого Дахаку, чтобы разрешить конфликт императивов. И частью этой готовности было позволение Дахаку устанавливать пределы того, что потребуется от Колина.

Расплата за такую недальновидность не заставила себя ждать, и произошедшее настолько потрясло МакИнтайра, что заставило его радикально пересмотреть систему отношений с Дахаком.

Когда МакИнтайр очнулся после наркоза, он содрогнулся от ужаса, вызванного резкостью и силой собственного восприятия. Его усовершенствованное обоняние было способно анализировать запахи на уровне хорошей химической лаборатории. Зрение позволяло рассмотреть отдельные пылинки в воздухе и выбрать именно ту часть спектра, в которой наиболее удобно было бы вести наблюдение. Он мог голыми руками сломать бейсбольную биту или поднять шестнадцатидюймовый снаряд. Колин теперь мог в течение пяти часов дышать за счет резервуара, расположенного у него в брюшной полости. Благодаря усовершенствованию тканей организма он теперь мог самостоятельно очищать свою кровь; благодаря нейродатчикам и вживленному коммуникатору он мог связаться с Дахаком или любым другим второстепенным компьютером корабля, а также с кораблями-спутниками…

Он обрел силы бога, совершенно не понимая их сущности и будучи не в состоянии держать их под контролем . Колин никак не мог просто взять и перестать так остро слышать и чувствовать все происходящее вокруг. Не мог он свыкнуться и со своей новой силой. Раньше для него не представляла сложности тонкая ручная работа, теперь же невероятная мускульная сила заставляла его постоянно обращать на это внимание.

Как только на него обрушился гул тихого корабельного лазарета, МакИнтайр начал в истерике крушить своими могучими кулаками все вокруг, превращая в лом медицинское оборудование, чувствуя лишь непереносимый ужас. Дахак не понял, в каком состоянии находится его капитан… и вступил с ним в контакт по нейросвязи, чем только ухудшил положение дел.

МакИнтайр хорошо помнил тот животный страх, который охватил его, когда чужой разум напрямую коснулся его мозга.

Но хоть Дахаку и не хватало воображения, чтобы представить себе результат еще до начала операции, он очень быстро обучался всему новому, к тому же мог извлечь из своих банков памяти множество сведений о травмах подобного типа. Он быстро покинул сознание МакИнтайра и при помощи аварийных каналов управления лазарета приглушил его органы чувств, что было очень вовремя, потому что Колин был близок к помешательству. Затем Дахак ввел ему успокоительные препараты, а также провел курс акустической терапии, чтобы окончательно привести его в чувство.

К счастью, эта оплошность не повлекла за собой негативных последствий для интеллекта Колина, а затем Дахак помог капитану овладеть новыми возможностями. Страх перед нейроимплантантами остался в прошлом. Дахак представлялся уже не жутким пришельцем, нашептывающим ему что-то из глубин его же мозга, а другом и наставником, который учил его приспосабливаться к новым возможностям тела, быть его господином, а не жертвой.

Однако при всей аккуратности, с которой теперь действовал Дахак, при всей его способности приспосабливаться к возможностям Колина, это было необыкновенно сложно, и оба они осознавали это. Горький опыт научил Дахака осторожности, но еще более важным было то, что происшедшее дало МакИнтайру понять, что и для Дахака существуют какие-то пределы. Теперь он не рассчитывал, что машина всегда знает, каковы будут последствия, или что она всегда сможет исправить их. Он усвоил этот урок и, когда наконец оправился от травмы, почувствовал, что стал настоящим капитаном. Он желал советов и консультаций от своего виртуального помощника и единственного, не считая его самого, члена экипажа, однако при этом четко осознавал, что его жизнь и судьба сейчас зависят от него самого более, чем когда-либо.

Эта мысль внушала ему опасения, однако Дахак был прав — МакИнтайр действительно обладал задатками настоящего командира. Он с большим удовольствием пошел бы прямиком в Ад по собственной воле, чем взошел бы на Небеса, повинуясь чьему-нибудь приказанию. Это, возможно, не очень хорошо характеризовало его смирение, однако свидетельствовало о главном — о том, что он выдержит то, что от него потребует Дахак. Колин мог критиковать компьютер за излишнюю строгость и жесткость, однако он ясно понимал, что не в меньшей, если не в большей степени эти нагрузки он налагает на себя сам, работая с гораздо большей самоотдачей, чем от него требуют.

