Глава 16

Начальник службы безопасности Джанту откинулся назад, мурлыкая под нос веселую песенку, — он считал, что нет необходимости притворяться в стенах собственного кабинета. Он снова и снова вспоминал последнее совещание у командующего.

«Шеф» был неподражаем в своем неистовом гневе, когда принесли донесение. На этот раз он почти ждал плохих вестей и заранее накрутил себя. Господи, чего он только не наговорил бедняжке Ганхару!

Это было ужасно… но кое для кого это было более ужасно, чем для других. Большинство из погибших имперцев были людьми Ганхара, и это предельно ослабило его положение. Открытие, что дегенераты способны на такую аккуратную работу, раздражало, но, что бы ни происходило снаружи, анклав, за который отвечает он, Джанту, был и остается целым и невредимым. Поэтому не он сидит в луже, а Ганхар. И, может быть, при удачном стечении обстоятельств, а также при благоразумной поддержке, последние события приведут к трагическому концу бедняжки.

Люди «Нергала» оказали Джанту большую любезность, убрав с дороги Киринал. Теперь, если ему только удастся избавиться от Ганхара, он сможет объединить службу безопасности и боевые операции под своим началом. Возможно, конечно, что «шеф» заартачится и назначит другого военачальника, но Джанту будет абсолютно счастлив, если Ану выберет наиболее естественную кандидатуру. Однако даже если он назначит не Баганту, то новичок будет безнадежно уступать Джанту в старшинстве. Так или иначе, но он станет главным, чем бы ни закончились кадровые перестановки после… исчезновения Ганхара.

А затем настанет время покончить с самим Ану. Джанту не позволит какому-то психу встать между ним и властью. На самом деле это, можно сказать, его гражданский долг. Всякий раз, когда эта мысль приходила ему на ум, Джанту умилялся собственной добродетельности.

Когда впервые возникла идея захвата «Дахака», он не понимал, насколько безумен старший механик, хотя и видел, что тот не вполне адекватен. Свергнуть Империум? Смешно! Но Джанту был готов следовать за Ану, пока корабль не окажется в их руках. После чего он и его сторонники устранили бы Ану и запустили бы в действие новый план. Намного проще превратить верных членов экипажа в рабов и в какой-нибудь достаточно пустынной части Галактики создать собственную Империю, чем выпендриваться перед Империумом и свернуть себе шею.

Этот план вылетел в трубу, когда мятеж провалился, но кое-какие возможности все еще оставались. На самом деле нынешняя ситуация казалась даже более многообещающей.

Джанту знал, что Ану и, возможно, Инанна верили, что Четвертый Империум все еще существует и ждет, когда же его завоюют. Однако вследствие экспансии, проводимой Империумом, на Земле уже давным-давно должна была быть основана как минимум колония, ибо пригодных для обитания планет было не так уж и много. По самым осторожным подсчетам Джанту представителям колониально-исследовательской службы надлежало заявиться сюда еще сорок тысяч лет назад. То, что они так и не появились, предлагало человеку вроде Джанту целый спектр благоприятных возможностей.

Если Империум рухнул под грузом собственных проблем, то план Ану мог оказаться очень даже практичным. И перво-наперво нужно забыть обо всей этой глупой секретности и открыто установить контроль над Землей. А продемонстрировав пару-тройку раз возможности имперского оружия, можно будет прижать к ногтю даже самых непокорных дегенератов. Когда ему удастся собрать достаточно наемников-дегенератов и как следует вправить им мозги, то он сможет выйти из тени, за несколько десятков лет сколотить неплохую техническую базу и начать аккуратно и организованно собирать отпущенные поводья галактической власти в кулак.

Но сначала — Ганхар, затем — Ану. С Инанной, возможно, возникнут проблемы, потому что он будет нуждаться в ее врачебном мастерстве, по крайней мере до тех пор, пока не подготовит достойную замену. Тем не менее Джанту был уверен, что сможет склонить коммандера к сотрудничеству. Жаль, если придется повредить ее новое прекрасное тело, но Джанту был уверен в эффективности разумно причиняемой боли как средства для изменения модели человеческого поведения.

Не открывая глаз, он радостно улыбнулся и стал напевать какой-то бойкий мотивчик.

Рамман наблюдал, как стены туннеля проносятся мимо его катера, и чувствовал, как нарастает тревога. Теперь у него был код. Оставалось лишь доставить информацию в тайник и оставить там. Просто.

И опасно. Он не должен был соглашаться, но приказ не предполагал обсуждения — его надо выполнять. Какой бы сумасбродной ни была идея, он уже слишком увяз во всем этом деле, чтобы отказаться. Или это еще возможно?

Рамман вытер влажные ладони о брюки и закрыл глаза. Конечно же невозможно! Он покойник, если «шеф» узнает хотя бы о том, что он просто разговаривал с представителями другой стороны, и его смерть может быть настолько неприятной, насколько у Ану хватит извращенной фантазии.

Рамман стиснул зубы, с горькой иронией вспоминая о том, что привело его на этот скользкий путь. Страх перед Ану вызвал отчаянную попытку установить контакт с противоположной стороной. Он хотел сбежать, а эта попытка лишила его любой возможности побега. Сначала Гор, а потом эта его сучка-дочь не то что не помогли ему сбежать, но не позволили ему это сделать!

Рамман оставил попытку высушить влажные ладони, надеясь, что он не выдал себя. Ему следовало бы подумать о последствиях. С чего бы Гору и его людям доверять ему? Они знали кто он такой, кем он был прежде и во что им может обойтись такое доверие. Поэтому они использовали его, а он позволил себя использовать. А разве у него был выбор? Чтобы прервать его долгое существование, им было достаточно лишь проявить немного неаккуратности при одной из встреч — остальное возьмет на себя Ану.

За долгие годы Рамман передал им очень много информации, и все шло так гладко, что он почти привык к этому. Но это было до того, как они рассказали ему о своей идее. Безумие! Они сами себя уничтожат, а заодно и его.

Рамман знал, что они замышляют. Лишь одна идея имела смысл в свете отданных ему приказов, и она была самой идиотской из всего, что они когда-либо пытались совершить.

А что, если им удастся провернуть это дело? Если они выиграют, то, конечно, сдержат слово и оставят его в живых, верно?

Вот только не выиграют они. Не смогут.

Может следует сообщить обо всем Ганхару? Если пойти к командующему и сказать ему о местонахождении тайника, заманить в ловушку агента Джилтани… наверняка это зачтется? Может быть удастся убедить Ганхара выдать все это за часть скрупулезно продуманного контрразведывательного плана?

А если не удастся? Что, если Ганхар просто-напросто отдаст его в руки Джанту как предателя?

Громадный вход открылся, пропуская катер в самое сердце анклава, а Раммана все еще раздирали мучительные сомнения.

Ганхар потер воспаленные глаза и нахмурился, глядя на голографическую карту, висевшую над его столом. Количество зеленых огоньков заметно уменьшилось, а красных, соответственно, увеличилось. Его люди общались напрямую с очень немногими террористическими базами, однако потери были огромны. Менее чем за двадцать четыре часа тридцать один — тридцать один ! — главный штаб, тренировочный лагерь и центр подготовки были стерты с лица земли в результате безупречно скоординированных по времени операций, проведенных с целенаправленной жестокостью, поразившей даже Ганхара. Шок его марионеток-дегенратов был еще глубже. Даже самые ретивые религиозные и политические фанатики притихли и задумались, ошарашенные столь сокрушительным ударом по международному терроризму.

Ганхар вздохнул. Сейчас его положение, а заодно и жизнь, находились под угрозой, и он практически бессилен изменить ситуацию. Его спасло только то, что он предупреждал Ану, что что-то готовится, но надолго этого не хватит.

Неспособность подкупленных им чиновников остановить своих же солдат или, хотя бы, предупредить его о происходящем очень сильно испугала Ганхара. Должно быть люди с «Нергала» проникли в военные структуры гораздо глубже, чем он боялся себе даже представить. А если им это удалось, то что же еще они сделали без его ведома?

Важнее всего почему они это сделали? Предположение Инанны о том, что возраст вынуждает северян нападать, пока у них еще остается достаточно имперцев чтобы управляться с оружием Империума, имело смысл. Однако в последней серии катастроф были использованы сугубо земные средства и технологии. Чтобы так аккуратно соединить усилия землян и имперцев, необходимы очень тщательное планирование и подготовка, а это значит, что операция разрабатывалась долго. Это, в свою очередь, указывает на то, что у нергальцев есть какая-то долговременная цель, помимо уничтожения легкозаменимых варваров-союзников южан.