Он еще раз тяжело вздохнул, перевернувшись в воде на спину. Боль, причиняемая застарелой судорогой, наконец утихла. Слава Богу! Судороги были неприятностью даже тогда, когда речь шла только о его природных мышцах, а сейчас они стали сущим адом. МакИнтайру, однако, казалось несколько несправедливым, что его новые, «волшебные», мышцы не могут надуваться сами собой, по воле Дахака. Компьютер не предупредил его, что их тоже надо усиленно тренировать, как и живую мышечную ткань, и Колин почувствовал себя обманутым.

Вне всякого сомнения, мятежники тоже почувствовали бы, что их обвели вокруг пальца, знай они, какие способности приобрел МакИнтайр. Дахак провел несколько последних веков, развлекая себя тем, что вносил некоторые изменения в схемы традиционных для Военного Флота имплантантов. МакИнтайр подозревал, что для компьютера это был всего лишь способ скоротать время, но так или иначе результаты внушали уважение. Дахак начал с имплантантов для офицеров мостика, которые всегда были гораздо более сложными, чем стандартный биотехнический набор, и модернизация оказалась более чем существенной. Колин был не только сильнее, крепче и быстрее любого из мятежников, но и превосходил их уровнем восприятия на двести-триста процентов. Дахак показал ему, насколько возможности мятежников уступают его, искусственно приглушив его новые имплантанты до стандартного уровня.

МакИнтайр закрыл глаза и расслабился, снова погрузившись в воду, с блаженной улыбкой на лице. Он думал, что из-за всех этих манипуляций его вес значительно увеличится, но ничего такого не произошло. Плотность его тела возросла, однако синтетические материалы Четвертого Империума были невероятно легки. Все его имплантанты вместе взятые весили не более пятнадцати килограммов, однако на тренажерах за последнее время он согнал столько же, если не больше.

— Дахак, — произнес он не открывая глаз.

— Да, Колин?

Обращение вызвало на лице МакИнтайра широкую улыбку. Дахак сопротивлялся такому нарушению субординации как мог, однако МакИнтайру до чертиков надоело, что единственный, с кем тут можно поговорить, постоянно называет его «капитан» или «сэр». От того, что Колин теперь командовал кораблем размером в четверть его родной планеты, человеком он быть не перестал.

— Как продвигаются поиски?

— Было найдено множество фрагментов с места катастрофы, включая пронумерованные части, которые мы сняли с вашего корабля. У подполковника Тиллотсон сомнение вызывает то, что не найдено органических останков, однако генерал Яковлев решил заканчивать поиски.

— Хорошо, — буркнул МакИнтайр, хотя не был уверен, что это так.

Расследование причин катастрофы продлилось дольше, чем можно было ожидать. Его тронула решительность, проявленная Сэнди, искреннее желание отыскать его, однако на самом деле он думал, что чем скорее закончатся поиски, тем раньше он успокоится. Это было похоже на перерезание пуповины, но это придется сделать если МакИнтайр и Дахак рассчитывают одержать верх.

— Есть ли признаки того, что люди Ану отреагировали на катастрофу?

— Нет, — ответил Дахак. Повисла краткая пауза, затем компьютер продолжил несколько обиженным тоном: — Колин, ты бы воспринимал информацию намного быстрее, если бы полностью использовал возможности нейронного интерфейса.

— Не смеши меня, — ответил МакИнтайр, открыв один глаз и любуясь через прозрачную крышу атриума облаками, плывущими по небу. — Ты еще скажи, что члены вашей команды постоянно пользовались их имплантантами. Я все равно этому не поверю.

— Нет, — признался Дахак, — однако гораздо чаще, чем ты. Произнесение вслух часто необходимо для управления процессом мышления. Процесс человеческого мышления очень сложен и неоднозначен, он упорядочен и собран воедино такими вещами, как синтаксис и семантика. Однако это очень обременительный и далеко не лучший способ восприятия информации.

— Дахак, — терпеливо заявил МакИнтайр. — Ты можешь вывалить в мой мозг все, что хранится в твоей памяти…

— Нет, Колин. Твой мозг может вместить строго ограниченное количество информации. По моим подсчетам…

— Заткнись! — разозлился МакИнтайр.

Долгое общение Дахака с людьми не сделало его человеком в полном смысле этого слова, хотя временами так казалось. Определенно ошибкой разработчиков было то, что они обделили Дахака чувством юмора.

— Да, Колин, — смиренно ответил компьютер, и МакИнтайру почудилось, что тот с трудом сдерживает смех.

— Спасибо. Я имел в виду, что ты можешь заливать информацию в мой мозг, как бензин в бензобак, но от этого она не станет моей . Это как… энциклопедия. Как справочник, в который можно заглянуть, когда мне это нужно, а не то, что автоматически приходит на ум. Кроме того, это щекотно.

— Мозговая ткань человека не восприимчива к физическим ощущениям, Колин, — важно заявил Дахак.

— Это была метафора, — ответил МакИнтайр, поднимая волны в бассейне и шевеля пальцами ног, — можешь воспринимать это как психосоматическое ощущение.

— Я не могу объяснить этот психосоматический феномен, — ответил ему Дахак.

— Тогда просто поверь мне на слово. Уверен, со временем я ко всему этому привыкну. Однако, пока я еще не вполне привык, я буду задавать вопросы. Ранг, в конце концов, приносит свои привилегии.

— Я полагаю, ты считаешь, что такая концепция уникальна и существует только в твоей культуре?

— Ты неправильно полагаешь. Насколько я могу судить, она должна быть характерна для любого человеческого общества.

— Мои наблюдения говорят о том же.

— Ты не можешь представить себе, Дахак, насколько ты обнадежил меня этими словами.

— Конечно, не могу. Люди часто бывают обнадежены тем, что не поддается логическому анализу.

— Верно, верно. — Воспользовавшись имплантантом, МакИнтайр проверил, который час, и покорно вздохнул. Время, отведенное на отдых, подходило к концу, и близился час следующего пункта его расписания — занятия на имитаторе корабельного поста управления огнем. После чего следовала тренировка с ручным оружием, а затем его ожидали несколько спокойных часов, в течение которых он будет изучать основы пилотирования сверхсветового корабля, а последние два часа этого дня он проведет в рукопашном бою с управляемыми Дахаком тренажерами. Капитанская должность предоставляла некоторые привилегии, однако вместе с тем была связана с огромным количеством различных обязанностей.

Колин вылез из ванной и закутался в полотенце из толстой мягкой ткани. Он мог бы попросить Дахака обсушить его в одно мгновение потоком теплого воздуха. Или воспользоваться имплантантом, способным создать отталкивающее поле на поверхности его кожи, и вода стекла бы с него, как с гуся, но Колину больше нравилось чувствовать мягкость полотенца.

— Итак, Дахак, нас ждет наша каторга, — громко вздохнул он.

— Да, Колин, — послушно ответил компьютер.

Глава 6

— Есть еще что-нибудь по NASA, Дахак?

МакИнтайр сидел в своем кресле на капитанском мостике. Он был по-прежнему худощавым, стройным парнем, однако теперь на нем была темно-синяя форма Военного Флота, а в твердом взгляде зеленых глаз светилась уверенность в выбранной цели.

— Нет, Колин. Я проверил биографии всех руководителей проекта, связанных с программой гравитонных исследований, и все они оказались землянами. Возможно, связь появилась раньше — в университетские годы кого-нибудь из них или сразу некоторых. Тем не менее, по логике мятежники должны были вмешаться в это направление программы «Прометей», слишком уж быстро оно развивается по сравнению с остальными.

— Проклятье. — МакИнтайр потер переносицу и нахмурился. — Если мы не можем вычислить тех, кто точно был бы с этим связан, то нам придется отказаться от привлечения к этому делу официальных представителей. О Господи, час от часу не легче, — вздохнул он. — В любом случае пора начинать, и ты понимаешь это не хуже меня.