Ганхару не составляло труда выстроить эту логическую цепочку, но, к сожалению, она не давала ответа на вопрос, что сейчас замышляют северяне. Он выжимал все что мог из своей агентуры, однако не мог найти ни одной причины для столь внезапного и коренного изменения тактики противника.

Единственное, что удалось людям Ганхара, так это вычислить одного из вражеских приспешников, ранее бывшего вне подозрений. Но это не слишком помогло, ибо Гектор МакМахан исчез. Возможно нергальцы намеренно выдали его, а это значит…

Нежные переливы дверного звонка прервали поток размышлений, Ганхар выпрямился, растирая затылок, и послал мысленную команду дверному замку. Панель, закрывавшая проход, плавно отъехала в сторону, и в комнату вошла коммандер Инанна.

У Ганхара слегка округлились глаза, ибо его и офицера медицинской службы едва ли можно было назвать друзьями. Взаимная ненависть к Джанту — единственное, что было у них общего. Инанна никогда не бывала у него в каюте. Ганхар вежливым жестом предложил ей кресло в стиле Людовика XIV, стоявшее напротив китайского гобелена семнадцатого века.

— Добрый вечер, Ганхар. — Она уселась в кресло, положив ногу на ногу.

У нее были красивые, длинные ноги — точнее, не совсем у нее. Однако ведь и у Ганхара тело было не его… Инанна на этот раз выбрала потрясающе красивую «оболочку».

— Добрый вечер, — ответил он.

Его голос ничего не выражал, но она улыбнулась, словно ощутив сжигавшее его любопытство. Возможно она его действительно почувствовала. Инанна, похоже, была по-собачьи предана маньяку, и, весьма вероятно, сама была со сдвигом, но она не была дурой и у нее все было в порядке с воображением.

— Без сомнения тебя удивил мой визит, — произнесла она.

Ганхар вежливо приподнял брови. Инанна засмеялась.

— Все довольно просто. Ты в дерьме, Ганхар. У тебя очень-очень большие проблемы. Но ведь ты и сам об этом знаешь, не так ли?

— Такая мысль приходила мне в голову, — признал он.

— И не одна. На самом деле ты здесь сидишь и обливаешься потом от страха, потому что еще одно сообщение о неудаче, и ты — паф! — Она щелкнула пальцами, и Ганхар вздрогнул.

— Твое сочувствие трогательно, однако, полагаю, ты пришла не для того, чтобы сообщить мне это на случай, если я сам не догадываюсь.

— Ты прав, — Инанна весело улыбнулась. — Знаешь, ты мне никогда не нравился, Ганхар. Честно говоря, я всегда думала, что ты участвуешь во всем этом только из жадности, что само по себе неплохо. Но я подозреваю — даже уверена, — что ты хотел бы все подмять под себя, а для нас с Ану твои планы предусматривают, уверена, летальный исход.

Ганхар моргнул, и в глазах Инанны заиграли издевательски-веселые огоньки.

— Ганхар, Ганхар! Ты меня разочаровываешь! Если я немного чокнутая, как ты думаешь, то это еще не значит, что я дура. Может быть ты и прав насчет моего психического состояния, но тебе стоит аккуратнее использовать это предположение в своих расчетах.

— Понятно. — Он поставил локоть на стол и сквозь голографическую карту посмотрел на собеседницу, стараясь сохранить на лице полное спокойствие. — Позволь предположить, что ты сейчас разбираешь мои недостатки с какой-то целью?

— Вот. Я всегда знала, что ты догадливый. — Она сделала паузу, дразня его и вынуждая задать вопрос, что он и сделал:

— И этой целью является?..

— Конечно же я здесь, чтобы помочь тебе! Или, во всяком случае, предложить своего рода союз.

Ганхар напрягся, а из глаз Инанны исчезли веселые искорки, и взгляд стал тяжелым.

— Не против Ану, Ганхар, — холодно произнесла она. — Сумасшедшая я или нет, не твое дело. Но если ты хоть пальцем шевельнешь против него, ты — покойник.

Ганхар похолодел. Он и понятия не имел, на чем основывается эта холодная гарантия, но у него не было ни малейшего желания выяснять это. Для этого она выглядела чересчур уверенно, а, как заметила она сама, ее едва ли можно было счесть дурой. Если ему удастся пережить следующие несколько недель, ему придется полностью переработать свои планы в отношении коммандера Инанны.