— Я думаю, тебе еще надо потренироваться, — ответил Дахак, и его слова прозвучали столь неуверенно, что МакИнтайр криво усмехнулся. Конечно, Дахака нельзя заподозрить в нерешительности, однако существовали факты, принять которые он отказывался напрочь. Одним из таких фактов была необходимость признать, что пришло время выпустить своего оперившегося капитана из гнездышка. Этот вопрос стоял особенно остро потому, что, как только МакИнтайр вернется на Землю, Дахак потеряет с ним связь. Иначе нельзя, ведь мятежники обязательно обнаружат канал связи с Луной, основанный на технологиях, активно применявшихся Флотом Четвертого Империума.

В общем, Дахак артачился и приводил кучу аргументов в обоснование своей позиции, а МакИнтайр не мог поверить, что подобное поведение заложено в его программы. Скорее это результат долгой изоляции от внешнего мира. Неужели корабль, заполучив капитана, боится одной мысли о возможной его утрате?..

Да, действительно, неужели это возможно?.. Мог ли этот древний компьютер испытывать страх? МакИнтайр не знал ответа на этот вопрос и предпочитал считать Дахака бесстрашным, но тот, без сомнения, как минимум на интеллектуальном уровне понимал, что такое страх.

Колин посмотрел вокруг. Экран визуального наблюдения демонстрировал ему темные глубины космоса. Сияли звезды, эти немигающие, безжалостные глаза вечности, и родная бело-голубая планета торжественно плыла в пустоте. Это зрелище было настолько великолепно, что даже немного пугало Колина и он прекрасно представлял, что было бы, если бы подобную картину ему продемонстрировали при первой встрече.

Выходило, что Дахак понимал, как внешняя демонстрация технологии может его напугать, одновременно не до конца понимая что будет, когда эта самая технология окажется внутри него. Или компьютер просто полагал, что достаточно один раз все объяснить, как ему самому?

Как бы то ни было, в тот первый день Дахак был осторожен. Частью этого был даже предложенный им транспорт. Пулеобразная машина была наземным транспортом и компьютер даже отключил часть ее систем, чтобы «гость» мог почувствовать ускорение, которое ожидал.

На самом деле в машине не было необходимости и теперь МакИнтайр передвигался по транспортным туннелям обычным образом, но только после того, как Дахак нашел время все ему объяснить. И хорошо, поскольку несмотря на всю их эффективность МакИнтайр позеленел, когда в первый раз пронесся по туннелям на скорости в несколько тысяч километров в час, что бы там ему не говорили собственные чувства. Даже сейчас, после месяцев практики, он не мог отделаться от ощущения падения навстречу смерти каждый раз, когда отдавался в гравитонные руки транспортной системы.

МакИнтайр встряхнулся. Он опять начал страдать рассеянностью и даже знал почему. Ему хотелось думать о чем угодно, кроме стоящей перед ним задачи.

— Я знаю, что ты хотел бы, чтобы я еще потренировался, — сказал он, — но мы занимались этим последние шесть месяцев, и этого времени было достаточно, чтобы подготовить Влада Черникова для нового полета с «проктоскопом». Ты ведь понимаешь, что мы не сможем похитить еще одну «Гончую» так, чтобы не насторожить Ану.

Возникла пауза — эту чисто человеческую манеру Дахака делать в разговоре паузы МакИнтайр ценил очень высоко. Очень трудно собраться с мыслями самому, когда твой собеседник отвечает мгновенно, совершенно не делая пауз на размышление.

— Отлично, — ответил наконец Дахак. — Но, при всем моем уважении, должен сказать, что твой план основывается на не до конца ясных, продуманных лишь наполовину, общих местах.

— Ну и что из того? У тебя был не один десяток тысячелетий, чтобы придумать план получше. И где он?

— Это нечестно. Ты капитан, и командование — твоя задача, не моя.

— Тогда заткнись и делай, что тебе говорят, — решительно сказал МакИнтайр и улыбнулся.

— Хорошо.

— Ладно, готов ли супрессор?

— Да, готов. Мои роботы уже погрузили его на катер.