— Понятно, — ответил он после продолжительной паузы. — В таком случае против кого же?

— Ну вот, ты опять за старое. Постарайся допустить, что я достаточно умна, Ганхар. Это значительно упростит наше с тобой общение.

— Джанту?

— Ну конечно. Этот хорек имеет виды на всех нас. Но в таком случае, — ее улыбка превратилась в волчий оскал, — у меня тоже есть виды на него. У Джанту очень слабое здоровье, а он даже не подозревает об этом. И не догадается, пока не подойдет время его следующей операции по замене тела.

У Ганхара затряслись поджилки. Даже с применением имперских технологий операции по пересадке мозга оставались трудными и рискованными, определенного процента несчастных случаев избежать было невозможно. Ганхар всегда думал, что Ану решает, чья операция окажется неудачной, но не предполагал, что Инанна может делать это по своему усмотрению.

— Но, — продолжала Инанна, — нам все-таки придется решить, что с ним делать до тех пор. Если бы он как-нибудь покинул пределы анклава, то, возможно, попал бы в катастрофу. Это был бы подходящий способ избавиться от него, Киринал и тебя, не так ли? Ты отвечаешь за внешние боевые операции… он твой злейший соперник… Кто удивился бы, что все так произошло?

— У тебя странный способ убеждать «союзника» в своей искренности, — осторожно заметил Ганхар.

— Я лишь доказываю, что могу говорить с тобой честно, Ганхар. Разве моя открытость не ободряет тебя?

— Не особенно.

— Ну, вероятно это мудро с твоей стороны. Вот моя позиция: ты действительно гораздо умнее Джанту — менее скользкий и более сообразительный. Именно поэтому я думаю, что твои планы убить Ану и меня не предполагают немедленного исполнения задуманного. — Она весело улыбнулась собственным словам. — Но если ты исчезнешь из уравнения, то у Джанту хватит глупости, чтобы решить реализовать свои планы немедленно. У него ничего не получится, но он ведь не знает об этом, и в конце концов все может закончиться рукопашной. Если это произойдет, то Ану или я можем оказаться в числе пострадавших, а мне бы этого не хотелось.

— Почему бы не сказать об этом Ану?

— Ты слишком предсказуем, Ганхар, в своей способности меня разочаровывать. Ты должно быть сам безумен, если считаешь, что я, врач, не вижу очевидного. Ану — сумасшедший. Если хочешь знать, его болезнь называется «прогрессирующая паранойя, осложненная манией величия». Он сейчас на одной из начальных стадий, но болезнь развивается неумолимо. И раз уж мы сейчас настолько откровенны, то надо признать, что в ситуациях, подобных нынешней, паранойя может спасти жизнь.

Я, вероятно, единственный человек, которому он доверяет, и главным образом потому, что я никогда не была замечена в наших маленьких интрижках, поскольку очень тщательно это скрывала. Но если я предупрежу Ану о Джанту, то он подумает: а не мутим ли мы с тобой воду на пару? Ану, как известно, не склонен к полумерам и просто-напросто уничтожит всех троих. Такой вариант меня тоже не устраивает.

— Ты могла бы…

— Осторожно, Ганхар! — Она наклонилась к нему. Ее глаза превратились в два черных опала, а тихий-тихий голос стал похож на змеиное шипение: — Очень, очень осторожно выбирай, что мне предложить. Конечно я могла бы. Помимо всего прочего, я — его лечащий врач. Но я никогда этого не сделаю. Запомни это.

— Я… понимаю, — сказал Ганхар, облизывая губы.

— Сомневаюсь.

Ее взгляд смягчился, и это, почему-то, еще сильнее испугало Ганхара. Инанна покачала головой.

— Сомневаюсь. Но это не важно. Важно то, что у тебя, по крайней мере сейчас, есть союзник против Джанту. Я сделаю все, что смогу, чтобы во время совещаний отвести огонь от тебя, и буду поддерживать тебя против Джанту и, возможно, даже тогда, когда ты будешь прекословить ему. Я буду это делать, хоть и не всегда открыто. И когда мы начнем восстанавливать сеть военных баз и тренировочных лагерей, я хочу, чтобы ты был под рукой и возглавил этот процесс.